Текст книги "Узор твоих снов"

XXVI

На следующий день после работы, не дожидаясь «пятничного ужина», Лариса отправилась к родителям, чтобы между делом выяснить, как в их доме оказались злополучные амулеты.

– Это мне бабушка Зоя подарила, – пояснила мама, когда Лариса во время ужина продемонстрировала ей свой амулет. – Сказала, что их носили мои родители. Бабушка Зоя, как ты уже узнала, приходится мне не родной матерью, а теткой.

– Да, знаю. Ма, расскажи об этих украшениях. Мне очень интересно.

– Да что о них рассказывать? Отец мой носил, и мать… Баба Зоя говорила, что мама перед самой смертью сдернула с себя этот кулончик, так что потом цепочку пришлось паять. Вот и все. Носить я их не стала, потому что не люблю украшения, и к тому же мне они не понравились.

– А как их Алена нашла?

– Не знаю. По-моему, наткнулась, когда убирала в серванте. Спросила у меня, можно ли их поносить. Я разрешила. А почему ты спрашиваешь?

– Да просто любопытно! – пожала плечами Лара и произнесла только с одной ей понятной горькой иронией: – Как-никак, «фамильные драгоценности», полученные по наследству.

В то время когда она уже пила чай, ей на мобильный позвонил Вадим. Лариса под любопытным взглядом мамы вытащила из сумочки телефон и ответила:

– Да? Привет! Нет, я не дома, у родителей. Чай уже допиваю. А ты где?.. Тоже еще не дома?.. Хочешь заехать за мной?.. А через сколько?.. Отлично! Хорошо, когда подъедешь, позвони мне. Целую!

И как только Лариса закончила разговор, мама с жадным любопытством поинтересовалась:

– У тебя появился мальчик?

– Угу, – кивнула Лара и занялась чаем. Ох, сейчас мама прицепится с расспросами. Ну что ж, если она хочет, то получит ответы на все вопросы – Лариса приняла решение больше не скрывать от родителей свои отношения с Вадимом.

Она угадала. Глаза мамы тут же загорелись огнем любопытства, и даже папа, заинтересовавшись, поставил чашку, из которой пил, на стол.

– И как давно ты с ним стала встречаться? Ты мне ничего не рассказывала, – обиженно попеняла ей мама. – Где ты с ним познакомилась? А кем он работает?

Ну вот, понеслось… Лариса отпила чаю и с деланым спокойствием произнесла:

– Мама, я могу отвечать на каждый твой вопрос по отдельности, а могу дать один ответ, который исчерпает все твои вопросы, но очень тебе не понравится. Ладно уж… Работает он в банке, познакомились в начале сентября на корпоративной вечеринке. А встречаться с ним я не встречаюсь, потому что мы уже живем вместе. Прости…

Услышав последнюю фразу, мама округлила глаза. Она даже не сумела от изумления второй раз попрекнуть дочь за скрытность. Лариса, опережая дальнейшие вопросы, честно призналась:

– Это еще не все. Его вы знаете, это Вадим, который уже… пару раз приезжал сюда. На Аленин день рождения, ну и… после. Я скрывала от вас отношения с ним, потому что вам бы это не понравилось.

– Не понравилось?! – закричала мама. – Ларка, да что ты такое говоришь?! Боже… Дочка, послушай. Ведь этот Вадим был Алениным женихом! Из-за него погибла Алена!

– Мама, ты ошибаешься! – От волнения Лариса тоже перешла на повышенные тона. – Алена, во-первых, погибла не из-за него…

– Она выпала из окна его квартиры!

– Да, она выпала из окна квартиры Вадима, и причем в его отсутствие. Это совсем не значит, что она погибла из-за Вадима! Это был несчастный случай, и тебе об этом уже не раз говорил следователь. Несчастный случай, даже не самоубийство! Вадим здесь ни при чем.

– Но он был ее женихом… – обескураженно произнесла мама, не зная, какие еще доводы привести, чтобы образумить дочь, ступившую на «неправильный путь».

– Он не был Алениным женихом. Ей хотелось видеть Вадима своим женихом, вот она и представила его тебе так. Ты, мам, многого не знаешь…

– Аленка врать горазда была, царство ей небесное… – задумчиво, словно самому себе, проговорил отец, до этого молча слушавший жаркий спор дочери и жены.

Лариса бросила на него короткий благодарный взгляд.

– Да, иногда она… присочиняла. Мам, прости, но я хочу закрыть эту тему. К твоему сожалению, ты не сможешь помешать мне продолжать отношения с Вадимом. Я очень сильно его люблю и на этот раз поступлю так, как считаю нужным, – твердо отчеканила она.

Зазвонил мобильный.

– Да, я минут через пять спущусь, – ответила девушка в трубку.

Родители, переглянувшись между собой, в ожидании посмотрели на дочь.

– За мной Вадим приехал, – Лариса поднялась, испытывая чувство вины перед родителями, но в то же время и облегчения за то, что ей уже не надо скрывать отношения с Вадимом, и гордости за себя, что смогла вот так решительно заявить о своих чувствах.

Родители молчали. Лариса еще помедлила, потоптавшись с ноги на ногу, словно в слепой надежде хоть на какую-то реакцию, и, так ее и не дождавшись, несмело усмехнулась:

– Жаль, что вы видите эту ситуацию лишь с одной стороны. Если бы вы пообщались с Вадимом, он бы вам понравился. Попробуйте перебороть себя и взглянуть с другой стороны. Например, с той, что я очень люблю этого человека, и он меня тоже. У нас серьезные отношения. Без него я не смогу.

В машине Лара набрала номер Инги и пересказала той все, что удалось узнать у мамы про то, как в их доме оказались амулеты.

* * *

Инга провела весь день в размышлениях. Анализируя информацию, которую ей удалось собрать касательно Единения, она пыталась состыковать ее с теми несчастными случаями, которые произошли. Благо, на сегодняшний день не было записано ни одной клиентки, а Лека прямо с утра умчалась на радиостанцию и еще на какую-то важную для нее встречу. Так что Инге никто не мешал ходить по комнатам, вслух разглагольствовать и внезапно менять траекторию движения, чтобы броситься к столу и записать на листке возникшую мысль. На кухонной стене вместо одного исчерканного листочка было прилеплено уже целых три. Многое не состыковывалось, а то, что уже состыковалось, через минуту рассыпалось.

– Хреновый из меня детектив! Хреновый, – вслух осудила себя Инга, остановившись перед большим зеркалом.

Дым от выкуриваемых сигарет тяжелым сизым туманом заполнил собой не только кухню, но и комнаты.

– С ума можно сойти! И я сойду, если не смогу разгадать, что же эта Йола наколдовала такое и как это снять…

Она вновь вернулась на кухню к своим листочкам и на четвертом – чистом – просто под цифрами в столбик записала все «звенья»:

1. Лара и Вадим связаны Единением.

2. Амулет носила Лара, носил Вадим. Познакомились практически сразу после того, как к ним попали амулеты.

3. Алене являлась женщина, которая звала куда-то и хотела забрать «свое». Женщина являлась и Ларисиной бабушке. О ней бабушка предупреждала Ларису через сны. Ее же якобы сбила Лара. Ее видел погибший Влад. Кто она? За чем приходит?

4. Бабушка Лары перед смертью сдернула с себя амулет. Амулет вернули ее сестре, которая потом передала оба амулета Лариной маме.

5. У Ларисы – женская половинка кольца. Вадим носил мужскую.

6. Мужскую половинку похоронили вместе с Аленой.

7. После смерти Алены Ларисин амулет (женская половинка) потемнел. Вчера, когда Лара мне показала амулет, он стал светлее.

8. Когда Лара ходила к Леонелле, проклятие еще не проснулось. Видна была энергия, исходящая от амулета (ее увидела и я – мощное «черное» облако), но проклятие «спало». Проклятие – это заклятие Йолы?

9. Алена на тот момент (см. п. 8) еще была жива.

10. Проклятие связано с использованием крови (кровь Амы и ее любимого) и могильной земли (?).

11. Влад и Саша перед своей гибелью признались Ларисе в чувствах (имеет ли это значение?) и спасли ее от смерти.

12. Ларисе продолжает угрожать опасность. Ее защита может оказаться сломленной в любой момент, и тогда быть беде.

13. В вещем сне бабушка сказала мне, что снять Единение можно лишь смертью. И добавила, что я не на того думаю, не за того боюсь. Скоро кто-то из нашей семьи присоединится к ним.

Проснулась она рано утром. Ее словно рывком выхватило из сна. Инга резко села и открыла глаза. Что-то такое ей только что приснилось… Какая-то мысль, фраза, внезапно пришедшее в голову решение… Ничего, в голове пусто, если не считать дымки смутного воспоминания. Но она вспомнит, она постарается вспомнить.

Инга переоделась в домашний костюм и неторопливо умылась. Войдя на кухню, она бросила взгляд на настенные часы: восемь двадцать. Рановато… Поставив чайник, девушка достала из шкафчика металлическую коробку с чаем. Повернувшись с коробочкой к столу, она по уже сложившейся за последние дни привычке машинально пробежалась взглядом по приклеенному на стену листку. И в тот момент, когда она засыпала заварку в чайник, все разрозненные детали головоломки сложились в правильную фигуру, и от внезапно пришедшей разгадки рука дрогнула, и заварка просыпалась на стол.

– Вадим! Это он должен погибнуть, а не Лариса!

* * *

С утра Вадиму неожиданно позвонил доктор из клиники – сам, не администратор, что несколько удивило. Извинившись за беспокойство, доктор поинтересовался состоянием его колена.

– Ничего, нормально. Почти не беспокоит, – ответил Вадим.

– Чудесно, чудесно! – Доктор, прозванный Вадимом «чудесный» за его привычку к месту и не к месту произносить слово «чудесно», обрадовался так, будто услышал нечто особенное. А затем, сделав небольшую паузу и откашлявшись, вежливо поинтересовался, не может ли господин Дохновский подъехать сегодня в клинику для одного деликатного разговора.

– Попробую, – Вадим удивился, но пообещал отпроситься с работы пораньше.

– Вот и чудесно! Я вас в любом случае дождусь.

* * *

…Инга еле дождалась того часа, когда можно было бы позвонить, чтобы звонок не оказался уж слишком ранним, Марье Алексеевне, так любезно рассказавшей про Единение. Она решила пока ничего не говорить ни Вадиму, ни Ларе о своих умозаключениях. Нужно поговорить с Марьей Алексеевной и убедиться в том, что верно разгадала загадку.

Пожилая женщина любезно согласилась принять Ингу у себя и назначила встречу на три часа.

* * *

…Вадим долго не мог вникнуть в то, что ему говорил улыбчивый доктор, который сегодня вместо улыбки наклеил на физиономию скорбное сочувствие. Вернее, отказывался вникать в то, что прекрасно слышали уши. Какие анализы? Какие результаты? Черт их всех разберет – этих эскулапов с их таинственными обследованиями, на основании которых они потом таким вот будничным тоном выносят чудовищные вердикты.

– Я понимаю вас, молодой человек. Прекрасно понимаю ваше состояние, – доктор, отводя взгляд, неловко прокашлялся.

«Ни черта ты не понимаешь! Не ты сейчас сидишь на этом стуле, и не тебе только что намекнули на то, что совсем скоро ты умрешь от рака…» – Вадим почти с ненавистью посмотрел на врача. Почему-то он чувствовал себя героем какой-то дешевой мелодрамы – ситуация очень напоминала картинную, когда главному герою в расцвете лет ставят страшный диагноз, от которого он потом по сценарию чудесным образом излечивается.

– Так вот, молодой человек… Анализы показали… Но чтобы быть уж уверенными, надо бы…

– Сколько у меня времени? – перебив «чудесного» доктора, недрогнувшим голосом спросил Вадим. Ему все еще казалось, что сейчас вот неожиданно щелкнет киношная «хлопушка», и режиссер громко объявит в мегафон: «Стоп! Снято!»

– М-м-м, понимаете, молодой человек…

А доктор не торопится открывать сразу все свои тайны, словно хочет еще потребовать выкуп за информацию. Или, гад, специально тянет из садистского удовольствия?

– Даже при высоком уровне современной медицины… Но на такой стадии заболевания, если диагноз подтвердится…

– Сколько? – нетерпеливо поторопил Вадим. И почти с ненавистью посмотрел на доктора. Зануда!

– Три-четыре месяца, – послушно выдавил эскулап с такой миной, будто только что расстался с уже полюбившимся ему сокровищем.

– Ясно, – Вадим, наморщив лоб, развел руками. – Нет вопросов. Ну, я пошел?

И не дожидаясь ответа «чудесного» доктора, поднялся со стула и вышел за дверь.

Вот тебе и на… Остановившись на крыльце клиники, Вадим вытряхнул из пачки предпоследнюю сигарету и закурил. Странно, но ведь его ничто не беспокоило в плане здоровья. Только колено. Вадим не знал, как должен себя чувствовать человек, который болен раком, но ведь, наверное, не пребывать в таком хорошем самочувствии, в каком еще до недавнего момента он пребывал.

Глупость какая-то. Нелепость. И как он скажет Инге, Лариске? Ничего, конечно, не скажет.

«Три-четыре месяца… Три-четыре месяца…» В голове набатом звучал голос доктора. Вадим чертыхнулся и затоптал брошенный окурок. Что можно успеть сделать за это время? Может, плюнуть на работу – теперь перспектива карьеры уже не казалась заманчивой – и махнуть куда-нибудь на Мальдивы, чтобы в последний раз со вкусом отдохнуть? Взять с собой Лариску, Ингу с Лекой – и рвануть. Наверное, он так и сделает, когда окончательно поверит в приговор врача и смирится с ним.

Погрузившись в свои нерадостные думы, Вадим шагнул на проезжую часть, чтобы перейти к своей машине, припаркованной на противоположной стороне. «…А машину Инге оставлю… Ей уже давно пора обзавестись собственным авто…» – успел еще подумать он, перед тем как заметить «жигуленок», мчавшийся на скорости прямо на него. Единственная машина на этой пустынной дороге неожиданно выскочила невесть откуда. «Придурок!» – Вадим, дернувшись назад, чтобы попытаться увернуться от машины, в сердцах обругал водителя, который, по-видимому, в свою очередь, тоже отправил не менее весомое словечко в адрес замечтавшегося пешехода.

Он бы успел отпрыгнуть, если бы не травмированная нога. Колено, недостаточно излеченное для подобных прыжков, отозвалось острой болью, и Вадим, охнув, упал прямо перед носом истерично завизжащего тормозами «жигуленка». Побледневшее лицо мужика-водителя, его бормочущие неслышимое ругательство губы и мертвой хваткой вцепившиеся в руль пальцы с побелевшими от напряжения костяшками – странно, он все это успел хорошо рассмотреть, словно в замедленной съемке, прежде чем упасть и немного откатиться в сторону. Инстинкт самосохранения не подвел. Визжа тормозами, «жигуленок» пронесся в полуметре от него, распластавшегося на дороге, и остановился.

– Слепой?! Слепой, да, придурок? – Из «Жигулей» выскочил водитель и подбежал к сидящему на проезжей части парню. На визг тормозов и крики стали останавливаться любопытные, с интересом наблюдая разворачивавшуюся сцену.

– Надо было тебя размазать! Да сел бы из-за тебя! – разорался на всю улицу мужик.

– Сам бы глаза разул! Правила дорожного движения учить надо! Или оставаться на кукурузном поле за баранкой трактора, – зло огрызнулся Вадим и бросил короткий взгляд на противоположную сторону улицы – туда, где стояла его собственная машина. И с удивлением обнаружил рядом с «Ауди» странную женщину, одетую не по сезону в легкое белое платье. Женщина, глядя на Вадима, сжимала кулаки в бессильной ярости, словно у нее только что прямо из-под носа украли ценную вещь. Но когда Вадим мгновением позже повторно взглянул туда, незнакомка уже исчезла. Словно просто померещилась.

– С тобой-то все в порядке? – наоравшись, уже встревоженным тоном поинтересовался мужик. Его обеспокоило то, что парень, которого он вроде бы не задел, все еще продолжает сидеть на дороге и морщиться, словно от боли.

– В порядке, – взглянув в испуганную физиономию мужика, примирительно буркнул Вадим и поднялся. Если не считать испачканной одежды, разболевшегося колена и ссаженной ладони.

– С ногой-то что? – обеспокоенно прокричал мужик Вадиму в спину, когда тот, прихрамывая, направился в сторону тротуара. Испугался, видимо, что парень, которого он чуть не сбил, повредил ногу по его вине.

– Ты здесь ни при чем, это еще до тебя… – устало отмахнулся Вадим. Ну и денечек! Сначала сообщают, что пора в срочном порядке писать завещание, а четвертью часа позже сумасшедший «жигуленок» чуть не размазывает тебя по проезжей части. «Или напиться, или на Мальдивы…» – подумал Вадим. И тут же поправился: «Нет, напиться, а потом уж на Мальдивы». Бросив через плечо взгляд на свою «Ауди», он вернулся опять к больничному крыльцу, решив почистить испачканные грязью брюки в туалете клиники.

Когда Вадим уже поднимался на крыльцо клиники, в кармане зазвонил мобильный.

– Да?

Звонил «чудесный» доктор, который с непонятными расшаркиваниями и многочисленными извинениями просил Вадима вновь зайти к нему, если он может сейчас вернуться.

– Доктор, что вам еще от меня надо? – обреченно вздохнул Вадим. – Хотите сообщить, что мне осталось не три месяца, а гораздо меньше?

Но доктор не ответил и лишь попросил его как можно скорей посетить клинику.

– Иду, – нелюбезно буркнул Вадим. И внезапно пожалел, что «жигуленок» не сбил его. Наверное, было бы лучше погибнуть мгновенно, чем долго умирать на глазах у родных людей. Только вот водителя «Жигулей» стало неожиданно жаль – посадили бы…

Более-менее почистив одежду в уборной и перевязав ссаженную ладонь платком, он вновь поднялся на второй этаж в кабинет «чудесного» доктора.

* * *

Инга уходила от Марьи Алексеевны озадаченная, если не сказать расстроенная. Да, она правильно разгадала загадку. Марья Алексеевна, выслушав девушку, припомнила еще некоторые детали, и теперь предание оказалось полностью восстановленным.

– Девочка, беда в том, что эта магия – не управляема, ее действие сложно предсказать, сложней, чем погоду, – грустно улыбнулась Марья Алексеевна на прощание. Видимо, в своей жизни она больше всего не верила метеорологам. – Еще никому не удавалось разбить Единение. Спалит тебя это кольцо, как спичку, вот что меня беспокоит.

– А иначе мой брат умрет, – возразила Инга, уже приняв непоколебимое решение.

– Ну что ж, тебе видней… – старушка развела руками.

– Я не могу отступиться, – покачала головой Инга и, грустно улыбнувшись, поблагодарила за помощь.

* * *

Наверное, никогда еще в жизни Вадим ни на кого не орал так, как сейчас – на «чудо-доктора». Еле сдерживаясь, чтобы не обложить побледневшего эскулапа матом, он кричал так, что его, вероятно, было слышно на всем этаже.

– За такие шуточки в суд можно подать на вас и вашу клинику!!!

– Послушайте, молодой человек… – доктор, нервно поправляя то и дело съезжающие на кончик носа очки, пытался вставить хоть слово.

– Да что «послушайте»! Я вас уже послушал, теперь вы меня послушайте! И часто у вас так путают результаты анализов? Вы понимаете, что своей «ошибочкой», как вы только что мне сообщили, могли бы та-аких ошибок наворотить! «Ошибочка вышла…» Черт! Да я из-за вас и вашего диагноза, который вы мне навесили, чуть и в самом деле на тот свет не отправился! Задумавшись, чуть под машину не угодил – прямо напротив вашей бестолковой клиники! Чудесная ошибочка!

– Вадим, послушайте… Пожалуйста, выслушайте меня, – взмолился доктор, сложив ладони перед грудью, и Вадим, уже наоравшись, замолчал.

– Мы могли бы это… хм… неприятное дело уладить другими способами. Скажем, клиника могла бы в качестве компенсации за моральный ущерб оказывать вам бесплатные услуги какой-то период… – заискивающе улыбнулся доктор. – Ради всего святого, Вадим. Суд – это излишняя волокита… Ну да, мы виноваты. У нас еще не бывало такого, чтобы мы путали анализы и ставили пациенту чужой диагноз. Это случилось впервые. У вас чудесное здоровье…

Доктор, блея оправдания, настороженно смотрел на хмурого Вадима, боясь, что тот вновь поднимет скандал. Предложил чаю и тут же, несмотря на категорические возражения, схватил телефонную трубку и позвонил медсестре с просьбой принести угощение.

– Да не надо, не надо! – Вадим замахал на доктора руками, отказываясь от чая. – Не буду я подавать на вашу клинику в суд, успокойтесь. Время тратить не хочется.

– Вот и чудесно! – расплылся в счастливой улыбке доктор и вытер со лба выступившие капельки пота. – Но медсестра пусть все равно зайдет, руку вам обработает.

И Вадиму, который уже мечтал поскорей покинуть эту клинику, пришлось остаться и вновь слушать кудахтанье доктора, борясь с желанием в сердцах сказать: «Заткнитесь».

– Девочка-медсестра перепутала анализы. Лишу премии однозначно. Или уволю за невнимательность. Сам не знаю, Вадим, как так получилось… Ваша фамилия настолько редкая… Да и имя. Вот если бы вас звали, например, Сергей Иванов, ну или еще каким-то распространенным именем, и пациентов с такими именем и фамилией был бы добрый десяток, то и смотрела бы внимательней. Наша клиника дорогая, обслуживаются у нас в основном ВИП-клиенты – не поточное, одним словом, обслуживание. Мы каждого клиента чуть ли не в лицо знаем. Но в этом случае увидели, что на бумажке написано «Дохновский», и имя ваше. Решили, что вы. Вот так и перепутали. А когда уже разобрались – год-то рождения совершенно не ваш, да и отчество другое… Я сразу вам и позвонил.

– Постойте… – перебил доктора Вадим, выцепив из его жизнерадостного кудахтанья иной для себя смысл. В груди будто обдало горячей волной, и сердце в тревоге застучало часто-часто. – У вас что, есть еще пациент, который носит такую же фамилию? И такое же имя?..

– Представьте себе, да! – радостно объявил врач, словно только что сообщил преприятную новость. – Бывают же такие совпадения – два пациента с одинаковыми редкими фамилиями и именами.

В висках застучало, будто вся кровь прихлынула к ним. Бормотание доктора еле слышно, словно где-то вдалеке, аккомпанировало бьющим набатом мыслям. Почему-то в тот раз, когда врач поставил страшный диагноз ему самому, Вадим не испытал такого потрясения, как сейчас.

– Да замолчите же вы! – Все же вертевшаяся на языке фраза, надежно, казалось бы, удерживаемая за сцепленными зубами, вырвалась, и доктор, изумленно замолчав, вытаращился на него.

– Извините, – смутившись, извинился Вадим. – Скажите, у того пациента, которого вы перепутали со мной, – рак? То есть все то, что вы недавно произнесли мне, целиком относится к нему?

– Да. Не повезло… Уважаемый человек, и вот такая беда, – выдохнул доктор: то ли и в самом деле сопереживая пациенту, то ли просто потому, что так полагалось по приличиям.

– Год рождения его? И отчество?

– Послушайте, Вадим… Информация вся конфиденциальна, мы ее не разглашаем, тем более при… – доктор смущенно кашлянул и выразительно покосился на медсестру, которая, обработав Вадиму ладонь, собиралась ее перевязывать.

– Спасибо, я обойдусь, – Вадим выдернул ладонь из рук медсестры. И после того, как медсестра ушла, обратился к доктору: – Услуга за услугу. Я заминаю скандал и обещаю к нему больше не возвращаться, вы сообщаете мне отчество и возраст моего однофамильца. – И, предугадывая возражения доктора, рявкнул: – Надо!

– Ну хорошо, в порядке исключения, – вздохнул доктор и, порывшись в лоточке с бумагами, извлек нужные.

– Дохновский Вадим Юрьевич, 1957 года рождения.

Вадим, не сказав больше ни слова, встал и, не попрощавшись, вышел.