Текст книги "Династия. Семь обретенных Я"

Каждый выбирает по себе

– Вы ясновидящий, Михаил Данилович!

– Бросьте, – отмахнулся Мармаров. – Чай с медом и лимоном – изумительное сочетание. Угощайтесь, – и придвинул ближе баночку.

– Ну, а если, – не выдержал я. – Если б мои родители были живы, то «основа под ногами» и планка-карьера оказались бы в ажуре?

– Не планка и не карьера, – рассердился Мармаров, – только проекция, знак! Чтобы легче сориентироваться в социуме.

– Значит, придется ублажать Ольгу Николаевну, – скорчил я гримасу. – Тещу!

– Отношение тещи – верный индикатор взлета или падения. Выбирайте!

– Легче жену поменять. Вместе с тещей.

– А дети? Дети – лучший индикатор удачи! Вы решитесь на развод с фортуной?!

– А?..

– Наполеону изменила Фортуна сразу же после развода с Жозефиной. На-по-ле-ону!

– Понял-понял, – выставил я руки. – Короче, если теща с утра ходит хмурая, лучше на глаза начальнику не показываться?

– Знак верный, – как ни в чем не бывало кивнул Мармаров. – Еще вопросы?

– Нет, – помотал я головой, – то есть да! Что это за присказка о Руслане?

– Каком Руслане? – взметнулась соболиная бровь.

– Непризнанном гении. Так зовут мужа моей… Ну, то есть мужа сестры моей… Тьфу ты… Короче, Вики!

– Я понял. Это из той же серии – влияние еще одной проекции из семи «Я». Дайте мне лист бумаги.

Я тут же достал из портфеля тонкую пачку и протянул ручку.

Одним движением Мармаров нарисовал круг, провел две стрелки. Круг стал похож на компас. Там, где у компаса Север, Мармаров надписал: карьера, начальник, отец, теща.

– Они, вернее, их отношение к вам держат планку ваших жизненных целей.

– Все же легче договориться с тещей, – попытался пошутить я.

Мармаров рассмеялся и стал что-то выводить своим убористым почерком.

– Ого, – глянул я из-за его плеча. – Сколько всего наворочено, – и ткнул пальцем там, где у компаса – Запад. – Тут и жена, и явный враг, и партнер… Не нравиться мне эта проекция.

– Каждый выбирает по себе, – глубокомысленно изрек астролог. – Главное, есть выбор.

– Взгляните сюда, – ткнул он ручкой там, где у компаса – Восток, – ваше «Я» и счастье сестры жены сошлись в одной точке. А «Я» Руслана притаилось в сфере ваших контактов, командировок… Вот оно! – отбросил он ручку в сторону. – Ваш успех в этой командировке притянет и ему удачу. Да еще какую!

Как только непризнанный гений станет признанным… Вдруг пронеслось в голове загадочное предсказание. И все сложилось.

– Я постараюсь помочь Руслану! – решительно кивнул я.

– Себе, молодой человек. Себе! А заодно обретете и «ангела на плече», – ткнул он повыше горизонтальной линии. Взятая Русланом планка станет для вас защитой от невзгод и ошибок.

– И от «тайного врага», – прочел я ниже.

– Именно. Осталось сделать лишь шаг навстречу. Вперед!

В ту ночь я долго не мог заснуть. Пытался даже считать слонов. Но сквозь мерный стук колес прорывался иной

счет: я, жена, дом, дети, теща, Вика, Руслан.

Семь проекций простого человеческого счастья.

Мои семь «Я».

Я, жена, дом, дети, теща, Вика, Руслан…

Я, жена, дом…

Я…

Сюрприз

– А где наши поросята? – обнял я Любу.

– Тс-с. Сюрприз, – потянула она меня к гостиной. – Стишок учили к твоему приезду.

– Стишок? – удивился я. – Постой, а подарки? – кивнул я на новую дорожную сумку, притулившуюся рядом с портфелем.

– После, после, – распахнула жена дверь, и на шею мне с визгом бросились Леночка и Юра.

– Красиво? – обезьянкой покрутилась Леночка в кружевном платьице с блестками. – Бабуля сшила!

– Пошли! – бульдозером заурчал Юрка, подталкивая меня в спину.

Я зашел в комнату, не успев снять даже куртку. Стол был накрыт к обеду. В центре стояли два табурета. На диване разместились наши: Ольга Николаевна, Вика, Руслан, Люба и даже соседка по площадке Анна Ильинична.

Я поприветствовал всех и присел рядом с Любой.

Дети взобрались на табуреты.

– «Перчатки», – торжественно объявила Леночка.

– Самуил Маршак, – сообщил Юрочка.

 
Потеряли котятки
На дороге перчатки
И в слезах прибежали домой:
– Мама, мама, прости,
Мы не можем найти,
Мы не можем найти
Перчатки!
 
 
– Потеряли перчатки?
Вот дурные котятки!
Я вам нынче не дам пирога…
 

Это был действительно сюрприз! Мои поро… Кхм… Мои малыши кроме пары четверостиший ничего не знали. А теперь – шпарят наизусть, да в лицах, да с выражением. По очереди. Леночка за маму Кошку. Юрочка – за котят.

 
– Отыскали перчатки?
Вот спасибо, котятки!
Я за это вам дам пирога.
Мур-мур-мур, пирога,
Мур-мур-мур, пирога,
Я за это вам дам пирога!
 

Аплодисменты были заслуженными.

– Браво-браво!

Громче всех кричала Анна Ильинична.

Я чуть ли не отшиб ладони. В носу вдруг защипало. Я быстро смахнул слезу.

– Пап! Ты что – плачешь?! – подбежала Леночка.

– Перчатки потерял?! – ахнул Юра.

Я проморгался и мотнул головой:

– Нашел! Я нашел!!! – И машинально похлопал себя по карманам.

Леночка выбежала в прихожую:

– Так вот же они – перчатки! – вприпрыжку вернулась она с трофеем.

Я подсадил Лену на одно плечо, Юрку – на другое и поскакал в прихожую, крича во весь голос:

– Я нашел! Нашел!!

– Я нашла! – рев ниво поправила меня Леночка.

– А теперь можно и подарки, – шепнул в ухо Юра.

Подарки достались всем. Руслану – визитная карточка потенциального инвестора из Пятигорска. Жене – флакон любимых духов. Юре – белую папаху, привет с Кавказа. Леночке – набор открыток с видами Пятигорска. Вике – сумку со стразами. Даже Анне Ильиничне я вручил сувенир – статуэтку Остапа Бэндера у Пятигорского Провала. Напоследок из сумки я вытащил шаль ручной работы.

– А это вам, мама.

– Золотой у вас зять, – шепнула Анна Ильинична.

Но он услышал.

– Сын, – поправила Ольга Николаевна. – У меня – золотой сын.

* * *

Я даже не успел спросить его имя. Это позже, гораздо позже в благодарность ему и судьбе я стал называть его аббатом Фариа. Это он помог мне сбежать из темницы заблуждений и обрести несметные сокровища, делясь которыми лишь становишься сильнее и богаче.

Сокровища Сабиана. Книга вторая. Future in the Past
^{Отрывок из нового остросюжетного романа Риты Тальвердиевой «Сокровища Сабиана»}

В мире нет ничего могущественнее, чем идея, время которой пришло.

Виктор Гюго

Вместо предисловия

Апрель 2013 г.

И я вручил ей букет из лилий.

В благоухающий бутон одной из них театральным жестом опустил я флэшку:

– Окончательный вариант «Сокровищ…»!

– А книга?!

– Скоро пойдет в набор. – Приобняв Натали, потянул за поясок ее халата. – С цветными иллюстрациями, картой сокровищ…

– И посвящением?! – сверкнули ее глаза.

– Ну да, – шепнул я, вдыхая аромат ее волос. – До среды прочтешь?

Поясок незаметно спланировал на пол.

– А как ты написал? «Моей Натуле»? Или просто – «Натали», – замерла она в моих объятиях.

– Не держи меня на пороге…

– Не слышишь? – слегка отстранилась Ната.

Почувствовала подвох?

Я попытался закрыть ей рот поцелуем.

– Так – как?! – вывернулась она. Халат распахнулся. Флэшка, выпав из бутона, скользнула под трюмо.

– Доставай теперь, – усмехнулась она, завязывая поясок узлом.

Я едва успел подхватить букет.

– Поставь в ту вазу, – взмахнула она наманикюренным пальчиком. – А я кофе сварю.

…Пока пили кофе, я раздумал затевать важный для меня разговор, а облом с обещанным ей бог знает когда посвящением попытался обернуть в шутку.

Напрасно.

– Глупенькая, это же пошло, – постарался придать я взгляду разочарование.

– И какой умнице посвятил ты свои «Сокровища…»?

О, женская логика! И где, где ты, мое верное кредо – ничего не обещать любимой? Опыт убежденного холостяка постепенно сходил на нет.

– Скорее, умнику, – сказал я, чувствуя, что разговор еще может свернуть в нужное русло. – Пойми, – сжал я ее ладонь, – мне нужен совет. Кто, если не ты, а? Мне очень важно… Важно обозначить посвящение одному…

Слова шли не те, смысл искажался.

Именно он, король открытий, подошел к еще одному – невероятному и беспрецедентному. Заряд импульса пойман и помещен в чрево романа. Этим я обязан только ему. Но имя, известное всему человечеству, отчего-то не проговаривалось.

– Замнем, – в сердцах махнул я рукой.

Друзья сочтут Посвящение претенциозным, недруги – кощунственным. Издателям, разумеется, понравится, но они тут же втиснут роман в чужие жанровые рамки: фантастику или того хуже – мистику. Мне было важно, чтоб Посвящение трактовалось как над-эпиграф, сверх-идея, смысловая находка автора и смаковалось по прочтении под мысленные аплодисменты.

– Прочтешь, возможно, и догадаешься – кому.

– Ты посвятишь роман этому гению? – вздохнула Ната.

– Откуда… – опешил я.

Этого пока не знала ни одна душа, даже издатели. И в макете, сброшенном на флэшку, я еще не обозначил Посвящение.

– Ты же почти назвал его. Это – Мармаров.

– Ну что ты, – с облегчением выдохнул я. Мармаров – главный персонаж моих новелл и романов, я сделал его имя почти нарицательным… – Бери выше, Натуль, гораздо выше.

– Значит, это… – Взгляд ее пошарил по потолку. – Тот уникум, кого ты спрятал под псевдонимом Меломан?[7]7
  Читайте роман Риты Тальвердиевой «Найти Меломана!»


[Закрыть]

– Свари еще кофе, заодно погадаешь на гуще.

И зачем я проговорился, что на поиски сокровищ Ордена Сабиана подрядил и достопочтенную Василису Монро, и летучего киллера Маэстро, и юного Тита, и даже ясновидящую Патрикеевну… Тех, кого представил ранее в своих новеллах.[8]8
  Читайте стрим-новеллы Риты Тальвердиевой «Сокровища Сабиана», Книга I.


[Закрыть] А сюжетная линия легко вытанцовывалась под феерическую музыку Карины – саунд-треки живут не только в сериалах…[9]9
  См. «Музыкальные иллюстрации».


[Закрыть]

– Арсений! – дернула за рукав меня Ната. – Опять интригуешь?!

– Прочтешь, – взглянул я ей прямо в глаза, – узнаешь. Должна узнать…

Если, загадал я, Ната, прочитав «Сокровища…», сама, вопреки логике – женской, мужской, общечеловеческой – узнает его, я на верном пути. И это имя я с благодарностью впишу в Посвящение. Если – нет, откажусь от заветного замысла и посвящу свой роман, как и обещал, Натали.

Часть I

Пролог

2006 г. За 7 лет до событий.

Стакан чешского хрусталя в серебряном подстаканнике заждался. Чистая вода отливает ртутью. Горсть таблеток холодит ладонь. Говорят же, коварен возраст 27.

Но 27 исполнится лишь завтра. Или уже сегодня? – бросил он взгляд на часы. – Где вход, там и выход…

Не удержавшись от горькой шутки, он запил водой и таблетки, и проблему.

– С Богом, – выскочило невольно.

До похода в Вечность минимум полчаса. Присядем на дорожку.

А за окном в бесконечном фокстроте топчется дождь; порой замирает на минутку, будто прислушиваясь – скоро ль гроза? И вновь, утомленный, бормочет о чем-то своем: кап, кап-кап-кап, кап, кап…

Сильнее всего гнетет ожидание.

Необратимое уже не гнетет.

Он расслабленно повел плечами, отодвинул стакан, придвинул полагающуюся в подобном случае записку, повертел в раздумье ручку, что-то еще черкнул.

Странно… Лишь общие слова, и ни строчки для Лии. Надо хоть фразу…

Он встал, раздвинул шторы, поднял с пола выпавшую вчера из рук газету.

Снова сел за стол.

Любимая, – попытался настроиться он.

Но с кончика шариковой ручки спрыгивали на бумагу лишь унылые рожицы, да захватывали поля заштрихованные в раздумье квадратики.

Нужная фраза не шла…

Машинально мазнув взглядом по газетному развороту, невольно усмехнулся. Заголовок вопил на треть полосы: «Миллион долларов за живого или мертвого!»

А глаза меж тем уже вчитывались в текст.

«Любопытство ничем не перебить», – осклабился он.

«Действительно, странно», – ввинтилась мысль. Дело даже не в том, что речь в публикации шла всего лишь о пропавшем переводчике с международного симпозиума. Съезды подобного уровня на курортах не редкость. Странно иное – какой смысл платить миллион… и за труп, если и за десятую, нет, сотую часть вознаграждения нашлась бы армия добровольцев обшарить все Волчье ущелье?! Не говоря уже о вертолетчиках Службы Спасения! Он вгляделся в фото бедолаги. Усы, холеная бородка. Открытый взгляд из-под сросшихся темных бровей вразлет, неожиданно мягкие волосы, прямой нос. Изящной формы крупное ухо с невыразительной, будто жеванной мочкой. Винтажный тип. Лет 47, не меньше.

Напоследок он еще раз просмотрел публикацию.

Вот оно!

Зацепка скрывалась в громоздком абзаце: переводчик не потерялся, как заявлено в броском подзаголовке, а «на глазах свидетелей провалился в Глаз Волчьего ущелья». Стало быть, точка поиска определилась. Но там искать бесполезно. Даже – труп: бедняга-переводчик провалился в бездну. Объявленная акция по спасению – гнусный пиар…

«Ого, – вдруг опомнился он. – Полседьмого…»

Размышления отняли еще 15 минут. Или… подарили?!!

Но на ухмылку сил уже не было. Сквозь пышный тюль серело недоброе утро, даже дождик умолк – оттанцевался.

Мир обрушился, оглушив и смяв привычные ориентиры, всего лишь вчера.

Всего лишь вчера, а не эпоху назад, он мог позволить себе блажь: пошуршать свежей местной газетой. И чутье не вздыбилось, и сердце не сжалось от дурного предчувствия, когда раздались нежные трели мобильного телефона. Нечеловеческий крик Лии выбил его и из уютного кресла, и из дома, и… из жизни.

– Бред! – произнес он непослушными губами.

И было непонятно – он об этой публикации или …о себе.

Отделенный газетный лист спланировал на пол, и он решительно сжал в пальцах ручку.

Ну что сказать тебе напоследок, Лия?!! – в бессильной ярости вывел он в конце записки и тут же стал тщательно заштриховывать.

Кредит легкокрылой фортуны оказался ловушкой. Жизнь в мгновенье была исчеркана роком: ни светлых прежде полей, ни красной линии. Как этот черновик – нелепая попытка нелепого письма.

А мысли все мечутся в поисках последнего слова и вязнут. Вязнут в заштрихованном паутинкой уголке страницы, наскакивают на рожки колченогого беса, цепляются за ветви обнаженного деревца…

Не выскочить.

Бесполезно.

Вот с нижнего угла бумаги вытаращилась угрюмая рожица, справа ему подмигивает грудастая фурия. Еще пара бесконтрольных движений, и бумага явила изумительный женский профиль – вот бы встретить такую! Водопад волос, страусиное перо, шляпа… Он вдруг узнал ее. Ухмылка полоснула по лицу: Фортуна! Загадочная, как Прекрасная Дама в бессмертных стихах поэта. Обманчивая, как мираж. Коварная…

Тут перо дернулось, и нежный абрис блоковской незнакомки испоганил раздвоенный на конце язык. Неосознанный каприз измятой души снял напряжение. И – проблему.

Листок был смят. Лучше уйти по-английски. Он еще успел открыть замки входной двери. Затем пол угрожающе накренился и намертво выбил все мысли, сомнения и потуги.

Глава I

2006 г. За 7 лет до событий.

В палате люкс

Звук разбитого стекла расколол дремотное видение. Красный глаз сигнальной кнопки мигал истошно, но беззвучно – больница.

«Заснула!» – всполошилась дежурная, совсем еще девочка, и поспешила к единственной на весь этаж vip-палате. Через несколько секунд она уже держала запястье больного: пульс рваный, нитевидный…

– Дрыхнешь? – просипел старик, выдернув руку. – Тебе не за это платят.

– Только не волнуйтесь, – ее щеки пошли пятнами.

Под ногой что-то хрустнуло.

– Ой, – бросилась она подбирать осколки. – Ваш стакан разбился.

– Воды! – метнул он негодующий взгляд. Осколки полетели в корзину.

– Мелкие после уберем, – пробормотала девушка, наливая из пластиковой бутылки воду.

Поддерживая за спину, она помогла ему напиться. Из-под сросшихся мрачных бровей ударил недоуменный взгляд: в палате люкс материализовалась непредусмотренная вторая койка. На серых больничных простынях лежал в забытьи молодой человек, пугая неестественной бледностью и застывшей гримасой отчаяния.

– Только на сутки… Суицид. Едва откачали, – испуганно выдохнула она. – Не в коридоре же…

Но желчный пациент уже откинулся на подушки и слабо шевельнул пальцами, дескать, пусть его, не мешает.

Едва медсестра прикрыла за собой дверь, он выпростал из-под подушки телефон и направил в сторону нежданного соседа. Дистанционное управление? Но телевизор продолжал спать в другом углу. Впрочем, удивляться могли только стены…

Все еще пребывая в забытьи, парень со стоном распрямился. Постепенно на нет сходила бледность, грудь задышала ровнее, наконец, губ юноши коснулась улыбка.

Предмет, похожий на телефон, лег на тумбочку. Некоторое время старик рассматривал лицо нежданного соседа. Нежданного ли?

«Свершилось!», – откинулся старик на подушки.

В его руках оказалась тетрадь в потертом кожаном переплете. Торопливо черкнув в ней два слова, он вновь положил ее в изголовье.

– Ну, здравствуй, Фредди! – прошептал старик.

Взгляд, в котором полыхнуло торжество, добавил невысказанное.

Сержик

Жуткий холод. Бездонный мрак. Удушливый вихрь несет сквозь тоннель. Тот самый? В небытие? Вот и забрезжило…

«Что там?» – заволновался я. И… очнулся. Это тоскливо вплывал сквозь окно стылый рассвет. Стойка капельницы сомнений не оставляла: больница.

Представилось, как брезгливо сморщится Лия.

Знает?!!

Трагедия обернулась фарсом…

Сейчас лежал на больничной койке придурок с двумя извилинами, шут гороховый, кто угодно, только не я.

Я, Сергей Романов, для близких – Сержик, 27 лет отроду – распрощался вчера, как оказалось, с чужим и негостеприимным миром. Горсть специально подобранных таблеток, стакан воды и – никаких записок: горевать уже некому, разве что…

– Стерва! – заскрежетал рядом чей-то голос.

Сосед по палате пытался приподняться, болезненно-желтое лицо исчеркали уродливые складки. – Курица!! – вдруг заорал он.

Я вздрогнул.

Влетевшая в палату девушка в белом халате растерянно хлопала глазами.

– Судно вытащи, тыква!

Юная медсестричка с заметным смущением откинула одеяло и осторожно выпростала судно.

– Тут нет ничего, чисто, – растерялась она.

– На место поставь… Выше! Еще… Не руки у тебя – грабли!

Я опешил.

Оправив одеяло, девушка попятилась, словно ожидая, что еще выкинет этот фрукт. И лишь у дверей едва слышно выдохнула: «Капельница через полчаса».

– Что вы себе позволяете?! – не выдержал я.

– Ты знаешь, сколько оплачено за этот «люкс»? – ощерил он не по возрасту крепкие зубы. – И я… не знаю. – Звук, похожий на клекот, видимо, означал смех. – Забавно?! Но с каждым днем, – продолжал он сверлить меня взглядом, – убеждаюсь: сумасшедшие деньги!!

Этот взгляд – открытый, прямой, с бешеной энергетикой шекспировских героев отчего-то показался знакомым. Аккуратно подстриженные усы, седая тургеневская бородка… Ему бы подошла растрепанная метла короля Лира!

Где же я мог его видеть?..

– Даже в мыслях эта девочка не пошлет меня подальше, – все больше расходился старик. – Даже в мыслях! Я манна для них небесная… Он все предусмотрел, – жарким шепотом добавил он. – Все! Кроме…

Его взгляд так царапнул по лицу, что я невольно отпрянул.

С «приветом» старик, – вздохнул я, отвернувшись к стене.

Ощущение, что я его где-то видел, причем совсем недавно, вновь толкнувшись вопросом, незаметно растаяло.

Мы молчали, думая каждый о своем.

Едва удалось задремать, как я утонул в кошмарах. Но, и вынырнув на поверхность, прихватил в это серое больничное утро самый жуткий из них.

«И ты, Брут?! – вновь застучал в висках голос Саши.

– Нет, – распахнулись от ужаса глаза. – Я Сержик, брат твой.

В комнате, потонувшей в предрассветных сумерках, никого не было.

Я торопливо поднялся с кровати.

– Бр-р-рут… – прополоскалось раскатисто и презренно.

Жуткая тень в углу, который Лия закрывала высокой пальмой в кадке, шевельнулась.

– Не Брут… – попятился я.

– Вр-р-решь, Бр-р-рут, – зримо заколыхался воздух. – Я брата не вижу.

– Но это ж я! – ткнул себя в грудь, но вместо звонкого «Сержик» с языка капнуло: «Каин!».

«Я Сержи-и-ик!!» – текло из выпученных глаз.

– «Каин! – тут же каркало горло. – Ка… Кха… Кха-ин»…»

Я сильно закашлялся. И… проснулся.

Больница, стойка капельницы, тяжелое дыхание соседа…

– Мне бы годик, – тоскливая нотка разъела тишину.

– А мне и год – век, – пробормотал я.

Но он услышал.

– Щенок! Слякоть! Тупица!!!

Я не сразу понял, что это он обо мне.

– Что ты знаешь о жизни?! – зарычал он.

Подспудное раздражение вдруг расплавила безумная ярость.

– Да заткнитесь вы! – проорал я, пытаясь приподняться.

Но стены вдруг пошли хороводом. Я бессильно откинулся на подушку. Даже отвернуться от мерзкого старика сил уже не было. Его взгляд из-под сросшихся темных бровей вразлет горел негодованием: два крыла, а не брови. На побагровевшем лице вылезли незаметные прежде следы давних шрамов. Бог шельму метит…

Все, что я о нем думаю, я вернул ему взглядом.

Теперь на меня шагнула спинка кровати, не спеша закрутилась пропеллером лампа дневного света. Я зажмурил глаза…

Кажется, отпустило. Я осторожно перевел дыхание. На меня внимательно смотрел старик. Старик?! – ошеломленно разглядывал я его. Лицо портили лишь желтые тени, в темных волосах и бороде – всего несколько серебряных прядей, слегка прикрытые веки притушевывали живой, ясный взгляд. Вместо позднего Тургенева меня облучал задором эдакий Джузеппе Верди. Да ему и полтинника нет! Игра освещения?.. – глянул я на тусклую лампу. Она уже не крутилась. Никогда, черт побери! никогда не травитесь таблетками!..

– Вы мне очень помогли, – тепло взглянул на меня сосед.

Я онемел, не в состоянии скрыть изумления.

– Вряд ли вы сразу поймете, – усмехнулся он в усы. – Но я надеюсь.

Не без усилия ему удалось подняться. Опустив судно на пол, он пяткой задвинул его под кровать. Лицо его порозовело, мягкая улыбка – преобразила. Сейчас он выглядел уже лет на сорок. Где же я мог его видеть?!

– Мне силы нужны всего на час-два. Чтобы успеть рассказать. Этот сукин сын все учел. Кроме… вас. Я только что в этом убедился.

Зато я ничего не понял. Сосед, видимо, еще не в себе.

– Заметно помолодел? – вдруг искоса глянул он.

– Сколько же вам лет?

– Все равно не поверишь, – отмахнулся он. – Время, мой друг, течет по сакральным законам.

Он начал рассказывать о шепчущей галерее в Соборе Святого Павла, электромагнитных волнах, теории струн…

Бедный спятивший физик, я его почти не слышал. Мне вдруг отчаянно захотелось услышать голос Лии и просто помолчать в трубку. После всего, что случилось, реакцию ее я предугадать не мог.

Рука сама потянулась к тумбочке, на которой я приметил мобильник соседа:

– Можно? Буквально два слова.

– Не смей! – страшным голосом просипел он. – Дай сюда. Ну…

Я молча протянул ему телефон. Не в себе мужик. А я?! Усмешка удержала слезу.

И тут на стену прыгнул солнечный зайчик – это заиграло острой сколотой гранью битое стекло. На полу. У моей кровати. Оставалось протянуть лишь руку.

В этот момент дверь распахнулась. Уже другая медсестра, постарше, стала заправлять капельницу. Осколок я успел задвинуть к ножке своей кровати: чиркнуть по запястью сил хватит. Ночью, как только сосед уснет, я доведу до конца задуманное.