Текст книги "Воинский некрополь в парке «Орлёнок»"

Валерий Иванович Кононов
Воинский некрополь

Вступление

В первые годы после Октябрьской революции 1917 года в ряде городов и больших сёл новой России ввели обычай хоронить погибших в революционной борьбе не на местных кладбищах, а в центре населённых пунктов. Пример подали Москва и Петроград. В белокаменной на Красной площади уже в ноябре 1917 года в двух братских могилах было погребено 240 человек, погибших в октябрьских боях. Между прочим, только 57 из них были опознаны, а большинство так и остались навсегда неизвестными. А в Петербурге на Марсовом поле в марте 1917 года похоронили жертв Февральской революции. Здесь же, на Марсовом поле, позже стали хоронить и погибших во время Октябрьского переворота, воевавших, естественно, на стороне большевиков.

Кадетский корпус и плац перед ним. Открытка начала XX века

В Воронеже в те годы не было в центральной его части городской площади, пригодной для проведения народных митингов, собраний и военных парадов. А нужда в подобных мероприятиях появилась у новой власти. В городе были свободные площадки, например, площадь Круглых рядов, Конная и Старо-Конная площади, площадь у Смоленского собора. Но это были торговые площади, и их продолжали использовать по прямому назначению.

Тогда революционные власти Воронежа, озабоченные этой проблемой, обратили свой взор на Кадетский плац, обширную площадку перед Кадетским корпусом, где кадеты занимались строевой подготовкой и спортом. Кадетский корпус, прообраз советских суворовских и нахимовских училищ, готовил юношей из дворянских семей к воинской службе, давая им одновременно общее гимназическое образование и начальную военную подготовку. Здание для воронежского корпуса построено было в 1845 году на Петровской улице, носящей ныне имя учёного-космонавта К. Феоктистова. А пустырь перед зданием, ограниченный нынешними улицами Ф. Энгельса, Чайковского и Студенческой, стал называться Кадетским плацем.

На нём не было никаких построек. От окружавших улиц его отгородили липовые аллеи. Он использовался не только для нужд Кадетского корпуса. При необходимости на нём проводились различные массовые мероприятия городского масштаба. Так, возникшее в Воронеже в 1883 году общество велосипедистов проводило там массовые катания и соревнования, для чего по периметру плаца оборудовали специальную дорожку. В 1913 году здесь прошли торжества в честь 300-летия царственного Дома Романовых, а в 1914 году на плацу состоялись военные парады, связанные с началом Первой мировой войны. В бурные революционные годы начала XX века на плацу разные партии организовывали митинги, демонстрации и манифестации.

Воронежские городские власти в 1918 году Кадетский плац назвали площадью III Интернационала и стали считать главной городской площадью. В первую годовщину Октябрьской революции там состоялись массовые гуляния, демонстрация трудящихся и открытие памятника Карлу Марксу. А ещё через год на площади появились братские могилы, положившие начало воинскому некрополю, хотя потом там окажутся и захоронения гражданских лиц. Воинским некрополем это место стали называть совсем недавно, после того, как закрепилось определение «Литературный некрополь» за оставшимися от Новостроящегося кладбища могилами поэтов А. Кольцова и И. Никитина.

После того, как в центре города обустроили новую площадь и присвоили ей статус главной городской (ныне это площадь им. Ленина), бывшую площадь III Интернационала решили превратить в парк и передать его детворе. Но не успели там посадить деревья, как началась Великая Отечественная война. И Детский парк появился на этом месте лишь в 50-е годы.

Братские могилы Гражданской войны

Первые похороны на площади III Интернационала состоялись 15 сентября 1919 года. Хоронили защитников города, погибших в боях с войсками белого генерала Мамонтова, которые прорвались к Воронежу с северной и северо-западной окраин. Бои тогда шли в районе т. и. Холодильника, теперешнего завода «Электросигнал» и Привокзального посёлка. Тогда город удалось отстоять, белые войска были выбиты из города. Это потом, в начале октября, когда к мамонтовцам присоединился корпус белого генерала Шкуро, Воронеж был занят белыми войсками. Но давайте вернёмся к событиям сентября 1919 года.

О предстоящих похоронах сообщила единственная выходившая тогда в Воронеже в условиях военного положения газета «Известия совета обороны Воронежского укреплённого района» в номере от 15 сентября.

