Текст книги "Новые приключения Пышки на сайте знакомств. Отвязные домохозяйки"

Глава 16
Бордель «Коммуналка»

Письмо:

Марк, 48

О, как я хочу отхлестать вашу попу своими яйцами! С уважением, Марк Миронович!

Придя домой, я рухнула в кровать и уснула на двое суток. Мне приснился такой сюрреалистичный сон, что Дэвид Линч, узнай он об этом, наложил бы на себя руки. Я увидела темное грязное парадное, света нет. В воздухе явственно чувствовался запах плесени и горелых котлет. На последнем этаже я увидела старую деревянную, не единожды выбитую дверь, испещренную дырками от старых замков и покрашенную темно-коричневой половой краской. На двери висел белый тетрадный листок, приклеенный скотчем, с надписью размашистым почерком: «Бордель – 3 звонка». Внизу приписка: «Звонок не работает, стучите громче».

Из-за двери доносились крики, маты, смех, звуки рояля и запах борща, на стук долго никто не откликался, наконец после громыхания железных щеколд и бряцанья ключей в многочисленных замках дверь со скрипом отворилась, и я попала в большой квадратный коридор.

Потолок прокуренно-серого цвета напомнил мне осеннее небо Питера, а свет единственной, засранной мухами лампочки, висящей на кривом шнуре высоко под потолком, – свет далекой луны в пасмурном дождливом небе. В углу, огороженном парой деревянных щитов, сколоченных из старых пивных ящиков, на стуле у старенькой кассы сидел кассир – моя шестидесятисемилетняя соседка Маргарита Ивановна, в застиранной тельняшке и старом трико. На ее сухоньком плече легко читалась наколка: «Ваха + Марго, Сухум, 63 год».

Касса стояла на деревянном столе, покрытом старой клеенкой, рядом лежали внушительного размера счеты. Маргарита Ивановна подслеповато щурила глаза и яростно колотила пальцами по счетам, пытаясь свести дебет с кредитом. Видимо, у нее не получалось, и периодически она стучала счетами по хлипкому столу и нервно отхлебывала «Жигулевского» из двухлитровой пластиковой бутылки. У кассы стояла очередь из разношерстной группы лиц мужского пола, с одинаково испуганными физиономиями. Лица подозрительно напоминали моих любовников с сайта знакомств. Все затравленно смотрели на кассиршу, нервно комкая в руках купюры. Очередь двигалась медленно. Музыка и смех в соседней комнате не способны были заглушить крики Маргариты Ивановны:

– Лысых сегодня не обслуживаем!

– Сдачи нет, готовьте мелочь!

– По теме БДСМ сегодня скидка двенадцать процентов!

Рядом с кассой примостился охранник – мой сосед – сантехник дядя Леня из седьмой комнаты, алкоголик в восьмом поколении, почему-то одетый в национальную украинскую одежду и в сланцах на босу ногу. Он заговорщицки подмигивал мужчинам в очереди и отводил их в угол по одному. Там он, держа их за локоть и дыша в лицо запахом колбасы с чесноком, впаривал им за сто баксов дисконтные карты – собственноручно написанные на стикерах объявления: «ПОДАТЕЛЮ СЕВО МИНЬЕТ БИСПЛАТНО». Собрав увесистую пачку зеленых бумажек, дядя Леня воровато посмотрел по сторонам и, сменив сланцы на казаки, скрылся за дверью в лестничной темноте, лишь быстрый стук казаков эхом разносился по подъезду…

Длинный узкий коридор повел меня в гостиную, которая являла собой огромную квадратную комнату с двумя маленькими, закопченными, покрытыми паутиной окошками. На широких подоконниках, застеленных выгоревшими старыми газетами, стояли банки с плавающим грибом и кастрюли с огромными, покрытыми пылью алоэ. Кастрюли были обклеены фольгой от шоколадок, которая кое-где отошла, обнажая надпись желтой масляной краской «Ясли-сад № 23». Посреди комнаты, устланной ковровыми дорожками, стоял белый, видавший виды рояль. На его боках красовались вырезанные перочинным ножом надписи: «Паша и Витя из Тулы были здесь», «Бологое рулит», «Минет отстойный», «Хатель сиська сасат, сиська нет. Фсе абман!»

