Текст книги "Небесный механик"

Биплан плавно подкатился к стартовой линии. Двигатель взвыл на высоких оборотах и заработал чуть тише и ровнее. Аскольд покрутил головой. В десятке метров справа остановился новенький «ньюпор» с удобообтекаемым фюзеляжем и измененным, слегка заостренным хвостом, раскрашенным в цвета французского флага. За ним виднелся усовершенствованный одномоторный бомбардировщик Сикорского с гербом Российской империи на фюзеляже и дополнительными баками на подвеске. При взгляде сбоку бомбардировщик чем-то напоминал очень толстый шлагбаум, массивная передняя часть которого опиралась на трехступенчатое шасси с большими колесами, а хвостовая – на стояночный костыль.

За самолетом Сикорского в поднятой пропеллерами пыли терялась легковесная этажерка Фармана с длинными и весьма широкими крыльями. Двигатель у нее был размещен позади вынесенной вперед крыльев кабины. Если бы не высокое положение фюзеляжа, установленного на четырехколесной тележке с длинными ступицами, разглядеть «фарман» не удалось бы вовсе.

– Пятисекундная готовность, – сквозь гул пропеллеров в наушники прорвался голос Гепарда.

Аскольд толком не успел рассмотреть самолеты справа, которые в принципе мало чем отличались от основной массы участников – максимально облегченные, с дополнительными баками и удлиненными фюзеляжами и крыльями бипланы издалека были похожи, как братья. Он перекрестился и сел поудобнее, наблюдая за поднятыми над головами флагами в руках судей.

Резко опустился первый флаг, за ним второй, третий. Шум самолетных двигателей разом слился в многоголосый протяжный вой на высокой ноте. В едином порыве бипланы покатились вперед, набирая скорость. Силуэт справа вдруг заметно отстал. Аскольд повернул голову – у голландского «фоккера», похоже, заглох мотор. Самолет проехал немного вслед за остальными и скрылся в облаке пыли.

Ощутив невесомость, Аскольд невольно ухватился за опорные ручки, смонтированные по бокам на случай резких маневров, и понял: их биплан оторвался от земли. Через три дня, если полет пройдет нормально, он будет в Панаме, где настигнет Небесного Механика. Но нужно не только догнать его – необходимо выяснить правду о перфектуме, узнать истинные планы преступника и помешать ему осуществить их.

«Ньюпор» слева тоже был уже в воздухе и набирал скорость и высоту, вырываясь все дальше вперед. Но не ему было суждено захватить первенство в гонке – взмыв над всеми, с потрясающей стартовой скоростью к горизонту рванулся британский «сопвич». Следом за ним устремился было биплан-паролет конструкции Глена Кертиса из США, но то ли в котле температура упала, то ли патрубки прохудились… Из мотора паролета вбок ударила тугая струя густого белого газа, и машина клюнула носом к земле.

Рене Гепард громко выругался, резко взяв ручку-штурвал на себя. Хвост паролета мелькнул впереди, едва не попав под бешено вращавшийся пропеллер их истребителя. Аскольд успел заметить, как за пару мгновений до этого резко в сторону принял «ньюпор». Он бросил взгляд на карту. Похоже, штурманы других экипажей проложили примерно одинаковые курсы через Атлантику и соревнующиеся машины должны вот-вот окончательно разделиться на две группы: одна пойдет к узловой точке чуть севернее, другая – южнее.

Аскольд огляделся. Да, так и есть. «Фарман» и еще пара машин держались за ними. Остальные бипланы виднелись вдалеке слева, выстраивались в колонну, занимая разные высоты.

– Куда делся «ньюпор»? – услышал он в наушниках и подался к переговорному устройству.

– Пять градусов южнее нас, командир. Примерно на одиннадцать часов.

– Принял.

Их с Гепардом биплан забирался все выше под облака. Аскольд отпустил ручки по бокам, глянул вниз и только сейчас осознал: он участвует в Трансатлантической гонке! Он снова в воздухе, но перелет через Атлантику, а затем от Ньюфаундленда до Панамы не сравнится с четырехчасовой поездкой в Париж. Теперь все гораздо серьезнее. Стоит оказаться над океаном – и помощи ждать будет неоткуда.

Аскольд перегнулся через борт кабины, посмотрел назад. Столица Франции удалялась, скрываясь в дымке облаков. Впереди ждала Америка, где он не был никогда. Впереди раскинулся океан, и где-то над ним парил дирижабль Небесного Механика с Евой на борту.

Глава 6
Над океаном

История повторялась. Ева сидела у иллюминатора, только каюта в этот раз была больше и комфортабельнее, а вместо земли под дирижаблем простирался океан. Она внимательно смотрела вниз – вдруг появится корабль, – но вскоре поняла, что дирижабль держится вдали от трансатлантических торговых путей, и бросила бесполезное занятие, сосредоточившись на собственных мыслях.

Магистр говорил, что покровительствовал ее матери, с которой его разлучили. А с чего она вдруг решила, что мать мертва? Эмоции эмоциями, но в разговоре за обеденным столом не прозвучало ни слова о ее смерти. Магистр свернул в беседе на другую тему, потом продемонстрировал установку, молекулярное строение перфектума и объявил о своих наполеоновских планах… Да, на вопрос о ее отце ответил очень сухо. Сразу изменился в лице, дав понять, что не желает говорить об этом.

Но ведь кто-то привез ее, Еву, еще младенцем в Европу и оставил на улице Лейпцига. Узнать бы имя этого человека, найти его и расспросить…

Ева оглянулась на дверь, за которой раздались приглушенные голоса. Посидела немного в ожидании. Голоса стихли – наверно, наемники ходят по коридору из каюты в каюту.

Она вновь уставилась в иллюминатор. Курс дирижабля не менялся, солнце по-прежнему висело где-то за кормой, забираясь все выше в зенит. Магистр спешит на север, чтобы опять убить кого-то. Но дирижабль не иголка, тем более такой необычный, его не спрячешь от глаз наблюдателей…

Тогда как и где магистр собирается высадить наемников? Ведь дело явно срочное, судя по тому, как нервничал Гильермо. Ева припомнила подслушанные в апартаментах Макалистера фразы и покачала головой – Гильермо требовал сменить курс и хотел кого-то остановить… Нет, похоже, высаживать никого не собираются. К побережью или островам могут приблизиться, но будут держаться на безопасном расстоянии от пограничников, карауля неизвестного возмутителя спокойствия где-то над морем. А значит, дирижабль должен снизиться, если неизвестный передвигается на корабле.

Ева поднялась с табурета и пошла вдоль стены в раздумьях. А если все-таки не на корабле, а тоже на дирижабле или самолете?

Она шла и смотрела то на потолок, то на пол в надежде обнаружить скрытые дверь или люк, как это было сутки назад, когда появился Аскольд и на время вызволил ее из плена.

Если неизвестный, которого планируют убить, пересекает океан по воздуху, его летательный аппарат будет трудно обнаружить. Даже так – почти невозможно! Самолеты и дирижабли летают на разной высоте, преградой для них является лишь плохая погода, но корабли в основном следуют постоянными маршрутами. Это в первую очередь связано с подводными течениями в океане и дрейфом льдов.

Еве вспомнился рассказ мужа, однажды загоревшегося переездом в США – Ричард некоторое время всерьез обдумывал возможность перебраться в Новый Свет, но, как обычно, из всего хотел извлечь выгоду, планировал по дороге обчистить каюту какого-нибудь предпринимателя или банкира, перевозящего ценности. Даже выяснял через приятелей-моряков подробности о лайнерах, на которых путешествует публика побогаче, и узнавал, из каких портов отплывают корабли. Самым популярным направлением у богатой публики оказались рейсы в Нью-Йорк.

Обойдя каюту, Ева остановилась около ширмы. Присела, поковыряла ногтем плитку, попробовала вытащить решетку водостока из гнезда и вернулась на табурет. Никаких люков или дверей, кроме выхода в коридор, здесь нет. Она заглянула под кровать. А если и есть, отыскать их вряд ли удастся. Дирижабль магистра – аппарат с весьма сложной конструкцией. Тут явно все продумано до мелочей, и ее не просто так поместили именно сюда, наверняка учли опыт встречи с русским, сумевшим в Париже пробраться к ней в каюту.

Она разочарованно вздохнула: сбежать отсюда ей не удастся ни при каких обстоятельствах.

В коридоре раздался шорох, в дверь постучали. Ева крикнула: «Входите!» – и в каюте появился Парсонс. В руках у него был черный приталенный сюртук и такого же цвета шляпа с белой лентой на тулье.

– Прошу вас, леди Мендель, примерьте. На открытой палубе сейчас холодно, дует северный ветер.

Ева надела шляпу, повернулась лицом к зеркалу, поправляя широкие поля.

– Я очень хотел бы принести вам что-нибудь более элегантное, – продолжил Парсонс, помогая ей надеть сюртук, – но в гардеробе экипажа только мужские вещи, поэтому…

– Погодите-ка, если на борту одни мужчины и я здесь оказалась случайно, откуда у вас это?

Она одернула сюртук – слегка великоват. Взглянула на отороченные мехом потертые рукава. Вещь не выглядела старой, но ее уже явно носили. Сунув руку в карман, Ева обнаружила там чистый носовой платок.

Парсонс щелчком сбил пылинку с ее плеча.

– В этом наряде вы очень похожи на свою мать.

– Так эти вещи…

Ева обернулась, и камердинер отступил.

– Да, леди Мендель, вся одежда когда-то принадлежала вашей матушке, Люсии Беатрис Фернандес.

– Прошу вас, расскажите о ней!

– Простите, но нас ждут. – Камердинер открыл дверь каюты.

Они вышли в коридор и поднялись по уже знакомой лестнице, только двинулись в противоположную от апартаментов магистра сторону, где была еще одна лестница наверх.

На открытой палубе действительно дул холодный ветер. Ева подошла к ограждению, возле которого стоял Макалистер в цилиндре и светло-сером пальто с меховым воротником. Он опирался на крепкую толстую трость с золоченым набалдашником, подставив лицо солнцу. Глаза были прикрыты.

Ева поежилась, невольно приподняв воротник. Ей было непривычно такое сочетание погоды: солнце и холод, когда на дворе только ранняя осень. Внизу наверняка теплее.

В носовой части палубы, в тени несущих емкостей, возились с многоствольным пулеметом наемники. Их действиями руководил Гильермо. Наемники крепили к длинному вертлюгу на треноге горизонтальную штангу с железным креслом так, чтобы пулемет и кресло находились примерно на высоте человеческого роста над палубой.

Странная конструкция, подумала Ева. И догадалась о ее назначении, когда наемник, забравшийся в кресло по приставной лесенке, взялся за рукояти пулемета и подвигал им, направляя стволы влево-вправо и вниз. Таким образом можно стрелять в разных плоскостях, все зависит от того, где находится цель. Только под большим углом вверх однозначно не получится, можно задеть пулями несущие емкости.

– Сэр Роберт, – произнес Парсонс, поклонился Еве, внимательно посмотрев ей в глаза, и отошел на почтительное расстояние.

Хм, да что с камердинером такое? Опять этот странный взгляд…

Макалистер некоторое время стоял в прежней позе, затем повернулся к Еве:

– Наряд вам идет.

– Почему вы сохранили вещи моей матери?

– Нетрудно догадаться. Я любил Люсию.

– Она жива? Я должна знать!

Макалистер с грустью посмотрел на Еву и покачал головой:

– Увы. Люсия умерла.

– Как?

– Желтая лихорадка.

– Где и когда?

– В Колумбии, спустя три месяца после вашего рождения.

– Но вы говорили, что какие-то люди разлучили вас.

– Да. Сначала они украли младенца, то есть вас, Ева, пытаясь повлиять таким образом на меня. – Магистр замолчал.

– А потом? Почему вы сказали «разлучили»?

– Я не знал, что Люсия уже больна. И о похищении узнал не сразу. В тот момент я был очень далеко от нее.

– А как я оказалась в Лейпциге?

– Мне это неизвестно.

К ограждению подошел Гильермо. Встал в двух шагах от них и раздвинул толстую телескопическую подзорную трубу. Ева присмотрелась к океану – кажется, над горизонтом поднимались дымы. Что это, пароход, на который собираются напасть?

– Сколько до него? – уточнил Макалистер, обращаясь к Гильермо.

– Семь-восемь миль.

– Наблюдаете корабль?

– Нет, кривизна поверхности мешает. Нужно подойти ближе.

– Разрешаю.

Гильермо сложил трубу и направился к железной стойке с приборами в кормовой части палубы. Из наклонной панели стойки торчали рычаги – Ева не могла разглядеть, что там еще на панели, мешала передняя стенка стойки.

– Беру управление на себя, – громко произнес Гильермо, наклонившись к загнутому раструбу над панелью.

– Вы задумали потопить тот корабль? – поинтересовалась Ева.

– Нет. – Макалистер смотрел в сторону дымов.

– Зачем тогда пулемет?

– Скоро узнаете.

Ева оглянулась на Гильермо, который медленно сдвигал рычаги в разные положения.

Дирижабль начал плавно поворачивать, меняя курс. Из широкого проема в палубе один за другим стали выбегать наемники с ружьями. Они молча занимали места на носу вдоль ограждения. У всех без исключения были плотно прилегающие очки с желтоватыми круглыми стеклами.

– Кстати, – неожиданно вновь заговорил Макалистер. – Люсия была прекрасной наездницей и хорошо разбиралась в лошадях. – Он повернулся к Еве: – Любите лошадей, умеете держаться в седле?

Ева отрицательно качнула головой:

– Я хорошо разбираюсь в живописи и некоторых других видах искусства.

– Жаль. Но научиться никогда не поздно. Хочу показать вам пару мест в Колумбии, где любила бывать Люсия.

– Так мы летим в Колумбию? – Конечно, Еве хотелось и побывать в тех местах, и научиться ездить верхом. Но ее волновало другое: – Я думала, дирижабль сейчас направляется на север…

– Вы правильно думали. Закончим одно дело и вернемся на прежний курс. – Магистр отвернулся и крикнул: – Расстояние до корабля, Гильермо!

– Минуту!

У стойки рядом с Гильермо появился наемник с… Ева была не уверена – вроде бы устройство у него в руках называется секстант. Гильермо с наемником сделали какие-то вычисления, ведя записи на листе, закрепленном на дощечке. После чего предводитель наемников вновь разложил подзорную трубу, посмотрел через нее в сторону дымов и объявил:

– Почти семь миль. Наблюдаю аэростат. Это они.

Макалистер откинул полу пальто, достал хронометр и взглянул на циферблат. При этом ему пришлось перехватить трость левой рукой – большой и указательный пальцы обвивали золоченый набалдашник, а три других с хрустом шевелились сами по себе, будто ножки крупного насекомого, оттопыриваясь в стороны.

– Я бы подошел еще ближе, – донесся голос Гильермо.

– Нет. – Макалистер спрятал хронометр в карман. – Тогда придется сбить больше, чем планируем.

– Но он может воспользоваться резервным курсом.

– Причины?

От Евы не укрылось, как Гильермо пожал плечами:

– Прихоть или неожиданное желание командира.

– Имеете основания не доверять Янгеру?

Вопрос почему-то заставил Гильермо помрачнеть и, Еве даже показалось, смутиться.

– Простите, магистр. – Он передал управление дирижаблем наемнику и направился к пулемету.

Ева удивленно смотрела Гильермо в спину. Раньше предводитель банды всегда держался с Макалистером на равных. Ну, или это так выглядело со стороны. С чего вдруг извинения? Вероятно, все дело в загадочной личности Янгера…

Макалистер вновь подставил лицо солнцу.

– Если вам любопытно, прогуляйтесь по палубе, осмотритесь. Перелет будет долгим и скучным, развейтесь, пока есть возможность подышать свежим воздухом.

Предложение обрадовало Еву. Не хотелось слушать неприятные щелчки его шевелящихся пальцев и представлять прячущегося в перчатке паука. Она направилась к стойке с рычагами, за которые держался наемник. Некоторое время разглядывала приборную панель с рядами манометров, упрятанных под круглые стеклышки, за которыми подрагивали стрелки. Может, это были не манометры, а какие-то другие приборы – Ева плохо разбиралась в технике. Не найдя на стойке ничего любопытного, она пошла к корме. Шум моторов был почти не слышен – видимо, дирижабль использует, как и все остальные, паровую тягу. Легкий гул пропеллеров, расположенных по четыре в ряд один над другим, нисколько не мешал переговариваться на палубе и не проникал в каюты. Сейчас вращались не все пропеллеры, а только нижний ряд. По сторонам от пропеллеров далеко назад выступали трубы, расширявшиеся на концах. Непонятно было, зачем они здесь и для чего их вынесли так далеко. Еве даже показалось, что трубы эти сняли с органа в каком-нибудь костеле и прикрутили здесь. Уж больно были похожи.

Посмотрев еще немного на вращающиеся пропеллеры, она двинулась вдоль ограждения, держась стороны, накрытой тенью несущих емкостей.

Емкости заслуживали отдельного внимания. Большие, но не выпуклые, как эллипсоиды, три длинных цилиндра. Впереди и сзади к ним зачем-то приварили конусы. Странное и необычное решение для дирижабля. На равном расстоянии под емкостями тянулись перфорированные поперечные штанги, их концы загибались вверх – получались захваты, удерживающие емкости вместе и в одном положении. Несколько вертикальных лестниц по бокам палубы вели к ним. Гондола висела под емкостями на толстых наклонных балках. Палубу за ограждением опоясывала сеть, растянутая на торчащих наружу штырях.

Сеть – на случай, если кто-то сорвется с лестницы или упадет за ограждение, догадалась Ева. Она вновь остановилась, с любопытством разглядывая под сетью толстый цилиндрический контейнер, с тыльной частью которого смыкались те самые трубы, вынесенные далеко за корму.

Что за агрегат? И наверняка не один. Другой, должно быть, симметрично закреплен с противоположной стороны. На блестящем боку контейнера виднелись заметные утолщения – кольца-вздутия, делавшие его похожим на тело огромной гусеницы.

– Летят! – раздался голос Гильермо.

И Ева обернулась.

Глава 7
Четко выверенный курс

На экзаменах в университете Аскольд почти всегда получал высший балл. Точные науки ему давались легко. Но время неумолимо к знаниям, если к ним не обращаешься постоянно.

Оказавшись над океаном, он растерялся. Нет ориентиров, не к чему привязаться в полете. Внизу до горизонта простирается необъятная масса воды, вокруг самолета синева. Вдали виднеются одинокие тучки, похожие на плавучие острова, за спиной грядой встает облачный фронт, откуда они недавно выскочили. Ориентироваться по нему не имеет смысла, ветер на разных высотах дует в разные стороны…

Кстати, ветер. Аскольд вспомнил, как Безумный Макс использовал ветер, чтобы максимально быстро долететь до Парижа. Только где взять анемометр и флюгер? А лучше анеморумбометр, с помощью которого можно определить скорость и направление воздушного потока. Такое громоздкое устройство требует много места и источник питания, чего не предусмотрено в кабине.

В очередной раз он уставился на приборную доску перед собой: компас, спидометр, часы, давление масла и стрелка расхода топлива. Но этого мало. Ведь нужно не только знать направление полета и примерный пройденный путь – еще необходимо высчитывать координаты и постоянно держать оптимальный курс, чтобы оказаться первым в узловой точке над океаном.

Под приборами находилась наклонная панель с картой и сбоку от нее – две пары горизонтальных пластин, обтянутых изоляцией, с колпачками на концах. Под пластинами виднелись тумблеры питания.

Это что, контактные вилки? Аскольд снял с одной колпачки и обнаружил дырки на скругленных концах. Зачем в клеммах дырки? Чтобы крепить какое-то устройство и с помощью переключателей подавать на него электропитание. При этом вилки могут служить не только проводниками, но и кронштейнами, удерживающими устройство в нужном положении. Вряд ли есть секстант, которому не требуется электричество.

Мысль о секстанте не покидала Аскольда с тех пор, как они оказались над океаном. Но пока поблизости летели другие участники гонки и за спиной маячило побережье, высчитывать координаты не было нужды – Гепард и так знал, где они находятся и куда летят, лишь время от времени на всякий случай уточнял курс. Но стоило их группе попасть в облачный фронт, капитан тут же засы́пал Аскольда приказами. Гепард хотел оторваться от остальных, прибыв в узловую точку первым, поэтому резко поменял высоту и сильно отклонился на юг, велев проложить новый оптимальный курс, а без солнца и секстанта сделать это было невозможно.

Аскольд уже собрался признаться, что он не в силах выполнить приказ, когда обнаружил те самые контактные вилки. Если они тут есть, должны быть и подключаемые к электросети устройства. Ну не таскал же их штурман с собой!..

Он быстро ощупал стенку перед ногами. Даже постучал по ней кулаком в надежде обнаружить ящик на магните, выдвигаемый при нажатии. Но стенка была гладкой и не поддавалась. Тогда Аскольд, отстегнув ремни, нагнулся вперед, скрючившись в кабине, запустил руки под сиденье – и возликовал.

Нашел! Первым из укладки он достал секстант – уже полдела, – а затем тяжелый металлический тубус, похожий на термос. Отвинтил крышку…

А вот и анеморумбометр, только в миниатюре. Осталось правильно собрать устройство, установить в кронштейны и включить питание. Отпечатанный на сером листке перечень деталей прилагался к комплекту, но схемы сборки в «термосе» почему-то не оказалось.

– Доложите обстановку, штурман, – раздалось в наушниках.

Аскольд завертел головой.

– Поблизости никого. – На всякий случай он посмотрел на север в бинокль. – Похоже, группа распалась, командир. Из соперников наблюдаю лишь «ньюпор». Держится сильно позади, отстает.

– Когда представите расчеты?

Сколько времени потребуется на прокладку курса, Аскольд не знал, поэтому ответил: «Ждите», – и принялся собирать анеморумбометр.

Дело поначалу ладилось. Закрепив на толстом штоке муфту с чашечками анемометра, он зафиксировал устройство контргайкой, под нее загнал увесистый цилиндр с подшипником внутри и наморщил лоб, перебирая детали.

По идее, под анемометром должен находиться флюгер, пластина-оперение которого припаяна к спице с резьбой на конце. Но в тубусе обнаружилась еще одна спица с утолщением и резьбой, явно подходящей к отверстию на цилиндре. Вот незадача, какую из спиц привинчивать? Аскольд покрутил на штоке цилиндр и заметил еще одно отверстие. Чертыхнувшись, собрал флюгер, подсоединил к штоку снизу перекладину с двумя штифтами и вогнал конструкцию в кронштейн-вилку перед собой.

Шток, по всей видимости, работает как электрический проводник. Чашечки анемометра и флюгер от набегающего на кабину потока прикрывает наклонный козырек из термостойкого стекла. Поэтому скорость и направление встречного ветра можно измерить лишь одним способом – изменив курс. Но это не всё. Чтобы снять показатели с устройства, нужны приборы, то есть шкалы и стрелки, как на панели. Только где их взять?

Аскольд вновь полез в укладку под сиденьем, но там было пусто. Он заглянул в тубус – ничего.

Силы небесные, ну почему так не везет?! Неужели недостающие детали остались на земле?

Размышляя, он нервно вертел в руках тубус, откуда извлек детали, когда взгляд случайно упал на крышку, весьма похожую на стакан от термоса, только не полый, а зачем-то снабженный черной выпуклой линзой на горловине.

Аскольд взял крышку, взглянул на донце… Ну как же сразу не догадался? Свободные клеммы рядом с анеморумбометром на панели четко вошли в две прорези на донце, когда он насадил на них «стакан». Выдохнул, поднеся руки к тумблерам под устройствами, – а, была не была!

Тугие тумблеры щелкнули почти одновременно. Пластина-оперение флюгера резко сдвинулась в сторону, в другую и слабо заколыхалась, указывая спицей с утолщением на запад. Разблокированные чашечки анемометра побежали по кругу, словно карусель. Но все внимание Аскольда было приковано к линзе в «стакане», где возникло желтоватое мерцание. Лампа за линзой разгорелась ярче и осветила шкалу и маленький силуэт самолета.

Фантастика! Визуализация всех необходимых показателей с помощью световой проекции на стекло! Теперь можно не только определять координаты, но и прокладывать выверенный курс, учитывая скорость и направление ветра, смещение воздушных масс и углы сноса. Основные аэронавигационные данные: скорость, высота, время полета – все перед глазами. Направление известно, а значит…

Аскольд мучительно напрягал память, стараясь сосредоточиться на знаниях, некогда полученных в авиакружке. Помимо направления полета относительно земли, нужно вычислить угол между географическим меридианом и направлением движения, который именуется путевым углом и откладывается по часовой стрелке от северного направления меридиана. Линия пути самолета относительно земли никогда не совпадает с осью самолета, потому что является геометрической суммой двух движений: пройденного пути по отношению к воздушной среде и переносного движения самой среды относительно земли.

Аскольд взял карандаш, линейку и стал вести записи прямо на карте. Скорость и направление ветра постоянно меняются в зависимости от высоты и с течением времени. Он зафиксировал в расчетах положительный угол сноса, но, вспомнив, что самолет движется относительно меридиана влево, поменял значение на отрицательное и продолжил работу с формулами.

В принципе, получив данные по скоростям, он мог обойтись без флюгера, но отказываться от рабочего инструмента, конечно, не стал. Лишь проверил результаты и взялся за секстант.

Вскоре на карте от места взлета к первой узловой точке в океане протянулась ломаная линия, и Аскольд сообщил Гепарду, где они находятся.

– Как сильно отклонились от первоначального курса? – спросил капитан.

– Следуем семь градусов южней. – Аскольд сверился с картой и приборами. – Если поднимемся выше… желательно на сто пятьдесят метров, некоторое время ветер будет нам в хвост.

– Добро.

Биплан начал набирать высоту. Аскольд взялся за бинокль и стал осматривать горизонт. Правда, дымы парохода и остальных участников заметил не сразу – помешали облака, в которые влетел самолет. Но возле корабля они все-таки оказались первыми. Следом над оранжевым аэростатом прошел «ньюпор», за ним – «сопвич» и другие самолеты.

Аскольд доложил ситуацию капитану, выслушал похвалу и вновь взялся за карандаш и линейку, склонившись над картой. Впереди была самая трудная и длинная часть пути. Выиграть первый этап фактически означало выиграть гонку, поэтому он с головой ушел в расчеты, на время забыв об обстановке. А когда в очередной раз поднял лицо к солнцу, чтобы воспользоваться секстантом, с удивлением обнаружил, что участники их группы движутся севернее, на приличном отдалении. Только «ньюпор» летел ближе остальных, но и тот в конце концов вдруг стал забирать правее намеченного курса.

В чем дело? Аскольд посмотрел вперед и даже привстал в кабине, не поверив глазам. Причина была в необычном дирижабле, который он сразу узнал.