Текст книги "Мой номер 345"

– На, братишка, подкрепись! – С улыбкой во весь рот подал ему кусок настоящей краковской колбасы.

Ролан чуть слюной не захлебнулся.

– Да ладно, обойдусь, – покачал он головой.

Дают – бери, но сначала хорошо подумай. Взять колбасу у того же Немца значило попасть от него в определенную зависимость. Но это ладно, долг платежом красен, и когда-нибудь Ролан его отблагодарит. Его пугало другое. По внешнему виду колбаса напоминала индивидуальную особенность мужской анатомии. Поэтому могла быть использована для провокации. На сборке один знающий товарищ осветил Ролану целый список тюремных подстав-заморочек. Да и Фрезер тоже кое-что рассказал.

– Чего так? – усмехнулся Немец.

– Ножа нет. Колбасу на кружочки порезать нужно…

– Шаришь, пацан… Будет тебе инструмент. А то в рот ненароком возьмешь…

– Не возьму, – покачал головой Ролан. – Никогда не пробовал. И тебе не советую…

Немец исчез вместе со своей колбасой. Но обратно не вернулся. Может, обиделся, что Ролан дельный совет ему дал…

Ролан застелил постель. В костюме забрался под одеяло. Разделся догола, из вещмешка вытащил пару белья, надел его на себя. Повесил костюм сушиться. И залег под одеяло в ожидании ужина…

2

Малява Гордею ушла вечером того же дня, когда Ролан заехал в камеру. Записочку пустили по ниткам, непонятно каким образом натянутым зэками от одной камеры к другой по стенам тюремного здания.

Ролан волновался. Кто знает, может, вор записал его в стукачи, тогда ответная от него малява разразится катастрофой.

Весь следующий день он томился в ожидании ответа. Зависал на своей «пальме», слушал людей, хлебал баланду за общим столом…

Он заметил, что заключенные держатся семьями. Блатные с блатными, мужики с мужиками, неруси с нерусями, чушкари с чушкарями… Опущенным выбирать не приходилось. Их было немного, всего три человека. Жили они под шконкой возле параши, вместе рубали харч – надо сказать, не самый скудный. Об опущенных вытирали ноги, их пинали как лишайных псов. Их презирали даже надзиратели. Но дачки с воли к ним поступали исправно, и никто не смел позариться на них. Западло жрать петушиный грев…

Ролан же был сам по себе. Вроде бы находился на особом положении, но никто не торопился звать его к себе. Для блатных он был чужим, для мужиков тоже. Хитромудрые кавказцы в какой-то степени заискивали перед ним, но сторонились – к своему столу не звали. Да и невыгодно было звать его к себе. Дачки с воли он так и не дождался. Может, была посылка, но затерялась где-то, пока он замерзал в карцере…

Правила поведения в камере были одинаковыми для всех. В сортир можно ходить только утром, в остальное время лишь в перерывах между трапезами. Народу в камере было много – то одна «семья» стол занимает, то другая. Даже если никто не ест, но шторки шкафчиков с пищей открыты – на «очко» идти нельзя.

За стол в верхней одежде не садись. Руки перед едой мой. На пол ничего не роняй, не плюй. Если уронил, ни в коем случае не подбирай – западло.

На глазах Ролана произошел совсем не забавный случай. Крепкого сложения, основательного вида парень из когорты блатных мыл руки под краном. Уронил мыло. А рядом новичок – лет восемнадцать пареньку, может, чуть больше. Блатной многозначительно посмотрел на него. Тот дрогнул – поднял с пола мыло, подал хозяину. По тюремным понятиям это означало поклониться барину. Согнулся паренек, опоганился. И тут же был зачислен в разряд чушкарей. На швабру его посадили. Нет, не в прямом смысле. Но и в переносном ничего хорошего – мыть камеру, чистить парашу далеко не самое приятное занятие. Не хотел бы Ролан оказаться в шкуре шныря…

Многие зэки относились к тюремной камере, как к страшному сну в своей жизни, который при «пробуждении» следовало тут же забыть. Эти люди вели себя как во сне. Замыкались в себе, ничем не интересовались, терпеливо ждали, когда мелькнет свет в конце темного тоннеля. А некоторые арестанты считали камеру непреходящей частичкой своей жизни. Старались обустроить свой быт. Кто-то разрисовывал носовые платки, кто-то кроил занавески из простыней, кто-то разукрашивал стены у изголовья фотографиями секс-символов – разумеется, женского пола…

