Текст книги "Как я был экстрасенсом"

Олег ДИВОВ
КАК Я БЫЛ ЭКСТРАСЕНСОМ

Рассматриваемые ниже концепции носят довольно-таки спорный, а местами и деликатный характер. Автор не вправе навязывать читателю свою точку зрения. Посему он рекомендует: в зависимости от личных предпочтений, вы можете расценивать этот текст и как документальный, и как художественный. Более того, автор заранее отказывается от каких бы то ни было дискуссий по поводу истинности описываемых им событий. Надоело.

Фрагменты, выделенные шрифтом, носят характер лирических отступлений или поясняющих цитат. Все цитаты обозначены кавычками. Список цитируемых материалов см. в конце текста.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ЧЕРТЕЙ.

Чертенок разбудил меня около часа ночи. Сначала я почувствовал странный дискомфорт – в мой сон вторгся непонятный жующе-скрежещущий звук. Собственно, и звуком-то это назвать было нельзя. Просто некая вибрация, отдающаяся во всем теле: я ощущал ее каждой своей клеточкой, и осознать ее как звук мне, наверное, было проще. До сих пор не уверен, слышал ли я это быстрое и невнятное «хрр-вжж-хрр-вжж» ушами. Предположим, что слышал. Тогда можно будет использовать следующую ясную и понятную языковую форму – ребята, ничего более инородного и отвратительного мне в жизни слышать не доводилось. А я, между прочим, слышал однажды, с каким звуком проламывается череп.

В общем, мне стало так неуютно, что я проснулся. И увидел, как эта фигня движется через комнату.

Сейчас, по прошествии лет трех, легко сказать «эта фигня». Честное слово, тогда это была совсем не фигня. Маленькая черная мерзость, хрюкая и вжикая, двигалась на высоте примерно в метр со скоростью быстрого человеческого шага. Пришла она сквозь толстую стену дореволюционной постройки и теперь намеревалась пройти еще одну. Стены ей не мешали, скорее она их не замечала вовсе. Ей вообще ничто в мире не могло помешать.

Черная штука, чернее ночи – плотное шарообразное тело размером с футбольный мяч и мохнатая аура вокруг еще сантиметров на двадцать. Пакость невообразимая. Я сразу догадался, что она чешет мимо по своим делам. Но легче мне от этого не стало. Хорошо, конечно, что эта штука не собирается меня трогать. Но и тронуть кого угодно ей ничего не стоит. Ты вот только высунься… Хотя высунуться я при всем желании не мог. Парализовало страхом.

Вообще-то меня никогда не парализует страхом. Наоборот, я с перепугу сам кого хочешь напугаю. А тут – инстинктивно сжался в комок и старался не отсвечивать. Сработал древнейший механизм животного ужаса перед всем инородным, сидящий в каждом человеке. По идее, я мог бы попытаться как-то провзаимодействовать с визитером. Сунуться в его сторону, подать голос, да мало ли что еще. Любой здравомыслящий индивидуум на моем месте так бы и поступил – в надежде, что морок растает. Но здравомыслящих на тот момент в спальне не осталось. Как не оказывается их при внезапной встрече с йети, зелеными человечками из космоса и другой глюкоподобной аномальщиной. Обширная литература на эту тему свидетельствует: у всех, кто близок к клинической норме, столкновение с неведомым вызывает мгновенное обалдение вплоть до полного ступора. Дальше – по просьбе клиента: йети тебя скорее всего отгонит подальше, чтобы не лез в его владения. Зеленый просто залезет в «тарелку» и улетит, потом оклемаешься.

Психи, конечно, аномальных явлений не боятся. Но на то они и психи – ты поди разберись, кого именно сумасшедший принял за инопланетянина: соседа-алкоголика или налогового инспектора.

Поэтому если у вас при случайной встрече с неведомым отчетливо затряслись поджилки, гарантирую: к психиатру ходить незачем. Тем более, что психиатры по долгу службы имеют дело и не с такими, как вы: могут счесть за легкий случай и ненароком подлечить. Если потом глюки валом повалят – так я вас предупреждал.

