Электронная библиотека » Татьяна Алюшина » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 17 декабря 2013, 18:31


Автор книги: Татьяна Алюшина


Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Татьяна Алюшина
Любовь без права на ошибку

– Чем дальше в лес, тем чудесатее и чудесатее, – сворачивая на очередной рекомендованный стрелкой и голосом навигатора поворот, поделилась я опасениями. – Уж послала нас бабушка так послала, – осторожно объезжая колдобину на дороге, продолжала я. – Как думаешь, Герцог, какая засада нас ждет впереди?

Вместо ответа меня удостоили высокомерным скептическим взглядом карих глаз. Недвусмысленно выказав таким образом свое отношение ко мне и к обстоятельствам в целом, обладатель волооких очей демонстративно отвернул голову, предпочитая разглядывать пейзажи за окном, чем общаться со столь не достойной его внимания особой.

– Вот никогда от тебя не дождешься поддержки и понимания, – привычно возмутилась, посмотрев ему в затылок. За что была вознаграждена странным звуком – не то мелкий чих, не то в высшей степени презрительное хмыканье. – Нет, все-таки ты редкостная скотина!

Скотина на данное замечание никак не отреагировала, так же привычно проигнорировав мое негодование.

Ах да, кстати. Это Герцог. Он же Франкенштейн, он же Жоффрей де Пейрак, в зависимости от моего настроения и степени гневливости на него, и он же Его Высочество. Прошу любить и жаловать!

По божественной задумке, вообще-то пес отряда собачьих, разновидности декоративных мелких пород, в народе презрительно именуемых шавками. И никоим образом не подходящий ни под одно из этих определений.

Видимо, Творец решил поэкспериментировать и смешал в одном флаконе все какие можно декоративные собачьи породы, а, получив результат, сам ужаснулся содеянному и, украдкой озираясь по сторонам – не заметил ли кто! – скомкал бумажку и быстренько выкинул на землю от греха подальше. Ну а на грешной кто-то это мутантское чудо подобрал, кое-как разгладил божественный пергамент, и получился данный экземплярец.

Около трех килограммов веса на высоких тонких ножках, с непропорциональной телу большой головой, с огромными, еще более непропорциональными всему остальному ушами, недоприплюснутой до конца мордой – баловалась, видать, прабабка с пекинесом, и получилось что-то вроде обрезанного передка грузовика в миниатюре. Зато глаза ему достались вообще черт-те от кого – большие, карие, с поволокой, почти человеческие. Создавалось такое впечатление, что морда состоит только из этих глазищ и оскала, над которыми гордым торчком стояли огромные уши в нежной жиденькой опушке непонятного цвета.

С окрасом и растительностью Герцогу тоже не подфартило. Шерсть – так, ни два ни полтора – начиналась от затылка, немного густела на загривке и груди, заметно редела к попе, на коей уже обозначала себя короткой опушкой, и заканчивалась полным позором на коротком хвосте в виде мелкого подшерстка, из которого тянулось несколько длинных волосин, как на голове облысевшего дедка.

С экстерьером тоже… как бы это сказать… не сложилось. Вернее, сложилось, но уж больно причудливо. Голову Герцог всегда держал гордо вскинутой, как лев – царь зверей, честное слово! Вообще, перед впечатлял высокомерной статью, а вот задок оплошал – то ли вследствие травмы, то ли от рождения, но скособочило задние лапы, и тощую, почти лысую попку, больше похожую на дулю, сильно смахивавшую на эдакий ответ миру на его претензии к данному индивиду, заметно сносило вправо.

Все его тело покрывали следы от ран и укусов, полученных в нелегкой борьбе за выживание. А левое ухо, которое было когда-то почти оторвано, практически полностью перечеркивал большой белый шрам, не зараставший шерстью, – память о боевом прошлом.

Два года назад я нашла его у подъезда бабушкиного дома: уже открывала подъездную дверь, когда заметила справа на дорожке непонятный предмет – какое-то небольшое животное, скорее всего кошка бездомная, покрытое ранами и кровоподтеками.

