Текст книги "Господин легкого поведения"

– Максим, Максим, мы его упустили. Что делать? – Его товарищ посмотрел на меня подозрительно и, тяжело дыша, спросил:

– А вы, бабушка, чего под поездами лазаете?

– Мне домой так ближе, – ответила я, изображая немощность и маразм, – до моста-то переходного как далеко, ноги не держат, а пенсия маленькая…

– Помолчите! – рявкнул на меня парень в джинсе, затем, понизив голос, бросил своему напарнику: – Макс сказал, чтобы мы возвращались. Я ни хрена не понимаю.

– А вы, сынки, из милиции? – продребезжала я.

– Из милиции. – Парень в ветровке легонько оттолкнул меня, с хмурым выражением сунул пистолет в кобуру.

– Так, представьтесь, предъявите удостоверения, – потребовала я, – а то шастают тут по путям с оружием. Может, вы вообще террористы. – Мне жизненно необходимо было выяснить, кто они такие, и если они не скажут по-доброму, придется применить силу.

– Ну, блин, совсем охренела, старая ма… – начал парень в белой ветровке. Его напарник резко толкнул его в бок и коротко велел:

– Заткнись!

– Я все-таки хотела бы увидеть ваши удостоверения, – настойчиво попросила я вновь, – или я позвоню куда следует.

– Так, смотрите, – парень в джинсе помахал перед моим носом удостоверением капитана ФСБ, – вам достаточно?

– Более чем достаточно, – улыбнулась я хищно. Последний вагон товарняка прогрохотал мимо, и путь освободился. Фээсбэшники полезли обратно, под пассажирский, а я пошла в направлении, куда убежал наркоман. Капли крови виднелись то тут, то там – на гальке, на рельсах. За проволочной оградой была даже небольшая лужица, а после нее след обрывался. Перед мысленным взором встала картина, как бандит, затаившись за кустами, перетягивал себе бедро ремнем, чтобы не хлестала кровь. Из-под накладки на животе я достала навигатор и убедилась, что преступник недалеко ушел. Маячок находился в двухстах метрах правее, внутри пятиэтажного дома. Я включила функцию развертки трехмерного пространства. Точно, на первом этаже дома или в подъезде. Я двинулась на сигнал маячка, спрятанного в сумке, сжимая в кармане револьвер. Свернула за угол серой хрущевки, вошла в полутемный подъезд и замерла как вкопанная. Из черного пятна под лестницей на меня смотрели налитые кровью бешеные глаза. Затем из темноты выпросталась рука с пистолетом. Черный зрачок дула холодно глянул на меня, и по спине пробежали мурашки.

– Ты, падла, – раздался полувсхлип-полухрип наркомана. Возможно, он даже не понимал, кто перед ним находится.

– Сынок, я здесь живу. Ты что, кого-нибудь ищешь? – спросила я старушечьим голосом, лаская указательным пальцем спусковой крючок револьвера в кармане.

– Нет, – донесся из темноты ответ. – Менты, суки, меня подстрелили. Я тут подыхаю, мать твою так.

– А я врач, хочешь, помогу? – предложила я, не веря в успех наших переговоров.

– Ты че, старая, пулю сможешь достать? – прохрипел он, судорожно вздохнув и застонав. – Вот суки.

– Я все могу, – пообещала я, – и пулю достать, и зашить. Не волнуйся. За пять минут подлатаем, будешь как новенький. – Заманчивые перспективы заставили его опустить пистолет.

– Короче, старая, иди сюда. Я на тебя обопрусь, а то меня шатает.

– Хорошо, сынок. Через пять минут будешь как новенький, – сказала я и сделала шаг в темноту. Наркоман зашевелился, встал. Испачканная липкая рука нащупала мою шею, потянула вниз. Он оперся на меня.

– Шагай, мать. – Я шагнула. В свете, льющемся из щели между дверями, блеснул пистолет, зажатый в левой руке наркомана. Я решила, что пора. Вильнув плечом, я лишила его опоры, схватила за кисть, заломила назад руку. Наркоман с хриплым криком ткнулся лицом в бетонный пол, а я села сверху, завладев его оружием.

– Ты что ж, старая сука, творишь! – взвыл он, дергаясь. Однако я твердо удерживала его руку. Шансов вырваться не было.

