Текст книги "Все без ума от Евы"

– Спасибо, – кивнула Ева, – это отличная идея!

Настольная мельница крутилась, постукивая. Маленький, подсвеченный неоном ручеек негромко журчал.

– Скажите, – сказала Ева, – в ту ночь вы не слышали ничего подозрительного до того, как вашей маме послышался шум? Стояла ночь, в здании было тихо… Неужели вы ничего не слышали?

– Нет, – покачал головой Степан, – мы же с мамой сидели здесь, в кабинете, а те, кто шел по пожарной лестнице, вели себя, очевидно, очень осторожно. Мама неважно себя чувствовала, она очень устала, я волновался за нее, а она – за меня, и нам некогда было прислушиваться.

– Конечно, – кивнула Ершова, – преступники только на крыше расслабились, затопали, и ваша мама услышала шум.

– Да, – улыбнулся Касьянов, – мама решила, что у нее в ушах шумит от гипертонии.

Мужчина встал.

– Пойдемте, – сказал он девушке, – я отведу вас к Рите.

Они вышли в коридор. Было около половины шестого вечера. За окном уже смеркалось.

Маргарита Захарова, высокая женщина лет около сорока, в строгом деловом костюме и с тщательно уложенными волосами, сидела за компьютером и что-то печатала. Еве она с первого взгляда показалась страшной занудой.

«У нее дома попугайчик и коллекция мраморных слоников», – вспомнила Ершова.

В отделе царила рабочая атмосфера. Ева, стоя в дверях рядом с Касьяновым, подумала, что только так, сосредоточившись на науке, можно сделать что-то грандиозное. Василий Юдин сидел, уткнувшись в монитор. Его монументальная широкоплечая фигура напоминала своими очертаниями роденовского мыслителя. Чуть дальше, у окна, за столом расположился седовласый пожилой мужчина. У него на столе стоял паяльник, от которого завивались вверх пары канифоли, а также лежала гора мелких деталей.

«Копейкин, – подумала Ева, – глава отдела».

Возле большого квадратного стола, расположенного в центре комнаты, стояла худенькая большеглазая девушка с торчащими вперед, как у зайца, зубами и что-то чертила. С потолка свисала лампа в абажуре и ярко освещала стол с чертежом. Несмотря на зубы, девушка казалась вполне хорошенькой.

«Алена Сичкарь, младший научный сотрудник, – поняла Ершова. – Та, что вчера вечером ходила встречаться с фотографом».

В самом углу находилось рабочее место Алексея Белобородова. Почесывая небольшую белую бородку, явно выращенную для того, чтобы его внешность соответствовала фамилии, он сосредоточенно крутил ручку осциллографа, пытаясь добиться появления на экране четкой картинки.

Даша раскладывала нераспечатанные письма, лежавшие красивой бело-розово-голубой горкой, в несколько стопок – сортировала пришедшую в адрес отдела почту. Некоторые письма она, не распечатывая, бросала в корзинку для бумаг. Увидев Еву, девушка нахмурилась. На ее лбу появилась суровая вертикальная морщина.

– Добрый вечер, – сказала Гусева, – я передала пакет Маргарите Львовне.

Услышав голос Степана, Захарова встала и, уверенно ступая длинными ровными ногами, одетыми в черные и чрезвычайно скучные туфли, подошла к двери.

– Степан, здравствуй, – улыбнулась Рита, – это и есть твоя новая сотрудница?

– Да, – просиял Степан, – пожалуйста, познакомься с Евой Харитоновной Щукиной, моей кузиной. Я так и не нашел дизайнера по объявлению, пришлось опрашивать родственников…

Касьянов повернулся к Даше.

– Дашенька, дорогая, – сказал он, церемонно улыбаясь, – пожалуйста, познакомься. Ева… Даша. Кстати, Ева скоро выходит замуж, ее будущего мужа зовут Володей.

Ершова изо всех сил закивала головой, подтверждая справедливость этих слов.

– Очень приятно, – сказала Захарова.

Ее глаза оставались настороженными.

– Мне тоже очень приятно, – кивнула Ева, стремясь, чтобы ее голос звучал по возможности сердечно.

– И мне тоже, – сказал Вася, оторвавшись наконец от столбика цифр на мониторе.

Его низкий голос прозвучал располагающе. Ева почувствовала, как при этих его словах внутри диафрагмы у нее разлилось мягкое тепло.