Что меня дернуло посмотреть? Ну животное, ну прибила какая-то сволочь людская, походя, от жестокости тупой. А вот потащилась же!

При ближайшем рассмотрении предмет оказался псом. Маленьким замученным псом. Он был жив и в сознании, но не скулил, не пищал, лишь надсадно дышал с хрипом и смотрел на меня абсолютно человеческим, осмысленным взглядом, переполненным укором, болью и гордой непокорностью судьбе. На боку у него был вырван кусок шкуры с мышцами, явно укус большой собаки, левое ухо практически оторвано, из более мелких многочисленных ран сочилась кровь.

Его всерьез потрепали дворняги, но раз не прикончили до конца, значит, он сумел отбиться и убежать! Да так убежать, что и не догнали, и не нашли!

– Сейчас, миленький, потерпи, – пообещала я непонятно чего и мотанула к машине.

Я подогнала свой «крузак» прямехонько под подъезд, как можно ближе, в багажнике из сумки со спортивной снарягой достала полотенце, вытряхнула кроссовки из пакета, постелила его на переднее пассажирское сиденье и, оставив дверцу распахнутой, поспешила к страдальцу.

Он не скулил, не визжал и не огрызался, когда я с максимальной осторожностью заворачивала его в полотенце и переносила в машину, только вздыхал тяжко, совсем по-людски.

– Потерпи! – попросила я его, заводя машину.

Так, куда его везти? Живность никакую я отродясь не держала, никогда не заводила, не подбирала на улицах и у родителей не выклянчивала. Даже в нежном детстве не мечтала о домашнем питомце или живом зоологическом уголке, имея совершенно иные увлечения и пристрастия.

Я позвонила Жанне, хозяйке клока шерсти на ножках, именуемого Жозеттой, суперпородистой йоркширицы со стервозным характером. Может, по причине мерзкого характера этой сучки она и всплыла первой в моей памяти. Жанна, посочувствовав несчастной собачке, немедленно дала адрес ветеринарной клиники, в которой обслуживали Жозетточку.

Несчастная собачка, немного отогревшись, дважды попыталась меня укусить, намереваясь подороже продать свою тяжелую жизнь, без какого-либо предупреждения рыком, когда я потрогала ее нос, проверяя, не подохла ли она вообще, чем вызвала мое глубокое уважение. Боец!

И я наконец ее внимательно рассмотрела, немало подивившись причудливым выкрутасам природы, больше смахивавшим на неудавшийся эксперимент сумасшедшего ученого.

– А ты красавчик, – порадовала я песика впечатлением, произведенным на меня его внешностью.

Когда я ввалилась в клинику с требованием скорой медицинской помощи животному, персонал, рассмотрев пострадавшего, грозно потребовал, чтобы я немедленно вынесла ЭТО из их приличного заведения! И пригрозил выдворением моего тела вместе с ношей ротой охранников за пределы их приличного учреждения.

Я как-то не сообразила, что в эту супер-пупер-навороченную клинику возит своих пусиков, мумусиков и люлюсиков весь московский бомонд, вставляя в их зубки бриллиантики и делая пластические подтяжки их жопам.

Нет, нам такая клиника ни за каким хреном не подойдет! Нам нужна нормальная ветлечебница, где действительно спасают и по-настоящему лечат!

– Потерпи еще немного, – попросила я подопечного, быстренько просматривая в смартфоне список ветеринарных заведений.

Ага! Вот это в самый раз! Скорая оперативная помощь, хирургия и даже стационарное лечение! Так, как нам лучше проехать?

Я добралась быстро, минут за сорок. Медсестра в приемном отделении, только глянув на животное, вызвала тут же по селектору дежурного врача и быстро проводила меня в приемную комнату хирургии.

Дежурным врачом оказался кряжистый невысокий мужчина лет за пятьдесят, представившийся Алексеем Леонидовичем.

– Где вы нашли такого Франкенштейна? – чуть улыбнулся он, осмотрев пса.

– А где таких находят? – слегка агрессивно ответила я.

– М-да, – протянул доктор и осмотрел на сей раз меня с ног до головы весьма красноречивым взглядом, сделал выводы и с неприкрытой неприязнью спросил: – А вы уверены, что хотите его спасать?