Короче говоря, я лежал битой тушкой и боялся вздохнуть. Чертенок – так я его для себя обозначил – миновал полкомнаты. Принято говорить: «мне показалось, что прошла вечность». Не знаю. Я воспринимал происходящее в реальном времени, просто чувства обострились настолько, что каждое мгновение – а все событие от начала до конца заняло секунды три-четыре – я мог разложить на несколько фаз сообразно тому, что именно увидел, понял, отметил.

Самым поганым моментом оказался тот, когда я почувствовал: жена проснулась. И тоже увидела чертенка. Он и ее, мерзавец, разбудил. Сторонние наблюдатели мою супругу часто сравнивают с кошкой – из-за соответствующего разреза глаз. В ту ночь я сторонним наблюдателям поверил: глаза у нее оказались как блюдца и горели в темноте зеленым огнем, будто у зверя, попавшего в свет автомобильных фар. Естественно, это я потом разглядел, когда чертенок прошел сквозь дом, и нас отпустило настолько, что мы смогли повернуться друг к другу.

Собственно, так оно и было – чертенок исчез на улице, затопившая комнату вибрация испарилась, мы уставились друг на друга, подобрали отвалившиеся челюсти и попробовали слегка отдышаться. Ужас мы пережили такой, что даже заговорить было немного боязно. «Видела?» – спросил я. «Уффф…». Еще бы она не видела.

Интересно – мы никогда не обсуждали тот случай. Самый длинный из наших диалогов на эту тему затянулся аж минуты на две – когда жена согласилась, что да, определение «чертенок» очень даже подходит. Дело в том, что и обсуждать-то особенно было нечего. Мы видели одно и то же оба. Либо слишком много видели, либо слишком мало, чтобы хоть как-то случившееся интерпретировать. Откуда фигня возникла – черт ее знает. Куда убралась – не наши проблемы. Кто она/оно/это такое – без понятия. Зачем она тут… Вот, наверное, единственное, что мы знаем совершенно точно и готовы утверждать: она шла мимо по своим делам.

Лирическое отступление. Попадается среди читателей такой малоприятный тип (я его для себя называю «дотошная сволочь»), которому всегда не хватает подробностей. Специально для дотошных сволочей докладываю следующее. Траектория движения черной пакости была совершенно прямолинейна. И если провести сообразно этой траектории воображаемую прямую сквозь нашу спальню и обе стены, получится довольно забавная картина. Предыдущая точка – ни больше, ни меньше, личные апартаменты приходского священника (у нас церковь во дворе). Последующая – казарма полка обеспечения Генштаба. Если принять А за старт, С за финиш, а нами в точке В пренебречь, как незапланированными свидетелями, вывод напрашивается такой. Батюшка посреди ночи развлекался экзорцизмом и из кого-то изгнал беса. Изгнанный, жалуясь на нелегкую долю беженца, рванул в казарму искать себе новую подходящую душонку.

Насчет казармы я готов согласиться – бесу там было бы раздолье. Спросите любого аборигена в районе Арбатской площади, и он вам скажет – задолбали уже молодые солдаты, которых «дедушки» гонят на московские улицы побираться. Это ж до какого сногсшибательного козлизма надо докатиться! Недаром любой, кто отслужил срочную в настоящей армии, а не московской, убежден, что в полку обеспечения ГШ приличному человеку взяться просто неоткуда, туда не берут таких за ненадобностью (естественно, парни из ГШ это мнение не разделяют, и их тоже можно понять).

Но увы, как казарма ни готовься к одержимости бесом, ничего не получится – батюшка подкачал. Священник из нищей и ободранной страны, он разъезжает на хорошо ухоженном «Ауди». Однажды я наблюдал, как это высокодуховное лицо совершало некий ритуал над служками – или как там у них бесплатная прислуга называется? – сидя в машине. Только дверь приоткрыл да руку высунул: дождь был на улице. Девчонка на мокрый асфальт – бряк! Святой отец ее перекрестит и руку для поцелуя – на! Следующая. И все счастливы. Тоже верно: батюшка если простудится – кто деньги зарабатывать будет?… Короче говоря, не подходит наш пастырь на роль экзорциста, чересчур себя бережет.