– Здравствуйте, – сказала Ершова.

Юдин кивнул и тут же отвернулся.

– Привет, я Алена, – сказала Сичкарь, махнув Ершовой рукой и сверкнув зубами.

– Здравствуйте, мне очень-очень приятно с вами познакомиться, – склонился перед Евой подошедший Белобородов и с чувством чмокнул девушке руку, – вы невероятная красавица! У вас глаза как звезды, – добавил он, глядя на выдающийся бюст Ершовой.

«Похоже, он и правда ловелас и бабник», – подумала Ева.

– Я хотел бы попросить Маргариту помочь моей новой сотруднице с дизайном люков на начальном этапе ее работы у меня, – сказал Степан.

Копейкин немедленно нахмурился.

– Разумеется, не в ущерб основной работе, – быстро добавил Касьянов.

Лицо главы отдела разгладилось.

– Конечно, я помогу, – сдержанно кивнула Маргарита, прохладно осмотрев Еву с головы до ног и обратив особое внимание на ее длинные локоны, – нет проблем. Ты же знаешь, Степан, что можешь обращаться ко мне в любой момент.

И Захарова улыбнулась, как человек, который делает это так редко, что уже разучился.

«Но не исключено, – подумала Ева, – что Захарова не такой уж сухарь. Возможно, под ее холодной внешностью кипят нешуточные страсти».

Лейтенант еще раз скользнула взглядом по сотрудникам отдела.

«Гусева, Сичкарь, Копейкин, Белобородов, Захарова, – перечисляла она про себя, – кто же из них?»

Никто не выглядел злодеем. Ни у кого не было явного мотива. У всех имелось алиби, кроме Белобородова. Никто не оставил следов, кроме Даши.

«Даша – Белобородов, Даша – Белобородов, как они могут быть связаны?» – размышляла Ева.

Она вздохнула. Вася встал.

– Ну, раз мы все равно прервали работу, – сказал он, потягиваясь, – то, может, попьем чаю?

– Давайте, – тут же согласилась Сичкарь.

– Неплохо бы, – кивнул Белобородов.

– Ну, что ж делать, давайте прервемся… хотя надо доделать проект, – проворчал Копейкин.

– Замечательная идея, – сказала Захарова, улыбнувшись уголками губ.

Даша ничего не сказала. Каждое чаепитие наносило непоправимый ущерб ее программе похудения. Юдин надел куртку, висевшую на спинке его стула.

– Как всегда, союзное печенье? – спросил он.

– Ага, – раздалась разноголосица.

– И бананов купи, – попросила Даша.

– Только не покупай желтое союзное, – сказала Алена Сичкарь, – выбирай светлое такое, с повидлом.

– А если союзного не будет, купи «Юбилейное в шоколаде», – добавила Захарова.

– Или мармелад, – подал голос Копейкин. – Там полно пектина, он полезный.

Вася пошел к двери. Несмотря на массивность фигуры, Юдин двигался легко и быстро, как медведь в лесу.

– А может, не надо тебе никуда идти? – спросила вдруг Дарья. – На улице опасно. А вдруг опять нападут?

– Детский сад, Дашка, – нахмурил лоб Вася, – они же там после вчерашнего все инвалиды.

Юдин погрозил Даше пальцем и вышел. Дарья открыла чайник и заглянула внутрь. Ева, которую посадили за квадратный стол в центре, предварительно убрав с него чертеж, наблюдала за мельчайшими изменениями на лице Гусевой.

– Мало воды. Я сейчас принесу, – сказала Дарья и вышла с чайником в руках.

– Я в туалет, – подхватилась Ева через десять секунд после того, как Гусева покинула отдел.

Теперь она не сомневалась, что Даша причастна к нападениям. Наверняка она вышла, чтобы кому-то позвонить.

Василий подошел к лифту и стал терпеливо ждать. На спине куртки ученого было написано: «Manchester United». Куртку ему подарил товарищ, ездивший когда-то в Англию и в эйфории накупивший одинаковых курток для всех своих бывших собутыльников. Сам Василий давно не пил. В юности за ним водился такой грешок, сопровождаемый быстрым круговоротом девиц разного возраста и масти, но потом страсть к созданию чего-то нового и природное любопытство, которое Василий удовлетворял на работе в НИИ, вытеснили желание стимулировать мозг с помощью водки. Юдин был мощен и телесно, и физически, и духовно. При этом скромность и чувство юмора не покидали его никогда.

