Текст книги "Памятник императору Петру Великому"

Валерий Иванович Кононов
Памятник императору Петру Великому

Памятник императору Петру Великому

Первые памятники императору Петру Великому в России

Император Петр Великий вошел в отечественную историю как реформатор и преобразователь России. При его правлении расширились границы государства, появился мощный военный флот и мир узнал о первых его победах в морских сражениях с флотами ведущих морских держав, были введены европейские единицы измерения вместо архаичных пядей и саженей, вышла в свет первая русская газета «Ведомости». И еще многое другое появилось на Руси впервые благодаря деяниям Петра Великого. Допетровская Россия в Европе считалась отсталой страной, где по улицам в городах бродят дикие медведи. Петр I заставил европейцев коренным образом изменить мнение о своей державе.

С именем Петра связывают и появление первого в стране скульптурного памятника. Причем этот памятник возник не по его царской воле, как многие славные дела в тогдашней России. Героем первого в стране скульптурного памятника стал сам российский император. Нельзя утверждать, что в России вообще не существовало до этого памятников. Памятники были, но не скульптурные. Дело в том, что издавна на Руси был обычай – славные и печальные события увековечивать сооружением православных церквей или часовен. Так, знаменитый на весь мир храм Покрова на Нерли, считающийся жемчужиной древнерусской архитектуры, построен был в 1165 году владимирским князем Андреем Боголюбским в честь успешного похода своей дружины против поволжских болгар и в память о своем старшем сыне Изяславе, погибшем в этом походе.

А храм Василия Блаженного, что стоит в Москве на Красной площади, заложен Иваном Грозным в ознаменование присоединения к России Казанского ханства. В то же время сам Петр I в честь своих военных побед строил триумфальные арки, но они были деревянными, недолговечными и использовались только для праздничных торжеств после возвращения с поля брани.

Бывая за границей, Петр видел в разных странах и конные, и пешие статуи монархов и военачальников на улицах и площадях городов. Но при жизни он не успел украсить ни Москву, ни свою новую столицу каким-нибудь скульптурным памятником. И первым таким российским памятником стал как раз посвященный Петру великолепный конный монумент, воздвигнутый в 1782 году в центре русской столицы. Да какой монумент! Вот уже более двух веков он считается одним из лучших в мире произведений монументального искусства.

С легкой руки А.С. Пушкина этот знаменитый памятник стали называть Медным всадником. Для работы над ним императрица Екатерина II пригласила из Франции не очень к тому времени известного в Европе скульптора Этьена Фальконе. Но может быть, не всем известен тот факт, что еще до приезда в Петербург Э. Фальконе, до начала работы над Медным всадником, на одном из столичных складов около 30 лет пылилась бронзовая конная статуя Петра Великого, исполненная Б.К. Растрелли. Не хватало только постамента для нее и желаний русских самодержцев найти достойное место в столице для установки памятника.

Ни Анна Иоанновна, ни Елизавета Петровна судьбой памятника не озаботились. Екатерина II растреллиевскую статую осмотрела, но превратить ее в памятник не захотела. Она решила поставить свой памятник царю-преобразователю, желая подчеркнуть тем самым связь своих реформаторских деяний с петровскими. Для этого она и выписала Э. Фальконе из Парижа. Поэтому и повелела выбить на постаменте лаконичную и многозначительную надпись: «Петру Первому Екатерина Вторая». А статуя Петра работы Растрелли все-таки стала памятником, но после смерти императрицы. Павел I установил его перед своим Михайловским (ныне он называется Инженерным замком в 1800 году с еще более лаконичной надписью на пьедестале: «Прадеду – правнук». Эти конные монументы благополучно дожили до нашего времени. И до сих пор спорят историки и искусствоведы – какой из них следует считать первым. Тот ли, что первым изготовлен, или тот, что первым установлен на людном месте в городе.

С той поры в России и за ее рубежами сооружены были десятки памятников Петру Великому. Не все они дошли до наших дней. Если бы не массовая установка к 50-летней годовщине отмены крепостного права памятников другому российскому императору Александру II (только в Воронежской губернии их поставили тогда более 150-, то равных царю Петру по числу памятников среди других самодержцев не было бы. Вряд ли существует официальная статистика, подсчитавшая количество петровских памятников на земле. По моим сведениям, собранным за последние 30 лет, на территории России в современных ее границах, а также в ближних и дальних странах зарубежья за все годы было сооружено около ста памятников Петру Великому. Они сооружаются и в наши дни. Достаточно вспомнить гигантскую статую царя работы З. Церетели, появившуюся в центре Москвы в 1997 году. Даже в далеком Владивостоке, вроде бы не связанном непосредственно с деятельностью этого русского монарха, установили в 2002 году памятник.