– Теперь поговорим, – предложила я поверженному противнику. – Если не хочешь, чтобы я делала тебе больно, расскажи, кто тебя послал.

– Чего ты гонишь? – завопил он, рванувшись изо всех сил. – Пусти, тварь, а то кровью умоешься.

– Не в твоем положении мне угрожать, – напомнила я ему простую истину. – Ну что, будешь говорить?

– Да что тебе надо, чертова маразматичка! – воскликнул наркоман, елозя. – У меня кровь течет, я уже ногу не чувствую.

– Не волнуйся, если не скажешь, кто послал тебя забрать сумку, ноги тебе больше не понадобятся. – Я приставила дуло к его виску.

– Да никто меня не посылал, я ее просто так взял. Схватил, что первое попалось под руку, на дозу не хватало, – быстро заговорил он, – а эти налетели. Я у одного пистолет вырвал и давай шмалять, а они в меня…

– Ответ неправильный. – Я надавила на его висок дулом пистолета. Странная тишина мне не понравилась. Проверила. Подопечный находился в глубоком обмороке. Значит, говорил он все-таки правду. Я вместе с ребятами из ФСБ погналась за случайным человеком. А в это время настоящий преступник следил за нами издалека, оценивая опасность, или он вообще не появлялся на вокзале. Наркоман все не шевелился. Слабый, сразу видать. Надо было сначала спросить, где сумка с деньгами, подумала я, шаря под лестницей. На мое счастье, она лежала там в самом углу. Пачки денег прощупывались. Знал бы наркоман, на сколько в ней доз, он бы меня зубами загрыз. Усмехнувшись, я подняла сумку и вышла из подъезда. Пистолет наркомана полетел в мусорный контейнер. Находка, без сомнения, обрадует какого-нибудь бомжа, однако он расстроится, обнаружив отсутствие патронов и обоймы, которые я зашвырнула в подвал следующего дома по пути на стоянку. «Фольксваген» стоял на месте, где я его оставила. Открывая ключом дверцу, я посмотрела в сторону вокзала. Похоже, перестрелка переросла там во что-то большее. Я разглядела людей в форме МЧС. Между вагонами сновали спецназовцы в полной боевой выкладке. Омоновцы выводили людей из вагонов и гнали через пути, в противоположную от вокзала сторону. Слышались вой сирен и беспорядочные сигналы машин. Я бросила сумку на заднее сиденье, завела двигатель и лихо вырулила со стоянки. Через пятьсот метров за поворотом меня остановили ребята из оцепления.

– Проезд закрыт, езжайте туда, бабуля! – заорал старший, указывая на дорогу позади меня.

– А что случилось-то, мне надо на вокзал, – с невинным видом поинтересовалась я.

– На вокзал нельзя! – рявкнул он. – Я же сказал, в объезд. На вокзале идет спецоперация.

Я не стала испытывать судьбу и дала задний ход. В объезд, так в объезд.

Когда я вошла в домашний кабинет Кравцова, он с сосредоточенным видом мерил шагами комнату.

– Заждались, наверно, Аркадий Никифорович? – задорно спросила я. Кравцов резко затормозил и обернулся с надеждой в глазах.

– Ну, как там, поймали?

– Нет, к сожалению, ушел, – разочаровала я его. Тяжело вздохнув, я опустилась в кресло и продолжила: – Все было бы нормально, но когда тот парень взял вашу сумку с деньгами, за ним погналась целая толпа, и меня чуть не затоптали. Потом вообще началась стрельба. Одним словом, ваши деньги тю-тю. А поблагодарить за это можете наших доблестных фээсбэшников. Я у одного посмотрела удостоверение.

– Черт побери, а я ведь поверил Максиму! – взвыл Кравцов, запустив руки себе в волосы.

– Кто такой Максим? – спросила я холодно.

– А, – очнулся Кравцов, – это мой двоюродный брат.

– О, это тот, который из ФСБ! – воскликнула я с деланым изумлением.

– Да, тот самый. – Лицо шефа сделалось кислым. – Я его попросил, так сказать, неофициально подстраховать вас. Ну, он и послал своих людей.

– Вот, значит, как интересно получается, – восхитилась я, округлив глаза, – подстраховать меня. Хорошо же они подстраховали!