– Да, у меня тяжелый характер. Я скандалист, – честно говорил он Даше.

Даша кивала, а потом подходила и крепко обнимала Юдина.

– Потому характер и тяжелый, что золотой, – отвечала она.

Подошел лифт.

«Печенье… союзное, – думал Вася про себя, – или „Юбилейное в шоколаде“, или мармелад. И бананы Дашке не забыть».

В голову Юдину пришла мысль, что можно одновременно купить печенье или мармелад для мамы и съездить к ней в гости.

Он вошел в тесную кабинку и поехал вниз. На улице было уже совсем темно, когда Василий предупредил вахтершу, что через двадцать минут он вернется, и вышел из здания института.

В коридоре Ева наклонилась и отсоединила от туфель высокие каблуки. Шпильки девушка положила в карман жакета. Теперь на ее ногах были балетки, удобные для бега.

«Где она? – думала Ершова. – Куда же она пошла за водой?»

Девушка не сомневалась, что Даша действительно принесет воды, потому что если лаборантка вернется с пустым чайником, это может вызвать подозрение.

«Третий этаж, – решила Ева, – женский туалет на пятом закрыт. Ближе воды, чем на третьем этаже, нету. К тому же Вася предупреждал, что на пятый женщины отдела никогда не ходят. А сейчас на пятом и вовсе закрыто. Третий, только третий!»

Ершова побежала по коридору. Желтые плафоны, расположенные справа и слева на стенах, освещали путь. Пол под ногами скрипел. Ева добежала до парадной лестницы и выглянула вниз.

Никого.

«А она быстро бегает, эта Даша», – подумала Ершова, ускоряя ход.

Девушка спустилась по лестнице и вышла в коридор третьего этажа. По коридору шли две женщины средних лет. Они прошли мимо Евы, о чем-то беседуя. Дверь туалета третьего этажа была приоткрыта. Ершова быстро подошла. Сердце ее колотилось все быстрее.

«Она звонит. Сейчас я поймаю ее на горячем», – подумала девушка.

На подоконнике стоял чайник. Самой Даши видно не было.

Из двери, расположенной неподалеку, вышел человек. Ершова подумала, что она выглядит странно, стоя в коридоре и заглядывая в туалет. Даши по-прежнему не было видно. Ева вошла.

Что-то сильно ударило ее в затылок. Ершова упала, быстро перекатилась на спину и выхватила из кармана жакета острый каблук. В ту же секунду сильный удар ведром по руке выбил из ее пальцев стилет. Металл зазвенел о кафель. Даша снова размахнулась ведром, пытаясь ударить Ершову по голове. Ева едва увернулась. Металлическая емкость с такой силой врезалась в пол, что по кафелю побежали трещины. Продолжая размахивать ведром, Дарья вытащила мобильный телефон.

– Милиция! Милиция! – закричала лаборантка в трубку. – Шпионка здесь, я ее задержу!

Ева так удивилась, что пропустила удар. Грозное ведро вскользь ударило Ершову по плечу, девушка метнулась в сторону, а потом, не пытаясь встать, дернула Дашу за ногу. Гусева потеряла равновесие, но не упала, а смешно заскакала по полу, продолжая держать в руках ведро. Отточенным движением лейтенант сделала подсечку, после которой Даша рухнула на пол. Падая, Гусева с удивительной меткостью бросила ведро, которое наделось прямо Еве на голову. Стало темно. Ершова попыталась снять неудобный объект, но тут на нее сверху кто-то сел.

– Сдавайся! – торжествующе воскликнула Даша.

– Я лейтенант ФСБ, Ева Хасановна Ершова, – представилась девушка из-под ведра, – Дарья, ваше рвение достойно всяческих похвал!

Ведро с ее головы сняли. Теперь Ева могла видеть.

– Ты весь день пялилась на моего Васю, – сказала Даша, не вставая с Евы, – ноги демонстрировала, глазками шныряла, к Степану в доверие втерлась, я уже решила, что ты – шпионка. Пойми меня правильно! Для красивой дурочки с длинными ножками у тебя слишком умные глаза.

– Я не шпионка, – повторила Ева. – Я лейтенант ФСБ.

