Текст книги "Страстный защитник"

Глава 8

Он появился.

Анна следила за тем, как к стенам Ла-Рош-де-Роальд приближается его армия с развернутыми знаменами.

Вокруг нее на южной стене расположились рыцари, защитники крепости. Фуке и Гарольд, вассалы покойного сэра Роальда, подчинились ее приказу и оба явились в замок. Каждый привел с собой горстку воинов.

Лицо Гарольда, высокого сухощавого рыцаря средних лет, неизменно хранило хмурое, недовольное выражение. Тонкие его губы, как всегда, были презрительно сжаты. В противоположность ему плотный лысеющий Фуке был, как обычно, улыбчив и оживлен. Вместе с Гарольдом в крепость прибыл его сын Поль, лишь недавно посвященный в рыцари. Высокий черноволосый юноша с правильными чертами лица и проницательным взглядом серых глаз под густыми бровями во время совета, который длился все утро, ловил каждое слово Анны, своей госпожи. Она же была занята преимущественно тем, что пресекала споры рыцарей о том, кто из них возглавит оборону крепости, доказывая свое право принимать ответственные решения.

Между тем передовая часть войска Порвана приблизилась к Ла-Рош-де-Роальд настолько, что со стены уже можно было разглядеть блеск доспехов и оружия, черные с красным камзолы и боевые знамена с гербом де Бомануара.

Он привел с собой больше сотни воинов. У Анны же было всего пятьдесят, да и то лишь благодаря тому, что члены отряда Морвана, срок карантина которых истек как раз накануне, согласились участвовать в обороне крепости за щедрую плату серебром. Она послала Карлоса в Брест к начальнику гарнизона с просьбой о помощи. Но он еще не возвратился.

Тремя часами позднее Анна, облаченная в доспехи, натянула поводья и остановила жеребца у ворот своей крепости. Фуке и Гарольд держались справа от нее, Асканио и Морван – слева.

Решетка ворот медленно, с протяжным скрежетом заскользила вверх. Вперед выступили два воина, несших знамена с ее гербом. Когда они по деревянному мосту перешли через крепостной ров, от вражеского стана отделились пятеро всадников. В центре их шеренги находился Гюрван де Бомануар собственной персоной.

Анна и ее рыцари двинулись навстречу врагам. Она впилась взглядом во внушительную фигуру своего бывшего жениха.

Теперь он мало напоминал того юнца, которому пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать ее: ростом он не уступал Морвану, но был гораздо массивнее изящного Фицуорена, намного шире того в плечах. Его прямые светлые, почти белые волосы были зачесаны назад, на узком с правильными чертами лице застыло надменное выражение. Бледно-голубые глаза взирали на окружающий мир с холодной неприязнью. Тонкий шрам, тянувшийся от левой скулы через всю щеку, нисколько не портил это выразительное лицо, казавшееся от этого даже более мужественным.

Шеренги всадников остановились в пятнадцати шагах друг от друга. Анна по-прежнему не сводила глаз со своего врага, этого великана с холодными как лед глазами.

Гюрван выдвинулся вперед, то же самое сделала Анна.

– Мое имя – Гюрван де Бомануар. Я желаю говорить с леди Анной де Леон.

Фуке перегнулся через седло:

– Так, выходит, вы для переговоров прихватили с собой армию? Что вам нужно от моей госпожи?

– Она моя супруга.

– Ничего подобного. Ваша помолвка аннулирована. Дважды. Причем во второй раз – папским указом. Копия документа была вам своевременно отправлена.

– Подлое вранье! Где свидетели расторжения помолвки? Их нет, ведь так?! Я желаю говорить с леди. Пропустите меня в крепость, или пусть она сама ко мне явится. Сообщите, что прибыл ее супруг.

Анна резким движением сняла с головы шлем. Ее золотистые кудри водопадом рассыпались по плечам.

Гюрван, лицо которого на краткий миг вытянулось от удивления, быстро справился с собой и, щурясь, стал бесцеремонно разглядывать ее.