– Макс сказал, что все вышло из-под контроля, – уныло произнес Кравцов, стараясь не встречаться со мной взглядом. – Двоих ранили, а потом сообщили, что здание вокзала заминировано.

– Кто сообщил? – спросила я заинтригованно.

– Я не знаю, но, по разговорам, взрывчатки столько, что хватит и на близлежащие здания, – ответил Кравцов и включил телевизор. – Может, в новостях что скажут. Макс теперь отмазывается перед начальством, почему он послал своих людей туда.

– У меня сейчас только одно желание, – призналась я Кравцову, – встать и уйти отсюда к чертовой матери.

– Я же хотел помочь! – воскликнул Кравцов. – Я думал, что люди Макса подстрахуют вас, если что.

Я еле сдержала ругательства.

– Из нас двоих безопасность обеспечиваю я, а вы выполняете все мои рекомендации и доверяете мне. Без этого работать невозможно.

– Отныне я ни шагу не сделаю без вашего совета, – горячо заверил меня Кравцов. – Давайте начнем наше сотрудничество с чистого листа!

Я молча вышла из кабинета и вернулась со спортивной сумкой, бухнула ее на письменный стол рядом с компьютером, а затем снова уселась в кресло.

– Что это? – с недоверием во взгляде пролепетал он. – Неужели деньги?

– Да, они самые, – улыбнулась я шефу. – Сколько мне причитается за их спасение? Помните, вы говорили о премии, сколько там процентов? Запамятовала…

– Пять процентов, тьфу ты, или три, – запутался Кравцов, нервничая.

– Пять мне нравится больше, – серьезно сказала я.

– Да вы представляете, что это за сумма! – возмутился Кравцов. – Какой-то абсурд! Я должен вам платить за то, что вы и так обязаны были сделать.

– Конечно, – согласилась я, – но вы не должны были мешать мне при этом. Эта сумма станет мне компенсацией за моральный ущерб, чтобы вам в будущем неповадно было привлекать к работе посторонних, которые чуть все дело не загубили.

– Вы знаете, что за эту сумму я могу нанять вместо вас батальон ОМОНа? – зло спросил Кравцов.

– А вы знаете, как разозлился вымогатель, не получив деньги? – спросила я в свою очередь. – Я боюсь даже представить, какое страшное злодеяние он готовит вам в отместку. Вот и подумайте, сможет ли ваш батальон омоновцев предотвратить очередную диверсию?

– Хорошо, я заплачу, но вы бы постыдились! – в отчаянии воскликнул Кравцов. – Вы действуете не лучше, чем вымогатель.

– Вы вычитаете с работников за брак и не стыдитесь, – напомнила я. – Теперь вы сделали брак. Извольте заплатить. Из-за ваших выкрутасов я могла лишиться жизни. Из-за вас чуть не сорвалось все дело.

– Хватит! – рявкнул на меня Кравцов. – Получите и не травите душу. Самому тошно.

Я посмотрела на пачку стодолларовых банкнот и, задумавшись на секунду, все же сгребла ее со стола.

– Что дальше, каков план? – спросил Кравцов требовательно. – Как вы защитите мое предприятие?

– В пять я заеду за заказанной аппаратурой. Потом мы вместе поедем на завод, и часть ее я установлю лично, пока вы созовете общепроизводственную планерку в аппаратном зале цеха мороженого. Дальше поймать злоумышленника будет делом техники.

– Так, насчет планерки, – решил уточнить Кравцов. – Я так понял, что на ней должны присутствовать все рабочие. А вы не знаете разве, что у нас беспрерывное производство? Как быть с этим?

– Я не заставляю снимать с работы всех, – ответила я сердито. – Люди у конвейеров пусть остаются. Мне нужны пустыми пункт слива молока, участок, где делают стаканчики, и цех приготовления смеси.

– Цех приготовления смеси нельзя оставлять без людей! – завопил Кравцов, краснея.

– Можно, – спокойно сказала я. – Изучив техпроцесс, я высчитала, что получасовое отсутствие в цехе людей не повлияет на производственный цикл.

– Ладненько, – с ехидной улыбкой согласился Кравцов. – Я же отныне следую вашим советам и безоговорочно доверяю.

