Текст книги "Зимние убийцы"

Глава 21
Последний энциклопедист

Диномобиль нещадно трясло. На лице старого Ло не отражалось никаких эмоций. Из него получился бы отличный игрок в покер. Я же всё время нервничал и ничего не мог с этим поделать. Попробуйте-ка сохранять душевное равновесие, сидя бок о бок с тем, кто уже дважды покушался на вашу жизнь!

До усадьбы доктора Барбудо мы добирались не три часа, а все четыре: в короткий сезон таянья фроги вообще стараются не выходить из дома. Всего несколько дней – большинство может себе это позволить… Но не мы, к сожалению. Элисенварги предвидел трудности пути и выхлопотал нам полицейский вездеход – но даже эта машина, оснащенная широченными гусеницами, то и дело увязала в мокрой снежной каше.

Усадьба произвела на меня гнетущее впечатление: огромный, мрачный двухэтажный дом посреди бескрайних болот. Возможно, тут виновата погода: уже с полудня всё небо затянули густые серые тучи.

Элисенварги в сопровождении двух дюжих констеблей поднялся на крыльцо и громко постучал: само воплощение Закона, суровое и неподкупное. Мы скромно переминались с ноги на ногу за его спиной.

– Убирайтесь! – раздалось из-за двери.

– Откройте! Полиция! – грозно рявкнул инспектор. – У нас ордер! Открывайте, Барбудо – или нам придется вышибить дверь!

– Что?! Какая наглость! – лязгнул засов, и нашим взглядам предстал Ифантас Барбудо собственной персоной – облаченный в длинный, роскошный, шитый золотом халат и крайне раздосадованный внезапным визитом. Инспектор сунул ему под нос бумаги.

– Ознакомьтесь.

– Что за бред?! – доктор, оттопырив губу, пробежал глазами по строчкам. – Обыск… Задержание… В чем меня обвиняют?!

– В организации серии убийств, – небрежно бросил инспектор. – Как, по-вашему, достаточно серьёзный повод?

– Какого дьявола? Какие убийства?! Что вообще происходит?!

– Ну-ка, посторонитесь, – Элисенварги бесцеремонно отпихнул доктора плечом и вошел.

– И кто же выдвигает против меня эти… Абсурдные… – Барбудо начал задыхаться от возмущения. В глубине коридора мелькнуло испуганное лицо его дочери.

– Вас обвиняю я. Эдуар Монтескрипт, частный детектив, – я небрежно приложил два пальца к полям шляпы. – Давайте где-нибудь присядем, доктор. Разговор нам предстоит непростой.

Кипя негодованием, Барбудо двинулся по коридору. Мы потопали следом, оставляя на паркете грязные следы. Перепуганная и возмущенная дочь доктора начала было протестовать, но инспектор просто сунул ей в лицо ордер.

Комната, где мы расположились, похоже, использовалась в качестве трапезной. Аккуратные занавески на окнах, накрахмаленная скатерть, чистота – во всём этом чувствовалась женская рука. Стульев было всего два. Барбудо сел и с неприязнью воззрился на нас. Инспектор занял свободный стул. Мы, за неимением сидячих мест, остались стоять. Блеклая дамочка устроилась за спиной отца.

– Итак, доктор, нам известно, что вы обнаружили в Хрустальных горах остатки армии «непримиримых».

Замерзших насмерть конфедератов, – начал я. – Вы не будете отрицать этот факт?

– Даже и не подумаю, любезный! – запальчиво возразил доктор. – Да, я обнаружил их! Скажу более – спустя несколько лет я вывез оттуда семь тел в ледяных блоках!

– Куда вы их дели? – тут же поинтересовался инспектор.

– Сюда, вот в этот самый дом! Здесь, в моей лаборатории, я совершил величайшее научное открытие! Победил «выморозку личности»!

– И вызвали к жизни нечто, стократ более страшное. Вам известна дальнейшая судьба ваших пациентов?

– Откуда? – Он возмущенно пожал плечами. – Я живу тут один… Мы живем. Ха! Меня столько лет попрекали тем, что я опоздал родиться! Что ж, они были правы! Я всегда чувствовал себя чужаком в их мире! А здесь, милостивые государи, чужаки – вы!

Он был в чем-то прав. Это место словно явилось на свет из старинного романа: картины на стенах, изразцовая печь, обтянутые тонким шелком абажуры, гнутая мебель… Доктор и впрямь воссоздал атмосферу, в которой жили и работали великие ученые прошлого. Мои спутники казались слишком грубыми, дисгармонирующими с изящной обстановкой. По полу расплывались безобразные лужи от налипшего на нашу обувь снега.

– А скажите-ка, за что вы так ненавидите впавших в криобиоз?

На самом деле я не знал этого наверняка. Я сознательно провоцировал его – и Барбудо тут же устремился в подготовленную ему ловушку. Ненависть? Ха! За кого это я его принимаю?! Жалость, всего лишь жалость. Какая может быть ненависть к тем, кто даже не сознает собственной неполноценности? Атавизм – вот что такое на самом деле ваш драгоценный крио! Атавизм, который рано или поздно будет восприниматься как таковой всеми прогрессивными членами социума. Вопрос времени, и только! Понятие «криобиотик» станет ругательством, эти несчастные будут достойны лишь живительной эвтаназии…

– Какой эвтаназии?!

– Это шутка! – робко подала голос женщина. – Отец так шутит…

– Живительная эвтаназия. Оксюморон! – раздраженно пояснил Барбудо. – Ладно, с юмором у вас у всех, очевидно, проблемы… Я убежден: развитие нашего разума, дальнейшая эволюция несовместимы с подобным биологическим эскапизмом! Это сейчас время абсолютного торжества посредственностей, которые умеют лишь потакать своей животной природе, а разум используют для мелких дрязг и интриг! Но так будет не всегда, уж вы поверьте…

– Достаточно. Я понял вашу позицию. Итак, вернемся к конфедератам. Вы привезли их сюда, разморозили… Полагаю, сначала одного. Что дальше?

– Я не обязан вам отвечать! – он заносчиво вздернул подбородок.

– Обязаны, друг мой! – прорычал Элисенварги.

– Да? С чего вдруг?!

– С того, что ваши подопечные занялись серийными убийствами! Все, до единого! Если это не ваша вина – то чья же?!

– Протестую! – Барбудо вскочил. – Я вернул их к жизни, и только! Не знаю, кого там они убили и за что, но вы не смеете взваливать эту вину на меня!

– Так, спокойно! – я примиряющее поднял ладони. – Доктор, будет лучше, если вы всё без утайки расскажете. Или вам есть что скрывать?

– Скрывать мне – запомните, любезный, – нечего! Вы, вообще-то, уверены, что хоть кто-нибудь из вас окажется в состоянии понять мои объяснения?!

– Мы постараемся. Я читал ваши статьи, доктор. Те, что смог найти.

– Эти болваны закрыли мне доступ к публикациям… – пробормотал он. – Ну хорошо, слушайте.

Теорию Барбудо при всём желании нельзя было назвать тривиальной. Исследуя криобиоз, доктор заинтересовался ни много, ни мало – самим механизмом работы сознания, метафизическими принципами, святая святых личности. Он был убежден: проблема кроется отнюдь не в биохимии замороженного организма. Думаю, никто, кроме него, не смог бы разрешить эту задачу. Гремучая смесь нейрофизиологии, философии и психиатрии – кто ещё из научной братии посмел бы возводить логические построения на стыке всех трех областей, не боясь превратиться в посмешище?