– Я же его привезла. – Я смутно предполагала, к чему он ведет.

– А зачем? – подтверждая мои предположения, в том же тоне, но с новой ноткой брезгливости продолжил врач. – В вашей гламурной тусовке неделя добрых дел? Акция «Поможем бездомным животным» с демонстрацией на камеры телевидения? И месячником обсуждения в клубах: какие мы хорошие девочки?

Понятно. Заценил, значит, мой несравненный девичий образ должным образом. Как говорил герой известного всем фильма в исполнении еще более известного артиста: «Ну, это нормально!» Я вообще на людей произвожу именно такое впечатление, кстати, сей имидж тусовочной красотули поддерживаю со всяческим тщанием, старательностью и удовольствием.

– Про акцию не слышала, а песика вылечите, пожалуйста…

– …а вы его потом на улочку назад отпустите, – ерническим тоном закончил он за меня якобы мою мысль.

– Нет, – без дураков, на этот раз нормальным голосом с нажимом пообещала я. – Останется со мной жить, если захочет, конечно.

– Ладно, – после минутного раздумья согласился доктор. – Подождите в коридоре, операция будет долгой, и успех не гарантирую.

Вот так в мою жизнь попал Герцог. Операцию он выдержал. А то как же, с таким-то характером! Его жизненное кредо: если тебя съели, у тебя все равно есть два выхода! И я бы сильно не позавидовала тому, кто таки умудрился бы его сожрать! Эта упертая тварина ни за что не стала бы выходить «в заднюю дверь», и неосмотрительный гурман сдох бы от несварения и заворота кишок! Вот ей-богу!

Он поправлялся долго, попутно пса лечили от многочисленных болезней, приобретенных им в бездомной дворняжьей жизни, ставили все положенные прививки, откармливали. За время, проведенное в стационаре, он стал героем и любимцем всего персонала. Поразительным образом в нем сочетались внешнее уродство и сильный характер благородного бойца, по аналогии с человеком можно сказать: врожденная дворянская гордость и благородство крови.

Не смейтесь. Именно так! Ну и высокомерие – этого так вообще вагон!

Когда я пришла навестить его после операции, что-то там засюсюкала по людской идиотской привычке обращаться таким образом с мелкими представителями животного мира, он так посмотрел на меня… Типа, что тебе, убогое создание, от меня надо? Шла бы ты куда подальше!

– Ну прямо герцог! – возмутилась я такой наглостью.

Вот так он и стал Герцогом.

А молоденькая медсестра, которая ухаживала за послеоперационными подопечными, умиленно и восторженно посверкивая глазками, сказала мне:

– Он похож на Жоффрея де Пейрака. Ну помните, из «Анжелики»? Когда они снова встретились, она считала, что он погиб, а он выжил. Его и на костре жгли, и пытали, он весь в шрамах, хромает, страшный, но гордый и красивый и всех победил!

– Похож, – согласилась я, правда, признаваться, что книжек про Анжелику не читала, не стала.

Кстати, доктор Алексей Леонидович сказал мне, что Герцогу не больше трех лет. Ничего себе, жизнь у него была эти три года!

Заштопанного, здорового, прибавившего в весе и привитого Герцога в новом противоблошином ошейнике я перенесла через порог своего дома, поставила на пол и пригласила:

– Ну проходи, обследуй территорию твоего нового места проживания!

Он встряхнулся всем тельцем, одарил меня презрительным взглядом и не спеша пошел обследовать. Я спохватилась, что он сейчас примется мне тут территорию метить. Мама дорогая! Это же дворняга дикая, а я его в свой уютненький домик приволокла!

Метить! Сейчас! Герцог, он и в московских хоромах герцог! Не иначе как упомянутый – как его там? – де Пейрак реинкарнировался в этом создании в той самой своей последней ипостаси: искалеченный, но непобежденный!