– Так вот, двадцать пять минут – и вы отпускаете с планерки работников смеси, еще десять минут – работников участка стаканчиков. Потом, спустя двадцать минут, отпускаете всех остальных, – изложила я последовательность проведения мероприятия.

– Самое интересное, чему я посвящу эту ночную планерку? – с сарказмом спросил Кравцов. – Культуре производства?

– На ваше усмотрение, – пожала плечами я. – Аркадий Никифорович, а не хотите узнать, что произошло на вокзале, после того как федералы упустили парня с вашими деньгами?

– Да, умираю от любопытства, – оскалился он.

Я по порядку рассказала Кравцову всю историю, и он в конце задал вопрос:

– Так что настоящий вымогатель даже не появлялся в здании, а просто следил за нами откуда-то снаружи?

– Верно. Он, как говорится, запустил пробный шар, посмотрел, что получилось. Теперь сделает выводы, и жди новых ходов, – ответила я.

Кравцов нагнулся к телевизору и включил погромче. Бесконечный телесериал как раз закончился, и на экране появилась заставка «Вести Тарасова».

– Сегодня весь город был взбудоражен известием, что в здании железнодорожного вокзала заложено мощное взрывное устройство, – заговорил гнусавым голосом диктор. – Но информация, к счастью, оказалась ложной. Милицейский патруль обнаружил подозрительные сумки, оставленные в зале ожидания. Приехавшие саперы сообщили, что они набиты различного рода тряпьем. В данный момент милиция ведет поиск владельца этих сумок. Но этим инцидент на вокзале не был исчерпан. Есть свидетели перестрелки на перроне. Позже в районе вокзала был задержан раненый мужчина. Источник информации одной из силовых структур, пожелавший остаться неизвестным, дал понять, что проводилась операция, связанная с контрабандой наркотиков. В следующих выпусках ждите от нас более подробных сообщений.

– Да, ведь это ваши сумки там обнаружили, – бросила я Кравцову. – На них случайно нет вашей фамилии или другой информации, по которой вас могут разыскать?

– Нет, – проговорил Кравцов испуганно. – Макс, если что, утрясет все вопросы. Ему не выгодно меня подставлять.

– Дай-то бог, – кивнула я и поинтересовалась: – Вы что, на работу сегодня вообще не поедете?

Кравцов почесал затылок.

– Нет, надо съездить, показаться. Мне даже не удалось пообедать из-за спешки.

На заводе ничего экстраординарного не произошло. Пройдя по производству, Кравцов перездоровался со всеми за руку, быстро собрал в зале заседаний планерку и всыпал руководителям по первое число. В половине пятого я сообщила ему, что еду забирать заказ. Подобревший неизвестно от чего, он позволил мне взять его машину вместе с Игорем, а еще посоветовал не торопиться. Попутно я заехала к Юзеру домой и, представившись курьером, отдала ему лекарства. Когда же я вернулась на комбинат, то застала Попову, покидавшую кабинет шефа в каком-то растрепанном виде. Я посмотрела ей вслед и заметила, что на Поповой нет колготок, которые были на ней на планерке в четыре часа.

Наверно, они оба закрылись в кабинете и усердно работали с бумагами, с иронией подумала я и посмотрела на секретаршу. Но хитрая Маша сделала вид, что ничего не заметила. Из кабинета выглянул Кравцов с лихорадочно блестевшими глазами.

– К ночной планерке я готова, – отрапортовала я, вытянувшись по стойке «смирно».

– Это хорошо. – Кравцов кашлянул и поправил галстук. – Вы полчасика погуляйте. У меня что-то сердце прихватило. Сейчас выпью таблетки и отдышусь немного. – И, обращаясь к секретарше: – Маша, меня нет.

– Может, «Cкорую»? – с улыбкой спросила я.

– Нет, сам справлюсь, – буркнул Кравцов и закрылся в кабинете.

