Текст книги "Неучтенный фактор"

Глава 26
Дома

На следующее утро Ветка поручила Марту заботам маминых служанок, а сама потащила Рика к морю. Этот пустынный пляж она хорошо помнила еще с тех времен, когда приезжала сюда тосковать по своей одинокой доле в сопровождении Митрофана Торна. У камня, за которым когда-то переодевалась, расстелили дерюжку, скинули верхнюю одежду и, как в детстве подняв тучу брызг, влетели в теплые воды, приносимые к Островам южным течением. Когда, накупавшись, устроились на солнышке, приступила к расспросам:

– Рик, мне кажется, ты должен многое рассказать. В Порт-Митчелле, когда я училась, ты что-то делал и не слишком часто со мной разговаривал.

– Это правда. Целитель попросил не грузить тебя проблемами, которые отвлекали бы от учебы. Он очень спешил и был доволен твоими успехами.

– У меня сложилось впечатление, что меня специально готовят для выполнения какой-то миссии. Даже предположение возникло, что это связано с Вальдинией. С эпидемией странных смертей, избирательно поражающих коронованных особ. Постой, а разве ты знаком с целителем?

– Он нашел меня через ювелира, который припаивал хвостовик к иголкам для шприца. Предупредил, что, возможно, меня ждут разные напасти, если станет известно, что я нашел способ делать тонкие прочные трубочки. Я сразу понял, что он имеет в виду жителей Запрятанного Города, а он понял, что я понял, ну… в общем, мы тогда подробно поговорили.

Дело в том, что пару столетий назад несколько человек обратили внимание на странную закономерность. Научные знания, сохранившиеся еще со времен первых поселенцев, спокойно хранятся в легкодоступном виде во многих библиотеках, преподаются в школах и университетах, но почти не оказывают влияния на повседневную жизнь. Корабли приводятся в движение парусами или веслами. При работах используется мускульная сила людей или животных. Сообщения передаются со скоростью движения почтальона. И таких примеров тысячи. То есть известно, что когда-то люди могли за час проезжать столько, сколько сейчас проезжают за сутки, что они были способны разговаривать за многие сотни километров, что делали вещи, на которые мы нынче смотрим с удивлением. И раньше умели летать.

Написали эти люди друг другу письма, сильно удивились и стали соображать, как бы такое положение дел изменить.

В общем, возникла организация. И сразу начались попытки ускорить технический и технологический процесс. Но все пошло наперекосяк. Как будто весь мир объединился против. Эпидемии и войны, нападения интанцев или несчастные случаи сводили на нет все усилия. В один городок свезли много славных мастеров и попытались наладить текстильное производство. Сделали прядильные и ткацкие станки с приводом от водяных колес, наладили выращивание хлопка, начали выпуск тканей. Все это под неусыпной охраной прекрасно обученных войск. Но как только ткани пошли в продажу, руководитель проекта стал присваивать себе всю прибыль. Его помощник принялся добиваться того же. Нашлись и другие охотники поделить доходы. Через полтора года все пришло в упадок и развалилось.

Амбиции и алчность не раз уничтожали многие прекрасные начинания. Вообще-то в этой организации состоит несколько монархов и большое число весьма влиятельных людей. Поэтому проблемы властолюбия, корысти и высокомерия очень болезненны. Представляешь, какой удар, когда объединенными усилиями нескольких стран решается какая-то проблема, а плоды присваивает один, самый коварный.

Однако заметили, что таким хитромудрым везет недолго. Их кто-то стремительно наказывает. Но от этого не особенно легчает, поскольку многие труды пропадают напрасно. Так что в организацию попадают немногие. Обычно туда принимают уже состоявшихся людей, чье поведение при искушающих обстоятельствах предсказуемо. Кстати, понятие «принимают» весьма условно. Членство никак не формализовано. Просто единомышленники знают друг о друге и действуют сообща. Ты, когда лазила в Запрятанный Город, была членом организации. А я – когда делал радиоприемники для Исса.

