Текст книги "Анархист"

– Будем!

Выпили, закусили, сна как не бывало.

–Между первой и второй. – перехватил бутылку Сергей. – А ловко ты того гориллу вырубил!

Вадим скривил лицо, мол: «Фигня делов».

– Ты обезьян не обижай! –строго сказал Артем.

– Чего это я их обижаю? Может, я им наоборот льщу – вон какая братва от них произошла. В нашем случае связь поколений на лицо. – Сергей попытался сострить.

– Обезьяны в плане прародителей к людям никакого отношения не имеют.

Серега аж пошатнулся.

– Ну-ка, ну-ка.

– Я вообще думаю, это от людей обезьяны произошли. Суди сам: в Африке негры двухметровые и бушмены метр с кепкой, там же гориллы и макаки, в Америке индейцы и капуцины, в Азии эти… – Артем защелкал пальцами.

– Азиаты. – подсказал Вадим.

– Азиаты! – Артем пальцами сдвинул кожу на висках – С хитрыми раскосыми глазами. И гиббоны.

– Хочешь сказать… – у Сергея глаза полезли на лоб, мысли отказывались фантазировать дальше.

– Хочу сказать, протолюди в разных частях света были разными по конституции, образу мышления, темпераменту. У одних нервная система стала усложняться – доросли до людей, другие пошли по простому пути – стали обезьянами.

– А в Европе?! – возопил Петя.

– А Козлевичу? – эхом отозвался Игорь. Вадим издал звук, похожий на бульканье, Ленка наклонила голову, волосы закрыли лицо, плечи заходили ходуном.

– А в Европе в каких обезьян протолюди превратились? – требовал правды Сергей.

– Европа! Европа потянула ярмо цивилизации, отдельные особи деградировали, но не выжили – популяция маленькая, размножиться не удалось.

Если бы Петя обратил внимание на Вадима и Игоря, то по их улыбкам, понял, как надо воспринимать слова Артема. Но Петя воспринимал бред за чистую монету.

Артем продолжал. На совершенно серьезном лице вдруг брови полезли вверх:

– А вообще не так все было! Ученые никак не могут одно звено найти в эволюции. Они все головы ломают: был питекантроп и бац – гомо сапиенс. Никак ученые версию озвучить не решаются: гуманоидные инопланетяне ради эксперимента трахнули обезьян в разных частях света, вот расы и появились. Или это не эксперимент был, а это была битва! – Артем сделал зверское лицо. – Поле битвы – Земля! Летают тарелки, свистят плазмометы, сгорают в смеси азота с кислородом магниевые осколки – гуманоидные расы борются за превосходство во вселенной! Бац! Падают четыре тарелки – одна в район Балтики, пилот – блондин, вторая – в район Гималаев, желтенький такой пилот с хитрыми теми самыми глазами…

– Третья – к жирафам на голову, пилот уже загорелый до угольного цвета, – продолжил Игорь, – четвертая, с красным космонавтом – в пампасы.

Сергей слушал, открыв рот.

– Точно. И давай они местных руконогих в вертикальное положение ставить! – Артем сжал губы.

– Сначала, надо полагать, как раз в горизонтальное. – вставил Игорь. – Солдат наделать.

Вадим с Ленкой засмеялись, Артем с Игорем захохотали.

– Шутка юмора. – понял наконец Петя. – А я ведь поверил!

– А это главное – верить! Когда нельзя проверить! Кто-то верит Дарвину, кто-то – в Бога. Давай наливай!

Парни выпили по третьей, Ленка зевнула:

– Я спать.

– Ложись на диван в большой комнате, матери часов до девяти не будет. – Вадим встал, давая выйти из кухни, где отдельные товарищи не прекращали поиски истины.

– Мы верим в Энгельса – труд создал человека! – брякнул Сергей, когда дверь за Климовой закрылась.

– Дарвин, эволюция, палка-копалка, прямоходячие обезьяны и чпок – человек? Тут еще очень разобраться надо! – тоже не унимался Артем.

– Я тоже сомневаюсь, – сказал Игорь. – Чего они сейчас не эволюционируют? Обезьяны.

