Текст книги "Нас шестнадцать (сборник)"

Мария Рэйвен
Нас шестнадцать

<e>Я посвящаю эту книгу человеческому духу.

Все имена, события и места в данной книге вымышленные. Автор приносит свои извинения за случайные совпадения.

Благодарности

Я хочу выразить благодарность всем своим близким, которые поддерживали меня во время написания этой книги. Мою подругу Инну за веру в мой талант, моего личного астролога из Киева Машу «Рыбку» Бузуеву за замечательные прогнозы, кафе “Флери” за бесплатный эспрессо и, конечно, мою семью, которой у меня нет.

Ариум

Петрос с детства увлекался историей. Ему нравилось посещать раскопки и археологические музеи, путешествуя по разным странам. Когда он проходил мимо величественных римских колонн или рассматривал термические бани, в душе было ощущение, что он попал в древние времена отважных героев и грозных богов из античных мифов. Когда его друг Михалис сказал, что в музее Ариума освободилось место ночного охранника, и предложил эту работу Петросу, тот согласился не раздумывая. Петрос уже два месяца сидел без работы, кризис и его не обошел стороной. Но это было не самое страшное в их семье. Два месяца назад матери поставили диагноз – рак груди. Необходимо было дорогостоящее лечение и сеансы химиотерапии, шанс спасти маму оставался. Петрос нервничал по поводу ночных смен, потому что боялся темноты и не смог побороть этот страх, даже когда вырос. Выходить на работу надо было на следующий день, вернее ночь. Утром Петрос съездил к директору музея, заполнил все необходимые бумаги, получил форму охранника, фонарик и резиновую дубинку: музей все-таки, пусть и под открытым небом, но вандалы везде найдутся. Мать собрала Петросу на работу термос с горячим кофе без сахара, как он любил, и завернула в два слоя фольги шефталью, добавив четвертинку лимона и лук, порезанный кольцами. Петрос был любимчиком у матери. Оно и понятно, в семье, где еще три дочери, мальчик всегда будет самым желанным ребенком. Она была против того, чтобы сын жил отдельно от родителей да еще согласился работать ночами, но отказать Петросу ни в чем не могла. Вечером, когда Петрос заглянул проведать родителей перед сменой, мать молча отдала ему пакет с едой и термосом. Петрос пришел возбужденный и радостно болтал про Михалиса и услугу, которую тот ему оказал, про Ариум и раскопки, что должны были возобновиться этой осенью, несмотря на урезанное финансирование музея. Мать слушала своего сына и улыбалась, но ее сердце было не на месте и немного покалывало. И то, что она посчитала беспокойством, впоследствии оказалось предчувствием. Люди на краю смерти более восприимчивы к таким вещам.

От родителей Петрос сразу поехал на работу. Дневной охранник уходил в десять вечера. Время еще было, но Петрос хотел расспросить его об особенностях работы. Ариум был виден издалека, возвышаясь своими колоннами над землей, морем и всем остальным. Двигаясь по шоссе на стареньком «фиате», Петрос в который раз восхитился величием древнего города, построенного римлянами на горе. Под Ариумом был геологический разлом. Когда он подъехал к парковке музея, уже совсем стемнело. На черном небе сияли россыпи звезд, а в траве стрекотали цикады. Внизу негромко шумело Средиземное море. Петрос глубоко вдохнул тягучий воздух летней кипрской ночи и, прихватив свой пакет из машины, направился к домику охранников. Он переоделся в униформу еще у родителей и теперь неторопливо шел, окидывая себя придирчивым взглядом: не помялась ли куртка, не испачкались ли брюки? Все было в полном порядке. Шлагбаум был опущен, только боковой проход остался открытым, через него Петрос прошел на территорию Ариума. Дневным охранником был приветливый парень Янис, примерного такого же возраста, что и Петрос. Янис уже знал, что Петрос будет новым ночным охранником. Поздоровавшись за руку, он тут же предложил Петросу кофе с лукумадес – сладкими кипрскими пончиками:

– Садись, Петрос, выпей со мной кофейку с пончиками.