Ролан же пока уподоблялся пассажиру, который ждет, когда поезд остановится, чтобы сбросить его на станции. Тюремная камера пока что была для него транзитом в этой жизни. Он не хотел задерживаться здесь. Но, увы, он понимал, что попал сюда всерьез и надолго. Так что хочешь не хочешь, а надо было бросать якорь…

Он лежал на своей «пальме». В камере разговаривали тихо, но гул стоял несусветный. Людей как насекомых в муравейнике. Руки в сторону не развести, чтобы не коснуться кого-нибудь. Слева на койке татарин сидит с закрытыми глазами, под нос себе бубнит – то ли молитвы читает, то ли проклятия на ментов шлет. Справа Егорша дымит как паровоз. Под подушкой у него целлофановый пакет, чуть ли не битком набитый сигаретами. Ролана порывался угостить. Мол, не жалко. А он не курил. И начинать не собирался. Курильщик, он как наркоман, когда нет сигарет, стрелять их начинает, а это людей раздражает, настраивает против него. И вообще просящих здесь презирают. Не верь, не бойся, не проси. Или бойся просить…

Малява прискакала по дороге – так выразился Немец. Он сдернул Ролана с «пальмы», чтобы отвести к смотрящему.

Ролан снова оказался в «апартаментах» Кишера. На это раз в «красном» углу собралась вся блатная братия. Сам смотрящий и четверо воровских пацанов из его свиты. Немец тоже занял свое законное место среди них.

– Ну что, могу тебя порадовать, пацан! – высокопарно обратился к Ролану смотрящий. – Наш брат Гордей прислал по твою душу постановочную маляву. Тихон пацан конкретный. С ментами ведет себя правильно. Двоих в уголке отмудохал, на глазах у Гордея. Под пресс тебя бросить хотели, да, братишка? – покровительственно улыбнулся Кишер.

– Прессовали, – кивнул Ролан.

– Да не на того нарвались, гы… У «кума» был, – продолжал смотрящий. – И там не дал себя испаскудить. «Кум» сукой хотел Тихона сделать. Не ссучился пацан. В карцер пошел, но наседкой к Гордею и Каурому не пошел. Информация проверенная, козел из писарей слил… Слышишь, Тихон, Гордей за тебя подписывается. И Каурый тоже за правильного пацана тебя держит…

«Гордеев совсем не тот человек, который тебе нужен…» – вспомнил Ролан слова «кума». Полгода назад он бы ему поверил. Но только не сейчас. Он пострадал от ментов, он находится по другую сторону баррикад. И Гордей со своим воровским братством был гораздо ближе ему, чем любой из ментов, даже майор Осохин сейчас не котировался, хотя он в свое время и спас Ролана…

Он чувствовал, как от слов Кишера его распирает гордость. Два вора за него подписались. Два законных вора. Все в зачет пошло – и те два мента из Красноармейского РОВД, и сутки в штрафной камере в одной компании с ворами, и отказ сотрудничать с операми, и карцер, где он гнил две недели…

– Я за тобой смотрел, пацан, – продолжал Кишер. – Правильно себя ведешь. Рога не вмачиваешь, в душу никому не лезешь, чужие разговоры не ломаешь. Колбасу краковскую хавать не стал…

Смотрящий с одобрением посмотрел на Немца. Но тут же нахмурился.

– Ты больше Тихону подлянки не кидай, – сказал он. – Прописку он, считай, прошел. Достойно прошел. Вот сам Гордей за него подписался, Каурый мазу держит… Да, Тихон, по фене ты не ботаешь…

– Я же не блатной. И в тюрьме впервые…

– Вот, правильный ответ. По фене ты ботать не должен, потому что не наш… А можешь нашим быть. Да, на свободе ты в нашей семье не жил. Но все решает тюрьма, а не свобода. В тюрьме человек познается. Да, бывает, в тюрьме блатной ломается, а мужик поднимается… Тюрьма, брат, наш дом. Здесь все решается… В комсомоле был, в армии служил, это в общем-то косяк. Но так на судьбе твоей писано было. А эту страницу менты перелистнули. Новая у тебя страница. И пока там правильные записи… Короче, слово за тобой, с нами ты хочешь быть или сам по себе. Можем в мужики записать, никто ничего тебе не скажет. Есть мужики козырные, с которыми не в падлу за жизнь перетереть. Есть дерьмо… Короче, выбирать тебе…

– Мне бы с вами, – нерешительно сказал Ролан.

Он даже не представлял себе, что значит быть блатным. Эти люди сызмальства готовят себя к зоне, знают друг друга: в одном кругу вращаются. Все фишки тюремные знают, с картами на «ты»… А он так, сбоку припека. Ну, подписался за него Гордей, что с того… А может, блатные нарочно притягивают его к себе. Семья у них, конечно, большая. Но, может быть, им не хватает бойцов такого уровня, на который поднялся Ролан в результате многолетних тренировок…

– Ну что ж, считай, что ты принят в нашу семью… В нашу. Наша семья – это я. Немец, которого ты уже знаешь. Вот Пекарь! – смотрящий показал на того самого блатного пацана, который сегодня зачморил поднявшего мыло парнишку.

Здоровяк поднялся со своего места, молча пожал Ролану руку. Не очень-то он рад пополнению.

– Жердь!

Со шконки поднялся высокий, но худой как жердь парень. Лет двадцать семь – двадцать восемь пацану. Он подал Ролану руку, унизанную татуированными перстнями. Туманно улыбнулся, обнажая три дырки в переднем ряду коричневых от чифира зубов.

– Земеля!

Совсем молодой парнишка. Но взгляд, как у матерого волка. Вроде бы хилого сложения, но чувствовалось, что в драке он будет биться до последнего. Где силой не возьмет, там заточкой достанет или зубами в горло вцепится. А зубы у него острые, как у хорька…

– Пыж!

Это был единственный пацан, который по-настоящему был рад Ролану. Открытый взгляд, широкая улыбка. Но впечатление добряка он все же не производил. Углубление посреди наморщенного лба – это знак жестокости.

– Ну вот, считай, что ты с нами. В нашей семье, – заключил Кишер. И продолжил: – Но есть еще большая воровская семья. Станешь ты в ней своим или нет, покажет время… А пока… Я так понял, с воли тебя не греют…

– Должны, – пожал плечами Ролан. – Но пока ничего… Будет…

– Кто должен греть? Братва? Родные?

– Я же не при делах на воле был, – покачал он головой. – Какая уж тут братва… Родные должны…

– Ну хорошо. Тогда тебе первое задание. Гордей пишет, что брат Цыган на этап уходит. Подогреть его надо. Денег на «общак» собрать нужно. Улавливаешь момент?

– Сколько?

– Чем больше, тем лучше. Ботву обойдешь. Деньги с них снимешь. Заодно дашь знать, что ты наш человек…

– А у кого деньги есть?

– Да у всех. Через докторов, ну, через адвокатов получают. Через вертухов… Сам, короче, все скоро поймешь… Ну давай двигай, а мы посмотрим. И Гордей посмотрит. Его установку делаешь…

Из блатного угла Ролан выходил совсем другим человеком. Уверенность в своих силах была подкреплена поддержкой со стороны могущественных людей. Он стал частью воровской системы. И хотя он всего лишь на испытательном сроке, камерная ботва обязана признавать в нем воровского человека.

Первым на очереди был Егорша.

– А-а, Ролан…

– Не Ролан я, Тихон, – сурово поправил он.

– Ну, Тихон… Как там дела у тебя? Что Кишер говорит?

– Кишер говорит, что ты на «общак» должен. Цыган на этап уходит…

– Кто такой Цыган?

– А это не твоего ума дело… Деньги давай.

– Так нет у меня, – надулся Егорша.

– А если найду? – придавил его взглядом Ролан.

– Э-эх, везде одно и то же…

Егорша работал на рынке. Еще со времен, когда открывались первые кооперативы. Натерпелся от братков-рэкетиров… Скажи Ролану полгода назад, что ему придется собирать дань с людей, не поверил бы… Но то было раньше. А сейчас он другой человек. Он должен выживать в тюрьме. И он выживает. Зубами в новую жизнь вгрызается. И никаких угрызений совести…

Людей убивал. И на «общак» собирать будет. А понадобится, и башку несговорчивому лоху скрутит… Он уже давно не тот Ролан, которого когда-то самого держали за лоха…

Глава двенадцатая

1

Молоденькая и чертовски соблазнительная секретарша грудью встала на защиту своего босса. Не вопрос, грудь у нее шикарная. И она запросто могла бы остановить ею Волока. Но не более чем на часик-другой. Закрыться с ней в приемной и… Могла бы остановить, но не остановила, потому что у Волока дело. И он уделяет ему время. А на потеху выделит часок. Но после того, как решит вопрос.