Возможно – и даже правдоподобно, – что таких, как мы с женой, нужно гнать поганой метлой, да подальше, чтобы воду не мутили. Черти им мерещатся, видите ли… Тесть мой, довольно известный тут и «там» физик-экспериментатор, во всю эту историю с чертенком просто не верит. Однажды выпили как следует в тесном семейном кругу, и беседу почему-то занесло на всякие аномальные явления. Тесть по ним основательно проехался со своих физических позиций. Ну, мы и… Того. Распустили языки. Ладно, жена, насколько я знаю, никакими тайными клятвами не связана. Но я-то себе еще сто лет назад строжайший зарок дал: если не хочешь неприятностей – прикидывайся шлангом. Молчи. Особенно насчет того, что пережил сам. Все-таки не удержался. Рассказал. О-о, до чего же это было интересно! Представьте – у вас репутация вполне правдивого человека. Вы рассказываете правдивую историю. Собеседник внимательно слушает. Внешне полная идиллия. Но в какой-то момент до вас доходит: не верит. То есть вам он верит. А в историю – нет. Хорошенький парадокс, не правда ли: правдивость информации сомнению не подвергается, но в систему представлений собеседника она не укладывается никак. Не лезет.

Между прочим, если вы хорошо помните американский фильм «Привидение» (The Ghost), то возможно, уже ощутили некое смутное узнавание. Вот-вот. Тамошняя нечисть, возникающая, дабы забрать отрицательного героя в преисподнюю, здорово смахивает на нашего чертенка. Разве что американцы добавили в образ маленькие злобные глазки – для вящего эффекта. Свидетельствую: нагло врут. Глаз не было. Но вот издаваемый киношными чертями звучок… Удивительно похоже. Рык-хрюк-жужжание-чавканье в одном флаконе. Вроде бы должен напрашиваться вопрос: откуда режиссер это знает? Извините, но у кого такой вопрос напрашивается, тот пусть им и задается.

Понимаете, это ведь действительно страшно. На грани яви и сна, когда ты совершенно беззащитен перед неведомым, и оно неожиданно выдергивает тебя, словно рыбу из воды… Ты совершенно не готов к этому. Никогда. И испытываешь такие ощущения, которым в твоем предыдущем опыте попросту нет аналогий. Вот и я толком не знаю, как назвать это. Скажем так: беспомощность, возведенная почти в абсолют. Ведь ситуация вообще не поддается контролю со стороны человека, угодившего в нее.

Хотя выход есть. Как это было в рекламе: «…братьев не выбирают, свекровь не переделать, но ты можешь измениться сама». Это действительно реально: изменить себя и таким образом взломать аномальную ситуацию изнутри. Как правило, наведенный извне глюк мгновенно рассасывается. Во всяком случае, у меня выходило. Конечно, не стоит ждать от автора какой-то четко выверенной технологии с методологией – я не исследователь, а жертва обстоятельств, – но простеньким ноу-хау могу поделиться. Всего лишь задать направление для мысли, обозначить самый общий подход.

…Тогда был летний день, ближе к вечеру, часов пять. Я прилег на диван поразмыслить и, кажется, на минуту вздремнул. И проснулся от страха. Меня разбудило четкое ощущение, что в комнате находится кто-то еще. Чужой, опасный. Я попытался открыть глаза, чуть-чуть приподнял веки, и увидел зеленый туман.

Я лежал на боку и не мог пошевелиться. Тело отказывалось слушаться, оно было парализовано. А в воздухе повис тонкий неплотный зеленый туман, и в этом тумане, где-то у двери моей комнаты, за краем угла зрения, притаился ужас.

Рот наполнился слюной. По телу пробежала волна неприятной вибрации, еще раз, еще раз, с каждым разом сильнее. Как будто диван подо мной мелко-мелко затрясся. Из-под полуприкрытых век я видел подсвеченный бьющим из окна закатным солнцем зеленый туман, но ни повернуть голову, ни даже просто шевельнуть глазами не мог. Это было совершенно невозможно.

Вибрация усилилась. Теперь дрожь охватила все тело и била немилосердно, мелко, но очень сильно. Слюна потекла с губы, и сглотнуть не было сил. А там, в тумане, прятался ужас. Прятался, выжидая удобного момента, чтобы наброситься. Страх в чистом виде. И если ты найдешь в себе силы, двинешь глазами и посмотришь на него… Тогда он прыгнет на тебя и поглотит целиком.

Навсегда.

Никогда в жизни я не утрачивал контроля над собой полностью. Разве что с большого перепоя, но это тема отдельная. А тут почувствовал: стоит мне сейчас упустить ситуацию, позволить ей развиваться спонтанно – и все, тю-тю, встанет с дивана совсем другой человек. Если встанет, конечно. Мне безумно хотелось закричать – нет, не в голос, потому что голосовые связки тоже не слушались. Но сейчас я не выдержу, и яростный вопль животного ужаса заполнит мозг. И за этим воплем придет освобождение. Никаких больше страхов. Никаких больше проблем. Придет спасительное безумие.

Я сконцентрировал внимание на глазах. Так напрягся, что мне на мгновение полегчало. И смог чуть-чуть, самую малость, сдвинуть зрачки. Только не в сторону ужаса в тумане, нет! От него. Увидел свою руку. Ее должна была бить крупная дрожь, сотрясавшая все тело. Но рука лежала совершенно неподвижно. И тут я вспомнил…

Семья, живущая в подмосковных Химках, сорокалетние мать и отец, двое детей, возраст – десять и восемь, бабушка, возраст не установлен. В течение последних трех лет жалуются на похожие симптомы. Их начинает трясти под вечер. Правда, не до паралича. Спасаются они под покрывалами из алюминиевой фольги, иначе не могут заснуть. Обращались во все возможные инстанции, но везде только смеются. Бывший сотрудник КГБ, который показывал результаты замеров СВЧ-фона в своей квартире. Судя по замерам, его семью жарили микроволновым лучом как котлету на сковородке. Уволился из органов «по политике», тут же был подвергнут насильственно психиатрическому освидетельствованию. Как ни странно, признан нормальным. Однажды ночью проснулся от страшного жжения в позвоночнике – и началось. Один из симптомов – вибрация во всем теле. Случай, конечно, особый, из числа отголосков некогда знаменитой «психотронной аферы», но важен факт: все та же «трясучка». Она бывает. Я ее не выдумал.

И группа «охотников за летающими тарелками», карабкавшаяся на Гиссарский хребет якобы к месту посадки НЛО. Три человека ночью проснулись от бешеной вибрации. Яркое свечение в воздухе, различимое сквозь брезентовую стенку палатки. Абсолютный паралич воли на несколько минут.

Только вот чего «уфологи» точно не чувствовали – так это страха. Потому что внутренне они были готовы к встрече с неведомым.

«А я что – не готов?».

Готов вполне. Просто неведомое подстерегло меня и схватило неожиданно. А на самом-то деле ничего особенного. Каким-то загадочным образом я попал в зону энергетической аномалии. Не суть важно, как и почему. Может, живет она тут, под домом где-то, и я ее просто раньше не чувствовал. Может, ползла мимо, и краем меня случайно зацепила. А пусть даже зеленая чертовщина конкретно по мою душу явилась. Какая разница? Так или иначе – я в эти игры не собираюсь играть. Меня это не касается. Я в этом не участвую. Я вам не экстрасенс какой-нибудь, чтобы видеть подобные вещи, с ними взаимодействовать, да еще и страдать в результате. Вывод? Простой. Выбираться нужно. Выкарабкиваться.

С этой мыслью я собрался в комок. Сжался в крошечный шарик, сгусток энергии. «Там, в углу, стоит и глядит на меня что-то невообразимо страшное. Как его победить? Только став еще более страшным, чем оно само».

Меня обижают. Так почему бы мне в ответ не разозлиться как следует?