– Как так? Некоторые с пистолетами на мерсах гоняют уже, через несколько лет в депутаты эволюционируют. – последнее слово далось Вадиму с трудом – все-таки спорт и алкоголь несовместимы. – А про труд и человека – это Энгельс для своих работяг философию выдумал. Мог и продолжить в таком случае: труд сделал из человека раба. Правда немецкие практики вывернулись в свое время – труд освобождает.

Артем хмыкнул:

– Потрудился на благо Рейха и чпок на небеса. Свободным.

– А по Дарвину нашему дорогому как – изменяется среда, приспосабливается организм. Где здесь эволюция? Приспособленчество или приспособство, как правильно? Неважно. Приспособление – упрощение. Кто более просто устроен, тот и выжил. Крокодилы с тараканами миллионы лет плевать хотели на эволюцию мистера Дарвина.

Серега смотрел на Вадима, перевел взгляд на бутылку. Понятно – осталось чуть-чуть на всех не хватит.

– Надо продолжить, господа, а то у Галины Николаевны сомнения возникнут – всю ночь пили и такие трезвые.

– Где ты господ увидел, Серега? – у Вадима дернулось плечо, а глаза превратились в синие льдышки.

– Надо сброситься. – отвел разговор в нужную сторону Артем. – С тебя, Махно, закусь, так что с тебя бабки не берем. Давай, Серж, чего поприличнее, как для господ.

Он тогда в первых лучах солнца метнулся в киоск, разбудил молодецким стуком продавщицу, взял сразу литровый «Распутин». «Я вам подмигиваю, значит, настоящий!» Вот это реклама! Вроде и не было Сергея всего несколько минут, а разговор с Энгельса перешел на Маркса.

– Человек рожден для счастья! Каждый трудящийся должен быть счастлив. От каждого по способностям, каждому по потребностям – это реально правильная посылка. Не надо смеяться! – горячился Вадим.

– Реально да нереально. – улыбался Артем. – Ты про рай земной загибаешь, а рай – это та же утопия. Что принес, Серега?

Артем взял бутылку.

– Распутин. Правильное название для водки – так же как дореволюционный старец мозги отшибает.

Он наполнил рюмки.

– За революцию!

За это не выпить нельзя. Друзья стукнули рюмками по столу, Вадим только вытер губы, не закусывая, продолжал:

– При чем здесь утопия? Вот смотри, человек пашет во всю силу, надрывается, здоровье оставляет на работе, крестьянин в поле, шахтер в забое, инженер за этим, как его, кульманом…

– Сейчас советские инженеры на устаревших компьютерах, закупленных у вероятного противника, рисуют. – усмехнулся Артем.

– Неважно. Инженер за компьютером, руководители заводов планы составляют развития, переговоры ведут, нервы сжигают, то есть здоровье, которое у всех одно, растрачивается одинаково. Так почему так неравноценен одинаковый по сути труд, почему одни копейки считают, а другие на забугорные счета миллионы переводят? Не надо про сказки, что люди неравны, одни умные до жопы, а другие только руками могут работать и значит их можно в рабы записать. Так до фашизма можно договориться.

– Да причем здесь фашизм. – нахмурился Артем. – Люди были и будут не равны. Это заложено природой. Даже, я бы сказал, природа изначально сформировала характер той или иной расы, а нации в каждой части света – это вариации характера. Вот, например, почему анархизм возник и нашел последователей только в европейской цивилизации?

– Почему? – Сергей даже рюмку не успел донести до рта, так заинтересовался.

Здесь Тема выдал такое, что только с «Распутиным» и разобрать можно. Они спорили, то повышая голос, то переходя на шепот. Говорили в основном Артем и Вадим, Гарий слушал и вертел рюмку в руках. Сергей исправно подливал и себе и Артему – чего то разошлись они тогда. Пете тогда тоже удалось вставить слово:

– и все же Ленин намного круче этих теоретиков!

А Вадим тогда на это отвечал так:

– Ленин – анархист-практик номер 2!

– Обоснуйте, батенька! – Артем поиграл бровями, с фокусировкой взгляда начались проблемы.

– Анархия – мать порядка и сравним до основанья мы разрушим, а затем… Одна мысль – стереть старое, построить совершенно новое. Новый порядок! Анархия – мать! Порядка! Порядок главное слово.

