Текст книги "Отряд Асано. Русские эмигранты в вооруженных формированиях Маньчжоу-го (1938–1945)"

Для подготовки младших офицеров из числа наиболее обученных вахмистров и прапорщиков при штабе отряда Асано продолжали действовать офицерские курсы. Но они были малочисленными и решить проблему пополнения офицерскими кадрами эмигрантских воинских отрядов не могли. Как мы уже отмечали, в 1942 году офицерские курсы окончили Лисецкий и Шехерев, сразу после этого направленные в качестве командиров взводов во 2-й учебный поход на Амур. В том же году новыми кандидатами на офицерское звание стали только что возвратившиеся из учебного похода прапорщики Даниил Ложенков и Леонид Мустафин, прапорщик Владимир Лукеш, служивший в штабе отряда, и вахмистр Николай Постовский, помощник командира взвода 4-го эскадрона. Они завершат обучение весной 1943 года. Мустафин и Ложенков получат чин корнета. Первый будет назначен командиром взвода 4-го эскадрона, а второй направлен для прохождения дальнейшей службы в подразделение отряда Асано на станции Ханьдаохэцзы. Постовский в чине прапорщика станет помощником командира 1-го эскадрона.[219]219
  Архив УФСБ РФ по Хабаровскому краю. Д. П-85622; д. П-93433.


[Закрыть] Лукеш, не выдержав экзамен, останется в чине прапорщика и будет уволен в резерв в сентябре 1943 года.[220]220
  ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 33756. Лукеш. Л. 30.


[Закрыть]

Последний набор на отрядные курсы кандидатов на звание офицеров состоялся в феврале 1943 года. Набор состоял из пяти человек: вахмистр, старшина 3-го эскадрона Анатолий Богатырь, вахмистр 5-го эскадрона Андрей Враштиль, вахмистр хозяйственной части отряда Николай Ежовский, вахмистр Сергей Козырев, вахмистр ветеринарной части Алексей Макаров. После возвращения из 2-го Амурского похода в состав курсантов вошли еще два отрядника – вахмистр, командир отделения связистов Гавриил Ефимов и вахмистр санитарной части Яков Федореев. Все эти люди начали свою службу еще в марте 1938 года, на протяжении долгого времени занимая должности младших командиров. По завершению курсов в декабре 1943 года все курсанты получили чин прапорщика и были назначены в подразделения для прохождения практики. В мае 1944 года прапорщики Богатырь, Ежовский, Ефимов, Макаров и Федореев, успешно пройдя все испытательные мероприятия, были удостоены звания корнета. Богатырь первоначально командовал взводом (считался лучшим взводным командиром отряда), позднее возглавил хозяйственную часть отряда, Ежовский возглавил отдел боепитания, Макаров – отрядную ветеринарную службу. Ефимов командовал радиовзводом, а Федореев являлся помощником командира 1-го эскадрона. Не выдержавшие экзаменационных испытаний Враштиль и Козырев остались прапорщиками, командуя взводами в 1-м и 2-м эскадронах.[221]221
  Архив УФСБ РФ по Хабаровскому краю. Д. П-85622; д. П-97860.


[Закрыть]

Невозможность полностью решить проблему обеспечения русских воинских подразделений собственными офицерскими кадрами за счет отрядных офицерских курсов, где курсанты обучались к тому же без отрыва от службы, привело японское командование весной 1942 года к принятию решения о создании при отряде Асано военного училища, обучаться в котором смог бы любой желающий и годный по состоянию здоровья молодой эмигрант.

В «Положении о Военном Училище при отряде Асано», изданном типографией Главного БРЭМ, целью создания училища объявлялось удовлетворение желания российской молодежи, стремящейся получить специальное образование в области военного искусства. В училище могли поступить российские эмигранты в возрасте от 18 до 23 лет, окончившие средние учебные заведения, развитые умственно и физически. При поступлении в училище, помимо медицинского осмотра, предполагалась сдача письменных и устных экзаменов по истории, химии и математике. Срок обучения в училище составлял два года. После прохождения полного курса обучения и успешной сдачи установленных выпускных экзаменов окончивший училище получал производство в чин подпоручика, «пополняя тем кадры командного состава российского отряда Асано или [с выходом в запас] руководящих административных органов российской эмиграции».[222]222
  ГАХК. Ф. 831. Оп. 2. Д. 11.