– Так это вы собственной персоной! Хороши же дела в крепости, если вам приходится рядиться в доспехи и выступать во главе гарнизона! Вы должны благодарить Бога, что после смерти брата не останетесь беззащитной. Ведь я для того и явился сюда, чтобы взять на себя обязанности, приличествующие лорду и владельцу Ла-Рош-де-Роальд.

– Моя решимость ни в коем случае не допустить такого развития событий столь же крепка, как и мои доспехи, Гюрван.

Он слегка пришпорил лошадь и приблизился к ней вплотную.

– Я овладею этим замком, леди Анна. А заодно и вами. – Вытянув вперед руку, он сжал ладонью в кольчужной перчатке прядь ее волос.

Услышав за спиной топот конских копыт, Анна подняла левую руку. Ее рыцари послушно осадили коней. Правой рукой она резко выдернула локон из пальцев Гюрвана.

Ледяные глаза впились в ее лицо.

– Вы изменились. Похорошели. И пожалуй, лучше, чем прежде, владеете собой.

– Вы тоже стали другим. – Она старалась не подать виду, как неприятны ей были эти льстивые слова. – Во всяком случае, выросли.

– О да. – Он смерил ее взглядом. – Мой рост теперь, похоже, превосходит даже ваш. Сдавайтесь. Мне известно, как малочислен ваш гарнизон. Пожалейте своих воинов и вассалов.

– Число защитников крепости возросло, Гюрван. Взгляните на стены, и вы в этом сами убедитесь. Сколько, по-вашему, стрел полетит с них, если ваши люди подойдут достаточно близко? Ла-Рош-де-Роальд ни разу еще не пала под натиском неприятеля. Устоит она и против вас.

Губы его растянулись в злобной ухмылке.

– Вам придется капитулировать. Не пройдет и недели, как вы разделите со мной брачное ложе.

И он снова демонстративно смерил ее взглядом. Затем поднял руку в кольчужной перчатке, сжал ее в кулак и с силой опустил на ее укрытое панцирем бедро. Звук удара эхом разнесся над безмолвными, скованными холодом полями.

– Не пытайтесь противостоять судьбе, миледи. Мы с вами рождены друг для друга. Подумайте лучше о красивых, сильных и отважных сыновьях, которые у нас родятся.

Он развернул лошадь и галопом поскакал к своему войску. Рыцари, все четверо, помчались за ним следом.

После вечерней трапезы Анна уединилась в своей комнате. Ей надо было как следует обо всем поразмыслить. В осажденной крепости собралось слишком много людей. Воины Морвана, Гарольда и Фуке, оба упомянутых вассала и юный Поль, которые во время ужина сидели за главным столом… В аббатстве она привыкла к тишине и одиночеству своей кельи и сейчас, чтобы обрести ясность мысли, ей просто необходимо было удалиться от всех.

Присев на кровать, она взяла со столика гребень и стала расчесывать свои спутанные кудри. Затем скрутила всю массу волос в некое подобие узла и попыталась закрепить его на макушке при помощи деревянных шпилек.

В дверь легонько постучали. Досадливо вздохнув, она пригласила незваного визитера войти. Это могла быть только служанка, которую она не так давно отрядила на поиски Катрин. Наверняка доложит, что нигде не обнаружила юную леди. Катрин в последние дни все чаше исчезала невесть куда.

Услышав за спиной шаги, она, не оборачиваясь, приказала:

– Подойди и помоги мне. Подержи вот здесь. – И она прижала ладонью к макушке скатанные в тугой валик волосы.

Ловкие руки, вспорхнув над ее головой, охватили золотистый узел, и она осторожно, чтобы не поранить служанку, воткнула в прическу несколько шпилек, затем подняла с кровати легкую вуаль и пришпилила ее сверху. Полупрозрачная ткань бесшумно опустилась вниз, скрыв ее лицо.

– Как, по-твоему, мне к лицу такая прическа?

Только теперь она оглянулась. Но рядом с кроватью не было служанки, там стоял сэр Морван Фицуорен. Анна мучительно покраснела.

– Зачем вы здесь?

– Мне нужно кое-что вам сообщить. Один из моих рыцарей, сэр Джон, покинул крепость.