За роялем сидела другая моя соседка, сорокапятилетняя учительница географии Ангелина Юрьевна, в рваных чулках в сеточку, кожаном корсете и армейских ботинках. Закатив глаза к потолку, она лабала на рояле и пела голосом Верки Сердючки: «А я не знаю почему, но ты мне нравишься!..», время от времени затягиваясь «Беломором» через мундштук.

В углу комнаты стоял диван под ярким покрывалом, плохо скрывающим дырки от сигарет. Над диваном висел плакат с изображением крупной тети со злым лицом, в пестром халате и бигуди, которая отстранялась рукой от тщедушного мужичка в майке и кальсонах. Чуть ниже изображения шла надпись: «Надо контролировать, кому давать, а кому не давать. Почему мы вдруг решили, что каждый может иметь? В.С. Черномырдин».

На диване со скучающими лицами сидели сестры-девственницы из второй комнаты: Агриппина Васильевна и Клавдия Васильевна, одетые в откровенные пеньюары, выставив в высокие разрезы волосатые ноги в стоптанных тапочках. Сестры улыбнулись мне щербатыми ртами, приглашая сесть рядом.

У плиты я вдруг увидела себя! Я стояла в костюме школьницы советских времен, посасывая чупа-чупс, и варила борщ. На мне было застиранное коричневое платье, белый фартучек, банты на голове и грязно-белые гольфы до колен. Фартучек был испачкан свеклой.

Моя виртуальная подружка Ирина сидела в глубоком кресле, обитом протертым плюшем, с толстой тетрадкой в руках, и подсчитывала прибыль. Иногда звонил старый, обклеенный изолентой телефон, Ира снимала трубку и говорила хорошо поставленным голосом оперной примы: «Бордель „Коммуналка“ слушает!»

Волосы зашевелились на моей голове! «Боже! – подумала я. – Неужели я никогда не выйду на волю из этого борделя? Должен же быть какой-то выход!» И я бросилась по квартире искать дверь наружу. Я выскочила в коридор и увидела огромное количество одинаковых дверей, покрытых белой облупившейся краской. Распахнула первую дверь и увидела Лильку, которая ползала по полу в строгом собачьем ошейнике, а какой-то мужчина в маске стегал ее кожаной плеткой. Мужчина заметил меня, снял маску и оказался моим похотливым учителем физкультуры. Он улыбнулся мне улыбкой графа Дракулы и сказал, делая широкий приглашающий жест: «Присоединяйся!»

Я выскочила в коридор и открыла другую дверь: в комнате было чисто и тихо, играла восточная музыка, пахло благовониями. Я зашла и села на краешек дивана, но вдруг покрывало сползло и я увидела в кровати Аленку, ее мужа и красавца-турка.

– А вы почему втроем? – тупо спросила я.

– А мы один раз попробовали, и нам понравилось! – радостно сказал Аленкин муж. – Мы же современные люди, а ревность – это пережиток прошлого!

– Тебе тоже нравится? – посмотрела я на Аленку.

– А какая разница? – с тоской ответила она, накрываясь одеялом. – Главное, что им нравится. К тому же выхода из этой квартиры все равно нет.

Я в ужасе бросилась дальше и открыла следующую дверь: на кровати с грязным бельем лежала голая Юлька, вокруг нее ползали какие-то карлики и жадно тянули ручонки к ее белоснежному телу. Увидев меня, карлики оскалились и начали кидаться дыроколами. Я захлопнула дверь и стала медленно сползать на пол. Мимо меня бегали голые люди, они смеялись, целовались, на карачках прополз толстый господин, голый, но в ярко-красном галстуке, игриво мне подмигнул и сказал: «Хочешь подержать меня за член?» Я взяла его за вялый отросток, но он оказался сосулькой и стал стремительно таять в моей руке. Господин заплакал и пополз дальше. Рядом со мной вдруг появилась институтская подруга Катька, которая горячо зашептала мне в ухо: «Я сюда на работу устроилась, чтобы похудеть! Говорят, секс полезен для фигуры! Я уже два кило сбросила!»

Мимо меня прошла какая-то женщина с криком: «Золотой дождь! Кому золотой дождь», щедро поливая всех желтой водой из чайника. Я вжалась в стену и открыла спиной еще одну дверь, оказавшись в гостиной Сашки Градовой.

– Сашка! – радостно закричала я. – А как из твоей квартиры выйти на улицу?

– А зачем отсюда выходить? – равнодушно протянула Сашка. – Здесь все есть, что надо для жизни. Вот, посмотри: в баре полно французского вина, в холодильнике много еды, а еще у меня новое колечко из платины есть, хочешь покажу?

За большим, богато сервированным столом я увидела Градову-старшую, которая сидела в панталонах до колен и штопаном лифчике и руками ела молочного поросенка.

– Ага, были мы там, на улице, были! Нечего там делать, нам и здесь хорошо, мы и дверь входную заколотили! Только больше никого не надо пускать, а то понаехали тут! – И она замахнулась на меня свиной ножкой.

Я вернулась в коридор коммуналки и твердо решила найти выход. Бегала по коридору, распахивала двери, пряталась от посетителей, пока, наконец, не наткнулась на Ирину.

– Отсюда выхода нет, – равнодушно сказала она. – Надо быть или работником, или посетителем. И не наводи панику, мы же всегда так жили!

– Всегда?! – воскликнула я и внезапно осознала, что да, мы действительно жили так всегда. И почему именно сегодня мне стало так страшно и так захотелось на волю? И вдруг я отчаянно поняла, что не хочу больше жить здесь. Что если останусь хоть на один день, то просто сойду с ума. Я увидела дверь в ванную и тихо проскользнула туда. Ванная была старая, пропахшая плесенью, на грязных полках валялась куча всяких вещей: куски засохшего мыла, вонючие мочалки, ржавые лезвия. Я схватила одно лезвие и попыталась полоснуть себе по руке, но крови не было, осталась только грязная ржавая полоса.

– Эй, ты чего там делаешь? – услышала я мужской голос. – Иди сюда!

Я подняла голову и заметила луч света, который пробивался через заляпанное оконце над ванной. Приблизив лицо к самому окну, провела по нему влажной рукой и неожиданно увидела луг, залитый цветами, по которому были раскиданы скирды сена и ходили важные цапли. Какой-то человек с отдаленно знакомым лицом улыбался мне с той стороны.

– А мне сказали, что выхода отсюда нет, – пожаловалась я ему.

– Они просто забыли. Выход есть всегда, только его мало кто ищет. Ты нашла, вылезай!

И я на удивление легко протиснулась сквозь маленькое окошко и упала прямо в высокую траву.

– Как здесь хорошо! – сказала я, вдыхая аромат луга. – Я уже забыла, что на земле бывают такие вот чудесные места. Как бы я хотела остаться здесь навсегда, но мне надо в город, я же не могу жить на лугу. Мне нужен мой диван, компьютер, мои друзья. И еще мне надо искать новую работу.

Парень слушал меня с улыбкой и ничего не говорил.

– Но если я вернусь, то опять попаду в тот дом. А может, второй раз мне не повезет и я не смогу найти выход, так и останусь там навсегда?! – меня передернуло от этой мысли. – Что же мне делать? Как вырваться из замкнутого круга?

– Не важно, что снаружи, главное – что у тебя внутри, – ответил мне странный парень. – Ты пришла сюда из своей души, а я показал тебе, какой она может быть.

– То была моя душа?! – воскликнула я в ужасе.

– Ну да, – просто сказал он. – Не важно, в каком доме живет человек, на какой кровати он спит, из какой посуды ест. Важно, что творится в его душе. А в твоей душе, как видишь, неуютно даже тебе самой.

– Но я не знаю, что делать! – в отчаянии закричала я. – Я не знаю, как все изменить!

– А все уже изменилось, посмотри вокруг, – тихо произнес он. – Ты скоро это узнаешь. Все обязательно будет хорошо!

И он ушел, оставив меня на прекрасном лугу в полном смятении…

Глава 17
Ах, эта свадьба…

Письмо:

Некто, 27

У миня нету фотки, если заинтересовал – пеши. А если нет – ты сука!