По крайней мере мой Франкенштейнчик вел себя именно так. Он никогда не гадил в доме, не чесал задними лапами за ухом, я ни разу не видела, чтобы он себя вылизывал в причинном месте. Он не делал суетливых движений, не бегал шавочной торопливой трусцой, цокая когтями по полу. Даже если был очень голоден, а я поздно возвращалась с работы, он размеренно-неспешно проходил в кухню, укладывался возле своих мисок и никогда – никогда! – не заглядывал заискивающе мне в лицо, не вилял льстиво и радостно хвостом и ничего не выпрашивал. Вот ни разу!

Он обожает купаться в ванной, ненавидит любой парфюм, при этом от него не воняет псиной, презрительно отвергает любые консервы и собачьи корма и ест только свежее мясо, видимо, компенсируя все те годы, что пришлось довольствоваться чем ни попадя, любит салатные листья и свежие огурцы и фрукты.

Я его уважаю и не понимаю, как могла жить раньше без него. Он меня терпит, по большей части выражает явное сомнение в моих умственных способностях, категорически не приемлет никаких поводков и ограничения свободы, максимум, на что согласился, – на ошейник от блох, на который я прикрепила подвеску с его именем и адресом. Он не позволяет почесывать себя за ушами и вообще никаких нежностей, если подхватить его на руки и посюсюкать, можно вполне реально нарваться на предупреждающий боевой оскал. Но если Герцогу хочется понежничать, он приходит сам, никогда не залезает на колени, а укладывается рядом и греет мои ноги своим боком.

Он аристократичен, холодно-презрителен, умен по-человечески, и он вцепится мертвой хваткой в горло любому, кто попробует меня обидеть.

Из детского автомобильного кресла я сделала специально поднятое повыше сиденье с ремнями безопасности для него, которое стоит на пассажирском месте впереди – его законном, исключения не делаются ни для кого, остальные пассажиры ездят теперь в моей машине только сзади.

Вот так мы и живем.


Но что-то я отвлеклась. Я всегда так в дороге – думаю о разном, а если что-то вспоминаю, то как кино просматриваю: красочно, подробно, с деталями. Дорога к этому располагает, а я очень люблю дорогу.

Так вот о причине, по которой мы с Герцогом оказались за пятьсот с лишним километров от любимой нами Москвы, среди красивейших мест между реками Волхов и Мста, и приближаемся к искомому поселку с замысловатым названием.

У меня есть бабушка Лидия Архиповна, мамина мама. Бабульку свою я люблю и даже тайно обожаю, не могу ей отказать ни в чем и стараюсь тщательно баловать.

Ей восемьдесят лет, и последние годы она сильно прибаливала, но крепилась, бодрилась, а вот полгода, как стала резко сдавать и два месяца назад совсем слегла.

Врачи уверяют, что надежда на улучшение есть, а бабуля отмахивается от их прогнозов:

– Да чего там… – недовольно бурчит она. – Я сама врач и получше их про свои болезни все знаю. Да и надоело болеть и болеть, чего задерживаться!

А третьего дня позвала меня для серьезного разговора.

– Васенька, просьба у меня к тебе, – с каким-то совсем уж строгим выражением лица, взяв меня за руку, сказала она, – отвези мое письмо одному человеку, получи ответ хоть письменно, хоть устно и привези мне. Я обязательно дождусь.

– Ба, ты что, умирать собралась? – возмутилась я.

– Собралась, внученька, – кивнула бабушка и посуровела: – И нечего слезы лить! Ничего в этом страшного нет, жизнь пострашнее будет! Да и всем свое время приходит! Или ты хочешь, чтобы я лежала и болями мучилась!

– Я хочу, чтобы ты была живая и здоровая!

– Я бы тоже не отказалась, – усмехнулась бабушка и снова стала торжественно строгой. – Не отвлекай меня на ерунду, у меня не так много времени осталось. Слушай внимательно. У меня была закадычная, самая лучшая подруга с детства, Надя…

Она долго рассказывала, я слушала зачарованно, погрузившись в любови и страсти, дружбы и предательства, смертельные ситуации и спасения далеких дней, плакала, не замечая своих слез, и поражалась силе и красоте той жизни, которую они проживали молодыми.