– Это ты постоянно повторяешь. Тогда не Ильич анархист, а всякие Мараты с Робеспьерами. Свобода, равенство, братство. До основанья – из марсельезы ихней. – Артем назидательно поднял палец.

– Подожди. «От каждого по способностям, каждому по потребностям» тоже придумал не Ленин, но воплотить пытался он! Я поэтому и говорю – практик. Разговоры разговаривать одно, по броневикам скакать – другое.

– Он скакал – пиарился, как депутаты нынешние – на всем готовом.

– Нет, Ленин – голова. – снова вставил Петя.

– Ленин – икона, а Нестор Махно – герой революции. – молвил наконец Игорь

– Тогда уж Сталин еще круче. Вот уж кто много не разговаривал.

– Нет, Сергей, для Сталина народ винтиками был, даже не винтиками – мясом. – у Вадима раздулись ноздри. – А Ленинская жестокость оправдана моментом времени, цели у него были правильные.

Да, тогда он верили, цель оправдывает средства. «Нет, я не верю, что это все нельзя вернуть!» А Вадим, похоже, верит. И надо ему помочь.

Счастливый семьянин Петя Доронин разобрал «Сайгу» и принялся колдовать над деталями.

Кабанов нажал кнопки 7 и 6 на табло домофона. Кнопка вызова, гудки. Никого – объект живет один. Набрал номер 75 квартиры, долгие гудки. Квартира № 77, сердце забилось чаще – если соседи дома, операция сильно осложнится, возможно, придется отложить. Каждый следующий гудок успокаивал пульс – скорее всего соседей по площадке нет дома.

Дмитрий выдохнул, и тут снова повезло. Домофон издал заветный звук, дверь открылась, вышел подросток и совсем не тот Павлик Морозов. Парень даже не посмотрел на Дмитрия, ускакал по своим делам.

Подошва кроссовок и бетонная лестница – прекрасное сочетание для бесшумного передвижения, даже ниндзей не пришлось прикидываться. Хотя до японских диверсантов как до этой самой Японии пешком – сердце стучало как шаманский бубен. Стараясь дышать ровно и прислушиваясь, частный детектив поднялся по лестнице до верхнего этажа. Через несколько минут спустился на … этажа ниже. Подошел к двери 75 квартиры, приложил ухо. Тихо. Аналогично у двери квартиры 77. Слушать звуки за дверью объекта не стал, осмотрел на наличие сторожков – отсутствуют. Кабанов сделал два глубоких вдоха. Пора. Достал из кармана отмычки, уже не мешкая, приступил к выполнению объективной стороны общественно-опасного деяния под названием «Нарушение неприкосновенности жилища».

Была у Дмитрия способность к визуализации тактильных ощущений. Закаленная специально изогнутая проволока карябает механизм замка, а в голове складывается рисунок сувальд, пружин, цилиндров. Рисунок опытного механизма накладывается на образец, изученный посредством интернета – вроде несколько легких движений и сим-сим откройся. Если бы так все просто. Движения с микронной точностью, контроль мельчайших мышц, самообладание в условиях цейтнота – вскрывать квартиры непростое ремесло, особенно если стимулом не является обогащение.

По виску скатилась капля пота. Это не есть гуд. Дмитрий сосредоточился, в замке щелкнуло раз, другой, третий. Смена отмычек, ментальная репрезентация механизма нижнего замка, тщательно дозируемые движения и дверь перестала быть преградой.

Взломщик скользнул в квартиру, закрыл дверь, замер на пороге. Тишина та самая, когда дома нет живых существ. Дмитрий промокнул пот на лбу рукавом рубашки, достал медицинские перчатки и бахилы. Что ж пришло время посмотреть, чем дышит товарищ Махно.

Махно вырулил со стоянки автосервиса и до упора нажал педаль газа. Сбросил скорость перед выездом на главную дорогу, мгновенно оценил степень риска, и стрелка тахометра снова ушла в красную зону. Завизжали шины, свои и чужие, улица огласилась истошными сигналами. Махно посмотрел в зеркало – обошлось без аварий. Он гнал по свободной от пробок дороге, лавирую между машин, выезжая на встречную полосу. Смотрел прямо вперед, обострив периферическое зрение, оценивая информацию со скоростью компьютера самонаводящейся ракеты. Живот сжигало пламя, зубы чуть не крошили друг друга, лицо превратилось в железную маску. Чужой без разрешения посмел войти в его жилище, в его мир, в его душу.