Проснувшись, я долго лежала в кровати, с наслаждением думая о том, какое это счастье – иметь двери, которые куда-то ведут, иметь возможность изменить свою жизнь, иметь время изменить себя. У меня вдруг появилось чувство скорых перемен, и на душе стало легко и хорошо. Я взяла телефон и позвонила Лильке.

– Объявилась, наконец! – радостно закричала она в трубку. – Ну, как там, в заведении за гранью добра и зла?

– Лиль, не спрашивай! – отмахнулась я. – У меня нет сил говорить об этом. Скажу одно – меня уволили.

– Ну вот, – сказала подруга. – Тебя уже даже из борделей выгоняют! Ты там чего натворила? – спросила Лилька подозрительно.

– Ты на что это намекаешь, стерва? – возмутилась я. – «Она была такая блядь, что ее выгнали за аморалку даже из борделя»? – процитировала я старый анекдот.

– Ну, типа того, – гаденько захихикала Лилька. – Ты знаешь, я всегда верила в твои таланты! Ладно, я шучу! – сменила она тему. – Позвони Юльке, у нее есть для тебя какое-то деловое предложение.

– У тебя-то как дела, мадам святоша? – поинтересовалась я.

– Все хорошо, – ответила Лилька счастливым голосом. – Так хорошо, что даже страшно этим хвастаться. Мы с Ромкой заявление подали на десятое ноября. Так что ты приглашена на нашу свадьбу! На днях ходила знакомиться с его родителями, очень приличная семья: мама завуч в школе, папа военный врач, сейчас в академии преподает. Приняли меня, конечно, настороженно, но неплохо. Я только страшно боялась, что сынуля мой чего-нибудь отчудит.

– Отчудил? – подозрительно спросила я.

– А как же! – вздохнула Лилька. – Я его два дня для этого визита настраивала, как надо себя вести. Сказала: если он хоть что-нибудь ляпнет или слушаться меня не будет – придушу! Короче, запугала конкретно, он сидел как шелковый, даже ел с ножом и вилкой. Я уж подумала – пронесло. Рано обрадовалась! Стали собираться домой, Ромкина мама ему и говорит: «Иди, Боренька, пописай на дорожку!» Ну, мой олух пошел, как сказали, и нассал на коврик в прихожей. И ведь не подкопаешься – сделал, как было велено! Так ты подумай насчет свадьбы, – прервала Лилька мой гомерический смех. – Ну, может, есть идеи, как сделать ее незабываемой?

– А что тут думать? – продолжала смеяться я. – Просто приведи Борьку и пару его друзей. Думаю, эту свадьбу никто никогда не забудет!

– Тьфу на тебя, – сказала Лилька. – Ладно, я побежала, мне – в магазин, потом ужин готовить, Рома с работы в восемь придет…

Лилька еще что-то кудахтала про дороговизну продуктов и рецепт солянки, но я уже не слушала – я вспоминала свадьбу. Свою свадьбу…

Когда мой бывший будущий муж пришел к моим родителям просить моей руки, все происходило, как в старом анекдоте: «Жена говорит мужу: “Дорогой, сегодня к нашей дочери будет свататься молодой человек. Тебе достаточно сказать: “Мы согласны!”, не надо лезть к нему целоваться и кричать: “Спаситель мой!”»

Я была к тому времени почти переспелой девицей двадцати пяти лет, и родители практически отчаялись когда-нибудь спровадить меня под венец. Поэтому мое объявление о скором замужестве прозвучало для них райской музыкой. Я никогда в жизни, ни до, ни после, не видела своего отчима таким счастливым, как в день моей помолвки. Он то и дело лез обниматься к моему жениху, скакал по квартире, как юный шимпанзе, и только что пузыри не пускал от счастья. У него был такой счастливо-дебильный вид, что хотелось называть его Кирюшей и кормить печенюшками. Дабы доказать всем знакомым, что известие о моем скором замужестве не злая шутка, к нам в дом была приглашена куча гостей, которых угощала пирогами раскрасневшаяся маман. Веселье было столь бурным, что мой будущий муж впал в задумчивость.

– А чё это они так радуются, будто в подъезде сто талонов на водку нашли? – подозрительно покосился он на меня.

– Нравишься ты им, – попыталась я увести разговор в сторону. – Видят, что в надежные руки отдают любимую дочь!

– …А я и думаю: «Когда же нашу-то хоть какой дурак сосватает?» – послышались откровения моего отчима с другого конца стола.

– Это он шутит, – отчаянно делала я хорошую мину при плохой игре, погромче включая музыку.

Бракосочетание назначили на тринадцатое января. В тот день было мало брачующихся, люди суеверно обошли эту дату стороной, но мы решили, что число «13» не самое страшное в нашем случае. На свадьбу съехались все мои ближайшие институтские приятели – человек тридцать. В двенадцать часов дня мы, в окружении родителей и друзей, прибыли в городской загс. Я была в белом платье и фате и вспоминала, как всю сознательную жизнь при разговорах о свадьбе била себя в грудь толстым кулачком и кричала, что белое платье с фатой наденут только на мое бездыханное тело! Имелись, конечно, варианты – надеть на себя в загс тельняшку и треники, но мои новые родственники оказались людьми консервативными и модерновый почин не поддержали. Пришлось смириться, что ради статуса замужней дамы я должна засунуть в зад свои новаторские идеи.

Мой избранник был высоким спортивным парнем, с грацией белого медведя, бычьей шеей и полным отсутствием чувства юмора. На меня он смотрел с обожанием, как на венскую сосиску с майонезом, и готов был убить любого, кто осмелился бы даже попросить меня поделиться семечками.

В жизни он неистово любил три вещи: качать железо, заниматься сексом и пересчитывать деньги. Все прочие прелести бытия были ему неинтересны и по умолчанию считались лишними. Зато этими тремя действиями он мог заниматься двадцать четыре часа в сутки. Так что свадьба послужила отличной отмазкой от ежедневного сексуального марафона, который устраивал мне жених.

Итак, разодетые в пух и прах мы стояли в центре зала и пытались придать лицам торжественную одухотворенность, подобающую случаю. Радостная тетя с алым цветком в петлице белого пиджака и высокой «халой» на голове торжественно зачитывала нам брачные клятвы. Справа от тети торчал мой отчим, который сосредоточенно ковырял бутылку шампанского, готовясь разлить его по бокалам, как только нас объявят мужем и женой. Рядом с ним стояла гордая маман, которая смахивала слезы с глаз и сморкалась в мятый носовой платок.

– Согласны ли вы, гражданка Новикова, выйти замуж за гражданина Злобина? – важно спросила тетя с алым цветком.

– Согласна, – сказала я обреченно.

– Согласны ли вы, гражданин Злобин…

Но договорить она не успела, так как бутылка поддалась несколько раньше, чем ожидалось, и пластмассовая пробка ударила важной тете прямо в ухо, после чего туда же пришелся удар сильной струи шипучки, отчего вся праздничная укладка на ее голове скособочилась и обмякла. Сладкая жидкость залила все разложенные на столе документы, включая наше свидетельство о браке. Торжественный момент был скомкан, маман рванула помогать пострадавшей, чуть ли не насильно промакивая ее волосы своим носовым платком. Тетя яростно отбивалась и крутила головой, отчего из ее скомканной прически вылетел шиньон, похожий на кусок мокрой мочалки, и влепился прямо в лицо отчиму.

– Вот дерьмо! – заорал тот, отлепил «мочалку» и подбросил ее вверх, где она повисла на одном из рожков шикарной люстры, покачиваясь и роняя вниз капли шампанского.

Из загса нас выпроводили быстро и не особо дружелюбно, мы вышли на крыльцо, покрытое толстой коркой подтаявшего льда, и гости тут же с садистским удовольствием стали требовать, чтобы новоиспеченный муж нес жену до машины на руках.

– Ни за что! – отбивалась я букетом невесты, но муж все равно взял меня на руки и понес.

– Только не упади! – в страхе лепетала я, а вокруг бегали друзья с видеокамерами в предвкушении нашего падения.

Муж дошел до машины, расслабился и в ответ на одобрительные крики толпы: «И так носи ее всю жизнь!» – гордо ответил: «Легко!», после чего споткнулся, шлепнулся на задницу и плавно поехал на заднице по накатанной ледовой дорожке прямо со мной на руках. Затормозил он метров через десять, въехав ногами под припаркованный автомобиль. Я отделалась легким испугом и парой черных масляных пятен на подоле свадебного платья.

В ресторане нас посадили в центре длинного стола, и началось веселье. Праздновали сразу все: нашу свадьбу, старый Новый год, встречу институтских друзей и день рождения моей свидетельницы Людки. Началось гулянье с официальной части: к нашему столу подходили гости и торжественно, под аплодисменты зала, вручали подарки, протягивая при этом бокалы, дабы чокнуться с «молодыми». В основном вручали деньги в конвертах, а так как одним из трех любимых занятий моего юного мужа было пересчитывать купюры, тем более что качать железо или заниматься сексом во время свадебной церемонии было проблематично, он отдался этому занятию со всей душой! К нам подходил очередной гость, говорил короткую заздравную речь и вручал конверт с деньгами, после чего протягивал бокал. Супруг мой, будучи человеком идейно не пьющим, тут же терял интерес к дарителю, открывал конверт и начинал тщательно пересчитывать деньги, шепча губами и рассматривая купюры на свет, а я, дабы сгладить неловкость, громко чокалась с гостем и залпом выпивала бокал шампанского.

Поздравители шли сплошной чередой, я все хуже держалась на ногах и все чаще промахивалась мимо бокалов гостей, пытаясь чокнуться, муж мой тоже не светился радостью, заметив, что «гости сожрут больше, чем подарили». И успокоился только после моего замечания, что свадьбу спонсируют мои родители. Когда все конверты были вручены, я оказалась пьяной в хлам, а народ приступил к собственно гулянью. Официальная часть перешла в нормальное застолье: гости перезнакомились между собой и веселье пошло своим чередом. Первым формальную обстановку разрядил дядя со стороны жениха: он взял в руку ракетницу и с криком «Да она же не заряжена!» выпустил ракету прямо в ресторанном зале. То, как быстро гости упали на пол и закрыли головы руками, наглядно продемонстрировало высокий уровень начальной военной подготовки в наших советских школах. Дяде дали в торец и отправили домой, потом заменили разбитые ракетой бокалы, прожженную скатерть и проветрили помещение от дыма.

Затем наступила пора всевозможных конкурсов, устроенных неугомонным тамадой: он вызвал трех парней и трех девушек, дал им по рулону туалетной бумаги и предложил «нарядить елочки». «Елочек», соответственно, изображали парни, принимая нелепые позы «врастопырку», веселя гостей. Одной из пар были свидетели – моя институтская подружка Людка со зрением минус шесть, которая постеснялась надеть очки, поэтому воспринимала окружающий мир на ощупь, и ее тщедушный дружок Дима. Людка быстро обмотала Диму рулоном туалетной бумаги, но ей этого показалось мало.

– Эй, Новикова, – прошептала она мне. – Дай мне еще один рулон, вон, позади тебя, на подоконнике. Мы должны выиграть!

Да, нездоровый азарт и жажда наживы не раз выходили Людке боком, так случилось и тогда. Я протянула ей рулон бумаги, и она, с блеском в близоруких глазах, щедро обмотала высокого костлявого Диму с ног до головы.

Тамада безоговорочно признал ее победу и вручил Людке приз: заколку для волос. Счастью подруги не было предела, она тут же потеряла интерес к «елочке» и отправилась танцевать. Ко мне подошел несчастный Дима и попросил снять с него бумагу, и тут я начала ржать: оказалось, я дала Людке скотч для заклейки окон, и Дима был покрыт толстой броней туалетной бумаги, щедро примотанной к нему скотчем. Я попыталась освободить его от этого «наряда», но ввиду того, что была чрезвычайно пьяна и руки меня не слушались, все, что я могла сделать – это упасть на пол и ржать до слез.

