Текст книги "Пролетая над пучком петрушки"

– Кроша, представляешь, этого молодого человека не устраивает мой документ! – Фокусник снова наклонился к кролику и вытащил из его уха книжечку в ярком переплете. – Вот это вам подойдет?

Курьер взглянул, что там такое. Это оказался диплом, подтверждающий, что Вальтер Чинизелли, он же Василий Чикушкин, получает первую премию на конкурсе цирковых артистов.

Это придирчивого курьера удовлетворило вполне. Наконец он отдал фокуснику конверт и вдобавок попросил расписаться в толстой прошнурованной книге.

Проводив курьера, Чинизелли-Чикушкин вскрыл конверт.

Внутри оказался лист плотной белой бумаги, и на ней ничего – ни слова, ни строчки, ни значка.

– Ага, – Чинизелли улыбнулся, – наверняка это шуточки Ашота Бабаяна. Старик в своем репертуаре. Небось бумага с фокусом, и письмо написано невидимыми чернилами.

Он побрызгал на лист бесцветной жидкостью из маленького пузырька, но ничего не произошло – невидимый текст так и не проявился. Тогда он посыпал бумагу зеленоватым порошком – тоже безрезультатно. Наконец подержал лист над пламенем свечи – бумага потемнела от жара, но надпись не проступила.

Разочарованный Чинизелли спрятал загадочное письмо в шкатулку с двойным дном, чтобы разобраться с ним потом.

А курьер, расставшись с фокусником, повел себя странно. Он не двинулся сразу к своему мотороллеру, хотя только что очень спешил. Вместо этого он обошел всю стоянку, заглядывая в окна трейлеров.

Он уже собрался уходить, когда окно одного из вагончиков открылось. Прямо на курьера летел большой красивый попугай. За попугаем в окно высунулась симпатичная молодая женщина и крикнула:

– Перри, куда ты? Немедленно вернись! Жизнь так прекрасна! Вернись, орешков дам!

Курьер замер, как собака, почуявшая след.

Стараясь не шуметь, он расстегнул сумку и запустил в нее руку. В следующую секунду на свет появился букет хризантем – такой же, как тот, что фокусник извлек из-за пазухи. Курьер отбросил хризантемы, снова полез в сумку. На этот раз он вытащил не меньше десяти метров шелковых лент. Только с третьей попытки удалось достать фотографию молодой женщины.

Сходство с хозяйкой попугая было очевидным.

Курьер проследил, как дама с фотографии захлопывает окно за блудным попугаем, торопливо вернулся к своему мотороллеру и через десять минут уже катил по Московскому проспекту.

Правда, отъехал он недалеко. У Московских ворот его поджидала длинная черная машина.

Стекло опустилось, из машины выглянул седой человек в темных очках.

– Нашел? – спросил он без всяких предисловий.

– Так точно, – заторопился молодой. – Третий вагончик слева в дальнем от входа ряду.

– Слева? – нахмурился седой. – Слева от входа на стоянку?

– Нет. – Курьер задумался, припоминая свой маршрут. – Третий слева, если стоять лицом к шатру.

– Смотри у меня! Если ты что-то напутал!..

В третьем часу ночи, когда город погрузился в глубокий сон, рядом с цирковыми трейлерами остановилась длинная черная машина. За рулем был седой человек средних лет. Даже глубокой ночью он не снял темные очки. Пассажирское сиденье занимал подтянутый мужчина в черном облегающем комбинезоне вроде тех, какие носят ниндзя в гонконгских фильмах.

– Третий слева! – напомнил человек в черных очках.

– Помню! – Ниндзя натянул на голову черную шапочку с прорезями для глаз и выскользнул из машины.

Со стороны стоянки время от времени доносились странные для города звуки: рычание, вой, шипение и клекот. Случайный прохожий мог бы подумать, что из осеннего Петербурга он перенесся в африканскую саванну. Цирковые животные жили своей ночной жизнью.

Убедившись, что нигде не видно ни души, таинственный незнакомец двинулся к дальнему ряду вагончиков. Даже в темноте он выбирал самые неосвещенные участки и двигался бесшумно, как привидение. У последнего ряда трейлеров он развернулся и встал лицом к цирковому шатру.