И вместо того, чтобы внутри себя заорать от ужаса, я злобно рыкнул. Дал ненависти заполнить сознание до отказа. Резко, прыжком, развернулся из «шарика» до размеров собственного тела. И легко повернул оскаленное лицо навстречу врагу.

Ххххаааа!!!

В комнате не было ничего и никого – ни тумана, ни ужаса, ни даже пыли в солнечном луче. Ни малейшего напоминания о том, что случилось. Только сведенные до боли мышцы и утробный рык откуда-то из самой груди.

Помню до сих пор, с каким деревянным стуком я падал с дивана. Помню, как лежал на полу, хватая воздух ртом, и утешал себя мыслью: в холодильнике – бутылка, а в бутылке – сорокоградусная Кощеева смерть, лучшее средство от всех на свете аномальных явлений.

Лирическое отступление. Между прочим, именно с выпивкой связан очень грамотный тест на наличие бреда психотронного воздействия. Это было очень модное тихое умопомешательство в восьмидесятые годы и первой половине девяностых. Особенно среди технической интеллигенции. Так вот, если вам с трезвых глаз показалось, что кто-то пытается на вас дистанционно воздействовать – примите литр пива и обождите слегка, пока лекарство не впитается. Отпустило? Тогда одно из двух – либо просто нервишки разгулялись, и пора отдохнуть, либо психотронное воздействие действительно имело место. А вот если не отпустило, и вы по-прежнему чувствуете, что вас словно бы тащат против вашей воли на коротком поводке… Ну, поздравляю: бред психотронного воздействия налицо. О психотронике мы еще поговорим, где-нибудь под занавес, на закуску. Кстати о закуске – тему выпивки мы тоже непременно разовьем. Расторможенное алкоголем подсознание иногда включает такие механизмы, что волосы дыбом встают. Я, например, однажды три раза кряду прошел сквозь запертую на ключ дверь. Не нанеся при этом нам обоим (в смысле нам с дверью, мы тогда по степени деревянности мало различались) ни малейших повреждений. Красиво возникал то с одной стороны, то с другой. Это было непросто – сами так попробуйте! – уморился я страшно, и от усталости прямо на пороге рухнул. Утром просыпаюсь, дергаю ручку на себя – точно, заперто. Ну, думаю, силен мужик! Это ж надо: столько выпить, чтобы освоить телепортацию! Встаю, пошатываюсь, опираюсь о дверь плечом, она легко распахивается… Обиде моей просто не было предела. Это ж надо: столько выпить – и все впустую!

Тем не менее, винно-водочную тему мы еще затронем, потому что здесь не все так просто и однозначно, как может показаться. С пьяным вдребезги экстрасенсом – настоящим, кроме шуток, – никогда не сталкивались? О-о, это обычно такая гадость, просто непередаваемая… А у себя, нежно любимого и вполне нормального существа, никакого странного обострения чувствительности «под градусом» ни разу не замечали? Да полноте…

Короче говоря, взял я водки, как следует размахнулся, и от души врезал ею, родимой, по центру контроля у себя в мозгу. И подумал: Господи, если ждут меня впереди новые встречи с неведомым, то пусть они будут какими угодно – противными, оставляющими неприятный осадок, даже надолго отравляющими жизнь, – но только не такими страшными! Со мной всякие разные вещи происходили, у меня даже было однажды настоящее пророческое видение среди бела дня (и о нем – следующая глава), но пожалуйста, я убедительно прошу, не надо больше меня так пугать, маленького и слабого человека!

…До появления чертенка оставалось шесть лет.

ГЛАВА ВТОРАЯ. ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРОРОЧЕСКИХ ВИДЕНИЙ.

На восьмой день службы в Вооруженных Силах СССР я красиво потерял сознание. Не выходя из строя: так сказать, на боевом посту. Холод, голод, постоянный стресс, надрывная работа (выковыривали смерзшуюся щебенку из вагонов), да еще и навязчивое ощущение стопроцентной иллюзорности бытия – тут не то что в обморок хлопнуться, а и умереть можно с непривычки. Говорят, в тюрьме поначалу ощущения те же. Плюс, у меня была уважительная причина – температура подскочила.

В общем, я постоял немного на поверке, а потом взял, закатил глаза, и упал. Мне случалось до этого терять сознание дважды. В первый раз кислородное голодание помогло, во второй – та же высокая температура, правда на фоне почти сорокаградусной жары. Так что я умел различать признаки надвигающейся «отключки» и знал, как ее избежать. Но армия меня перехитрила, загнав в хроническое полуобморочное состояние, из которого не то, что симптомы какие учуять – маму родную с трудом опознаешь.

Упал я не опасно – сложился, будто карточный домик, и на несколько секунд выключился из жизни. Очнулся, когда перепуганные сержанты волоком тащили меня в умывальную комнату. Усадили, прислонив к стене, дали закурить, сказали: «Ну, отдышишься – догоняй», и оставили меня одного. Я затянулся «Примой», огляделся по сторонам и увидел такое…

Это тоже был «умывальник», только другой – грязный, запущенный, тускло освещенный. И здоровенный кавказец, одетый почему-то в тельняшку, бил меня прямым в челюсть, а я уклонялся, подставляя под удар плечо…

Вот тут я очнулся по-настоящему. Видение было настолько ярким, четким, если хотите – вещественным, что я просто не мог его не запомнить до мельчайших подробностей. Чтобы хоть как-то истолковать картинку, не хватало информации. Ясно было только, что действие происходит летом, в совершенно другой войсковой части, и порядки тамошние мне уже заранее не нравились. Что интересно – мои ощущения «там» не были из ряда вон выходящими. Просто легкий испуг, желание не пропустить удар… Еще тепло было. И все.

Поразмыслив минуту-другую, я понял, что информации действительно мало. Ну, что ж… Главное, я буду все еще живой к тому времени. А сбудется ли видение буквально, это мы еще посмотрим. Я докурил, кое-как отлип от стены, встал на ноги, умылся ледяной водой и пошел на мороз долбить треклятую щебенку.

Потом было очень много событий, до того много, что я о видении просто не вспоминал. То есть, оно никуда не делось, оставалось со мной, не забытое, но основательно вытесненное куда-то в самые закрома памяти. До момента его э-э… сбывания мне еще предстояло служить, как медному чайнику. Пока что я успел здорово озвереть – настолько, что упала температура (испугалась, наверное). Еще я провалился сквозь полувагон со щебенкой. Знаете, у него такие люки внизу, чтобы сыпучий груз высыпался. Увы, на морозе сыпучий груз отчего-то теряет сыпучесть – то есть, люки мы открывали, и что-то оттуда удавалось извлечь, но остальные разгрузочные процедуры сводились к залезанию наверх, долбанию груза ломом и киданию отдолбанных кусков лопатой через борт. Ну, и в очередной раз долбанув, я услышал глухое «жжжах!». И наступила темнота. Потом чувствую – кто-то меня за валенок дергает. Я поворочался немного, выполз из кучи щебня, которой меня накрыло, гляжу – сижу на насыпи, а вагон уже надо мной. Ребята вокруг перепуганные стоят. «Так, – говорю, – вы как хотите, а каскадерам полагается внеплановый перекур». Смотрю – заулыбались. Я веселый тогда был, всех подбадривал, друзей уже завел, и ко мне народ тянулся, другому бы сержанты не сигарету в зубы дали, а просто по зубам за то, что он из строя на пол вываливается. На самом-то деле я буквально загибался от тоски. Но разглядеть этого не позволял никому. Потому что когда вокруг точно так же загибаются все… Кому как, а мне окружающих становится жальче, нежели себя. И поэтому, наверное, самому немного легчает.

Присел я у костра, закурил, окинул взглядом состав с дробленым камнем, и понял: все, кризис миновал, дальше будет только хуже. Парень, ты адаптировался, и это хорошо, но что теперь? На что тут глядеть еще двадцать три с лишним месяца? Чему учиться? Разве что христианскому смирению… Тут справа бухнуло, и из-под соседнего вагона показались чьи-то валенки. Улыбнитесь, каскадеры! До вечера мой подвиг растиражировало еще человек пять.

А через неделю троих завалило углем в кочегарке – насмерть. И я, сидя за пишущей машинкой, подумал, до чего же мне повезло. В штабе было стабильно не выше плюс двенадцати, это температура, когда при интенсивной работе на большой тяжелой «механике» начинает идти кровь из-под ногтей. Трескаются кончики пальцев, их приходится заматывать пластырем, если он, конечно, есть. Но зато тут хватало материала для исследований. Человеческого материала, естественно. Жизнь приобрела некоторое подобие смысла. Из одной только истории, как меня вербовал местный контрразведчик, мог бы получиться отменный юмористический рассказ. А такие истории в штабе и вокруг него приключались чуть ли не ежедневно. И хотя я снова болел, да и эксплуатировали меня зверски, все равно тут было, на что посмотреть. И на всю жизнь запомнить. Конечно, тоска иногда наваливалась и принималась грызть нещадно, но все-таки я пока избегал того, что поджидало меня в казарме – отупения. И через полгода из «учебки» загремел в войска все тот же парень – веселый, острый на язык, практически не битый и совершенно не злой.

Прибытие сержантского пополнения в настоящую армию ознаменовалось глухим «пух-пух-пух» откуда-то с верхних этажей казармы – засадил себе три пули в грудь молодой десантник. Якобы, от несчастной любви. А где-то на седьмой или восьмой день службы в «триста сорок шестой артиллерийской бригаде большой мощности» сбылось то самое видение. Отпечатавшаяся у меня в сознании картинка наложилась на реальное действие. Совпала до мелочей. Очень похоже на «дежа вю». Если только не учитывать, что я на самом деле видел это раньше. Грязный «умывальник», кавказец в тельняшке, оказавшийся чеченцем, какой-то разбор полетов, удар, я машинально ухожу и поднимаю вверх плечо…

Бедняга Чадаев сам перепугался – насколько позволяли его умственные способности. Надумай он врезать мне еще разок, я бы уже не смог закрыться. Я стоял с вылупленными глазами и, кажется, даже слегка пошатывался. А Чадаев таращился на меня и явно пытался сообразить, что же это такое происходит с молодым сержантом, которому он не попал в челюсть. Я запамятовал, о чем был потом разговор, но точно помню: мордобой угас в зародыше. И между прочим, Чадаев в дальнейшем упорно избегал трогать меня руками. Видимо, произвели на него впечатление мои безумные глаза.

Кстати, с «дежа вю» у меня отношения были очень тесные в молодые годы. Стабильно раз в неделю происходило «наложение картинок». Я даже построил (или скорее подцепил на стороне) довольно убедительную теорию – мол человеку задана некая программа на будущее, и где-то в мозгу лежит эдакий набор фотокадров, при совпадении которых с реальностью возникает «пробой», который ты в состоянии чувствовать. Как ни странно, в один прекрасный день теория подтвердилась. Я очень резко, просто-таки рывком, изменил течение своей жизни. Сделал прыжок в сторону, труднообъяснимый для внешнего наблюдателя, да и изнутри-то не особенно логичный. А мне просто надоело плыть по течению. И тут… Я ведь любил свои «дежа вю». Каждый раз внутренне кивал знакомому ощущению и говорил: «Ну вот, все идет по плану». Каково же было мое удивление, когда я понял: уже месяц, нет, целых полтора, как ничего похожего со мной не происходило!

Ничего не происходило ровным счетом восемь месяцев. А потом я ушел в армию, пережил тот потрясающий момент предвидения, и еще через месячишко-другой «дежа вю» включилось по новой. Если следовать теории, видимо, я снова въехал в какую-то положенную мне по жизни колею. А если не следовать – да какая разница? Сейчас мне за тридцать, и это ощущение посещает меня от силы раз в году. Как прикажете сие понимать – очерствел я, что ли? Или мне просто глубоко наплевать, следую ли я по линии судьбы? Думаю, и то, и другое отчасти верно.

И только в положении «за тридцать» я оказался достаточно отдален по времени и отстранен эмоционально от армейских событий, чтобы понять: ох, недаром мне довелось увидеть именно ту картинку. Считается, что видения нормальным людям бывают как бы свыше и несут жизненно важную информацию. Про смертельную опасность или момент ответственного выбора, еще что-нибудь аналогичного калибра. Но в принципе, нечто похожее и имело место! Лишь два раза за всю службу я пребывал в состоянии по-настоящему чудовищного стресса. И оба раза стресс был затяжной, он набирал обороты в течение целой недели, чтобы однажды затопить меня целиком, по уши. «Череп», только что попавший в «учебку» и «молодой», прибывший в войска – два очень похожих состояния. Донельзя затравленных. Такие вот дела. У меня потом на глазах топтали человека, то есть буквально ходили по нему, до появления у жертвы крови на губах. Да и в мою голову частенько летал кирзач большого размера, причем в сапоге была нога. Иногда тряслись руки, а иногда почти совсем опускались. Потом возникли опасности другого порядка, уже связанные с работой на бронетехнике, стрельбами и так далее. Но из всего богатого набора эпизодов, когда надвигался реальный шанс остаться калекой, а то и погибнуть, бедная моя голова не нашла подходящего, дабы явить салажонку яркое видение. Уверен – потому что состояние психики не совпадало. И поверьте, очень это даже хорошо. А то застыл бы я от изумления в самый опасный момент – и готов.

Но все же, один-то раз – было! Совсем не надо мне второго, хватит и одного. Но – было, понимаете? Ярко, мощно, остро. Прорыв. И может быть не такой дорогой ценой, но хотя бы однажды пережить нечто подобное я желал бы каждому. Очень уж это меняет восприятие мира. Примиряет с ним, что ли… Помогает уяснить, что на свете бывает всякое, и совершенно не обязательно верить в него, или не верить. Просто мир велик и многообразен. И вряд ли имеет смысл каждую его гармонию поверять алгеброй.

Лирическое отступление. Представьте себе молодого человека, студента, который отправляется сдавать экзамен, уже чувствуя, что нездоров, но еще не зная, что у него гепатит, и не догадываясь, что температура (опять температура!) зашкаливает. Он получает свою пятерку, выходит на улицу, и в каком-то совершенно остекленелом состоянии присаживается на ступеньку. Оглядывается мутным глазом. Смотрит, как листочки на веточках колышутся, замечает некую сокурсницу, идущую мимо, еще какие-то ничего не значащие детали… Теперь прямая цитата. «…В бессознательном состоянии я увидел все, что должно было произойти и произошло потом: бульвар Сен-Жермен, поблизости от которого мое французское издательство, президента на бэтээре с трехцветным флагом, прелестную, горько плачущую женщину, и себя, тоже плачущего, но из-за сиротства, и дергающийся ствол крупнокалиберного, и обложки, и милые, нежные лица, и взгляд – неописуемый…

Это было единственное настоящее сверхъестественное событие в моей жизни. Оно объяснялось температурой под сорок два – мы всем курсом сдавали кровь на донорском пункте, шприц был грязный, я заразился болезнью Боткина…

И все сбылось».

Это написал Александр Кабаков. Примерная дата происшествия – конец мая шестьдесят третьего года. Кабакову тогда было около двадцати.

И все у него сбылось.

Есть такая малоизвестная легенда, относящаяся ко времени Первой мировой войны. Группа солдат расположилась на обед в траншее на передовой. Вдруг один из них услышал голос, приказывающий ему немедленно встать и отойти в сторону. Солдат к этому моменту был совершенно измучен недельным пребыванием под обстрелом, и находился в таком состоянии, когда соображаешь в основном спинным мозгом. Голос прозвучал как обычная военная команда – безапелляционно, четким приказным тоном, – и солдат автоматически команду исполнил. Встал, да пошел по траншее. Он успел отойти шагов на двести, когда до него дошло, что никакого командира рядом не было, да и команда сама по себе была довольно странная. Боец понял, что ему от усталости просто что-то померещилось, и уже хотел было повернуть обратно, как в этот момент ту самую группу солдат разметало по траншее. Все они были убиты прямым попаданием снаряда.