Теперь насчет злодейки-судьбы. Она не слепа. Заметили, что налицо исключительно целенаправленное противодействие. Даже выявили связь между информацией, которую отправили по почте, и возникновением «объективных» проблем. Есть сомнения и в отношении газетчиков. Их интерес к любому вопросу подозрений не вызывает, так что, считай, официальные шпионы для антипрогрессоров. Ну, а находка Запрятанного Города только поставила все на свои места.

Нельзя сказать, чтобы Ветка сильно удивилась. Что-то похожее уже вертелось у нее в голове. Так что общая картина не шокировала. Ее больше интересовали детали. Она быстренько выяснила, что Рик сделал для Исса шесть зайчиковых радиоприемников, поскольку в Порт-Митчелле можно было обнаружить сигналы при шести разных настройках. И именно из перехватов чужих передач выяснили, что противник заподозрил в клинике целителя замаскированную микробиологическую лабораторию. Готовилось нападение интанцев, поэтому Веткино обучение быстренько завершили.

На языке у нее уже вертелся следующий вопрос, когда рядом прозвучал ломающийся юношеский басок:

– Худющая больно, и сиськи совсем маленькие, но думаю, эта шлюха нам подойдет.

Рядом стояли пятеро юнцов лет по четырнадцати без рубах и в штанах до колен. Именно в такой одежде принято купаться у них на Островах. И так же был одет Рик. На Ветке штанишки не полотняные, а вязаные, и заканчиваются они там, где только начинаются ноги. И майка короткая, только грудь прикрывает, а живот – нет. Немудрено, что ее разглядывают.

Остановив напрягшегося было Рика коротким прикосновением, Ветка неспешно села и окинула взглядом нежданных гостей. Шорох волн заглушил их шаги по мокрому песку, и Ветку с мужем застали врасплох эти угловатые школяры, вышедшие побродить по окрестностям в первый день летних каникул. И, кажется, парни искали приключений.

Отметелить их она смогла бы и одна, а Рик вдобавок еще и зубов бы навыбивал. Но этот вариант дома, на родной земле, Ветку не вполне устраивал.

Еще раз остановив Рика сильным нажимом на плечо, она ощутила закипавшую в нем тяжелую мужскую ярость и поняла, что на все про все у нее остались считаные секунды. Потом начнется избиение младенцев. Муженек ее с виду не особо могуч и драться не любит, но она помнит, как он давно, еще в деревушке Южного Верна, обошелся с молодым матросом, решившим силой получить Веткин поцелуй.

– Господа, вы сознательно допустили серьезную бестактность, – произнесла она, четко выговаривая каждое слово и ритмично покачиваясь. – За это вас ждет неминуемая кара. Каждую ночь вы будете долго ворочаться без сна, со стыдом вспоминая свой неблаговидный поступок. А под утро, когда, устав от бессонницы, вы наконец уснете, позорное пробуждение на мокрых простынях напомнит вам о том, что когда-то вы были малы и беспомощны.

Повернитесь налево и ступайте не останавливаясь, пока не обойдете весь остров и не вернетесь на это самое место.

Вся пятерка с невозмутимым видом покорно двинулась вдоль берега, удаляясь от Роузи. Их ждал путь километров в семьдесят.

Рик помолчал минуточку, поморщился, а потом выговорил:

– Милосерднее было бы набить им морды.

– После твоего мордобоя зубы у них уже не отрастут. А так, почитай, на всю жизнь запомнят, что может случиться с невежами. Так вот я еще хотела спросить…

Вопрос так и остался невысказанным. С пологого берегового откоса приближался верховой. Ветка поспешила одеться.

– Госпожа лейтенант. Вас дожидается посыльный матрос. – Гонец соскочил с лошади и приготовился подсадить Ветку в седло.

– А почему ты не взял его с собой?

– Он не умеет на лошадке скакать. На наших Островах верхом умеют только принцессы да конные курьеры, вроде меня.

Ветка с удовольствием обняла Митрофана. Конечно, кто же кроме него смог бы догадаться, куда с утра пораньше повела своего суженого их своеобразная принцесса.

– Рик, прощаемся. Чует мое сердце, свидимся нескоро.