– Третий слева. Третий слева…

Третий слева вагончик смутно белел в ночи.

Вдруг совсем рядом раздался издевательский хохот. Ниндзя замер, испуганно вглядываясь в темноту.

Хохот перешел в громкий лай, потом в сухой надрывный кашель и оборвался.

Ниндзя перевел дыхание и прошептал себе под нос:

– Гиена.

Он немного успокоился, подобрался к двери трейлера, достал из кармана универсальную отмычку, но для начала на всякий случай потянул за ручку двери.

К его удивлению, дверь оказалась не заперта.

– Что за люди! А потом жалуются, что преступность растет! – прошептал ниндзя с явным неодобрением и проскользнул внутрь трейлера.

Здесь было гораздо темнее, чем снаружи. Из дальнего угла доносилось чье-то сонное дыхание.

Вдруг дыхание прервалось и сменилось невнятным бормотанием. Незваный гость застыл. Спящий всхрапнул, повернулся на бок и снова спокойно задышал.

Ниндзя достал из кармана фонарик и выхватил лучом из темноты кусок ночного пространства. Он увидел край стола, фаянсовую миску и полупустой стакан. Перевел луч левее, осветил посудную полку и закрытый шкафчик. Этот шкафчик он на всякий случай открыл, но не нашел ничего интересного – сплошные баночки с приправами и специями.

Еще немного повернув фонарик, незнакомец осветил задернутую занавеской нишу и вздрогнул. В неярком свете фонаря блеснули два пристальных немигающих глаза.

– Ч-черт! – прошипел ниндзя и от неожиданности выронил фонарик.

В темноте послышался странный шипящий звук, как будто кто-то пересыпал песок из ладони в ладонь.

Ниндзя наклонился, чтобы поднять фонарик, как вдруг что-то огромное скользнуло в темноте, коснулось его руки, а дальше с невероятной силой сдавило ноги, как корабельный канат. Он вскрикнул, попытался удержать равновесие, но страшная сила уже оторвала его от земли, подняла в воздух и ударила о стену вагончика. С посудной полки с грохотом полетели кастрюли и сковородки. Незадачливый злоумышленник замахал руками в воздухе и попытался за что-нибудь ухватиться. В следующую секунду та же страшная сила прижала его руки к туловищу.

Теперь ниндзя не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Он почувствовал, как затрещали ребра. Попытался крикнуть – но в груди не осталось воздуха.

В вагончике вспыхнул свет.

– Сулейман, что ты там делаешь? – пробормотал недовольный голос. – Снова опрокинул шкаф? Сколько раз я тебе говорил вести себя по ночам тихо и не гоняться за мышами!

Глаза ниндзя постепенно привыкли к свету. В первый момент он разглядел прямо перед собой треугольную голову с узкими немигающими глазами. Голова раскачивалась в полуметре от его лица, глаза разглядывали гостя с откровенной неприязнью. До незадачливого грабителя дошло, что он в объятиях огромного удава.

Несколько колец могучего тела, покрытого гладкой узорчатой кожей, охватывали туловище гостя, не давая тому ни вдохнуть, ни пошевелиться.

Только теперь он догадался, почему дверь трейлера была не заперта. Конечно, с таким сторожем никакие замки не нужны.

У кровати стоял невысокий лысый человек в пижаме, с заспанным недовольным лицом.

– Сулейман, кого это ты поймал? – Хозяин страшного существа протер глаза.

Ниндзя собрал остатки сил.

– Скажите своему… удаву, – пролепетал он, – скажите, чтобы выпустил…

– Во-первых, это не удав, а сетчатый питон, – назидательно проговорил лысый. – А во-вторых, что вы делаете ночью в моем трейлере?

– В темноте перепутал, – с трудом выговорил злоумышленник.

Надо признать, это была чистая правда.

На то, чтобы произнести эти слова, ниндзя израсходовал последний воздух. В глазах его начало темнеть.

– Ладно, Сулейман, ослабь давление, а то как бы и в самом деле не задохнулся, – отдал команду дрессировщик.

Послушный питон немного ослабил смертоносные объятия. Ниндзя вдохнул. Жизнь понемногу возвращалась. Вместе с жизнью к нему вернулись профессиональные навыки.