– В общем, – сказала Даша, – если ты еще раз посмотришь на моего Васю такими вот зелеными глазами…

– Я замужем, – твердо сказала Ершова, – и я на работе.

Гусева наконец подняла с Евы свои пышные телеса.

– Ладно, вставай, – сказала она.

Ершова встала. На ее затылке вспухала большая шишка.

– Покажи телефон, – потребовала Ева у Даши. – Я честно тебе скажу: когда ты вышла за водой, я решила, что ты будешь звонить кому-то и докладываться.

– Я не звонила. Проверь, – сказала Дарья, протягивая телефон, – я люблю Васю, он для меня – все!

Ева взяла телефон Даши. Свежих исходящих звонков в списке не было. Зато в разделе отосланных сообщений было множество признаний в любви.

– Как твои волосы оказались на восьмом этаже? – спросила Ева.

– Где?

– На пожарной лестнице.

– Кто-то подбросил, – ответила Дарья. – Этот «кто-то» – очень умный. Мы вот друг друга только что чуть не убили. Ты знаешь про фотографию?

– Нет, – покачала головой Ершова, – не знаю. А что, была еще и фотография?

– В кармане одного из нападавших Василий нашел свой снимок. Тот самый, который он мне когда-то подарил, а я потом постоянно носила в его портмоне. С дарственной надписью.

– Круто, – сказала Ева, – Вася ничего об этом не сказал.

– Да уж, круто, – согласилась Даша, – а с волосами еще круче.

– Да. Твои волосы нашли в мужском туалете на четвертом этаже, в женском на пятом, и я лично нашла твой волос на восьмом этаже, на пожарной лестнице. Ты туда ходила?

– Нет.

– Кто охотится на Васю? – спросила Ева. – Даша, помоги нам.

– Не знаю, – ответила Гусева. – Не знаю, честное слово! Ты даже не представляешь, как я хочу это узнать.

– Зато круг подозреваемых теперь совсем узкий, совсем, – сказала Ершова. – Это кто-то из вашего отдела. Он вытащил фотографию, а уж незаметно снять у тебя три волоса с плеч – и вовсе просто.

– Я думала об этом, – сказала Дарья. – Волосы мог взять кто-то и в маршрутке. Там же, в давке, могли вытащить портмоне, взять фотографию и сунуть его назад. В этом нет ничего невозможного.

– А как тогда этот кто-то попал в НИИ? Нужно было же еще подбросить улики, а не только их собрать.

Девушки вышли на лестницу. У Гусевой в кармане зазвонил телефон.

Магазин «Русь» сиял огнями. Вася полной грудью вдохнул вкусный сентябрьский воздух, а потом двинулся вперед, через парковку НИИ. На улице было много людей, они сновали туда-сюда, все спешили и шли быстро и сосредоточенно. Машин было немного. Обычно рядом с институтом была пробка, автомобили стояли или еле-еле ползли, не мешая пешеходам переходить дорогу, но сегодня пробки не было, и Юдин остановился у светофора. Прямо перед его ногами была зебра. Агент ФСБ замер в метре от Васи, закурил и огляделся.

Все казалось вполне спокойным.

Грязный, заляпанный глиной «жигуленок» с визгом остановился возле стоявшего на бордюре Юдина. Распахнувшаяся дверца сбила Василия с ног. Получив неожиданный удар, астроном согнулся пополам. Агент бросился вперед, но тут на его затылок опустился тяжелый камень. Люди шарахнулись в стороны.

– Ох, – простонал полевой сотрудник ФСБ, падая на асфальт. Перед его глазами мелькали разноцветные мушки, мешая видеть.

В ту же секунду нос сбитого с ног Василия оказался зажат дурно пахнувшей тряпкой.

«Опять хлороформ», – успел подумать астроном, теряя сознание.

Трое мужчин в черных куртках и низко надвинутых на глаза вязаных шапочках подняли тело Юдина, бережно положили в багажник и защелкнули замок.

– Сматываемся. Быстро! – сказал главарь нападавших, самый высокий и худой из них. Он сильно хромал. Из-под низко надвинутой шапки блеснули близко посаженные глаза. Четвертый мужчина, ударивший по голове агента, нырнул на заднее сиденье автомобиля. За ним залезла остальная троица. Грязный «жигуленок», номера на котором было невозможно прочитать из-за налипшего на них гуано, с визгом сорвался с места.

– Стой! – закричал агент, держась одной рукой за гудящую голову, а второй пытаясь прицелиться. – Стой!

Пуля скользнула по краю «Жигулей», вторая попала в колесо, но автомобиль не остановился. Прохожие завизжали. Агент бросил пистолет, вытащил телефон и принялся звонить в ГИБДД и Рязанцеву.

Владимир Евгеньевич ел пиццу с грибами, а Денис Леонидович – с креветками и ананасами. Оба пили апельсиновый сок.

– Представляешь, – сказал полковник, – в юности Вася Юдин писал на заборах не слова из трех букв, а стихи Осипа Мандельштама! Правда, делал при этом орфографические ошибки. Да и с пунктуацией у него было неважно.

– Зато в математике он уже тогда творил чудеса, – добавил Чабрецов, – помнишь, в его личном деле есть грамота за третье место на областной олимпиаде по алгебре? И то – третье место ему дали потому, что экзаменаторы не смогли понять половину из того, что Вася написал. Почерк у него всегда был отвратительным.

– И при этом Юдин расстался с девственностью в пятнадцать, – сказал Рязанцев, – а его первая партнерша, одноклассница, позже стала наркоманкой и скончалась.

– В личном деле Юдина в МВД такой информации нет, – всполошился Денис, – откуда вы узнали?

Володя улыбнулся.

– Раскопали, – гордо сказал он, – такие вот сведения.

– И отчего умерла его первая девушка? – спросил Чабрецов.

– Это очень печальная история, – ответил полковник. – Эта девушка не принадлежала Юдину целиком и полностью. Партнеров у нее было много. Позже, уже будучи наркоманкой, девушка приняла дозу, лежа в неудобной позе, кровоснабжение конечностей нарушилось, и ей ампутировали ноги. После этого бывшая подруга Юдина покончила с собой.

– Он горевал?

– Да. Хотя они и не были особенно близки, – кивнул Рязанцев. – Я имею в виду душевную общность, а не телесную.

– Вася, – добавил Чабрецов, подцепляя креветку, – это такой человек, который все помнит. Даже если он с кем-то не виделся десять лет, то при встрече он ведет себя так, словно лишь десять минут назад с ним расстался.

– Угу, – согласился полковник, разморенный сытным обедом и теплом кафе. – У нас в психологической характеристике Юдина тоже все это записано.

Когда Чабрецов и Рязанцев закончили обед, уже совсем стемнело. Телефоны у них зазвонили одновременно. Минуту спустя Денис и Владимир уже бежали к своим машинам.

– Вася звонит, – сказала Даша, прижимая мобильник к уху.

Ее лицо озарилось счастливой улыбкой. Из трубки слышался шелест, скрежет и стук. Несколько секунд Гусева прислушивалась. Ее круглая физиономия постепенно вытягивалась.

– Что это? – спросила Дарья.

– Это Вася? Точно? – спросила Ева, подходя поближе и прислушиваясь.

– Это с его телефона звонок, – ответила невеста Юдина.

Скрип и скрежет продолжались. Девушки обменялись непонимающими взглядами. Мимо них по лестнице ходили люди, но Ева и Дарья никого не замечали, глядя на шелестевший, гремевший и жужжавший телефон.

– Он, наверное, не заблокировал клавиатуру, а потом дважды случайно нажал на кнопку в кармане, – сказала Гусева. – С ним это бывает. Я помню несколько таких случаев.

– Где у него лежит телефон? Ты не знаешь? – спросила Ева.

– Конечно, знаю. Там же, где и всегда. В переднем правом кармане джинсов, – ответила Даша.

Ершова прислушалась. Звуки не менялись. Те же скрежет, шум, стук, жужжание.

– Где он? – спросила Ева. – Если в магазине, то что это шумит и почему нет звука голосов?

В этот момент в трубке что-то засигналило.

Гусева оторвала от уха телефон и удивленно на него посмотрела.

– Это что? – спросила Ева.

– Вроде сигналит машина какая-то, – округлила глаза Дарья. – Мне вообще почему-то кажется, что он едет в машине. Но этого не может быть! Он же за печеньем пошел. В магазин «Русь», тут рядом. Или… или его… Тогда понятно, почему он не отвечает!

От волнения и ужаса Гусева начала глотать слова.

– Он мог выронить телефон на улице, – сказала Ева. – От удара он включился, а теперь лежит где-то на дороге, а рядом ездят машины.

Глаза Дарьи стали огромными, круглыми и испуганными.

– Побежали в «Русь», проверим! Я знаю, какой дорогой он обычно ходит и где в магазине кондитерский отдел, – сказала Гусева.

– Пошли, только телефон не отключай, – сказала Ева.

Девушки ринулись вниз по лестнице. Чайник остался сиротливо стоять на ступеньках.

Они сразу увидели на улице небольшую толпу. Дул ветер. Даша была одета в легкую блузку, а Ева – в тоненький жакет, но они не почувствовали холода. В окружении зевак на асфальте сидел человек и что-то говорил по телефону. По его лбу струилось что-то черное. Время от времени человек вытирал глаза рукой, и на руке оставались пятна.

– Окулов! Миша! – взвизгнула Ева, узнав агента.

К Ершовой тяжело привалилась Гусева. Лаборантку не держали ноги.

– Дашка, не падай, держись, – пробормотала Ева, поддерживая девушку, которая начала тихонько подвывать.

Миша поднял глаза и встретился с Евой взглядом. В глаза ему опять попала кровь, и он вытер ее ладонью.

– Его увезли на грязной «копейке», в багажнике, – прохрипел агент. – Юдина усыпили хлороформом. Я все видел, но не смог предотвратить.

Где-то вдалеке послышался вой милицейской сирены, потом еще один и еще. Милицейские машины приближались к НИИ с разных сторон. Повинуясь наитию, Ершова прижала трубку Дашиного телефона к уху. Связь все еще была. Сирена в телефоне слышалась лучше. Значит, Юдин в данный момент находился где-то совсем недалеко!

Стараясь не упустить ни звука, Ева набрала телефон мужа.

– Я уже еду, – ответил Рязанцев вместо приветствия и отключился.

Ершова опять набрала номер.

– Я сказал, уже еду, – повторил полковник.

– Володя, у меня есть с ним связь! С Юдиным, – быстро заговорила Ева, – он в багажнике грязной «копейки». Когда его бросили туда, у него, видимо, в кармане кнопка телефона дважды нажалась, я слышу все, что происходит вокруг него, он где-то рядом, я слышу милицейские сирены!

Даша рядом закивала так сильно, что, казалось, у нее вот-вот оторвется голова. В глазах невесты Юдина появилась надежда.

– Я включаю сирену. Слушай! – сказал полковник жене.

Рязанцев выставил на крышу мигалку и включил сирену. У нее был низкий звук с особым тембром.

– Слышишь? В трубке есть сигнал? – спросил Рязанцев.

– Есть! – воскликнула Ева, уловив в трубке знакомый звук. – Юдин где-то неподалеку! Только бы его телефон не выключился!

– Грязная «копейка»? – переспросил Владимир.

– У них еще номера заляпаны глиной, – подсказал раненый агент.

Рязанцев вынул второй телефон и набрал номер Чабрецова.

– Понял, – быстро сказал Денис.

Ева прижала телефон к уху так сильно, что у нее голова заболела. Даша стояла рядом и смотрела на Ершову с надеждой. Из ее глаз непрерывно текли слезы.

«Только бы у Васи на счету оказалось достаточно денег», – подумала жена полковника.

Тем временем звук сирены в трубке нарастал.

– Володя, ты приближаешься. Он где-то рядом! – сказала Ева.

Сирена начала удаляться.

– А теперь ты удаляешься, – добавила Ершова.

«Это игра в холодно – горячо», – подумала она.

– Я понял, тут перпендикулярно есть дорога, только не знаю, выезжать мне на нее налево или направо? – сказал полковник.

В трубке появился новый звук. Кто-то застонал и зашевелился.

«Вася… Он без сознания, но живой», – поняла Ершова.

Звук сирены удалялся.

– Володя, ты свернул не в ту сторону! – воскликнула Ева.

В ту же секунду грязную «копейку» подбросило на ухабе, тело Васи изменило положение в багажнике, нажав через карман на кнопки, и связь прервалась.

План «Перехват» не дал никакого результата. Грязная «копейка» с заляпанными глиной номерами и астрономом в багажнике как сквозь землю провалилась.

– Если они двинулись дворами, не выезжая на большие магистрали, мы никак не сможем их найти, – покачал головой Чабрецов. – А эти люди наверняка наметили маршрут отхода заранее. У ГИБДД нет возможности поставить патруль на каждую дорогу города.

Даша рыдала в голос, не стесняясь окружающих. Ее круглое лицо покраснело и опухло. Все собрались в помещении лаборатории. Настроение было похоронным.

– Зачем он им нужен? – в сотый раз спросил Рязанцев.

Вопрос этот был просто сотрясением воздуха. Ответа на него никто не знал.

– Мы недооценили ситуацию, – сказал Чабрецов. – Он не просто им нужен. Он нужен им быстро!

Даша, заливаясь слезами, вышла из лаборатории в отдел, находившийся в смежной комнате, и вернулась с рюкзачком.

– Прибор здесь, – икнула она.

Ева глубоко вздохнула.

– Васе придется надеяться только на себя, – сказала Ершова, – но вероятность того, что он опять справится… в четвертый раз…

Ее голос прервался. В груди у Евы заболело.

Рязанцев глубоко вздохнул.

– Нам надо решить несколько вопросов, – сказал он, – и первый из них состоит в том, что только сотрудники отдела знали, что Вася идет за печеньем. Его ждали у пешеходного перехода в магазин. Значит, был сигнал.

– В принципе, и раньше было ясно, что кто-то из отдела причастен к нападениям, – сказал Чабрецов, – но мотив при этом совершенно неясен. Я не могу представить, зачем кому-то нужен Вася Юдин. Да, он блестящий ученый, да, он владеет секретами космической навигации, имеющей огромное научное, техническое и экономическое значение. Но тут весь отдел такой! Весь! Все владеют почти идентичными знаниями!

Рязанцев глотнул горячий чай, обжегся и поморщился.

– А мы сейчас со всеми сотрудниками отдела поговорим, – сказал он. – Пусть ответят на наши вопросы.

– Хорошо, – кивнул Денис. – Начинаем. – Он посмотрел на зареванную Дарью. – С вас и начнем, – сказал он Гусевой.

Чабрецов встал и поставил стул на середину комнаты.

– Прошу вас, Даша, – сказал он. – Садитесь и попытайтесь ответить на наши вопросы как можно полнее.

Гусева вытерла слезы и села.

– Как вы, учительница начальных классов, вообще попали в этот НИИ? – спросил Денис. – Вы тут единственная, кто работает не по специальности, и, опять же, единственный человек, который не владеет информацией о космическом навигаторе. Ответьте в двух словах.

– В двух словах? – переспросила Дарья. – Это просто. В вузе я училась в чисто женском коллективе. У меня была пара-тройка романов, но ничего серьезного. Меня распределили в школу, и там я сразу же влюбилась в директора. В общем, я написала ему письмо, признаваясь в любви, а он поднял меня на смех. Я уволилась и, так как мне было все равно, куда идти, взяла газету, закрыла глаза и ткнула пальцем в ряд объявлений о наборе секретарей. Попала в объявление от НИИ. Но, когда пришла туда, оказалось, что секретаршу уже нашли. Взамен, правда, мне предложили должность лаборанта. Я согласилась.

– Исчерпывающе, – похвалил ее Денис, читая сообщение от Жанны, – а представители негроидной расы у вас в роду есть? А то анализ ваших волос, проведенный в лаборатории, показы…

Дарья кивнула, и ее округлые щечки мучительно покраснели.

– Да, это камерунский бегун, – ответила она, пряча глаза, – мой отец до сих пор не знает, что я неродная. У меня ведь белая кожа и лицо европеоидного типа, только волосы и губы выдают происхождение. А еще я очень люблю бананы.

– Скажите, кто знал о том, что Вася собирается в «Русь» за печеньем? – спросил девушку Рязанцев. – Кто находился в этот момент в отделе?

– Копейкин, Белобородов, Захарова, Сичкарь и я, – ответила Даша.

– Дополнительно могу сказать, – подала голос Ева, – что также об этом знали я и Степан. Ну и сам Юдин, конечно.

– Кстати, с Касьяновым тоже нужно поговорить, может, он что-то заметил, – сказал Чабрецов. – Так иногда бывает, что человек со стороны замечает что-то, чего не видим мы.

Ева кивнула.

– У Степана неважно со здоровьем, – сказала она, – даже, я бы сказала, очень-очень неважно. Хотя он, конечно, старается держаться.

Полковник кивнул.

– Мы почти все время были с Евой вместе, – сказала Даша. – Когда Вася отправился за печеньем, я взяла чайник и пошла за водой на третий этаж, в туалет. Правда, у меня была еще одна причина уйти из отдела. Я подозревала Еву в том, что она является агентом Васиных врагов, и хотела вывести ее на чистую воду. Я шла по коридору, а потом по лестнице, а Ева шпионила за мной: я видела из-за угла, как она сняла каблуки с туфель, чтобы не шуметь и иметь возможность бежать быстрее.

– Да, – подтвердила Ершова, – в туалете у нас произошла небольшая стычка, в ходе которой Дашка чуть не зашибла меня ведром, пытаясь параллельно позвонить в милицию.

– А потом позвонил Вася, и мы поняли, что что-то случилось, – сказала Гусева, опять начиная плакать.

– То есть, – подытожил полковник, – ни у Евы, ни у Даши не было возможности понаблюдать за тем, кто из сотрудников отдела – Копейкин, Сичкарь, Белобородов или Захарова – позвонил или отправил сообщение таинственным преследователям Юдина о том, что объект направляется в магазин «Русь».

Девушки смущенно покачали головами.

– Я думала, это Даша, – призналась Ева. – Это ее волосы обнаружены в туалете четвертого этажа, пятого этажа, на пожарной лестнице восьмого этажа, плюс фотография, которую нашел Василий в кармане одного из нападавших…

– Что за фотография? – спросил Денис.

– Вася нашел свой снимок в кармане одного из преступников после того, как обезвредил их в туалете, – пояснила Даша. Под глазами у нее были черные круги от размазанной туши. – Это такая же фотография, как у Васи в паспорте, она с подписью – «Даше от Васи».

– Это не меняет общей картины, – сказал Рязанцев, – очевидно, что осведомителем, а то и предводителем преступников является кто-то из отдела. Но кто и почему – для меня загадка. У нас нет ни одной зацепки!

– Думаю, надо поговорить с Белобородовым, – сказал Чабрецов, – он вызывает у меня наименьшее доверие. Особенно в свете того, что в ту ночь, когда на Юдина было совершено нападение, он находился в здании НИИ.

Полковник кивнул. Ему тоже это совпадение казалось подозрительным.

Белобородов сел на стул и откинулся на его спинку.

– Я ничего не знаю, – тут же сказал он. – Я тут ни при чем! Да, у меня роман.

Алексей Михайлович не стал уточнять, с кем именно у него роман.

– У меня роман, – повторил он, – и это является моей единственной виной. Но виноват я исключительно перед мужем своей пассии и никак не перед вами или перед Васей Юдиным. Да, Вася – исключительно талантливый ученый, но мы все тут в отделе пульсаров – талантливые ученые. Все до единого! Вася, конечно, умен, но я знаю не меньше его, будь он хоть десяти пядей во лбу. Более того, я более опытный сотрудник, чем он, и у меня есть степень.

– Тем не менее, – веско сказал Чабрецов, – вы зачем-то поручили Васе носить прибор с собой. Почему вы не спрятали его в сейф? А?

– Потому что, – наклонился вперед Белобородов, – мы боялись, что нашу разработку украдут и скопируют, но не чужие злодеи, а конкуренты из института. У нас тут толпы космонавигаторов, многие из которых не без таланта, но только мы – впятером – создали нечто грандиозное и резко двинули науку вперед! Потому что – смешно сказать – отдел на седьмом этаже всерьез рассчитывал применить к вопросам навигации птиц и летучих мышей! Якобы птицы всегда знают, где находятся.

– А летучие мыши? – не удержалась Ева от вопроса. – Тоже знают? И при чем здесь космос?

– Я не в курсе, – покачал головой Белобородов, – но наши коллеги всерьез рассчитывали продвинуться за счет синтеза биологии и навигации. Знаю, что никаких особых успехов они не добились, но очень интересовались, как идут дела у нас. Для кого-то и докторская диссертация – достаточный аргумент, чтобы украсть чужие идеи. Наш прибор – это результат череды озарений, возникших на базе прочных знаний. Мы хотим получить патент, в котором будут записаны наши имена. После этого его разработка станет открытой. Но не раньше!