– Не сомневаюсь, он счел более выгодным служить Гюрвану. Господь с ним. Хорошо, что его предательство не причинило нам ущерба.

– Согласен с вами. Но есть и другая новость: вернулся ваш грум, Карлос. Приплыл из Бреста. А с ним десять лучников. Они расположились в городе. Выступят на нашей стороне, если Гюрван решится на приступ. Они будут наблюдать за его лагерем. А еще один из городских купцов пообещал оплатить услуги всякого, кто решится прийти вам на помощь. Человек пять-шесть изъявили готовность. Правда, воинского опыта у них нет…

– И все же… Это звучит обнадеживающе.

Он с удивлением оглядел поверхность ее кровати, пестревшую разноцветными лентами, вуалями и отрезами тканей. Затем перевел взгляд на светло-бежевое скромное платье, в которое она была одета.

– Позвольте полюбопытствовать, чем это вы здесь занимаетесь?

– Стараюсь притерпеться к женской одежде и прическе. Знали бы вы, как это нелегко!

Она стала сворачивать ткани и ленты и складывать их стопкой. Он принялся ей помогать.

– У всех владетельных леди есть служанки, которые помогают им одеваться и причесываться.

– Я уже думала об этом, – вздохнула она. – Но после чумы в крепости осталась всего одна женщина, понимающая в этом толк, и я уступила ее Катрин. Признаться, не люблю, когда слуги путаются под ногами. От них просто спасения нет. – Подхватив стопку нарядов, она уложила ее в сундук.

– А почему это вы вдруг решили начать привыкать к женскому платью?

Анна выдвинула ящик комода и принялась искать серебряную цепь, принадлежавшую ее покойной матери.

– Потому что, боюсь, в скором времени мне придется часто его носить, хочу я этого или нет.

Он подошел к ней почти вплотную и словно невзначай коснулся бедром ее ягодицы. Анна выпрямилась и строго взглянула на него.

– И делать прически? И надевать украшения? Но почему?

– Я знаю, Бог на нашей стороне и мы одолеем Порвана. Но мне все же следует готовиться к переговорам. Если дело дойдет до этого, я должна быть во всеоружии. – Она выразительно провела руками по бокам и бедрам. Просторное платье послушно обрисовало ее стройную фигуру, и у Морвана от восхищения загорелись глаза. – Вот я и подумала, что, быть может, чем более женственно я буду выглядеть, тем лучшие условия смогу выторговать у противника.

Он отступил на шаг и окинул ее оценивающим взглядом.

– И какие же условия вы намерены выставить?

– Возможность для всех рыцарей, для ваших воинов, Катрин и Джосса оставить крепость и владения. Покровительство для моего гарнизона и слуг, защиту от грабежей и насилия для моих крестьян, арендаторов и вассалов.

– А для вас? Чего вы потребуете для себя?

– Ничего. Он ведь наверняка откажет в любой подобной просьбе. – Она подошла к очагу и стала греть внезапно озябшие руки.

– Значит, вы решили согласиться на его условия и подчиниться его воле во всем, что касается вас?

– Ни о каком подчинении я и не заикалась! – Она сердито взглянула на него через плечо. – Если падать с галереи верхнего этажа, костей не соберешь.

Он бросился к ней и, схватив за плечи, развернул лицом к себе.

– Не смейте так шутить! Неужто вы и впрямь готовы броситься вниз с галереи?!

Анна пожалела, что слова эти сорвались с ее губ. Ведь никто из них не покинет крепость, зная, что она замыслила самоубийство.

– Вот еще! Нет, я столкну с нее Гюрвана.

Вероятно, рассудив, что в подобной ситуации умерщвление противника было бы меньшим грехом, чем самоубийство, он убрал ладони с ее плеч.

– Надеюсь, к утру войско де Бомануара несколько сократится. Пока вы с ним препирались, я успел шепнуть немецкому рыцарю из его свиты, что в крепости совсем недавно свирепствовала чума. Я буду удивлен, если за ночь как минимум десять воинов не покинут вражеский лагерь. Ведь при всей их боевой доблести от черной смерти не защитят ни стрелы, ни меч.