Митрофан отвернулся, пока они обнимались, потом придержал стремя.

– Кстати, я мичман, а не лейтенант.

– На вас, принцесс, не угодишь. Ну, значит, когда приедете, не забудьте порвать приказ о присвоении вам очередного звания.

Соскочив с лошади у дверей конюшни, Ветка белкой метнулась через загородку. Так сразу попадешь к основному зданию. Свернула за угол, наклонилась, минуя створку открытого окна, и замерла.

– Не беспокойся, Арлюшенька, суда связи никогда не вступают в соприкосновение с неприятелем. Боевой устав предписывает им уклоняться от встреч с противником. Драпать, попросту говоря.

Кажется, это папенька успокаивает маменьку. И даже понятно, о ком речь. Подслушивать, конечно, нехорошо. Но раз уж так вышло… Тем более – страшно интересно.

– Иржи! Ты ведь уже совсем большой. Неужели ты не понимаешь, что твоя дочурка непременно вляпается в какую-нибудь историю, где ей обязательно придется проявить мужество, героизм и другие, несомненно, самые лучшие качества. Нам внуки нужны, а не нашивки на ее рукаве. Откуда ты знаешь, может быть, через полгода тебе предстоит стать дедом?

– Заманчивая перспектива. Но пока твоя Лизонька совсем неплохой морской офицер. И сейчас это важнее, чем то, что ей предстоит унаследовать трон и продолжить династию.

Глава 27
Помощник капитана

Дальше слушать родительские пререкания Ветка не стала и проскользнула в двери. В холле дожидался матрос с двумя пакетами. В первом – приказ о присвоении мичману Элизе Струм звания лейтенанта за большие заслуги при выполнении дипломатической миссии. Во втором – предписание занять должность старшего помощника капитана на «СС14», судне связи, и незамедлительно прибыть к месту службы. На секунду задумалась.

– Матрос, где вы служите?

– Судно связи номер четырнадцать.

– Где оно сейчас?

– У второго пирса военной гавани.

– Когда отходит?

– Ждет вас.

Час от часу не легче. Что-то лихо закручено.

– Дождитесь меня. Проводите.

– Есть, госпожа лейтенант.

– Кстати, офицеры на вашем судне имеют штатскую прислугу?

– Так точно. Это в порядке вещей.

Марта каким-то странным образом оказалась в курсе. Веткин мундирчик с положенным лейтенантскому чину количеством нашивок висел на спинке стула. Ее сундучок и мешок с доспехами стояли собранные и открытые для осмотра. А рядом – плетенный из древесной коры ящик с заплечными лямками с пожитками Марты тоже был явно готов.

«Кажется, все вокруг знают все про меня раньше, чем это произойдет, – подумалось Ветке, когда она застегивала пуговицы. – Забавно ощущать себя абсолютно предсказуемым существом».

Присоединив к вещам еще саквояж с медицинскими причиндалами и ящик с лекарствами и кое-какими лабораторными приспособлениями, Ветка закинула за спину мешок, схватила сундучок и вылетела в холл. Посылать матроса за оставшимися вещами не пришлось – Марта все тащила следом.

Батюшка уже ждал, чтобы попрощаться. Заплаканная маменька, коляска у крыльца, Митрофан увязывает поклажу, садится на козлы. Спираль жизни начинает новый виток.

* * *

Судно связи – это плавучая сигнальная башня. Высоченная грот-мачта, рядом с которой нормальные фок и бизань смотрятся несерьезно. Относительно небольшая осадка компенсируется мощным килем, к нижней части которого прикреплен балласт. Так что плавание при глубинах менее восьми метров невозможно. Зато обзор километров на тридцать. А с другим, однотипным судном можно и за пятьдесят километров обменяться сигналами. При хорошей видимости, конечно.

Капитан Ветке не понравился. Не по-человечески, а с медицинской точки зрения. С такими симптомами надо в больницу ложиться, а не корабль в поход вести. Однако по причине своего новоприбытия высказываться не стала. Представилась, обменялась приветствиями с офицерами, испросила разрешения взять с собой Марту «для услуг» и отправилась в каюту.

Просторно. Корабль большой, а экипаж невелик. Палуба от воды недалеко, фальшборта нет и в помине, вместо него леера. Надстроек тоже нет. Ни бака, ни юта. Такой корпус почти не сносит боковым ветром, но в шторм немилосердно заливает водой. Волны попросту перекатываются через палубу. Рулевой на корме, рядом люк, ведущий в рубку. И вахтенный офицер. Из палубы торчит труба камбуза да пара зеркальных перископов рядом с нактоузом. До вахты три часа, так что Ветка занялась осмотром корабля.

Более всего ее поразил запас прочности, заложенный в конструкцию. Толстенные шпангоуты располагались настолько часто, что обшивку изнутри рассмотреть удавалось не всегда. Выглянув в лючок, Ветка обнаружила, что корпус обшит не досками, а брусьями. Более всего удивляло то, как это все удалось согнуть. Бимсы, кильсоны, стойки и укосины – все призвано служить только одной цели – несокрушимости.

Подумалось, что таким корпусом можно спокойно таранить другие корабли, но потом вспомнила о гигантской грот-мачте и поняла, что менее крепкий набор просто расшатался бы даже при умеренном волнении.

Матросский кубрик и камбуз оказались отнюдь не тесными. Пустой лазарет радовал глаз простором, трюм, расположенный под жилой палубой, был низок, только согнувшись и проберешься. Зато совершенно сухо.

На обед собрались все офицеры – лейтенант Струм была старшей по званию, но по возрасту годилась всем в дочери, а штурману, пожалуй, во внучки. Три мичмана: второй помощник, штурман и старший офицер. Капитан корабля, тоже в лейтенантском чине, к обеду не вышел. Остался в своей каюте. Хворает. Разговор во время трапезы как-то не особо завязывался. Еда – суп и котлеты с кашей – ниже среднего качества. Когда одновременно подгорело, но не дожарилось, а компот имеет привкус пыли, это не особенно радует.

– Кок недавно вышел в запас. А молодой матрос, что взамен поставили, бестолков совершенно, – штурман как раз отведал котлету.

– Готовит он и правда не особо, зато на семафоре уже самого Шкребня перещеголял, – заступается старший офицер.

– А что, господа, если моя… служанка похлопочет у плиты? Она, правда, бефстроганов от гуляша или азу отличить неспособна. Да и котлету легко спутает со шницелем или бифштексом. Но за добротность ручаюсь. Если, конечно, ее не укачивает.

– А что, ваша служанка раньше не плавала?

– Не знаю. Она только месяц у меня. Из Бугарейских земель. Очень просилась со мной, полагаю, рассчитывала мир посмотреть. Когда я получила это назначение, мне показалось неудобным бросать ее одну в чужой стране. До этого я обходилась даже без вестового.

– А когда вы принимали ее на службу, то не предполагали, что придется плавать?

– Не смела надеяться. Почему-то большинство мужчин, а именно они обычно принимают решения, считают, что место женщины на берегу. Убеждена в их правоте, но предпочитаю службу на море. Если мое мнение кого-нибудь интересует. Кстати, наш капитан. Когда у него последний раз был удар?

– А с чего вы взяли, что у него был удар? Просто недомогание. И вообще, Патрик скорее умрет, чем спишется на берег. А скажите, госпожа лейтенант, вас не укачивает?

– Нет! Позвольте вас уверить, у меня есть опыт.

– А на каких кораблях раньше служили?

– На практике ходила на бомбардире и на канонерском катамаране. Недолго. Всего один переход. Потом оказалась в Акрамине. Это в последнюю Эрвийскую интервенцию, – рассказывать о своем флотоводстве Ветка не отважилась. Не для широких кругов эта информация. – Там была при посольстве до конца военных действий. Когда вернулась на Острова, угодила в штаб. Оттуда на «Зяблик». Все позапрошлое лето крейсировали у южных островов. А с «Зяблика» меня отозвали по дипломатическим делам. Так что последние два года довольствовалась ролью пассажира.

– Позапрошлое лето, это когда интанцы к нам ни разу не совались. Не знаете, сударыня, с чего бы это?