– Спасибо, я не люблю сладкое, но от кофе не откажусь, – Петрос сел на стул рядом с ним.

Янис налил в кружку горячий кофе и протянул ее Петросу:

– Я так понимаю, что сахара тебе тоже не надо?

– Нет, не надо, спасибо, – Петрос улыбнулся, принимая у него из рук кружку с дымящимся напитком. В домике приятно запахло медом, которым Янис щедро полил свои лукумадес и принялся с наслаждением есть, запивая их кофе из большой кружки.

– Как ты можешь есть их холодными? – удивился Петрос.

– Ай, мне без разницы, хоть горячие, хоть холодные, лишь бы меда побольше, – засмеялся Янис.

Наконец Янис доел последний пончик, допил свой кофе и вытер руки салфеткой.

– Ну, буду я собираться домой, – сказал он, повернувшись к Петросу.

Петрос кивнул и тоже поставил кружку на стол.

– Да, конечно. Я вот хотел спросить кое о чем…

– Угу, давай, спрашивай, – Янис складывал свои вещи в рюкзак.

– Как тут вообще ночью, тихо?

Янис удивленно посмотрел на Петроса.

– Конечно, ты что, это же музей. Кому понадобится тут шастать по ночам? Да и взять на раскопках нечего, разве что колонны мраморные, но это вряд ли, они пару тонн весят каждая, – Янис весело хмыкнул и хлопнул Петроса по плечу.

– Не переживай, брат, все будет путем. Не заметишь, как ночь пройдет, если от скуки не помрешь, конечно. Ладно, я пошел, а это тебе, – Янис протянул Петросу ключи от ворот и домика охранников.

Он взял свой рюкзак, повесил его на плечо и подошел к двери:

– Пока!

– Пока, – Петрос пожал ему руку на прощанье, закрыл дверь и остался один. Через несколько минут он услышал шум мотора и звук отъезжающей машины Яниса. После этого стало совсем тихо, если не считать несмолкающих цикад в траве. Петрос решил заглушить запах меда в комнате и достал мамину шефталью. Он развернул фольгу, выжал на мясо лимон и посыпал колечками лука. Вилки не нашлось, так что пришлось есть руками, что ничуть не ухудшало его ужин, приготовленный матерью. Петрос налил себе еще кофе, уже из своего термоса, и, прихватив шефталью и кружку, вышел на улицу. Ночь была очень темной и теплой, воздух почти не двигался. Петрос не мог видеть моря оттуда, где он находился, но его негромкий рокот внизу успокаивал и даже убаюкивал. Спать было нельзя, и Петрос сделал пару больших глотков из кружки. Мясо уже остыло, но он съел все до последнего колечка лука. Мама Петроса всегда замечательно готовила, но сейчас она редко стояла у плиты. Уехав от родителей, Петрос скучал по родному дому и старался навещать маму с отцом каждое воскресенье.

Покончив с ужином, Петрос решил пройтись и осмотреть периметр музея. Он взял фонарик и стал подниматься к амфитеатру Ариума. Водя лучом фонарика по сторонам, он внимательно вглядывался в темноту. Через сорок минут он обошел весь Ариум и остановился у того места, где раньше был чей-то дом. Табличка гласила, что в нем жила семья из четырех человек: отец, мать и двое детей. У них были осел, кошка и домашняя птица. Но Петрос видел перед собой только яму и обвалившиеся камни. Землетрясение застигло обитателей дома врасплох, скорей всего ночью, когда все спали. Они погибли, не успев выбежать наружу. Хотя это не очень бы им помогло. Землетрясение, случившееся на Кипре в 365 году н. э. сровняло с землей не только величественный город Ариум, но и многие поселения вокруг него. Жуткие разрушения принесла на остров эта катастрофа. Историки отмечали, что землетрясение было поистине ужасным – в одиннадцать баллов. Не только одна семья, а тысячи людей погибли в ту страшную ночь. Петрос почувствовал, как кожа на руках покрывается мурашками, в ушах появился гул. Ему захотелось поскорее отойти от места, где раньше стоял дом, а теперь осталась лишь надпись на табличке. Петрос вздохнул и пошел обратно к домику охранников, думая о том, что сказал доктор Стелиос. Экспериментальный препарат, который принимал Петрос, участвуя в фармацевтической кампании, мог иметь побочные эффекты. Кроме сонливости и тошноты, которых у него не наблюдалось, препарат отключал у пациента гематоэнцефалический барьер. Но деньги по окончании эксперимента платили огромные. Их хватило бы и на сеансы химиотерапии для мамы, и на новый мотоцикл. Неожиданно он услышал тихий звук, словно где-то засмеялся ребенок. Петрос резко обернулся и посветил туда фонарем, сердце бешено колотилось. Там никого не оказалось. Откуда взяться ребенку ночью на раскопках? Петросу это просто померещилось. Но он был готов поклясться, что слышал именно детский смех. Петрос пожал плечами и быстро зашагал прочь. Просто он немного нервничал в первую ночь, вот и чудилось всякое.