Делать нечего. Я вернулась к себе в кабинет и решила проверить плоды своего ночного труда. Система работала, однако не идеально. Картинка из кабинета Зеленского была какая-то тормозящая, постоянно дергалась. Виноваты в этом, конечно, линии связи. Я посмотрела полученные из кабинета и машины Зеленского записи – ничего интересного. Директор большей частью торчал за компьютером, отвечая на рабочие звонки, пил кофе и читал газету. Несколько раз Зеленскому звонила жена, интересовалась составлением каких-то документов для оформления земельного участка. Посетителей было всего трое, не считая руководителей комбината, забегавших к нему время от времени. В девять утра к Зеленскому пришел представитель регионального узла связи, ближе к обеду – технический директор очистных сооружений, которому Зеленский посоветовал заткнуть какому-то Красному трубу. Ровно в три в кабинете состоялся обстоятельный разговор с хозяином ресторана «Невский проспект». Тот упрашивал Зеленского делать развесное мороженое попышнее и полегче. Послушав разговор несколько секунд, я прокручивала его дальше и шесть часов записи просмотрела за тридцать минут. Записи из машины Зеленского также не представляли ценности. Редкие поездки, проходившие почти в полном молчании, да смазанное изображение того, как шофер намывал «Ауди» в послеобеденное время, и все. Я стерла бесполезные файлы, чтобы освободить место в памяти компьютера для новых записей. На глаза попался файл, озаглавленный фамилией убитого финансового директора «Молочных рек». Я развернула его и стала не спеша просматривать, размышляя о том, кто же мог его порешить. Допустим, он отмывал через комбинат грязные деньги. Но зачем его убивать? Он что, прикарманил бандитские деньги? Не похож был Геворкян на идиота. Нет, тут что-то другое. Возможно, он с кем-то не поделился прибылью от своей деятельности. Но с кем ему делиться, как не с Кравцовым. Можно допустить, что людям, дававшим ему деньги, Геворкян перестал быть нужным и, чтобы он не раскрыл какую-то информацию, его убрали. Только что это за информация? Номера счетов в иностранных банках? Но деньги можно перевести на другие счета. Сейчас, в конце концов, не беспредельные девяностые. Я подумала о совладельцах «Молочных рек». Может, это какие-то местные разборки, основанные на дележе влияния. Насколько я видела, Кравцов руководит комбинатом практически единолично. Может, Тимур, его брат, обиделся, стал что-то затевать, а Геворкян как-то пронюхал и его устранили? Бросив ломать голову, я позвонила Валерию Игнатьевичу узнать, получил ли он какую информацию по фирмам, с которыми сотрудничал Геворкян. Валерий Игнатьевич порадовал меня. Информации вагон и маленькая тележка, но вся она бесперспективная с точки зрения Уголовного кодекса. Слишком чисто работал Геворкян, чтобы к нему можно было придраться. Валерий Игнатьевич пообещал мне переслать информацию по электронной почте. Мы попрощались, и я выключила телефон.

В дверь заглянул Кравцов.

– Ну что, пойдем проводить вашу операцию. – Я, вздохнув, встала, взяла небольшой сверточек с камерами наблюдения, миниатюрный набор инструментов для работы с ними и двинулась за директором. Если знаешь, как выполнить работу, она не занимает много времени. Пока Кравцов отвлекал людей планеркой в аппаратном зале, я устанавливала новейшие камеры слежения с мощными передающими устройствами, компактные и не требующие проводов. Пришлось, конечно, повозиться, однако я потратила намного меньше времени, чем планировала. Может, именно из-за спешки я поскользнулась на разлитой по полу воде в цехе приготовления смеси. Сбавив темп, я установила вторую камеру на участке стаканчиков так, чтобы была видна вся установка и газовое оборудование. Третью камеру я спрятала за вентиляционную решетку сломанной вытяжки на участке слива молока. Камера должна была показывать участок за емкостями. По окончании планерки я повстречалась с Калмыковым, работавшим в первую смену.

– Ну что, Володя, особой помощи с твоей стороны я что-то не ощущаю, – сказала я, разглядывая пятна на своем пиджаке.

– Что, упали? Я тут, пока не привык, постоянно летал. – Калмыков улыбнулся. – На приготовлении смеси полы всегда скользкие.

– Ты не уходи от темы, – перебила его я. – Где ценные сведения? У тебя что, ни глаз, ни ушей нет?

Калмыков прикрыл дверь сепараторной и лишь после этого заговорил:

– К нам тут один парень устроился неделю назад.

– И что в нем подозрительного? – поинтересовалась я.