– Нет-нет, что вы! Я здесь ни при чем. Их накануне акраминцы очень потрепали. Более сорока ладей не вернулись из набега. Они тогда навалились сразу большим числом.

– Припоминаю. Об этом писали в газетах, – седой штурман покосился на буфетчика. – Завари-ка чайку, Джузеппе. Компот совсем невозможно пить.

– Простите, господа. Как полагаете, будет ли удобно, если перед вахтой я навещу капитана? Возможно, он подскажет мне что-то ценное.

– Как пожелаете.

Беседа за обедом сильно обеспокоила Ветку. Ее явно не приняли. Холодная вежливая сдержанность, но не более. Кроме того, ей придется выполнять обязанности командира. У капитана второй инсульт после недавнего первого, нелеченного. Еще несколько дней – и ему конец. Если ничего не предпринять.

По дороге в капитанскую каюту Ветка прихватила свой медицинский саквояж. Ни секунды не медля, предъявила диплом знахарки и, не слушая возражений, приступила к осмотру. Все сходилось. Патрику оставалось несколько дней, если он будет продолжать строить из себя здорового, выполнять обязанности командира и стоять вахты. Все это она ему тут же и выложила. И объяснила, что если он будет исполнять все ее предписания, то потом сможет еще многие годы учить уму-разуму молодых кадетов, которые с нетерпением ждут… В общем, забалтывала старика, а сама тем временем делала свое дело.

Пустила кровь, сделала несколько инъекций, дала успокоительного, проинструктировала вестового, когда и что давать, чем поить, по каким поводам позволять больному вставать и как при этом действовать. И приказала принести ведро с крышкой. Немолодой матрос заверил, что все сделает в лучшем виде.

Вообще поражал контраст: совсем молодые матросы – первогодки, и очень зрелые – за сорок лет. Старшины все в солидном возрасте. И офицеры. Видимо, служба на судах связи действительно считается необременительной, если здесь подбираются команды из ветеранов. И немного молодежи на всякий случай.

Предстоящая роль фактического командира корабля Ветку не смущала. Беспокоило, что никто, кроме больного капитана, не знает цели похода. Еще перед отплытием было заметно оживление на всех кораблях и на берегу. Многие спешно отчаливали и уходили. На другие грузили припасы. Что-то происходило, и, похоже, только Ветка не знала, что.

– Господин капитан, будет ли мне позволено узнать нашу задачу?

– Извольте. – Патрик сделал знак матросу удалиться и продолжил: – От южных островов сообщили, что огромная армада китан следует в нашем направлении. Военный флот. Эскадра судов связи выстраивается в цепь на юг от мыса Торп, чтобы сигналы о движении неприятеля передавались семафором с максимальной скоростью. Наше место в тридцати километрах к югу от последней сигнальной башни. Задача – передавать сообщения сигнальной башни на «СС37» и обратно. Успеха, – капитан закрыл глаза. Начинало действовать снотворное.

Первая вахта прошла спокойно. Рулевой прекрасно знал фарватер, сигнальщики своевременно докладывали пеленги на береговые ориентиры, штурманский помощник четко сообщал время поворотов и курс. Плавание в узостях между островами всегда сопряжено с серьезным напряжением для команды и особенно для вахтенного начальника. Но это судно вело себя словно барка, плывущая вниз по течению извилистой, но спокойной и глубокой реки. Выучка экипажа превосходила все ожидания.

Раз двадцать Ветка ловила себя на желании отдать команду, но реальной необходимости в этом не было, и она воздерживалась. Поглядывала, как помечаются на карте точки вычисленного места, как в указания курса вводятся поправки на снос, и понимала, что хотя она и сама могла сделать это, но не с такой легкостью.

Потом в душу к ней закралось сомнение. А не попытаются ли новые сослуживцы подловить ее на чем-то. Общий настрой команды – мрачноватый и неприветливый – настораживал. И она ни на минуту не расслаблялась, тщательно следя за всеми маневрами и изредка запрашивая у сигнальщика пеленг на дополнительный ориентир.

Следующую вахту – предутреннюю – должен был стоять капитан. Но Ветка, проследив за сменой матросов и старшин, осталась на мостике. Буфетчик вынес ей стакан с кофе и булочку. Лучезарно улыбнулся и нырнул обратно в люк на самой корме.

– Чему радуетесь, матрос? – Ворчливый вопрос штурманского помощника прозвучал неожиданно. Короб перископа, проходящий через палубу, вывел голоса из рубки наверх. Значит, матрос пронес свою улыбку вниз по трапу и вызвал раздражение старшего по званию.

– Госпоже лейтенанту радуюсь, господин главный старшина!

Ветка от неожиданности даже вздрогнула. Что-то еще сейчас про нее наговорят? Хорошо, что рулевой не слышит. Срез трубы, выведенной сквозь палубу, направлен от него в противоположную сторону.

– Нравится? – Ветка представила, как игриво подмигнул молодому матросу седоусый старшина. Но продолжала сосредоточенно трудиться над свежей булочкой. Молча.

– Вы меня неверно поняли, господин главный старшина. Я родом из Абдаля.

– Так что же, все, кто родом из Абдаля, не могут и минуты прожить, чтобы не улыбнуться девушке. – Старшина явно был не прочь немного поболтать. Судно миновало узости и вышло в просторную лагуну. Здесь большие глубины и совсем нет подводных камней. Через три часа они пройдут проливом Юзвика и выйдут в открытое море.

– Никак нет, господин старшина. Но все жители нашего острова мечтают увидеть Элизу Струм. До сих пор это удалось только команде одного из барков, на котором госпожа возвращалась домой после побега из интанского плена.

– Не мели чушь, буфетчик. От интанцев никто не сумел сбежать.

Ветка продолжала с интересом прислушиваться. Конечно, буфетчик несет чушь, но говорить ему об этом не стоит. Кофе был вовремя, а булочка просто прелестна.

– Не хотите – не верьте. У нас в Абдале госпожу очень уважают. Всех девочек называют ее именами.

– Значит, все, кого зовут Элиза, обязательно из Абдаля?

– Еще Эльза, Бетти, Бетси, Лиза, Елизавета и Ветка. И не всех, а только тех, кто родился после Акульих Зубов.

Это надо было немедленно прекращать. Ветка подошла к люку и вызвала матроса на палубу. Отвела его к грот-мачте и попросила не сообщать никому никаких сведений о ней. Прямым текстом – это всегда надежней.

– Простите, госпожа, но вчера в кубрике я все про вас рассказал.

Ветка помолчала и отпустила буфетчика. Через считаные секунды из перископа донеслось:

– Простите, господин старшина, но госпожа лейтенант не велела про нее рассказывать.

Горе ей, если в Абдале все такие болтуны? Однако откуда на судне свежие булочки? Старший офицер сменил ее, когда из «вороньего гнезда» на топе грот-мачты доложили об установлении связи с сигнальной башней мыса Торп.

В заданный район вышли своевременно. Обмен позывными с берегом и ближайшим связным судном проходил уверенно. Глубины в этом районе подходящие, единственная гряда островков маячит километрах в пяти к востоку. Брифок убрали, на всех мачтах поставили косые паруса и принялись совершать неспешное фланирование в пределах зоны видимости сигнальной башни, регулярно обмениваясь позывными со своими корреспондентами. День клонился к вечеру.

Тишина, ровный северный ветер, слабое, очень пологое волнение. Море пустынно на всем пространстве, обозримом с наблюдательного пункта на топе грот-мачты. Далеко, почти точно на севере, из-за горизонта слегка выступает макушка сигнальной башни. Чтобы обмениваться с ней сообщениями, сигнальщикам приходится пользоваться сильными подзорными трубами.

Так же далеко, но на юге, из-за горизонта выглядывает «воронье гнездо» однотипного «СС37». Идет периодический обмен позывными – проверка связи. Посланий никто не передает. Значит, китанский флот еще не обнаружен. Все спокойно.