Вернувшись, Петрос выпил еще кофе и достал книжку, которую прихватил из дома. Ночь прошла спокойно, Петрос даже задремал, сидя за столом. Его разбудил звук подъезжающего автомобиля. На часах было десять утра. Смена Петроса закончилась, и он был этому рад. Сегодня было дежурство его друга Михалиса. Они были знакомы с детства и дружили семьями. Петрос даже встречался какое-то время с сестрой Михалиса, красавицей Андруллой, но все закончилось ничем, они расстались. Михалис немного расстраивался по этому поводу, так как хотел породниться с лучшим другом, но потом успокоился и забыл про это. По натуре он был жизнерадостным, энергичным парнем, всегда в хорошем настроении. Вот и сейчас Михалис шел пружинистой походкой к домику охранников, насвистывая какой-то веселый мотивчик. Петрос увидел его в окно и вышел встретить на улицу.

– С добрым утром, дружище! – закричал Михалис, подходя ближе.

– И тебе, дорогой.

Они по-братски обнялись.

– Ну, как тебе первая ночка? – спросил он Петроса.

– Отлично, никаких проблем.

– Спокойно прошла? Ничего не случилось?

Петрос молча покачал головой. Он решил не говорить другу про странный детский смех у разрушенной хижины. Петросу не хотелось, чтобы Михалис подумал, что он испугался и со страху выдумывал всякие глупости. Друзья поболтали еще несколько минут, и Петрос стал собираться домой. Его смена стояла через два дня. Он отдал Михалису ключи и пообещал заехать в гости на следующий день. Взяв свои вещи, Петрос сел в «фиат» и поехал домой спать. Охранники Ариума работали сутки через двое по двенадцать часов, такой режим Петроса вполне устраивал. Платили, правда, немного, но зато вовремя, а деньги ему были необходимы. Охранников было четверо: Михалис, Петрос, Янис и еще один парень, имя которого Петрос не мог вспомнить, он его еще ни разу не видел. Когда снова подошла смена Петроса, он заехал к родителям проведать маму и взять на ужин долмадес Анны, завернутые, как обычно, в два слоя фольги. Когда Петрос добрался до музея, Янис уже ждал его снаружи у домика охранников.

– Привет, хорошо, что ты не опоздал, у моей сестры сегодня день рождения, они там уже гуляют вовсю. Боюсь, как бы без меня все не выпили и не съели, – засмеялся он.

– Не волнуйся, не съедят, и тебе останется.

– Так я поехал? – Янис нетерпеливо протянул Петросу ключи.

– Конечно, поздравь от меня сестру, – улыбнулся Петрос.

Янис уехал на семейное торжество, а Петрос сел ужинать на улице. Он не очень любил долмадес, но обижать сестру не хотелось. Он ел и думал о предстоящих выходных, Михалис обещал познакомить его с одной девушкой по имени Константина. Она как-то видела Петроса, когда он еще встречался с Андруллой, и Петрос очень ей понравился, но Константина не осмелилась тогда уводить парня у другой. Теперь он был свободен, и их свиданию ничего не мешало. Вдруг Петрос увидел вдалеке какое-то свечение. Сначала он подумал, что кто-то включил фонарик и бродит среди раскопок, но свет не двигался, словно исходил из одного места. Петрос быстро вскочил со стула, недоеденные долмадес упали на землю. Схватив свой фонарь, он бросился наверх к источнику света. Поднявшись на холм, он увидел освещенный островок земли и маленькую пирамидку из камней в центре него. Откуда исходил свет, Петрос не мог определить. Откуда-то сбоку раздался тихий детский смех, Петрос направил туда луч фонарика, за небольшим кустарником сидел мальчик лет семи и смотрел на него. Петрос подошел к нему и строго спросил:

– Эй, ты что тут делаешь? Где твои родители? Ты знаешь, что тут нельзя находиться?

Мальчик улыбнулся и встал в полный рост. На нем был странный наряд вроде балахона или платья.

– Я играю здесь, незнакомец, – он опять тихо засмеялся.

– Нашел время и место для игр. Мама твоя знает, где ты?

– Моя мать скоро придет, незнакомец, прости, что потревожил твой покой.

Мальчик выражался старым стилем на латыни. Петрос слышал такую речь в школе на уроках латинского языка. Их учитель был жуткой занудой и гонял их нещадно.

– А телефон ее у тебя есть? Давай позвоним, чтобы забрала тебя отсюда. Как тебя зовут? И не мог бы ты разговаривать нормально? Желательно на греческом языке.

Паренек улыбнулся и продолжил уже на греческом.

– Зачем тебе мое имя, незнакомец? И что такое телефон?

– Да, парень, это все весело, конечно, но ты немного заигрался, тут музей, а не детская площадка. Я охраняю этот музей, значит, я тут главный.

– Главный только великий Феб, а не ты, незнакомец, – мальчик снова рассмеялся.

Петрос начал терять терпение. Мальчонка был, похоже, малость не в себе, а то и вообще дурачок, но это не означало, что он мог разгуливать по Ариуму посреди ночи. Но пугать ребенка Петрос тоже не хотел.

– Так, ладно, подождем твою маму. Скажи мне, во что ты играешь? Что ты тут построил, башню?

Мальчик покачал головой.

– Крепость? – продолжил Петрос.

Тот опять покачал головой и улыбнулся.

– Разве ты не видишь, незнакомец, я построил могильный холм.

От этих слов Петросу стало не по себе, да и ребенок был очень странный. Может, из секты какой-нибудь? Вдруг он заметил молодую женщину, идущую по дорожке в сторону амфитеатра. Скорей всего, это была мать мальчика. Петрос бросился за ней.

– Эй, подождите! Тут нельзя находиться после закрытия музея. Девушка, как вы прошли на территорию Ариума? Это нарушение закона! Да подождите же вы! – Петрос пытался догнать непрошеную гостью. Спотыкаясь и чуть не выронив из рук фонарик, он добежал до амфитеатра. Девушки нигде не было. Петрос обошел амфитеатр со всех сторон, но так никого и не нашел. Озадаченный, он вернулся на то место, где обнаружил мальчика. Там тоже никого не было, не было и пирамидки из камней или могильного холма, как назвал его этот странный паренек. Петрос обошел весь музей, но ни девушки, ни ребенка так и не встретил. Возможно, они испугались и покинули территорию раскопок. Петрос вернулся в домик охранников, закрыл дверь изнутри и сел за стол. Он взял в руки термос, отвинтил крышку и стал наливать кофе в кружку, руки его дрожали. Петрос снова вспомнил этого ребенка и его каменное сооружение. Никто из знакомых детей Петроса не строил могильные холмы и не ходил в балахонах. Ему стало страшно.

– Тога, это называется тога, – Петрос вздрогнул от звука собственного голоса. В тогах ходили древние римляне, но зачем ее надел маленький ребенок, было совершенно непонятно. Да еще эта девушка, исчезнувшая неизвестно куда. Как в Лету канула, как сказали бы предки Петроса, древние греки. В реку, ведущую в царство мертвых. Ну и ночка, черт возьми. Петрос пожалел, что перестал носить свой крестик. Он давно снял его, считая религию просто традицией, и крестик валялся дома где-то в ящике стола. Петрос пообещал себе, что непременно найдет его дома утром после работы и наденет на шею. До самого рассвета он не сомкнул глаз и выпил весь термос с кофе. Когда Михалис приехал сменить его, то просто ахнул:

– Пресвятая Дева, что с тобой случилось, Петрос? Ты бледный как полотно! Будто увидел привидение. Ты себя в зеркале видел?