Чтобы рассказать обо всех этих памятниках, нужна отдельная книга. Отметим лишь несколько первых, чтобы определить место воронежского памятника в почетном ряду петровских монументов.

Итак, после торжественного открытия конных памятников в Санкт-Петербурге, о которых говорилось выше, прошло несколько десятилетий, пока в России, на этот раз в провинции, в местах, связанных с посещением их царем Петром, заговорили об увековечении его памяти. При императоре Николае I появились памятные знаки в Липецке (1839-, в местечке Красные Сосны под Шлиссельбургом (1847-, в Полтаве на месте отдыха царя перед Полтавской битвой (1849-, в Переславле-Залесском (1852). Но это все были архитектурные памятники. Первый бронзовый Петр Великий (скульптор Т. Жакво весь свой рост встал на гранитный постамент в Кронштадте только в 1841 году. Этот памятник вы можете видеть на фотографии. Обратите внимание на расположение царских рук – это нам понадобится при последующих рассуждениях.

И вот теперь мы вплотную подошли ко времени сооружения памятника Петру Великому в Воронеже. Но об этом мы поговорим немного позже, а сейчас надо остановиться на истории строительства в Воронеже первого в России военного флота, благодаря чему Петр I прожил в нашем городе в общей сложности около года, и именно эти славные страницы отечественной истории послужили поводом для сооружения в Воронеже памятника царю-реформатору.

Строительство военного флота в Воронеже

Еще в отроческие годы Петр понял, что великая держава, а именно великой и влиятельной хотел видеть Россию молодой царь, не может существовать без военно-морского флота и, соответственно, без омывающих европейские берега государства морей. А морей таких у России почти не было. Белое да Баренцево моря с Архангельском не в счет – и далеко они от центральных районов державы, и замерзают надолго. Выход в Азовское и Черное моря перекрыла Турция, завладев крепостью Азов в устье Дона и черноморским побережьем у впадения в море Днепра и Днестра, а берегами Финского залива владела Швеция, безраздельно господствовавшая на Балтийском море. Вот и решил царь добиться для России выхода сначала в Азовское и Черное моря, а потом и в Балтийское. Для решения первой задачи надо было строить флот в Воронеже, от которого до Азова по Дону рукой подать. Он уже пытался отвоевать Азов у Турции в 1695 году, да без флота этого ему добиться не удалось. Турецкий гарнизон, окруженный русскими войсками с суши, получал подкрепления с моря продовольствием, боеприпасами и живой силой. Поэтому в следующем после неудачного Азовского похода году царь Петр начал в Воронеже строить военные суда различных типов и разного назначения.

Корабельную верфь царь разместил на правом берегу реки Воронеж вблизи от Успенской церкви. Построена церковь была задолго до рождения будущего царя-реформатора, а в то время, когда он начал строить флот, церковь была составной частью Успенского монастыря. Строилась она деревянной, а вот когда она стала каменной, точно не известно. Однако, есть основания считать, что перестроили ее или перед самым приездом Петра в Воронеж, или в начале XVIII века, в самый разгар кораблестроительных работ.

Вскоре Успенский монастырь стал мешать расширяющемуся строительству флота. Петр закрыл монастырь, объединив его с расположенным поблизости Алексеевским Акатовым монастырем. А оставшаяся Успенская церковь продолжала использоваться по своему прямому назначению, и в ней при Петре совершались обряды освящения построенных кораблей. Потому и церковь стали называть Адмиралтейской. Вот как она выглядела сто с лишним лет назад.