Внезапно компьютерный процесс нарушила мысль. Это не вор проник в квартиру, это менты с негласным обыском. Махно слышал от людей про такие штуки. Тогда куда так гнать? В самые их теплые руки самому приплыть. Нате вам, волки позорные, карася на блюде!

Фольксваген сбросил скорость, вклинился в поток. Не хватало еще до тех волков с дорожными псами объясняться, в камеры номер светить. Слишком многое уже сделано, чтобы так палиться на ровном месте. Махно достал мобильник, послал новый запрос. Даже если и менты, в квартире ничего компрометирующего, во всяком случае такого, что явно давало повод к задержанию, нет. Очнись, Вадим, какие доблестным органам нужны поводы? Здесь сам факт уже говорит обо всем. Под колпаком ты, Штирлиц недоделанный! Спалился, спалился!

Но блюдечко будет с кровавой каемочкой! Вадим снова прибавил газу. А кто знал, что в квартире мент, гражданин судья! Захожу к себе домой, а там мужик в моих вещах роется, что целовать его должен был? Вадим достал из перчаточного ящика нож, положил в карман джинс. Накинулся он на меня, гражданин судья, а я худой, болезненный, взял нож с кухонного стола, кричу, не подходи! А я его еще как своего предупреждал, типа, кого на воле знаешь. А он прет, как танк, и сам, сам на ножичек и напоролся! Так в чем я виноват, граждане?

Лицевые мышцы расслабились, ярость утихала, мысли сменили направление. А стоит ли ехать домой? Все необходимое, в том числе деньги, в другом месте, новую квартиру снять не проблема, зачем нарываться? Сигнализация свое дело сделала, предупрежден – вооружен.

Телефон издал звук принятого сообщения. Махно схватил гаджет с приборной панели.

– Интересно!

На дисплее картинка того же мужика, разговаривающего по телефону.

– Тоже мне «умный дом», поди узнай человека! Ничего, умелые ручки у моего парня откуда надо растут!

Теперь Махно не сомневался – надо зайти в квартиру и прояснить ситуацию. Если негласно обыскивают менты, значит, с доказательствами у них туго. Мочить оперка может и ни к чему, но урок преподать стоит. А после и совсем в нелегалы уйти. Приняв решение, он совершенно успокоился, даже боль в животе прошла.

Дорога повернула в знакомый район, но близко к своему дому Махно подъезжать не собирался.

Кабанов осмотрелся с порога. Квартира современной планировки: одна большая комната, поделенная на зоны. Здесь тебе и зона развлечений – диван напротив телевизора, и спальная зона – небрежно застеленная кровать рядом со шкафом-купе, зона для занятий спортом – груша, велотренажер, турник на стене, эспандер. Кухонная зона слева, прямо дверь на лоджию. Все на виду, разве что еще одна дверь в коридоре в отдельное помещение, надо полагать в санузел.

Дмитрий достал телефон. Самсунг с хороших времен, камера 5 мегапикселей, а больше и не надо. Общий план, панорамная съемка. Дмитрий прошелся по комнате, сфотографировал подробности. Фотографировал больше для порядка, мало ли что может пригодиться. Явного компромата пока не обнаруживалось. Между диваном и телевизором стоит журнальный столик. На нем ноутбук и книжка. Вот бы где собаке порыться. Как раз и флэшка с собой. Дмитрий открыл ноутбук. Секунда, другая, экран осветился – фаллос тебе! Картинка андроида и предложение ввести пароль. Порылся. Дмитрий закрыл ноутбук. В кармане задрожал второй мобильник. Катя.

– Да.

– Дима! Кружочек куда-то поехал, ноутбук вырубился.

– Понятно. Молодец. Время еще есть, смотри за обстановкой.

И свой ноутбук показал фаллос, а такой жест со стороны своего железа можно было предвидеть. Дмитрий пожалел, что так и не приобрел инвертор.

Время действительно имелось – пока еще объект доедет, и к тому же не факт, что рулит домой. Но как раз такое предположение чревато, мягко говоря, неприятностями, поэтому двигай булками, детектив.

Махно выглянул из-за угла дома. Постарался сделать это естественно, вроде шел человек, на углу решил ответить на телефонный звонок.

– Да, да, здравствуйте, я слушаю. – телефон, разумеется, отключен. К тому же именно тот телефон, якобы утерянный, в котором законная сим-карта. Основную, так сказать, рабочую мобилу, Махно припрятал – зашел в ближайший подъезд, сунул за почтовые ящики. Слишком много вычислить могли граждане начальник по номерам.

– Да. Да. – приговаривал Махно, осматривая двор. Возле подъезда никто не крутился, за столиком на детской площадке никто пьяниц не изображал, все автомобили, а их бывший зэк запомнил еще в первые дни, местные. Хотя нет! Как дворовая кошка среди холеных домашних питомцев, в ряду иномарок стояла серая девятка. И в ней кто-то шевелился на заднем сиденье. Девятка стояла таким образом, что незамеченным мимо не пройдешь. Другой вопрос, оставлен ли пассажир на шухере. Всегда нужно принимать расклад не в свою пользу. «Вот ведь, в душе посетовал Вадим, к экстренной эвакуации из дома подготовился, а возможность пробираться домой через соседний подъезд не предусмотрел». Ключ от люка в лифтовую лежал дома, со стороны крыши висячий замок не откроешь.

Махно, прикрываясь телефоном, двинул в сторону подъезда. Глянул в сторону подозрительной девятки. Мозг запечатлел увиденное, уже глядя в другую сторону, Махно разбил картинку на части. В машине девка? Снова скользнул взглядом. Точно девка и детское сиденье, даже дите на нем копошится. Такая конспирация или потрепанный тарантас не при делах?

Катя сидела как на иголках. Снова посмотрела время на телефоне. Уже 12 минут как ноутбук приказал подзарядить аккумулятор. Солнце поднялось над крышей высотки, чехлы передних сидений блестели в потертых местах, салон нагревался. Гоша стал проявлять признаки дискомфорта.

– Чего он там возится! – не сдержалась Катя. – Ввязался в историю! Из-за этой шалавы сивой в тюрьму сядет или убьют совсем!

Гоша среагировал на модуляцию голоса, захныкал.

– Хоть бы о ребенке подумал! – Катя склонилась к сыну. – Тихо, тихо, мой хороший, сейчас мама тебе покушать даст.

Она попробовала покормить из бутылочки, но Гоша упрямо не хотел брать соску.

– Жарко тебе, мой хороший, сейчас распеленаю чуть-чуть. Где там твой папа уже! Как бы мне этого Махно не проворонить.

Катя поглядывала в окна, но не могла сосредоточиться – Гоша настойчиво требовал внимания.

– Подожди секундочку, сынок. – Катя взяла телефон.

Два нажатия на кнопку вызова:

– Дима! Он идет!

Кабанов продолжал осмотр квартиры. Что он искал конкретно? Золото, бриллианты, оружие, наркотики? И это тоже, но не особенно надеялся найти – не те люди – сидельцы с двадцатилетним стажем, чтобы дома хранить вещи, запрещенные к обороту. Хотя всякое бывало.

Нет, цель у частного детектива другая – составить мнение о человеке, который нарушил семейное спокойствие клиента. Оправдывает ли цель средства? Нет, не так. Если бы клиент не был, прямо скажем, столь привлекательной женщиной, пошел бы на такой риск? Вполне – больно человек вырисовывался интересный – нарушитель спокойствия.

Обстановка в квартире вполне стандартная и все же некоторые предметы подтверждали неординарность гражданина Нестерова.

Ванная комната и кухонная зона. Зубная щетка распакованная – одна, еще три в упаковке, предметы гигиены мужские – все указывает на одиночное существование. Посуда – тарелки, ложки, вилки – минимум, зато сверкают, на столе ни соринки. Ножи на магнитной планке, судя по размерам, предназначались от разделывания рыбы до потрошения лошади.

Дмитрий открыл холодильник. Махно точно не гурман. Бутылка водки, батон «Докторской», творог – бедновато даже для бывшего зэка. Лекарства на полочке – «Креон», «Зимал» Дмитрий сфотографировал. Некоторые названия знакомые, от каких болезней другие, нужно посмотреть в интернете.

Шкаф-купе. Дмитрий сдвинул зеркальную дверь. Одежда на все сезоны: неброская, преимущественно темных тонов, вышесредней ценовой категории. Дмитрий провел рукой по карманам. Ничего существенного, смотреть в каждом нет времени. А это что за ком одежды в углу. Дмитрий потянул белую ткань. Балахон какой-то. Колпака куклуксклановского нет случаем? Не видно, скорее на хиджаб смахивает. Балахон, хиджаб, какая разница, главное, что за ним! А за белой материей скрывался сейф по размерам вполне оружейный! Вот уже горячо. Дмитрий потянул за ручку. Конечно, сейф закрыт, а как иначе. Еще одна… один андроид! Дальше порылся в шкафу, больше никаких скелетов не обнаружилось.

Дмитрий положил белые одежды на сейф, задвинул дверь. В зеркале отразились полки над телевизором. Раньше такие полки назывались книжными, сейчас называются в ИКЕЕ мебель для хранения компакт-дисков. Но в данном случае они были именно книжными. Да еще какими книжными. Что-то подобное Дмитрий и ожидал. Если возле ноутбука лежал один томик Ленина, то на полках труды Ильича стояли впритирку с трудами другими классиками. Причем не только теоретиков. Маркс, Энгельс, Бакунин, Ломброзо (интересно!), Че Гевара «Основы партизанской войны». Потертые корешки, наверняка все листы в подчеркиваниях и комментариях. Дмитрий вытянул книгу бородатого латиноамериканца. Кстати, почему все классические революционеры бородатые, не хватало времени побриться или имидж? Вслух посетовал:

– А у меня борода не растет.

Пролистал партизанский учебник, листы чистые без пометок. И плана подрыва Кремля нет, что же за террорист такой, даже план не набросал!

– В башке у него все планы! – решил Дмитрий.

Он сфотографировал полки с книгами. Хоть авторы и всемирно известны, и память пока не подводила, лучше не гадать потом, какие именно труды изучает подопечный.

Дмитрий еще раз обозрел квартиру. При желании тайники можно устроить где угодно, если не для длинноствольного оружия конечно. Но времени искать нет, и так прошло 12 минут с Катиного звонка. Да, осталась лоджия!

Кабанов открыл пластиковую дверь, удивился еще: лето, а он дверь закрывает. На лоджии продолжил удивляться: на полу аккуратными витками уложена веревка – та, что используют альпинисты. На перилах замысловатый узел, карабины, еще какие-то приспособления. К гадалке не ходи – способ эвакуации с 7 этажа. Удивление переросло в озабоченность:

– Отчаянный парниша.

Виброзвонок. Катя. Дмитрий метнулся с лоджии, закрывая дверь, поднес телефон к уху.

– Дима! Он идет!

– Понял!

Мозг задвигал полушариями в усиленном режиме. Ничего не забыть, снять бахилы и перчатки в коридоре, не спутать отмычки, закрыть дверь.

На лестничной площадке работа полушарий разделилась как у дельфинов. Только оба полушария не просто бодрствовали, а работали над разными задачами. Одна – контролировать тактильные ощущения, другая – контролировать обстановку.

С нижним замком повезло – закрылся в несколько секунд. Внутренности верхнего сложнее – оборот, другой, а на третьем заминка. Секунды летят в небытие, мгновенья как пули, еще немного и образы вполне реализуются, будут и пули и небытие, кто знает, что господин Махно в карманах таскает. Проволока елозит по пластинам, издавая мерзкий звук. Реальность вспучилась, как под лупой, слух обострился. Внизу высокочастотный звук, щелчок. Черт с ним, с замком! Двух оборотов хватит! Кабанов бросился к лестнице.

Махно держал нож лезвием к локтевому сгибу. Бесшумно взбежал на второй этаж, прислушался. Тихо, плавают пылинки в лучах солнца. Махно подошел к межэтажному окну, склонившись, попытался высмотреть серую девятку. Не получилось – подозрительный автомобиль не попадал в обзор.

Переступая через ступеньку, он взлетел на 7 этаж. Дыхание осталось слегка участилось, но осталось ровным, сердце мощными толчками перекачивало кровь. Боль в животе захлопнула пасть, как всегда в экстремальные моменты. Обострились органы чувств. Расширился диапазон воспринимаемых частот, детализировался световой спектр. Махно превратился в зверя. Звери охотятся, чтобы выжить. На зверей охотятся, чтобы развлечься.

Переложив нож в левую руку, Махно достал ключи. Как не старался, бесшумно провернуть не получилась. Остальные три оборота в нижнем замке сделал быстро. Верхний замок – раз оборот, два… и все! Дверь открылась, а закрывал всегда на четыре! Снова перебросив нож в руках, зашел в квартиру. Запах! Запах чужака! Заглянул в туалет – никого. А больше спрятаться негде, разве что в шкафу-купе. Уже догадываясь, что и там никого, сдвинул двери шкафа. Метнулся на лоджию, осмотрел двор. Серой девятки на прежнем месте не было. Подозрительный автомобиль уже выезжал со двора.

– Потерпи, потерпи, мой хороший. – приговаривала Катя.

Гоша расхныкался по-взрослому. И правда – в салоне как в печке, мать в волнении, дискомфорт в постельке.

– Где папа твой уже!

Катя смотрела на подъезд, куда только что, болтая по телефону, вошел мужчина.

Открылась передняя дверь.

– А вот и я! – весело сказал Дмитрий, садясь за руль. – Фу, какой запашок! Это Гоша испугался?

Муж подошел к машине сзади. Как?

– Я через соседний подъезд спустился. Ты как позвонила, я на лестницу, сразу наверх и в лифтовую – там замок заранее открыл. Через крышу к одному подъезду, – Дмитрий повернул ключ в замке зажигания, – а там облом – дверь закрыта изнутри. Не продумал я такой момент. Что значит – век учись! Я к другому подъезду, повезло – дверь на хлипеньком засовчике.

Дмитрий лихо объезжал припаркованные в разнобой иномарки. Еще немного и они уедут из проклятого двора.

– Ты обо мне, о ребенке думаешь? – у Кати зачесалось в глазах. – Или только о старухе своей?

Катя очень старалась не заплакать, знала, как неприглядно выглядит с набухшими глазами.

– О какой старухе?

– Старухе, которая девочку изображает! Клиентке твоей!

– Так, – Дмитрий повернул голову, – что за глупости. Прекрати, Катрин, вы для меня самые мои. Гоша как себя вел?

Сын, кстати, как папка пришел, затих и, похоже, с интересом вслушивался в беседу родителей.

– Волновался тоже.

– Ты объект сразу узнала? Не обозналась? Что-то Фольксвагена не видно.

– Не обозналась! – Катя увидела мужнины глаза во внутрисалонном зеркале. – И не смотри на меня так. Сколько время прошло как он поехал.

– Ну и ладно, все равно там, если и есть что криминальное, так в сейфе. И ноутбук запоролен.

Махно набрал шифр, открыл сейф. На верхней полке моргал зелеными светодиодами регистратор. Махно нажал сенсор остановки записи, вытащил карту памяти.

Когда Олег рассказывал о GSM-сигнализациях и принципе их действия, Махно спросил, возможно ли к такой сигнализации прикрутить дублирующую систему видеозаписи.

– Чтобы при тревожном сигнале включалась видеокамера? – уточнил Олег.

– Да. И камера должна быть скрытой, запись бесшумной, причем длительной время.

– Пятисекундное дело!

Олег потратил, конечно, гораздо больше времени, но меньше, чем ожидал технически отсталый Махно. Сам видеорегистратор был помещен в сейф, датчики движения и камеры слежения вмонтированы в гипсокартонные стены, проводка скрыта. Квартира контролировалась по всей площади. И вот пришло время проверить систему в действии.

Махно открыл ноутбук, набрал пароль, вставил карту памяти в слот. Двойной щелчок по видеофайлу, развернулся проигрыватель, запись пошла со звуком, он прибавил громкость.

– Борода у тебя не растет. – прошипел Махно. – Кто же ты такой?

Кто, менты или воры? Судя по видеозаписи, точно не воры. Но и мент непонятный. Зато понятно, обложили, следят, прослушивают, но ничего конкретного у них нет, иначе бы не церемонились. Что делать? Сменить хату, скрыться? Или сыграть «я знаю, что ты знаешь, что я знаю?»

Махно прокачивал ситуацию. Интуиция подсказывала: что-то не так. Ментовский обыск и девка с ребенком в прикрытии? Ничего не подкинули и сожаление «борода не растет» – типа Че Гевара в авторитете, сам типа революционер? Махно усмехнулся, в голове провернулся кубик Рубика.

Стоп. Через сколько минут он сам зашел в квартиру? Махно передвинул ползунок плеера назад. Аж через 9 минут после звонка! А с момента захода в подъезд до входа в квартиру минуты две не больше. Получается девка в девятине не при делах? Его спалили другие? Махновский лоб прорезала вертикальная черта, живот скрутил очередной спазм. Дела хуже, чем предполагал в начале? Есть номер девятки, наверняка левый, но все равно надо проверить.

Он вернул систему сигнализации в исходное состояние и покинул квартиру. Поднялся на последний этаж. Дверь в лифтовую приоткрыта, замок открыт, болтается в дужке. Как и следовало ожидать.

Фольксваген заурчал, пока стрелка тахометра успокаивалась на положенных оборотах, Махно достал «рабочий» телефон:

– Есть время?

– Говори.

– Надо номер машины пробить.

– Диктуй.

– ВАЗ 2109, серого цвета....

Как сказал Будда, «Нет привязанностей – нет страданий.» Хочешь стать счастливым, не ройся в своей памяти. Вадим никогда не будет счастлив. Счастье, ни свое, ни чужое, уже не являются смыслом жизни. И память единственное настоящее богатство человека. В этом плане Махно настоящий богач. Помнит ли он те разговоры? До каждого слова, до каждой интонации.

Еле слышно работал двигатель, климат-контроль поддерживал комфортную температуру, Махно сидел в удобном кресле и смотрел в лобовое стекло. Там, в стекле, картинки прошлого, как будто кто-то снял на кассетную видеокамеру ту пьяную ночь и показывает сквозь время.

– Вот, например, почему анархизм возник и нашел последователей только в европейской цивилизации?

Внешне Артем казался трезвым, но зигзаги логики выдавали с головой.

– Почему? – Петя с удовольствием слушал товарища, логика его особенно не волновала.

– Вернемся к Дарвину. – подмигнул Артем. – Эволюция, то есть приспособляемость, выживаемость. Так почему мы считаем эволюцией прогресс, умножение знаний? Многие знания – многие печали, умный – не сильный по отдельности, его сила в использовании сил природы, науки и других людей. Но что мы видим, какой бы ни была умной белая цивилизация, она гибнет. Народы с более примитивным мышлением размножаются быстрее, популяция, говоря дарвиновским языком, расширяется. То есть сила в простоте общественных отношений. Так почему не пойти дальше? Человек – венец природы? Кто это сказал – все тот же тщеславный человечишка! – Артем стукнул ладонью по столу.

– Тише! Ленку разбудишь! – воскликнул Игорь. – И не сбивайся с темы.

– Пардон. – Артем подвинул пустую рюмку Сергею. – Сейчас, только вмажем еще по одной!

Они с Серегой чокнулись, выпили, Артем продолжил:

– Анархистом может быть только свободный человек – индивидуум, а в Азии общественное превыше. Делать что хочешь – вот свобода индивида, ограниченная свободой другого индивида и всего общества индивидов. А в Азии – общество превыше индивида. И в плане выживаемости – эта стратегия верна. Но в каждом человеке своя вселенная! Поэтому белая раса сейчас вымирает, оставляя Землю более примитивным массам. Примитивность – основа выживания.

– Не сходится твоя теория. – сказал Игорь. – мы что-то и не по-европейски живем и вымираем.

– У нас особенная стать, у русских собственная гордость! Сказать, почему мы вымираем? Почему везде грязь, воровство?