Петрос устало улыбнулся.

– Да ночь выдалась непростая. В музей проникли посторонние.

– Какие посторонние? Откуда? – Михалис не верил своим ушам. Петрос рассказал ему о том, что произошло ночью, друг слушал не перебивая.

– А ты уверен, что тебе это не приснилось? Уж больно все странно, – Михалис недоверчиво посмотрел на Петроса. – Я латынь совсем не помню, даже школьную программу, а тут ребенок. Откуда он ее знает?

– Я и говорю, может, они сектанты? – предположил Петрос.

– Да ну, брось, какие на Кипре сектанты, у нас их отродясь не было, – сказал Михалис.

– Не было, а теперь появились, – Петрос пытался найти разумное объяснение ночному происшествию.

Его друг покачал головой и зевнул.

– Не, ерунда это все. Давай ты сейчас поедешь домой и хорошенько выспишься, а потом, на свежую голову, еще раз все вспомнишь. Может, я окажусь прав, и тебе это все действительно приснилось. Ты же недавно начал работать, вот и уснул. Бывает, брат.

Петрос собирался ему возразить, но спорить сил уже не осталось. Хотелось одного – лечь спать. Голова раскалывалась. Поэтому он попрощался с Михалисом и поехал домой. Петрос проспал почти до ночи. Когда он проснулся, боль прошла и в голове прояснилось. Все произошедшее с ним в Ариуме казалось далеким сном. Он уже готов был поверить, что и в самом деле заснул на рабочем месте с непривычки. Он принял душ, перекусил, позвонил друзьям и напросился с ними в ночной клуб. Он редко ходил по клубам, но в этот раз очень хотелось развеяться и побыть среди людей в шумном месте. Придя домой после дискотеки в шесть утра, Петрос опять лег спать и проснулся за час до начала своей смены. Он быстро умылся, собрал на скорую руку поесть с собой на работу и выскочил из дома. Машина, как назло, не хотела заводиться. Петрос все-таки уговорил старую колымагу, и мотор заработал.

К Ариуму Петрос подъехал на десять минут позже положенного времени. Янис встретил его недружелюбным взглядом. Буркнув короткое «пока», он сел в свою машину и уехал. Петрос не стал сразу ужинать, а решил сперва проверить весь периметр музея. Поначалу все было тихо и спокойно. Никаких свечений и детей, говорящих на забытом наречии. Но уже на обратном пути Петрос заметил такой же тусклый свет, как и в первый раз, уже в другой стороне. Он пошел к тому месту, откуда исходил свет. Остановившись, он обнаружил, что стоит возле развалин того дома, где при землетрясении погибла вся семья вместе с домашними животными. Посветив фонарем вниз на обвалившиеся камни, он заметил среди них какой-то проем. Решив было уже спуститься в яму, Петрос вновь услышал детский смех, как и в первый раз, но теперь смеялось двое детей. Он обернулся и увидел того паренька в тоге, рядом с ним стояла девочка, примерно на год младше его. Оба ребенка смотрели на Петроса и держались за руки. Очевидно, они были брат и сестра. Вид у них был какой-то зловещий, и смех их очень не нравился Петросу, словно шелестела сухая трава или старая бумага. Молодой женщины рядом с ними не было.

– Где ваша мама? – спросил Петрос, подходя к детям. Он уже твердо склонялся к версии про семейку сектантов и решил выяснить, как они пробираются на территорию музея, а главное зачем.

– Наша мама дома, – ответил мальчик. Похоже, он был за старшего.

– Если хочешь, мы тебе покажем наш дом, это рядом – сказала девочка и улыбнулась. Улыбка вышла какая-то кривая и недобрая.