Забегая вперед, заметим, что во время празднования 300-летия российского флота в 1996 году прошла официальная передача Успенской церкви в ведение епархии. До этого здание церкви в течение многих лет сначала использовалось для разных хозяйственных нужд городскими властями, а потом долго стояло полуразрушенным. Еще раньше, в советские времена, когда вопрос о передаче Успенского храма епархии еще и не ставился, его решили реставрировать и сохранить как исторический памятник, связанный со строительством военного флота. Средства для этого нужны были большие, так как, мало того, что храм был сильно разрушен, еще и поднявшийся уровень грунтовых вод из-за появившегося к тому времени водохранилища затопил фундамент, и влага поднялась довольно высоко по стенам. Средств, как всегда, долго не находилось, и церковь продолжала разрушаться. В местных газетах появились сердитые и взволнованные письма воронежцев, публиковались предложения по гидроизоляции здания, начался сбор средств жителей и организаций на восстановительные работы. Но деньги все-таки нашлись, и реставрационно-восстановительные работы были произведены. Хотя полной гидроизоляции здания от грунтовых вод добиться не удалось и следы от них и сейчас можно видеть на стенах храма.

Под кораблестроительные работы царь использовал и расположенный напротив Успенской церкви остров, образованный двумя рукавами реки. На острове было построено каменное здание, получившее название цейхгауза. Там хранилось корабельное имущество, там же находился рабочий кабинет царя. Здание цейхгауза разрушилось в годы последней войны, а остров скрылся в волнах водохранилища, построенного в 1972 году. Через несколько лет земснаряды намыли новый остров почти на том же месте. На фотографии воспроизведена открытка 1910 года, где виден остров и крыша скрывшегося за деревьями цейхгауза на острове. Остров, который к тому времени стали называть Петровским, и дом на нем приглянулись только что образованному в Воронеже «обществу любителей парусного и гребного катанья на лодках под именем Воронежского Петровского Яхт-клуба». Это общество обратилось к городским властям с просьбой передать ему в аренду остров и цейхгауз. Просьба была удовлетворена, и с 1 января 1876 года Яхт-клуб стал полновластным хозяином на острове. Здание цейхгауза было восстановлено, на острове разбили парк с аллеями, устроили футбольное поле, беговые дорожки, оборудовали мастерскую по изготовлению лодок различных типов. На втором этаже дома было устроено что-то вроде музея. Там, по свидетельству очевидцев, стояли великолепно исполненные модели кораблей, строившихся в свое время на Воронежской верфи, несколько старинных якорей, картины на военно-морские темы, большой портрет императора Петра Великого.

Яхт-клуб перестал существовать осенью 1919 года. Боевые действия Гражданской войны привели к тому, что несколько старых матросов, состоявших на службе в Яхт-клубе, разъехались по своим селам, бесхозное имущество было разграблено.

12 июня 2002 года на острове, на том месте, где стоял старинный цейхгауз, был торжественно установлен изготовленный из дуба восьмиконечный поклонный крест. Хотя это событие и случилось в День принятия Декларации о государственном суверенитете Российской Федерации, но крест установлен в память об императоре Петре Великом, 330-й день рождения которого пришелся на 9 июня. Прежде чем переправиться с крестом по водохранилищу на остров, участники торжества пришли в Петровский сквер к памятнику Петру, потом посетили Покровский собор с мощами святителя Митрофана и Успенскую Адмиралтейскую церковь, где прошел молебен во славу Петра Великого и его деяний на воронежской земле. Постаментом для поклонного креста послужила горка из диких камней, скрепленных цементным раствором.

Однако давайте вернемся к рассказу о строительстве флота в Воронеже. К весне 1696 года были спущены на воду два многопушечных корабля «Апостол Петр» и «Апостол Павел», 23 галеры и 4 брандера (гребные суда, предназначенные для поджога вражеских плавающих средств. Кроме того, в Воронеже и на других небольших верфях собрано было более 1000 стругов – небольших беспалубных весельных судов. Эти суда, кроме «Апостола Павла», оказавшегося неготовым для боевого похода, отправились в начале мая по Дону к Азову. Царь, разместившийся на галере «Принципиум», оправился из Воронежа 3 мая с головной группой из восьми галер. Вместе с флотом по суше двинулся на юг отряд сухопутных войск, сборным пунктом для которого были Валуйки. Формирование сухопутного войска и командование им Петр возложил на воеводу А.С. Шеина. Ему же царь поручил командование всей русской армией, когда она объединилась под Азовом.

Сухопутные войска с суши, а флот с моря блокировали Азов и после месячной осады вынудили турецкий гарнизон сдаться. Прибывший на выручку турецкий флот с четырьмя тысячами десантников попытался прорваться к Азову, но увидев решительно направлявшиеся к нему русские суда, поставил паруса и ушел в Турцию, не принимая боя. После окончания Азовского похода Петр присвоил Шеину только что введенное в России высшее воинское звание генералиссимус. Алексей Семенович Шеин стал, таким образом, первым в российской истории генералиссимусом.