– Во-первых, башковитый слишком, во всем разбирается, во-вторых, знает, как к кому подойти поговорить, – тихо сказал он. – Неделю проработал, а уже лисой везде пролез, ко всем подстроился.

– Да это просто преступление, – съязвила я.

– Зря шутите, – обиделся Калмыков. – Он выспрашивает, что ему знать не положено. Например, где у нас хранится горючее, где спирт. Вчера внаглую залез на склад тары.

– Может, спереть что хочет, – предположила я.

– Я тоже так думал, – криво улыбнулся Калмыков. – Решил проверить. Предложил вынести через проходную немного нержавейки, а он отказался.

– Что ж, умен, ничего не скажешь, – усмехнулась я. – Он побоялся, что ты его хочешь подставить, вот и все. Ладно. А как его фамилия?

– Лепко Александр Трифонович, аппаратчик цеха мороженого, – ответил Калмыков.

– Это все, можно идти? – спросила я и повернулась, чтобы уходить.

– Нет, не все. Самое интересное не сказал, – остановил Калмыков меня. – Виталю наказали за брак. Попова отчекрыжила ему ползарплаты. Я слышал, как он бродит и шепчет: «Удушу суку, удушу суку». Мне кажется, это дурной признак. Глаза у него совсем сумасшедшие.

– Думаешь, он выполнит свою угрозу? – спросила я озабоченно.

– Нет, обычно после таких происшествий он любит подгадить как-нибудь, – ответил Калмыков. – Помните, я вам рассказывал.

– Да, помню, – сказала я, нахмурившись. – Только психа мне не хватает.

– Я бы, конечно, мог последить за ним, но он во вторую смену работает, – вздохнул Калмыков, наводя меня на какую-то мысль.

– Не беспокойся, я сама разберусь с этим Виталей, – пообещала я ему. На этой ноте мы разошлись. Я занялась настройкой компьютера и приемника сигнала на установленные камеры наблюдения. Добившись четкой картинки и звука, я установила последнюю камеру в своем кабинете на стене за кашпо с цветком. Только я закончила, как заявился Кравцов. Я показала ему на оставшиеся приборы, датчики движения и сигнализацию. – Наймите кого-нибудь, чтобы установили это. Можно даже сильно не скрываться при этом. Эффект этой аппаратуры скорее в психологическом воздействии. Мастера из того же «Гаранта» великолепно подойдут.

– Нет, – ответил Кравцов. – Скажу Филюшкину. У него Егор в этом волокет, пусть и установит.

– А что, работа парней из «Гаранта» вам не понравилась? – удивилась я. – Какую систему безопасности они вам дома отгрохали!

– Да я не хочу тащить на завод чужих людей, вот и все тут, – пробурчал он, разглядывая монитор моего компьютера, – это что, изображения с ваших камер, да?

– Точно, – кивнула я, – и, похоже, всю ночь придется следить за ними. У меня такое предчувствие, что именно сегодня попытаются провести очередную диверсию.

– Если вы уверены, то я могу остаться и помочь, подменить вас на пару часов, – предложил Кравцов.

– Это было бы замечательно, – улыбнулась я ему. – Жаль, что вы не поставили пост между цехами, как я просила.

– Да Филюшкин тормознул чего-то, – со злостью ответил Кравцов. – Я ему завтра дам за это по заднице.

– Завтра может быть слишком поздно, – сказала я с жесткой улыбкой, – и задумайтесь, может, он специально тормозит.

– Да не может быть! Он человек проверенный, – вскинулся Кравцов.

– А Геворкян тоже был проверенный? – неожиданно спросила я.

Кравцов запнулся, но после секундного замешательства отчетливо сказал:

– Да, Геворкян был проверенным. Я доверял ему больше, чем себе…

– Зря доверяли, – ехидно заметила я. – Он через комбинат грязные деньги отмывал прямо у вас под носом, а вы и не знали, – выдержала паузу, – или знали?

– Нет, откуда я знал! – запротестовал Кравцов. – У вас что, есть доказательства?

– Конечно, есть, – улыбнулась я, – но меня волнует больше, кто его убил. Я даже вас подозревала. Подумала, не поделили деньги.