Говоря о сознании, Барбудо сравнивал его с граммофоном или фонографом. Представьте себе восковой валик, говорил он. Валик с записью, по канавкам которой непрерывно скользит игла звукоснимателя, рождая мелодию. Эта мелодия, транслируемая вовне, и есть наша личность со всеми её предпочтениями и антипатиями, со всеми комплексами и привычками. Но запись эту нужно подновлять, что, собственно, происходит непрерывно – ибо любой внешний раздражитель вызывает у нас очередной отклик, чертит очередную канавку… И лишь длительный ледяной сон останавливает действие механизма.

– Психика разумного существа – тонкая материя, государи мои. Слишком тонкая, чтобы выдержать долгий период бездействия! Дело здесь отнюдь не в физиологии, эти болваны ошибались. Дело в метафизике! Некоторые животные переносят сотни лет криобиоза безо всякого вреда для себя. Их запись слишком примитивна, борозды слишком глубоки – это просто набор инстинктов, он не требует постоянной подпитки… Но мы, фроги – совсем другое дело! Я уже говорил вам: способность наших организмов впадать в зимнюю спячку – всего-навсего атавизм! Теперь-то вы понимаете? Ничего, дайте лишь время – и эволюция всё расставит по своим местам!

– Как вам удалось победить «выморозку личности»? – спросил я, почти уже зная, что услышу в ответ.

– Я сделал новую запись поверх исчезнувшей. Копировал собственную структуру сознания, собственные ритмы – и ввел их в угасший разум этих несчастных! – доктор Барбудо гордо выпрямился. – Моё изобретение, гипношлем, эффективность которого вы уже могли наблюдать – вот инструмент, позволивший сделать это… И результаты превзошли самые смелые ожидания! Введенная извне информация не просто запустила психический механизм. Нет, она пробудила их память, воспоминания! Оживила, казалось бы, давно умершие участки записи! Они вновь – слышите, любезный, вновь стали полноценными личностями! Восстановили былые способности, навыки – всего за несколько дней! И учтите – им даже не потребовалась длительная социальная адаптация! Ведь в каждом теперь имелась частица моего разума, моих знаний, представлений о мире!

– И жажда бессмысленных убийств! – вдруг рявкнул Элисенварги.

– Чушь!

– Нет, доктор. Не чушь. Хотите, я скажу, в чем была ваша ошибка?

Он презрительно фыркнул.

– Сделайте милость!

– Я предполагал нечто в этом роде. Предполагал, что вы каким-то образом имплантировали часть своей личности в мозги тех несчастных… Беда в том, что вы социопат.

– Да как вы смеете оскорблять отца в его собственном доме! – выкрикнула дочь Барбудо. – Вы хам! Вы ничтожество, вы…

– Это не оскорбление, а медицинский термин, – оборвал я её. – Такова глубинная суть вашей натуры, доктор. Но вы сдерживаете себя – своей волей, силой собственной личности, этими накачанными ментальными мышцами. Такое называется латентной социопатией. Более того – вы сумели обратить свой психический недуг во благо, сделались блестящим ученым… Но ваши пациенты отнюдь не обладают вашими способностями, вот чего вы не учли! Зверь, которого вы содержите в прочной клетке, в их случае оказался свободен! Вы, ослепленный собственным интеллектом, одарили их не только знаниями. Все ваши темные желания, вся злоба и презрение, которые вы ошибочно полагаете жалостью… Всё это было воспринято ими, как должное. И в свой срок выплеснулось наружу, помноженное на недюжинную физическую силу горцев и привычку солдат убивать!

– Бред! Чушь!

– Первым вашим подопытным стал генерал «непримиримых», верно? Старый Шу?

– Ну да, – он раздраженно пожал плечами. – А какое это имеет…

– Самое непосредственное. Вы восстановили его личность, быть может, понаблюдали какое-то время – и отпустили восвояси, не слишком заботясь о дальнейшем! Полагаю, он просто сделался помехой вашему добровольному затворничеству… А следом вы разморозили и остальных шестерых – и каждый из них, уходя, нес в себе ядовитое семя безумия! Я ведь не зря назвал вас социопатом, доктор. Вам плевать на то, что происходит за пределами этого дома. Если б вы взяли на себя труд хоть изредка читать газеты, то были бы в курсе, что натворили в столице ваши подопытные!

