Текст книги "Птицам нельзя летать"

Птицам нельзя летать
Зоя Илоинен

© Зоя Илоинен, 2017

ISBN 978-5-4485-9185-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Маленькую девочку Олю спросили: «Как тебя зовут?» И она с уверенностью ответила: «Ая».

Была одна из тех дождливых ночей в Японии. Наш отряд схватили и бросили в тюрьму. Точнее сказать: остатки нашего отряда, ведь почти всех расстреляли на месте. Не знаю, повезло мне или нет, но я остался жив. А холодные стены темницы стали последним, что я помнил в жизни, ну… или почти последним…

После того, как нас, выживших, допросили, нас оставили сидеть пожизненно. Мы были врагами государства, да и, пожалуй, всей нации.

Я получил камеру одиночку. И неспроста. Я был молод, силен и агрессивен. Я бил по морде всякого, кто осмеливался встать на моем пути или просто косо посмотрел. Меня боялись не только заключенные, но и охранники. Первое время это угнетало, быть изолированным от товарищей, но вскоре, я начал находить в одиночестве особый кайф. Иногда, ночами, я сидел на койке и размышлял, откуда во мне столько ярости. Был ли я злой от рождения, или таким меня сделала армия и тюрьма.

Но, тем не менее, я ни сколько не сожалел об этом. Был случай, когда меня вывели на прогулку во двор. Там были мои ребята и все остальные. И вдруг, какой-то салага вздумал прикалываться надо мной, тявкал что-то нелицеприятное издалека. Я медленно подошел к нему, взял за грудки, поднял до уровня своего лица и посмотрел в его бесстыжие глаза. В них уже промелькнул страх, но малой продолжал вякать. Я взял его за шкирку и нагнул к земле. С криком: «Жри скотина, жри!», я вдалбливал его в грязь. В состоянии аффекта я бил его, пока несчастный не был истерзан и унижен. Прикончить его помешала только охрана, подбежавшая сзади с электрошоком и скрутившая мне руки. Состояние эйфории и морального удовлетворения, часто бывающее у меня после подобных драк, сменилось болью во всем теле и темнотой в карцере. Единственное, о чем я жалел в тот день то, что амнистии мне не видать. А ведь совсем недавно, ходили слухи, что нас, иностранцев, могут освободить за хорошее поведение и вернуть на родину. Но мне следовало забыть о доме и коротать свой век, сидя в камере, дрочить или избивать кого-нибудь. Ведь мне было только 20 лет, либидо на пике и нужно куда-то девать избыток энергии. Бывает, размозжишь пару носов и, прямо удовлетворение наступает.

Так прошло два года. Начальник тюрьмы уходил на пенсию, а значит, грели перемены. Новый был моложе и только Бог знал, что с нами могло произойти. Я, конечно, не боялся ничего. Срока мне не добавят точно, да и смерть была бы в радость. Но товарищи мои слегка паниковали.

И вот, наш начальник, в честь своего ухода решил сделать всем заключенным подарок. Он как-то здорово помог одному влиятельному сутенеру, отмазав его от тюрьмы, и теперь тот, в качестве благодарности, предоставил нашей темнице своих девочек на ночь. В шутку ее назвали: «Королевская ночь».

Да, надо сказать, что свидания с женским полом у нас были, но с такими же заключенными. Я не любил трахать этих сучек, развязных и мужеподобных.

В честь праздника всех собрали в зале, приглушили свет и включили мелодичную музыку. Получилась атмосфера а-ля романтИк. Девочки из публичного дома и правда оказались очень даже милые. Чистые и ухоженные, вроде бы все бывшие гейши. Но, не смотря на это, настроения у меня не было никакого, так что я просто вышел во двор и курил, ожидая пока все разойдутся по камерам. Пачка кончалась, а дождь намочил последнюю спичку. Я вернулся в зал. Народу уже не было и я спокойно уселся на лавку возле стены, задумавшись как всегда о смысле жизни.

– Эй, привет! – внезапно раздалось у меня над ухом. – Чего один сидишь? Может, пойдем, развлечемся?

Я рассеянно обернулся и… оцепенел. Передо мной стоял ангел с длинными иссиня-черными волосами.

– Эй! Меня Ая зовут. А тебя?

Мои мышцы вдруг перестали слушаться меня. Я тупо уставился на нее и мой рот растянулся в дурацкой улыбке.

– Красавчик, как тебя зовут? – повторил ангел.

– Ая.., – тупо улыбался я.

– Да нет же, Ая – это я. А как твое имя?

Я продолжал пялиться на нее. Ее легкое прикосновение к моей руке вывело меня из ступора. Я взял ее ладонь в свои руки и наконец, произнес:

– Ая… какое прекрасное имя…

– Ладно, романтик, ночь не вечна, пошли трахаться! Где твоя клетка? – звонко сказала девушка и потянула меня за собой.

Мой член уже давно напрягся до предела, поэтому я неловко поднялся с лавки, чтобы она его не заметила, и радостно побежал за ней, рукой махнув в направлении своей камеры.

Так в моей жизни появился прекрасный цветок. Между нами сразу возникло нечто большее, чем просто перепихон на раз. Мы стали «встречаться». Если это конечно можно было так назвать. Ая приходила ко мне каждое третье воскресенье месяца в день встреч, и мы трахались. Иногда она приходила и чаще. У нее были какие-то связи с некоторыми охранниками, так что в их смену она спокойно проходила на территорию тюрьмы. Я предпочитал не знать, что это были за связи. На наших свиданиях мы вообще мало разговаривали. Я не хотел знать ничего о ее прошлом и настоящем. То, что она сейчас со мной – только это имело значение. Очень редко, после секса, она затягивалась моей папиросой и спрашивала как я жил до тюрьмы. И я рассказывал о том, как не доучился в школе, как раньше призвали в армию, в связи с недостатком военных сил в стране, как в 19 лет был отправлен на войну, убил кучу японцев, среди которых были и мирные жители. Чтобы подзаработать занимался контрабандой наркотиков. И, наконец, рассказывал ей о том, как был схвачен вместе со своим отрядом и отправлен сюда на пожизненное заключение.

Мы встречались уже несколько месяцев и я стал осознавать, что каждый раз при видя ее все мое нутро трепетало, дыхание перехватывало, а сердце колотилось от волнения как у школьника на первом свидании. Я знал подобные ощущения влюбленности и они обычно быстро проходили. Но то, что я чувствовал находясь с Аей, было не передаваемо, а в дни разлуки меня будто выворачивало на изнанку, хотелось выть от безысходности и тоски. Даже драки и садизм над зеками не приносили больше той радости и удовлетворения. Я писал ей письма, в которых повторял, как хочу ее снова увидеть… Когда видел, смотрел на нее будто преданная дворняга, а касаясь, боготворил каждую клеточку ее нежной как шелк кожи, целовал упругие ягодицы и молился, чтобы наше свидание длилось вечно.

Братва говорила, что я запаршивел и стал мягкотелым, что любовь сделала из меня размазню. Я отшучивался, уходил и от злости заряжал с ноги какому-нибудь салаге, не на своем месте сидящему во дворе, например. Но в глубине души задумывался, а что если это и правда любовь? И если так, то любит ли она меня? А может, я докучаю ей своим трепетом и фразами, что жить без нее не могу? Конечно же, это так. Она – свободная молодая девушка, вольная выбирать себе лучшую жизнь. А кто я? Я – уголовник, обреченный всю жизнь провести за решеткой.

Мучительно пережив три недели, в ожидании нашей следующей встречи, я, наконец, набрался смелости поговорить с ней не только о сексе.

Я договорился с охранником, и мы спрятались в его постовой будке на заднем дворе тюрьмы.

Оставшись наедине, я обнял ее и стал целовать в щеки, губы, шею. Сердце колотилось в бешенном темпе, внутри все сжималось от счастья снова находясь с ней, хотелось кричать… Слова любви чуть не вырвались из меня. Ее рука проникла ко мне в штаны и стала ласкать мой член. Я… я хотел ее, безумно хотел, но усилием воли остановил ее руку и отстранился. Ведь я надеялся поговорить, узнать ее лучше. Теперь я действительно хотел знать о ней всё. И мы говорили. Лежали обнявшись, сначала просто болтали и смеялись, а потом я попросил ее рассказать о себе.

Ая открылась, что ей пришлось рано покинуть родительский дом, она стала гейшей в элитном районе Японии, получала хорошие деньги и могла многое себе позволить. Но вскоре, заведение, где она работала, пришлось закрыть и, много девушек остались ни с чем, вынужденные идти на улицы. И вот ей, ничего не оставалось, как опуститься на самое дно, лишь бы не умереть с голоду. Ей еще не было 18, когда судьба привела ее в нашу тюрьму, где мы и познакомились.

– А ты еще гово

...

конец ознакомительного фрагмента