– Почему ты никогда раньше об этом не рассказывала? – потрясенно прошептала я, когда она закончила.

– Не хотела ворошить прошлое, в котором чувствовала себя виноватой. Да и зачем вспоминать о своих ошибках!

– И ты ни разу не попыталась с ней встретиться, поговорить?

– Пыталась. Один раз, когда открылся этот обман. Но тогда все было свежо и больно, и она не захотела меня услышать и простить. – Бабушка помолчала, находясь там, далеко, в своем прошлом. – Я не хочу умирать, не попытавшись все объяснить ей.

– Ба, а если она… – Тут я споткнулась маленько, но вопрос закончила: – …умерла уже?

– Нет, не умерла, – уверенно возразила бабуля. – Все эти годы я поддерживаю связь с несколькими своими односельчанами. Некоторые давно в город перебрались, а кто и остался. Так, пишем друг другу изредка, перезваниваемся когда-никогда, но про их жизнь и что там у нас происходило все эти годы я знаю. Вчера специально позвонила одной старой знакомой, узнала, что Надя жива, только переехала. Недалеко, в какой-то новый поселок, рядом со старым, на другом берегу реки. Ты знаешь, какие у нас там места замечательные! Красота, природа сказочная, немудрено, что новые поселки вырастают. Съезди, Васенька, исполни мою просьбу.

– Ба, ну ты чего? Разумеется!

– Вот письмо. – Она передала мне пухлый конверт из плотной почтовой бумаги, на котором большими четкими буквами были написаны адрес и имя получателя, и попросила как-то беспомощно, по-детски: – Ты ответа дождись, любого, не уезжай без ответа.

Я кинулась ее обнимать, расцеловывать, разревелась, конечно, и, прижавшись к любимой бабулиной, такой родной мягкой щечке, твердо пообещала:

– Костьми лягу, поселюсь там у нее, а ответить заставлю!

– Костьми не надо, – бабуля успокаивающе поглаживала меня по голове. – И не пугайся уж так, я завтра помирать не собираюсь. Вот тебя дождусь, а там, может, и поживу еще.


Следуя указаниям навигатора, я повернула налево, подивившись прекрасному качеству новой дороги после полукилометрового промежутка, разбитого в хлам, с которого свернула. Впереди просматривался мост через небольшую речушку, а за ним поворот направо, о котором тут же напомнил спутниковый «сусанин».

Когда я купила новый навигатор, меня сильно напрягали комментарии бабским голосом, и я, покопавшись в нем, перепрограммировала голосовое сопровождение на эротический мужской баритон. Увлекшись творчеством, решила было добавить пару-тройку нежненьких определений в его словарный запас, но, почесав свою красивую умненькую головушку, отказалась от такой затеи. Представила, что вот поездишь так денек, когда тебе говорят: «Через сто метров поверни направо, дорогая. Езжай прямо, любимая», и поняла, что неизбежно к концу дня возникнет устойчивое и непреодолимое желание убить всех носителей эротических мужских голосов к бениной маме!

Первый раз услышав комментарии на приборе в исполнении уже мужского голоса, Герцог многозначительно хмыкнул и снисходительно посмотрел на меня.

Ему хорошо, у него с личной жизнью полный порядок – оприходовал всех мелких сучек нашего и окрестных дворов, к ужасу и возмущению беспредельному их хозяев и моей компенсации им в виде пардона за его сексуальную неуемность. Даже как-то раз умудрился провести данный акт с дворнягой раза в два больше его. Как, спросите вы? А элементарно, с его-то умищем: притер сучку к высокому бордюру, она себе стояла как миленькая, ну, а он неспешно со всем справился. В этих делах он тоже не суетится. Кобель боевой, одним словом! А вот у хозяйки с личной жизнью большой пробел.

Опять отвлеклась!