– Да что вы говорите! – воскликнул Кравцов. – Чтобы мы с ним делились! Когда мне Тимур сказал, что Геворкян подставляет наш бизнес, я вызвал Пашу и велел искать другое место работы.

– Значит, вы до последнего ничего не знали? – сделала я большие глаза.

– Ну конечно, в финансовые вопросы я особо не лез, – ответил Кравцов, глядя на меня честными глазами. – Прибыль постоянно росла. У меня не было поводов перепроверять за ним отчетность.

Сделав вид, что поверила его байкам, я спросила:

– А не знаете, кто сказал вашему брату про Геворкяна?

– Нет, Тимур просто сказал «из надежного источника стало известно, что…», а дальше я сам просмотрел бухгалтерию и понял, что к чему, – проговорил Кравцов с обидой на все человечество. – Что за люди пошли! Их кормишь, а они тебе нож в спину!

– Сейчас экология такая, – сострила я.

– Что? – не понял Кравцов.

– Ничего, – буркнула я и спросила: – Аркадий Никифорович, а вообще, какие у вас с партнерами отношения? С Тимуром, с Портняжным, не ссоритесь?

– Куда это вы клоните? – сварливо поинтересовался Кравцов. – Считаете, что мои родственники замышляют против меня гадости?

– Я просто спросила про ваши отношения, – повторила я терпеливо.

– Нормальные у нас отношения, – зло ответил он. – Вы не там копаете. Зеленский – вот главная проблема.

– Им я уже занимаюсь. – Я посмотрела на монитор. Рабочие, занятые своими обязанностями, бегали туда-сюда. В емкостях бурлила смесь. Ничего угрожающего.

– Говорите, придется сидеть и ночью, – прозвучал голос Кравцова у меня над ухом.

– Да, если вы не хотите пропустить диверсию, – напомнила я.

– Может, нам перекусить, пока из столовой все не смылись домой, – предложил Кравцов.

– Можно и перекусить, – согласилась я. От одной мысли о еде у меня в животе заурчало.

– Нина, нельзя ли приготовить ужин на две персоны и доставить мне в кабинет, – сказал Кравцов в телефонную трубку, набрав номер столовой. – Да вот, наверно, задержусь на работе. Да, заранее благодарю.

– Зря вы сказали ей, что задержитесь, – спохватилась я. – Никто не должен знать. Еще советую отослать шофера с машиной, пусть не мозолит глаза на стоянке.

– Скажу, чтоб поставил в гараж и шел к нам, – сказал Кравцов, – не возражаете?

– Вообще-то неплохая мысль, – согласилась я, – но вдруг придется сидеть всю ночь?

– Посидит, ничего с ним не станется, – проворчал Кравцов, нажимая кнопки на телефоне.

Вскоре мы сидели уже втроем. На столе стояли тарелки с разнообразными яствами, а Кравцов сбегал в свой кабинет за бутылочкой виски.

– Что, гуляем? – спросил он, улыбаясь до ушей.

– Не думаю, что это необходимо, – сказала я, воззрившись на него.

– Да чего тут пить, – махнул рукой Кравцов, – по маленькой. Домой на такси.

– Как хотите, я пас, – бросила я, отвернувшись к монитору.

Суровый молчаливый Игорь, не говоря ни слова, подвинул к Кравцову стакан, тот немедленно его наполнил, налил себе, и они, чокнувшись, выпили. Я, не глядя на них, взяла себе тарелку со вторым, а то они еще все сожрут под виски.

– Не люблю я эту штуку, – проговорил Игорь, рассматривая вновь наполненный стакан, и тут же опрокинул его в глотку, крякнул, занюхал ломтиком сервелата, затем закусил.

– А ты знаешь, сколько это пойло стоит? – спросил у шофера захмелевший Кравцов. – Это тебе не самопал какой.

– Я бы от самогонки не отказался, – проговорил Игорь. Он, видно, пропустил мимо ушей реплику директора.

«Похоже, я одна в этой комнате беспокоюсь о благополучии предприятия», – подумала я, потирая пальцами глаза. Незаметно подошло время пересменки. Игорь старательно пытался втолковать Кравцову, как правильно обрезать виноград.

– Я что-то не пойму, на хрена мне твой виноград? – в конце концов поинтересовался у него директор.

– Как зачем? Есть, вино делать, компоты там всякие, – изумился непонятливости шефа Игорь. Мой взгляд обратился к бутылке виски. Она была пуста. Все с вами ясно, голубки. Я вновь повернулась к монитору. Виталя на левом нижнем мониторе смачно харкнул на пол и озабоченно почесал зад. Насколько я знала, наказанием за плевки Попова определила денежный штраф в размере тридцати процентов от заработной платы.

Вот придурок, подумала я, рассматривая обезьяноподобную физиономию грузчика. Скорчив рожу, Виталя поднял с пола двадцатипятилитровую флягу с закваской для кефира, попер ее вверх по лестнице и скрылся из поля зрения. Появился он минуты три спустя уже у емкостей с молоком.

– Выливай быстрее, – скомандовала ему начальница смены. Он послушно вылил и отошел, облизывая молочные усы. Наверно, этот паразит хлебнул из фляги прямо на лестнице. Я посмотрела на участок изготовления стаканчиков. Двое рабочих щетками счищали с форм сгоревшие стаканчики. В воздухе стоял сизый дым.

«Хорошо, что этого не видит сейчас Кравцов, иначе бы закатил немедленно скандал, бросился бы в цех и испортил всю операцию», – подумала я.

На участке приготовления смеси Виталя тащил очередную флягу. Поскользнувшись на луже молока, он упал на спину и выплеснул на себя всю закваску.

– Ну прямо Чарли Чаплин в молодости, – хихикнула я и немедленно пожалела об этом.

– Что там смешного? – подал голос Кравцов, поднимаясь. – Я тоже хочу посмеяться.

– Я пробовал сушить виноград, но изюма не получилось, – продолжал Игорь разговор сам с собой, одновременно читая надписи на пустой бутылке. Я незаметно закрыла изображение Витали, перемазанного закваской, поэтому Кравцов, глянув на остальные две картинки, ничего не понял.

– Да я о своем смеялась, – успокоила директора я.

– О моем и смеяться нечего, – пробурчал Кравцов, отступая от моего стола. Когда он опять сел к Игорю, я развернула картинку с Виталей, однако от того, как напоминание, осталась лишь лужа закваски. Я глянула на картинку выше. Начальница смены уже отчитывала Виталю за нерадивость. Тот стоял перед начальницей в липкой робе с нелепо торчащими в разные стороны лохмами. Он не возражал, не пререкался, стоял смирно, опустив глаза, словно нашкодивший школьник перед учительницей.

Да разве такой посмеет устроить какую-нибудь подлянку? – с недоверием подумала я, наблюдая за этой сценой. Хотя внешность обманчива. После разноса у начальницы Виталя спустился за новой емкостью. Оглянувшись по сторонам, он отхаркивался минут пять, потом смачно плюнул на пол и потащил флягу с закваской наверх. Вот и вся месть. Мной овладело разочарование. Если преступник не нанесет удар сегодня, то завтра, когда мы не в силах будем здесь сидеть, он может обтяпать дельце и смыться, оставив на память о себе лишь видеозапись да миллионные убытки. На экране монитора Виталя с обреченным видом таскал фляги в цехе приготовления смеси. На стаканчиках, наконец, отчистив все формы, разжигали печь. В пункте слива молока тишина, спокойствие, ровное освещение и ни души.

– Я выйду на пять минут, а вы пока последите за участками, Аркадий Никифорович, – попросила я Кравцова, который уже начал раскладывать карты для подкидного дурака.

– Конечно, идите, – кивнул Кравцов и пересел на мое место.

– В любой момент что-нибудь может произойти, – на всякий случай напомнила я перед тем, как выйти из комнаты, – смотрите внимательно.

– Ой, идите, – буркнул раздраженно Кравцов. – Это мой завод, а не ваш, и кому, как не мне, о нем беспокоиться.

Когда я вернулась, Кравцов сидел перед монитором и внимательно следил за происходящим в трех секторах экрана. Я подошла, глянула ему через плечо и обомлела. Виталя стоял наверху одной из шестидесятитонных емкостей с молоком и открывал крышку люка. Кравцов воспринимал это как само собой разумеющееся, но я-то знала, что рабочие с участка приготовления смеси не имели права открывать эти люки, опечатанные мастером участка слива молока.