Разноцветными бликами сияла цветомузыка, гости трясли булками под энергичные мелодии зарубежной эстрады, между танцующими ходила худая ожившая мумия и умоляла освободить ее от папируса. Люди не обращали на мумию никакого внимания, а только отмахивались и продолжали веселиться. Я сидела на полу не в силах подняться и плакала от смеха.

Наконец Димку освободили от скотча, меня подняли с пола и посадили на стул, а тамада все не унимался, честно отрабатывая свой гонорар.

– А сейчас спортивный конкурс! – радостно объявил он. – Правила просты: пары танцуют под музыку вокруг стульев, я убираю один стул и выключаю музыку. Пары должны занять оставшиеся стулья, кому не хватило стула – те выбывают из игры!

«Эх, зря он это затеял!» – с тоской подумала я, заметив, как нездорово заблестели глаза моего супруга при словах «спортивный конкурс». Человек два дня не качал железо, а тут такая удача!

Сначала он честно пытался танцевать со мной вокруг стульев, но я была плохой партнершей – то и дело падала, путаясь в полах длинного платья, и пьяно хихикала. Тогда он взвалил меня на плечо и стал падать на стулья уже один, причем, когда он с безумными глазами летел к стулу, я срывалась с его плеча и летела прямо в толпу соперников, которые бросались врассыпную. Таким образом, все стулья доставались моему мужу. Он пританцовывал в предвкушении победы, поднимал меня с пола, опять закидывал на плечо и конкурс продолжался. Когда в центре круга остался один стул, нашими единственными соперниками оказались Людка с Димкой. Юркий Димка легко маневрировал между соперниками и тоже целеустремленно шел к победе. Слепая Людка рядом с ним была, по сути, таким же балластом, как и я. Музыка стихла, наши кавалеры увидели одиноко стоящий стул, Дима оттолкнул Людку, мой бросил на пол меня, и они рванули к стулу. К несчастью, Дима успел чуть раньше закинуть на стульчик свои костлявые чресла, и улыбка победителя на долю секунды осветила его лицо. Тут и настиг его хук справа, отвешенный ему в полете моим мужем, который никогда ничего не делал вполсилы. Дима кубарем улетел под стол, мой супруг уселся на стул и радостно посмотрел на тамаду. «Дайте мне приз!» – гордо заорал он. Я не помню случая, когда бы двадцатипятилетний человек еще так же радовался календарику с Микки-Маусом!

Диме оказали первую помощь, приложив ложку к синяку, и гулянье продолжилось. Свадьба пела и плясала в ресторане до часу ночи, после чего все переместились в квартиру моих родителей. Тут мой муж заметно оживился, увидев пустую спальню и вспомнив, что деньги он сегодня уже считал, в спортивном конкурсе поучаствовал, настало время секса – и утащил меня исполнять супружеский долг.

Родственники разошлись, в большой комнате остались только мои друзья. Они пошли на кухню, нашли полный холодильник закуски и недопитую бутылку водки, обрадовались и продолжили веселье. Но настоящий приступ восторга случился с ними на полчаса позже, когда кому-то приспичило покурить на балконе: там были обнаружены ящик водки и два ящика шампанского. «Это мы удачно зашли!» – не веря своему счастью, сказали друзья, и началась вторая часть «марлезонского балета».

Так прошла моя первая брачная ночь – под пьяные крики и смех друзей из соседней комнаты. Мне гораздо больше хотелось тогда веселиться с ними, но приходилось отрабатывать почетное звание жены, причем раза так четыре. Таким образом, уже в первые сутки семейной жизни ко мне пришло безрадостное осознание того факта, что брак – не только права, но и обязанности. Отгуляв положенные двое суток свадьбы, мы поехали к месту постоянной дислокации – в квартиру новоиспеченного супруга. Вечером к нам зашли в гости соседи по лестничной клетке: «Чертовы!» – представились первые, «Сатановские!» – радостно сказали вторые.

Злобины, Чертовы и Сатановские на одной лестничной клетке?! Н-да, семейная жизнь обещала быть не скучной…

Я стряхнула с себя былые воспоминания и с надеждой подумала, что Лилькина свадьба не будет такой экстремальной. Чуть позже я позвонила Юльке.

– Объявилась! – радостно сказала подруга. – Слава богу! Ну, как там, в борделе?

– Весело, как в аду на Первое мая! – честно ответила я. – Но меня уволили.

– Ну и ладно! – сказала Юлька. – Встретимся завтра утром – у меня есть для тебя деловое предложение!

Чтобы как-то убить остаток дня, я залезла на сайт. Отправила в «корзину» все предложения о сексе, турок и прочих любителей писать: «Привет, как дела?» Приколол только один чувак из Кыргызстана, из славного города Балыкчи: письмо было банальным, зато орфография порадовала.

«Привет как дело?» – поинтересовался двадцатисемилетний Кыяз.

«Отлично, чего и вам желаю», – от нечего делать ответила я.

«Я хочу с вами познакомится и по общатся», – продолжил кыргызский виртуал.

«Хотелось бы в реале общаться», – зевнула я.

«Ну тогда реално общаемся! А вы что желаите – я все делаю!» – горячился темпераментный киргиз.

«Как же мы будем общаться, если ты в Кыргызстане живешь, а я в Питере?» – веселилась я.

«А вам ат мущины только секс нужын да?» – разоблачил меня проницательный Кыяз.

«Ну, не только, – стала оправдываться я. – Еще замуж бы хотелось выйти при жизни»

«А что вам кыргыз не пойдет?» – обиженно спросил претендент.

«Ну, отчего ж, – задумалась я. – Только надо же как-то опробовать жениха?»

«Прызжайте ка мне! – оживился мой юный киргизский друг. – Я вам такую удовольства дам!»

Я живо представила себя в юрте с киргизом, или в чем они там живут, и с сомнением покачала головой. Пожалуй, стара я для подобного экстрима. Секса хотелось отчаянно, но не настолько, чтобы ехать в Киргизию. С сожалением подумалось, что с тех пор, как я обросла принципами, секс из моей жизни пропал совсем. Раньше он был плохим и редким, а теперь и вовсе остался только в виде эротических фантазий. «Может, один раз можно? – робко подумала я и покосилась на Ангела. – Чисто для здоровья…»

Я извлекла из «корзины» всех, кто предлагал мне «райское наслаждение» с доставкой на дом. Зацепила лишь анкета двадцатипятилетнего красавца: рост 185, вес 85, глаза голубые, размер члена «больше 20 см», который призывно смотрел на меня с фотографии, призывно поигрывая стальными мускулами. Значился красавчик под именем «Мастеркласс», что тоже вселяло надежду на лучшее. «То, что доктор прописал!» – констатировала я, набирая номер телефона, оставленный в сообщении. В трубке долго шли длинные гудки, и я уж было собралась дать отбой, но тут мужской голос ответил:

– Слушаю.

В трубке слышалась музыка, оживленные голоса и прочие признаки бурного веселья.

– Вы мне писали, – робко начала я. – В гости просились. Вот, я сегодня свободна и подумала…

Музыка и крики в телефоне становились все громче.

– Впрочем, кажется, я не вовремя, – разочарованно заметила я.

– Какой район? – не стал тратить время на лишние разговоры красавчик.

– Восстания, – отрапортовала я.

– Буду через полчаса, но не больше чем на час, устроит?

«Однако, – офигела я. – Что за нахальство?»

– Устроит! – услышала я свой голос в трубке.

– Ждите, выезжаю!

Пожалуй, таких странных встреч у меня еще не было. Я пожала плечами, погрозила кулаком Вредителю и пошла облачаться в красивое белье. Юноша приехал оперативно, ровно через полчаса. Одет он был в высшей степени странно: в черный смокинг, белоснежную рубашку и галстук-бабочку. Я пригласила его в комнату и предложила коньяку, но юноша вежливо отказался:

– Некогда, – сказал он, расстегивая рубашку. – В другой день я бы с радостью, но сегодня спешу – свадьба у меня.

– Свадьба? – Мне показалось, что я ослышалась. – Ты пришел сюда со свадьбы?

– Да, гуляем здесь, в ресторане, недалеко, – кивнул он красивым подбородком.

– Может, не стоило, со свадьбы? – робко спросила я. – Я бы и до завтра подождала.