Поселок открылся из-за небольшой рощицы во всей красе! А ни фига себе поселочек-то! В таких бабульки обездоленные не живут! Сплошь современные деревянные дома, такие, знаете, из больших цельных бревен, это как-то называется, но я в строительстве ни бум-бум, поэтому пусть они себе так называются и дальше. Общая картина такова: на больших просторных участках стоят двух-, трехэтажные дома с пристройками, верандами, отдельно стоящими домиками, наверное, банями, где-то и летние беседки видны современной архитектуры, с явным участием продуманного дизайна и ландшафта. И, между прочим, весьма хорошая дорога, достаточно широкая. И вся эта красота утопает в деревьях, начинающихся цветах, ярко-зеленой травке. Очень красиво!

А туда ли я попала, возникает сам собой актуальный вопрос. Мне как-то домик восьмидесятилетней бабушки несколько по-иному представлялся – пусть и не халупа разваливающаяся, но и не палаты боярские, уж точно!

Я притормозила, сверилась с адресом. Поселок искомый, верняк – перед въездом на мост указатель стоял, а вот улица другая. Я приняла влево, прижалась к обочине рядом с воротами ближайшего дома, выключила мотор и отстегнула ремень.

– Пойду спрошу, – сообщила я Герцогу.

На каменном столбе калитки нашелся не просто звонок, а домофон! Ну лады! Я нажала кнопочку вызова, мне любезно ответили и столь же любезно объяснили, как найти нужную улицу.

Да у них тут Версаль, ей-богу! Это я так, от нервов ерничаю.

Улицу и дом я нашла быстро. Оказалось, что через мост – это второстепенный въезд, а главная дорога проходит именно по той улице, которая мне нужна. Просто я ехала кратчайшим маршрутом от Москвы, а центральная трасса – со стороны Питера.

Дом был трехэтажный, большой и красивый, но из-за высокого забора просматривался только от второго этажа.

Лично я за высокие заборы! Вот противница я европейской и американской открытости и демократичности во всем вплоть до личной жизни и их же подозрительности с элементами тотального контроля и стукачества на соседей: а мало ли что вы там за своим забором делаете? А не ваше собачье дело, что я за своим забором делаю! Вот голой гулять люблю по газонам! У вас вон и открытость, и контроль, а маньяков раз в десять больше, чем у нас, находят закрытые места для обитания.

Вообще-то меня поколачивало немного, и нервничала я, вот и болтала про себя всякую ерунду, но на кнопку домофона нажала вполне решительно.

– Да, – где-то через минуту ответил мне моложавый женский голос.

– Здравствуйте. Мне нужна Надежда Ивановна Битова.

– Кто вы и по какому вопросу ее разыскиваете? – спросили спокойно, без подтекстов.

– Меня просили передать ей письмо, – неопределенно сообщила я о цели своего визита.

– Подождите, – после непродолжительного молчания попросили меня, не настаивая на дальнейшем выяснении посредством домофона.

Где-то хлопнула дверь, я услышала шаги за калиткой, щелкнул замок, отворилась дверь, и я увидела приятную женщину лет пятидесяти простой наружности.

– Проходите. – Она закрыла за мной калитку и провела меня в дом.

Мы поднялись по ступенькам, вошли в большую светлую прихожую, скорее холл, и через него прошли в огромную, удивительно уютную и современную гостиную.

Но мне было не до рассматривания интерьеров – навстречу нам шагнула, поднявшись из большого кресла, пожилая женщина. И вот на нее-то я смотрела не отрываясь.

Строгое и одновременно доброе, располагающее лицо, я бы сказала, даже симпатичное, ее движения не выдавали никакой старческой немощи, скорее наоборот: живость и подвижность. Такая простая, но мудрая старушка.

– Здравствуйте, – улыбнулась она мне. – Я Надежда Ивановна. И от кого же мне письмо?

– Здравствуйте, – улыбнулась я в ответ и представилась: – Меня зовут Василиса Антоновна Инина, лучше просто Василиса, я внучка Лидии Архиповны Ладожской. Это она просила меня передать вам письмо.

Взгляд Надежды Ивановны сделался растерянным, она словно поникла вся, неосознанно протянула руку в поисках опоры и шагнула назад к креслу. Я кинулась ее поддержать одновременно с женщиной, стоявшей все это время у меня за спиной и оттолкнувшей меня сейчас.