– Значит, говоришь, перепутал в темноте? – подозрительно прищурился дрессировщик. – А куда ты шел? Кто ты вообще такой?

– Воздушный гимнаст, – нашелся ночной воришка. В самом деле, эта цирковая специальность была наиболее близка его настоящей профессии.

– Из номера братьев Топазовых?

– Ага, – подтвердил пленник питона.

– А почему в маске? – Дрессировщик подошел ближе и протянул руку, чтобы снять с пленника трикотажную шапочку.

В этот момент произошло нечто совсем уже непредвиденное.

В углу трейлера появилась наглая упитанная мышь. С самым независимым видом она принялась поедать крошки, не обращая никакого внимания на людей и, что самое удивительное, даже на питона.

Сулейман, конечно, не смог стерпеть подобной наглости.

Он распустил свои кольца, оставил в покое пленника и метнулся за мышью. Но там, где только что сидела эта нахальная особа, уже никого не было. Питон с размаху ударился головой о дверцу холодильника. От удара ему на голову свалился горшок с геранью. Горшок раскололся, земля рассыпалась. Питон метнулся назад, пристыженно глянув на хозяина.

– Ох, Сулейман, Сулейман. – Дрессировщик покачал головой. – Сколько можно гоняться за одной бессовестной мышью? Или поймай ее, или найди в себе силы признать поражение.

За всей этой суетой незадачливый ниндзя успел выскользнуть на улицу. Собрав остатки сил, он откатился подальше и растянулся на земле. Нужно было отдышаться и хоть как-то прийти в себя. Он чувствовал себя так, как будто по нему проехал асфальтовый каток, причем не один раз.

Цирковой городок ожил. Тут и там зажигался свет, из вагончиков выглядывали артисты и спрашивали друг у друга, что произошло.

В таких условиях завершить операцию не было никакой возможности. Крадучись, ниндзя двинулся подальше от циркового городка.

Весь вечер Леня Маркиз был мрачен и молчалив. Ничего удивительного: мало того, что он поссорился с котом, его мучило еще то бесперспективное дело, которым он вынужден был заниматься.

Эти проклятые часы свалились как снег на голову. Какую тайну они хранят? Чьи они? Кто за ними охотится, да еще так бесцеремонно?

Днем он посылал доверенного человека к торгово-развлекательному центру «Пирамида». Именно туда неприятный мужчина в черных очках велел принести часы. Леня не собирался отдавать часы просто так, уж очень многое оказалось с ними связано. Шутка ли, два убийства – тот мелкий воришка, что приходил к ним по объявлению, и часовщик Константин Соловушкин. Леня был противником всяческого насилия, но это вовсе не значит, что он не может за себя постоять.

После несостоявшейся встречи злодею наверняка кое-что стало ясно. Он не мог не понять, что Леня просто дурил его тогда ночью у дома Алисы и Базилио. Сегодня Маркиз собирался проследить за ним от торгового центра, чтобы выяснить, что это за тип.

Увы, парень, которого Леня отправил в «Пирамиду», вернулся ни с чем. По всему выходило, что тип в темных очках подстраховался и тоже послал на встречу кого-то постороннего. Или он просто блестяще владеет искусством перевоплощения.

Что ж, у Лени развязаны руки. Никаких сомнений: этот тип – вовсе не тот, у кого ворона Карина украла часы. Да, жаль, что ворону нельзя допросить.

Леня ворочался на неудобной кровати и пытался составить хоть какой-нибудь осмысленный план действий. Получалось плохо. Мстительный кот так и не пришел к нему под бок, а спал на жестком стуле. Вся его поза недвусмысленно говорила: «Видите, как мне плохо, неудобно и холодно? Вот и мучайтесь угрызениями совести».

– Лола, – сказал Маркиз за завтраком, – сегодня ночью кто-то проник в трейлер Минерального.

– Это того, который выступает с дрессированным удавом? – понимающе кивнула боевая подруга.

– Не с удавом, а с сетчатым питоном, – уточнил Леня.

– Что-нибудь пропало?

– Нет, питон спугнул злоумышленника. Но по описанию Минерального это был профессионал.

– А почему ты мне об этом говоришь? – Лола уставилась на компаньона кристально честным взглядом.

– Подозреваю, что это неспроста. Стоило нам сюда переселиться, как сразу такой подозрительный случай.

– А я тебе говорила, что мне это место не нравится! И душ здесь никудышный.

– Лола, ты ни о чем не хочешь рассказать? – Маркиз уставился на нее.

– О чем это ты?

– Вчера ты случайно не наведалась к нам домой?

– Я? За кого ты меня принимаешь! – Честность в Лолиных глазах просто зашкаливала. – Что я, по-твоему, не понимаю, что такое конспирация?

– Странно. А мне казалось, что вчера здесь стоял совсем другой шампунь.

– Просто я не успела разобрать чемодан.

– Вр-рет! Вр-рет! – крикнул Перришон и поспешно взлетел на шкаф.

Лола взглянула на него многообещающе и невинно поинтересовалась:

– Леня, ты не против, если я приготовлю на обед цыпленка табака?

– Тер-рор! – не унимался попугай. – Кар-раул! Пр-рошу политического убежища!

– Или сделать дичь под соусом бешамель? – задумчиво проговорила Лола. – В конце концов, раз ты меня держишь взаперти, надо заняться домашним хозяйством. Хоть прибрать для начала.

Она наклонилась, подняла с пола какой-то обрывок пожелтевшей бумаги и уже собралась бросить его в мусорное ведро, как Леня кинулся коршуном и выхватил бумажку.

– Вот она! А я ее везде ищу!

– Что это такое? – покосилась Лола.

– Записка, которую я с риском для жизни вытащил из кармана главного злодея. Того, который все время ходит в темных очках, даже ночью.

Лола невольно вздрогнула: уж очень подходило это описание к ее вчерашнему преследователю. Чтобы Маркиз ничего не заметил, она поспешно потянулась к листочку:

– Что же там написано?

Леня разгладил клочок и показал ей.

На выцветшей бумажке одна под другой значились два числа, составленные из римских цифр, – X и XXV.

– Десять и двадцать пять, – пробормотала Лола. – Что это значит?

– Понятия не имею, – пожал плечами Маркиз.

– Вот, сам не знаешь, что это такое, а меня чуть не убил из-за этой бумажки!

– Если я не знаю пока, в чем здесь дело, это вовсе не значит, что бумажка не важна! Тот злодей в очках ее берег, значит, она зачем-то нужна. Какое отношение она может иметь к золотым часам?

– А если установить на них это время – десять часов двадцать пять минут?

– Лолка, ты гений! – Маркиз подхватил ее и закружил по комнате, то и дело натыкаясь на углы и предметы мебели. – Как я сам не догадался? Константин же сказал, что это часы с секретом. Значит, стрелки нужно установить на определенное время, и тогда можно будет прочесть слова на циферблате.

– Вот видишь, и я на что-то сгодилась, – с вызовом произнесла Лола. – Поставь меня на место – уронишь.

– Хотя я, конечно, и сам бы догадался. – Леня остановился, поставил Лолу и с хрустом потянулся. – Просто я забыл об этой бумажке. Нашел бы и сообразил.

– Вот так всегда, никто меня не ценит. – Лола обиженно надулась. – Ладно, не будем спорить, кто из нас догадливее. Доставай часы, сейчас все проверим.

Маркиз задернул занавески, взобрался на стул, вывинтил потолочный светильник и достал из отверстия аккуратный сверток.

Потом спрыгнул со стула, развернул сверток и достал часы.

– Десять часов двадцать пять минут, – шептал он, подкручивая головку завода. – Вот, пожалуйста.

И ровным счетом ничего не произошло.

Таинственные узоры на циферблате не превратились в надпись, раскрывающую важную тайну. Потайная крышка, под которой был бы спрятан ключ от несметных сокровищ, не открылась.

– Факир был пьян, и фокус не удался. – Леня развел руками.

– Это все ты, – фыркнула Лола. – «Важная бумажка», «важная бумажка»!.. Лишь бы ничего не выбрасывать! – Она потянулась к злополучному клочку с явным намерением отправить его в мусор.

– Постой! Если твоя идея не подтвердилась, это не значит, что эти числа не важны. Нужно просто еще подумать. Кстати, ты по-немецки не читаешь?

Маркиз достал из бумажника другой обрывок, тот, что сжимал даже после смерти несчастный Константин Соловушкин.

– Нет, к сожалению, – вздохнула Лола. – А если в Гугле посмотреть?

– Если бы все было так просто, – усмехнулся Леня. – Этот текст напечатан готическим шрифтом, я его даже набрать не смогу. Нужно искать кого-то, кто хорошо владеет немецким.

В следующую секунду лицо Маркиза прояснилось.

– А что его искать? Иван Францевич Миллер – природный немец, уж он-то наверняка это разберет! Конечно, неудобно нагружать его такой неквалифицированной работой…

– Ничего страшного, Леня, – успокоил Иван Францевич, когда через час Маркиз входил в его кабинет. – Мне и самому уже хочется узнать, в чем дело с этими часами.

Он разгладил на столе пожелтевший листок, склонился над ним и начал читать:

– «Среди таких часов с секретом особый интерес представляют изделия мастера Вальденса из Цюриха. Секрет их в том, что часовая и минутная стрелки имеют отдельный подвод, так что в отличие от обычных часов их можно установить в любое положение. Так, часовую стрелку можно поставить ровно на двенадцать, в то время как минутная будет указывать на шесть, то есть на половину часа. Именно установив сие невозможное время, можно раскрыть секрет оных часов. Отдельный же подвод часовой и минутной стрелки устанавливается глубиной…» На этом текст обрывается. – Миллер поднял глаза на Леню. – Больше, к сожалению, ничем не могу помочь.

– Жаль, на самом интересном месте, – вздохнул Леня, поднимаясь из-за стола. – Но и на этом спасибо, вы меня очень выручили!

После визита к Миллеру Леня позвонил знакомой девушке, которая работала в антикварном магазине. С ней, в отличие от многих других, Леню связывали не амурные, а цирковые дела. Отец антикварной особы когда-то жонглировал ножами и горящими факелами и научил юного Леню многим вещам. Потом папа умер – прямо в цирке, на репетиции, и его жена, которая когда-то ловко крутила сальто под куполом цирка, поняла, что ей это занятие уже не по годам. Дочь их к тому времени была еще маленькой, никакую цирковую специальность приобрести не успела. Мать быстро пристроила ее в художественный колледж, по окончании которого та нашла работу в антикварном магазине. Там-то в один прекрасный день Леня с ней и столкнулся. С тех пор он изредка навещал старую знакомую. Такое знакомство стоило поддерживать, и потом, цирк учит никогда не забывать старых друзей. Тем более, что мама с дочкой любили его искренне.

Сейчас Леня заскочил к этой самой девушке и попросил о небольшой услуге. Она согласилась без колебаний, только умоляла ее не подвести.

– Ясен пень! – заверил ее Маркиз и направился в магазин.

Он купил Лолке пирожных, попугаю – смесь экзотических орехов, Пу И – миндальную трубочку, а коту Аскольду – большой кусок красной рыбы. Срочно требовалось наладить отношения с котом, но не оставлять же других домочадцев без подарков?

Еще через сорок минут они с Лолой снова склонились над злополучными часами.

– Все-таки эти цифры дают важную подсказку, – проговорил он, покусывая губы и сосредоточенно глядя на циферблат. – Стрелки нужно установить на десять и на двадцать пять, только не обычным образом, не на двадцать пять минут одиннадцатого, а по отдельности. Часовую ровно на десять, а минутную…

– Интересно, как ты собираешься это сделать? – Лола внимательно следила за его действиями. – Когда минутная стрелка передвигается к двадцати пяти, часовая тоже не стоит на месте: она перемещается на полделения, почти до половины одиннадцатого.

– Да знаю я, – отмахнулся Маркиз. – Там сказано, что отдельный подвод стрелок устанавливается глубиной. Только вот глубиной чего?

Он так и так колдовал над головкой завода – нажимал, тянул на себя. Увы, все без толку, стрелки передвигались только вместе.

Промучившись так почти час, он бросил часы на стол и устало прикрыл глаза.

– Какие хорошенькие камушки! – Лола взяла луковицу и повернула ее к свету. – Это бриллиантики?

– Ага. Иван Францевич сказал, что они не представляют большой ценности.

– А что значит это слово?

– Какое? – удивился Леня.

– Они же складываются в какое-то слово. – Лола пододвинула часы к Маркизу.

– Где ты видишь слово? – недоумевал он.

– А ты поверни часы так, чтобы свет падал сбоку на циферблат, и сам увидишь!

Леня повернул луковицу, и действительно – мелкие камушки на циферблате сложились в слово tiefe.

– Это по-немецки? – спросила Лола.

– Скорее всего, мастер же был немцем. – Леня включил ноутбук, нашел программу-переводчик. – «Глубина»! – торжествующе воскликнул он. – Отдельный подвод стрелок устанавливается глубиной!

– И как ты себе это представляешь?

– Пока не знаю.

Леня достал пинцет, открыл стекло, покрывающее циферблат, и принялся осторожно нажимать на камушки.

Сначала ничего не происходило. Однако стоило ему нажать на камешек в точке над i, как в часах что-то щелкнуло и головка завода немного выдвинулась.

Леня плавно повернул головку. Она управляла только часовой стрелкой, и Леня немедленно установил ее напротив цифры X.

Дальше он снова принялся нажимать на камешки.

Когда он дошел до перекрестья в букве f, снова раздался щелчок. На этот раз головка завода выдвинулась еще дальше.

Сейчас она управляла подводом минутной стрелки. Маркиз установил ее на XXV.

Едва стрелка замерла, как циферблат медленно повернулся и застыл в новом положении. Непонятные значки по краю совпали с такими же значками на корпусе часов и превратились в латинские буквы.

– Смотри-ка, получилась какая-то фраза! – восхитилась Лола. – Ленечка, это тоже по-немецки?

– Нет, насколько я понимаю, это латынь.

– Где же мы найдем специалиста по латыни?

– Думаю, обойдемся своими силами. Шрифт самый обычный. Посмотрим, что получится с помощью Гугла.

Через десять минут на листке красовался перевод латинской фразы:

«Там, где тень на книги не падает и крепость рогами увенчана, слушай четвертый удар».

– Безобразие! – вырвалось у Лолы. – И ради этой ерунды мы переселились из своей уютной квартиры в передвижной зоопарк? Из-за этой чуши я не могу принять ванну?

– Не в зоопарк, а в цирк, – машинально поправил Маркиз. – За этой, как ты выразилась, ерундой охотятся серьезные люди. Из-за этой ерунды уже убили двоих, а ты все о ванне.

– Ванна, а тем более ее отсутствие – это очень серьезно! – воскликнула Лола, расчесывая шерстку Пу И. – Правда, Пуишечка?

Пу И всегда и во всем поддерживал хозяйку, но на этот раз предпочел промолчать. Лола восприняла это как предательство и ссадила его на пол. Она обиделась на Пу И, а заодно на Леню, на унылую питерскую погоду и на весь свет.

– Вот, – она повернулась к боевому соратнику, – мы раскрыли секрет часов, прочитали, что на них написано. Тебе стало легче? Ты что, что-нибудь понял в мироустройстве? Нашел смысл жизни?

Леня не отвечал. Он знал, что Лола просто скучает в четырех стенах, отсюда и дурное настроение.

– Может, все дело в переводе? – Он размышлял вслух. – Может, у этих слов есть какой-нибудь другой смысл?

Он воспользовался другой программой, но смысл загадочной фразы это не прояснило.

– Нужно поискать человека, который владеет латынью, – безучастно предложила Лола.

– Пожалуй, ты права, дорогая! – Маркиз вскочил, схватил ключи от машины. – Я ненадолго отлучусь. Не скучайте здесь.

– Куда это ты? – подозрительно прищурилась Лола. – К одной из своих ученых старых дев?

Она прекрасно знала, что Ленино мужское обаяние безотказно действует не только на официанток, секретарш и медсестер, но и на дам бальзаковского возраста. Среди его ученых приятельниц были искусствоведши и филологини, дамы со знанием пяти-шести языков, как правило, мертвых или умирающих, и специалистки по средневековой китайской философии. Была среди них даже одна доктор биологических наук. Впрочем, не нужно думать, что она приближалась к пенсионной черте.

Говоря о бальзаковском возрасте, стоит помнить, что роман Бальзака, благодаря которому это выражение вошло в обиход, называется «Тридцатилетняя женщина». Первоначально бальзаковским назывался возраст от двадцати пяти до тридцати пяти. В наше время возрастные границы сдвинулись, так что теперь женщинами бальзаковского возраста называют, как правило, дам за сорок. Упомянутой выше доктору биологических наук, длинноногой брюнетке с выразительными глазами, недавно исполнилось тридцать шесть.

В самом начале совместной деятельности Лола и Маркиз договорились, что их отношения носят исключительно деловой характер, так что формальных причин ревновать у Лолы не было. Однако преодолеть себя не всегда получалось. Если начистоту, она ужасно злилась на Маркиза из-за этих бесконечных амурных похождений. И, само собой, никогда не упускала случая подпустить шпильку и напомнить о его слабости к официанткам, секретаршам и ученым дамам.

– Не такая уж эта дева старая, – откликнулся Маркиз уже с порога. – И уж точно не дева.

Последние слова переполнили чашу Лолиного терпения, и она запустила в делового партнера хромированной мисочкой Пу И с остатками собачьего корма. Маркиз, предвидевший подобное развитие событий, успел захлопнуть дверь, и аппетитные кусочки корма разлетелись по комнате.

Но без финальной реплики вредный Маркиз, понятно, уйти не мог. Он выждал секунду, приоткрыл дверь и прокричал:

– Она не Дева, она Стрелец!

С этими словами он наконец испарился.

– «Стрелец»! – мрачно передразнила Лола, собирая рассыпанный корм. – Никакой она не Стрелец, Скорпион настоящий. Или Рыба, само собой, мороженая.

Оставив веселое семейство, Маркиз направился в самый центр – на стрелку Васильевского острова. Здесь по соседству с Биржей, Кунсткамерой и Ростральными колоннами находится Зоологический институт Академии наук и примыкающий к нему замечательный Зоологический музей.

Все, кто родился и вырос в Петербурге, знают и любят этот музей. Зоопарк в нашем городе маленький и тесный, звери там живут в отвратительных условиях, как в коммуналке. Зато Зоологический музей просто великолепный. Трудно найти петербуржца, которого в детстве хоть раз не приводили посмотреть на колоссальный скелет синего кита, на собаку Петра Великого, на чучела огромных белых медведей и крошечных мышей-полевок, тигров и обезьян, бобров и аистов. И это только первый этаж, а ведь есть еще и второй – с единственной в своем роде коллекцией экзотических бабочек, жуков и прочих насекомых.

Маркиз вошел в здание музея и миновал памятник академику Бэру, выдающемуся зоологу, некогда бывшему здесь директором. Но дальше он не поднялся по лестнице к началу экспозиции, а свернул налево, в коридор, соединяющий музей с научными лабораториями.

– Вы куда, молодой человек? – Строгая вахтерша неодобрительно оглядела посетителя с ног до головы и наверняка в уме выставила ему невысокую оценку.

– К Нелли Востриковой! – Маркиз включил все обаяние, на какое был способен.

– К Нелли Романовне? – уважительно протянула дежурная. – А она вас ждет?

– Конечно, ждет, – заверил Маркиз. – Она меня всегда ждет.

Впрочем, стоило ему войти в лабораторию, где работала его знакомая, как уверенности у него поубавилось.

Нелли Вострикова, женщина лет тридцати пяти с темно-рыжими волосами и удивительно белой кожей, всю свою сознательную жизнь занималась чешуйчатыми пресмыкающимися подотряда змей. Если точнее, она любовно изучала всевозможные разновидности гадюк. Об этих малоприятных созданиях Вострикова написала множество статей и несколько монографий, успешно защитила кандидатскую, посвященную все тем же тварям, и наконец возглавила научную лабораторию.

От своих питомцев Нелли переняла сложный характер, немигающий взгляд и привычку бесшумно перемещаться. Да, и конечно, чрезвычайно ядовитую манеру общения.