После успешного Азовского похода строительство флота в Воронеже продолжилось усиленными темпами. Теперь флот стал необходим для плавания по Азовскому морю. В Черное море прохода пока не было – Керчь принадлежала Турции, и узкий пролив между морями надежно перекрыли суда турецкого флота.

Царь Петр много раз потом приезжал в Воронеж. Он даже повелел построить специальную дорогу от Москвы до Воронежа, оснастив ее верстовыми столбами и посадив вдоль нее на всем протяжении деревья, чтобы дорога зимой не потерялась под снегом. По его предложению Боярская дума приняла специальное постановление о строительстве флота в Воронеже, но не за счет государственной казны, а на средства помещиков, церковных деятелей и монастырей, которые должны были объединяться в кумпанства (это что-то вроде современных акционерных обществ). Лица духовного звания образовали 17 кумпанств, а светские богатые люди объединились в 18 кумпанств. Критерием для внесения своей доли в корабельное дело служило количество находящихся во владении крестьянских дворов. Кумпанства должны были не только построить суда заданного им типа, но и оснастить их всем необходимым для ведения боевых действий. Каждому кумпанству выделялся участок леса в окрестностях Воронежа. Главным инструментом для заготовки леса и изготовления досок из бревен служил в те времена на Руси топор. Но для кумпанств приобрели за границей пилы, запретив под страхом больших штрафов использование досок, обтесанных топорами. Были определены и места для постройки кумпанских кораблей – в Воронеже, в Ступино, в Коротояке, на Хопре и в Паншине на нижнем Дону. В Воронеж приехали иноземные специалисты из Венеции, Дании, Швеции, Голландии и из других стран для руководства судостроительными делами.

О ходе образования кумпанств и начале их деятельности по подготовке к строительству судов царь Петр узнавал из донесений своих помощников, посылаемых ему за границу, куда он отправился постигать корабельные науки. Он посетил Англию, Голландию, отправился оттуда в Венецию, но по пути получил известие о стрелецких волнениях в Москве и срочно вернулся домой. Пробыв в Москве два месяца, царь отправился в Воронеж, куда прибыл 31 октября 1698 года. Он оказался доволен состоянием построенных ранее судов и ходом строительства новых. Ему понравились адмиралтейские постройки, возведенные в его отсутствие. 19 ноября он самолично заложил на Воронежской верфи 58-пушечный корабль «Предестинация» с особой конструкцией киля, им предложенной. Суть этой особенности заключалась в том, что если в бою киль оторвется или будет сильно поврежден, кораблю не будет угрожать течь.

В 1699 году Петр I решил вывести свой флот в Азовское море, чтобы показать Турции и европейским странам, что Россия становится морской державой. К сожалению, не все построенные кумпанствами суда готовы были к походу – не хватало судового оборудования и принадлежностей, негде было взять людей для укомплектования команд. В Азове к эскадре присоединились еще несколько судов из тех, что оставались там после похода 1696 года или недавно пришедших в Азов после постройки на Хопре и Дону. Этот сравнительно небольшой флот, появившийся 18 августа на рейде Керчи перед турецкой эскадрой адмирала Гассана-паши, произвел ошеломляющее впечатление на турецкие власти. А когда прибывший с эскадрой назначенный послом России в Турции дьяк Емельян Украинцев заявил, что он хочет отправиться в Константинополь на русском корабле «Крепость», турки стали отговаривать его от морского похода и предлагали отправиться по суше через Крым и Дунай. Они боялись султанского гнева после появления в турецкой столице большого русского корабля. По мнению же царя Петра появление посольского корабля в Константинополе и русской эскадры в Керчи должны были подстегнуть султана на подписание выгодного для России мирного договора. Так оно и случилось. А Петр I уже задумал начать боевые действия со Швецией, которая владела побережьем Финского залива и не пускала Россию в Балтийское море.

С целью демонстрации российских достижений в области кораблестроения русский царь не раз привозил с собой в Воронеж иностранных послов. А они в донесениях своим правителям с тревогой писали об усиливающейся мощи Российского государства. Воронеж в такие времена превращался фактически в столицу России, так как здесь находился верховный правитель страны, руководители главных государственных органов, иностранные дипломаты.