Ветка знает свойства такого затишья. За ним обязательно последуют события, требующие быстрых решений и стремительных действий. А пока провела абордажное учение, чтобы убедиться, что экипаж умеет носить доспехи и держать в руках тесаки. Конечно, на фоне стеганых кожаных курток ее крепкий акраминский панцирь выглядел несколько вызывающе, но ей нечего стыдиться. Зарубки и вмятинки на нем оставлены не учебным оружием. Они, конечно, тщательно выправлены и заполированы, но все равно заметны.

Капитан оставался в каюте под присмотром вестового и Марты, которая еще и готовить успевала на весь экипаж. Состояние больного не ухудшалось, что убедило Ветку в том, что диагноз она поставила верно и лечение назначила правильное. Вообще-то крепкий мужик, вроде господина Патрика, способен в этом состоянии к весьма активным действиям. Если он поймет, что кораблю что-то грозит – непременно выскочит на мостик, чтобы лично руководить. Это не пойдет на пользу его здоровью и может стать последним поступком в жизни. Однако, даже зная об этом, он не останется в койке, если сочтет своим долгом…

В течение дня Ветка несколько раз выкроила толику времени, чтобы неспешно и обстоятельно потолковать с капитаном. Расспрашивала об особенностях корабля, о тонкостях в его «повадках», о навыках экипажа. А чтобы не позволять тому слишком много разговаривать, рассказывала о своих похождениях, стараясь всячески убедить, что на время болезни корабль оказался в надежных руках опытного морехода и боевого командира. Пропустила только про Запрятанный Город. А все остальное живописала, не жалея красок и с потрясающими подробностями, призванными убедить слушателя, что перед ним не юная доверчивая девушка, а настоящий морской волк. Ну, не мужчина, но ничем не хуже.

Переводить пациента в состояние отключки, по ее мнению, было нецелесообразно. Легкая дремотность и умиротворение – вот что сейчас требовалось. И те препараты, что она вводила ему в вену самым большим шприцем. Конечно, по-правильному, тут бы лучше капельницу поставить, но не во всякой крупной стационарной клинике есть для этого оборудование. Ей рассказывали о трубочках из эластичного стекла, оставшихся еще от старинных времен. Всего полметра решили бы множество проблем, из-за которых приходится городить целые установки из стекла и неусыпно следить за неподвижностью пациента. А на корабле, положение которого, мягко выражаясь, нестационарно, поставить такую капельницу вообще немыслимо. Да и нет у нее с собой необходимых объемов нужных растворов.

Она не забыла расспросить второго помощника о том, как обычно суда связи ведут себя на позиции, исполняя роль ретрансляционных башен. Оказалось, что стоят на якоре, если позволяют глубины, или лежат в дрейфе, если под килем слишком глубоко. Но «СС14» под ее руководством непрерывно находилось в движении. Четверть часа хода на восток, разворот, еще четверть часа – на запад. И так беспрерывно. Вахтенные матросы перекладывали гики с галса на галс посредством лебедок, расположенных под верхней палубой. Шкоты были пропущены сквозь настил, и Ветка с удовольствием отметила, что, несмотря на некоторую сложность в системе тросов и блоков, за десятки маневров ни разу не было ни одного «заедания» или другой задержки.

Горизонт оставался чистым. Даже рыбацких лодок не видно. Надвигалась ночь. В это время полная темнота длится всего три часа. Высокая облачность заслонит звезды, ночное светило будет с другой стороны планетного сфероида и появится в поле зрения только после рассвета. Но за три часа кромешного мрака вражеский корабль легко преодолеет обозримое пространство и сблизится с практически безоружным судном связи. И даже с запасом времени.

«Стоп! Что за странные мысли о вражеском корабле? Горизонт чист. На многие сотни километров к югу море просматривается другими судами связи. – Ветка прислушалась к себе. – Откуда этот страх? Что за странная подсознательная тревога?»

Остановившись рядом с вантами грот-мачты, она занялась самодиагностикой. Кое-какие сведения о том, что такое подсознание, как оно работает, ей совсем недавно сообщили. И усилием воли превратив свою голову в конторские счеты, она приступила к формальному анализу.