Текст книги "Трейси Бикер – суперзвезда!"

Жаклин Уилсон
Трейси Бикер – суперзвезда!

От автора

Я люблю сочинять истории про Трейси Бикер.

Она смешная взбалмошная девчонка – так и фонтанирует идеями!

Трейси сильная личность: кажется, она берет инициативу в свои руки и пишет книгу вместо меня!

Я хотела придумать новую историю про Трейси, местом действия которой стал бы детский дом Дампинг-Граунд, еще когда она там жила.

Раньше я уже писала про ее день рождения (про то, как она терпеть не может делиться тортом с бедным Питером!). Но я никогда не рассказывала, как Трейси празднует Рождество, и решила, что просто обязана написать о Рождестве Трейси Бикер.

Мне было любопытно, примет ли она участие в школьном рождественском спектакле – только представьте Трейси в образе быка или осла! Конечно, она не смогла бы сыграть роль архангела Гавриила. Но обычно в рождественских постановках заняты только очень маленькие дети. Я попыталась придумать подходящую пьесу на тему Рождества для детей постарше и вспомнила о замечательной повести «Рождественская песнь в прозе» Чарлза Диккенса, предположив, что сюжет этой книги может стать основой для превосходного спектакля. Вот я и постаралась найти хорошую роль для Трейси, такую, которая ей действительно придется по душе. Больших ролей для девчонок было мало, поэтому я решила, что кому-то из них придется сыграть персонажей-мужчин. Так Трейси получила бы самую главную роль – сварливого старого Скруджа. Как только я об этом подумала, сразу представила Трейси в нелепом парике и ночной рубашке, услышав, как она произносит знаменитые слова Скруджа «Фи! Чепуха!». Я была уверена, что она произведет фурор.

Я знала – Трейси пришла бы в восторг от такой звездной роли, и вспомнила, как сама играла в школьных спектаклях и как мы любили ставить пьесы, на которые приглашались родители. Чувствовала, как сильно Трейси хотелось, чтобы мама пришла на нее посмотреть.

А если бы Трейси провела рождественский день с мамой? Какие бы подарки она получила? А что сама подарила бы знакомым и друзьям? В голове забурлило столько идей, что я даже не смогла их быстро записать.

У Трейси не получится отпраздновать Рождество так, как она рассчитывала, но обещаю – она все равно чудесно проведет время. Часто Трейси бывает невыносимой, но я так ее полюбила, что всегда стараюсь придумать для ее истории хороший конец.

От переводчика

«Трейси Бикер – суперзвезда!» – по-настоящему талантливая и остроумная повесть замечательной и очень популярной английской писательницы Жаклин Уилсон.

О чем эта книга? Кому она адресована?

И детям, и их родителям и учителям. Она об их сложных взаимоотношениях друг с другом. И не только… Всем известно, как часто у подростков возникают серьезные проблемы, но надо обязательно верить, что в трудную минуту тебе помогут их решить.

Прочитав книгу «Трейси Бикер – суперзвезда!», взрослые узнают что-то новое о своих детях, например о том, чем вызваны всплески их негативных эмоций, – ведь очень важно, чтобы тебя любили и понимали. Однако Жаклин Уилсон напоминает, что дети тоже должны стремиться стать добрее и научиться заботиться о других, а не только предъявлять требования к старшим.

Вероятно, вы уже встречались с девочкой Трейси Бикер (может быть, даже прочитали книги «Дневник Трейси Бикер» и «Опасная игра»). Трейси живет в детском доме для проблемных детей. Она очень веселая, талантливая и хочет стать писательницей и актрисой, искренне веря, что у нее все получится. Порой из-за ее непростого характера взрослым с ней нелегко. Трудно ее учителям, воспитателям и ответственному за нее социальному работнику Илень – из-за своего неукротимого нрава девочка вечно попадает в какие-то переделки.

Трейси уверена, что все неприятности происходят из-за противной Жюстины Литтлвуд, которая постоянно дразнит и обижает ее, утверждая, что она никому не нужна.

Трейси трудно с ней спорить – ведь своих родителей девочка никогда не видела. У нее есть фотография, на которой она, еще малышка, сидит на руках у мамы. Мама жива и здорова, вот только с Трейси она никак не встретится. Почти всех детей родители забирают на выходные, а к Трейси мама никогда не приходит – ей вечно некогда. Девочка даже придумала историю о том, что мама – знаменитая голливудская актриса и так сильно занята на съемках и встречах с журналистами, что у нее совсем не остается времени на дочку.

А о чем еще эта книга?

О приближающемся Рождестве, о том, как занятие любимым делом может спасти от одиночества. И о том, как во время подготовки к празднованию этого светлого праздника все думают о хорошем и готовят подарки для своих любимых. Вот и Трейси истратила все свои карманные деньги на подарок для мамы, которую практически никогда не видела. Как заклинание она повторяет только одну просьбу: чтобы мама пришла в школу на рождественский спектакль.

В этой книге рассказывается и о том, что дети порой не замечают доброго отношения тех взрослых, пусть и не родственников, которые находятся с ними рядом и действительно их любят. У Трейси есть старшая подруга, писательница Кэм. Она каждую неделю приходит в детский дом и приглашает Трейси сходить куда-нибудь вдвоем – в кино, в магазин, на прогулку, – но девочка над ней посмеивается, критикуя за внешний вид и отсутствие стремления разбогатеть, потому что Кэм не пишет модных бестселлеров. Достается от будущей актрисы и Илень-Мигрень (это Трейси придумала ей такое прозвище, потому что Илень не всегда говорит приятные вещи – например, о взаимоотношениях девочки с мамой). Илень занимается проблемами Трейси, которые часто возникают из-за того, что та очень нервничает, когда мама в очередной раз за ней не приходит. Мама может прислать открытку с извинениями, пообещав приехать к Трейси в следующий раз, но так и не найти времени для встречи.

В школе, где учится Трейси, ее любимая учительница, мисс Симпкинс, хочет поставить пьесу к Рождеству и выбирает знаменитую «Рождественскую песнь в прозе» Диккенса. Как вы думаете, кто в ней будет играть знаменитого скрягу Скруджа? Конечно Трейси! Трейси очень гордится своей ролью и мечтает, чтобы мама пришла на нее посмотреть. Но Жюстина Литтлвуд снова строит козни… Трейси даже разбила ей нос, что, разумеется, совершенно недопустимо, и школьная директриса запрещает ей играть главную роль. Нелепая ситуация, очень обидная… Ведь Трейси изо всех сил пыталась сдержаться, не отвечать на нападки Жюстины, но когда злая девчонка стала говорить оскорбительные вещи про ее маму, Трейси не выдержала…

А что же было дальше?

А потом Трейси поняла, как много людей ее любят: и воспитатели детского дома Дженни и Майкл, и многие ребята из школы… Вы узнаете, что предпринял Хлюпик Питер, чтобы Трейси вернули главную роль в пьесе. Хоть его и называют Хлюпиком за малый рост и тщедушное телосложение, в его груди бьется храброе сердце рыцаря. Это он больше всех хлопотал перед директрисой, а остальные ребята его поддержали.

Сюжет повести будет развиваться стремительно, и вы узнаете во всех подробностях, какое рождественское утро наступит у Трейси Бикер.

Если вы еще не знакомы с творчеством замечательного английского писателя Чарлза Диккенса, прочтите его «Рождественскую песнь в прозе», и тогда, как и Трейси, вы поймете самое главное: в жизни нельзя прожить без любви к ближним, поэтому, если вы вдруг почувствуете себя одиноко, вспомните о тех, кому нужна ваша помощь, и после того как у вас получится кого-нибудь утешить или развеселить, вы поверите в свои силы и у вас появится надежда на лучшее – нужно только оглянуться по сторонам и постараться сделать счастливее не только себя, но и других. Это один из основных мотивов каждой книги Жаклин Уилсон!

И. А. Шишкова, доктор филологических наук, профессор Литературного института имени А.М. Горького

Трейси Бикер – суперзвезда!

Преподавательскому коллективу и ученикам начальной школы имени Чарлза Диккенса

Я Трейси Бикер. Запомните это имя! Однажды я стану знаменитой.

Я живу в детском доме Дампинг-Граунд. Мы все называем его Свалкой. Нас туда выбросили, потому что мы никому не нужны.

Нет, это полная чушь! Я нужна своей маме. Просто она кинозвезда и слишком занята на съемках в Голливуде, чтобы заботиться обо мне. Но мама приедет навестить меня на Рождество. Правда-правда! Я знаю, она приедет.

– Жди больше! Твоя мама к тебе и через сто воскресений не приедет… – сказала Жюстина Литтлвуд. – Твоя мама никогда не вернется, потому что не захочет возиться с уродиной и грязнулей, тупой сплетницей и воображалой, которая писается в постель каждую но…

Ей не удалось закончить фразу, потому что я подскочила, вцепилась ей в волосы и изо всех сил дернула, как будто выпалывала грядки и ее космы оказались особенно вредными сорняками.

Так я и очутилась в «комнате для раздумий». Мне было все равно. У меня появилось время «поразмышлять». Это шикарная замена для слова «думать». У меня большой словарный запас. Мне на роду написано стать писательницей. Удачливой, блестящей, богатой и знаменитой писательницей, а не неряшливой клячей, которая борется за существование, как Кэм.

Я «погрузилась в свои мысли» (еще одна шикарная замена для слова «думать»!) по поводу «ста воскресений».

Было бы круто каждый день нежиться в постели, и все утро смотреть телевизор, и съесть что-нибудь жареное и вкусненькое на обед, и чтоб никогда не надо было ходить в школу. Но затем я «все взвесила» (шикарный вариант номер три) и задала себе вопрос: «А что плохого в воскресеньях?»

По выходным большинство ребят со Свалки забирают их мамы и папы.

А меня – нет. Ну, сейчас я встречаюсь с Кэм, вот и все. Кэм, может быть, станет моей приемной мамой. Кэм ходит на занятия, чтобы узнать, подходит ли она для этой роли. Ну разве это нормально? Не доверяю я Илень-Мигрень (глупому соцработнику, который за меня отвечает). Не хочу я, чтобы Кэм волновалась по моему поводу. И не желаю, чтобы у нее ноги похолодели от страха даже в ее теплых вязаных носках в полоску! Кэм не назовешь модницей. Хотя она ничего. Но приемная мама – не настоящая мама! Разве ее можно сравнить с моей знаменитой и эффектной мамой-кинозвездой?

Не ее вина, что пока она у меня не появляется. У нее такой плотный съемочный график, что, как бы ни старалась, она просто не может прыгнуть в самолет и прилететь сюда.

Но она обязательно приедет на Рождество, так что вот, облезлая Жюстина Так-Тебе-И-Надо-Литтлвуд, – моя мама обещала. Обещала-преобещала.

Она собиралась навестить меня летом.

Мы планировали вместе отправиться в потрясающий отпуск на тропический остров, мечтали полежать на золотом песочке в бикини, поплавать с дельфинами в лазурном море, полакомиться коктейлями в нашем десятизвездочном отеле…

Ну, в общем, она собиралась забрать меня на один день. Обо всем договорились. Илень-Мигрень все устроила, но у мамы не получилось.

В самый последний момент ее позвали на какое-то интервью в прямом эфире – уверена, именно так оно и было. Или, может быть, журналам «Hello!» или «ОК!» понадобилась эксклюзивная фотосессия. Да мало ли что могло случиться?!

Она так и не приехала, и вместо того чтобы проявить тактичность, я слышала, как Илень сплетничала с Дженни в Дампинг-Граунд о том, что я все глаза выплакала. Наглая ложь! Я бы ни за что не расплакалась!

Иногда у меня бывает приступ аллергии, но я никогда не плачу.

Я ужасно обиделась. Мне хотелось зацементировать Илень рот.

Мы здорово поругались. Я наговорила много лишнего.

Сказала Илень, что нечего ей сплетничать о своих клиентах, то есть обо мне, и еще обещала, что напишу на нее жалобу. Как она только посмела наговаривать на мою маму?! Да еще на знаменитую голливудскую актрису! Она что – не понимает?! В своей должности обыкновенного соцработника Илень должна быть более почтительной.

Илень тогда тоже выступила. Сказала, что знает, почему я так сержусь. Мне легче сорвать свой гнев на ней, а на самом деле я по-настоящему рассердилась на свою маму за то, что она снова меня подвела.

ЧТО?!!

Я совсем не рассердилась на маму. Не ее вина, что она такая популярная и знаменитая, да еще пользуется огромным спросом.

– Как бы не так! Отчего же мы тогда не видели ее ни в одном фильме или телешоу, и почему в журналах никогда нет ее фотографий? – спросила Жюстина До-Всего-Есть-Дело-Литтлвуд.

– Уши вымой, Жюстина Литтлвуд! Моя мама – знаменитая голливудская актриса. Типа, в Голливуде, в Америке. Ее нет в наших фильмах и журналах, а в Америке она невероятно популярна. Она и шагу за дверь ступить не может без щелканья фотокамер и поклонников, жаждущих автографов.

– Как бы не так! Раздает она все эти автографы… а когда же тебе удосужится написать? – донимала Жюстина Вот-Пристала-Литтлвуд.

Ха-ха, несчастная Ж.Л., мне моя мама написала, ну правда! Она прислала мне открытку. Говорю же! Я прикрепила ее на стене рядом с фотографией, на которой мы вместе с мамой, когда я была еще прелестной малышкой.

На открытке со словом «Прости!», написанным сверкающими буквами, был нарисован очаровательный мишка. Из его глаз-бусинок вытекли две слезинки и намочили ему мех. На обороте мама написала: «Прости, Трейси, у меня не получилось! Выше нос, мой птенчик! До скорой встречи! В Рождество? C любовью, мама».

Я выучила это наизусть. Я придумала короткую песенку и пою ее каждое утро, когда просыпаюсь, и каждый вечер, когда ложусь спать.

Я тихо пою ее в школе. Пою, когда смотрю телевизор.

Пою в ванной. Пою в туалете. Пою со знаками препинания и всем прочим: «В Рождество (вопросительный знак)? С любовью (запятая), мама. Целую-целую-целую». Эту мелодию очень легко запомнить.

Может, когда вырасту, я еще стану композитором, а не только знаменитой писательницей. Ну и, конечно, я собираюсь стать актрисой, как моя мама. Скоро прославлюсь как гениальный звездный ребенок!

У меня ЗВЕЗДНАЯ роль в главной постановке на это Рождество. Точно!

Я участвую в нашей школьной пьесе «Рождественская песнь в прозе»[1]1
  «Рождественская песнь в прозе: святочный рассказ с привидениями» – повесть британского писателя Чарлза Диккенса.


[Закрыть].

Раньше при распределении ролей мне не везло на прослушиваниях.

В других моих школах меня никогда не выбирали на лучшую роль.

Я была ослом, когда мы ставили пьесу о Рождестве. Я немного обиделась, когда меня не выбрали на роль Девы Марии или, по крайней мере, архангела Гавриила, но, как настоящий солдат, я решила не сдаваться. Из кожи вон лезла, чтобы выработать настоящий ослиный крик. Во время спектакля кричала как целое стадо ослов. Ладно, может быть, я и заглушила слова Девы Марии и архангела Гавриила (не говоря уж о Иосифе, хозяине гостиницы, Трех Мудрецах и пастухах), но ведь настоящие ослы не могут спокойно ждать, пока участники спектакля произнесут свои слова, – они кричат когда им заблагорассудится. Мне хотелось все время кричать – ну я и кричала.

В той дурацкой старой школе меня больше ни в какой пьесе не пригласили участвовать. Но эта школа ничего. У нас есть любимая учительница, мисс Симпкинс, которая ведет рисование и драмкружок. Она понимает, что, если мы занимаемся рисованием, у нас должны выработаться по-настоящему художественные наклонности, а если драмой – то истинно драматические. Она восхищалась моими талантливыми рисунками, на которых Жюстину Литтлвуд поглощают львы, тигры и медведи.

– Ты очень сообразительная и живая девочка, Трейси, – сказала мисс Симпкинс.

Я виду не подала, что смутилась. Так говорят соцработники, когда стараются повысить твою самооценку или сбагрить тебя к перспективным приемным родителям. «Сообразительный и живой» означает, что от тебя можно ожидать самых диких и непредсказуемых выходок. От меня?!

Ну, может быть…

Я дала волю своему богатому воображению, когда нас отбирали на «Рождественскую песнь в прозе». Я не очень хорошо знала эту историю.

Она такая длиннющая, а я очень занята и у меня совсем нет времени читать старинные нудные книжки.

Мисс Симпкинс вкратце нам рассказала, о чем повесть, и я начала зевать и ерзать, потому что история показалась мне старомодной и скучной, но я навострила уши, и они прямо вылезли из-под моих кудряшек, когда мисс Симпкинс сказала, что там есть призраки.

– Я буду призраком, мисс. У меня здорово получается пугать людей. Смотрите, смотрите, я призрак без головы! – Натянув на голову школьный джемпер и растопырив пальцы как клешни, я вытянула руки и завопила: – Ууууу!

Глупый маленький Питер Ингэм взвизгнул от страха и нырнул под парту.

– Видите, мисс, я умею быть по-настоящему убедительной! И могу показать вам самых разных призраков. Попугать вас обычной белой простыней, или застонать и погреметь цепями, или покрыть себя с головы до ног серой краской, или стать этим духом, который к вам тихонько подкрадется и ка-а-а-к набросится…

И я напала на Хлюпика Питера, как только он вылез из-под парты.

Он завопил и снова туда нырнул, да еще ударился головой.

– Ну, ты здорово входишь в роль призрака, Трейси, – сказала мисс Симпкинс, склонившись над Хлюпиком Питером, чтобы обнять мальчугана и потереть ему макушку. – Ну-ну, Питер. Чего ты так испугался? Это не призрак, а всего лишь Трейси Бикер.

– А я боюсь Трейси Бикер, хоть она моя подружка.

Вот бы этот чудик перестал повсюду ходить и трещать, что он мой друг! Меня это ужасно смущает. Не хочу, чтоб думали, будто он мой единственный друг. У меня целая куча друзей. В общем… Луиз мне больше не лучшая подруга. Она совсем чокнулась, потому что хочет дружить с Жюстиной Умрешь-Со-Скуки-Литтлвуд. В нашем классе и нет никого, кто бы полностью отвечал моим требованиям к дружбе. Эй, у меня есть лучшая подруга! Это Кэм! Каждую субботу она приходит меня навестить. Конечно, она не как моя эффектная, забавная и красивая мама, но иногда с ней бывает весело. Поэтому она мой лучший друг. И мисс Симпкинс может быть моим вторым лучшим другом в школе. Питер просто мой друг в Дампинг-Граунд.

Особенно по ночам, когда вокруг никого больше нет. Кажется, Питер тоже ждет наших ночных посиделок.

– Обещай, обещай-преобещай, что сегодня ночью ты не будешь притворяться призраком! – с тревогой прошептал он.

– Ах! К сожалению, ничего не могу тебе пообещать, Питер. Ведь я ребенок знаменитой голливудской звезды! И отношусь к актерскому мастерству серьезно. Может быть, мне придется оставаться в образе и все время изображать призраков.

– А не попробовать ли нам тебя в другой роли, Трейси? – спросила мисс Симпкинс.

– Ну уж нет! Пожалуйста, разрешите мне быть призраком!

Оказалось, в Рождественской песне в прозе было четыре призрака и целая команда призраков-дублеров.

Был Призрак Рождества Прошлых Лет.

– Разрешите мне быть Призраком Рождества Прошлых Лет, мисс Симпкинс! – попросила я.

– Нет, Трейси, для Призрака Рождества Прошлых лет мне нужна девочка с длинными светлыми волосами, – сказала мисс Симпкинс.

Она выбрала Луиз.

– Еще есть Призрак Нынешнего Рождества.

– Давайте я им буду! – предложила я.

– Нет, Трейси. На роль Призрака Нынешнего Рождества мне нужен веселый мальчик, – сказала мисс Симпкинс.

И выбрала толстяка Фредди.

– Есть еще Призрак Будущего Рождества, – продолжала мисс Симпкинс.

– Я думала, Чарлз Диккенс считается хорошим писателем. По-моему, он немного повторяется, когда дело касается призраков, да? – спросила я. – И все-таки… давайте я буду Призраком Будущего Рождества!

– Нет, Трейси, на эту роль мне нужен очень высокий мальчик, – ответила мисс Симпкинс.

И она выбрала этого глупого мальчишку по имени Филипп, который бы не сгодился и на роль призрака с кладбища.

– Есть еще один главный призрак, и это Призрак Марли, – сказала мисс Симпкинс. – Он воет и гремит цепями.

– Ууу! Я потрясающе вою и гремлю цепями, вы же знаете! Давайте я буду Призраком Марли! – взмолилась я.

– Мне трудно устоять перед твоим предложением, Трейси… А вдруг ты станешь слишком громко выть и греметь? – спросила мисс Симпкинс.

И она выбрала Жюстину Не-Сыграет-И-За-Ириску-Литтлвуд, у которой даже ради спасения собственной жизни не получится погреметь цепями, не говоря уж о протяжном вое призрака. Если только капельку похнычет…

Мисс Симпкинс здорово вывела меня из себя.

Я решила, что она мне больше не друг. Мне не хотелось быть в ее глупой пьесе, если она меня не выберет ни на одного из главных призраков. И не хотелось быть ни одним из безымянных призраков из второго состава и никем другим из оставшихся действующих лиц, этих глупых Физзиуигов или Крэтчитов.

Я повернулась спиной к мисс Симпкинс и засвистела про себя веселую мелодию… на новые слова:

 
Колокольчики, звените
И мисс Симпкинс расскажите,
Что в ее паршивой пьесе
Звездной Трейси…
 

– А сейчас осталась только одна роль, – объявила мисс Симпкинс. – Ты меня слушаешь, Трейси?

Едва заметно пожав плечами, я стала сползать со стула, чтобы она поняла раз и навсегда – меня это совсем не интересует…

– Ну хорошо, будем считать, ты согласна, – весело заключила мисс Симпкинс. – Да, еще осталось выбрать кого-нибудь на роль самого старого брюзги, Эбинизера Скруджа. И вот, оказывается, это серьезная проблема… Это главная роль в пьесе. Лучшая роль, ведущая роль. Мне нужен виртуозный актер, кто не будет зацикливаться только на отрицательных характеристиках этого персонажа, кто сможет показать и его дурной характер, и вредность, и скупость, а затем всех убедить, что Скрудж оттаял душой и раскаялся и в конце концов поступил благородно…

Я выпрямилась и уставилась на мисс Симпкинс. Уж не хочет ли она сказать…

– Ты, Трейси Бикер! Ты будешь моим Скруджем! – заявила она.

– Да-а-а-а! – завизжала я, сидя стуле и подпрыгивая на нем как резиновый мячик.

– Это глупо, мисс! – сказала Жюстина Попридержи-Язык-Литтлвуд. – Нельзя поручать Трейси роль Скруджа! С какой стати ей достанется лучшая роль?! Она станет только дурачиться и все завалит. Нельзя пускать ее в пьесу – она нам только все испортит!

– Ну уж тебе-то я обязательно кое-что подпорчу, – пробормотала я.

Вскочив с места, я подбежала прямо к мисс Симпкинс:

– Я к этому отнесусь очень серьезно, мисс Симпкинс, обещаю! Можете на меня рассчитывать. И не удивляйтесь, если вдруг я великолепно сыграю, как моя мама – кинозвезда из Голливуда, у которой выходит фильм за фильмом.

– Кто тебе поверит! – воскликнула Луиз.

– Я знаю, в каких фильмах может блистать мама Трейси Бикер. В порнофильмах! – заявила Жюстина Врушка-Врушка-Врушка-Литтлвуд.

Я сжала кулаки. Мне так хотелось стукнуть ее по носу, но я знала, что она специально меня заводит, чтобы мисс Симпкинс вышла из себя и не позволила мне сыграть Скруджа. Я просто удивленно подняла брови и прошипела в ответ, что ее папа играет в фильмах ужасов.

Затем повернулась к ней спиной и улыбнулась мисс Симпкинс:

– Так как у меня самая большая роль, лучше сразу дайте мне текст пьесы, мисс Симпкинс, чтобы я смогла все побыстрее выучить. В самом деле, может, мне разрешат не ходить на скучные уроки – ну, например, на английский и математику, – чтобы лучше сконцентрироваться на роли?

– Неплохо придумано, Трейси, но меня не так легко провести, – заявила мисс Симпкинс. – Нет, тебе придется учить роль в свободное от учебы время.

Мне так хотелось сыграть Скруджа, что я учила его слова в свободное время других людей. Главным образом Кэм. Две субботы подряд я заставляла Кэм читать за остальных персонажей, пока сама находилась в поисках образа Скруджа, постоянно повторяя: «Фи! Чепуха!»

Кэм сначала слишком старалась, читая странными голосами за всех призраков, и особенно меня раздражало, как она шепелявит за Малютку Тима.

– Эй, это я должна играть в пьесе, а не ты. Просто проговаривай слова, – велела я.

– Послушай, я взрослая. Разве не я должна тебе советовать, как лучше играть? – спросила Кэм, слегка шлепнув меня сценарием. – Ах нет, простите, я забыла. Ты же Трейси Бикер, поэтому ты здесь командуешь, так?

– Совершенно верно, Кэм. Ты все правильно поняла. Эй, от всех этих строчек про молочных поросят и сосиски я сильно проголодалась. А нельзя ли нам пойти в «Макдоналдс»?

Я приставала не только к Кэм, чтобы она прослушала мой текст.

Еще я заставила Дженни с Майком из Дампинг-Граунд тоже мне помочь, хотя ужасно разозлилась, когда они захотели, чтобы Жюстина Полная-Чушь-Литтлвуд, и Луиз, и Хлюпик Питер тоже приходили на наши дополнительные репетиции.

– Это несправедливо! В этой толпе я не могу сосредоточиться, – объявила я. – Пусть уматывают отсюда!

– Они все участвуют в «Рождественской песне в прозе», Трейси. Не только тебе нужна помощь, чтобы запомнить слова, – сказала Дженни.

– Мы можем вместе репетировать, – предложил Майк. – Доверить тебе роль примадонны, Трейси.

– Да уж, положитесь на меня! Потому что… Что такое примадонна? Разве она не звезда всего шоу? Собственно, это все, что я хотела сказать!

Я даже подумывала, уж не привлечь ли себе на помощь Илень-Мигрень. Она вечно призывает нас, приютских, к ролевым играм, чтобы мы выпустили пар и избавились от чувства тревоги. Вот я и решила, что она сможет дать мне дельный совет.

Тут меня интуиция и подвела. Будто старушка Илень может на что-нибудь сгодиться! Особенно Илень накануне Рождества – уж как примется украшать нашу противную Свалку серебряным дождем и самодельными бумажными цепями, как затрясет напяленными на голову идиотскими разноцветными оленьими рогами, да еще красный нос приделает – вот потеха! И этот нос окажется ей мал…

На Илень был красный вязаный свитер цвета ягод остролиста и зеленая, как плющ, слишком узкая юбка. И в этом скучном наряде она напевала песню «Рудольф – красноносый северный олень». И я очень тихо затянула: «Илень, мой соцработник, толста, как никогда. Как зад ее увидишь, смывайся кто куда». Оказывается, я спела не очень тихо.

Илень услышала и завела старую шарманку о дерзости, об отношениях, о глупых оскорбительных словах, которые и вправду могут обидеть.

Мне даже стало чуть-чуть стыдно, и я подумала, уж не извиниться ли…

В конце концов, Илень ведь не виновата, что у нее толстый зад.

Она сказала, что понимает мое волнение и тревогу, так как слышала, что мне поручили большую роль в школьной пьесе, а я не привыкла подстраиваться под других и тем более быть ответственной.

Все мои угрызения совести вмиг улетучились. И я обрадовалась, когда услышала, как Илень спрашивает у Дженни:

– Послушай, можно тебя попросить ответить мне совершенно откровенно? Как ты думаешь, мой з… ну, моя новая юбка меня полнит?

Я решила рассчитывать только на себя: хорошо выучить роль и показать им всем, на что я способна.

Все было прекрасно-распрекрасно днем, но далеко не так радужно ночью. Мне снились странные кошмары, будто я совсем одна на сцене и, как золотая рыбка, то открываю, то закрываю рот, но при этом не издаю ни звука. Я бы даже пузыри пускать не смогла. Зрители заерзали на своих местах и стали кидаться в меня гнилыми фруктами. Одно червивое яблоко угодило мне прямо в разинутый рот. И я стала похожа на молочного поросенка Призрака Нынешнего Рождества. Затем меня насадили на вертел и зажарили. Я кричала, что горю, и меня принялись поливать водой. Тонны воды извели…

Когда я проснулась, постель была ужасно мокрой, и мне пришлось тащиться знакомым путем к шкафчику в ванной комнате. Встретила Хлюпика Питера, направлявшегося туда с той же целью. Он плакал. Как я уже говорила, я никогда не плачу. Иногда у меня бывает аллергический приступ, но это болезнь, а не эмоции.

– Чего ревешь, глупыш? – спросила я.

– Мне так страшно, что я провалюсь на школьном рождественском спектакле! – рыдал Питер. – И зачем только, зачем, зачем мисс Симпкинс назначила меня на роль Малютки Тима? Не хочу играть! Не могу запомнить слова, не знаю, на какой ноге скакать, а когда на нас будут смотреть зрители, будет еще хуже. Тебе хорошо, Трейси! Ты никогда ничего не боишься, ты ужасная воображала – тебе бы только выступать!

– Какая наглость! И не смей называть меня воображалой! – возмутилась я.

– Да ты и есть воображала!

– Да, знаю, но зачем мне об этом напоминать?!

– Я бы все на свете отдал, чтобы стать воображалой, – на полном серьезе сказал Питер. – А ты не можешь меня научить, Трейси? Вдруг есть какой-то особый способ?

– Да это же природный дар, Питер! – воскликнула я. – Я такой родилась. Вылетела из чрева своей мамы и сказала доктору с медсестрой: «Привет, ребята!» – потом перекувырнулась, встала на свои маленькие ножки и прямо на столе станцевала чечетку.

В темноте я нащупала голову Питера. Рот у него был раскрыт от удивления. Я тихонько его закрыла.

– Шутка, – призналась я. – Ладно, окажу тебе любезность, Питер, – будем репетировать все наши сцены вместе.

И мы стали регулярно встречаться для полночных репетиций.

Вскоре Питер выучил все слова наизусть, потому что у него их было мало.

Ну разве трудно запомнить: «Благослови, Господь, всех нас»?

Но, хотя ему удавалось проговорить свои слова, играть он совершенно не умел. Он просто стоял и монотонно бормотал.

– У тебя, конечно, ничего не получается, – сказала я. – Да хватит, не обижайся! Я не вредная – просто констатирую факт. Но не переживай, я помогу. Ты должен вжиться в роль. Ведь ты – это худосочный мальчик-хромоножка. Что здесь трудного? Говори о своем костыле, о металлических шинах на ногах…

– Я не хромоножка! – возмутился педант Питер.

– Хочешь, я как следует стукну тебя по ноге? – предложила я. – Даже если тебе не очень везет, ты веселый парнишка, любимец семьи. Папа в тебе души не чает…

– Если б так было на самом деле… – мрачно пролепетал Питер.

– Ага. Мне бы тоже хотелось… – согласилась я.

Накинув на плечи одеяло, мы теснее прижались друг к другу.

– Если бы у меня была семья и они пришли на меня посмотреть… – сказал Питер. – Ну, может, и нет, не хочу – а вдруг у меня ничего не получится…

– Все у тебя получится, ты отлично сыграешь, потому что твой режиссер – великолепная Трейси Бикер! Да, жаль, что у тебя никого нет. Я попрошу свою маму получше тебя причесать.

– А твоя мама придет? – удивленно спросил Питер.

– А ты как думал? Она придет на Рождество. Она обещала.

Ей не терпится прийти посмотреть, как я играю, и еще узнать, не унаследовала ли я ее талант к шоу-бизнесу, а мне он уж точно передался. Я написала ей письмо и все рассказала о нашем спектакле.

Я написала ей несколько писем. На самом деле я писала чуть ли не каждый день и отдавала письма Дженни, чтобы она их отправляла.

– Я знаю, как сильно ты хочешь увидеться с мамой, Трейси, но не делай из ее прихода идею-фикс, – сказала Илень.

– Но она придет, она написала и обещала… ну, почти пообещала…

– Я знаю, как ты хочешь, чтобы она пришла, но иногда наши мечты расходятся с действительностью.

Уж лучше бы вместо соцработника у меня была фея-крестная, которая бы спросила: «Хочешь, чтобы мама пришла тебя навестить? Конечно, Трейси, нет проблем», – и взмахнула бы палочкой, и – крибли-крабли-бум! – появилась бы моя мама, вся в розовом, напудренная и красивая, и протянула бы мне навстречу руки, чтобы покрепче меня обнять.