Памятники императору Петру в Воронеже

Памятник в Петровском сквере

Впервые мысль о сооружении памятника царю-реформатору в Воронеже была высказана в 1832 году. В это время воронежский губернатор Д.Н. Бегичев обратился к императору Николаю I со специальным представлением о проведении в городе комплекса мероприятий по увековечению памяти Петра I. Предполагалось выкупить у частных лиц остров и расположенное на нем здание цейхгауза, а в комнату, принадлежавшую некогда Петру, собрать личные вещи государя и отделать ее «во вкусе того времени». В остальных помещениях цейхгауза собирались оборудовать пансионат с лазаретом для одного раненого офицера и шести матросов. В цейхгаузе планировали соорудить домовую церковь в честь Святителя Митрофана и перенести в нее из города Павловска иконостас, современный святителю. На высоком берегу реки против острова предлагалось поставить обелиск в память Петра Великого и благоустроить территорию вокруг него с разбивкой сада для публичного гулянья.

Николай I утвердил проект, но средств из казны не выделил, повелев собрать их с жителей губернии. Через некоторое время деньги собрали, но их оказалось немного, намеченные работы продвигались медленно. Успели выкупить остров за 4 тысячи рублей и цейхгауз за 10 тысяч, когда в 1843 году было объявлено решение Николая I о прекращении работ по сооружению памятника «впредь до имеющей открыться к тому возможности». Кстати, одновременно с воронежцами к Николаю I обратился и тамбовский губернатор за разрешением установить памятник-обелиск Петру I в Липецке, где царь в свое время организовал железоделательное производство, и тоже добился согласия. Сооруженный в 1839 году обелиск и сейчас стоит в центре города. А воронежские отцы города не смогли осуществить задуманное. И слава Богу! Появись тогда обелиск в Воронеже и, скорее всего, не было бы у нас великолепного бронзового Петра, о котором мы и поведем дальнейший рассказ.

В 1857 году вступивший в управление Воронежской губернией генерал-майор Н.П. Синельников возобновил ходатайство о сооружении памятника Петру. Теперь уже решили поставить бронзовую статую во весь рост на новой городской площади, названной Петровской (со временем площадь превратилась в Петровский сквер). Губернатор представил царю (в то время на троне восседал император Александр II) описание предполагаемого памятника. Царь проект утвердил и даже выделил из казны 2500 рублей серебром «в пособие к суммам, ожидаемым от добровольных в Воронежской губернии приношений», как сообщил из столицы губернатору главноуправляющий путями сообщений и публичными зданиями. Вместе с царским даром у комитета по сооружению памятника набралось денег 9244 рубля 41,75 копеек. Сюда же вошли 1503 рубля 96,25 копеек, оставшиеся неизрасходованными от сборов 1834 года.

Никаких конкурсов не проводилось, а к работе над памятником привлекли известных в ту пору специалистов – скульптора А.Е. Шварца и архитектора Д.И. Гримма. Воронежский дореволюционный краевед Л.Б. Вейнберг в своей работе, посвященной 300-летию Воронежа, писал, что Д.И. Гримм исполнил рисунок памятника, а по этому рисунку скульптор Шварц изваял статую царя во весь рост.

Кстати, еще с дореволюционных лет и до недавнего времени с авторством петровской скульптуры для воронежского памятника наблюдалась некоторая путаница. Фамилия Шварца либо вообще писалась без инициалов (а художников и скульпторов с такой фамилией в середине XIX века было несколько) либо указывались инициалы «В.Г.». С такими инициалами существовал в России художник Вячеслав Григорьевич Шварц, закончивший с отличием императорский, бывший Царскосельский, лицей и умерший в 1869 году на 31 году жизни, но его специальностью была живопись. Когда мне впервые попалась информация об этом В.Г. Шварце как авторе памятника, я поначалу доверился ей. Смущала его молодость – во время работы над памятником ему было около 20 лет. Но, с другой стороны, он получил как раз в это время, в 1859 и в 1860 годах, по две серебряные медали за живописные произведения на исторические темы, что говорит о его выдающихся способностях. История монументального искусства знает случаи, когда автором скульптурного памятника являлся художник-живописец. Известный русский художник М.О. Микешин, к примеру, совершенно официально числится автором многих памятников и в том числе таких знаменитых и существующих сегодня, как монумент Тысячелетия России в Новгороде, конный памятник Богдану Хмельницкому в Киеве, многофигурный памятник императрице Екатерине II в Петербурге. Просто художник подавал на объявленный конкурс свой рисунок будущего памятника, и этот рисунок признавался лучшим проектом. А воплощали эти проекты в жизнь под его руководством профессиональные скульпторы, имена которых если и оставались в анналах истории, то назывались после Микешина.

В конце концов оказалось, что В.Г. Шварц никакого отношения к памятнику царю-реформатору не имеет. Воронежский историк и краевед А.Н. Акиньшин отыскал несколько публикаций в газете «Воронежские губернские ведомости» за вторую половину XIX века, из которых следовало, что автором царской статуи следует однозначно считать петербургского скульптора Антона Евграфовича Шварца (1818–1892). Родился он в Данциге. Из известных его работ можно назвать скульптуру ангела на колокольне собора в Петропавловской крепости в Петербурге, несколько моделей для памятника Тысячелетия России в Новгороде, барельефы для Исаакиевского собора.

Нет пока однозначности и в определении причастности столичного архитектора Д.И. Гримма к проектированию воронежского памятника. Уже упоминавшееся выше сообщение воронежского краеведа позапрошлого века Л.Б. Вейнберга является пока единственным. Можно ли ему доверять? Давид Иванович Гримм (1823–1898) фигура довольно известная в отечественной истории искусств. Он учился в Академии художеств в качестве вольноопределяющегося ученика с 1842 по 1848 год. Еще во время учебы был удостоен пяти серебряных и трех золотых медалей за архитектурные проекты. По его проектам построены церкви в Вифлееме, Копенгагене, Женеве, Петербурге, Тифлисе. Он участвовал в разработке проектов памятника Екатерине II и колонны Славы для С.-Петербурга. Есть в его активе и памятник Петру I. В «Юбилейном справочнике императорской Академии художеств», составленном С.Н. Кондаковым и изданном в 1914 году в Петрограде, в перечне работ Д.И. Гримма числится памятник Петру I, но не в Воронеже, а в Житомире. Однако, мне не удалось найти сведений о том, что когда-либо в Житомире был такой памятник или его там собирались сооружать. Осмелюсь высказать предположение, что составители этого юбилейного справочника перепутали Воронеж и Житомир – какое-то созвучие в названиях этих городов наблюдается через букву «Ж». Надеюсь продолжить поиски и разрешить эту небольшую проблему.

Работы над петровским памятником для Воронежа начались в 1859 году. Статуя была отлита в Петербурге, как писал Л.Б. Вейнберг, «по новому способу, без чеканки на гальванопластическом заведении Генке, Плеске и Морана». Постамент изготавливали в Воронеже, для чего из Павловского карьера привезли несколько гранитных глыб. Проект постамента разработал воронежский архитектор Александр Антонович Кюи (1824–1909). Он же руководил работами по привязке памятника к местности и по его установке на площади. А площадь представляла собой тогда обычный городской пустырь без построек и деревьев. Это видно на приведенной фотографии, снятой через некоторое время после открытия памятника. Вокруг памятника еще не успели вырасти деревья.

Памятник императору Петру Великому стал первым памятником в истории Воронежа. Торжественное открытие его состоялось 30 августа (по старому стилю) 1860 года. Местная газета писала тогда: «В 10 часов утра участвовавшие в торжестве открытия памятника войска заняли назначенные им места… При пении «Вечная память» вдруг отпали завесы, закрывавшие памятник, и в то же время войска отдали честь, а артиллерией произведена пальба 101 выстрелом». После окончания церемонии открытия войска отправились строем на Кадетский плац (ныне это парк «Орленок»-, где было выставлено угощение.

На лицевой грани постамента накладными бронзовыми буквами выложили слова:

Императору Петру

Великому 1860

А из надписи на тыльной стороне постамента можно было узнать, чьими заботами сооружен был памятник:

Воронежские дворяне и граждане

Надписи эти сбили воинствующие борцы с самодержавием в 1918 году. Многие годы вместо букв на постаменте оставались только дырочки в граните в тех местах, где крепились буквы. Правда, слово «Петр» осталось от прежнего текста – только букву «у» сбили, а добавили рядом римскую цифру I. Тогда же и памятник еле устоял на своем месте.