«Губернский комитет Российской Коммунистической партии извещает, что сегодня, 15 сентября, в 12 часов дня в братской могиле на пл. III Интернационала состоятся похороны товарищей, погибших при защите красного Воронежа. Губкомпарт».

Накануне газета поместила некрологи в память о погибших П. Д. Смирнове, заместителе председателя Губисполкома, заведующем Губнаробразования, председателе Губсовхоза, и А. И. Головастикове, бывшем офицере, работавшем в комиссариате по военным делам. 17 сентября та же газета в статье А. В. Шестакова «Похороны героев» опубликовала отчёт о траурных мероприятиях на площади, где были названы немногие из похороненных, имена которых были установлены. Среди них, кроме упомянутых Смирнова и Головастикова, были ещё указаны:

Процек – начальник инженеров укрепрайона;

Лапин – комиссар центральной комиссии по закупке лошадей;

Дмитриев – секретарь отдела коммунального хозяйства;

Королёв – рабочий электростанции;

Черкасов – комиссар полка пехотных курсов;

Чемко – курсант пехотных курсов;

Кошиц – сотрудник Губвоенкомата;

Залманов – сотрудник Губвоенкомата;

Рыбин – сотрудник Губвоенкомата;

Киркис – сотрудник Губвоенкомата.

(По непонятным обычаям тех лет в газетных публикациях инициалы, как правило, не указывались.)

Газетная статья заканчивалась следующими словами:

«В одной могиле 5 гробов – тт. Смирнова, Лапина, Королёва, Дмитриева, Процека и 16 неизвестных трупов. В другой 29 тел».

В последующих номерах эта же газета несколько раз возвращалась к событиям, связанным с обороной города, публиковала краткие биографические данные о некоторых погибших. Но новых фамилий не называлось. Поиски автора этих строк в Воронежском архиве добавили еще несколько фамилий к скорбному списку:

Чертков – помощник делопроизводителя из Губвоенкомата;

С. К. Каталкин – комвзвода гарнизонной рабочей команды;

К. П. Судейкин – командир отделения той же команды;

И. Т. Воронов – красноармеец из той же команды;

Ф. Н. Афанасьев – военный моряк из той же команды;

Н. А. Рылин – делопроизводитель из Губвоенкомата;

И. С. Кузин – прикомандированный из Калача к Губвоенкомату;

М. П. Бунин – переплётчик канцелярии Губвоенкомата.

Кроме того, в бумагах Губвоенкомата той поры сохранилась справка о том, что 45 служащих и красноармейцев хлебопекарни Губвоенкомата пропали без вести во время боёв. Скорее всего, они и составили большую часть неопознанных павших защитников города. В архиве сохранились имена, но мы решили их не публиковать в настоящей книге. Времени прошло много с тех пор. К тому же, может быть, позднее кто-то и объявился из пропавших.

После похорон на месте захоронений установили деревянный обелиск, но он простоял около двух лет, и его сняли из-за ветхости. Стоящая сегодня на братской могиле надгробная плита – уже третья за послевоенные годы. Дольше всех удержалась мраморная плита с текстом

«ЗДЕСЬ ПОХОРОНЕНЫ

БОЙЦЫ И КОМАНДИРЫ

ВОРОНЕЖСКОГО УКРЕПРАЙОНА,

ПОГИБШИЕ В БОЯХ

ПРОТИВ БЕЛОГВАРДЕЙЦЕВ

9-13 СЕНТЯБРЯ 1919 Г.»

Доска была хорошо выполнена, текст выписан чётко, но у многих посетителей некрополя вызывали недоумение слова «Воронежского укрепрайона». Что это? Если географическая единица, то где находился этот укрепрайон? Если это – воинское соединение, то что оно собой представляет? Вопросы отпали после того, как в результате последних реставрационных работ установили новую надгробную плиту из чёрного полированного гранита с немного измененным текстом. Мы текст отдельно приводить не будем. Читатели сами могут прочитать его на приводимой фотографии и сравнить с предыдущим.

* * *

Через год с небольшим, 14 декабря 1920 года, на площади III Интернационала состоялись похороны видных воронежских руководителей губернского масштаба Н. Е. Алексеевского и Ф. М. Мордовцева.

Николай Евгеньевич Алексеевский родился в 1900 году в Боброве в семье учителя. Там же окончил гимназию. Принимал активное участие в установлении советской власти в уезде, занимал ответственные посты в новых властных структурах Бобровского уезда. В апреле 1920 года был назначен председателем губернской чрезвычайной комиссии (ЧК). Ему тогда не было ещё и двадцати лет. Через несколько месяцев работы он почувствовал, что у него не хватает ни жизненного опыта, ни знаний для исправления этой ответственной должности и написал заявление с просьбой освободить его от обязанностей председателя губчека. Просьбу удовлетворили, и в октябре 1920 года его назначили на новую должность – заместитель председателя губисполкома.

Фёдор Михайлович Мордовцев родился в 1891 году. В Воронеже его назначили военным комиссаром губернии. По тогдашним временам это – главнокомандующий всеми вооружёнными силами губернии. По обычаям первых послереволюционных лет руководителей отдельных отраслей в губерниях и уездах называли комиссарами. Доходило до курьёзов. В Воронеже, например, были комиссар по уборке снега, комиссар по закупке лошадей для армии.

Н. Е. Алексеевский и Ф. М. Мордовцев по решению губкома партии и губисполкома были командированы в южные уезды губернии для руководства боевыми действиями по ликвидации крупного повстанческого отряда И. Колесникова. Ф. М. Мордовцева назначили командующим всеми силами, направленными на борьбу с повстанцами, куда вошли и регулярные воинские подразделения, и командированные из уездов активисты. Н. Е. Алексеевскому вручили мандат о назначении комиссаром с чрезвычайными полномочиями, которому должны подчиняться все должностные лица советских органов власти на местах. Борьба с мятежниками проходила с переменным успехом. Были неудачи, просчёты, поражения в боевых столкновениях. Были удачные случаи внедрения в ряды мятежников большевистской агентуры, что, в конце концов, привело к ликвидации повстанческого движения и его лидеров.

Мятежные формирования состояли в основном из крестьян, недовольных политикой государства по изъятию у них по закону о продразвёрстке продукции сельскохозяйственного производства, как правило, зерна. Закон предполагал забирать у крестьян излишки зерна, а постоянно наезжавшие в сёла продотряды полностью опустошали крестьянские закрома. Поэтому у поднявшего восстание Ивана Колесникова не было недостатка в пополнении кадрами его отряда, достигавшего порой нескольких десятков тысяч человек. А затухание повстанческого крестьянского движения произошло не только из-за успешных боевых действий правительственных сил. После законодательной замены продразвёрстки на фиксированный продналог крестьянские массы отшатнулись от мятежных лидеров.

В первых числах декабря 1920 года Мордовцева, Алексеевского и несколько прикомандированных к ним работников уездного масштаба вызвали в Воронеж на пленум губисполкома. 11 декабря они с небольшим отрядом направились на станцию Кантемировку. О телеграмме из Воронежа узнал через свою агентуру И. Колесников. Он лично возглавил группу преследования, тайно двигавшуюся по следам комиссаров, и напал на них в селе Скнаровке в нескольких километрах от Кантемировки. Бой был ожесточённым, но кратковременным – силы были слишком неравными. Погибла вся группа, а Н. Е. Алексеевский последнюю пулю своего маузера оставил для себя. Рядом с ним отстреливался до последнего дыхания прикомандированный из Острогожска уездный продкомиссар К. В. Авдеев, друг детства, с которым они учились вместе в бобровской гимназии.

Через три дня Алексеевский и Мордовцев были похоронены в Воронеже на площади III Интернационала. Какие тогда на могилах установили надгробия, неизвестно. Скорее всего, это были небольшие пирамидки с красной звездой на вершине. Во всяком случае, в начале 60-х годов, когда автор этих строк впервые посетил этот некрополь, никаких следов захоронения 1920 года там не было.

К. В. Авдеева похоронили в Острогожске. Могила его сохранилась до наших дней и находится под гранитной плитой в мемориалыгом комплексе, сооружённом в память о воинах, погибших в годы Гражданской и Великой Отечественной войн.

А гранитную плиту в парке «Орлёнок», сегодня стоящую на земле в некрополе на невысоком наклонном постаменте, установили 20 декабря 1971 года. На доске написали:

ЗДЕСЬ ПОХОРОНЕНЫ

ГЕРОЙСКИ ПОГИБШИЕ

В 1920 г. В БОРЬБЕ ЗА

СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ

АЛЕКСЕЕВСКИЙ Н. Е.,

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ

ВОРОНЕЖСКОЙ ГУБЧЕКА,

МОРДОВЦЕВ Ф. М.,

ГУБЕРНСКИЙ ВОЕНКОМ,

БАХАРЕВ В. Е.,

КОМЕНДАНТ ГУБЧЕКА,

РОЗИН Б.М.,

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ,

ПОЛЯКОВ Б. Л.,

СОТРУДНИК ГУБЕРНСКОЙ МИЛИЦИИ,

ПЕРЕКРЕСТОВ В. Н,

УПОЛНОМОЧЕННЫЙ

УПРОДКОМА

Как уже наверняка заметил читатель, здесь указана предпоследняя должность Н. Е. Алексеевского. Погиб он, уже будучи два месяца заместителем председателя губернского исполнительного комитета. То ли устроители памятника ошибочно не учли последние изменения в послужном списке, то ли намеренно оставили в памяти воронежцев его чекистское прошлое. Ибо плиту эту поставили точно день в день в годовщину создания ВЧК – Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем при Совете Народных Комиссаров РСФСР, образованной, как известно, в 1917 году именно 20 декабря. А инициатива установки надгробной плиты принадлежала сотрудникам Воронежского управления КГБ.

С окончанием Гражданской войны городские власти решили установить на площади III Интернационала общий памятник на могилах, появившихся здесь в 1919 и 1920 годах. Первое сообщение об этом поместила газета «Воронежская коммуна» 27 апреля 1921 года. Статья называлась «Памятник борцам за свободу». Начиналась она так:

«Давно сверлившая наши умы мысль создания монументального памятника на могилах жертв революции начинает сбываться».

Далее в статье говорилось, что в Воронеж Наркомпросом (Народный комиссариат просвещения РСФСР) командирован скульптор И. Е. Аносов для работы над памятником, и приводилось описание его проекта.

«Рабочий сбросил с себя цепи рабства, двери прошлого сбил ногой. Символ крови и рабства – двуглавого орла [далее слово неразборчиво – В.К.] знамя труда. Общая композиция – пятиугольная звезда, символ свободы, выделяющаяся на фоне барельефов «жизни». Сущность памятника та, что кровь погибших товарищей должна послужить пьедесталом к новой жизни и царству труда».

Впечатляют и размеры будущего памятника. Они приведены были в аршинах, т. к. тогда Россия ещё не перешла на метрическую систему мер.

Высота – 26 аршин (18,5 м).

Длина – 24 аршина (17 м).

Поперечная длина – 15 аршин (10,6 м).

Памятник предполагалось изготовить из гранита и бронзы. Торжественная его закладка состоялась 1 мая 1921 года после военного парада и демонстрации трудящихся на площади. Как она проходила, сообщила «Воронежская коммуна» 5 мая. Сначала выступили с речами Сулковский (от губисполкома) и Носов (от губкома партии). Потом докладчики и присоединившийся к ним Кабанов (от горисполкома) опустились в вырытую заранее яму и положили несколько кирпичей в фундамент памятника. Здесь же сообщалось, что к строительству памятника привлечены местные специалисты и организации. Проектные работы должен был выполнять А. А. Лопатко, а техническая сторона дела поручалась инженеру Теплицкому.

Но по тем временам эта идея оказалась невыполнимой из-за своей грандиозности и несоответствия замыслов финансовым возможностям. В те годы даже памятники в Москве и Петрограде, сооружавшиеся по так называемому «Ленинскому плану монументальной пропаганды», изготавливались из недолговечного гипса и выглядели довольно скромно. И потому вскоре о монументальном памятнике на площади III Интернационала забыли. А потом и площадь потеряла статус главной городской площади. Таковой стала в конце 20-х годов бывшая Старо-Конная площадь, наречённая сначала именем 20-летия Октября, а с апреля 1956 года ставшая площадью Ленина.

Мне не удалось выяснить, какие надгробия стояли на могилах перед Великой Отечественной войной. А война добавила в некрополь еще несколько могил (разговор о них будет впереди). В 50-х годах там построили из кирпича с бетонированными стенками тумбу со скошенным верхом и урной на вершине.

Временный памятник павшим воинам

Эта тумба по замыслам её устроителей должна была играть роль временного памятника и в то же время закладного камня для будущего монумента. На её наклонной плоскости укрепили чёрную гранитную доску со следующим текстом:

Здесь заложен памятник

верным сынам советского народа,

отдавшим жизнь за свободу и

независимость нашей Родины

в годы Гражданской и Великой Отечественной войн

И этот проект остался неосуществлённым. Весной 1975 года некрополь подвергся серьёзной реконструкции. От идеи общего памятника окончательно отказались, закладную тумбу разобрали. По периметру некрополя установили новую ограду с художественной чугунной решёткой. В южной части некрополя построили кирпичную оштукатуренную стену, на которой скульптор Б. Катков установил барельефы из алюминиевого сплава, изображающие женщин с цветочными гирляндами.

Мы вынуждены были немного отклониться от освещения хронологической последовательности событий. Давайте вернёмся к довоенному 1930 году.

Могилы военных лётчиков

30 июня 1930 года на площади III Интернационала состоялись траурные мероприятия, равных которым ни по своему размаху, ни по количеству участников и начальства из центра никогда не бывало. В тот день город хоронил военных лётчиков, погибших во время тренировочного полёта.

.. В конце двадцатых годов прошлого века в Воронеж прибыла на постоянную дислокацию 11-я авиационная бригада. Разместилась она на западной окраине города, примерно там, где сейчас пролегает улица Космонавтов. В те годы авиабригады были высшим воинским соединением в отечественных военно-воздушных силах. В авиабригаду входило несколько эскадрилий. По своей квалификации воронежская авиабригада была, как тогда говорили, дальнебомбардировочной. Командовал бригадой А. М. Осадчий.

Александр Маркович Осадчий родился в 1889 году в селе Шошколое Луцкого уезда Волынской губернии в дворянской семье. Окончил Кадетский корпус в 1907 г., Николаевское кавалерийское училище в 1909 г. и Самарскую гимнастическо-фехтовальную школу в 1913 г. Участвовал в Первой мировой войне. В царской армии дослужился до капитана и до должности командира пехотного полка. После Октября 1917 года встал на сторону революции. Воевал в Архангельской губернии против английских интервентов в 1918-м. С января 1919-го воевал на Украине против Петлюры, Григорьева и Добровольческой армии Деникина. Будучи начальником 41-й стрелковой дивизии, вместе с приданным дивизии конным корпусом Котовского освободил Одессу от белых войск, обеспечив таким образом окончание Гражданской войны на территории Украины. За умелое руководство дивизией и личную храбрость при освобождении от белых Николаева, Херсона и Очакова приказом реввоенсовета РСФСР от 16 марта 1920 года А. М. Осадчий был награждён орденом Красного Знамени.

После этого было участие в боевых действиях против белополяков в 1-й Конной армии С. М. Будённого, служба в должности начальника Киевского укрепрайона и на других командных должностях в Красной армии. С 1 апреля 1924 года он становится слушателем Военно-воздушной академии в Москве, через три года заканчивает её и 1 октября 1927 года получает назначение в Воронеж на должность командира 11-й авиационной бригады.

В конце 20-х годов в отечественной авиации происходило переоснащение с иностранной на отечественную боевую технику. Для проверки её и совершенствования лётного мастерства персонала проводились длительные воздушные перелёты. В июне 1929 года командование ВВС страны организовало большие перелёты для командиров авиабригад с целью «проверки подготовки комсостава и качества лётных машин и приборов, углубления боевой подготовки». Программа перелётов предусматривала промежуточную посадку самолётов в Воронеже.

Авиаперелёты в то время были не менее популярны в народе, чем сегодня полёты в космос. «Коммуна» публиковала подробные отчеты о перелётах. Первая публикация пропила в номере за 5 июля 1929 года. Объявлялся маршрут перелёта: Москва – Ленинград – Витебск – Гомель – Киев – Зиновьевск (сегодня Кировоград) – Харьков – Москва – Н. Новгород – Вятка – Казань – Сызрань – Сталинград – Воронеж – Москва. Протяжённость маршрута около 7 000 км. Кроме этого основного перелёта для командиров авиабригад, намечались перелёты для инструкторов военных воздушных школ с промежуточной посадкой в Воронеже. А ещё в Воронеже брали старт участники перелётов на многомоторных самолётах советской конструкции по маршрутам Воронеж – Покровск (сегодня Энгельс) – Оренбург – Борисоглебск – Воронеж и Воронеж – Сталинград – Воронеж. В Воронеже создали специальные комиссии по подготовке встреч самолётов. Газета сетовала, что «неизвестность времени прибытия самолётов не позволяла устроить массовые торжества». И тем не менее аэропланы, делающие промежуточную посадку в Воронеже, всегда встречали толпы горожан.

12 июля «Коммуна» поместила отчёт о кольцевом перелёте. Она привела слова заместителя начальника управления ВВС Красной Армии Я. И. Алксниса, отметившего, что «первым закончил большой круговой полёт комбриг Осадчий с лётчиком Горбуновым, покрыв на самолёте «Центросоюз СССР» за 59 часов 02 минуты 5520 километров, пробыв в воздухе 34 ч 59 мин. Средняя скорость 152, 5 км/час».

В течение всей службы в Красной Армии Осадчий был беспартийным. Скорее всего, сказалось его дворянское происхождение и царское офицерство. Но накануне XVI съезда ВКП(б) его приняли в Воронеже в большевистскую партию. Выступая на областной партконференции, он сказал: «Авиабригада просит II областную партконференцию Всесоюзной Коммунистической партии большевиков принять от нас подарок – пропеллер. Тот самый пропеллер, в котором дышит спокойствие наших границ». [Наверное, не каждый из читающих эти строки поймёт смысл слов комбрига, т. к. не слышал популярный в те годы гимн авиаторов:

 
Всё выше, и выше, и выше
Стремим мы полёт наших птиц.
И в каждом пропеллере дышит
Спокойствие наших границ.]
 

А всего через несколько дней после той партконференции точно такой же пропеллер был укреплён на могилах комбрига Осадчего и шестерых его однополчан.

27 июля 1930 года в поле под Саратовом упал на землю самолёт ТБ-1, совершавший учебный ночной полёт. Кроме членов экипажа, в салоне находились командир авиабригады А. М. Осадчий, командир эскадрильи П. В. Столяров и командир авиаотряда С. М. Сивоглазов. Все погибли. Причины катастрофы так и остались невыясненными. Широко известных ныне чёрных ящиков тогда ещё не придумали, не было и радиосвязи с самолётами. Не смогли почему-то лётчики и воспользоваться парашютами, хотя у каждого они были.

Самолет ТБ-1, двухмоторный тяжёлый бомбардировщик конструкции А. Н. Туполева, первый в мире серийный цельнометаллический аэроплан, к тому времени был уже всесторонне испытан, выпускался серийно. За год до этого экипаж под руководством С. А. Шестакова на таком же самолёте совершил перелёт из Москвы до Нью-Йорка через Хабаровск, Камчатку и Тихий океан. На таком же ТБ-1 лётчик А. В. Ляпидевский вывозил с дрейфующей льдины пассажиров и членов экипажа затонувшего парохода «Челюскин».

Похоронили лётчиков в Воронеже на импровизированном кладбище на площади III Интернационала рядом с могилами жертв Гражданской войны. Места для семи новых могил в ограде кладбища не напилось, и для лётчиков отвели участок рядом вдоль улицы Ф. Энгельса.

Похороны состоялись 30 июля. Гробы с телами лётчиков выставили в бывшем Доме Общественного собрания, позднее ставшим ДК им. К. Маркса, на Никитинской улице, откуда процессия проследовала к площади III Интернационала. «Вестник воздушного флота» отмечал, что «похороны вылились в грандиозную, невиданную ещё в Воронеже манифестацию. Общее число присутствовавших превышало десятки тысяч людей». В похоронах приняли участие начальник ВВС страны П. И. Баранов, командующий Московским военным округом А. И. Корк и начальник авиации округа И. У. Павлов.

Похороны летчиков в Воронеже

Гробы установили на фюзеляж самолёта, который буксировался автомобилем, очень похожем, как видно на фотографии, на ставшую потом знаменитой полуторку.

Штурман и начальник аэросъёмочного отделения 11-й авиабригады А. М. Полянин часто фотографировал Воронеж с самолёта в середине 30-х годов. Случайно или специально в объектив попала площадь 111 Интернационала с некрополем, где были погребены его боевые товарищи. Справа на снимке белеют здания Управлений ЮВЖД и МДЖД, строительство которых завершилось в 1932 году. Видно, что некрополь состоял тогда из двух секторов – большой с могилами 1919-20 годов и поменьше с могилами лётчиков. Заметна разница в размерах некрополя тогда и сейчас. Тогда некрополь доходил до места, где сегодня стоят колонны главного входа в парк.

Интересно будет посмотреть ещё на одну фотографию некрополя, сделанную несколькими годами ранее, ещё до трагической гибели лётчиков.

Датировать снимок можно примерно 1929-м – началом 1930-го года, поскольку на заднем плане видно незаконченное строительство здания Московско-Донбасской железной дороги, завершённое, как уже указывалось, в 1932 году. Справа от некрополя ещё нет пристройки, где похоронили потом лётчиков. Сравнение двух последних фотографий наглядно показывает, в каком месте некрополя погребли тела погибших пилотов. Других документальных свидетельств этому пока не обнаружено.

Пропили годы. Пронеслась жестокая война, оставившая от цветущего старинного города груды развалин. Исчезли надгробия над могилами, стёрлись из памяти некогда написанные там имена. И когда восстанавливали на могиле лётчиков надгробную плиту, то никто уже не помнил их имена. Энтузиастов для начала поисков в архивах и газетах не напилось, а чиновникам делать это недосуг, да и не любят они этого. Так семь отдельных могил превратились в одну братскую, а на новом единственном надгробии не оказалось ни одной фамилии.

Читатель в этом может убедиться сам, посмотрев на приведённую здесь фотографию плиты, стоявшей много лет в некрополе.

Мне довелось познакомиться с этой плитой в конце 60-х годов, когда заинтересовался историей немногочисленных тогда воронежских памятников. Сразу не понравилось, что «погибшие при исполнении служебных обязанностей» лётчики должны покоиться в земле безымянными. Уж если их похоронили не на обычном кладбище, а в центре города, то это должны быть заслуженные пилоты, или их служебные обязанности были какими-то особенными. И пришлось мне в свободное от основной работы время заняться поисками и попытаться хотя бы установить имена отважных пилотов.

Прежде всего обратился к местным газетам. Ведь должен же остаться след тех далёких событий. Разыскал подшивку «Коммуны» за 1930 год в московской Ленинке (тогда Российская государственная библиотека называлась ещё Ленинкой) и стал листать пожелтевшие страницы одну за другой, внимательно вглядываясь в публикации – ведь сообщение может быть совсем коротким. Не прошло и 3-х часов, как добрался до газеты за 2 июля, где оказалась большая статья-некролог «Памяти семерых». Из неё узнал про авиакатастрофу, про всех погибших пилотов, про то, что в самолёте летел сам командир 11-й авиабригады Александр Маркович Осадчий, про которого в Воронеже никто ничего не знал. Здесь же в библиотеке заказал комплект журнала «Вестник воздушного флота» за 1930 год, единственного в те годы авиационного журнала в СССР, и в августовском номере обнаружил некрологи А. М. Осадчего и погибшего вместе с ним командира эскадрильи П. В. Столярова. Там же была заметка о похоронах лётчиков в Воронеже. Потом на мой запрос в Центральный Государственный архив Советской Армии пришла копия учётно-послужной карточки А. М. Осадчего, составленной в 1929 году. Оказалось, что в Воронеже ничего не было известно о выдающемся военном деятеле, таком же по рангу, как В. И. Чапаев или Н. А. Щорс, начдиве времён Гражданской войны, и к тому же одном из тех, кто стоял у истоков советской военной авиации.

Решив довести до общественности материалы, связанные с комбригом Осадчим, но более всего желая поднять вопрос об увековечении имён лётчиков на их братской могиле, автор этих строк опубликовал статью в «Молодом коммунаре». Не сразу, конечно, но появилась в некрополе, в конце концов, надгробная плита из красного гранита с именами похороненных авиаторов. Правда, выполнена она была на невысоком художественном уровне, и текст был практически нечитаемым.

Но после ремонтно-восстановительных работ в некрополе, проведённых в 2010 году, вместо красно-гранитной плиты на том же невысоком наклонном пьедестале установили мемориальную доску из чёрного полированного гранита с чётким контрастным текстом. Настолько чётким, что читатели смогут прочитать на фотографии всё, что там написано, и это избавит нас от необходимости дублировать текст на книжной странице.