– А может, он и был в курсе, – мерзким голосом заметил инспектор. – Может, он всё это проделал сознательно, откуда мы знаем? Я обычно предполагаю самое худшее, Монтескрипт. И знаете – мне редко приходится разочаровываться в собственных прогнозах!

– Хорошо, – внезапно сказал Барбудо, голос его сделался абсолютно спокойным. – Вы не верите мне, считаете каким-то безумным… Злокозненным… Что ж, это ваше право. Но я докажу вам, что вы ошибаетесь. Докажу прямо сейчас!

– Интересно, каким образом? – прищурился Элисенварги.

– Очень просто. Я подвергну гипнозу себя самого. Самому глубокому, который только возможен. Задавайте мне вопросы – любые, какие пожелаете; в этом состоянии ни один фрог не способен лгать!

– Отец! – испуганно охнула женщина.

– Спокойно, Келия. В каком-то смысле это будет справедливо. Я столько раз использовал гипношлем для других, и теперь пришел черед испытать его лично. Это абсолютно безопасно, ты знаешь.

– Может, вы собрались разыграть перед нами спектакль! – подозрительно буркнул Элисенварги.

Барбудо одарил его презрительным взглядом.

– Я ученый, а не жалкий фигляр!

* * *

Лаборатория располагалась на втором этаже особняка. Собственно, весь второй этаж был лабораторией: похоже, доктор подверг его перепланировке, снеся всё лишнее и оставив лишь несущие нагрузку стены. Кругом теснились странные механизмы, непонятного назначения инструменты, минералогические коллекции и ряды стеллажей с химикалиями… Да интересы у него разносторонние, ничего не скажешь!

Барбудо уселся возле письменного стола и небрежным жестом подернул рукав халата. Его дочь принесла медицинский стерилизатор и несколько ампул. Игла шприца впилась в дрябловатую кожу.

– Сильный наркотик. Растормаживает подсознание, – снизошел до объяснений доктор. – Собственно, можно и без него, но тогда ждать придется дольше… Нет, Келия, не три кубика. Пять. Чем быстрее мы с этим покончим, тем лучше. Я порядком устал от общества наших незваных гостей…

Мы с Элисенварги обменялись взглядами. Инспектор криво ухмыльнулся. Похоже, Барбудо вообразил, что вот так запросто избегнет цепких лап Закона… Эти ученые иногда чертовски наивны!

Келия надела отцу оправу, не позволяющую глазам закрыться, немного повозилась с регулировочными винтами.

– Так хорошо?

– Да, да! – досадливо бросил Барбудо. – Настроишь стробоскопы для самого глубокого транса… Поторопись, меня уже прихватывает…

– Как думаете, он не разыгрывает нас? – шепнул мне Элисенварги.

– Нет. Взгляните ему в глаза: зрачки с булавочную головку… Наркотик действует.

– Теперь шлем… – эти слова прозвучали невнятно, словно доктор был сильно пьян.

Тихонько всхлипнув, Келия водрузила ему на голову гипношлем, щелкнула тумблером… Серия быстрых вспышек отразилась в полировке стола. Мы молча ждали. Я бросил взгляд на Эддоро. Лицо старика было бесстрастным, словно у статуи. Меня вновь начали одолевать сомнения. Он или не он? Но кто же ещё имеет мотивы меня прикончить?

Дочь Барбудо украдкой смахивала слезы. Элисенварги то и дело поглядывал на хронометр. В тишине и ожидании прошло около четверти часа.

– Долго ещё? – наконец, не выдержал инспектор.

– Можете начинать! – сдавленно бросила женщина и отвернулась к окну.

Элисенварги замялся в поисках подходящего вопроса. Я решил прийти ему на помощь.

– Итак, Барбудо, настало время явить свою подлинную сущность! Покажи нам то, что прятал ото всех и от самого себя в первую очередь. Покажи, кого ты впихнул в мозги несчастным конфедератам…

Доктор Ифантас Барбудо завопил.

Это было по-настоящему жутко. Такой крик не могло издать разумное существо – первобытный, дикий и одновременно механический, словно у корабельной сирены, он всех нас заставил вжать головы в плечи. Даже бесстрашный Тыгуа оторопел.

Барбудо сорвал шлем. Он зацепил устройство, не позволявшее его глазам закрыться, и один из крючков глубоко врезался между нижним веком и глазным яблоком. По щеке заструилась кровь – но доктор, похоже, сейчас вовсе не чувствовал боли. Он запустил массивный латунный горшок в голову Элисенварги. Инспектор успел заслониться локтем – но удар был такой силы, что снес его, будто кеглю в кегельбане.

Барбудо вскочил на стол. Полы халата взметнулись, словно крылья. Один из полицейских схватил его за ногу. Ошибка… Доктор пнул констебля в лицо. Тошнотворно хрустнули кости. Дюжий фрог рухнул – так падает марионетка, у которой разом обрезали все нити. Барбудо расхохотался, и я похолодел. Никогда в жизни не слышал ничего страшнее.

Злобное, ужасное, хаотическое начало наконец-то высвободилось из железных оков разума. Да, я хотел взглянуть на мрак, что крылся в глубинах его души… Хотел. Но, клянусь всем святым, что у меня есть – даже не предполагал, какого демона выпускаю на свободу!

Я был обязан его остановить. Хотя бы попытаться, несмотря ни на что – и я попытался… Он обхватил мою голову. Я словно попал в стальные тиски; ещё мгновение – и глаза просто выскочили бы из орбит, а череп бы треснул. Сейчас безумец был вдесятеро сильнее любого из нас.

Мою жизнь спас Тыгуа, впечатав ему голень в бедро – это был один из «фирменных» ударов подполковника. Звук получился, как будто кухонным молотком с размаху врезали по сочному куску мяса. Такой «гостинец» любого свалил бы с ног, но доктор едва обратил на него внимание. Правда, своей цели Тыгуа достиг. Барбудо отпустил меня; но лишь затем, чтобы схватить учителя, поднять его в воздух и зашвырнуть на несколько метров – словно пустотелый портновский манекен. Звон стекла смешался с треском ломаемой мебели.

Последний оставшийся на ногах констебль бросился на доктора. Это был здоровенный, грубый детина. Он налетел сзади, и, обхватив двумя руками шею Барбудо, попытался придушить его. Безумец даже не заметил этого. Одним прыжком он очутился возле окна, и вновь издав леденящий душу хохот, вывалился наружу.

– Взять его! – рявкнул Элисенварги.

Ха, легко сказать… Всё наше воинство было повержено. В углу грузно ворочался Тыгуа, что-то невнятно бормоча и охая. Констебль не подавал признаков жизни – то ли умер, то ли потерял сознание. Не пострадал только Ло Эддоро – но он, по понятным причинам, вряд ли мог остановить Барбудо.

– Что вы застыли столбом, Монтескрипт!? Не дайте ему уйти! – инспектор разобрался наконец со своими конечностями, поднялся на ноги и устремился к лестнице. Половина лица его была залита кровью, одна рука висела, словно плеть – но в другой он держал пистолет… И только тут я вспомнил о своём оружии.

Мы выбежали на улицу. Второй констебль блевал, стоя на четвереньках среди обломков рамы и осколков стекла – похоже, падение не прошло для него бесследно. Два этажа, конечно, не так уж много – но это были довольно высокие этажи.

Последний энциклопедист нёсся прочь, высоко подпрыгивая и издавая ликующие вопли – словно танцуя на бегу какой-то адский танец.

– Стой, Барбудо! Я буду стрелять! – хрипло выкрикнул Элисенварги…

Как и следовало ожидать, на безумца окрик не произвел никакого впечатления. Инспектор прицелился. Келия, выскочившая на крыльцо вслед за нами, с отчаянным криком метнулась к нему и повалила в сугроб; но за мгновение до этого Элисенварги спустил курок.

Не знаю уж, был ли он таким хорошим стрелком или ему просто повезло. Пуля настигла Барбудо во время очередного прыжка. Он рухнул лицом вниз – и остался недвижим. Келия оставила инспектора и побежала к отцу. Элисенварги сел, и закусив губу, принялся нянчить поврежденную руку.

– Сильно болит?

– Вы знаете, сколько бумаг приходится заполнять полицейскому, пристрелившему какого-нибудь мерзавца? – словно бы невпопад поинтересовался он.

– Э-э… Нет. Полагаю, что немало…

– Немало – это очень, очень мягко сказано. А мне вдобавок придется писать левой рукой. Скажите, что это всё, Монтескрипт. Скажите, что это дело больше не преподнесет нам сюрпризов.

– Всё уже кончено.

– А знаете – с вами я никогда не мог толком понять, говорите вы правду или бессовестно лжете, – вдруг признался он и поднялся на ноги. – Ладно, пойдемте взглянем на тело. У вас есть пистолет? Держите его наготове, мало ли что.

Но оружие нам не понадобилось: выстрел инспектора был точен. Доктор Ифантас Барбудо, гениальный ученый и невольный злодей, лежал лицом вниз на садовой дорожке. Келия, опустившись возле его тела на колени, тихо и безнадежно плакала – маленькая женщина-фрог, в одночасье лишившаяся смысла жизни. В воздухе порхали снежинки. Начинался последний снегопад этой долгой и страшной зимы.

* * *

Всю обратную дорогу мы молчали. Лишь когда впереди проклюнулись сквозь метель золотые огни Амфитриты, я взглянул на старого Ло и промолвил:

– Дело закрыто, господин Эддоро. Мы с вами в расчете.

– Дело закрыто, – эхом откликнулся он.

Так и подмывало сказать ему кое-что ещё, но я сдержался. В конце концов, у меня не было ничего, кроме подозрений.

Безумно хотелось курить. Ещё хотелось напиться до потери сознания – уже не первый раз за последние дни. Скверная тенденция. Не становлюсь ли я потихоньку алкоголиком? А, не всё ли равно! И потом: ближайшие несколько часов такая роскошь мне явно не светит. Элисенварги не успокоится до тех пор, покуда стопка собственноручно написанных мной показаний не сравняется по толщине с каким-нибудь романом Дюма…

– Остановите на минуту возле того угла, – попросил я Тыгуа. Учителю пришлось сесть за руль полицейского вездехода, поскольку наши доблестные стражи порядка получили столько травм, что были не в состоянии им управлять.

– Куда это вы? – тут же встрепенулся Элисенварги.

– За куревом. У меня уже уши в трубочку сворачиваются, – буркнул я и захлопнул дверцу прежде, чем он успел возразить. Зябко поёживаясь, я вошел в лавку.

– Миста? Чего желаете? – осведомился парнишка за прилавком.

– Пачку сигарет, – тут меня вдруг осенило. – И вот ещё что: у вас тут есть черный ход?

…Первые несколько кварталов я бежал, потом перешел на шаг. Собственно, можно было не стараться: в такой снегопад выследить меня нереально. Надеюсь, Тыгуа всё поймет и не очень обидится. Что же касается инспектора – у нас с ним всегда не складывалось.

Я был уже в двух шагах от кафе Лакси, когда запорошенная снегом фигура возникла, словно ниоткуда, рядом со мной.

– Хороший вечерок, а?

Я сунул руку в карман и ухватился за рукоять пистолета, отчетливо понимая: если вдруг что – я безнадежно опоздал… Он быстро цапнул меня за локоть.

– Спокойно, Эдуар, не дурите! Это же я, Слэп, помните?

– Да провалитесь вы в преисподнюю! – Я в сердцах отпихнул его руку. – Что за манера, дьявол вас побери!

– Ну-ну, спокойнее, – усмехнулся он. – Вы такой нервный сегодня. Тяжелый день?

– Что вам надо, Слэп? Я больше не работаю на вашего босса. Всё, дело закрыто. Вам теперь нет надобности меня охранять.

– Правда? У вас последнее время не было никаких неприятностей? Ничего не падало на голову, никто не пытался вас переехать на старом дино?

Я замедлил шаги.

– Что вы об этом знаете?

– Давайте-ка потолкуем… Нет-нет, только не в заведении вашего друга! Туда вообще соваться не следует… Ступайте за мной, – он круто развернулся и быстро зашагал куда-то во тьму. Мне не оставалось ничего другого, как догонять.

– Кстати, – бросил вдруг Слэп. – Спасибо за брата.

– За кого?

– Вы знаете его под именем «мистер Икс».

– Икс – ваш брат?! – я даже остановился от неожиданности. – Вот это да! Тесен мир! Вы ни разу о нем не упоминали…

– Ну, мы не так много общались, верно? К тому же, я с трудом его переношу, не говоря обо всём прочем… Но семья есть семья.

– Так, значит, он выбрался?

– Ага. Нашел какую-то палку, сделал костыль и доковылял до канатной станции; а там уже было легче.

– Что ж, ладно – я рад за вас обоих. Хм… Теперь понятно, почему его никто не видел. Такой же талант, как и у вас, да?

– Угадали. Мне, правда, досталось больше. Но и он кое-что умеет, – признал Слэп. – Однако послушайте: он не единственный уцелевший в той заварушке.

– Кто ещё? – задавая этот вопрос, я уже знал, что ответ мне очень сильно не понравится…

– Хеллис…

– О, нет! Только не говорите мне, что ему удалось выкопаться! – Я схватился за голову.

Живой Даго Хеллисентис – более мерзкую новость трудно было представить.

– К сожалению, Эдуар. И что хуже всего – он зациклился. Жаждет стереть вас с лица земли любым возможным способом. Ему теперь всё равно, кто и как это сделает – лишь бы побыстрее. Вы в смертельной опасности. Всё, время шуток кончилось.

Я грязно выругался. Даго был миллионером – а там, где в ход пущены большие деньги, все вопросы решаются быстро. Выходит, я напрасно грешил на старого Эддоро. Он и впрямь был фрогом чести. Что ж, хоть это отрадно – правда, утешение слабое.

– А ваш братец, он…

– Ну, вы и сами догадались, наверное. Икс – наёмный убийца. Один из лучших в своей профессии, как понимаете. Мы с ним – две стороны одной монеты. – Тут Слэп усмехнулся.

– Пора мне сваливать из Амфитриты, – пробормотал я.

– Хорошая мысль. Только на генераторную станцию не вздумайте соваться, там вас уже поджидают. Даго первым делом перекрыл вам путь в Метрополию.

– У меня всё рано не хватило бы денег на билет. Да ещё виза… Черт, что же делать…

– Да есть вот одна мыслишка. – Он свернул в очередную подворотню. – Не отставайте, Эдуар, мы почти пришли.

Он поджидал нас – темный силуэт возле припаркованного диномобиля. Икс стоял, облокотясь о крышу. При виде меня он лихо отсалютовал тростью.

– Как ваше колено?

– Не так уж скверно. Но хромота ещё беспокоит. Садитесь, дружище. Что у вас с деньгами? Прямо сейчас, я имею в виду. При себе.

– Есть немного. А что?

– Придется вам обходиться этой суммой, по крайней мере, на первых порах, – заявил он.

– Собираетесь увезти меня куда-то?

– А толку? Хеллисентис везде вас найдет. Надо сделать так, чтобы он прекратил поиски.

Диномобиль тронулся с места. Икс вел машину быстро, я бы даже сказал, опасно быстро – учитывая плохую видимость и снежную кашу под колесами. В слабом свете приборной доски видно было, что он улыбается – той самой опасной, острой, как бритва, улыбкой, что и его брат. До меня понемногу начало доходить, что же они задумали.

– Чей это дино?

– А черт его знает, – беспечно откликнулся Икс. – Я угнал его всего полчаса назад.

– Так-так. Ворованный транспорт, быстрая езда…

– Ага. Мало ли, вдруг кто-то запомнит номера?

– К тому же, вы были здорово пьяны, – подхватил Слэп, протягивая мне бутылку из-под рома. – Бросьте под ноги… Всё сходится, верно?

– Кроме одного. Где вы возьмете труп?

– В наше время всё продается и покупается. А служители моргов тоже хотят подзаработать сверх установленного. Никто не считает, что ему платят слишком много – или хотя бы достаточно, – тут он подмигнул мне.

– Но я не фрог!

– Да, была небольшая проблема! – хохотнул Икс. – Но мы её уладили… О, вот и мост. Как думаешь, подойдет? Мне нравится…

– Самое то, – авторитетно подтвердил Слэп. – Пар над прорубью, значит, горячие источники рядом, лёд тонкий…

Икс остановил дино, но двигатель глушить не стал. Мы вылезли из салона. Щелкнул замок багажника, и я отшатнулся.

– Проклятье, да он протух!

– С мертвецами такое частенько случается. Ну-ка, помогите…

– Черт! Дьявол! Ну и вонища! Кто он был?

– Какой-то турист, охотник до злачных мест. Перебрал наркоты дней десять тому назад.

– Вам подсунули лежалый товар… Эй, а ничего, что этому субъекту как минимум лет пятьдесят?!

– Главное, рост почти одинаковый. К тому времени, как его вытащат, лицо и руки объедят рыбы.

– Но он толще меня в два раза!

– Никогда не видели, как раздувает утопленников? Поройтесь у себя по карманам, нам нужно что-нибудь для опознания…

Я пожертвовал удостоверением частного детектива и одним из пистолетов. Труп усадили на водительское сиденье. Слэп врубил зажигание – и некоторое время бежал рядом, придерживая руль.

– Дело сделано, – прокомментировал Икс, когда диномобиль, проломив тонкий лёд, ушел под воду. – Этот снегопад очень кстати. К утру все следы заметет, так что найдут вас не сразу – успеете как следует разложиться.

– Шутки у вас…

– Знаете, как незаметно выбраться из города? Могу подсказать пару способов…

– Я здесь родился, мистер Икс.

– А, ну тогда другое дело… Удачи вам, Эдуар.

– Удачи.

* * *

Снег плясал и искрился в теплом свете масляных фонарей, заметал пушистой белизной грязное месиво под ногами. Зима делала Амфитрите прощальный подарок. Я брел по ночным улицам, подняв воротник пальто и надвинув на лоб шляпу – смешная пародия на самого себя. Эдуар Монтескрипт, частный детектив, подумать только…

…И всё же я победил. Победил – хоть и заплатил за победу такую цену, что она немногим отличалась от поражения. Я потерял возлюбленную, а теперь ещё терял всех своих друзей, терял этот прекрасный, несмотря ни на что, город… Очень хотелось надеяться, что не навсегда, лишь на время. Соблазн наплевать на всё и остаться был велик… Но увы. Как сказал однажды Тыгуа – друзья порой бывают фальшивыми, зато враги всегда настоящие.