С памятником связан интересный эпизод из жизни известного писателя и журналиста В.А. Гиляровского, который им описан в книге «Мои скитания». В 1879 году Гиляровский жил короткое время в Воронеже, куда приехал с труппой актеров и играл в драматическом театре. Гуляя однажды по городу ночью после спектакля, пришел он с друзьями к памятнику Петру. Напротив памятника в старинном дворце располагалось интендантство (теперь там музей изобразительных искусств имени И.Н. Крамского). Заметив, что левая рука царя показывала в сторону, где находилась городская тюрьма, Гиляровский написал мелом на пьедестале:

 
Смотрите, русское дворянство,
Петр Первый и по смерти строг —
Глядит на интендантство,
А пальцем кажет на острог.
 

Гиляровский имел в виду ходившие по городу слухи о том, что интенданты проворовались, пустив налево военное имущество. А тюрьма тогда была там же, где и сейчас, у Заставы. Высоких зданий в Воронеже в те времена было немного, и бронзовому Петру с высоты его пьедестала тюрьма была хорошо видна. А почему Гиляровский обращался к дворянству, тебе, читатель, станет понятно, если ты вспомнишь что написано на тыльной стороне постамента.

А куда, на самом деле, показывает Петр своей державной десницей? Мы привыкли к стандартным жестам наших бронзовых и каменных вождей, звавших нас к светлому будущему. Но у нашего Петра (и это хорошо видно на приведенном снимке) левая рука сложена в характерный указательный жест. Если встать у памятника с компасом в руках, то можно убедиться, что царь показывает на запад. А что он там увидел, на что хочет обратить наше внимание? Много было рассуждений на этот счет за последние сто пятьдесят лет. Одни писали, что царь напоминает врагам о Полтавской битве, другие считали, что он советует своему народу перенимать полезный опыт у европейских стран. Были и другие толкования, но все они были из породы домыслов и предположений. Автору этих строк удалось недавно найти однозначный ответ на этот вопрос.

…В прошении губернатора Синельникова на имя Александра II с просьбой о разрешении соорудить в городе памятник Петру Великому говорилось и о внешнем облике будущего памятника, каким бы его хотели видеть воронежцы:

«Проект памятника, основанный на исторических фактах, изображает Петра Великого во весь рост, в мундире того времени, опирающегося одной рукой на якорь в память построения в Воронеже флота, а другой указывающего на Азов».

А поскольку Александр II это прошение утвердил, наложив на бумаге соответствующую резолюцию, то пожелание воронежцев превратилось в царское указание для всех работавших над памятником. Но когда бронзовую статую привезли в Воронеж, оказалось, для того, чтобы Петр показывал на Азов, т. е. на юг, его надо было на площади поставить правым боком к Большой Дворянской улице. Городской архитектор А.А. Кюи, руководивший установкой памятника на площади, посчитал, что царь должен прямо смотреть на главную городскую улицу, а не отворачивать от нее свой державный взор. Так Петр стал показывать своей царской дланью не на юг, как задумывалось, а на запад. В связи с этим случайно получившимся западным жестом царя хочется высказать одно предположение.

Дело в том, что через восемь лет после открытия воронежского памятника появился в центре шведской столицы памятник шведскому королю Карлу XII, заклятому врагу царя Петра. Я не могу избавиться от мысли, абсолютно ничем, кстати, пока не подкрепленной, что, работая над этим памятником, шведский скульптор Ю. Мулин имел перед собой изображение воронежского памятника. Вспомните наши рассуждения в самом начале книги о первых петровских памятниках. К тому времени было только два памятника во весь рост – в Кронштадте и в Воронеже. В первом никаких движений царских рук нет, а в Воронеже бронзовый царь четко показывает на Швецию. Вполне возможно, что шведский ваятель создавал образ своего короля как своеобразный ответ российскому скульптору Антону Шварцу. В правую руку короля он вложил обнаженную шпагу как символ воинских заслуг монарха, много и зачастую успешно воевавшего с соседними государствами. А вот левая его рука, как и у Петра, сложена в указательный жест, и показывает Карл своим пальцем на восток. По замыслу скульптора Карл XII, показывая на Россию, говорит своему народу: «Там наши враги». Но шведы издавна трактуют королевский жест по-иному. По их мнению, король говорит: «Я там побывал, другим не советую». Про мнение шведов я узнал от В.И. Ленина. Так ему объяснили королевский жест шведские социал-демократы весной 1917 года, когда он возвращался в Россию через Стокгольм, и шведские товарищи организовали ему экскурсию по столице Швеции.