[Закрыть] Также в Положении давалась информация о порядке прохождения учебного курса в училище, чинопроизводстве и содержании офицеров армии Маньчжоу-го.[223]223
  Согласно приведенным в Положении о Военном Училище при отряде Асано сведениям, основной годовой оклад подпоручика армии Маньчжоу-го составлял 1140 гоби, поручика – 1620, капитана – 2160, майора – 2760, подполковника – 3480, полковника – 4580. Кроме основного оклада в период с октября по март выплачивалось зимнее пособие в зависимости от места расквартирования части. Для Харбина это пособие составляло 15 %.


[Закрыть]

Набор в училище осуществлялся открыто, информация о наборе была помещена в харбинских газетах. Нужно отметить, что в это же время с отряда Асано была снята полупрозрачная пелена секретности. Офицеры отряда в 1942 году во время празднеств по случаю 10-летней годовщины образования Маньчжоу-го впервые появились в военной форме в Харбине.

Желающие поступить в училище должны были не позднее 10 апреля 1942 года подать заявление на имя Начальника ГБРЭМ, а также удостоверение об окончании среднего учебного заведения, биографию и две фотографии. Предварительные испытания для кандидатов в курсанты было намечено осуществить в Харбине, Хайларе, Мукдене и Муданьцзяне (здесь размещались Главное и районные Бюро эмигрантов) 19 и 20 апреля.[224]224
  ГАХК. Ф. 831. Оп. 2. Д. 11.


[Закрыть]

Не особо надеясь на сознательность молодых эмигрантов, руководство БРЭМ, Киовакай, ДВСВ развернули активную работу по привлечению будущих курсантов.

По воспоминаниям Николая Буйнова, в то время студента второго курса коммерческого факультета Северо-Маньчжурского университета (СМУ), «в начале мая 1942 года все учащиеся университета мужского пола были собраны в одном помещении. Руководитель военной подготовки университета полковник Коссов[225]225
  Оправившись после контузии на Халхин-Голе, Коссов продолжал служить в штабе 4-го военного округа Маньчжоу-го. Имел чин подполковника. С 1942 г. являлся советником молодежно-воспитательного отдела Главного БРЭМ, руководил военной подготовкой русской молодежи на курсах Киовакай, в школах и добровольческих дружинах Харбина. С ноября 1943 г. – и. о. начальника, позднее – начальник 2-го (военного) отдела Главного БРЭМ. Полковник Императорской армии Маньчжоу-го.


[Закрыть] зачитал положение о военном училище отряда Асано и объявил, что желающие могут поступить в него для подготовки на офицеров. Из числа учащихся университета в юнкерское училище записалось человек 20–25… Я также записался».[226]226
  ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 34780. Л. 9.


[Закрыть]

Буйнов Н. К. ГАХК

Еще двадцать человек, лучших курсантов, невзирая на их желание, были откомандированы для прохождения предварительных испытаний начальством Высших курсов Киовакай, двадцать человек дало Главное Бюро эмигрантов, несколько выпускников военно-училищных курсов были направлены Дальневосточным союзом военных. Ряд заявлений подали молодые люди призывного возраста, работавшие в различных местах, рассудив, что лучше пойти курсантом в военное училище, по окончании которого уйти в запас и получить приличную работу, нежели рядовым на срочную службу.

В общей сложности в начале мая 1942 года в здание гимназии Христианского союза молодых людей на Садовой улице в Харбине для участия в отборочной медицинской комиссии прибыло около ста человек. Комиссия определила для учебы в училище 10 кандидатов: Николая Баклашева, Николая Буйнова, Юрия Волкова, Сергея Голубенко, Всеволода Горохова, Александра Гречкина, Ивана Лалетина, Алексея Макарова, Бориса Сергеева и Михаила Шубина. Буйнов, Волков, Голубенко, Сергеев и Шубин окончили один или два курса университета, остальные – полный курс гимназии. Буйнов, Волков и Голубенко проходили военное обучение на Высших курсах Киовакай. Голубенко после окончания курсов Киовакай работал инструктором по военной подготовке. Кроме них некоторое военное обучение получил Лалетин, посещавший в 1941 году занятия в военном училище ДВСВ.[227]227
  ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 39955. Л. 10.


[Закрыть]

Шубин М. Ф. ГААОСО

Перед отправкой в военное училище для будущих курсантов организовали встречу с начальником Главного БРЭМ генералом Кислициным, обратившимся к ним с напутственным словом. 20 мая будущие курсанты торжественно, с молебном и «чашкой чая», провожаемые представителями Бюро эмигрантов, гимназии БРЭМ, Северо-Маньчжурского университета, родными и знакомыми, были отправлены из Харбина в сопровождении подполковника Коссова на станцию Сунгари-2.[228]228
  Там же. Л. 20 об.


[Закрыть]

Остальные курсанты прибыли в отряд Асано из других мест. Два человека из города Лишучжэнь (Алексей Левицкий и Александр Щетинин), один из Мукдена (Георгий Фирсов) и двое с восточной линии СМЖД (Владимир Михайлов и Игнат Чернозуб). Вероятно, большого выбора желающих поступить в военное училище при отряде Асано на линии не было, и проверку личности отобранных не проводили тщательно. Иначе чем объяснить то, что в училище был зачислен, например, Александр Щетинин, бежавший с семьей в десятилетнем возрасте в Маньчжурию в 1933 году. Его отец и старший брат в 1941 году обвинялись в работе на советскую разведку, четыре месяца находились в тюрьме и после освобождения оставались под присмотром.[229]229
  Там же. Д. 33249. Щетинин. Л. 12.


[Закрыть]

Левицкий А. В. ГААОСО

Чернозуб И. ГААОСО

По прибытию курсантов на Сунгари-2 командование отряда Асано устроило для них небольшой банкет и разместило в отдельной казарме недалеко от здания штаба. Курсантам первоначально было выдано русское обмундирование (желто-зеленые гимнастерки и синие галифе с красными кантами с наружной стороны, черные сапоги и полевые кепи), позднее замененное на японскую форму, и погоны рядовых 1-го класса.[230]230
  ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 36813. Л. 4 об.


[Закрыть] В качестве личного оружия каждый курсант получил штык-нож, носившийся на поясном ремне.

Командование курсантами первоначально было вверено корнету Рычкову, специально откомандированному для этого из состава походного отряда, и старшему унтер-офицеру Виктору Широкову. Через две недели произведенный в очередное звание поручика Рычков получил приказ возглавить новый учебный поход к границе. В должности начальника юнкерского училища Рычкова заменил корнет Джакелли,[231]231
  В том же 1942 г. корнет Джакелли в связи с болезнью был уволен в резерв и жил в дальнейшем на станции Яблоня восточной линии СМЖД.


[Закрыть] которого через два месяца отстранили от руководства училищем, передав его капитану Хасимото. Хасимото возглавлял училище до апреля сорок третьего года. Заместителем Хасимото являлся прапорщик Кикути, которому курсанты дали прозвище «Дуплов».[232]232
  ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 33572. Л. 21.


[Закрыть] Вообще традиция давать прозвища своим командирам в отряде Асано была давней. Можно вспомнить уже упоминавшиеся прозвища подполковника Асано – «Деда», капитана Томинага – «Губа». Капитана Хиромацу, заведующего боепитанием отряда, отрядники окрестили «Капуста», и т. п. Русские командиры тоже имели прозвища, часто связанные с особенностями их внешнего вида или какими-либо дефектами. Чернявого Виссариона Мустафина прозвали «Татарин», его брата – «Чин-шварк», Лисецкого, имевшего выкаченные глаза, – «Лупета». Не остался без прозвища и слегка шепелявивший Рычков.[233]233
  Там же. Д. 33572. Гальвин. Л. 22, 23.


[Закрыть]

С апреля 1943 года на посту начальника юнкерского училища находился капитан Тамасита, до этого преподававший в учебной команде отряда, а с начала 1944 года – корнет Шехерев.[234]234
  Там же. Д. 33196. Л. 30.


[Закрыть]

Через два месяца после начала обучения, в июле 1942 года, курсанты приняли присягу, окончательно превратившись в военнослужащих армии Маньчжоу-го. На церемонии присяги присутствовала делегация из Харбина, в составе которой находился владыка Нестор.[235]235
  Там же. Д.33526. Шубин. Н/д. Л. 11.


[Закрыть]

Первые полгода учеба курсантов мало отличалась от начального учебного курса рядового бойца отряда Асано, за исключением более значительного теоретического и идеологического блоков. Юнкерам давалась строевая и тактическая подготовка, включая разведывательно-диверсионные дисциплины. Кавалерийское дело, водные занятия (лодки), изучение оружия (винтовка, маузер, ручной и станковый пулеметы, ручной гранатомет, артиллерийские орудия), стрелковое дело, штыковой и сабельный бой, гимнастика, топография, связь. На занятиях по теоретико-идеологической подготовке изучали русскую дореволюционную историю, историю Японии (составителем учебника по истории Японии являлся начальник Харбинской ЯВМ генерал-майор Дои Акио[236]236
  См. приложение.


[Закрыть]) и Маньчжоу-го, советский быт, включая историю и политическое устройство СССР, ВКП(б), Красную армию. С целью развития в будущих представителях комсостава русских воинских отрядов «самурайского духа» большое внимание уделялось постижению Бусидо.[237]237
  ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 18472. Л. 14, 15.


[Закрыть]

Подполковник Асано проводил для курсантов так называемые «духовные беседы» и рассказывал о международном положении Японии и ситуации на фронтах Тихоокеанской войны. Подполковник Синода читал историю Японии, майор Асерьянц – историю России и СССР, капитан Гото (офицер учебного отдела штаба отряда с 1940 года) – военную администрацию Маньчжоу-го, капитан Хасимото (офицер штаба по учету личного состава отряда) – устав внутренней жизни. Агитацию и пропаганду преподавали капитан Идзима и поручик Тырсин; тактику партизанских действий – капитан Хасимото (позднее капитан Тамасита) и поручик Приказчиков; диверсионно-подрывное дело – поручики Ядыкин и Приказчиков; стрелковое оружие и стрелковое дело – поручики Исобэ и Осака (офицер отдела вооружения штаба), старший унтер-офицер Борис Кутц; строевую подготовку – вахмистр Иннокентий Новиков и старший унтер-офицер Николай Эпов.

Многим курсантам, пришедшим с «гражданки», было нелегко свыкнуться с новой жизнью. По воспоминаниям Сергея Голубенко, который бросил в 1939 году после первого курса университет, до поступления в военное училище сменил несколько мест работы, одновременно являлся командиром отделения на Высших курсах Киовакай, «с шести часов утра до пяти-шести вечера с часом перерыва на обед были строевые занятия вперемежку с лекциями, затем ужин. После ужина снова занятия, затем отдых по расписанию… час-два свободного времени на усвоение пройденного, писание писем домой и заполнение дневника, затем сон, прерываемый звуком трубы и матом соседей по койкам».[238]238
  ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 36813. Л. 5.


[Закрыть] Не добавило энтузиазма курсантам и заявление их первого командира, поручика Рычкова, отозванного в свое время для руководства училищем из учебного похода, о том, что их будут готовить в качестве диверсантов и командиров диверсионных подразделений.[239]239
  Там же. Д. 34780. Буйнов. Л. 10


[Закрыть] После чего некоторые из обучавшихся стали саботировать учебу, чтобы быть отчисленными. Но не тут-то было – покинуть отряд стало практически невозможно.

По окончании очень насыщенного первого полугодового курса обучения всем юнкерам было присвоено звание ефрейторов.

В середине октября 1942 года состав курсантов был дополнен десятью старослужащими отряда Асано, имевшими чин ефрейтора или старшего ефрейтора, среднее образование (трое из них некоторое время обучались в Северо-Маньчжурском университете) и добровольно пожелавшими поступить в военное училище. Все они начали службу в отряде в 1941 году, большинство участвовало в 1-м Амурском походе. Это были Валерий Гальвин, Борис Зимин, Геннадий Коваленко, Святослав Михайлов, Дмитрий Муратов, Игорь Павлов, Борис Поплавский, Авенир Потапов, Анатолий Томашевский и Семен Шароглазов. Правда, Муратов проучился недолго и через несколько месяцев был отчислен и отправлен для прохождения дальнейшей службы в одно из подразделений отряда за оскорбление (избиение) взводного унтер-офицера Эпова.[240]240
  Там же. Д. 33196. Л. 45.


[Закрыть]

Коваленко Г. ГААОСО

Первоначально отношения между «старыми» и «новыми» курсантами были натянутыми. «Старожилы» училища опасались, что среди вновь прибывших есть соглядатаи японцев, но оказалось, что взгляды и тех и других на службу и японское руководство в целом совпадают. Как отмечал Голубенко, курсанты, обучаясь военному делу, «фильтровали то, чем нас пичкали лекторы и отбрасывали из головы лишний, не подходящий к нашему русскому духу ниппонский дух…»[241]241
  Там же. Д. 36813. Голубенко. Л. 85.


[Закрыть] Поэтому в дальнейшем юнкера жили одной большой дружной командой.

По окончанию первого года обучения курсанты «получили погоны младших унтер-офицеров – но чего же они нам стоили, – пишет Голубенко, – это знают только те, кто там находился – особенно вспоминаются два дня экзаменов… Вообще иногда появлялось желание покончить с жизнью…»[242]242
  Там же.


[Закрыть] Еще через полгода – звание старших унтер-офицеров.

Второй год обучения в военном училище был ориентирован на углубление и закрепление знаний, полученных на первом году учебы. В сентябре 1943 года курсанты в составе всего отряда приняли участие в учебном походе в район станции Яблоня на восточной линии СМЖД (местечко Мадачэнкоу).[243]243
  ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 39955. Л. 51.


[Закрыть]

Изменение военно-политической ситуации на фронтах мировой войны заставило японское командование в 1943 году частично отказаться от разведывательно-диверсионной подготовки русских воинских отрядов, в частности, были запрещены какие-либо перемещения в приграничные районы. В учебной работе с подразделениями отряда Асано упор теперь делался на общевойсковую подготовку солдат и офицеров. В организации учебных походов руководство отрядом возвратилось к практике первых лет существования подразделения.

Итак, в сентябре 1943 года три эскадрона отряда вместе с прибывшими еще в июле на очередные военные сборы резервистами под руководством полковника Асано[244]244
  Звание полковника Асано Макото получил в том же 1943 г.


[Закрыть] совершили марш-бросок к местечку Мадачэнкоу, расположенному в 250 км к северо-востоку от Сунгари-2. Бойцы отряда с полной боевой выкладкой (36 кг у стрелков и 38 – у пулеметчиков) двигались поэскадронно пешим порядком, выставляя авангардные и арьергардные группы дозора в пути следования. Курсанты военного училища были равномерно распределены по эскадронам. В районе Мадачэнкоу в лесу был разбит лагерь. Здесь проводились занятия по ориентированию, действиям в наступлении и обороне с использованием холостых патронов. На обратном пути следования отряд ночью форсировал Сунгари, используя понтонную переправу. В общей сложности поход длился пятнадцать дней.[245]245
  ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 33415. Л. 27; д. 39955. Л. 51, 52.


[Закрыть]

В 1943 году отряд Асано отметил пятилетие своего существования. По этому поводу был выпущен специальный значок в виде диска, выдававшийся старослужащим и, по-видимому, резервистам из первого состава отряда.

Описание жизни отряда Асано будет неполным, если не упомянуть о том, что в 1943 году в военном городке была оборудована новая сцена, где силами военнослужащих осуществлялись театральные постановки «антикоммунистической» направленности, а также музыкальные вечера. Деятельность отрядного драматического кружка курировал 5-й идеологический отдел штаба отряда. В функции идеологического отдела входило «духовное» воспитание военнослужащих, для чего с лекциями в отряд приглашались видные представители политических кругов русской эмиграции в Маньчжоу-го. В частности, перед бойцами отряда неоднократно выступали с лекциями глава Главного БРЭМ генерал В. А. Кислицин, лидер фашистов К. В. Родзаевский, официальный лектор эмигрантского Бюро Игорь Волков. Волков, бежавший из СССР в 1940 году, был одним из главных экспертов по советской действительности.

Кроме того, с начала 1943 года по распоряжению Военной миссии стала издаваться (печаталась в типографии ГБРЭМ) газета «Боевой друг», поступавшая в русские воинские подразделения и полицейские отряды. Материалы газеты были выдержаны в национальных, антисоветских и паназиатских тонах.[246]246
  ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 36962. Л. 17; д. 33582. Л. 11, 12.


[Закрыть]

На протяжении 1943 года дважды, весной и осенью, из отряда была уволена часть военнослужащих, а новый большой набор новобранцев состоялся только в январе 1944 года.

Все русские военнослужащие, увольняемые в резерв, получали номерную книжку с «Положением о чинах запаса отряда Асано» и становились на учет в созданном в марте 1944 года Союзе русских резервистов армии Маньчжоу-го. Союз резервистов был создан с санкции командующего Квантунской армией и контролировался 3-м отделом Главной Военной миссии. В том же сорок четвертом году был введен нагрудный знак резервиста, который выдавался увольняемым в запас.

Нагрудный знак резервиста

Штаб Союза резервистов располагался в Харбине. Его возглавлял майор (позднее – подполковник) Асерьянц, заместителем начальника являлся полковник М. А. Демишхан, глава 5-го отдела ГБРЭМ. Советником при Союзе был назначен полковник Асано. В задачи Союза резервистов входило участие в проведении наборов в русские воинские отряды, осуществление переподготовки военных кадров, учет и регистрация всех лиц, прошедших военную службу, помощь в трудоустройстве уволенным в резерв военнослужащим.[247]247
  Там же. Д. 33169. Л. 14; Архив УФСБ РФ по Хабаровскому краю. Д. П-97686. Т. 2. Приложение 1. Л. 1, 2.


[Закрыть]

На протяжении 1944 года в крупных эмигрантских центрах были созданы отделения Союза резервистов. Например, отделение Союза резервистов Захинганского района (центр – город Хайлар) было сформировано в декабре 1944 года на съезде резервистов, проходившем в поселке Якеши.[248]248
  Там же. Д. 36930. Л. 52.


[Закрыть] При отсутствии соответствующей структуры в местах проживания русских эмигрантов из числа резервистов назначался старший, который должен был вести учет личного состава, обеспечивать их отправку на военные сборы и т. д. После создания региональных отделений Союза резервистов военные сборы стали проходить не в расположении Сунгарийского отряда, а по месту жительства резервистов.

Русские резервисты находились на особом счету у японских властей и нередко назначались на ответственные должности. За счет резервистов пополнялись ряды горно-лесной полиции, куда еще в 1940 году было запрещено принимать в качестве вольноопределяющихся не прошедших военную службу молодых людей. В период демобилизации асановцев в 1943 году всем ранее служившим в отрядах горно-лесной полиции было предписано после увольнения в резерв возвратиться в свои подразделения.[249]249
  ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 33527. Мальцев. Н/д. Л. 12.


[Закрыть]

В конце 1943 года отряд Асано состоял из следующих подразделений: штаба, штабного взвода, двух кавалерийских стрелковых эскадронов (трехвзводного состава), полуэскадрона тяжелого оружия, команды связи из двух взводов (радиовзвод и взвод голубеводов и собаководов) и военного училища. В связи со сворачиванием разведывательно-диверсионных программ в подготовке бойцов отряда в стрелковых эскадронах только солдаты первых взводов получали теперь навыки подрывников, отчего эти взводы неофициально именовались «подрывными».[250]250
  Там же. Д. 34942. Плотников. Л. 12.


[Закрыть]

Учебная команда Сунгарийского отряда прекратила свою деятельность осенью 1942 года. Предполагалось, что подготовку младших командиров будут осуществлять на станции Ханьдаохэцзы. Как оказалось в дальнейшем, этот проект не удался, и весной 1944 года на Сунгари-2 вновь будут учреждены курсы по подготовке младших командиров для русских воинских отрядов.

В общей сложности командный и рядовой состав отряда Асано к началу 1944 года должен был достигать по штатному расписанию четырехсот человек.[251]251
  Вызывают удивление приводимые некоторыми авторами (С. С. Балмасов, Е. В. Яковкин) сведения о численности личного состава русских воинских отрядов в 1941–1945 гг. в 3,5–4 тысячи человек. При этом авторы нигде не указывают, что, возможно, они отнесли к числу военнослужащих не только бойцов трех русских воинских отрядов (не более 700 человек), но и полицейских из отрядов горно-лесной полиции, резервистов и даже казаков, входивших в состав Захинганского волонтерского корпуса.


[Закрыть]