Текст книги "Главарь отморозков"

Глава пятая

Я внимательно наблюдал за монтажом катапульты и начал понимать, что это не настоящая катапульта в классическом понимании такого инженерного сооружения, а только условное название достаточно сложного механизма. А наблюдал я не потому, что опасался нерасторопности и намеренного замедления процесса сборки с целью подольше отдохнуть, а просто привычно запоминал последовательность, чтобы при необходимости суметь заменить кого-то. Но пока не требовалось ни заменять, ни помогать. Помощников было много, да и без них солдаты группы технической поддержки справились бы сами. А что касается отдыха, то еще до начала сборки я предупредил, что самолет отправится в скоростной маршрут на поиск группы ФСБ и банды, а мы будем ждать результатов на месте, потому что я не знаю, в какую сторону нам придется идти.

– Катапульта, кстати, громко стреляет, – предупредил Хачатуров. – Мы здесь никого этим не напугаем? Как, командир?

– Здесь напугать можно разве что кабанов. Их в здешних местах много развелось. Бандиты, правда, иногда охотятся на них, хотя мусульманам есть свинину и запрещено. Но кабанов развелось больше, чем бандитов. Я все удивляюсь, как они нам до сих пор не встретились. Даже «беспилотник» их не увидел. Не иначе, спугнул кто-то. Кабаны по натуре нелюдимые существа и мрачные. Встречаться, чтобы поболтать с людьми, не любят…

Бойцы моего первого отделения, и частично второго тоже, несли вместе с солдатами группы технической поддержки несколько небольших ящиков из тех, что не распаковывались на месте посадки «Ми-26». Ящики были дощато-фанерные, нелегкие сами по себе, и окрашены в стандартный для армии темно-зеленый цвет. По осторожности, с которой с ними обращались, я понял, что это, скорее всего, ракеты для дрона-бомбардировщика. Ящики по размеру были небольшие, совсем не такие, как, скажем, с зарядами для РСЗО[13]13
  РСЗО – реактивная система залпового огня. Самая распространенная система – «Град», ракеты для которого транспортируются на грузовиках, хотя загружаться в стволы могут и вручную, могут и с помощью специальных зарядных машин, оборудованных тельфером с солидной грузоподъемностью.


[Закрыть]. Один из них вообще был короче других, и нес его один человек. Именно этот ящик и вскрыл лейтенант Хачатуров, едва закончился монтаж катапульты. Сама катапульта представляла собой некое подобие лыжного трамплина с небольшим перепадом высот, только дрон «прыгал» с этого трамплина не на лыжах, а проезжал на профильных рельсах, которые не позволяли ему свалиться вбок и вообще покинуть катапульту до того, как она будет полностью преодолена. На катапульту Валерий Вазгенович установил то, что достал из ящика. Это походило на артиллерийскую гильзу большущего калибра, только укороченную в длину и не имеющую как такового снаряда. Догадаться было не сложно, что снарядом должен стать сам «беспилотник». Его как раз заканчивал собирать другой солдат.

– Командир, твоя программа на «планшетнике» свободно сработает и с этим «беспилотником», но необходимо провести синхронизацию. Позволь?

Я передал планшетник Хачатурову. Он несколько раз заглядывал в свой смартфон, набирая с него какие-то данные прямо на мой гаджет. Потом вернул «планшетник» мне.

– Можно работать? – спросил я.

– Как только взлетит… После набора высоты сразу активируется его компьютер и выйдет с тобой на связь. Пару ракет на всякий случай под крылья подвесим?

– А приземлиться он с ними сможет? – задал я встречный вопрос.

– Исключено. Придется куда-то сбрасывать.

– Тогда зачем подвешивать? Мы даже не знаем, понадобятся ли они. Только для опыта? Думаю, ни к чему…

– Согласен. – Хачатурова уговаривать не пришлось. Он вообще, как мне показалось, был человеком покладистым и готовым к любому сотрудничеству. Не сильно утруждал свою гордость высоким научным званием и не стремился «вознестись» над окружающими.

