Текст книги "Божий суд"

Сомерсет Моэм
БОЖИЙ СУД

Они терпеливо ждали своей очереди, но терпенье было для них не внове; все трое с мрачной решимостью упражнялись в нем тридцать лет. Их жизнь была длительным приготовлением к этому мгновению, и теперь они предвкушали результат, преисполненные если и не самонадеянности, поскольку при таких внушающих трепет обстоятельствах подобное чувство было бы явно не к месту, то уж во всяком случае надежды и мужества. Среди призывно раскинувшихся перед ними цветущих лугов греха они избрали узкую тернистую тропинку; с высоко поднятой головой, хотя и с разбитыми сердцами, они противостояли искушению, и сейчас, когда путь их был окончен, они ожидали награды. Им незачем было разговаривать друг с другом, ибо каждый знал мысли другого, и все трое испытывали облегчение, наполнявшее их бестелесные души благодарностью. Какие муки терзали бы их, если бы они поддались страсти, казавшейся в то время почти неодолимой, и каким безумием было бы с их стороны ради нескольких лет блаженства пожертвовать вечной жизнью, которая наконец-то ослепительно засияла перед ними! Они чувствовали себя как люди, которые, чудом избежав внезапной и жестокой гибели, восхищенно ощупывают и осматривают себя с ног до головы, с трудом веря в свое спасение. Им не в чем было себя упрекнуть, и потому, когда вскоре за ними явились ангелы и объявили, что час настал, в них окрепла уверенность, что и дальше они пойдут так же, как прошли эту, оставшуюся далеко позади жизнь, с счастливым сознанием выполненного долга. Они стояли чуть в стороне, ибо давка была ужасающая. Страшная война продолжалась, и вот уже несколько лет солдаты всех национальностей, мужчины в полном расцвете прекрасной молодости, непрерывным потоком шествовали на божий суд; были среди них и женщины и дети, чью жизнь загубило насилие или, что еще печальнее, горе, болезни и голод; и в небесных чертогах царила сумятица.

Этих трех бледных дрожащих призраков, стоявших в ожидании суда, тоже привела сюда война. Джон и Мэри плыли на пароходе, потопленном торпедой, выпущенной с подводной лодки. А Рут, подорвавшая здоровье ревностной работой, которой она так благородно посвятила себя, услышав о смерти любимого ею всем сердцем человека, быстро угасла и умерла. Джон, сказать по чести, мог бы спастись, если бы не пытался спасти жену. Он ненавидел ее; он ненавидел ее до глубины души тридцать лет; но он всегда был верен своему долгу по отношению к ней, и теперь, в минуту страшной опасности, ему и в голову не могло прийти поступить иначе.

Наконец, ангелы, взяв их за руки, повели в тронный зал. Какое-то время всевышний не обращал на них ни малейшего внимания. По правде говоря, он был в плохом настроении. Незадолго до этого пред ним предстал один философ, имевший за плечами долгую жизнь и удостоенный множества почестей, и этот человек заявил прямо в глаза всевышнему, что не верит в него. Разумеется, вовсе не эти слова омрачили чело царя царей, в лучшем случае они могли вызвать у него лишь улыбку; но философ, не слишком благородно, по всей видимости, воспользовавшись прискорбными событиями там внизу, на земле, спросил всевышнего, каким образом, рассуждая беспристрастно, совмещаются его всемогущество с его всеблагостью.

– Никто не может отрицать существования зла, – сказал философ нравоучительно. – В таком случае, если бог не в силах предотвратить зло, он не всемогущ, а если он в силах это сделать, но не делает, он не всеблаг.

Подобное утверждение было, конечно, не в новинку вседержителю, но он обычно отказывался обсуждать этот вопрос; ибо, хотя он и был всеведущ, ответа на него не знал. Даже господь бог не в состоянии превратить дважды два в пять. А философ, уцепившись за свое преимущество и, как зачастую поступают философы, делая неверный вывод из верной посылки, – философ закончил свою мысль утверждением, которое, учитывая обстоятельства, было в высшей степени абсурдным.

– Я не могу верить в бога, – заявил он, – который не является и всемогущим и всеблагим.

Поэтому, быть может, всевышний, не без известного облегчения, обратил свои взоры на три смиренно стоявшие перед ним и все еще преисполненные надежд тени. Живые, говоря о себе, говорят чересчур много, даже несмотря на то, что им отпущен такой короткий срок на земле, мертвые же, перед которыми простирается вечность, настолько словоохотливы, что лишь ангелы способны вежливо выслушив

...

конец ознакомительного фрагмента