До чего же он умен. Умен и красив. Она украдкой взглянула на его узкое породистое лицо, словно высеченное из гранита, на обрамлявшие его черные волнистые волосы, на изысканно сухощавую и вместе с тем мужественную фигуру, линии которой отчетливо запечатлелись в ее памяти, когда она ухаживала за ним. Подобные мысли, разумеется, следовало скрывать даже от самой себя. Они не приличествовали юной невинной леди и уж тем более – будущей монахине. Анна вздохнула. Видно, надев женское платье, она и думать стала как женщина.

– Это было бы как нельзя кстати. – Она расправила подол. – Тогда мне не пришлось бы привыкать к платьям.

– Напротив, эта мера как раз не лишняя. Но послушайте моего совета: если переговоры все же начнутся, не надевайте это платье. Нарядитесь во что-нибудь другое.

– В доспехи? В тунику и панталоны? Вы тоже считаете, что мне они больше к лицу?

– Напротив. Я только хотел сказать, что не стоит рассчитывать на уступки со стороны мужчины, если вы явитесь на встречу с ним, одевшись как монахиня. Ведь это ваше платье наверняка из аббатства. Просторное, мешковатое, как балахон. Такие фасоны уже лет двадцать как вышли из моды. Теперь носят более облегающие лифы.

Он подошел к ней и решительным жестом собрал в горсть и натянул ткань платья на ее спине, одновременно немного приподняв подол.

– Вот так совсем другое дело. – Глаза его восхищенно скользнули по плавным изгибам ее фигуры, которые рельефно выступили под туго натянутой бежевой тканью. – Велите служанкам перешить этот мешок для дров!

Анна наклонила голову. Ее груди и бедра оказались словно выставлены напоказ.

– Оно стало похоже на наряды Катрин.

– Даже они скроены слишком свободно. Нынче это не в моде, поверьте.

– Откуда вы столько всего знаете о дамских нарядах?

– Не забывайте, я ведь жил при дворе. А там это едва ли не главная тема разговоров. – Он не отказал себе в удовольствии еще раз окинуть ее взглядом. – К тому же супруг моей сестры – торговец шелком и бархатом.

Он стоял вплотную к ней, придерживая ткань платья и полуобняв ее за талию свободной рукой. Его близость породила странные, сладостно-терпкие ощущения в ее теле. Она сдавленно вздохнула и тотчас же со смущением почувствовала, что Морван не только уловил этот вздох, но и понял, что было ему причиной.

Анна, чтобы скрыть смущение, сделала вид, что рассматривает подол своего мешковатого платья.

– Понимаю, о чем вы. Его следует полностью перешить. Я так и сделаю. Благодарю за совет. – Она высвободила ткань из его пальцев и сделала движение, чтобы уйти.

Но он не позволил ей этого сделать. Обняв ее левой рукой за плечи, он впился взглядом в ее побледневшее лицо. В глазах его горела страсть. Губы и подбородок приобрели вдруг жесткие, едва ли не хищные очертания. Анна никогда еще не видела его таким. У нее занялось дыхание.

Свободной рукой он сдернул с ее головы вуаль. Еще мгновение, и шпильки дождем посыпались на пол. Золотистые локоны окутали плечи пышной волной.

– И если уж на то пошло, когда женщина желает добиться чего-то от мужчины, ей не следует скрывать того, что ее украшает. – Его сильные длинные пальцы осторожно коснулись ее затылка в поисках оставшихся шпилек, затем скользнули вниз, вдоль шеи. Анна едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от наслаждения. – Мы слабеем под воздействием женских чар и становимся тем сговорчивее, чем эти чары сильнее.

Он поднес прядь ее волос к лицу и втянул ноздрями исходивший от них тонкий аромат.

– Вы подрезали волосы в монастыре? Или когда хворали?

– В монастыре, – с трудом выдавила она из себя.

– Они восхитительны. Никогда больше их не подстригайте.

Ей хотелось возразить, что так принято в аббатстве, но на сей раз она окончательно онемела: он снова смотрел на нее этим настойчивым, зовущим взглядом, который порождал в ее душе сладостное томление и лишал ее последних остатков воли.

Ей следовало оттолкнуть его, но она словно оцепенела под его взволнованным взглядом, и тело перестало ее слушаться. Ощущая тепло его ладони на своем бедре, она поймала себя на том, что мучительно ждет чего-то неведомого, что должно было вот-вот случиться, и ожидание это наполняло ее душу сладким ужасом. Казалось, они стояли вот так вплотную друг к другу целую вечность…

Взгляд его скользнул по ее шее.

– Должен заметить, что тесемки воротника затянуты слишком туго. Это также давно не в моде.

Она следила за движениями его рук. Вот он распустил шнурок и медленно, дюйм за дюймом, принялся обнажать ее шею, плечи, верхнюю часть груди. Ласковые и намеренно неторопливые прикосновения его пальцев к открывшимся участкам кожи вызывали во всем ее теле удивительно приятные, волнующие ощущения.

Вот он прижал ладонь к верхней части ее груди, а после медленно провел кончиками пальцев по краю глубокого декольте, которое благодаря его усилиям заменило собой туго стянутый воротник.

Рука его на миг замерла, и Анна вскинула голову. Он нахмурился.

– Если вам случится вести переговоры с мужчиной, не смотрите на него так, как сейчас. Он примет это за безмолвный вызов и немедленно решит поставить вас на место.

– И что же это за место?

– Извольте, я вам его покажу.

Стремительным движением он привлек ее к себе и заключил в объятия. Он сжал ее так крепко, что она едва не задохнулась. Ей было трудно дышать, но, подняв руки, чтобы оттолкнуть его, она неожиданно для себя самой положила ладони ему на плечи и притянула к себе. В этот миг она самозабвенно и безраздельно покорилась его власти. Нежными движениями поглаживая ее шею, он наклонил голову и стал покрывать поцелуями ключицы и верхнюю часть груди. Вне себя от сладостной истомы, охватившей все ее тело, она еще крепче сжала его плечи и запрокинула голову. Он коснулся ладонью ее затылка и, выпрямившись, приник губами к ее полуоткрытым губам.

Этот поцелуй потряс все ее существо до самых потаенных, скрытых глубин, о которых сама она даже не подозревала. Ей казалось, что они вдвоем летят в вечернее небо, высоко-высоко, к блистающим звездам, и тихий бриз кружит и покачивает их и уносит все выше. Ла-Рош-де-Роальд со всеми обрушившимися на нее бедами осталась далеко внизу. В необъятном мире существовали теперь только он и она.

Морван ласкал языком внутреннюю поверхность ее щек и прижимал ее к себе так крепко, что она ощущала отвердевшими сосками упругие, словно стальные, мускулы его груди.

Он ласково провел ладонями вдоль ее спины и стал покрывать быстрыми поцелуями щеки и лоб, мочки ушей, а после снова приник к губам – властно, требовательно, жадно. Анна протяжно застонала. Никогда еще она не ощущала себя такой счастливой. Здесь, в вышине неба, вдвоем с Морваном она готова была провести остаток своей жизни до последнего мига.

Ей казалось, их близость в эти мгновения стала беспредельной, но Морван вдруг с силой прижал ее бедра к своим. Почувствовав прикосновение своего лона к его возбужденной мужской плоти, она настороженно напряглась.

Морван тотчас же ослабил силу своих объятий. Глядя на нее сверху вниз своими огромными агатово-черными глазами, он пообещал:

– Я не причиню вам зла. Не бойтесь. – И, обняв ее одной рукой, снова властно привлек к себе. Он охватил свободной ладонью одну из ее грудей и нежно коснулся соска кончиком пальца.

Наслаждение, которое при этом испытала Анна, оказалось столь острым, что она, вскрикнув от неожиданности, сама потянулась к его губам. Поцелуй был долгим, упоительно страстным. Не разжимая объятий, он продолжал ласкать ее сосок, и Анна чувствовала, как неистовое желание охватывает все ее тело, как возбуждение, нарастая, властно требует утоления.

Она прижалась к нему, отдаваясь его ласкам, а тело ее требовало новых, все более смелых. Морван сжал ладонью ее ягодицу, скрытую под плотной тканью платья. Рука его очутилась в нескольких дюймах от того участка ее тела, где сосредоточилось снедавшее ее страстное томление. Она слегка раздвинула ноги и, полузакрыв глаза, взглянула на него. Морван, участвуя в любовной игре, одновременно наблюдал за ней, следил, как реагирует она на его ласки.

– Да! – воскликнул он словно в ответ на ее призывный, требовательный взгляд. Она сжала ладонями его лицо и стала покрывать поцелуями его лоб и щеки.

И вдруг какой-то посторонний звук, донесшийся до ее слуха из другого мира, разом положил конец их восхитительной близости. Возвращение к реальности было для нее внезапным и мучительным, словно падение с небес на землю. Анна обескуражено оглянулась и обнаружила себя стоящей близ очага в своей комнате в Ла-Рош-де-Роальд. Морван все еще сжимал ее в объятиях.

– Прошу вашего милостивого внимания, – с сарказмом произнес Асканио, подходя к ним. – Уж не сошли ли вы оба, часом, с ума, хотел бы я знать?

Анна спрятала зардевшееся от смущения лицо на груди Морвана. Святые угодники, давно ли он здесь и много ли успел увидеть?!

– Оставьте нас! – потребовал Морван.

– И не подумаю! Сейчас перед вами не священник, сэр Морван, а рыцарь, почитающий долгом своим подать помощь леди, которой грозит беда.

Возбуждение Анны еще не до конца угасло. Но теперь она ясно осознавала происходящее. Перед ней стоял Морван с раздувающимися от ярости ноздрями, позади – Асканио, широко расставив ноги и сжав кулаки. Он был готов принять бой за ее честь.

Оттолкнув от себя Морвана, она решительно произнесла:

– Оставьте нас.

Гневный взгляд обратился к ней, но мало-помалу искры ярости в его огромных глазах потускнели, а затем и вовсе погасли. Он коснулся губами ее лба и, повернувшись, вышел из комнаты.

Анна бессильно опустилась на ковер у камина. Скрестив ноги, она невидящим взглядом уставилась на огонь. В комнате повисла тишина.

– Дверь была открыта настежь, – помолчав, пояснил Асканио. – Служанка, которую вы посылали с поручением, возвратилась, а увидев, что здесь происходит, бросилась ко мне.

– Теперь ей будет, о чем посудачить со своими товарками.

– Надеюсь, мне удастся убедить ее попридержать язык. Напомню ей, что сплетников ждет геенна огненная. Обычно это срабатывает.

После всего, что произошло, Анна погрузилась в какое-то странное оцепенение. Ей хотелось побыть одной.

– Если вы считаете, что мне надо исповедаться, давайте отложим это до завтра.

– Вообще-то я навязываю вам свое общество из опасения, как бы Морван не вернулся. Он ведь не из тех, кто легко расстается с добычей. А необходимости в исповеди для вас я не вижу. Ведь все произошло не по вашей воле.

«Еще бы, – подумала она. – Вот уж чего я полностью лишилась, так это воли. Он отнял ее у меня, он подчинил меня себе, он овладел всеми моими чувствами, всеми помыслами». И хотя она размышляла об этом как-то отстраненно, в глубине души у нее зрела уверенность, что после, по здравом размышлении, она не раз еще горько себя в этом упрекнет.

– Как жаль, что вы стали свидетелем этой сцены, – вздохнула она.

Он опустился на ковер подле нее и взял ее руки в свои.

– Анна, никто не вправе запретить вам испытывать чувства, которые так естественны для всех смертных. И если вы окончательно решите навек затвориться в аббатстве, да не будет причиной такого решения полное ваше неведение о многом, в чем вы принуждены будете себе отказать. Но рассудите сами, в какую сложную ситуацию вы себя ставите. Если ваши вассалы, воины, слуги узнают, что выделите ложе с рыцарем, за которого не можете выйти замуж, это резко изменит их отношение к вам. Это ведь все равно, что играть с огнем. Ваше положение и без того достаточно шатко…

Она повернула к нему озабоченное лицо. Лишь теперь ее покинуло чувство физического единения с Морваном, ощущение, что он, пусть незримый, по-прежнему сжимает ее в объятиях.

– Анна, вы и вправду считаете, что он нужен вам? Вы согласились бы стать его супругой, окажись такое возможно?

Она не знала, что ему ответить. Ей было сказочно хорошо в объятиях Морвана, но желала ли она очутиться в его полной власти? А ведь подчинение мужу являлось непременным условием жизни в браке, это было ей доподлинно известно. Минувшим вечером ей открылось, что стоит ему ее поцеловать, и она тотчас же оказывается в плену своей страсти. Получается, чувства – опасная вещь.

И все же… О, как волшебно пленителен был этот экстаз! Ей стало горько от мысли, что больше она никогда уже его не испытает.

– Я не желаю ни за кого выходить замуж, Асканио. Даже после всего, что случилось нынешним вечером. А, кроме того, вам не хуже моего известно, что, согласись я вступить в брак, не в моей воле было бы выбрать супруга по сердцу. Решение принял бы герцог. Я даже допускаю, что Фуке и Гарольд могли бы вступить в соглашение с Гюрваном. Он сумел бы склонить обоих на свою сторону, оставив за ними все их права и владения. И только мое намерение принять постриг служит мне защитой от этого. Что же до Морвана, то он англичанин. А мои владения могут принадлежать только бретонскому роду.

В глубоко посаженных черных глазах Асканио читалось сочувствие.

– Не тревожьтесь обо мне, друг мой. – Она слабо улыбнулась. – У меня нет на его счет никаких иллюзий. Я прекрасно понимаю, как мало должна значить женщина вроде меня для такого, как Морван. Гордость не позволит мне уподобить свою жизнь балладе, какие поют бродячие менестрели, о разбитом сердце и неразделенной любви. К человеку, с которым мне не суждено быть вместе и который не желает меня.

– Я сказал бы, – кашлянув, вставил Асканио, – что менее получаса назад он весьма недвусмысленно дал понять, насколько желает вас.

Могло ли это быть правдой? Никто из мужчин никогда не домогался ее внимания. Да и Морвану наверняка была нужна не она, а Ла-Рош-де-Роальд. От этой догадки у нее болезненно сжалось сердце. К воспоминаниям о восхитительных минутах, проведенных в его объятиях, примешалась горечь. Гюрван привел целую армию, чтобы завладеть крепостью, ну а Морван с той же целью решил воспользоваться своей мужской привлекательностью.

Анна поднялась и оправила на себе платье. Чары, во власти которых она пребывала, окончательно развеялись.

– Я должна объясниться с ним.

– Нет-нет. – Асканио предостерегающе поднял руку. – Я сам с ним поговорю. Уже поздно. Ложитесь спать. И да хранит вас Господь.

Морван лежал на кровати в отведенной ему комнате. Перед его мысленным взором возникали картины одна другой соблазнительнее: развившийся локон золотистых волос, обнаженная грудь, зовущий, страстный взгляд сапфирово-синих глаз…

Он давно уже примирился с тем, что женщина эта, как бы он ее ни желал, не может ему принадлежать. Он смирился с ее выбором – посвятить себя служению Богу. Ему достало благородства отвергнуть подлый план изменника сэра Джона. В самом деле, какой низостью было бы склонить девицу к сожительству и супружеству, польстившись на ее владения. И вот теперь решимость его поколебалась.

Как ни пытался он держать свои чувства под контролем, они все же оказались сильнее разума, сильнее его воли. Святые угодники, с каким наслаждением он контролировал ее растущее возбуждение, как сладостно было сжимать в объятиях ее юное прекрасное тело, трепещущее от страсти. А ведь он, дерзнув к ней прикоснуться, был готов к резкому и решительному отпору… И вместо этого она ответила на его страстный порыв не менее пылкой страстью. Она оказалась такой отзывчивой на ласки, такой чувственной…

Вдруг дверь его комнаты с треском распахнулась, и прелестные видения испуганно упорхнули прочь.

– Ах вы, презреннейший, самонадеянный выскочка! – вскричал Асканио, вихрем врываясь в покои и резко захлопывая за собой дверь. С французского он тотчас же перешел на итальянский, добавив несколько сочных ругательств.