– Вы ее расстроили, ей нельзя волноваться! – Она подхватила Надежду Ивановну под локоток, подвела к креслу, усадила и строго приказала: – Оставьте свое письмо и уходите!

– Нет, Вера, – возразила Надежда Ивановна тоном привыкшего руководить человека. – Девочка останется! – И отдала приказ уже мне, указав на диван напротив: – Садись!

Ну я не Аленушка, безответно узурпируемая, мне особо не поприказываешь, но в данной ситуации решила характер не выказывать и приняла приглашение, устроив свою красивую попку на уютной подушке большого кожаного дивана.

Надежда Ивановна успокоила непонятную мне пока Веру, сказав, что с ней все в порядке и не о чем волноваться. Та, недобро на меня глянув, отошла от старушки, но из комнаты не вышла, оставшись стоять на страже интересов подопечной.

– Как она? – сурово посмотрела на меня Надежда Ивановна.

– Болеет.

Я не стала говорить, что бабушка умирает, попахивало это шантажом на чувствах, типа «не откажете же вы умирающему в последней просьбе». Но старушка поняла все правильно, внимательно рассматривая выражение моего лица. Умная бабушка, это я сразу просекла.

– Сколько тебе лет, Василиса? – немного смягчила тон бабулина бывшая подруга.

– Двадцать семь, – отрапортовала я.

– Замужем?

– Нет.

– Дети есть?

– Нет, – понемногу заводясь на холостых оборотах, односложно отвечала я.

– Да ты не обижайся, Василиса, мне просто интересно, – закосила под простоту деревенскую ушлая старушенция.

Ага! Что-то мало верится! Вон как построила Веру, тоже далеко не пушистую, судя по всему, и тон командирский отточен до прозрачности лезвия.

– А еще внуки у Лиды есть? – совсем перейдя на нейтральные голосовые тембры, продолжила выспрашивать она.

– Нет, я одна такая бабушкина, – не стала кукситься девочка Вася, охотно отвечая на вопросы.

– Так у нее вроде бы сын старший был? – удивленно приподняла брови Надежда Ивановна.

Ага! Значит, информационная связь с односельчанами работала в обе стороны и поддерживалась не только моей бабулей!

– Ну почему был? Дядь Леша жив, шестьдесят лет ему, он сводный брат моей мамы, сын бабушки от первого брака. У него тоже был сын от первого брака, но умер, больше детей у него не было ни в одном из пяти последующих супружеств, – решительно предупредила я возможные вопросы и вздохнула тяжко для красочности рассказа с далеким прицелом на предмет примирения бывших подруг. – Бабушка говорит, дурные гены во всей красе.

– А что мы так сидим? – огорошила неожиданным вопросом Надежда Ивановна и улыбнулась мне доброй, открытой улыбкой. – Ты прямо из Москвы приехала, деточка?

– Да, – немного ошарашенно подтвердила деточка свой маршрут следования.

– На машине?

– Ну, да, – кивнула я.

– Ну, вот, – не пойми с чем согласилась она, поднимаясь с кресла, и пояснила: – Целый день за рулем, устала, голодная, а я на тебя с расспросами накинулась. – И распорядилась: – Давай загоняй машину в гараж, заноси свои вещи, Вера тебе комнату покажет, где расположишься, и будем обедать. Там, за столом, неспешно и поговорим.

От такого напора я как-то опешила немного. В моем замечательном мозгу закопошилась тень сомнения: с чего это такое гостеприимство? Уж на что, на что, а на столь радушный прием я никак не рассчитывала. А как раз ровно наоборот, в том ключе про «костьми лягу!», обещанное бабуле, и даже забронировала номер в гостинице по Интернету в ближайшем городе, приготовившись к долгой осаде.

Воспитанной скромной девочкой я не была уже в утробе и начинать учиться этому глупому делу не собираюсь и впредь. От неожиданно выпадавших удачных возможностей никогда не отказывалась и вам не советую, другое дело – цена вопроса.

Кто дает и что за это хочет?

Что хочет за свое широкое гостеприимство Надежда Ивановна? И готова ли я платить не озвученную пока, но, безусловно, обязательную цену? С этими хитрыми старушками только расслабься, и уже становишься юным румяным волонтером.