– Игорь Андреевич не принимает!

Девушка смело перегородила ему путь… Или дура, или попутала…

– Меня примет! – обаятельно улыбнулся Волок. – И ты меня примешь, правда, крошка?

– Я не понимаю…

– Ну почему ты такая глупая?.. Красивая и глупая… Ладно, пошли!

Волок обхватил ее за талию и силой затащил в кабинет, в который она не хотела его впустить. За директорским столом восседал господин-товарищ-барин коммерсант. Сеня Мытный. Еще тот пройдоха. Волока он знал. В компании с Вадей Амбалом видел. Вадя держал бригаду в Центральном районе. Крутой пацан. И территория у него не хилая. Центральный рынок, банки, магазины, офисы успешных дельцов типа Мытного. Волок с Амбалом вопрос один решали, в кабаке, под водочку, когда к нему Сеню притащили. Вадя только глянул на этого придурка, и тот сразу же расклеился. Сказал, что деньги будут в срок… Сколько денег, в какой срок – это Волока не волновало. Не он же Сеню доил…

Но вот и его пути-дорожки пересеклись с Мытным. Чувак деньги у своего коллеги взял взаймы, аж пятьдесят штук баксов. Огромная сумма. А возвращать не хочет. Думает, что Амбал его отмажет. Базара нет, Вадя пацан резкий, жесткий. Но до Волока ему далеко как до луны… Волок знал себе цену. И деньгам тоже цену знал. С пятидесяти кусков долга ему причиталась половина. Ради таких бабок он лично принял участие в наезде. Да и нравилось ему коммерсов потрошить. С любовью он к этому делу подходил. Может, потому и достиг таких высот…

Впрочем, деньги сейчас не самое главное.

Мытный только глянул на Волока и заколотился. В жар мужика бросило.

– А-а… Что угодно?.. Чай, кофе?..

Ужас босса передался и секретарше. Волок почувствовал, как она обмякла в его объятиях. Хоть сейчас на столе бабу раскладывай…

– Лучше денег, – ухмыльнулся Волок.

Передал секретаршу Бройлеру. А тот выпихнул ее обратно в приемную.

– А-а, разве вы моя «крыша»?

Мытный начал двигать свой бизнес еще до горбачевской перестройки. Фарцевал по мелочи. Чем дальше, тем больше. Сейчас у него своя торгово-посредническая фирма. Офис, склады в разных концах города. Бабки неслабые крутятся.

– Я – твоя смерть, чувырла!.. Ты шестьдесят штук Никольскому торчишь. Или нет?

– А-а, Сергею… Пятьдесят… Пятьдесят тысяч…

– Вчера было пятьдесят, а сегодня уже шестьдесят. Проценты набежали…

– К-какие проценты? Мы с ним о процентах не договаривались.

– С ним нет, а со мной да. Десять процентов за каждый просроченный день…

– Сколько?

– Десять. Начиная с сегодняшнего дня…

– Это что, счетчик?

– Приятно иметь дело с умными людьми, – усмехнулся Волок. – Через неделю сто штук отдашь.

– Но это грабеж!

– А разве мы не бандиты? Мы страшные и грозные бандиты… Короче, бабки на бочку, и расходимся…

– Но… Но сначала я должен Вадиму позвонить…

– Звони, – пожал плечами Волок.

Подошел к бару, вытащил оттуда бутылку коньяка, отвинтил пробку, сделал несколько глотков прямо из горла. Похмелиться нужно после вчерашнего…

Мытный так волновался, что чуть не скрутил наборник своего телефона. Наконец-то дозвонился до Амбала.

– Вадим… Вадим Александрович… Тут ваш приятель… Я его с вами видел. Но не знаю, как зовут…

– Волок!

– Вот он говорит, что его Волок зовут… Чего хочет?.. Шестьдесят тысяч… Ну, я у одного человека пятьдесят тысяч занял… Собирался отдавать… Понял. Жду…

Мытный положил трубку и торжествующе посмотрел на Волока.

– Вадим сказал, что сейчас будет…

– Поссорить меня с ним хочешь? – тихо, но так, что Сеня содрогнулся, спросил Волок.

– Нет… Он сказал, что если вдруг…

– Мне плевать, что он сказал… Ты поссорил меня с Амбалом. Теперь у нас война будет… И денег мне твоих не видать… Бройлер!

Бройлер понял его с полуслова. Подошел к Сене, выдернул его из-за стола, подсечкой сбил с ног и приставил к голове пистолет.

– Ты мне больше не нужен, извини… – сказал Волок и окатил Мытного ледяным взглядом.

– А-а, не надо! – взвыл тот. – Я дам денег… Дам!

– Когда?

– Прямо сейчас… Но только пятьдесят тысяч. Больше нет… Я как раз Сергею собирался отдавать…

Врал коммерсант. Не собирался он ничего отдавать. Но как бы то ни было, в его потайном сейфе обнаружилось ровно пятьдесят тысяч…

– Ну вот, а не хотел отдавать, – ощерился Волок. – А десять штук ты торчишь… Через неделю отдашь. Без счетчика…

Иногда он мог быть великодушным.

Деньги он забрал. Но уходить не торопился. Нужно было дождаться Амбала. А то еще подумает, что Волок его испугался. Как уж бы…

Секретарша с потерянным видом сидела на своем месте в приемной. Под охраной Дюпеля.

– Оттопыриться не хочешь? – забрасывая взгляд за верхний вырез блузки, спросил Волок. – В кабак прокатимся, да? Или в баньку, а?.. А может, здесь тебе вдуть?

– Может, не надо? – жалобно пискнула она.

– А чем я хуже твоего шефа? С ним хочешь, а со мной нет?..

– Я… Я не знаю…

– Если не знаешь, значит, хочешь. Ну что, в баньку едем? Только ты и я…

– Ну, если только вы…

– Тогда едем… Но не сейчас…

Волоку бы радоваться, что красотка согласилась размять с ним свою грудь. Но что-то не радостно. Слишком легко она согласилась. Хоть бы поломалась для приличия… Он, конечно, воспользуется моментом. Заедет за ней как-нибудь по случаю. Но будет относиться к ней как к дешевке…

Другое дело Аврора. За эту девчонку Волок бодался. Нравилась она ему очень. И еще больше хотелось ею обладать. Аврора же упрямилась. Но именно это и заводило Волока. Он очень хотел завоевать эту девчонку. Нравился сам процесс. И не беда, что ничего пока не получается. Чем больше сопротивляется женщина, тем слаще миг победы. Он обязательно добьется своего. Потому что на его стороне сама Удача…

Амбал не заставил себя долго ждать. Подкатился к офису на вишневой «девятке»… Волок лишь усмехнулся, глядя, как он выходит из машины.

Еще год назад о Волоке никто не знал. И с его бригадой никто не считался. Даже машин у его пацанов не было. Об оружии и говорить нечего. Но Волок задался целью и упорно шел к ней… Сначала у него появилась «девятка», затем порядком подержанная иномарка. В конце концов он обзавелся новеньким «БМВ». Что ни говори, а крутая тачка – это показатель твоих успехов. Чем круче тачка у шефа, тем круче стоящая под ним бригада…

Амбал же до сих пор ездит на «девятке». Потому что мышей не ловит. Был бы умным, как Волок, давно бы уже весь Центральный район под себя подмял. А он делит его с Мазаем и Акопом. Зато Волок подмял под себя весь Красноармейский район. И даже часть Пролетарского урвал вместе с металлургическим заводом. И заводское начальство под себя поджимает. Они там прокат через левое плечо за границу толкают, а делиться не хотят. Пока не хотят… Все с Волоком должны делиться. Все, в том числе и крупные деляги с Центрального района. Амбал же побоку.

Волок стоял у входа в офис. Ноябрь, холодно. А ему по барабану. Шапки нет, кожанка нараспашку. На губах чуточку виноватая улыбка. Но это всего лишь видимость. Виноватым перед Амбалом он себя нисколько не чувствовал.

– Волок, я не понял, ты че беспредельничаешь?

Вадю нисколько не смущал грозный вид трех «быков»-отбойщиков, охранявших Волока. Сам прет, как бык. Хоть бы поздоровался для начала.

– Вадя, твой подопечный моему подопечному денег должен, – спокойно сказал Волок. – Пятьдесят кусков…

– Такие вопросы со мной решать надо, а ты на барыгу наехал. Непорядок!

– Зачем наехал? Сказал Сене, что он не прав. Он мне деньги отдал. Все в порядке…

– Как отдал? – опешил Амбал. – Я же сказал ему, чтобы меня дождался…

– Ну, может, он мне больше доверяет, не знаю. – Волок продолжал прикидываться простаком.

– Я – его «крыша»! Я решаю, отдавать ему деньги или нет! – бушевал Амбал.

– Да че ты кипятишься? Нормально же все. Взяли деньги и разъехались…

– Где нормально? Ты кинул меня, чувак!

– Вадя, в натуре, где ты чуваков видишь? – обиженно протянул Волок.

– Короче, бабки сюда! – протянул к нему загребущую руку Амбал.

– Ты шутишь? – удивленно повел бровью Волок. – Люди вокруг. Может, мент где притаился… Я понимаю, что кинул тебя. И деньги готов отдать. Но не здесь же…

– А где?

– Так это… в кабак поехали. Ко мне. Я тебе деньги отдам… Половину…

– Все!.. И в кабак я с тобой не поеду!.. На Лебединые пруды поехали…

Волок знал взрывной характер Амбала. Знал, что из-за денег тот родному брату готов глотку перегрызть… На том и сыграл. Как оказалось, не прогадал. Амбал сам предложил ему проехаться в тихое безлюдное место.

– Прямо сейчас? – Волок изобразил испуг.

Пусть Амбал почувствует запах крови.

– А чего тянуть?.. Заодно побазарим, как нам жить дальше…

В силу своего характера и ограниченности ума Амбал выбрал крайнюю меру воздействия. Почувствовал слабину Волока и хочет дожать его. Силой дожать… Что ж, тем хуже для него.

– Сколько у тебя пацанов, трое? – спросил Вадя. – Со мной двое…

– Хочешь, чтобы я одного оставил? – еще больший испуг изобразил Волок.

– Да ладно… – снисходительно усмехнулся Амбал. – Если что, мы втроем порвем тебя с твоей кодлой!

– Вадя, зачем ты так? Ты же меня знаешь. Зачем нам рвать друг друга? По-мирному вопрос решим…

– Хотелось бы по-мирному, да у меня претензий очень много… Поехали!

Волок обескураженно пожал плечами. И направился к своей машине.

Лебединые пруды находились на границе между Центральным и Ленинским районами. Почти в центре города. В лесопарковой зоне. Амбал остановил свою «девятку» в укрытом от посторонних взглядов месте, где и летом живую душу не встретишь, а уж в холодный ноябрьский день и подавно. Волоку все это было на руку.

Терки с Амбалом тереть он не собирался. Для себя он все уже решил. А чужие претензии слушать неинтересно. Да и заканчивать все побыстрей надо…

Он вышел из машины. Вместе с ним выбрались два его отбойщика. Они знают, что делать. Оружие уже наготове…

Амбал шел к Волоку походкой хозяина жизни. Не понимает, что излишняя самоуверенность может выйти для него боком. Что ж, придется ему объяснить. Только успеет ли он понять, вот в чем вопрос?

– Деньги получишь, – сказал Волок. – Но только половину….

Он полез под куртку якобы за деньгами. Но выдернул ствол с глушителем. И без предупреждения выстрелил Амбалу в живот. Пресс у него нехило накачан, но даже самыми крепкими мышцами пулю не удержать… Бройлер и Дюпель чуть замешкались, но все же опередили спохватившихся «быков» Амбала. Стволы у них тоже с глушителями. Поэтому слух напрягли только предсмертные стоны жертв.

Волок махнул рукой Самсону. Пацан вышел из машины, забрал у Дюпеля ствол и произвел контрольные выстрелы. Ни одна черточка на его лице не дрогнула при этом… Стоящих пацанов подобрал к себе в охрану Волок…

А ведь когда-то он испытывал дефицит в грамотных исполнителях. За Роланом как за красной девкой бегал, уговаривал…

Сволочь этот Ролан. Такие деньги получал, а Авророй поделиться не захотел. А ведь такую групповушку можно было замутить… Волок нашел двух пацанов, которые готовы были замочить кого угодно. На смену Ролану. А этот козел этих пацанов изничтожил. На их тачке уйти хотел, да на ментов нарвался. Сейчас в тюрьме под следствием… Жаль, руки до него пока не доходят. Слишком много дел в последнее время. Впрочем, переживать не стоит. Ролан не дурак, чтобы под мокрое дело подставляться. Мокруху ему не шьют, заказчика убийств сдавать не требуют.

Да и не боится Волок разоблачений. Он давно понял, что с ментами можно договориться. Денег у него много, откупиться не проблема. Не побоялся же застрелить Амбала. И признаний Ролана не боится… Но в любом случае от пацана нужно избавляться…

2

На улице метель метет, но в салоне «БМВ» так тепло и комфортно. Выходить не хочется. Но вот-вот должна появиться Аврора. Волок знал примерное время, когда она возвращается из школы… А вот и она. Только идет в другом направлении. Не домой, а из дома. Большая хозяйственная сумка в руке. Несет – надрывается.

Волок вышел из машины, перегородил ей путь. Забрал у нее сумку.

– Ты что, в секцию тяжелой атлетики записалась? – улыбнулся он.

– А, Миша, здравствуй! – совсем невесело поприветствовала его Аврора.

Боится она его… А Ролана своего не боялась. А на нем девять трупов. Сказать бы ей, чтобы знала.

– Что в сумке? Опять передача милому, да?

– Милому, – кивнула она.

Красивая девчонка. Куртка на ней – теплая, но невзрачная. На ногах бахилы какие-то. Пуховый платок, как у девки колхозной… Но все равно красивая. Аж нутро сводит, до чего хочется затащить ее в койку…

Не так давно Волок был близок к мысли похитить девчонку, завезти ее к себе на фазенду и… Даже Дему и Семчика на это дело подбил… Но передумал. Еще до того, как Ролан их сделал…

Аврора девчонка лакомая. Ее нельзя съесть в один присест. Ею нужно наслаждаться всю жизнь. Да и сам процесс ухаживания за ней имел свою сладость… Нет, не нужно поганить девчонку. Нужно добиваться ее, завоевывать. Так интереснее…

– Ну что ж, поехали, довезу тебя до тюрьмы! – Он нарочно сделал упор на последнее слово.

Чтобы она еще раз осознала, в каком месте находится Ролан. Не очень хорошее место. Вернее, очень нехорошее… Слишком хороша Аврора, чтобы ждать из тюрьмы уголовника…

По большому счету, Волок и сам был уголовником. Однажды даже целую неделю провел в КПЗ… Но ведь сейчас он не сидит в тюрьме. И сидеть не собирается. Авроре не придется его ждать. Она может выйти за него замуж, рожать ему детей. И жить в достатке… Но вот беда, любит она Ролана. Дура…

– Нет, я сама, – покачала она головой.

– Холодно, замерзнешь. И тяжело… Да не бойся ты, ничего я с тобой не сделаю…

Волок действовал осторожно. Не торопился форсировать события, чтобы не отпугнуть девчонку. Потому и наведывался к ней не часто. С тех пор как посадили Ролана, он всего три раза подкатывался к ней. Но ни разу Аврора не села к нему в машину…

– А я и не боюсь, – пожала она плечами.

Это прозвучало признанием. Нет, не в любви. Признание успеха той линии поведения, которую избрал Волок. Вода камень точит… Рано или поздно Аврора созреет. И как яблочко упадет к нему в руку.

– А надо бояться, – покровительственно улыбнулся он. – Но не меня… Ну так что, садишься в машину? Или ты хочешь, чтобы я замерз?

Он вышел к ней в одном костюме. Сегодня он типа бизнесмен. Строгий костюм, водолазка с длинным воротом вместо галстука. Даже золотая цепь за кадром осталась…

– Одеваться теплее нужно… Ладно, пошли…

Волок распахнул перед ней дверцу. Помог сесть в машину. Сумку с посылкой небрежно бросил в багажник… Жаль, цианистого калия у него нет, а то бы сбрызнул шмат сала или что там… Сам сел на заднее сиденье рядом с Авророй. Легонько коснулся плеча Самсона.

– К тюрьме давай.

Тот кивнул и плавно тронул машину с места.

– Ну вот, а ты пешком хотела, – располагающе улыбнулся Волок.

– Не пешком, а на троллейбусе…

– Такая красивая девушка и на троллейбусе? Не вариант!

– Не такая уж я и красивая, – зарделась Аврора.

– Для меня самая лучшая.

– Не знаю, как для тебя, но для Ролана точно…

– Дался тебе этот Ролан! – поморщился Волок.

– Он мой жених…

– Какой жених? Он женат на твоей сестре…

– Венера собирается разводиться с ним.

– Ну, пока соберется… Ты пойми, Ролан тебе не пара. Я узнавал, ему лет семь-восемь грозит.

– Нет, он говорил, что два-три года…

– А его адвокат что говорит?

– Я не знаю. Я с ним не встречалась…

– А есть адвокат?

– Ну да, наверное, есть…

– Ты бы спросила у Ролана наверняка. Ведь ты же встречалась с ним. Там комната для свиданий есть…

– Нет, не встречалась…

– Почему?

– Он думает, что я уехала. К бабушке. В Ростов…

– Погоди, а как же передачи?..

– Я не от себя их шлю. От Венеры. Она пока что жена Ролану…

– Венера да, жена… А ты нет… Ты что, должна была уехать?

– Да… Ролан сказал… – начала было Аврора, но запнулась и замолкла.

– Что Ролан сказал?

– Ничего…

– Боится за тебя Ролан?

– Да… Из-за тебя, – выдавила она.

– Из-за меня?..

– Да, он сказал, что ты можешь меня похитить…

А ведь был такой вариант. И Семчик с Демой были в курсе… Видать, разговорил их Ролан перед тем, как кончить…

– Бредит твой Ролан. Да я за каждый твой волосок любому горло перегрызу. И застрелюсь, если вдруг захочется тебя обидеть…

– А тебе не хочется?

– Как видишь, пока жив. Не стреляюсь…

– Мне тоже так показалось, что ничего плохого ты мне не сделаешь…

– Это хорошо, что тебе так кажется, – расплылся в улыбке Волок. – А теперь ты точно должна знать, что я пальцем тебя не трону… Помнишь, я говорил, что буду ждать, когда ты закончишь школу?

– Помню.

– Так вот, я буду ждать. Когда ты закончишь школу, я сделаю тебе предложение. Ты станешь моей женой. Мы поедем отдыхать на Канары. Будем качаться в гамаках под пальмами, пить ямайский ром… На роскошных мулаток я даже не посмотрю. Зачем, если со мной будешь ты… А потом мы уединимся в бунгало. И я сделаю тебя женщиной…

– Все сказал?

– Нет…

– Даже если не все, все равно останови машину. Мне нужно выйти, – не очень уверенно сказала Аврора.

Волок нутром почувствовал, что его слова запали ей если не в душу, то в подкорку точно. Ей хотелось качаться в гамаках под пальмами… На улице холодина, метель метет, а на Канарах так здорово…

– Никуда ты не пойдешь, – покачал он головой. – Мы вместе доедем до тюрьмы. Вместе отправим передачу Ролану… Да, там же очередь. Длинная очередь…

– Я знаю… Но я быстро… Там есть люди, которые свою очередь продают. Я их уже знаю…

– У тебя есть деньги?

– Да, Ролан оставил… Это все для него…

Что ни говори, а с деньгами у Ролана был полный порядок. Неплохо подзаработал. Благодаря Волоку… Но как благодетеля своего отблагодарил. Двух пацанов грохнул. И с концами. Никто не знает, где покоятся Семчик и Дема… А надо за пацанов спросить…

– Адвоката ему не нанимала?

– У него же есть адвокат.

– Ну, то бесплатный. От него толку не будет. Платный нужен…

– Вообще-то я думала об этом… Да, надо будет нанять хорошего адвоката…

Волок понял, что свалял дурака. Не должен он был подавать Авроре идею, которая в конечном итоге могла вытащить Ролана из-за решетки. Хотя это вряд ли…

– Да, повезло Ролану, – невесело вздохнул он. – Такая девчонка за него хлопочет… А если меня вдруг посадят, ты за меня хлопотать будешь?

– А что, больше некому? – не без ехидства улыбнулась Аврора.

– Есть кому… Но мне за счастье с твоих рук кормиться… И Ролану за счастье. Но он этого счастья недостоин… Я не хочу, чтобы ты носила ему передачи.

– Но это мне решать, а не тебе…

– Да как сказать… Ролан в тюрьме. А у меня большие связи. И в неволе тоже… Могу сделать, чтобы ему было хорошо. Могу сделать, чтобы ему было плохо…

– Не надо плохо, – затрепетала Аврора.

– Тогда будет хорошо. Если ты перестанешь думать о нем… А передачи я ему организую. Пацаны будут грев ему передавать, от братвы… А ты к бабушке уедешь. Для него. А для меня здесь, в городе, останешься…