Сборка «беспилотника» наконец-то завершилась. Как я и предполагал, дрон был то ли вставлен в гильзу, то ли просто приставлен к ней. Скорее, второе, потому что гильза имела кольцевой пас, через который вошла в зацепление с катапультой, и лететь, кажется, не намеревалась. Она должна была дать только газовую струю, которая выбросит «беспилотник» высоко и далеко. Само управление выстрелом осуществлялось с помощью крепкого синтетического шнура, идущего от «замка». Шнур взял в руки лейтенант Хачатуров. Выглядело это допотопно и не очень совмещалось с последними изысканиями в области электроники, которые мы выпускали в небо. Я подумал, что здесь более уместным выглядел бы какой-нибудь кнопочный активатор, но меня по этому поводу никто не спрашивал.

– Какой там заряд? – поинтересовался я.

– Гексоген в смеси с парафином и цезерином. Порохового или просто тротилового не хватает для бесствольного разгона дрона[14]14
  Гексоген в один и семь десятых раза мощнее тротила.


[Закрыть]. – Лейтенант со щелчком захлопнул на гильзе замок и приготовился дернуть за шнур. – Уши закройте, рот откройте. Поехали…

Закрывать ладонями уши всем нам мешали шлемы, но рты мы все дружно раскрыли, чтобы звуковая волна, войдя в уши, не задержалась в голове. Но, к моему разочарованию, выстрел не был таким мощным, чтобы стоило снимать шлем и затыкать уши. Танковая пушка стреляет примерно так же. Миномет несравненно громче, там закрывать уши обязательно или следует использовать беруши. Для необстрелянных бойцов группы технической поддержки выстрел мог показаться спустившимся на землю громом. Я же и солдаты моего взвода отнеслись к этому звуку спокойно. Он даже не помешал мне отследить момент, когда дрон срывается с катапульты и устремляется в небо. При этом я понимал, что вижу не столько сам дрон, сколько след от него, потому что скорость в начальной фазе полета была высокая, и даже планер «беспилотника» не снижал ее.

Мой «планшетник» подал звуковой и световой сигналы, и на мониторе высветилась программа управления камерами. Электроника сработала безупречно. Изображение, правда, существенно отличалось от привычной карты и, скорее, напоминало карту спутниковую. Но я давно привык работать со спутниковыми картами, поэтому все прекрасно разбирал, хотя спутниковые карты нам в рейд выдаются одновременно с привычными топографическими, и иногда их приходится совмещать.

Рядовой Стукалов с новым пультом, уже большим, обладающим собственным монитором и подвешенным за ремень на шее, наподобие моего «планшетника», подошел ко мне. Он напоминал коробейника с русского базара. Наверное, и я со своим гаджетом со стороны выглядел так же забавно.

– Товарищ старший лейтенант, для упрощения полета требуется проложить маршрут. У «беспилотника» собственный компьютер, и он будет лететь там, куда мы его пошлем. Если потребуется внести в маршрут изменения, это делается одним нажатием клавиши «Esc». Старое задание будет отменено.

– Давай займемся маршрутом. А как это сделать?

– Очень просто, – шагнул ко мне Хачатуров. – «Стилусом» или пальцем обозначаются на карте точки, которые сами между собой последовательно соединятся. Вот и весь маршрут.

Я попробовал. Точки сразу соединялись, стоило за первой обозначить вторую. Маршрут я проложил, заглянул в монитор пульта Стукалова. Там проложенный на моем «планшетнике» маршрут тоже обозначился.

– Приступай! – дал команду лейтенант.

Стукалов с удовольствием нажал большую зеленую кнопку на панели управления пультом. Нам внизу не было слышно, как взревел двигатель «беспилотника», но он должен был взреветь, поскольку изображение по монитору поплыло стремительно – это значило, что дрон двигался достаточно быстро, возможно, даже в режиме форсажа, хотя я не просил лететь на предельных скоростях.

Первая часть полета проходила почти по прямой линии – вдоль горной гряды, куда и должна была идти группа ликвидаторов ФСБ. Наверное, это направление я выбрал подспудно потому, что возвращаться к пройденным поворотам в ущелья хотелось меньше всего, и я надеялся, что полковник Сомов со своими людьми все же пойдет вперед. В крайнем случае, если первая часть полета результата не даст, «беспилотник» можно будет направить в другую сторону. Полетного «потолка», чтобы пролететь над местными горами, ему хватит, как и любому «беспилотнику». И опасаться, что дрон где-то столкнется со скалами, не приходилось. Лейтенант Хачатуров предупредил меня, что у этого «беспилотника» повышенная маневренность, и он создавался специально для полетов в горах, то есть мог при необходимости и внутри ущелья пролететь. Тогда включались дополнительная камера и лазерный дальномер, что сокращало общее время полета. Но пока такой необходимости не было. Осталось только ждать результата и следить за местностью в монитор.

Однако долго ждать не пришлось.

– Товарищ старший лейтенант, мы уже пересекли административную границу с Чечней, – доложил рядовой Стукалов.

– Мы? – удивился я, зная, что до административной границы двух соседствующих республик еще несколько часов быстрого марша.

– «Беспилотник» то есть…

– Возвращай.

– Тем же маршрутом?

– Группа не могла идти в стороне.

– Они могли свернуть в одно из четырех ущелий по пути.

– Далеко углубиться они не успели бы. Но давай, на всякий случай, пролетим над горами…

– Внесите изменения в маршрут. Это будет не новым маршрутом, а просто продолжением старого. Все точно так же…

Мой палец сначала нашел точку, где находился наш «беспилотник», потом стал ставить новые точки, причем я умышленно задавал крутые углы, чтобы определить способность дрона к резким поворотам. Лейтенант Хачатуров наблюдал за мной, глядя в монитор «планшетника».

– Не слишком круто обозначаю повороты? – поинтересовался я. – Сможет он при своей скорости повернуть?

– У него бортовой компьютер весь маршрут подсчитает, и, где следует, он сам сбросит скорость. А виражи будет выписывать за счет разницы высот.

Сидя на земле, я стал смотреть в монитор. Потом устал сидеть в такой позе и просто лег на живот, подставив кисти рук под подбородок.

Вскоре мой «планшетник» подал сигнал, но я ничего на земле не увидел.

– Что он? – не понял я.

– «Беспилотник», – внимательно всматриваясь в свой монитор, скороговоркой сообщил Стукалов.

Я уже понял, что он говорит о каком-то постороннем «беспилотнике», но я такого не видел, и потому переспросил:

– Что – «беспилотник»?

– Переключите камеру. В любой режим.

Я переключил в инфракрасный режим. И сразу увидел. Над входом в одно из ущелий зависло что-то, излучающее тепло.

– Вижу. И что это?

– «Беспилотник» вертолетного типа с шестью двигателями, – ответил за рядового лейтенант Хачатуров, вглядываясь в мой «планшетник». – У нас такого нет. У взвода охраны следственной бригады тоже. У них вообще никакого нет. Значит, здесь кто-то посторонний летает.

– Дистанция полета у такого дрона? – сразу среагировал я.

– Меньше, чем у наших. Шесть винтов, шесть двигателей. Требуют шести аккумуляторов. Это дополнительный вес.

– А могут быть с бензиновыми двигателями?

– В принципе, бывают на жидком топливе, но от них облако выхлопа идет. Мы бы в инфракрасном режиме это облако сразу увидели.

– Но там не может никого быть! – уверенно заявил я.

– Если есть «беспилотник», есть и кто-то, кто его запустил. «Беспилотник» вертолетного типа, следовательно, дистанция не должна быть большой. Могу предположить, что он запущен со стороны равнины. Нам нужно расширить поиск. Стукалов! Набирай высоту! Чтобы охват был максимальным. Разреши, командир?

Я только молча кивнул. Мой «планшетник» тут же показал, что наш дрон начинает описывать круги и очень круто набирает высоту, настолько круто, что ни один пилот на военном самолете не смог бы себе такого позволить, слишком велика была бы перегрузка. По крайней мере, так я предположил, хотя мало был знаком с возможными действиями боевой авиации. Но, когда самолет шел с уклоном вверх, на блоке камер сработал или стабилизатор, или гироскоп[15]15
  Гироскоп – прибор, способный реагировать на изменение углов ориентации тела, на котором он закреплен.


[Закрыть], и изображение местности, хотя и удалялось, все же показывалось не под углом. Чтобы не потерять ориентацию, я снова переключился с инфракрасной камеры на простую и только на пару секунд включал инфракрасную. Если бы в поле зрения камеры появился живой объект, который светился в мониторе, я сразу заметил бы его. И он появился. Причем простая камера ничего не показывала. Я дал максимально возможное увеличение, но это не помогло.

– Маскировочная сетка… – сказал лейтенант Хачатуров, через мое плечо заглядывая в монитор «планшетника».

Я переключился на инфракрасную камеру, потом на тепловизорную, снова на инфракрасную и смог определить силуэты двух грузовиков и еще какой-то коробки, похоже, бронеавтомобиля. Все это было прикрыто маскировочной сеткой, мешающей увидеть что-то в нормальном режиме работы видеокамеры.

– А это кто такие? Откуда взялись? Да еще и с «беспилотником»? – не смог я сдержать эмоций. – В этих местах никого больше быть не должно… Хачатуров!

– Я!

– Можешь определить, что за «беспилотник»?

– Неумыволнов со своей аппаратурой может перехватить управление. Наш дрон станет транслятором и прикажет их «беспилотнику» лететь к нам. А тут уж мы его посадим.

– Неумыволнов!

– Я здесь… – Лейтенант подошел сбоку вместе с одним из солдат, тот повернулся к нему спиной, и он снял с плеч солдата большой рюкзак с каким-то, судя по очертаниям, ящиком. Ящик был за секунды вытащен из рюкзака и, после раскрытия крышки, превратился с некий прибор со своим монитором и двумя круглыми осциллографами.

– Задачу понял?

– Так точно, товарищ старший лейтенант. Не все так просто, но я попробую. Стукалов, соединяй… – Лейтенант протянул кабель, и рядовой подсоединил его к своему пульту. Прибор Неумыволнова имел собственную клавиатуру, по которой он, держа прибор на коленях, тут же начал активно и быстро стучать, набирая какие-то команды.

– Есть связь! У них там столько «дыр» в защите, что ворона пролетит, и начнет управлять. Я без труда пробился. Просто напором взял. Сейчас камеры отключу, чтобы нас не видели. Все. Сюда уводить?

– Ну, не в горы же… – ответил я на неуместный вопрос.

– Тогда ждем…

– Интересно, они наш «беспилотник» заметили? – поинтересовался я у Хачатурова. – Если заметили, могут просто сесть в машину и двинуть в нашу сторону.

– Да… – согласился он. – Могут двинуть… И даже обязательно двинут. Но наш дрон, думаю, они заметить не могли. Он слишком высоко, его можно только приборами отследить.

– А что за люди? – задал я вопрос лейтенанту Неумыволнову. Тот пожал плечами, но все же ответил:

– Могу только предположить. Я уже встречался однажды с аналогом их программы. Тогда она была установлена на «беспилотнике» МВД. Нас просили довести ее до ума. Мы с ней познакомились, решили, что работы там очень много, а у нас времени не было, армейских заказов был полный чемодан, поэтому отказались. Но, судя по старым «дырам», программа у них используется та же самая. Это полиция.

– А что полиции здесь делать? – не понял я, но интуитивно связал появление полиции с интересом следственной бригады к группе ликвидаторов ФСБ. – Они нам операцию своим вмешательством сорвут. Такое уже случалось. Неумыволнов, как долго их дрону до нас лететь?

– Минут десять, думаю. Может, пятнадцать. Машина у них не самая скоростная, хотя и с шестью винтами. Она только вверх-вниз должна шустро бегать, а вот в сторону – хуже. К тому же еще и тяжелая. Как я вижу из системы управления, там подвешены три гранаты, а это тоже лишний вес.

– Мы, кажется, сами в чужую операцию влезли, – заметил Хачатуров. – И лучше бы нам не афишировать свою работу.

– Можно что-то сделать? – спросил я, глядя в монитор своего «планшетника». Камеры нашего «беспилотника» показывали, что из-под маскировочной сетки выехала одна из машин, но не грузовик. Мне не доводилось наблюдать эту машину сверху, но, кажется, я понял. – Третья машина, по-моему, – бронеавтомобиль «Тигр». Наблюдают за своим «беспилотником» и едут. В нашу сторону, кстати. Видимо, подобрать свою технику хотят, когда упадет…

– Неумыволнов… – улыбнулся Хачатуров своим мыслям. – Леня… Сделай красивый фокус. Сможешь? Сбей их с толку…

– Это я с удовольствием. Да, получается. Один раз в воздухе споткнулся, теперь во второй раз. Словно у меня что-то в системе не в порядке. А теперь в сторону сверну, споткнусь опять, а потом на полной скорости в истерике рвану. Снизу это должно забавно смотреться. Словно дрон сильно перепил, или менты на него своими парами надышали. Вот включить их камеры я смогу, но принять от них изображение невозможно, оно у них, как и полагается, отдельным каналом проходит. Если я сейчас камеры включу, они будут все видеть, а мы не будем знать, что они видят… Ага… А я вот так сделаю… Пусть головы поломают и своего компьютерщика потом уволят. Будем мягко и неназойливо убирать конкурентов.

– Что? – спросил Хачатуров.

– Я заставил камеру на пару секунд включиться, потом выключил. Через пару секунд еще на пару секунд включил и выключил. Дескать, просто мигает. Сбой в системе… Недоработка или неумелая эксплуатация после неумного обслуживания.

– Но «Тигр» все равно едет в нашем направлении, – сообщил я.

– А он по горам скакать не умеет? – спросил Кузьмин.

– Не обучен скакать, – твердо заявил я. – Не горный козел… У него вес категорично не тот.

– Тогда я сейчас истерично уведу их дрон в горы, а там гранаты сброшу. Все три. Взрыв мы не услышим, а они услышат. Решат, что их «беспилотник» в скалу врезался, и гранаты сдетонировали. Там у гранат какая-то хитрая система подвески. Я видел такую в чертежах. В металлическом стакане, который зажимает прижимной рычаг гранаты. Дно стакана является одновременно выдавливающим поршнем. Когда граната из стакана вываливается, рычаг освобождается, и через положенное время следует взрыв. Граната обычно взрывается в воздухе, потому метание гранат ведется на небольшой высоте, чтобы сверху поразить людей осколками. Все, улетел я в горы… Интересно, видят они меня или нет?

Я переключил камеры нашего «беспилотника» в инфракрасный режим, чтобы видеть дрон, который мы «угнали», и одновременно, не отвлекаясь от монитора, вел разговор и давал указания лейтенанту Неумыволнову, что для меня было не сложно. Сказывалась необходимая тренированность в одновременном исполнении разных дел.

– Неумыволнов… Еще пару минут полетай. Я сверху не вижу угол их обзора. Но из «Тигра» могут видеть свой дрон над скалами. Лучше подальше улететь. Глубже в горы…

– Понял, командир… – отозвался лейтенант, и инфракрасная камера показала мне, как «беспилотник» резко рванул в южную сторону. Одновременно я увидел, как остановился «Тигр», и даже представил себе растерянное лицо водителя, который лучше других знал, что его машина летает только тогда, когда с высоты падает.

– Пора. Сбрасывай гранаты, а то они взрыв не услышат.

Видимо, менты, в отличие от нас, взрыв услышали, несмотря на шумный двигатель своего бронеавтомобиля, потому что «Тигр» начал неуклюже разворачиваться. Я переключился на простую камеру и увидел, что вертится эта тяжеленная машина среди больших валунов, где и развернуться проблематично. Но, видимо, водитель был хороший, опытный. Он справился с маневром и двинулся в обратную сторону, чтобы доставить к своему командиру расстроенного собственной неудачной работой оператора.

– Все нормально, – сообщил я.

– Направляю дрон в нашу сторону, – сообщил Неумыволнов.

– Подожди! – спохватился я. – Этот дрон у входа в ущелье крутился. Верни его назад. Посмотрим, что он там выискивал.

– Невозможно, товарищ старший лейтенант. Мы же не видим изображение с его камер. Я не имею возможности войти в их закрытый канал. Как вариант, можно его приземлить и посмотреть карту памяти. Наверняка запись велась не только на земле, обычно это дублируется.

– Действуй. А мы пока со Стукаловым посмотрим за ущельем с нашего дрона. Сдвигайся в сторону, так мы только один вход захватываем.

– Я сначала должен заложить программу нового маршрута во второй «беспилотник».

Рядовой Стукалов возился со своим пультом, потом лейтенант Неумыволнов снова застучал по клавиатуре своего прибора и дал отмашку рукой:

– Стукалов, отключи кабель. Я взял управление на себя, буду кнопками управлять.

Рядовой отключил кабель, и я по изображению на своем «планшетнике» понял, что он уводит наш дрон самолетного типа на новый, более широкий круг, чтобы захватить хотя бы половину ущелья.

– Круче бери. Мы много времени потеряли. Если там что-то и есть, уже могло уйти…

Если менты действительно просматривали ущелье, то это не случайно, они кого-то отслеживали. Кого они могли отслеживать? Этот вопрос был самым важным в данной ситуации, но и самым неразрешимым. Меня в конкретном случае интересовала судьба ликвидаторов ФСБ. Мы договорились с этой группой о встрече, но встреча не состоялась, группа куда-то пропала. А любая пропажа вооруженной группы в здешних местах – это уже чрезвычайное происшествие. Группой ФСБ, как мне показалось, интересовался подполковник Афиногенов из следственной бригады республиканского Следственного комитета. Следственные органы чаще всего работают в контакте с полицией. Могли бойцы полицейского отряда, за которым мы наблюдали, тоже интересоваться группой ликвидаторов? В принципе, могли. Но этому должна быть причина. Такие силы обычно отправляют на поиск и уничтожение серьезных и опасных преступников, «крутых» бандитов, способных к серьезному вооруженному сопротивлению. По большому счету, я ничего толком и не знал о группе ликвидаторов. Что это за люди? Откуда они взялись здесь? Но наш начальник штаба майор Колокольцев представил их как людей, выполняющих аналогичную с моим взводом задачу. И по всему их поведению, не считая нежелание встречаться со следственной бригадой, все точно так и выглядело. Какие-то местные разборки я тоже допускал и был даже многократно наслышан о подобном. Но здесь пахло не местными разборками, поскольку майор Колокольцев предупредил, что ликвидаторы ФСБ приехали из Москвы. Если бы менты искали банду Великого Шайтана или эмира Шерхана, мне об этом обязательно сообщили бы. Такие действия не могут проходить, минуя Антитеррористический комитет. Значит, искали они группу ликвидаторов.

И сразу же, подтверждая мою мысль, оба ментовских грузовика, не дожидаясь возвращения бронеавтомобиля «Тигр», двинулись в сторону входа в ущелье. Я переключил камеру в режим тепловизора. Тепловизионная камера показывала, что под тентом того и другого грузовика сидят люди. Скорее всего, вооруженные. Грузовики торопились. Потом тепловизор показал короткую вспышку тепла из-под большой скалы у входа в ущелье, и один из грузовиков встал. Тут же последовала и вторая вспышка белого тепла. После чего встал и второй грузовик, обогнавший первый не более, чем на полтора десятка метров. Действие продолжало развиваться. До входа в ущелье оставалось не более ста пятидесяти метров. Я сразу предположил, что из-под скалы стреляла винтовка «Выхлоп». Ее пуля калибра двенадцать и семь миллиметра пробьет блок цилиндров двигателя любого грузовика и остановит машину. Но для боя на ближней дистанции, тем более, с численно превосходящим противником, эта винтовка не так приспособлена. Конечно, крупнокалиберная пуля в состоянии пробивать насквозь и два, и три человека, бегущих один за другим. Но не всех же… А ментов, что высадились из грузовиков, которые только остановились, но не загорелись, было около взвода, даже больше взвода. От пули грузовики и не должны были загореться, поскольку пуля – это не мина и не артиллерийский снаряд. Конечно, бывают ситуации, когда пули пробивают, предположим, топливную аппаратуру и одновременно высекают искру. Или пробивают бензобак с точно такой же искрой. Тогда машина, конечно, загорится. Но для такого выстрела мало точности попадания, здесь необходимо еще особое везение.

Менты, выполняя команду, неумело развернулись веером и неприлично короткими перебежками стали продвигаться вперед. Короткие перебежки говорили о том, что эти люди не обстреляны и воевать не умеют. Они так же опасны, как излишне длинные, потому что после короткой перебежки атакующий долго не отдыхает, поднимается для следующей перебежки, и любой стрелок, увидев, как залег боец противника, дождется момента, когда тот встанет, чтобы сразу снова залечь. Только уже без надежды на возможность продолжения атаки. Атака тем временем пошла, и я обратил внимание, что каждый раз после того, как из-под скалы вылетала вспышка белого пламени, кто-то из ментов ложится и больше уже не встает. Снайпер стрелял спокойно и хладнокровно. Менты тоже пытались с дальней дистанции обстреливать местность впереди из автоматов, но они, кажется, даже не видели, куда им необходимо стрелять. Все винтовки группы ликвидаторов были снабжены глушителями. Тем не менее меня слегка удивило, что тепловизионный прицел всегда показывает белые вспышки в одном месте. То есть похоже было, что стреляет один человек. Тогда куда же еще четверо делись?