Текст книги "Дредноуты. Хохзеефлотте против Гранд Флита"

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. НЕЗАБЫВАЕМЫЕ ВСТРЕЧИ

Над Северным морем летели цеппелины. Восемь дирижаблей – «L-11», «L-13», «L-14», «L-16», «L-17», «L-20», «L-21» и «L-23» – вели разведку. Видимость была сносной: два цеппелина обнаружили английские линкоры, опознали их – не зря учились! – подсчитали и сообщили о них Шееру с указанием примерных координат.

…С высоты двух тысяч метров – с борта дирижабля «L-23» – дредноуты Гранд Флита казались игрушками, расставленными на сером шёлке и украшенными длинными чёрными лентами. Не верилось, что любая из этих плавучих боевых машин может превратить в руины приморский город, и что тысячам людей, запертым в тесноте их орудийных башен и в недрах котельных отделений, в самом скором времени предстоит захлебнуться в холодной воде.

^{Цеппелин над колонной кораблей}

– Как их много… – произнёс лейтенант Вальтер Крессе, глядя на скопище кораблей.

– Ничего, – бодро отозвался стрелок Вернер Хольт, – наших не меньше! Адмирал уже знает об английских линкорах, так что к встрече с ними он приготовится.

– Не знаю, как там сложится у Шеера, – меланхолично отозвался лейтенант, – но нам они подготовили незабываемую встречу. Смотри!

Стрелок посмотрел туда, куда показывал Крессе, и похолодел: поблескивая лаком плоскостей, меченых трёхцветными кругами – опознавательными знаками британских ВВС, – к цеппелину приближался аэроплан. Во время боевых вылетов Вернер Хольт насмотрелся всякого: он видел, как горят и рушатся дома, как в грозовые ночи на металлических стойках гондолы, на стволах пулемётов и даже не проволочных каркасах фуражек экипажа пляшут голубые огни святого Эльма, и знал, что такое хищные лучи прожекторов и огонь зениток. И он хорошо знал, что при встрече с истребителем в девяти случаях из десяти такая встреча оканчивалась гибелью цеппелина со всей командой. Золотое время, когда противовоздушная оборона англичан была беспомощной против боевых дирижаблей, ушло; немцы вооружали свои цеппелины тяжёлыми пулемётами и даже автоматическими пушками, но это не спасало – у маленького вёрткого аэроплана было слишком много преимуществ перед неуклюжим небесным исполином-дирижаблем, наполненным водородом. Вернер был рад, узнав, что его корабль придали флоту для ведения воздушной разведки – оно как-то безопаснее, – однако, как выяснилось, безопасность эта оказалась сомнительной: на британских кораблях имелись зенитные орудия, и были у англичан авиатранспорты, несущие на борту вооружённые гидропланы.

^{Бой цеппелина с аэропланами}

«Так-так-так-так-так» – услышал Хольт. Аэроплан открыл огонь. Зажигательные пули полосовали огромное тело «L-23», и каждая из этих пуль могла стать для него роковой. Сжав зубы, Вернер припал к пулемёту, ловя в прицел шустрого противника. Он стрелял и стрелял, но самолёт казался неуязвимым. И вдруг, когда боёк пулемёта Хольта лязгнул вхолостую – стрелок выстрелил всё «до железки», – атакующий аэроплан как будто обо что-то споткнулся и пошёл вниз подбитой птицей. Вернер вытер вспотевший лоб. «Наверно, я попал в лётчика, – подумал он. – Не повезло парню…».

В небе вспухали белые облачка шрапнельных разрывов – английские корабли били по цеппелинам из всех орудий. Но «L-23» повезло вторично: он благополучно вышел из зоны обстрела. Не повезло его собрату «L-21»: цеппелин вспыхнул, встал вертикально и рухнул в волны Северного моря. За два года войны англичане многому научились…[38]38
  Цеппелин был сбит снарядом с крейсера «Галатея»


[Закрыть]

…Для «L-23» везение кончилось на обратном пути, когда воздушный корабль попал в полосу сильного ветра. Его снесло к побережью Бельгии, а потом случилось худшее. Скорее всего, при обстреле с аэроплана и с кораблей шпангоуты дирижабля были повреждены, и цеппелин под напором ветра развалился в воздухе в окрестностях Гента, высыпав вниз всё своё живое и неживое содержимое. Удача улыбнулась в третий раз только одному члену его экипажа: матросу-стрелку Хольту, который хоть и не сумел воспользоваться парашютом – одним из тех, что были развешены внутри гондолы, – но выпал из неё на небольшой высоте.

Падая, Вернер угодил на крышу одной из построек женского монастыря в пригороде Гента, проломил её, и… оказался в мягкой постели, где безмятежно спала молодая монахиня. Благочестивая сестра спросонья приняла бравого матроса за ангела небесного – Вернер Хольт остался без мундира и сверкал белым нательным бельём, – и приступ её религиозного экстаза вскоре перешёл в пылкую страсть. Рано утром Хольт, хоть и был немцем, ушёл по-английски, не без оснований опасаясь репрессалий со стороны администрации монастыря (и не только за вопиющее нарушение его устава, но и за то, что обломками дирижабля были убиты три другие монахини, оказавшиеся не столь везучими, как «жертва» Вернера), оставив свою мимолётную подругу крепко спящей – бурное всенощное бдение изрядно её утомило[39]39
  Почти аналогичный случай произошёл в нашей реальности 7 июня 1915, когда цеппелин «LZ-37» был сбит над пригородом Гента британским самолётом (пилот – лейтенант Реджинальд Уорнерфорд), сбросившим сверху на беззащитный дирижабль шесть бомб.


[Закрыть].

Девять месяцев спустя монахиня родила розовощёкого младенца, и до конца дней своих была твёрдо уверена, что её дитя явилось плодом непорочного зачатия (хотя процесс, имевший место в тесной монастырской каморке, был очень даже порочным). Впрочем, не стоит строго винить бедняжку за это заблуждение: до незабываемой встречи с «небесным пришельцем» она была девственницей, а после неё за всю свою жизнь так и не познала больше ни одного мужчины.

* * *

Готовясь к сражению с Гранд Флитом – к бою, который должен был решить судьбу империи кайзера, – Шеер постарался собрать в колоду все свои козыри, и кроме надводных кораблей вывел в море подводные лодки (в составе германского флота на тот момент было около семидесяти субмарин разных типов[40]40
  В нашей Реальности в ноябре 1916 года Германия имела в строю 93 подводные лодки.


[Закрыть]).

На подступах к базам британского флота, включая Скапа, с подводных заградителей бытии выставлены дополнительные минные банки; кроме субмарин, затаившихся в засадах у побережья, поперёк предполагаемого курса Гранд Флита была развёрнута подводная завеса. Лодками завесы командовали лучшие асы германского флота – Макс Валентинер, Ганс Роуз, Вальдемар Кофамель, Вальтер Швигер. После закупорки Суэцкого канала число достойных целей на Средиземном море резко сократилось, лодки были переброшены в Северное море, и количество, помноженное на качество, должно было дать о себе знать.

…Лотар фон Арно де ла Перьер, командир «U-35» ещё раз поднял перископ, чтобы удостовериться в том, что он не ошибся. Нет, ошибки не было – прямо перед ним находился авиатранспорт: цель, до сих пор ему не встречавшаяся. Поблизости крутились также четыре английских броненосных крейсера, однако де ла Перьер не обращал на них внимания. Как показал опыт боёв, любой из таких крейсеров стоил не более одного хорошего бортового залпа германского дредноута, так что крейсером больше, крейсером меньше – какая разница? А вот авиаматка – это дело другое. Её гидропланы убивают цеппелины, ослепляя «глаза флота», и уничтожить её значит обезопасить воздушных разведчиков Хохзеефлотте. И Лотар фон Арно начал атаку. Опыта ему было не занимать, на боевом счёту де ла Перьера[41]41
  В нашей реальности Лотар фон Арно де ла Перьер – самый результативный подводник всех времён и народов. Он потопил свыше двухсот судов общим водоизмещением около 450.000 тонн, и этот рекорд так и остался непревзойдённым. Пережив Первую мировую, фон Арно погиб в 1940 году в авиакатастрофе: воздушная стихия оказалась к нему куда менее благосклонна, чем стихия подводная.


[Закрыть] к этому времени числилось уже около ста потопленных кораблей и судов, причём потопленных в полном соответствии с нормами призового права. «U-35» останавливала грузовое судно, досматривала, давала возможность команде покинуть обречённый транспорт, а потом топила его выстрелами из палубного орудия или подрывными зарядами, заложенными в машинное отделение пленника. «Следует признать, – бесстрастно резюмировала британская пресса, – что это очень экономичный способ уничтожения торговых судов».

^{Арно де ла Перьер}

…Торпеда калибром пятьсот миллиметров легко переламывает хребет броненосцу – у бывшего ламаншского грузопассажирского парома водоизмещением тысяча семьсот тонн, мобилизованного и переоборудованного в гидроавиатранспорт, не было ни единого шанса выдержать её попадание. Вслед за взрывом полетели обломки, рухнула носовая дымовая труба. «Энгадайн» повалился на борт, уходя под воду, и де ла Пертер увидел в перископ, как, подняв фонтан брызг, с кормовой палубы авиаматки свалился в море гидроаэроплан, так и не успевший расправить крылья.

А в десяти милях от места гибели «Энгадайна» английские эскадренные миноносцы потопили ныряющими снарядами германскую подводную лодку «U-33», пытавшуюся выйти в атаку на линейные корабли 4-й эскадры Гранд Флита. Этой лодкой командовал капитан-лейтенант Гансер, «прославившийся» своей особой жестокостью по отношению к экипажам потопленных судов. Шлюпки с людьми расстреливались из орудия; уцелевших вытаскивали из воды и выстраивали на скользкой палубе субмарины. А потом – потом лодка погружалась, оставляя людей, уже считавших себя спасёнными, захлёбываться в холодной воде. И очень нравилось капитан-лейтенанту Гансеру торпедировать госпитальные суда – похоже, красный крест на борту действовал не него, как красная тряпка на быка.

Гибель такого человека можно расценивать как возмездие, но в таком кровавом деле как война вряд ли можно говорить о каком-то воздаянии за грехи…

* * *

Флоты сближались.

Британские линейные корабли подходили с северо-запада пятью параллельными колоннами, каждая из четырёх кораблей в строю кильватера с расстояниями в два кабельтова между кораблями и в одну милю между колоннами. Они всё ещё шли в так называемом походном «подготовительном строю». Обстановка впереди британских крейсеров головного охранения указывала на близость боя: вдали был слышен глухой непрекращающийся грохот орудий, но видимость была так плоха, что почти ничего, кроме отдельных проблесков залпов тяжелых орудий, видно не было. Офицеры линейных кораблей с беспокойством спрашивали себя, когда же Гранд Флит начнет развертываться. Несмотря на информацию с цеппелинов, приближение Гранд Флита не было замечено Флотом Открытого Моря, так как всё внимание последнего было сосредоточено на кораблях Эван-Томаса, уходивших от погони. Казалось, Джеллико представлялся удобный случай для нанесения сокрушительного удара главными силами, внезапно появившимися на поле боя.

Германский Флот Открытого моря, ранее следовавший одной кильватерной колонной, растянувшейся на восемь миль, перестроился. В бою с линейными кораблями Эван-Томаса смогли принять участие только головные германские дредноуты – до «Фюрст Бисмарка» включительно, прочие не успели войти в сферу огневого контакта, – и адмирал Шеер сделал из этого соответствующие выводы. Он перестроил свой флот, разделив его на несколько кильватерных колонн с тем, чтобы ускорить боевое развёртывание, как только Хохзеефлотте войдёт в соприкосновение с английскими линейными эскадрами.

В крайней левой колонне шли восемь линкоров 1-й эскадры – старые дредноуты типа «Позен» и «Гельголанд», следующая колонна состояла из десяти линкоров: пяти «кайзеров», «Фюрст Бисмарка» и четырёх «кёнигов». Как и в Гранд Флите, интервалы у немцев были невелики: миля между колоннами и два с половиной кабельтова между кораблями. В третьей колонне (в двух милях правее колонны 3-й эскадры) шли четыре линейных корабля типа «Баден» – ударная дивизия, уже размявшаяся в бою, – а ещё правее – «большие крейсера» Хиппера, потерявшие за дымом дивизию Эван-Томаса и по приказу командующего Флотом Открытого моря вернувшиеся к своим главным силам. Подтянулись и линейные крейсера Бедикера, ещё не остывшие от дуэли с «кошками» Битти и готовые возобновить эту дуэль. А перед дредноутами Хохзеефлотте вспарывали волны крейсера 2-й и 3-й разведывательных групп – они искали след, и нашли его: в 13.00 крейсера коммодора Михельсена обнаружили в мглистой дымке на севере приближавшиеся британские дредноуты.

Лёгкие крейсера Гудинафа поддерживали контакт с немцами, извещая Джеллико о курсе, скорости и построении Хохзеефлотте. Англичане вели разведку под сильным огнём – «Бирмингем» и «Дублин» получили повреждения и понесли потери в людях, но продолжали наблюдать за неприятельскими линкорами. Немцы оказались менее удачливыми: их лёгкий крейсер «Росток», обнаруживший линкоры Гранд Флита, сразу же получил пять попаданий, потерял ход и заполыхал ярким пламенем. Погибая под тяжёлыми снарядами британских дредноутов, «Росток» до конца выполнил свой долг, сообщив адмиралу Шееру о появлении линейных эскадр Гранд Флита, об их численности и построении.

Несмотря на добросовестную работу разведчиков обеих сторон, флоты сближались не лоб-в-лоб, а несколько под углом: расчёты взаимного расположения кораблей расчётами, но в реальной боевой обстановке, когда сбиты антенны и повреждены радиостанции, когда наблюдатели и штурманы непрерывно подвергаются страшным сотрясениям от стрельбы крупнокалиберных орудий и разрывов вражеских снарядов, а весь район боя затянут мглой и дымом, все эти расчёты легко сводятся к нулю.

Джеллико колебался, не зная, куда ему выгоднее начинать поворот для перестроения своих кораблей в общую кильватерную колонну: влево или вправо. Поворот влево казался ему предпочтительнее: туда подтянулись линкоры Эван-Томаса и крейсера Битти, и туда же (судя по тому, где находился подожжённый английскими снарядами «Росток») направлялся и весь Флот Открытого моря. И сэр Джон Джеллико покончил с колебаниями: по расчётам, поворот влево давал возможность охватить голову Хохзеефлотте и нанести по нему сильный сосредоточенный удар.

Ориентируясь на донесения цеппелинов и разведывательных лёгких крейсеров, Шеер начал поворот вправо – с той же целью. К этому времени – к 13.25 – расстояние между противостоящими флотами сократилось до восьмидесяти кабельтовых; от открытия огня на сближении стороны удержала несколько ухудшившаяся видимость. Перестраиваясь в боевой порядок, два мощных флота ложились на параллельные курсы.

Встреча пятидесяти восьми дредноутов обещала стать незабываемой…

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. ТОПИ ИХ ВСЕХ!

…Над Северным морем ревели сотни тяжёлых орудий. Двухлетнее противостояние сильнейших флотов мира разрядилось грозовыми молниями орудийных выстрелов: десятки бронированных монстров – дредноутов, – созданных упорным трудом тысяч и тысяч людей, сошлись в бою, решая спор столкнувшихся империй…

Англичане выполнили перестроение из походного порядка в боевой чётко и слажено – этот маневр в британском флоте был хорошо отработан, – а вот у немцев случилась заминка. Колонна из десяти линейных кораблей 3-й эскадры оказалась слишком длинной, а интервал в одну милю между ней и строем кораблей 1-й эскадры, шедшей левее параллельным курсом, – слишком коротким. Начав последовательный поворот вправо одновременно с «Кёнигом», «Остфрисланд» подошёл вплотную к точке поворота линкоров 3-й эскадры, когда эту точку проходил только пятый корабль – «Бисмарк», – за которым следовали ещё пять «кайзеров». Избегая столкновения, флагман 1-й эскадры вынужден был подвернуть влево, в сторону противника, и сбавить ход, пропуская дредноуты вице-адмирала Бенке. Эта заминка была недолгой – спустя пять минут восемнадцать германских линейных кораблей выстроились в кильватер, – но в эти пять минут «Остфрисланд» попал под сосредоточенный огонь четырёх лучших линкоров 4-й эскадры Гранд Флита. По флагманскому кораблю вице-адмирала Шмидта стреляли «Айрон Дьюк», «Мальборо», «Бенбоу» и «Император Индии» – вице-адмирал Джерам не упустил возможность накрыть такую заманчивую и удобную цель.

За эти пять минут англичане выпустили по «Остфрисланду» свыше трёхсот 343-мм фугасных снарядов и добились не меньше десяти попаданий. На линкоре была разбита левая носовая башня, в кормовой части вспыхнул пожар. Корабль получил подводную пробоину и течь: несколько снарядов, упавших у самого борта, произвели эффект «водяного молота» – швы обшивки разошлись от гидравлических ударов. Тем не менее «Остфрисланд» повёл за собой свою эскадру, и какое-то время тяжёлые раны дредноута не давали о себе знать.

Однако артиллерийская дуэль была неравной: английские «железные герцоги» имели сорок 343-мм орудий против тридцати двух двенадцатидюймовых орудий «гельголандов» и вдвое превосходили их по весу бортового залпа, при этом не уступая им в бронировании. И неблагоприятное для немцев соотношение сил, усугублённое неудачным для них началом боя, сказалось – к 14.00 стало ясно, что 1-я дивизия 1-й эскадры Хозхеефлотте проигрывает «улучшенным орионам». «Гельголанд», «Тюринген» и «Ольденбург» получили серьёзные повреждения; их огонь ослаб, тогда как линкоры Джерама заметно не пострадали (во всяком случае, они продолжали держать «тюрингены» под сильным огнём).

Оценив положение своего слабого звена, подающегося под натиском англичан, Шеер бросил в атаку флотилию эсминцев. Атака была отбита (при этом от попадания тяжёлого снаряда со всем экипажем погиб эскадренный миноносец «V-48»), однако корабли Шмидта получили некоторую передышку. И германские торпеды, выпущенные с большой дистанции, всё-таки дошли до английской линии: линейный корабль «Мальборо» получил попадание в правый борт. Торпеда попала в районе носового мостика, и повреждение было серьёзным: вышли из строя дизельное и насосное отделения. Корабль получил крен в семь градусов на правый борт, но хотя взрыв произошел в самой уязвимой части его корпуса, «Мальборо» мог идти семнадцатиузловым ходом, действовать артиллерией и держаться в строю.

Уклоняясь от атаки эсминцев, Джерам описал коордонат влево и увеличил дистанцию боя, но «Остфрисланд» это не спасло: в 14.20 он выкатился из строя вправо и в 14.35 затонул (адмирал Шмидт и значительная часть экипажа были спасены германскими миноносцами).

^{Гибель «Остфрисланда»}

В отличие от дуэли Джерама и Шмидта бой между «первенцами дредноутной эры» – «Беллерофоном», «Сьюпербом», «Темерером», «Дредноутом» с одной стороны и «Позеном», «Рейнландом», «Вестфаленом» и «Нассау» с другой – был равным (и даже с некоторым преимуществом в пользу немцев).

Обе четвёрки противников имели в бортовом залпе по тридцать два орудия, причём тщательно проведённые довоенные артиллерийские испытания показали, что новое немецкое 280-мм орудие с длиной ствола в сорок пять калибров «28-cm.SKL/45» образца 1907 года по характеристикам и эффективности практически не уступает британскому 305-мм орудию. Дальнобойность немецких пушек достигала ста двух кабельтовых, тогда как англичане вели бой на пределе дальности (для «Дредноута» и его ближайших потомков он составлял всего 85 кабельтовых), что не могло не сказаться на результативности их огня.

Немецкие «рейнланды» были куда лучше защищены, чем их британские сверстники. На «вестфаленах» была забронирована цитадель с казематом противоминных орудий, кроме бронированной верхней палубы имелась лёгкая бортовая броня в оконечностях с броневыми палубами ниже ватерлинии; башни, барбеты и боевые рубки были прикрыты толстой бронёй, в конструктивную подводную защиту входила противоминная переборка. «Дредноут» имел толщину броневого пояса по конструктивной ватерлинии 280 мм (а его копии и того меньше, всего 254 мм) против трёхсотмиллиметрового пояса германских дредноутов типа «Нассау». Бронирование цитадели между броневым поясом и верхней палубой на нём отсутствовало, так как там не было артиллерии среднего калибра.

…Замыкавшие кильватерные колонны обоих флотов и предоставленные сами себе, «первенцы» самозабвенно перебрасывались снарядами, и через полтора часа после открытия огня – в 15.00 – германские Panzersprenggranaten[42]42
  Бронебойные снаряды.


[Закрыть] сделали своё дело: «Дредноут» погиб под огнём «Нассау», пополнив собой список британских кораблей, взлетевших на воздух.

* * *

В середине боевой линии противостоящих флотов, грохочущей змеёй растянувшейся на одиннадцать миль, бой принял ожесточённый характер. Здесь встретились 1-я линейная эскадра Гранд Флита во главе с «Королевой Елизаветой» – флагманским кораблём адмирала Джеллико – и 3-я эскадра германских дредноутов вице-адмирала Бенке. Пять «кайзеров», расправившихся с «орионами» Уоррендера в бою 16 декабря, превосходили британские двенадцатидюймовые дредноуты по огневой мощи и броневой защите, и это не могло не сказаться: спустя сорок минут после начала боя два английских линкора – «Коллингвуд» и «Сен-Винсент» – были выбиты из строя и покинули боевую линию, борясь с пробоинами и пожарами. «Канада» вступила в поединок с «Фюрстом Бисмарком», а на долю «кёнигов» выпала честь состязаться с «первой леди» Ройял Нэйви, поддержанной линкором «Вэнгард», игравшим при «королеве» роль верного пажа.

И «Канада», и бывший «Саламис» были вооружены одним и тем же калибром – четырнадцатидюймовыми орудиями. Только на первой эти пушки были английскими, а на втором – американскими, и бой должен был показать, какие из них лучше. Исход боя между «реквизантами» был закономерен – его определили лишняя пара стволов, имевшихся у «Канады», и размеры (бывший чилиец почти в полтора раза превосходил бывшего грека по водоизмещению), при равном бронировании обеспечившие «Канаде» лучшую живучесть. Но «малыш с увесистыми кулаками» сумел дать сдачи: когда он уходил под воду, «Канада» горела ярким факелом от носа до кормы. На соседних кораблях ждали, что линкор вот-вот взорвётся, однако этого не произошло: слабо отстреливаясь, «Канада» покинула поля боя.

«Куин Элизабет» стала мишенью для трёх «феодалов» – «Кронпринца», «Маркграфа» и «Кёнига», – но сражалась достойно, яростно сопротивляясь их домогательствам. «Кёниг» получил серьёзные повреждения на баке и принял полторы тысячи тонн воды, «Маркграф» заработал подводную пробоину (при этом его левая машина вышла из строя); два тяжёлых снаряда, попавшие в «Кронпринц», не пробили его главный броневой пояс, однако вызвали сильную течь. Три из пятнадцати башен на германских дредноутах замолчали, а «королева» продолжала раздавать оплеухи из всех своих восьми стволов. Англичанам помогали условия видимости, затруднявшие сосредоточение огня нескольких кораблей по одной цели, и до поры до времени это было спасением для «Куин Элизабет», поочередно вразумлявшей своих противников. Положение осложнилось, когда «Гроссер Курфюрст», изувечивший «Вэнгард» и отделавшийся при этом только вмятой кое-где бронёй, перенёс огонь на «королеву», а видимость с SO на NW снова улучшилась. Немцы имели теперь двойной перевес в огневой мощи; накрытия сменились попаданиями, терзавшими элегантный корпус «Куин Элизабет», и тогда Джеллико приказал дивизии Джерама оставить в покое потрепанные «гельголанды» и придти на помощь флагманскому кораблю, на который (в дополнение к «феодалам») уже нацеливались «Фридрих дер Гроссе» и «Принц-регент Луитпольд».

Бой между дредноутами первого поколения, замыкавшими обе колонны, распался на ряд отдельных стычек. Торпедные атаки с обеих сторон расстроили боевые порядки в хвосте, но это не сильно беспокоило командующего Гранд Флитом: он понимал, что исход сражения определится результатом боя между лучшими линкорами сторон, шедшими в голове. Знал это и Рейнхардт фон Шеер, предоставивший младшими флагманам своих концевых дивизий «инициативу на местах» и сосредоточивший всё внимание – и огонь «вюртембергов» – на дредноутах вице-адмирала Стэрди: на линкорах типа «R».

* * *

В башне было ярко-светло и тихо, как в операционной. Внутри этого слитка стали, застывшей в причудливых формах траверзной брони, площадок и колодцев, матросы были невесомыми и бесшумными. Серая и огромная, как свисающий зад слона, казенная часть орудия непрерывно и чуть заметно двигалась вверх-вниз в ярко освещенном колодце башни, в котором блестящие рельсы зарядника крутым изгибом американских гор проваливались вниз, в зарядное отделение. Казалось невероятным, что этот толстый непонятный обрубок, опутанный проводами, продолжается там, за башней, стройным и легким устремлением безупречно сужающегося ствола.

Человеческая мысль была уплотнена здесь в движущуюся сталь, одухотворенную нервной энергией электрического тока. Движение тысячи тонн почти разумной стали, точное до миллиметра, производилось квадратными крестьянскими пальцами первого наводчика Ганса Риттера.

Комендор Риттер был приделан к орудию в качестве особого механизма, связующего стеклянную и стальную его части: он удерживал нить прицела на едва различимом силуэте неприятельского линкора. Кроме того, он же нажимал ногой педаль, производя этим в канале орудия взрыв ста пятидесяти килограммов нитроглицеринового балиститного пороха.

В ожидании выстрела башней владела тревожная тишина, подчёркнутая непрерывным жужжанием моторов. Каждый щёлчок реле сжимал сердца, угрожая оглушающим грохотом залпа, и тогда все вскидывали глаза на Риттера, упёршегося правым глазом в резиновый ободок прицела, – не получил ли он команду?

Башню рвануло вбок, и белым пятном проступило лицо гальванера, схватившегося за рубильник. Лязг, грохот, звон, шипенье наполнили тесное нутро башни, ограниченное плитами тяжёлой брони. Из провала стремительно поднялся зарядник, громадный, как рояль, поставленный на ребро, догнал орудие и присосался к уже открывшейся его пасти, выпустив гремучую стальную змею, выпрямляющуюся на ходу в упругую палку. Змея втолкнула снаряд в канал орудия и быстро побежала обратно. По дороге она задела за выступ медного ящика над лотком, и оттуда, хлопнув дверцей, вывалился шелковый цилиндр полузаряда. Змея ринулась вперед, загнала его в дуло и на обратном пути выронила в лоток второй полузаряд, закованный в латунную гильзу; коротким, уже сердитым ударом она вбросила и его в канал ствола и, громыхая и лязгая, скрылась в своей норе, а зарядник стал падать вниз, в провал, так же стремительно, как появился. Чавкнул замок, вжавшийся в орудие, и в башне опять наступила тишина, подчеркнутая жужжанием моторов.

Это был выстрел, а не катастрофа: самого выстрела в башне не слышно, и раскрывать рот оказалось незачем. Орудие вновь было готово к выстрелу без помощи человеческих рук – все произошло настолько быстро, что снаряд за это время ещё не долетел до цели.

Вылетев из дула орудия с превосходящей воображение скоростью восемьсот метров в секунду, он, опережая звук выстрела, рождая свой собственный гром, поднимался высоко в небо почти по прямой линии. Но неуклонная сила земного тяготения потянула его вниз, сгибая все круче и круче линию его полета. Он наклонился остроконечной головой к воде – раскалённый, громыхающий, бешено вращающийся объект сложной невидимой борьбы многих механических сил: взрыва пороховых газов, силы земного тяготения, сопротивления воздуха, наклона оси орудия, инерции корабля в момент залпа и своего собственного вращения. Сложение всех этих сил, заранее рассчитанное таблицами артиллерийской стрельбы, направило снаряд к цели и швырнуло его в воду рядом с ней. А в мозгу старшего артиллериста, фрегаттен-капитана Крейцера, управлявшего огнём «Вюртемберга» с поста центральной наводки, четыре водяные свечи, вставшие за серым силуэтом английского линкора, отпечатались сухим артиллерийским термином «перелёт».

Как вода, смачивающая строчки анилинового карандаша, заставляет их стать яркими и видными, так кровь, прилившая именно к тем извилинам мозга старшего артиллериста, которые хранили многолетние впечатления, образы и числа, составляющие сумму знаний о стрельбе, заставила их проступить отчетливо и ярко за счёт всех иных, посторонних стрельбе, впечатлений. Сложные цепи условных рефлексов, созданных длительной тренировкой мозга, замкнули накоротко зрение и речь, освобождая мозг для решения более трудных вопросов. Поэтому четыре снарядных всплеска, вздыбивших воду за «Ривенджем», мгновенно оформились в необходимую команду:

– Два меньше! Пять влево!

Гальванеры защёлкали передающими приборами, установщики прицелов изменили данные, и четыре Ганса Риттера в четырёх башнях линкора вновь навели иначе приподнятые и иначе повернутые орудия на далёкую мишень.

– Залп, – негромко сказал Крейцер. – Поражение через тридцать секунд, автомат два с четвертью сближения! – скомандовал он. «Ривендж» попал под накрытие, и стрельба могла быть ускорена.

«Вюртемберг» вспарывал носом изнутри взлохмаченное волнами серое полотно воды, отворачивая форштевнем белые края разреза и размалывая его обрывки винтами за кормой. Гигантское и великолепное создание крупной индустрии топтало волны Северного моря, непрерывно расточая деньги. Они вылетали из орудий в желтом блеске залпа, стлались по небу чёрными выдохами дыма из труб, растирались подшипниками в текучем слое дорогого машинного масла, крошились, как в мясорубке, лопатками мощных турбин. Деньги таяли в воде, защищая марку от франка, фунта и доллара – для этого и выстроен был дредноут «Вюртемберг». И он, ослепленный собственной мощью, громыхал залпами, медленно раскачиваемый силой отдачи своих орудий, величественный и огромный, как боевой слон.[43]43
  За основу отрывка, выделенного курсивом, взят отрывок из романа Леонида Соболева «Капитальный ремонт». Причина проста: роман Соболева – одно из лучших произведений о военном флоте российском на великом переломе – перед первой мировой войной, и книга эта настоятельно рекомендуется к прочтению всем любителям флота и его истории.


[Закрыть]

* * *

И в английском, и в германском флоте тщательно изучался опыт русско-японской войны и Цусимского сражения, в ходе которого удачное разделение японской колонны на два отряда – быстроходный и тихоходный – дало хорошие результаты. Британским «куинам» отводилась роль быстроходного крыла флота, призванного поддерживать в бою линейные крейсера и взаимодействовать с линкорами типа «Ройял Соверен», составляя с ними единую мощную эскадру. Немцы реализовали ту же концепцию, но несколько другим путём – путём дальнейшего развития удачного проекта своих линейных крейсеров типа «Дерфлингер».

Надо сказать, что замысел создания универсального корабля, объединяющего в себе свойства линкора и линейного крейсера, был мечтой кайзера Вильгельма, и эта идея нашла своё воплощение в линейных крейсерах типа «Макензен», предназначенных для поддержки линейных кораблей типа «Баден» и ставших прообразом быстроходного линкора будущего.

…Бой между «баденами» и «ривенджами» шёл на параллельных курсах, на дистанции в семьдесят пять кабельтовых, и мог продолжаться долго – лучшие дредноуты двух империй впитали в себя последние достижения английской и германской инженерной мысли и были хорошо защищены от дьявольской разрушительной мощи, таившейся в остроконечных телах тяжёлых снарядов. И адмирал Шеер приказал крейсерам вице-адмирала Хиппера, используя высокую скорость, атаковать голову неприятельской колонны и выбить концентрированным огнём линейные корабли Эван-Томаса, занявшие там своё место, – после Цусимы маневр «Crossing the T» был отлично известен всем адмиралам мира.