– Привет! – жизнерадостно воскликнул Маркиз, появившись в дверях лаборатории.

В помещении было темновато – электричество почему-то не горело, а дневной свет с трудом пробивался сквозь старинные стрельчатые окна.

Нелли сидела за столом и разглядывала крошечную змейку в желтых и коралловых разводах. Услышав голос Маркиза, она вскинула зеленые глаза и прошипела:

– Приш-шел? Притащ-щился?

– В чем дело, лапочка? – удивился он. – Ты на меня обиделась?

– С-с чего бы это? – процедила Вострикова. – Ты уш-шел от меня восемь мес-сяцев назад и даже не позвонил! Даже не вс-спомнил обо мне за это время!

– Но, лапочка, я был очень занят, – заволновался Леня. – Я все время о тебе думал, просто была срочная работа…

– Нас-столько с-срочная, что ты не мог набрать номер? – Нелли повернулась к просторному террариуму, где под разными углами шли сухие ветки, и произнесла, обращаясь неизвестно к кому: – Лиззи, как ты считаешь, его стоит укусить? По-моему, он зас-служил.

Одна из веток зашевелилась, сместилась к краю террариума и оказалась длинной зеленовато-серой змеей. Лиззи уставилась на Маркиза немигающим взглядом. Он невольно отступил к порогу.

– Ш-шучу! – прошипела Нелли. – И вообщ-ще, друж-жок, я выхож-жу замуж-ж…

– Поздравляю! – выпалил Леня с явным облегчением. – А за кого, если не секрет?

– Вовсе не с-секрет! За Володю Сумочкина, он давно за мной ухаж-живает.

– А, это тот с бородкой, из отдела козлов? Тот, что всегда появлялся с изжеванным букетом?

– Не козлов, а козьих, – поправила Нелли. – Козьи – это многочисленное подсемейство в семействе полорогих подотряда жвачных. И вообще, Владимир – очень перспективный ученый, скоро докторскую защитит.

– Поздравляю, – повторил Леня. – Когда свадьба?

– Через неделю. Сам понимаеш-шь, твое появление не очень уместно. Володя может быть недоволен.

– Да я вообще-то… – начал Маркиз.

Внезапно Нелли выскользнула из-за стола, молниеносно прозмеилась к двери, закрыла ее на щеколду, после чего бросилась к Лене и прильнула к его губам долгим влажным поцелуем.

– Лапочка, – проговорил он, осторожно высвобождаясь, – у тебя же свадьба через неделю. Как-то нехорошо, неудобно перед отрядом полорогих.

– Полорогие – не отряд, а с-семейство! – поправила Нелли. – Но разве мы не должны с тобой проститься? Иначе зачем ты с-сюда вообщ-ще приш-шел?

– Честно говоря, я хотел с тобой проконсультироваться.

– Ш-што? – прошипела Нелли и отстранилась. – С-скотина!

– Прости, прости. Но что поделать, если это нужно для работы?

– Ш-што? – не унималась она. – С каких пор твоя работа с-связана со змеями?

– Нет, змеи ни при чем. Мне просто нужно уточнить перевод одной латинской фразы. Ты ведь знаешь латынь?

– С-само с-собой! Какой же биолог, с-серпентолог в ос-собенности, не знает латынь?

– Может, поможешь с этим разобраться? – Леня протянул ей листок с латинской фразой, той самой, которую переписал с часов.

– Ничего не выйдет, – мстительно проговорила Нелли, – здесь с-слишком темно.

– Да, темновато. А что, свет нельзя включить?

– «С-свет»! – передразнила его Нелли. – Света у нас нет, и неизвестно, когда будет. Отключили за неуплату. Ты же знаеш-шь, как у нас-с относ-сятся к науке…

– Вот это да! – поразился Маркиз. – Как же вы работаете в таких условиях?

– Вот так и работаем – почти в темноте. – От возмущения Нелли даже перестала шипеть. – Хорошо сотрудникам лаборатории сов, они даже ночью видят, как днем. А у нас и днем ничего не разглядишь, только глаза портим. Вот когда я работала в библиотеке Алвара Аалто в Выборге, так там, даже когда выключили свет, было отлично видно и тень на книги не падала. А здесь хоть свечи зажигай…