– Вообще-то, вашего дома тут быть не может и не должно, это Ариум, музей, понимаете?

– Конечно, – сказал паренек.

– Это Ариум, – повторила вслед за Петросом девочка.

Вот ведь маленькие идиоты, как с ними разговаривать.

– Хорошо, покажите мне ваш дом и позовите мать, – Петросу надоели их дурацкие шутки.

Брат с сестрой подошли к Петросу и взяли его за руку, каждый со своей стороны. Руки у детей были на ощупь как пергаментная бумага. Петрос хотел сначала высвободиться, но подумал, что это их спугнет, и он не увидит, где они прячутся. Дети подвели его к яме разрушенной хижины, мальчик показал свободной рукой вниз.

– Вон там наш дом.

– Вон там наш дом, – повторила за ним сестра.

Петрос наклонился ниже, но ничего не видел в тусклой полоске света среди камней, а достать фонарик он не мог, дети крепко держали его за руки. Петрос наклонился еще ниже и вдруг они резко выдернули свои руки и толкнули его вниз. Он упал и больно ударил коленку.

– Вы что, сдурели? – Он даже не ожидал таких действий от маленьких детей. – Быстро вытащите меня отсюда!

– Ты же хотел посмотреть наш дом и познакомиться с мамой, – сказал мальчик.

– С мамой, – прошептала сестра.

– Я сказал, вытащите меня немедленно, – Петрос попытался встать, но правая нога отозвалась дикой болью в колене, он громко вскрикнул. Неожиданно его левую ногу кто-то схватил рукой за лодыжку.

– Эй, что это еще за шутки? – закричал Петрос.

Но руку не убрали, а наоборот продолжали тянуть еще сильнее. Петрос наклонился, чтобы освободить ногу, но тут его схватили уже две руки и со всей силы дернули вниз. Петрос стал проваливаться в рыхлую землю. Он и не думал, что яма такая глубокая, а земля мягкая. Его крепко держали чьи-то руки, переместившись с лодыжек на талию. Он не видел их лиц, думая только об одном: чем он скоро будет дышать. Незнакомые руки утягивали его все ниже и ниже под землю. Петрос в ужасе цеплялся руками и ногтями за края ямы, камни и какие-то сучья, но силы противника превосходили его собственные. В рот попадали комья земли и мелкие камешки. Он отплевывался и пытался закричать, позвать на помощь. От этого становилось только хуже, земля набивалась в рот и мешала вздохнуть. Ему не хватало кислорода. Он уже не понимал, где находится, и едва видел, глаза слезились от грязи. Его рука нащупала какой-то предмет, он попытался ухватиться за него, но предмет сидел в земле неплотно, и в руке Петроса оказался маленький череп ребенка, уставившийся на него пустыми глазницами. Петрос с отвращением откинул его от своего лица. Он уловил какое-то движение у левой щеки и повернулся. Полуистлевшая голова женщины с гнилыми зубами и ошметками кожи на щеках приблизилась к его лицу и зашептала, источая изо рта мерзкую вонь.

– Не обижай моего мальчика.

Петрос в ужасе заколотил по ней руками и стал двигать всем телом, пытаясь высвободиться, но тот, кто держал его за талию, был сильнее и стал тянуть вниз еще быстрее. Голова женщины снова направилась в сторону Петроса и зашептала:

– Ты у нас главный, да? Говоришь, нам нельзя тут находиться? – она засмеялась противным шелестящим смехом. – Это наш дом. Наш Ариум. А вы лишь пыль над нами и под небом, где правит великий Феб.

После этого Петроса схватили еще крепче и дернули с такой силой, что ему показалось, что тело разорвалось пополам. Последнее, что он почувствовал, это склизкий отвратительный палец на своих губах и мерзкий шепот:

– Тсс. Добро пожаловать в мой дом, незнакомец.

А потом чернота поглотила его. Утром, когда труп Петроса нашли наверху возле ямы, полиция так и не смогла определить, почему его рот был забит землей, а ногти обломаны и испачканы грязью. Никаких видимых повреждений на теле не обнаружили, следов борьбы тоже. Причину смерти определили как остановка сердца.