– И как это у вас хватило смелости заявиться сюда, святой отец? Прошу вас, не начинайте!

– Все верно: с вами сейчас говорит именно священник! Вы не забыли, что исповедались мне?! Выходит, вам мало побед над всеми английскими придворными дамами и над половиной женского населения Гаскони? Над жительницами Нормандии и Франции? Ваши воины проводят досуг, пересказывая друг другу пикантные подробности ваших похождений! Здешние служанки все как одна готовы разделить с вами ложе, но только нашему красавцу женолюбу этого не довольно! Он решил сделать жертвой своей похоти невинную деву, благочестивую послушницу, не познавшую мужчины!

– Вы преувеличиваете. Не такой уж я отчаянный соблазнитель. – Морван встал с кровати, чтобы в случае чего отразить нападение.

– Нет, я нисколько на ваш счет не заблуждаюсь. Интересно, о чем вы думали?!

– Я вообще не думал, да будет вам известно. Вы что же, столько лет монашествуете, что успели позабыть, каково это?

– Неужели вы так порочны, что испытываете удовольствие лишь когда растлеваете невинных?

– Все обстоит совершенно иначе. Я желал ее с той первой нашей встречи, которой и вы были свидетелем.

– Вы всегда пытаетесь завладеть тем, чего желаете?

– Стараюсь иногда сдерживаться. – Морван мрачно усмехнулся. – Иначе овладел бы ею в первую же ночь. Она до сих пор девственна только потому, что я не тороплю события.

– Вы так считаете? Сожалею, но вынужден вас огорчить: Анна сметлива и умеет учиться на своих ошибках. И случай с вами не станет исключением. Ваша партия проиграна. Будьте же благоразумны, сдайтесь, отступите.

– Довольно вам принижать мои чувства к Анне! – вскипел Морван. – Ведь я ее люблю! И меньше всего на свете желаю ей зла, что бы вы там ни говорили!

Злость Асканио тотчас же сменилась глубоким состраданием.

– Боже, помоги нам! – вздохнул он и мягко добавил: – Вы ведь сами знаете, что мечты ваши несбыточны. Держитесь от нее подальше, вот мой совет.

– Чтобы она могла вернуться в монастырь? Или погибнуть в сражении? Она ведь ваше создание, не так ли? Мужчина не вписывается в вашу схему воспитания святоши?!

– Она сама себя создала. И если вы считаете, что познали ее душу, то вам и это должно быть ведомо. Господь благословил ее высоким умом и жаждой свободы. Мужчина не вписывается в ее собственную схему.

– Но владеть оружием учили ее вы. И вы позволили ей носить мужское платье, сражаться с бандами грабителей. Это с вашего благословения она отреклась от своей женской сущности.

– Я просто не мог остановить ее на этом пути. Всего, о чем вы говорите, от бедняжки потребовали обстоятельства. Был ли у нее выбор? Не отрекись она от своей женской сущности, каков оказался бы ее удел? Свадьба по указке герцога? Ложе, которое она была бы принуждена делить с нелюбимым супругом? Это ночью. А днем ей пришлось бы во всем подчиняться ему. Вы способны представить себе Анну в подобной роли? Я – нет.

Морван подошел к очагу и наклонился над огнем, опираясь на обрамлявший его каменный выступ согнутыми в локтях руками.

– Она так неопытна. Так мало знает жизнь. Она не ведает, как я люблю ее. И понятия не имеет, что может ждать ее на поле боя. – Он оглянулся через плечо и с насмешливо-печальной улыбкой прибавил: – Знаете, чем она занималась нынче вечером? Планировала, как себя вести на переговорах с де Бомануаром в случае нашего поражения. А заметили ли вы, как он глядел на нее? По глазам его было видно, о чем он думает. Я готов был убить его на месте.

Асканио согласно кивнул. От его взора также не укрылось сластолюбивое выражение, мелькнувшее на лице Порвана.

– А шрам у него на щеке заметили? Это она его так украсила. – И он рассказал Асканио о тех давних событиях.