Это я для своей бабушки по углям босиком пройду, если надо, а все остальные бабушки меня как-то мало интересуют, пусть ими занимаются их собственные внуки.

Руководствуясь данным личностным постулатом, пришлось спросить:

– Надежда Ивановна, бабушка просила отдать вам письмо, получить ответ в любой форме, хоть письменной, хоть устной. Она не очень верит, что вы вообще ответите, вы же с ней в ссоре и обижены на нее. Так почему же вы меня приглашаете? Хотите, чтобы я рассказала вам про ее жизнь, а отвечать на письмо не будете?

– Я ждала весточки от Лиды шестьдесят лет, не торопи меня, деточка, когда я ее все-таки получила, – печально, но строго ответила она.

– А почему же тогда вы сами не связались с ней, не написали? – удивилась я такому раскладу.

– Гордыня. Самый тяжкий грех, – вздохнула тягостно Надежда Ивановна. – Письмо читать буду долго и несколько раз, отвечу обязательно, но и писать буду долго. Такие письма за час не пишутся. А ты пока поживи со мной, уж не обижай отказом. У нас здесь места необычайной красоты, речка, пляж, и люди сплошь солидные живут, не абы кто. Отдохнешь, воздухом чистым подышишь, мы с Верой Николаевной тебя угощениями побалуем натуральными, деревенскими. А ты мне потихоньку и неспешно про Лидину жизнь расскажешь, что знаешь.

Вообще-то не самый высокий тариф за проживание в домике такой комфортности, к тому же, готовясь к долгой осаде, я предусмотрительно взяла на работе неделю от своего основного отпуска, и ничего, что середина мая, а не лето. Май я как раз очень люблю, а уж на природе в натуральном виде, так сказать, и с комфортом и подавно!

– Договорились, – огласила я свое решение, но предупредила: – Я не одна.

– С другом, что ли? – Что-то такое, похожее на разочарование и досаду, мелькнуло у нее в глазах.

– Можно сказать и так, – усмехнулась я. – С собакой. Вернее, он мужского рода, кобель по половым признакам и по всему остальному тоже кобель.

– Мы же деревенские, – заулыбалась Надежда Ивановна, и Вера Николаевна следом за ней. – Что мы, кобелей не видели!

– ТАКОГО не видели, – предупредила я.

Мне выделили для проживания большую светлую гостевую комнату на втором этаже. Напротив, через коридор, дверь в дверь, располагалась туалетная комната с современной душевой кабиной, раковиной, унитазом и биде, без излишних дизайнерских наворотов, но очень симпатично, функционально и, главное, просторно. Туда я первым делом пристроила и туалет Герцога, который он поспешил посетить. А я вернулась осматривать свои апартаменты.

Ну что: большая двуспальная кровать с удобным ортопедическим матрацем справа, расположенная изголовьем по центру стены, по бокам две тумбочки, небольшое уютное кресло у окна, у стены напротив кровати низкий стеллаж, на нем плазма телевизора, у окна большое зеркало, с другой стороны от телевизора небольшой шкаф и справа от двери трюмо. Лаконично, стильненько, симпатичненько, чтобы гости не задерживались особо долгим проживанием, но при этом не испытывали дискомфорта.

Единственным диссонансом сдержанной обстановки комнаты являлось огромное окно напротив двери, за плотными шторами которого открывался потрясающий вид на реку и дальше, дальше по невысоким холмам с выпирающими седыми проплешинами нагромождения камней, сосенками, кустарником…

Ладненько, более подробным ознакомлением с природными красотами края займемся позже, а сейчас есть дела поактуальнее!

И первым номером в списке дел стоял звонок бабушке. Я плюхнулась животом на кровать, по ходу проверяя ее удобство, и позвонила бабуле, подробно отчитавшись о встрече с Надеждой Ивановной. К концу разговора она совсем расчувствовалась и даже всплакнула и благословила меня «на проживание» и разговоры с бывшей подругой.


Страницы книги >> 1 2 3 4 | Следующая
  • 3.1 Оценок: 11

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации