Текст книги "Самое справедливое убийство"

«Дорогая Катюха, – писал Дима, – если ты читаешь это письмо, значит, меня нет в живых. Надеюсь, ты особо не скорбишь об этом? (Слезы полились сильнее.) Не плачь, не надо. Я говорил о том, что сам выбрал такой путь и ни о чем не жалею. Представь себе, я умираю легко и спокойно. Моя семья обеспечена, сестры учатся, каждая имеет свой счет в банке и, думаю, не будет его молниеносно опустошать. Правда, на этот случай я подстраховался. Моя бедная мама тоже имеет счет. В общем, за семью я спокоен. Конечно, мне не дает покоя мысль, что приходилось убивать людей. Но, поверь, я никогда не трогал тех, кто этого не заслуживает, а карал ворюг и убийц. Думаю, для Всевышнего, перед которым я в данный момент стою, это слабое оправдание, однако рассчитываю на его милосердие. А еще я хотел признаться тебе в любви. Да, я любил тебя, Катюха (как непривычно писать в прошедшем времени), ты все время была со мной, помогая и направляя меня на хорошие дела. Может быть, поэтому я не растратил деньги на красивых шлюх и машины? Ты спросишь, почему я не говорил об этом раньше. Милая моя, мы находились с тобой в разных весовых категориях. Сначала благополучная девочка-отличница из интеллигентной семьи и мальчик, который даже не знает, кто его отец, потом известная журналистка и бандит. Нет, мы с рождения не подходили друг другу. А если бы... Как знать! Однако хватит об этом. Я в курсе, что ты выполняла все мои просьбы, и надеюсь, исполнишь и последнюю. Прошу тебя: при первом удобном случае отомсти этому гаду Заметову, но только будь осторожна. Выбери удобный момент. Вот и все, что я хотел тебе сказать. Крепко целую. Прощай. Твой Димка.

P. S. Когда будешь вспоминать обо мне, принеси на могилу букет белых роз. Именно с этими цветами я увидел тебя в первый раз».

– Димка, милый Димка, – журналистка громко рыдала, стоя в подъезде и размазывая по лицу косметику, – дорогой мой, хороший...

По дороге на работу она поклялась доконать Заметова.

– Виктор Павлович, – сказала она, входя в кабинет главного редактора «Вестей Приреченска», – небезызвестный вам полковник Заметов в свое время был куплен Кажарским с потрохами. Вот почему он страшно боялся моих статей. Однако это были еще цветочки. Теперь я намерена свалить его.

Мужчина внимательно посмотрел на нее.

– Я бы на твоем месте не торопился, – заметил он.

– И сие я слышу от вас? – Катиному возмущению не было предела.

– Я рассуждаю как разумный человек, – продолжал редактор. – Чтобы свалить такого подлеца, нужны факты.

– Вы считаете, у нас их нет? – удивилась Катя. – Да, в моих статьях не фигурировали фамилии. Теперь это можно исправить.

– Конечно, – согласился Виктор Павлович, – только твои герои все покойники. Знаешь ведь, что говорят в таких случаях? На них можно все списать. Нет, дорогая, ты должна дождаться удобного случая.

– А если он не наступит? – уныло заметила девушка.

– Наступит. – Редактор откинулся на спинку кресла. – Свинья везде найдет лужу.

Cлова шефа оказались пророческими. Заметов никогда не был страстным огородником, однако с недавних пор, выстроив в дачном кооперативе шикарный двухэтажный особняк (как он объяснял, на деньги жены, работавшей в агентстве недвижимости), стал наведываться туда, чтобы решить кое-какие дела и просто поразвлечься. Сначала дачники радовались такому соседству, помня: «Моя милиция меня бережет», ибо от воров, запросто собирающих урожай, над которым садоводы трудились денно и нощно, спасения не было. Отчаявшиеся члены кооператива устраивали ночные дежурства, но охватить всю площадь оказалось делом трудным. Тогда они пришли на поклон к полковнику. Тот внимательно выслушал их и бросил:

– Дорогие граждане, у нас масса нераскрытых преступлений! Если я своих людей направлю на ваши участки, генерал меня не поймет, – его, оградившего свои сотки железным забором, подобные проблемы не волновали.

– И нам никак нельзя помочь? – спросил сухонький старичок с белой бородкой, бывший профессор.

Заметов изобразил на лице работу мысли.

– Если только вы будете регулярно писать в газету, прося милицию оказать содействие, – наконец промолвил он.

Дачники так и сделали, закидав редакцию ворохом писем.

Генерал, тоже имевший участок, читал заметки с пониманием.

– Что же, никак нельзя помочь трудовому народу? – спрашивал он на совещаниях.

– Юрий Николаевич, – неизменно отвечал Заметов, – если мы будем отвлекаться на такие пустяки, кто будет ловить бандитов? Им лень пальцем пошевелить, чтобы спасти свои же фрукты-овощи. Смешно, если за них это сделают наши орлы.

Генерал разводил руками. Полковник всячески уклонялся от участия в данном деле, однако совсем устраниться не получилось. Однажды Заметов, приехав на дачу и выйдя из дорогого автомобиля, увидел двух подростков, перелезающих через забор соседней дачи. Полковник был хорошо подшофе, благо, номер его машины ГИБДД помнило, не тревожа его проверкой на дорогах, поэтому крикнул мальчишкам, чтобы те остановились, и вытащил пистолет. На окрик парни, естественно, не прореагировали, и доблестный начальник, прищурившись, произвел два метких выстрела. Оба бежавших рухнули как подкошенные. Заметов, с удовлетворением улыбнувшись, подошел к ним, и его затрясло. Одному пуля угодила прямехонько между лопаток. Естественно, мальчишка скончался на месте. Другой еще дышал, истекая кровью. Но самое главное, что при них не было никаких ворованных овощей и фруктов. Дело начинало принимать другой оборот. Дрожащими пальцами полковник набрал номер своего знакомого адвоката, Самуила Давыдовича Каневского.

– Идиот! – выругался тот, выслушав печальный рассказ. – Дай мне пятнадцать минут, потерпевшим сообрази пакетики с добычей, а потом вызывай «Скорую» и милицию.

Каневский примчался ровно в назначенное время. Оглядев лежащих, теперь уже с пакетами клубники в руках, он кивнул:

– А теперь зайдем в дом. Для смягчения наказания нам надо представить все так, будто ребята на тебя напали и начали избивать. Тогда твои выстрелы будут рассматриваться как необходимая самооборона.

– Но они меня не трогали... – пролепетал потерявший голову полковник.

– Так трону я, дебил, – рассерженный адвокат втолкнул Заметова в дом и пару раз приложился ногой к его холеному лицу и полному телу.

– Синячки останутся, – ухмыльнулся Самуил Давыдович, удовлетворенно оглядев свою работу. – Ну, я поехал. Если меня здесь застанут, медаль тебе не светит. Звони.

Провожая взглядом машину Каневского, полковник стирал с лица холодный пот.

Если бы Заметов не был в ту пору начальником, с места происшествия он отправился бы в наручниках. Приехавшая оперативно-следственная группа обнаружила уже два трупа, а «Скорой» ничего не оставалось, как констатировать смерть.

– Они набросились на меня как звери, не обращая внимания на предупреждения об открытии стрельбы и приказы прекратить, – разгоряченный полковник заглядывал в осуждающие глаза своим подчиненным, – я вынужден был так поступить. Естественно, я не хотел их убивать. Но когда лежишь на земле, а тебя бьют ногами...

Константин Скворцов посмотрел на Киселева. Тот пожал плечами, делая приятелю незаметный знак, означающий, что он хочет поговорить с ним наедине. Они отошли в сторонку и закурили.

– Наш герой врет, – сказал Павел. – Позы ребятишек никак не соответствуют его повествованию. Да и раны меня смущают. По-моему, выстрелы были произведены в спину. Парни спасались бегством, а он их просто-напросто пристрелил.

– Зачем? – удивился Скворцов.

– А ты подойди к нему поближе и принюхайся.

Константин кивнул:

– Может, он выпил уже здесь от волнения?

– Именно так он и будет утверждать.

– А побои?

– Их ему могли нанести где угодно, – Павел бросил взгляд на неподвижно лежавшие фигурки. – Сволочь. И ведь выкрутится же. Детишек жалко.

– А вдруг не выкрутится? – Константин вспомнил о Кате.

В тот же день оба приятеля наведались к Станиславу Михайловичу.

– Что показало вскрытие? – поинтересовались они.

– Я его не делал.

Оперативники застыли в недоумении.

– То есть как? Почему?

– По приказу начальства. Этим Яковлевич занимается. Все вопросы к нему.

Друзья охнули. Яковлевич был вторым судмедэкспертом, находящимся на подхвате. Когда-то он считался очень неплохим специалистом и хорошо знал свое дело. Но десять лет назад с ним случилось несчастье, которое вряд ли кому-то можно пожелать. Жена и дочь эксперта поехали отдыхать в Анапу и пропали без вести. Милиция сбилась с ног, пытаясь помочь коллеге. По рассказам очевидцев, последний раз женщин видели на пляже. Потом обе как в воду канули. Береговая охрана и спасатели безуспешно старались найти хотя бы тела. Это происшествие сильно подействовало на Яковлевича. У него не осталось никого из родных: больше детей не было, а дочь не успела родить ему внуков. Старик стал глушить тоску спиртным, и чем дальше – тем больше. Конечно, работник из него становился никакой. Он путал реактивы, терял результаты анализов. Однако окончательно уволить его не поднималась рука. Постепенно его место занял Станислав Михайлович, поручая коллеге нехитрые задания. Яковлевич делал вид, что ничего не замечает. Сидеть на заслуженной пенсии в опустевшей квартире со своими печальными думами – это было выше его сил. Здесь же он находился в коллективе и порой оказывался полезен.

– Вы хотите сказать, что Заметов поручил дело Яковлевичу? – все еще не верил своим ушам Константин.

– Точно, дорогой, – усмехнулся судмедэксперт.

– И тот с ним справился? – задал Павел совершенно неуместный вопрос.

– Могу тебя обрадовать. Уже есть заключение.

– Так быстро?

– Оба – и Яковлевич, и полковник – скумекали его в коптерке, – пояснил Станислав Михайлович.

– Заметов приходил сюда? – Скворцов изумленно воззрился на коллегу.

– Ты умница, – кивнул судмедэксперт.

– Вы видели заключение? – поинтересовался Киселев.

– А как же. – Станислав Михайлович развел руками. – Боюсь, вашему шефу светит медаль, сволочь он последняя. Парнишкам-то было по четырнадцать лет, каждый из них – единственный сын в семье, уже приходили родители. Видели бы вы их!

– Что там написано? – помрачнел Павел.

– Все, делающее нашего убийцу героем, – констатировал коллега. – Мол, в крови мальчишек и алкоголь, и наркотики, причем в таком количестве, что им должно было быть море по колено. Это объясняет, почему они не реагировали на приказы и оружие, а принялись Заметова избивать.

– Вы сами-то в это верите?

Судмедэксперт пожал плечами.

– Вы знаете, голубчики, сколько трупов с огнестрельными ранениями прошли через мои руки, – улыбнулся он. – Я уже научился видеть, когда выстрел произведен в спину и пуля выходит через грудь, а когда стреляли в грудь. В обоих случаях у ран разные края. Этим парнишкам стреляли в спину.

– Станислав Михайлович, миленький, – Константин умоляюще сложил руки. – Проведите второе исследование, просим вас. Для нас.

– Да как же... – растерялся коллега.

– А очень просто, – поддержал его Скворцов. – Никто не узнает. Тогда нашему герою не отвертеться от тюрьмы.

Судмедэксперт улыбнулся.

– Разве что ночью, – предложил он.

Приятели бросились ему на шею.

Результаты вскрытия, проведенного во второй раз, не заставили себя ждать. Станислав Михайлович позвонил Киселеву на следующий же день.

– Принимай работу, – бросил он в трубку. – С вас причитается.

– Обязательно, родной, обязательно, – Павел ринулся на поиски Константина.

– Думаю, что скажу вам то, о чем вы мечтали услышать, – торжественно провозгласил судмедэксперт. – Результаты Яковлевича – полная липа. В крови парней нет ни капли алкоголя, не говоря уже о наркотиках.

Скворцов сделал движение, собираясь обнять коллегу.

– Кроме того, – продолжал тот, – на всякий пожарный я посетил знакомого баллистика. Представьте себе, он сказал, что в моих рассуждениях ошибки не было. Заметов стрелял по бегущим ребятам, причем стоя, а не лежа на спине, будучи избиваемым. Короче говоря, это дельце тянет на убийство. Только кто его раскрутит? Скажите честно, мои исследования – псу под хвост?

Киселев замялся. Обнародовать результаты второй проверки – все равно что плюнуть против ветра. Они с приятелем просто лишатся места, равно как и честный судебный медик. Пока этот гад Заметов крепко сидит в своем кабинете. Павел грустно посмотрел на Константина и заметил, что друг улыбается.

– Не все так плохо, ребятки. – Скворцов подмигнул коллегам. – Есть у меня один вариантик.

Он подумал о Кате Зориной.

Константин позвонил подруге детства на работу, предлагая встретиться у нее и обсудить детали, которые могут показаться ей интересными.

– У меня – это где? – почему-то не поняла Катя. – Костик, если ты имеешь в виду родителей, то я с ними сейчас не живу. На днях вышла замуж. Извини, что не пригласила на свадьбу: все было более чем скромно.

Впоследствии Костя вспоминал свою реакцию на это сообщение. Что он тогда почувствовал? Да ничего, кроме досады: оперативник рассчитывал поговорить с Зориной, а потом заночевать у матери. Сейчас рушились его планы. К ней, конечно, прийти нельзя: мало ли что подумает муж! И где они еще обитают? Не придется ли тащиться через весь город? Журналистка словно подслушала его мысли.

– Костик, – сказала она, – я могу отпроситься с работы. У тебя, насколько я знаю, обеденный перерыв. Через десять минут я буду в скверике возле твоей конторы. На нашем любимом месте.

Скворцов понял ее с полуслова. Однажды она приходила к нему, нет, не конкретно к нему, а в его организацию брать у кого-то интервью. Он пошел провожать ее. К автобусной остановке надо было идти через сквер.

– А у вас тут миленькое местечко! – Катя восхищенно оглядела пруд в центре скверика, заросший по краям серебристыми ивами. Прямо под деревьями стояли маленькие скамеечки.

– Если бы я здесь работала, это было бы моим любимым местом!

Скворцов рассмеялся.

– Поверь мне, у тебя просто не хватало бы времени любоваться природой.

– Все равно, – Катя произнесла данную фразу с таким упрямством в голосе, что парень захохотал.

Ах, Катька, Катька! Ты всегда умела поднять настроение. Вот тогда, пожалуй, Константин впервые ощутил желание увидеть ее и беспокойство, что какое-то обстоятельство может помешать им это сделать. Впрочем, волновался он зря.

По его подруге всегда можно было сверять часы. Не успел оперативник дойти до скамейки, как увидел Зорину, торопливо идущую ему навстречу.

– Следуй за мной, – шепнула Катя, не останавливаясь. Костя послушно пошел за ней, с удивлением наблюдая, как она садится за руль стареньких «Жигулей», указывая ему на место пассажира.

– Это твоя? – поинтересовался приятель. – Шикарно стала жить.

– Не умничай, остолоп, – отозвалась Зорина. – Воспитанные люди сперва здороваются.

– Ах, извините, мадам, – оперативник галантно приложился к ее руке.

– Перестань. – Журналистка выдернула руку. – У нас мало времени. Так что ты хотел сказать?

Сразу посерьезнев, Константин рассказал ей все, включая и результаты исследования Станислава Михайловича.

– Кончится тем, что этому гаду дадут орден, – проговорил он. – Его адвокат уже начал атаку на дачников, и те приходили сегодня к нам, выступая в поддержку Заметова: мол, не выдержал мужик постоянных безобразий относительно воровства фруктов и овощей – и его можно понять, тем более малолетние бандиты зверски избивали беднягу и наверняка убили бы, если б он не применил оружие. В общем, Катька, мы в большом дерьме. Если сейчас никто ничего не придумает, полковнику сойдет с рук убийство двух мальчиков, и сволочь почувствует такое упоение властью... В общем, ты понимаешь.

Он грустно посмотрел на Зорину. Она погладила его по плечу и улыбнулась.

– Костик, миленький, это самая хорошая новость за последние несколько месяцев. – Девушка обняла и расцеловала Скворцова. – С Заметовым я обещала свести счеты одному человеку и должна сдержать слово. Не далее как вчера мы говорили об этом с нашим главным редактором. Он полностью поддерживает мою идею, только в нашей работе, как и в вашей, ценятся факты. И теперь они у нас есть!

– Как ты собираешься действовать? – поинтересовался приятель.

– Увидишь, – загадочно улыбнулась журналистка. – Сейчас я не отвечу на твой вопрос, потому что мне надо подумать.

Она довезла Константина до скверика, незаметно высадив его из машины.

Когда Зорину охватывало вдохновение и желание сделать какое-нибудь дело, ничто в мире не могло ей помешать: ни цунами, ни тайфуны, ни наводнения. Она уподоблялась мощному бронированному танку и перла в том направлении, которое было ей нужно. План действий возник в ее голове мгновенно. Перво-наперво она навестила семьи погибших мальчиков и взяла интервью у убитых горем родителей. Потом вернулась на работу с намерением вечером посетить тех дачников, которые ратовали за оправдание полковника. Однако садоводы облегчили ей задачу: они сами явились в редакцию газеты. Поговорив с ними, журналистка села за компьютер. Первая статья – начало атаки – родилась в минуту и на следующий день украсила собой первую и вторую полосу. Она называлась «Упоенные властью».

«Говорят, что выражение «Запретный плод сладок» пошло из Библии, – писала Зорина. – Даже если я ошибаюсь, это изречение наполнено мудростью. Но я не буду философствовать на эту тему. Или все же пофилософствуем? Давайте. Итак, вы в курсе, какое страшное событие произошло в нашем городе. Убиты двое четырнадцатилетних подростков, и не кем-нибудь – работником правоохранительных органов. «Раз так, может, они заслужили такую участь?» – скажет кто-то, уподобляясь приходившим в редакцию дачникам того кооператива, где это случилось. Они выступали в защиту Заметова, приводя весомые аргументы: день и ночь люди корячатся на участках, боясь дышать на плоды своего труда, которые для кого-то являются существенным дополнением в пищевом рационе, а однажды приходят мелкие воришки и снимают урожай. Их возмущение и обиду я могу себе представить: у моих родителей тоже была дача, и она тоже подвергалась нападениям хулиганов. Я помню расстроенные лица папы и мамы, их слезы при виде затоптанных грядок и свое виноватое молчание: ведь не далее как вчера мы с моим приятелем сами залезали в сад к тете Клаве, потому что у нее росла самая вкусная черешня. У тети Зины мы лакомились персиками, у тети Гали – вишней и не думали, что это называется воровством. Те же фрукты поспевали и на наших участках... Но... Чужое всегда слаще. Не подумайте, что, углубившись в воспоминания, я оправдываю тех воров, которые совершают набеги на дачи, наоборот, я за их наказание. Но справедливое наказание! Иначе зачем же Уголовный кодекс? Я спросила старичка с красивыми белыми волосами, как он отнесся бы к тому, если бы его внуки залезли в чужой сад.

– Выпорол бы их так, чтобы три дня не могли ни сесть ни встать, – не задумываясь, ответил он.

Видите? Все-таки выпорол!

Я задала другой вопрос:

– А если бы ваш сосед сам решил бы разобраться с ними и пристрелил на месте?

Старичок замялся. Я поняла причину его замешательства. Он не готовился отвечать и забормотал что-то вроде: мы пришли не по поводу моих внуков, при чем тут это. Почему же ни при чем? Застреленные мальчики тоже были чьими-то детьми и внуками».

Дальше Катя написала о взятом у их родителей интервью и поместила фотографии убитых горем матерей. «Они не верят, что наши дети воровали на дачах, – с рыданиями произносят женщины, – но даже если так, мы бы отдали дачникам все драгоценности, чтобы расплатиться за совершенное ими». Видите? Они бы компенсировали потери садоводам, но кто вернет им сыновей? Стоят ли овощи и фрукты человеческой жизни? Полковник Заметов решил: стоят. Хотя вряд ли он думал об этом, нажимая на курок. В тот момент он испытывал то самое упоение властью, которое кружит голову и дурманит. Все дозволено! Даже пострелять по живым мишеням, именуемым людьми. Возможно, кто-то из дачников со мной не согласится. Однако чем тогда объяснить эти роковые выстрелы? В наше время по телевизору показывают столько детективов, что даже человек, не работающий в милиции, а уж тем более убеленный сединами полковник знает: когда начинается погоня, преступника несколько раз предупреждают о выстреле, потом стреляют вверх, а затем – в ноги. Я сомневаюсь, что наш герой о чем-то предупреждал ребят, но они, по его рассказам, набросились на здоровенного мужика с оружием в руках. Ни учителя, ни соседи – никто не сказал о погибших плохо, не видел их пьяными или одурманенными наркотой. Кстати, в тот день оба мальчика возвращались из сельскохозяйственного техникума, в который намеревались поступать и который находится за дачным кооперативом. Может быть, парни просто сократили путь к железнодорожной станции? Согласитесь, это можно было сделать только так. Однако хватит. По этому поводу можно философствовать еще очень долго. И вы, уважаемые дачники, подумайте: стоят ли плоды вашего труда человеческой жизни?»

Представляя себе лицо Заметова, читающего ее статью, Катя садилась в «жигуленок», собираясь ехать на место преступления. Она всегда повторяла, что трупы имеют неприятное свойство появляться, куда их не прячь, равно как и свидетели: было преступление, были и очевидцы. Но Зорина нуждалась не в любом очевидце, будучи уверенной: компания полковника тоже искала их, а найдя, нейтрализовала или переманила на свою сторону вроде тех дачников, которые приходили в редакцию. Все же журналистка надеялась на удачу, и та улыбнулась ей. Оставив машину на платной стоянке у въезда в поселок, девушка пошла к даче Заметова. Следов происшествия не осталось: на этом настоял сам полковник, мотивируя свое решение желанием не травмировать дачников. Мощные пожарные шланги начисто смыли кровь. Но Катю это не пугало: она захватила с собой схему, любезно предоставленную Скворцовым. Так, вот здесь стояла машина полковника, вот тут лежали убитые. Журналистка нагнулась к траве, росшей у забора чьей-то огромной дачи, и дрожащей рукой достала ягоду клубники: из-за этих плодов парни получили пули в спину! Девушка уже хотела выбросить ее: о факте воровства именно клубники знал весь город, но вдруг передумала, с интересом рассматривая ягоду. Естественно, на их участке тоже росла клубника, но не такая диковинная: темно-малинового цвета, сама похожая на огромную малину, в общем, гибрид этих двух ягод. Если бы такой сорт свободно продавался на рынке, ее мать не преминула бы приобрести усики. Если бы кто-то из соседей девушки по даче выращивал такую прелесть, родители непременно бы узнали об этом и попросили ростки. Отсюда можно сделать вывод: перед ней – чуть ли не музейная редкость, которая поможет отследить, на какой даче было совершено воровство. Собственно, факт воровства и так был установлен, однако Кате хотелось все изучить досконально. Достав из сумочки маленький целлофановый пакетик, она бережно завернула в него ягоду и посмотрела на огромный дом, стоящий напротив фазенды Заметова. Вот откуда место преступления просматривалось более чем четко. Она решила постучаться в массивную железную калитку, не надеясь на удачу. Откроют ли ей хозяева таких хором? А если откроют, то захотят ли разговаривать или попросят охранника проводить непрошеную гостью? Катя робко постучала в дверь, ожидая увидеть не обезображенное интеллектом лицо сторожа, однако, к ее удивлению, пред ней предстала хорошенькая молодая девушка.

– На этот раз можно было и не спрашивать, кто, – улыбнулась она Кате. – Я сразу вас узнала. Вы – Екатерина Зорина.

Популярность журналистки не раз помогала ей проникать в нужные места.

– А я – Виктория, – продолжала щебетать девушка, приглашая Катю пройти в сад и сесть на скамеечку с витой спинкой, – и догадываюсь, зачем вы пришли. Хотите выпить?

Она изо всех сил старалась изображать хозяйку богатого дома, подражая американским фильмам и не подозревая, как забавно выглядит.

– Виски, шампанское, джин?

– Спасибо, Вика, – поблагодарила ее Зорина, – мне еще на работу ехать.

– Очень жаль. – Глаза девушки потускнели, и журналистка подумала: для этой красотки сорвался повод принять спиртное. – Мы бы с вами мило посидели. Родителей сегодня не будет.

– А в тот день их тоже не было? – спросила Катя, расставляя ловушку, но хозяйка и не думала скрытничать.

– Я могу рассказать, что случилось в тот день, – она жеманно повела плечиками, – только поклянитесь никому не говорить, иначе отец меня убьет.

– За что же? – удивилась журналистка. – Он тоже имеет к убийству какое-то отношение?

Виктория захихикала:

– Все гораздо проще. Мой папаша – очень богатый предприниматель и мечтает выдать меня замуж за кого-нибудь из нашего круга. Мама постоянно устраивает приемы, приглашая, по ее мнению, достойных людей. Только с ними от скуки помрешь, – Вика поправила растрепавшиеся волосы. – И вообще, сердцу не прикажешь. Я люблю другого, – она с гордостью выпалила последнюю фразу и посмотрела на Зорину.

Катя, которой все это было совершенно неинтересно, продолжала сохранять заинтересованный вид, видя, что Виктории хочется выговориться. Пусть трепется сколько душе угодно и, в конце концов, перейдет к делу.

– И ваш любимый – не вашего круга, – сочувственно произнесла журналистка. – В этом вся проблема.

– Да, он всего лишь тренер по фитнесу, – кивнула хозяйка, – и папа считает, что ему нужны только его денежки, а это неправда. Толик согласен взять меня в жены без приданого. Кстати, вот его фото, – она достала карточку из кармана джинсовой курточки и протянула ее Кате. Что ж, Толик, несомненно, был хорош собой и сексуален как раз настолько, чтобы задурить голову одной из своих богатых клиенток. Высокий, плечистый, он уверенно обнимал Викторию, посматривая краешком правого глаза на стоящую рядом женщину голливудской внешности. Нет, папаша, определенно, прав, только в своем юношеском максимализме дочурка никого не хочет слушать. Ладно, пусть семья разберется сама, пора выруливать на Заметова.

– Очень симпатичный, – Катя вернула карточку хозяйке, – но давай вернемся к тому, что ты мне собиралась рассказать.

– А Толик имеет непосредственное отношение к делу, – гордо проговорила Виктория и осеклась. – В тот день на даче мы были с ним вместе, – она пугливо огляделась по сторонам, – но прошу вас: не говорите об этом родителям. Я не вышла, когда к нам стучались, потому что сказала папе, что буду совсем в другом месте.

– Хорошо, – согласилась Зорина.

– Огромное спасибо, – девушка облегченно вздохнула. – А теперь все по порядку. Мы сидели с Толиком вон на том балконе. – Тонким наманикюренным пальчиком она показала на застекленную веранду на втором этаже: место преступления просматривалось оттуда идеально. – Заметов подъехал на своей машине, вышел, закричал «Стойте!» мальчикам, которые лезли через забор соседней с ним дачи, и через секунду начал стрелять.

– Подожди, ты не ошибаешься? – От волнения у Кати вспотели ладони. – Он точно больше ничего не сказал?

– Нет, – уверенно произнесла Виктория, – помнится, Толик еще заметил: вроде первый выстрел делается в воздух.

– А потом? – У журналистки перехватило дыхание.

– Мальчики упали. Наш сосед подошел к ним, постоял и принялся кому-то звонить. Потом он зашел на дачу и вернулся, неся в руках маленькие пакеты, которые потер о ладони ребят и положил с ними рядом.

Это действие Заметова было вполне объяснимо. Именно он подбросил мальчишкам клубнику и постарался, чтобы на пакетах остались отпечатки их пальцев. Теперь понятно, почему данный сорт ягоды она раньше не видела. Вероятно, семья полковника достала его не на рынке. Зориной достаточно было проверить, росла ли такая клубника у Заметова, и обратить на сей факт внимание правоохранительных органов.

– Но это еще не все. – Вика дернула Катю за рукав. – Минут через пятнадцать на серебристой «Вольво» последней модели приехал высокий черноволосый мужик в черном костюме. Он что-то сказал Заметову, и они отправились на дачу. Потом мужчина вышел, сел в машину и уехал, а вскоре появилась милиция и «Скорая помощь».

– Последняя модель «Вольво»? Ты ничего не путаешь? – переспросила журналистка.

– Толик в этом не ошибается, – опять с гордостью произнесла Виктория.

Зорина поднялась со скамейки. Из всех приближенных Заметова на такой машине ездил только адвокат Каневский. Картина произошедшего стала предельно ясной.

– Огромное спасибо. – Она пожала девушке руку.

– Уже уходите? – огорчилась та. – Мы и чаю не попили.

– Работа, Викуля, работа. – Женщина направилась к выходу.

– Знаете, – сказала ей хозяйка дачи перед тем, как открыть калитку, – можете ссылаться на мои показания. Я тут подумала: папа мне спасибо скажет. Когда-то этот полковник предлагал ему крышу и угрожал поджечь дом, если папа не согласится. Отец выкрутился, но это стоило ему седых волос, а мы с мамой год не расставались с охраной и жили как на пороховой бочке.

Катя улыбнулась.

– А как же Толик?

– Все откроется не в этот, так в другой раз, – философски заметила Вика.

Распрощавшись с гостеприимной девушкой, Катя рванула в редакцию, поинтересовалась, не спрашивал ли ее Заметов, и позвонила Константину. Оперативник в тот же вечер выяснил: такой сорт клубники в дачном кооперативе рос только у полковника. Удовлетворенная данной информацией, в которой, впрочем, не сомневалась, Катя села за вторую статью.

«Все в городе знают, что мы с полковником большие «друзья», – писала она. – На мои жалкие заметки он дает огромные опровержения, демонстрируя бойкость пера и неоднократные посещения его Музой. И я не понимаю, чем была плоха моя последняя работа: товарищ полковник на нее не откликнулся. Если ему нечего сказать, тогда другое дело. Зато мне есть о чем спросить. Почему, уважаемый Петр Васильевич, вы поручили дело не ведущему судмедэксперту, коим является Станислав Михайлович Заболотный, а Антону Яковлевичу Михайленко, который давно не занимается серьезными делами? О чем вы говорили с Михайленко, готовящимся брать анализы у убитых? Какой сорт клубники нашли в пакетах ребят? Почему машину адвоката Каневского видели возле вашего участка за минуту до того, как подъехали милиция и «Скорая помощь»? Мне кажется, я знаю ответы. Однако интересно послушать вас, Петр Васильевич. Жду ответа.

P. S. Надеюсь, вы поняли: это еще не все вопросы».

Статья Зориной снова украсила первую полосу. Полковник продолжал хранить молчание. Катю это удивляло.

– Он действительно спокоен? – спрашивала она Скворцова и, получая утвердительный ответ, недоуменно пожимала плечами, думая, как заставить негодяя сделать следующий шаг и окончательно раскрыть себя. Эти мысли настолько занимали девушку, что она часто проскакивала на красный свет и чуть не наезжала на пешеходов. Кроме того, беспокоила полная пассивность во вражеском стане. На третий день после опубликования последней статьи журналистка возвращалась из редакции раньше обычного. Сегодня они с мужем отмечали маленький юбилей совместной жизни – три месяца, и Сергей предложил посидеть в ресторане. Катя поставила машину в гараж, закрыла дверь и направилась к дому, поглядывая на окна квартиры. Муж намеревался прийти раньше нее, но по неосвещенным окнам можно было понять, что он не сдержал слова. Неужели поход в ресторан не состоится? А она так надеялась отвлечься от неотступно преследовавших ее мыслей о расследуемом деле! Зорина открыла дверь и прошла в прихожую. Сергея действительно не было. Обозвав мужа растяпой, девушка сняла обувь, собираясь зайти в комнату. И в этот момент зазвонил телефон. Зорина молниеносно бросилась к нему и схватила трубку: