Текст книги "Истинный Монах"

Истинный Монах
Владимир Волхов

© Владимир Волхов, 2015

© Михаил Евгеньевич Кухтин, дизайн обложки, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Глава 1

Памяти Ильи Козловского посвящается

Жизнерадостное мартовское солнце заливало своим мягким светом одну из многих маленьких комнат замка Зерет. В ней на жесткой, односпальной кровати лежал молодой послушник Рольт. Он беспечно разглядывал, как тень листвы, растущего за окном дерева, тихо подрагивает на руке. В этот славный весенний день душу его пьянило ощущение, что все возможно, что все еще впереди, и все будет непременно хорошо. Каждая случайная мысль вызывала беспричинную радость и смех.

Загадочным название этого мира слыло потому, что в праязыке слово «соретус» означает «темница». Как получилось, что целая планета получила такое неблагородное название, кто именно его дал, – никто этого не знал, но слово настолько прочно вошло в обиход, что уже никак нельзя было представить, что Соретус можно называть как-то иначе.

Среди прочих миров Соретус был примечателен тем, что в нем бок о бок с обычными людьми жили маги. Тех, кто не обладал магическими способностями, называли кутами. Их было подавляющее большинство. Нетрудно догадаться, как это самое большинство относилось к тем, кто умел подчинять себе законы природы.

Формально маги были обязаны посвятить свою жизнь и способности тому, чтобы постичь «Невыразимую Истину» – знание, которое объясняло, зачем все живое существует, и что всех нас ждет после смерти. На деле же редко кто из них хотел заниматься скучными медитациями или углубленным изучением философии. Обычно маги направляли свои колдовские способности на получение удовольствий, порой даже извращенных, либо же пытались обрести власть над кутами, которые взирали на них, как на полубогов.

Однако в своих желаниях магов постоянно сковывал особый свод законов, по легенде, оставленный им в древнейшие времена самими создателями этого мира. Называемый Пределом, свод устанавливал ряд серьезных запретов именно для магов. Например, нельзя убивать кутов, нельзя напрямую участвовать в их войнах, нельзя использовать сильнейшие заклинания, которые меняют реальность. Кроме того, магу запрещено становиться королем. Предел содержал и многие другие ограничения, направленные на то, чтобы сделать из магов монахов. Но, как и все люди, они в тайне желали только власти и плотских наслаждений.

О самоконтроле не могло быть и речи, поэтому в незапамятные времена в облаках был построен роскошный замок под названием Зерет, или Чистилище. В нем жили самые уважаемые маги, составлявшие особый Совет, который должен был следить за соблюдением правил Предела. Нарушители закона предавались суровому суду, который мог за серьезные проступки даже лишить мага жизни.

Именно в этом замке, на втором его этаже, в тесной, но уютной, комнате лежал Рольт, радовавшийся весеннему солнцу. Он был молод, особенно по меркам магов, – всего 21 год. Конечно, этот парень не состоял в Совете и был всего лишь учеником, но учеником не кого-нибудь, а самого Верховного Судьи – Хартеха.

Никто точно не знал, почему старик взял Рольта на попечение и так долго возится с ним, ведь парень не проявлял талантов в магии и не подавал никаких надежд на то, что что-то в нем изменится. Он не сумел отличиться ни в одной области магии или философии. По всем признакам, из него должен был выйти заурядный маг, который максимум, на что был способен, – это разжечь огонь без спичек или развлекать сельских жителей фейерверками. А многие маги были уверены, что в Зерете нет места посредственностям.

Однако Хартех упрямо носил свои тайные мысли на этот счет и только ласково улыбался на недоуменные вопросы друзей. «Не всякая сила бросается в глаза, – часто говорил он. – Великим могуществом обладают сокрытые способности, потому что их предел невозможно охватить». На это маги-приятели только пожимали плечами, хотя все же старались вскоре лишний раз встретиться с Рольтом, но, увы, только для того, чтобы вновь убедиться – парень не может концентрировать ни волю, ни мысли.

Тем временем на главной башне раскатисто и мелодично прогудел колокол. Рольт нехотя приподнялся с кровати и посмотрел на улицу. Сквозь ветки деревьев проглядывала главная площадь, по которой ходили маги. Как это бывает, казалось, что у этих незнакомых людей нет таких серьезных проблем, как у тебя, и очень хотелось подсмотреть за ними и понять, чем они живут. Площадь оканчивалась роскошной Аркой, служившей единственным телепортом на землю. Позолоченные сваи ее блестели, отражая во все стороны мягкие солнечные лучи.

«Почему мне так радостно, хотя все плохо? – думал Рольт, разглядывая узор Арки. – Глупость какая-то. Почему весной всегда так бездумно хорошо и радостно?»

Он встал с кровати, сосредотачивая мысли на предстоящем суде и поправляя помявшийся скромный балахон послушника. Во время заседания у Рольта не было особенных обязанностей. Нужно было всего лишь стоять около Верховного Судьи, выполняя его простые поручения в духе «принеси-подай».

«И зачем только я нужен Хартеху? Чувствую себя придворным шутом. Весь замок уже либо смеется надо мной, либо презирает, а старик все никак не хочет отпустить меня на землю».

Дверь, скрипнув, закрылась за его спиной, оставив Рольта наедине с полумраком коридора, встретившим его приятной прохладой. Прислушиваясь к звукам, доносившимся изнутри закрытых келий, он спешно зашагал в конец коридора, к яркому свету, который падал в замок сквозь стеклянную крышу над пролетом главной лестницы.

То справа, то слева периодически открывались двери, оттуда выходили задумчивые маги, но Рольт старался не встречаться с ними глазами, боясь натолкнуться на немой упрек в собственной никчемности. Голова постепенно тяжелела от неприятных мыслей. Поднявшееся было благодаря весеннему дню настроение стремительно улетучивалось. И вот уже прохлада коридора постепенно усиливалась холодом встречаемых людей, и кожу начали покрывать неприятные мурашки.

Совсем уж скверно к молодому магу стали относиться после того, как неизвестный совершил недавно нападение на судью Далута прямо в стенах замка. Единственным, кто видел преступление и находился в тот момент рядом, был Рольт, но он не смог сделать ровным счетом ничего: ни задержать преступника, ни помочь Далуту. Парень настолько растерялся, что забыл все заклинания. Мысли бегали в его голове, перебивая одна другую, и ни одна из них так и не смогла привести Рольта к действию. Оглушив судью неожиданным заклинанием, нападавший убежал, сквозь маску кинув на Рольта презрительный и невероятно знакомый, не выходивший из головы взгляд. Наверное, молодой маг уже тогда понял, кем был преступник, но боялся себе в этом признаться, тешимый юношескими иллюзиями любви.

Раненый Далут пережил то покушение гораздо легче, чем вовсе не пострадавший Рольт. Хотя старик Хартех все равно остался спокоен и невозмутим в отношении своего послушника, остальные маги почти возненавидели Рольта, начиная подозревать Верховного Судью в тайной связи с «симпатичным пареньком». Такие сплетни раздражали молодого мага до скрежета зубов, заставляя беспричинно краснеть на людях и нелепо злиться на всех окружающих и, главным образом, на самого себя.

На лестнице толпа смешалась в упругий поток людей, спускавшихся в главный зал. Рольту стало еще неуютнее, он уткнулся взглядом в худую спину идущего впереди мага и старался не поворачивать голову. Но подобное отчуждение привело лишь к неприятностям. Не заметив, что его пытаются обогнать, Рольт столкнулся с молодым дерзким магом Целиртом, который, как поговаривали, любил пробираться по ночам в кельи послушниц, парализовывать их, и дальше уже делать с беспомощными девушками все, что приходило в его озабоченную голову.

– Глаза разуй! Хотя бы это у тебя должно получиться! Это же гораздо легче, чем старика ублажать. Или ты наедине с ним обычно глаза закрываешь?

Вокруг раздались смешки. На душе у Рольта стало совсем погано. Он и готов был поссориться с этим наглым ублюдком, и в то же время понимал, что тот прав в чем-то главном. Все они правы – Рольт занимает не свое место. Он здесь лишний. И если бы не протекция Хартеха, парня давно бы выкинули из столь уважаемого заведения, где должны служить только лучшие из лучших.

Проглотив обиду, Рольт опустил глаза и молча пошел дальше, окончательно решив сегодня же попрощаться с учителем, чтобы уйти из небесного Зерета на бренную, но любящую обычных людей землю.

Толпа магов влилась в просторный зал, быстро заполнив его до самых стен. Кроме судей, в замке постоянно проживало немало народа: следователи, друзья преступников, просто зеваки, которым было интересно посмотреть на сам суд и, если повезет, на казнь мага. Рольт, как почетный послушник, отделился от толпы и встал около Верховного Судьи.

Глава 2

Одетый в нарядную белую мантию, Хартех величественно поднялся в полный рост. Он занимал самую важную и главную должность среди магов. Над Верховным Судьей не было никого. Его слово – всегда решающее, и потому обязано быть мудрым. Выглядел Хартех соответствующе статусу. В его глазах, помимо властности, читалась незлобивость, черты лица хотя и были жестки, но знали и морщины сострадания. Нравственно непростая работа судьи истощила, высушила его тело, но она же давала силы, чтобы не превратиться в уже ничего не желающего старика.

Стоило Хартеху поднять правую ладонь, как шум в зале немедленно стих. Верховный Судья оглядел сначала коллег, сидевших около него, словно проверяя, все ли на месте, потом неторопливо прошелся взглядом по толпе собравшихся людей и громко произнес, тщательно выговаривая каждое слово:

– Сегодня мы будем рассматривать непростое дело. Преступление, совершенное три дня назад, нарушило множество правил Предела, – он сделал паузу, сглотнув слюну. С годами становилось все сложнее четко выговаривать слова. – И наказание за него будет суровым!

Замершая было толпа снова зашевелилась, зашепталась. Одни осуждающе качали головами, другие с трудно скрываемым блеском в глазах ждали развязки, третьи, составлявшие большинство, которое уже пресытилось подобными зрелищами, безучастно смотрели на судей и лениво перебрасывались между собой ничего не значащими словами. Суд был для них чем-то наподобие театра.

К своему несчастью, осматривая магов, Рольт заметил Ланту – молодую девушку с вызывающе красивым, гибким телом и дерзкими, почти кошачьими глазами. Она перехватила его взгляд и ответила на него всем презрением, которое только могла выразить. Девушка тоже считала Рольта жалким неудачником. Неразделенная любовь была еще одной постоянно гноившейся раной на его душе.

– Итак, суть преступления состоит в следующем, – медленно продолжал тем временем Хартех. – Некий маг, укрывшись в Желтой Пустоши, творил заклинания высоких уровней. Он породил небольшой ураган, затем вызвал огненную бурю, а также летал и разбрасывал камни на километры вокруг. Кроме того, преступник молнией расколол скалу, после чего даже вызвал неуправляемую грозу. Все это он делал, конечно, с перерывами, но делал так, словно желал нарушить как можно больше запретов Предела. И у него это получилось. Теперь нам придется провести расследование и выяснить, кто этот преступник. Благо, следов он оставил предостаточно.

Зал замер мертвенной тишиной. Каждый будто опасался, что подумают именно на него. Озвученный список впечатлил присутствующих, мастерством и дерзостью преступника втайне восхищались. Неожиданно для всех от толпы отделился и вышел вперед Тогус – маг известный и многими уважаемый за свои нетривиальные способности.

– Это сделал я! – с силой, чтобы услышали даже в последнем ряду, выкрикнул он. – И это доставило мне невероятное удовольствие, кстати сказать. Надо будет как-нибудь повторить.

В последовавшей минуте тишины Хартех и Тогус внимательно изучали друг друга. Рольт, как и весь зал, вглядывался в мага-отступника. Около сорока лет, с волевым лицом, выражавшим смелость и непоколебимую уверенность в себе, он стоял, словно герой Древних Войн, словно титан, бросивший вызов гневливым богам. Глаза его источали внутреннюю силу, губы надменно искривились. Такая твердость заставила некоторых судей смутиться, засомневаться в себе, как если бы они пытались осудить невиновного – все-таки Тогус не причинил никому зла, а им предстояло надолго посадить его в тюрьму.

Не сводя глаз с преступника, Рольт в душе позавидовал отважному и одаренному магу. Как назло, Ланта стояла именно рядом с ним. Взгляд ее с вызовом пробегал по судьям, словно говоря: «Вот настоящий мужик, не то, что вы, слюнтяи».

Один только Хартех был так же непоколебим, как маг-отступник. Лицо Верховного Судьи выражало спокойствие и неотвратимость наказания, исполнять которое ему поручили словно сами боги в личной беседе. Вид судьи внушал смесь трепета и уважения. Никто не сомневался, что мудрый Хартех осудит именно так, как нужно осудить это преступление.

– Что ты можешь сказать в свое оправдание?

– То, что я маг, и не вам судить меня. Вы подчиняетесь закону, который непонятно кто и когда создал.

– Его написали боги.

– «Боги!» – махнул рукой Тогус. – Какие боги! Все это сказки для дураков. Столько столетий прошло, видел ли за это время кто-нибудь хоть одного бога в нашем мире?

– Они покинули Соретус после битвы с титанами.

– Потому и не видели, что их нет! – продолжал Тогус, не слушая его. – Вы год за годом сажаете и убиваете своих братьев из-за какой-то дурацкой книжки. Можно ли придумать что-нибудь глупее? Пусть боги убьют меня, если я действительно так сильно им насолил. Но кто дал вам право осуждать нас и бросать в тюрьму?

Верховный Судья внимательно оглядел магов, толпившихся в зале. Все они жарко, с трепетом обсуждали поступок Тогуса и его слова. По опыту решив, что подобный спор лучше не затягивать, Хартех развел руки и кротко ответил:

– Древнейшие маги поручили нам исполнять волю богов. Не нам спорить с мудростью их решений… Но перейдем к делу. Готов ли ты добровольно отдать себя в руки правосудия?

В ответ Тогус зло плюнул на пол перед собой.

– Да!

– Тогда до тех пор, пока мы еще раз не обсудим все обстоятельства дела и не вынесем своего решения, тебя отведут в комнату размышлений.

Так назывались одиночные камеры, куда приводили тех, кому еще не вынесли приговор. На их стены и двери были наложены сильнейшие заклинания, не позволявшие магу сбежать. Кроме койки, в такой комнате не было ничего. По своей сути, это была обычная камера для преступников, коими и считались все, кто переступил Предел.

К Тогусу подошли два рослых мага-охранника в темно-зеленых боевых плащах и кивнули ему идти вперед.

– Несправедливость не может торжествовать вечно! Когда-нибудь ей приходит конец! – выкрикнул, уходя, отступник.

Хартех глубоко задумался, поглаживая свою окладистую белую бороду. Каждый новый вывод, который он делал из вороха мыслей, наполнявших его голову, был хуже предыдущего. Не зная всего, он улавливал главное – вскоре произойдет что-то мерзкое. Коротким знаком он подозвал к себе Рольта и, нагнувшись, прошептал:

– Иди за ним. Может, услышишь что-нибудь важное. Не нравится мне вся эта история.

Столь непривычные старику задумчивость и легкая настороженность, не на шутку взволновали ученика. Кожей ощущая ненависть толпы, или только придумывая ее, Рольт поспешил вдогонку за арестованным, который уже скрылся в коридорах замка.

– Объявляю получасовой перерыв, – эта обыденная для судьи фраза стала последним, что услышал Рольт из уст своего старого и мудрого наставника Хартеха.

Глава 3

Комната размышлений находилась в подземелье. Решетка тихо скрипнула и спрятала Тогуса в темноте камеры. Охранники скучающе уселись на стулья в углу коридора и принялись играть в кости. Они были единственными законными боевыми магами, о чем говорило наличие у каждого из них фокусатора – так называлась любая вещь, которая может увеличить силу твоего заклинания. У охранников традиционно этим служил меч. Фокусаторы были опасным оружием, и иметь их разрешалось только охранникам Зерета.

На вошедшего Рольта они потратили ровно один взгляд, так как давно привыкли к парню. Охранники обращались с ним гораздо лучше, чем остальные, – просто равнодушно, что для измученного нездоровым вниманием парня уже было немало.

На сердце Рольта чуть полегчало от малолюдной тишины. Он подошел к камере и всмотрелся в ее полумрак. Маг-отступник уверенно стоял перед решеткой, глаза его пылали магическим огнем – подобное происходило, когда маги испытывали слишком сильные чувства.

– А, щенок Хартеха, – презрительно бросил он, не двигаясь с места. – Пришел посмотреть на настоящего мага?

– И вы туда же, – устало сказал Рольт, садясь на табуретку около камеры. Решимость покинуть Зерет придала ему немного смелости и разговорчивости. – Все говорят одно и то же день за днем. Я-то сегодня уйду из замка, не волнуйтесь. А вот вы можете остаться здесь надолго, «настоящий маг».

В ответ лицо Тогуса просияло, он неожиданно весело рассмеялся и, резко схватившись за прутья решетки, приблизил к парню лицо:

– А что если все будет с точностью да наоборот?

– К чему эта бравада? – повидавший многих преступников Рольт не испугался. Он спокойно прислонился спиной к холодной стене и прижал к ней даже голову, чтобы хоть чуть успокоить неприятно разгоревшееся от стыда тело. Нередко осужденные до того, как им зачитают приговор, вели себя развязно, нагло. Наверное, думал Рольт, это помогает им скрыть свой страх. После же того, как судья объявлял наказание, преступники часто прямо на глазах опадали, уходили в себя, или, наоборот, начинали унижаться и просить пощады.

– Ты не только не маг, ты еще и дурак, – проговорил Тогус. – Разве я похож на того, кто так бессмысленно сломает свою жизнь?

– О чем вы? – наконец встревожился Рольт. Вспомнив слова наставника, он стал внимательнее обдумывать все, что тот говорил, и даже повернулся, чтобы лучше рассмотреть его лицо.

– Смотри сюда, – Тогус сложил и медленно развел ладони. Между ними появилось небольшое облачко с изображением покоев Верховного Судьи. Старик сидел за столом, обхватив голову руками. Разглядывая портрет Рольта, Хартех что-то задумчиво шептал.

– Как тебе удается подглядывать за ним?! Там же установлена защита! – вскочил с табуретки Рольт.

– Ерунда, не это главное. Смотри, что будет дальше.

На переднем плане картинки появился судья Далут. Положив левую руку Хартеху на плечо, он сказал:

– Я понимаю, как тебе тяжело. Я пришел, чтобы облегчить твои муки.

Верховный судья удивленно поднял на него глаза. С перекосившимся лицом Далут резко дернул правой рукой, из-за его спины не было видно, что именно он сделал, но тело Хартеха словно ударила молния, старик содрогнулся. Далут сделал еще несколько резких движений. Неловко схватив его руку, Верховный Судья пытался всмотреться в глаза стоявшего над ним мага. Вдруг изо рта Хартеха полилась кровь, густой алой струей окрашивая седую бороду.

– Нет! Наставник! – от неожиданности вскрикнул Рольт, протянув руки к картинке. Но старик не услышал его.

– Прости. Меня заставили, – тем временем Далут отошел в сторону, в руке его блеснул окровавленный кинжал. Теперь стало видно, как на белоснежной мантии Верховного судьи багровели неровные, с чернотой пятна, испускавшие из своей утробы ручейки свежей крови. – Времена меняются слишком быстро. Чтобы выжить, нужно под них подстраиваться. Этого-то ты никак не мог понять. А я… Я просто хочу жить.

Хартех провел блуждающим взглядом по комнате и вдруг уставился прямо в ту точку, из которой на него смотрел Рольт. Тело парня пробрал обжигающий мороз. Старик попытался что-то сказать, но, выпустив изо рта лишь кровавые пузыри, упал лицом на пол.

– Это не может быть правдой! – заорал Рольт.

– Да-да, тешь себя надеждой, никчемыш, – отступник, усмехнувшись, хлопнул ладонями, и картинка исчезла. – В эту минуту многие судьи умирают точно так же, как твой хозяин.

Тогус лениво потряс кистью руки, и в воздухе одна за другой появились новые картинки, на которых судьи Совета либо уже лежали мертвые, либо боролись в предсмертной агонии со своими убийцами.

Наконец сообразив, что нужно что-то делать, Рольт рванулся к выходу из подземелья. Но охранники перегородили ему дорогу, достав из ножен мечи. Ничего не говоря, с привычным отчуждением на лице, они смотрели на него, давая недвусмысленно понять, что мимо них пройти не получится.

– Что? Что это значит?

– Это значит, – сказал за спиной Тогус, спокойно выходя из камеры. – Что я победил, и Совета больше нет! Все важные судьи убиты, либо состоят в сговоре со мной. Отныне Предел не будет диктовать магам, как жить.

Подобно затравленному зверю, Рольт смотрел вокруг, не зная как быть и что делать. На глаза раз за разом попадались кости, небрежно раскиданные на столе. «Кости брошены» – зачем-то вспомнилось ему древнее изречение. Никаких других, более подходящих мыслей в голове не было. Не спеша маг-отступник подошел к нему и, приподняв руки вверх, весело воскликнул:

– Радуйся, малыш, наступают новые времена!

Дверь подземелья распахнулась и по лестнице вниз сбежала женская фигура. Рольт не сразу понял, что это Ланта. Когда же до него дошло, что именно это означает, он ощутил почти физическую боль. Девушка, которую он любил, причастна к убийству наставника – вряд ли можно было придумать что-нибудь хуже для его изрезанного неудачами сердца.

– Все кончено, господин, – легко поклонившись, сказала она Тогусу.

– Зачем ты кланяешься ему? – нелепо выкрикнул Рольт. – Он же подлец!

И охранники, и маги-отступники секунду удивленно смотрели на него, потом переглянулись и хором рассмеялись. Наивность Рольта веселила их и вызывала к нему презрение. Но молодой маг этого не понимал и лишь с ненавистью разглядывал их мерзко веселые лица.

– Кто я – решит история, а не ты, позор нашей расы, – через плечо бросил Тогус, направляясь к выходу. Охранники поспешили за ним.

– А с ним что делать? – спросила Ланта, все еще не двигаясь с места.

– Каждый волкодав был когда-то щенком. Нет нужды рисковать и проверять правдивость этой пословицы. Убей его.

Дверь хлопнула, Ланта и Рольт остались наедине в темноте среди пустых камер. Парень с удовольствием всматривался в лицо девушки. Несмотря ни на что, он все еще любил ее. Даже произнесенный смертный приговор не мог заставить Рольта поверить в то, что Ланта может причинить ему вред. По-юношески восторженно он полагал, что они созданы друг для друга, и девушка еще просто этого не поняла. Как ей это объяснить, он пока не знал, но старательно подбирал слова.

Однако Ланта не ждала слов, она смотрела на него с привычной надменностью. Невнятные попытки завести разговор разбивались о ее холодную усмешку. Похоже, она уважала только силу, и ненавидела тех, кто не мог за себя постоять.

Неожиданно все тело Рольта словно бы ударила молния, разбившись на миллиарды колющих кожу мурашек. Только сейчас он со всей отчетливостью понял и осознал, что именно произошло: Хартеха, учителя, который столько лет заботился о нем, как о собственном сыне, только что подло убили ножом в спину. Старика больше нет. Совсем нет. Как нет, наверняка, и многих других важных членов Совета. Всех их Рольт знал, многих любил и уважал – в Зерете жили действительно достойные маги… если не считать таких, как Далут. Что же будет теперь? Как жить дальше? Паника охватила сознание Рольта. Паника вперемешку с ненавистью и неизвестно откуда взявшимся желанием кровавой расправы над предателями.

– Умри, дурачок, – прервала ураган его мыслей Ланта и взмахнула в его сторону своей гибкой рукой, на которой красовалось дорогое кольцо – подарок Тогуса, служивший ей фокусатором.

В это мгновение Рольт наконец подумал о том, что сейчас умрет. Вот воздух перед ним уже закружился, превратился в струю направленного огня, который сожжет его тело, отправив душу в небытие. Что-то словно сломалось внутри него. Охватившая сердце паника исчезла, ее место заняла холодная ненависть, прояснившая разум. Эта злость не клокотала, не туманила глаза. Сжав время, она вошла в его душу степенно, по-хозяйски, в одно мгновение изменив Рольта, превратив его из романтика в того, кто сможет выжить в этом жестоком мире. Если раньше тело молодого мага почти физически, даже в движениях, сдерживали оковы неуверенности, слабости, сомнений, то теперь, когда, кроме жизни, терять уже было нечего, он раскрепостился. Рольт позволил вырваться на свободу своей истинной натуре, которая пряталась за воспитанием, мудрыми наставлениями Хартеха и попытками быть кем-то абсолютным – справедливым, мудрым и добрым, как того хотел наставник.

Встречным взмахом руки Рольт разорвал пространство, сделав в нем небольшую дыру, сквозь которую был виден космос, – темнота в ней была столь же пугающей, как и изменившийся взгляд молодого мага. Именно в дыру, так и не долетев до Рольта, устремился, исчезая, поток опасного огня. На подобные заклинания высшего порядка были способны лишь единицы магов, причем колдовать их Предел запрещал строжайшим образом. Красивые глаза Ланты удивленно округлились. Но прежде чем она сообразила, что делать дальше, Рольт, случайно вспомнив о ночных похождениях Целирта, вторым взмахом руки парализовал все ее тело. Девушка замерла на месте, двигая только растерянными зелеными глазами.

На душе Рольта стало легко как никогда. В сто раз легче, чем сегодня утром, когда он беспечно лежал у окна. Он словно нашел себя, настоящего себя, помирился с ним и из двух человек превратился в одного. Может быть, не в самого правильного и доброго, но в самого себя. Ощущение цельности и уверенности в своих силах доставляло ему бесконечное удовольствие. Пока еще Рольт не до конца понимал, кто именно этот новый человек в его теле, который явно не был добродетельным и не пытался им стать, но зато спас телу Рольта жизнь и помог наконец вдохнуть воздух полной грудью, перестав по-монашески размышлять и беспокоиться о том, что сосед из-за этого может задохнуться без кислорода.

– Ну что, моя дорогая, – окрепшим, насмешливым голосом сказал он, подходя к Ланте, – не так-то просто оказалось убить «дурачка»?

К презрению в ее глазах примешалась заинтересованность. Девушка пыталась понять, что произошло с Рольтом, почему он так резко переменился, но ответ не приходил ей в голову.

– Ты мне всегда нравилась, – с досадой сказал он, проводя пальцем по нежной щеке девушки. Обуреваемый поднимающимися изнутри чувствами, он коснулся ее алых губ. – Может, мне воспользоваться положением?

Рольт рукой обхватил ее талию и прижал к себе беспомощную Ланту, почувствовав жар и сводящий с ума запах ее тела. Глаза девушки зажглись ненавистью. Оглядев ее фигуру еще раз, молодой маг нежно прошептал ей на ухо:

– Не бойся, шучу. Но за то, что ты пыталась меня убить, я в праве получить от тебя компенсацию…

Отодвинувшись, чтобы еще раз быстро оглядеть лицо девушки, он тут же рывком прижал ее голову и с наслаждением, желая распробовать вкус, поцеловал Ланту, упиваясь ураганом чувств, клокотавших в ее замерших глазах. Затем, не оборачиваясь, Рольт направился к выходу. У самой двери он остановился и крикнул:

– Да! И это, конечно же, ты тогда напала на Далута. Запугали судью, чтобы он стал шелковым, да? Надо бы выпороть тебя. Но в другой раз.

Паралич уже отпустил лицо девушки, онемевший язык заворочался в пересохшем рту. С усилием она хрипло крикнула ему вдогонку:

– Я убью тебя!

– Нашел в кого влюбиться, – со злостью пробормотал Рольт, закрывая за собой дверь темницы.