Текст книги "Господин легкого поведения"

Наверно, не маленький катерок, подумала я, прикидывая вместимость. Скорее небольшая яхта. И все это на скромную зарплату финдиректора в двадцать тысяч рублей в месяц. Поблагодарив ее за чай, я откланялась.

На обратном пути у меня возникло подозрение, что меня «ведут». Красная «девяносто девятая» осторожно следовала за «Фольксвагеном» на отдалении, в потоке машин. Я немедленно повысила скорость и оторвалась от преследователей, петляя по городским улочкам. «Хвост» означал, что я подбираюсь к чему-то значимому. Следовательно, надо продолжать в том же направлении с удвоенными усилиями. Перед тем как заехать к Портняжному, я позвонила ему и, представившись частным детективом, договорилась о встрече. Он не хотел со мной видеться, ссылался на занятость, но мне удалось его убедить, намекнув, что от этого зависит благосостояние и жизнеспособность «Молочных рек». Встретились мы в кафе «Чеширский кот» напротив здания банка. Портняжный жил в этом же доме прямо над банком, на пятом этаже. На встречу директор банка опоздал на двадцать минут. Я держала в руках телефон в раздумьях, не позвонить ли ему вновь, но тут Портняжный наконец вошел в стеклянные двери кафе. Я видела его фотографию у Кравцова в кабинете, поэтому сразу узнала и удивилась, до чего же он похож на школьного учителя. Невысокий, с располагающей внешностью. Очки в тонкой металлической оправе, за стеклами умные зеленовато-коричневые глаза. Одет он был в светлую рубашку с серым галстуком и черные брюки. На ногах сандалии, как мне показалось, далеко не новые. Я помахала ему рукой. Он заметил и, неторопливо приблизившись, сел за мой столик. Барсетку положил на пустой стул рядом с собой. Затем, бросив на меня быстрый оценивающий взгляд, сдержанно поздоровался.

– Спасибо, что согласились прийти, Герман Августович. Обещаю вас не задержать, – сказала я, мягко улыбаясь. За витриной кафе мимо моего «Фольксвагена» медленно проехала красная «девяносто девятая» и скрылась из поля зрения. Ощутив легкий укол страха, я заказала нам кофе. Он так и простоял нетронутым до конца разговора.

– Что вы конкретно хотите узнать от меня? – спросил Портняжный, когда официантка отошла от нашего столика.

– Меня интересует финансовый директор «Молочных рек» Геворкян, точнее, информация о том, кто заложил его темные дела Тимуру Кравцову, – ответила я, глядя собеседнику в лицо. – Аркадий Никифорович сказал, что Тимур ни за что не скажет мне, кто это был, и я подумала, может, вы…

– А почему вы так подумали? – не дал мне договорить Портняжный.

– Потому что вы заинтересованы, чтобы «Молочные реки» работали и приносили прибыль, – ответила я. – Человек же, который желает разрушить это предприятие, и передал Тимуру информацию на Геворкяна. Уверена, он же устроил на комбинате серию диверсий, повлекших за собой многомиллионные убытки. Я хочу предотвратить следующие атаки.

– Вы частный детектив и работаете на Кравцова? – спросил Портняжный с оттенком жалости. – Должно быть, он вам тоже кое-что рассказал о своем финдиректоре?

– Да, он мне рассказал. Я в курсе, что произошло, – ответила я. – Скажите прямо, Тимур вам говорил или нет имя человека, слившего компромат?

– Нет, – неожиданно легко признался Портняжный. – Документы пришли на его домашний компьютер по электронной почте. Информации, от кого они, не было. Так что ищите.

– А вы сами что думаете, кто убил Геворкяна? – спросила я у него прямо.

– Не я, точно, – печально усмехнулся банкир. – Для меня главное – не потерять деньги, вложенные в комбинат. Еще лучше иметь к этому стабильную прибыль. Геворкян же попытался обделить нас с Тимуром, лишить части прибыли. Мы быстро решили этот вопрос – Паша потерял свою работу, отдал свои акции в качестве компенсации за ущерб. Убивать его не было резона. Если хотите найти виновных, то поищите среди людей, которым он отмывал деньги. Может, он, лишившись всего, решил их напарить напоследок и смотаться?

Я вежливо согласилась с ним.

– Вы еще что-нибудь хотите узнать? – поинтересовался Портняжный.

– Нет, спасибо. Я получила от вас исчерпывающий ответ, – ответила я, отсчитывая деньги за невыпитый кофе. Попрощавшись со мной, Портняжный встал и вышел из кафе. Я заплатила официантке и вышла следом.

Незаметно я осмотрела все пространство около кафе: каштановую аллею, лавочки, стоянку машин перед банком. Дальше, в проезде между домами у бетонного столба стояла красная «девяносто девятая». Я замедлила шаг. Машина была пуста, а значит, люди, приехавшие на ней, были где-то поблизости. Я не думала, что они хотят со мной просто поздороваться. Мой «Фольксваген» стоял прямо напротив окон кафе. Они не смогли бы вот так запросто на глазах у всех его заминировать или сделать еще какую-нибудь пакость. Медленно я подошла к авто, неспешно вынула позвякивающие ключи, коснулась замка. В это мгновение в стекле отразились двое, рванувшиеся ко мне. Сделав упор на машину, я ударила назад ногой в голову верзиле, что уже полез за пистолетом. Без звука тот рухнул на асфальт, выставив вверх свое пузо, обнажившееся из-под задранной рубашки. Второй, мелкий и вертлявый, почувствовав, что дело плохо, попытался бежать. Но я достала его прямым ударом в спину, вдобавок треснула сзади по шее и, схватив за руки, оттащила к машине. Затем, открыв заднюю дверцу, запихнула бесчувственное тело на сиденье, прыгнула на место водителя и рванула с места так, что мотор «Фольксвагена» сердито взревел.

Глава 8

Лодка плавно покачивалась на волнах. Слышался легкий плеск воды о борта. Чернеющая гладь Волги была подернута мелкой рябью. Последний луч света погас на небосклоне, и вот-вот должны были появиться первые звезды. Посмотрев на часы, я похлопала своего пленника по щекам.

– Просыпайся, спящий красавец, самое интересное проспишь. – Связанный бандит издал стон. Его глаза широко распахнулись, наполнились страхом. Он дернулся, стараясь подняться, и едва не слетел с лодки, так как его ноги, отягощенные камнями, свешивались через корму в воду. – Стой, куда собрался, еще рано! – Я схватила его за шиворот и уложила обратно на дно лодки. Он попытался кричать, но, получив по носу, затих. – Так, у меня мало времени, – произнесла я ледяным тоном. – Я опаздываю на встречу с шефом, жутко устала, таскаясь с тобой, поэтому хочу быстро услышать четкий ответ на один вопрос, – и, выдержав жуткую паузу, продолжила: – Кто тебя послал?

– Я не знаю, мамой клянусь, – заныл бандит. Его била сильная дрожь, от которой лодка ходила ходуном.

– Значит, мы друг друга не поняли, – вздохнула я, проверяя веревки у него на ногах. – Хотела, как в добрые старые времена, закатать твои ласты в бетон, но времени не было. Думаю, и так сойдет. Ну, прощай! – Я приподняла его, готовая сбросить в воду, и он заголосил:

– Я все скажу, только не надо меня бросать!

– Хорошо, – уступчиво произнесла я, – слушаю тебя внимательно.

Пленник, комично таращась, затараторил как заведенный:

– Бирюк сказал, что надо одной бабе ноги переломать, чтоб не совала нос куда не следует. Обещали десять тысяч.

– Я про это сама догадалась, – рявкнула я. – Говори, урод, кто заказчик, пока моя добрая воля не иссякла!

– Я точно не знаю, мужик какой-то крутой, большая шишка на нашей «молочке», – плаксиво проговорил он. – С ним Бирюк встречался. Я так, на подхвате.

– Да, – протянула я. – Ошибочка вышла. Выходит, я не того спеленала. Подумала, что твой дружок – мышцы, а ты – мозг. А оказалось, наоборот. Твой дружок и мышцы, и мозг, а ты – дерьмо.

– Не убивай меня! Я же тебе зла не хотел, – жалобно попросил бандит.

– Да не собираюсь я тебя убивать. Столкну в воду, а ты сам собственной смертью умрешь, – произнесла я, сдерживая улыбку.

– Я знаю, где Бирюк живет! Навестишь и расспросишь его о том парне с «молочки», – сказал он, стараясь подчеркнуть свою полезность.

– Говори адрес, – равнодушно бросила я, разворачивая блокнотик.

– Колхозная, дом восемь, телефон… – Он выболтал мне про своего дружка все, вплоть до детских шалостей в возрасте четырех лет.

– Большое спасибо. А теперь нам пришло время расстаться. – Я подняла визжащего бандита за плечи и столкнула в воду. За бортом будто забилась крупная рыба.

– Ну что, воду не замутил? – усмехнулась я, глядя в удивленное лицо бандита, стоявшего по грудь в воде на мели. – Везет тебе страшно! – Из ножен на моем запястье появился узкий клинок.

– Не-ет! – заорал пленник, максимально напрягая голосовые связки. Но вокруг не было человеческого жилья или турбазы, поэтому вряд ли кто услышал этот душераздирающий призыв. Я перегнулась через борт и всего лишь перерезала у трепыхавшегося бандита веревки на руках, чтобы он смог самостоятельно освободиться. Он перестал орать, удивленно посмотрел на руки, потом на меня и, должно быть, понял, что его не собираются убивать.

– Если б на моем месте находился другой человек, ты был бы уже мертв. Понял? – сказала я, опустив в воду весла.

– А что мне теперь делать? Как я доберусь до берега? – жалобно спросил бандит, оглядывая казавшуюся бескрайней пойму реки и остров позади себя. – Я даже плавать не умею.

– Ты книжку про Робинзона Крузо читал в детстве? – с улыбкой осведомилась я у жалкого ублюдка.

– Нет, не читал, – признался бандит удрученно.

– Жаль, она бы тебе здорово пригодилась, – хихикнула я, – тогда советую учиться плавать.

Не тратя на дальнейшие разговоры времени, я мощными гребками погнала лодку к берегу, потом поплыла вдоль него против течения. Километра два – и лодочная станция с пьяным сторожем.

– Ну что, дочка, покаталась? – спросил старик в рваной тельняшке и съехавшей на затылок фуражке капитана. – Не хочешь по маленькой, а то я на твои бабки целый ящик портвешка купил.

– Как-нибудь в другой раз, – ответила я, пришвартовываясь и выпрыгнув из лодки.

– Как хочешь. Потом придешь, а уже не будет, – пригрозил сторож, еле удерживаясь на ногах.

– Переживу, – уверенно заявила я. Часы показывали одиннадцать, и мне явственно виделась картина, как Кравцов в это самое время рвет на своей лысой голове последние волосенки и захлебывается слюной. Прыгнув в «Фольксваген», я погнала его к городу насколько возможно быстро.

– Вижу, пунктуальностью вы не отличаетесь – зло сказал Кравцов, когда я, запыхавшаяся, ворвалась в холл его особняка.

– У меня есть оправдание, – произнесла я, глубоко вздохнув.

– Какое, интересно? – ядовито спросил Кравцов, грозно сдвигая брови. – Спасала мир?

– Меня пытались устранить двое бандитов прямо на улице, – выпалила я. – Пришлось повозиться, но я справилась с обоими. А кроме этого, узнала кое-что интересное. – Моя весть изменила боевой настрой шефа.

– Вас хотели убить? Кто же? – Кравцов вылупил на меня глаза.

– Один из этих отморозков под пыткой сознался мне, что его нанял человек из руководства комбината «Молочные реки», – ответила я, чувствуя свое превосходство. – Завтра, если будет время, разыщу второго. Он знает имя этого человека.

– Вам что, сильно досталось? – спросил Кравцов с поддельным сочувствием. Было видно, что ему наплевать. Первоначальный испуг прошел. В голосе послышались нотки недовольства, и причиной тому было отсутствие на мне следов побоев. «Незначительная стычка», – должно быть, подумал он. Стоит из-за этого разводить разговоры.

– Да нет, они не успели меня даже коснуться. Дело не в этом, – ответила я на его вопрос. – Просто стало ясно, что покидать надежно защищенный дом чрезвычайно опасно!

– Опять вы за свое! – вспылил Кравцов. – Опоздали, а теперь начинаете мне мозги полоскать. Немедленно едем, и никаких отговорок.

В холл спустилась жена Кравцова.

– Аркаша, а ты надолго? – спросила она с отчаянием. – Ты едешь не в казино?

– Нет, мне надо встретиться с важными людьми, – буркнул Кравцов раздраженно и закричал в сотовый: – Игорь, ну где ты? Подгоняй машину к дому, мы все-таки едем.

Вздохнув, я побежала переодеваться в вечернее платье.

«Встреча с важными людьми» по странному стечению обстоятельств была назначена в самом большом и престижном казино города «Золото инков». Двухэтажное здание было залито морем мигающих огней. По обеим сторонам входа застыли статуи мускулистых индейцев в боевой раскраске и с топорами, сторожившие свои богатства. Кравцов милосердно отпустил шофера, и мы прошли внутрь. Знакомых у Кравцова в заведении оказалось тьма, весь персонал казино. Его ждали с нетерпением, а когда он появился, едва не понесли на руках. Отбиваясь от управляющего казино, скользкого типа с маленькими бегающими глазками, Кравцов подвел меня к бару.

– Перед игрой следует расслабиться и успокоить нервы, – сообщил он с видом знатока. – Вы тоже поиграйте, чтобы не торчать рядом со мной, как часовой у мавзолея. Не хочу, чтобы мне задавали вопросы.

Барменша подала Кравцову двойную порцию виски, а мне минералку.

– Знаете, у меня нет лишних денег, чтобы просаживать их в подобных заведениях, – сказала я спокойно, отпила немного из своего бокала и огляделась. На двух бильярдных столах неподалеку играли в американский пул. Дальше арка, за ней игровой зал. Карточные столы, рулетка вполне соответствуют уровню такого провинциального города, как Тарасов.

– Не волнуйтесь, я вам дам немного, – с недовольным лицом проговорил Кравцов. – Только не проигрывайте все сразу.

– Хорошо, обещаю только выигрывать, – улыбнулась я уголками губ. От моего внимания не укрылось, что недовольство Кравцова вызвано знаком приветствия, которым его одарил один из игроков в бильярд, похожий на певца Розенбаума. Те же усы, овал лица, очки, бритый череп, на котором играли блики от ламп с красными абажурами, висевшими над столами.

– Чертов гомик, – чуть слышно пробормотал Кравцов, отворачиваясь.

– Что, один из ваших друзей? – спросила я с подковыркой.

– Нет! – возмутился Кравцов моему предположению. – Так, знакомый. Раньше в школе учились. – Он допил виски и сказал, что пора в бой. Первым бастионом явилась рулетка. Щедрость Кравцова не знала предела. Он выделил мне пятнадцать белых фишек по одной условной единице и три красных по пять. Я поставила их перед собой в два столбика, размышляя. В казино отличная охрана, и особых проблем я не ждала, хотя готова была к ним, если бы они возникли. Часть меня постоянно оценивала окружающую обстановку, поддерживая рефлексы и тело в режиме ожидания. Публика у стола собралась сплошь солидная. Никто не относился к игре чересчур эмоционально. Не было ни пьяных, ни юнцов, ни явных уголовников. Спокойная атмосфера для людей, решивших просто отдохнуть.

Перед тем как начать игру, Кравцов перебросился парой слов с крупье, посмотрел какие-то свои каракули в блокноте, выглядевшие диковинными письменами древних. Потом, после проведенного расчета, сделал ставки: на двенадцать – красные, на двадцать два и четыре – черные. На каждый номер он ставил по максимуму. Глядя с завистью на его черные фишки по сто единиц, я скромно поставила свою мелочь на третью дюжину, а красные фишки пока придержала. Дюжины оплачивались один к трем. Крупье привычным движением запустил рулетку. Негромкие разговоры игроков за столом стихли. Было видно, как Кравцов подался вперед. Я почти физически ощущала волны напряжения, рвущиеся из него. Лицо покраснело. Глаза загорелись зловещим огнем. Он быстро ослабил галстук и кашлянул. Под взорами игроков шарик, закончив свое путешествие, лег в пронумерованную ячейку.

– Тридцать три черные, – громко объявил крупье. Разговоры возобновились снова. Кто-то радовался, но большинство готовили новые фишки. Я посмотрела на Кравцова. Тот вновь погрузился в расчеты. Первую неудачу он пережил спокойно, а мой выигрыш в сорок пять условных единиц будто и не заметил. В следующий раз я поставила на первую и вторую дюжины, а Кравцов на четыре номера из второй дюжины.

– Семь красные, – объявил крупье.

Первая дюжина. Я опять выиграла, но уже лишь тридцать единиц, так как ставка на второй дюжине проиграла. Кравцов, глядя в свой блокнот, грустно курил. К нему приблизились двое мужиков серьезного вида в дорогих костюмах, поздоровались и пошли к лестнице, ведущей наверх, где располагался ресторан.

Игра возобновилась. Положившись на свою интуицию, я продолжала ставить на дюжины. Шесть ставок удалось выиграть, а две проиграла. Чистый выигрыш составил сто девяносто одну единицу, то есть тысячу девятьсот десять рублей. Следующие четыре ставки я пропустила, просто сидела и курила, наблюдая за игроками. Кравцов к этому времени проиграл тридцать пять тысяч. Стоявшая позади него официантка по первому требованию принесла ему виски. Выпив, он продолжил и быстро проиграл еще тридцать тысяч. Я поставила лишь однажды и, проиграв тридцать единиц, больше не играла.

– Это какая-то полоса невезения, – бросил мне Кравцов, пересчитывая оставшиеся фишки.

– Наверно, это знак свыше прекратить игру, – глубокомысленно заметила я, бросив взгляд на часы. – Уже двенадцать. Завтра нам нужно быть со свежей головой.

– На том свете выспимся, – отмахнулся от меня Кравцов.

– Аркадий, ну что ты делаешь вид, что не замечаешь меня? – раздался рядом мужской бас с хрипотцой.

Мы с Кравцовым одновременно обернулись. Двойник знаменитого барда подсаживался на освободившееся у стола место.

– Я действительно тебя не заметил. Некогда мне глазеть по сторонам, – с раздражением сказал Кравцов.

– Не представишь мне свою спутницу? – спросил с мягкой улыбкой незнакомец, касаясь рукой плеча моего шефа. Кравцов с отвращением на лице дернул плечом.

– Это коллега по работе, Евгения Максимовна Охотникова.

– Федор Крушилов, – представился мне незнакомец, пожал руку и протянул визитку, где значилось, что он художник. – Видите на стене панорама «Тарасовская слобода» – моя работа. Так что, если вам, Евгения Максимовна, понадобится что-то для оформления своего дома, обращайтесь. У меня масса интересных работ. Есть пейзажи, натюрморты, несколько картин на религиозные темы…

– Федор, не грузи. Она ничего не купит, – рявкнул на него Кравцов.

– Аркадий, ты какой-то злой, проигрываешь, что ли? – спросил художник у него с сочувствием.

– Евгения Максимовна, пойдемте в бар. У меня что-то в горле пересохло. – Кравцов решительно встал и потянул меня за собой.

– Возвращайтесь, я буду накапливать для вас положительную энергетику, – крикнул нам вдогонку художник.

– Прилип как смола, – бурчал Кравцов, продвигаясь к бару.

– На вид безобидный, – заметила я. Мы сели на высокие стулья, и Кравцов, заказав себе виски, снизил голос до шепота.

– Понимаете, я не хочу находиться с ним рядом. Это может негативно сказаться на моей репутации.

– Так что, на сегодня с игрой покончено? – осторожно спросила я.

– Нет! – воскликнул Кравцов. – Сейчас пропущу стаканчик, и вернемся в игровой зал.

И мы вернулись. Кравцов не пошел к рулетке, так как там сидел Федор, а устремился к столу, где играли в блэк-джек. Я с обреченным видом села рядом. Кравцова приняли как родного. Начали с двадцати пяти условных единиц в бокс. Играли с переменным успехом. Кравцов выиграл четыреста единиц и чуть не расцеловал меня от радости. К столу незаметно приблизился Федор, бросивший рулетку. Он радостно похлопал Кравцова по плечу, поздравляя с выигрышем.

– Не мешай, ты меня сбиваешь, – буркнул Кравцов, и тот отошел. Кравцову за счет заведения поднесли виски, но пить он не стал, так как был слишком возбужден выигрышем. Однако выигрыш сменился чередой проигрышей. Ставка возросла до двух тысяч единиц. В общей сложности Кравцов проиграл девяносто тысяч. Деньги закончились, и он, отказавшись от кредита, который готово было предоставить казино, встал из-за стола. Я не верила своему счастью.

– Аркадий Никифорович, вы покидаете нас? – спросил опечаленный до невозможности управляющий. – Если вы устали, мы могли бы предоставить для вашего отдыха VIP-кабинку, подали бы роскошный ужин за счет заведения, а потом вы могли бы вернуться и поиграть еще немного.

– Все, что мне нужно, это такси, – ответил Кравцов. – Поиграю завтра, и так уже два часа.

Когда мы ехали в такси по пустынным улицам, я спросила у Кравцова:

– Вы не расстроены проигрышем?

– Нет, – просто ответил Кравцов. – Сегодня проиграл, завтра точно выиграю. У меня предчувствие.

Я промолчала. Все эти ночные вояжи шефа, игры допоздна ломали мой жесткий режим, выстроенный годами, – подъем в шесть, кросс, потом зарядка. Ничего не поделаешь, издержки профессии.

Засыпая в своей постели в особняке Кравцова, я слышала приглушенные крики супругов, затеявших очередную разборку.

Утро на «Молочных реках» началось с планерки, организованной злым и невыспавшимся Кравцовым. Несмотря на выходной, он вызвал на работу инженерно-технический персонал в полном составе. Сполна получили все. Я благодарила бога, что мне не надо было присутствовать на этом побоище. Пока шла планерка, я в мучительных раздумьях бродила по цехам.

Куда направит свой удар диверсант? Без чего производство надолго встанет? – эти мысли не давали мне покоя, между тем как драгоценное время уходило. Из цехов я вышла на улицу. Взгляд упал на плотные черные клубы дыма, поднимающиеся за серыми корпусами и вышкой охраны. Что это, интересно, такое? – спросила я себя. Дым этот мне приходилось видеть по утрам. Источник находился где-то за забором, скорее всего в овраге за железнодорожными путями. Там постоянно жгли что-то с восьми утра и часов до одиннадцати-двенадцати. Я обернулась на тихие шаги за спиной. Филюшкин, начальник службы безопасности, направлялся, не замечая меня, к дверям в цех. Я поняла, что планерка закончилась, окликнула его:

– Илья Климович, не могли бы вы на секундочку подойти ко мне?

Филюшкин с улыбочкой пружинистым шагом подошел.

– Гуляете все, госпожа консультант по безопасности. – Голос вроде веселый, но в словах чувствовался подтекст.

– Илья Климович, не могли бы вы прояснить один вопрос? – Заглянув в его глаза, я поняла, что на самом деле он не так весел, как старается казаться. Глаза Филюшкина словно ножи резали меня, так что становилось очень неуютно. «Все еще винит меня в своих промахах», – мелькнула в голове мысль.

– Для вас – что угодно, Евгения Максимовна, – осклабился Филюшкин. Я указала рукой:

– Что это там за дым? Я его уже не первый раз замечаю.

– Ну, это большой секрет, – проговорил с напускной важностью Филюшкин. – Если я вам скажу, то придется потом вас устранить.

То, как он это произнес, мне не понравилось.

– А я рискну. – Я улыбнулась в ответ, вытащила из портсигара сигарету, однако тут же засунула ее обратно, вспомнив, что на территории предприятия курить строжайше запрещено.

– Ладно, скажу. – Филюшкин с улыбкой наблюдал за моими движениями. – Там за забором, в овраге что-то вроде свалки. – И, заранее предупреждая напрашивающийся вопрос, добавил: – Свалка, естественно, незаконная, и, чтобы она не разрасталась, мы постоянно сжигаем вывозимый мусор. Немного бензинчика – и порядок.

– А что за мусор? – спросила я, глядя на дым. – Такое ощущение, что резина горит.

– Это пакетики, – ответил Филюшкин, – брак. Швы текут, мужики их вскрывают, молоко сливают на переработку, а пакетики вывозят на свалку. В день мешков десять набирается.

– Пакетики, – задумчиво повторила я.

– Евгения Максимовна, вы не желаете посмотреть на сигнализацию? – предложил мне Филюшкин. – Егор вчера поставил. Мне кажется, очень даже неплохо.

– Спасибо, нет, – произнесла я. – Сомнений в ваших способностях и тем более в способностях Егора у меня нет.

– Вот, значит, как, – восхитился Филюшкин. – А я уж боялся. Раз не хотите, схожу, сам посмотрю. – Он направился к дверям в цех, а я к заводоуправлению. Мне под ноги попался пакетик из-под молока, затоптанный на грязном асфальте, и внезапно пришло озарение. Я рванула обратно в цеха, чтобы проверить свою догадку.

– Нина Васильевна, где у вас хранится тара, упаковочный материал и тому подобное? – Mоя рука резко вцепилась в локоть начальника цеха мороженого. Та, вздрогнув, обернулась.

– Господи, вы зачем так хватаете! – Я, смутившись, убрала руку. – Пленка, естественно, хранится на складе. – Начальник цеха указала в сторону больших открывающихся автоматически ворот. – Вон там, за воротами направо, склад с упаковочными материалами, налево – склад со стаканчиками.

– Со стаканчиками, – я задумалась, – они, наверно, неплохо горят?

– Я даже боюсь подумать, что будет, если вафельный склад загорится, – произнесла начальник цеха с беспокойством, – проводка там старая. Я все время требовала с главного энергетика, чтобы заменили. Вы же консультант по безопасности, Евгения Максимовна, может, скажете Аркадию Никифоровичу об этой проблеме.

– Непременно скажу, – пообещала я и попросила ее проводить меня до складов. Начальница цеха живо откликнулась на мою просьбу и по пути не преминула рассказать последние сплетни. На планерке Кравцов сместил с занимаемых должностей заведующего складом и начальника снабжения. Первый провинился тем, что на складе готовой продукции обнаружилась большая недостача масла. Второй же приобрел некачественный упаковочный материал. Из-за пленки, которую снабженец приобрел у сомнительных посредников, и молоко, и кефир, и остальные кисломолочные продукты становились горькими.

– Представляете, они как-то перепутали на складе старую и новую пленку. Как их определишь, какая горькая, какая нет, – с мученическим лицом жаловалась Нина Васильевна, открывая своими ключами железную дверь склада. – Аркадий Никифорович велел лизать пленку перед применением, каждую бобину. Да меня наладчики, когда я скажу им об этом, в лучшем случае матом покроют…

– А пленку издалека возят, не знаете? – спросила я, отметив про себя, что навесной замок склада откроет и ребенок гвоздиком.

– Кажется, откуда-то из-под Москвы, точно не помню, – ответила она, – входите.

Помещение склада, довольно вместительное, было сплошь заставлено стеллажами, забитыми бобинами с пленкой. На оберточной бумаге я разглядела этикетку.

– Каждая бобина весит двадцать пять килограммов, – просветила меня провожатая. – У нас большой запас, потому что с поставками часто случаются перебои. Есть еще холодный склад с пленкой на улице, потом покажу.

От последних слов я испытала небольшое облегчение. Хотя бы хранится все не в одном месте.

– А не боитесь, что может случиться пожар из-за того, что кто-то просто закурит рядом? – спросила я, кивая на ряды картонных коробок для мороженого, стоявших вдоль стен в широком и высоком коридоре перед складом.

– Места не хватает, что поделаешь, – вздохнула начальник цеха. Склад с вафельными стаканчиками для мороженого вовсе не закрывался, так как туда постоянно ходили наладчики, забирая коробки в цех на конвейер. Тут же грузчики из печного на тележках привозили свежевыпеченные стаканчики и расставляли внутри. Этот склад был втрое больше склада с пленкой, а количество стаканчиков в нем выражалось астрономической величиной. В довершение всего я обнаружила у дальней стены канистры с эфирами, красителями. По предостережениям на этикетках жидкости чудовищно взрыво– и огнеопасны.

– Да, – вздохнула я, – здесь у вас все условия для возникновения пожара пятой категории.

– Да я о чем и говорю постоянно! – воскликнула начальник цеха. – Надо быстрее что-то делать.

– Как бы не было поздно, – заметила я.

– Что вы имеете в виду? – не поняла она.

– Так, ничего, мысли вслух, – ответила я и перевела разговор на склад пленки, тот, который находился на улице.

В директорской приемной томилась целая куча народа, ожидая аудиенции. Я решительно прошла к столу секретарши. Маша посмотрела на меня затравленно. Ее пальцы замерли в сантиметре от клавиатуры компьютера.

– Мне надо срочно поговорить с шефом. Нельзя ли как-то вызвать его оттуда? – кивнула я в сторону запертого кабинета Кравцова.

– Я бы посоветовала вам его не беспокоить, – сказала Маша.

– Важные люди, что ли? – спросила я.

– В некотором роде, – уклончиво ответила Маша.

– Знаете, нам всем тут в некотором роде срочно нужно попасть к Аркадию Никифоровичу, – сварливо заметил главный механик, скромно сидевший на стуле для посетителей, зажав между ног папку. Я скользнула по нему равнодушным взглядом и встала у двери.

– Я тоже уже час жду, – жалобно заметил краснолицый толстяк, заведующий складом.

– Вам-то что, завтра на работу не выходить, можете и подождать, – злорадно хихикнул главный механик, дергая ногой.

Лицо завскладом покраснело еще больше. Он промолчал. Находившийся здесь же начальник снабжения, тяжело вздохнув, ослабил узел на галстуке и переложил кожаную папку с какими-то документами из одной руки в другую.

Тут, к счастью, дверь кабинета распахнулась, и я бросилась туда. Попова, выходя, отшатнулась, а я влетела в кабинет и захлопнула за собой дверь прямо перед носом у взбешенного механика.

– Вы чего так врываетесь? – воззрился на меня раскрасневшийся Кравцов.

– Важная новость, Аркадий Никифорович. Я узнала, где злоумышленник нанесет свой удар, – выпалила я, плюхаясь в кресло. – Теперь нам вместе следует подумать, как его отразить. Я ваше производство знаю еще плохо, поэтому могу упустить некоторые детали, а вы, если что, поправите.

– Давайте, не тяните, что он хочет сделать?! – воскликнул Кравцов, вскакивая с кресла в сильном возбуждении.

– Аркадий Никифорович, ответьте, что будет, если уничтожить весь упаковочный материал, стаканчики, тару? Что тогда будет? Как быстро вы сможете восполнить запасы?

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Кравцов, нависая надо мной. – Новую пленку можно приобрести дня через три. На заводе у поставщика сейчас какие-то проблемы. Везти тоже дня три. В общем, неделя при благоприятном раскладе.

– Вот и представьте, что будет с производством, если ваши склады сгорят, – сказала я спокойно.

Кравцов с минуту осмысливал услышанное, потом произнес хрипло:

– Если такое произойдет, комбинат понесет такие убытки, что, я боюсь, он не выплывет. Во-первых, полетит налаженная система поставок молока; во-вторых, покупатели продукции найдут себе других поставщиков, а конкуренты воспользуются моментом, чтобы добить нас окончательно. Сырье, которое есть сейчас, испортится, так как нельзя будет его переработать.

– На складе еще канистры с эфирами, – напомнила я ему.

– Да, эфиры и пищевые добавки, – вспомнил он. – Их мы вообще покупаем за границей, во Франции. На это уйдет не меньше месяца.

– Вижу, картина складывается мрачная, – покачала я головой и добавила: – Через склад, кроме того, проходит кабельный лоток, аммиакопровод, недалеко газопровод, а за стеной печное отделение. Я не знала сразу всего производства, поэтому акцентировала внимание на продукции и сырье, а упаковочные материалы и склады упустила из виду. С точки зрения безопасности, они наиболее уязвимы. Замки и двери слабенькие или вовсе не закрываются. В коридоре складирована тара. Огонь по системе вентиляции быстро разнесется по другим цехам. Хотя и гореть в цехах нечему, люди могут отравиться угарным газом и продуктами горения.