Текст книги "Патримониум"

***

С наступлением сумерек Дезмонд вспомнил, почему избегал любой возможности вернуться в Амери Холл. Во—первых, это было царства холода. Каменные стены не прогревались даже летом, поэтому внутри было промозгло как в склепе. Можно было натянуть на себя несколько слоев одежды, но холод все равно пронизывал до костей.

Во—вторых, в доме толком не работала система отопления, электричество и водопровод. Нет, все эти удобства, конечно, присутствовали в доме, но, фактически, удобствами они не являлись.

Дезмонд покрутил кран над умывальником на кухне и оттуда полилась тонкая струйка желтоватой воды. Поместье было в плачевном состоянии ещё тогда, когда Дезмонд приезжал сюда в детстве из школы—пансионата на каникулы, но с годами состояние здания только ухудшилось. Сейчас оно было, практически, нежилым. Дезмонд начал догадываться, почему нотариус пожелал ему удачи.

Все же, несмотря на удручающее состояние, издалека этот особняк в классическом палладианском стиле производил добротное впечатление. Построенный в начале ХVIII века, с идеально симметричным фасадом и двумя отражающими друг друга флюгерами слева и справа, он выглядел идеальным примером георгианской архитектуры. Впрочем, теперь не таким идеальным.

Ночь Дезмонд решил провести в своей старой детской комнате. Как и в других комнатах, на всех поверхностях лежал равномерный слой пыли. Когда—то эта комната принадлежала его покойному дедушке Чарли. Он умер незадолго до рождения Деза. Освободившуюся комнату решили переделать в детскую. Ещё в детстве Дез подозревал что под словом «переделать» имелось в виду «вынести хладное тело дедушки», так как никто не удосужился приспособить эту комнату для ребенка или хотя бы убрать одежду предыдущего владельца из шкафа. Все то недолгое время, что Дезмонд жил в этой комнате, ему казалось, будто истинный владелец этой комнаты вот—вот войдет. В ящике стола лежали раскрытые конверты и недописанные письма. На комоде стояли фотографии с неизвестными ему людьми. А как—то раз маленький Дезмонд нашел в кармане висевшего в шкафу пиджака деньги и сигареты.

Дезмонд прилег на голый матрас и закрыл глаза. Но сон не шел. Возможно из—за скрипучего матраса, возможно из—за холода. В этом доме никогда не было тепло. Даже посреди самого жаркого лета обитатели дома не могли отделаться от мерзкого чувства, что холод давно поселился в них самих. Дезмонд повернулся на бок и поджал к себе колени. Он чувствовал себя бродягой, который незаконно пробрался в заброшенное здание, чтобы переночевать. Сна не было ни в одном глазу – воспоминания, живущие в стенах этого дома, не давали уснуть.

Он не так уж много ночей провел в этой кровати. В возрасте восьми лет его отдали в школу—пансионат для мальчиков, которую он поначалу ненавидел всем своим существом. Его до чертиков бесила невозможность побыть в одиночестве. К тому же, личные вещи исчезали волшебным образом из его тумбочки. Учителя неусыпно следили, чтобы ты ни минуты не сидел без дела, а старшеклассники—садисты не давали прохода. Но там, по крайней мере, было теплее, чем дома. К тому же кормили лучше. Со временем он выработал манеру поведения, необходимую для выживания в тесном контакте с парой сотен других мальчиков и даже нашел способ уединяться и скрываться от учителей. Выбрав для себя стиль балагура и клоуна, он обнаружил, что так уживаться с людьми легче. Одним словом, он весьма неплохо адаптировался к новой среде обитания и вскоре даже не представлял себе, что другие дети живут не в школе. Он делал все возможное, чтобы не приезжать в пустой холодный дом на каникулы и отчаянно цеплялся за любое приглашение своих друзей провести каникулы с ними. Отец не возражал. А матери не стало во время первого семестра Дезмонда в пансионате. Он просто не застала её дома, когда вернулся домой на свои первые зимние каникулы. Будто её никогда не было. Отец сухо объяснил ему, что «её не стало», не вдаваясь в излишние подробности. Только годы спустя он понял, что её болезнь была главной причиной, почему его отдали в пансионат.

Лежа без сна, на голом матрасе, Дезмонд попытался оживить хоть какие—то воспоминания о своей матери. Но тщетно. Вместо лица у нее было какое—то размытое пятно. Он не помнил ни ее голоса, ни запаха. В его памяти всплывало только её черно—белое двухмерное изображение на старой фотографии, которую он как—то нашел в комоде дедушки Чарли, где она была изображена в свадебном платье. Как он ни пытался, она не могла обрести плоть и кровь даже в его воображении.

Все эти мысли окончательно прогнали остатки сна. Дезмонд сел на кровати и закурил. Этот дом просто обязан быть населен приведениями – подумал он. Он просто не был предназначен для людей. Такое впечатление, будто его построили только лишь с целью поселить тут призраков. Живые люди здесь никогда не задерживались. Даже отец предпочитал проводить время в более пригодных для жизни местах и редко сюда приезжал. Вот уж чей призрак не появится в этом доме. Он вряд ли будет слишком озабочен своими незаконченными делами. Как всегда, он вовремя свалил, оставив разгребать все, что он натворил тем, кто остался. Отец появлялся в жизни Дезмонда всего несколько раз, но всякий раз это ознаменовывалось неприятностями. В последний раз он появился, чтоб увести у собственного сына невесту. Он даже не пытался как—нибудь объясниться с ним. Вместо него это сделала Кларисса, объяснив свой уход, тем, что во Френсисе есть все самое лучшее, что есть в Дезмонде плюс все то, что ему, Дезмонду, не хватает: то есть деньги (очевидно, тогда они еще были). Хотя она назвала это по—другому: зрелость, ум и жизненный опыт. С тех пор Дезмонд порвал все отношения с отцом. Впрочем, рвать было нечего.

Находиться в этой комнате было невозможно. В доме тоже. Он бы с радостью сбежал отсюда в эту самую минуту. Но бежать было некуда. В данный период своей жизни он был на мели как в финансовом смысле, так и во всех остальных аспектах. После школы он предпринял попытку получить высшее образование, но между вечеринками и регулярным похмельем неожиданно обнаружил, что его исключили из университета. Впрочем, его это не сильно расстроило. После этого он пытался организовать с друзьями сомнительный бизнес, который рухнул прежде, чем они получили какую—то прибыль, перед этим поглотив все их деньги. Также у него имелся опыт работы фотографом, моделью, актером в массовке, и (он ни кому об этом не говорил) официантом. В Амери Холл он приехал с надеждой поправить свое финансовое положение, а в итоге получил еще гору долгов в придачу.

На него накатила волна ненависти. Ненависти ко всему. К отцу, этому дому, и больше всего к себе. Он со злости толкнул тумбочку возле кровати, но в темноте ударился об нее коленом. В ярости он толкнул ее сильнее, проломив дверцу в которой застряла его нога. Выругавшись, он освободил свою ногу из плена и выбежал из комнаты. Подальше от холода и навязчивых призраков прошлого. Единственное место в доме, которое еще сохранило какое—то подобие жизни, была кухня в полуподвальном помещение – в той части дома, которая когда—то предназначалась для слуг. С течением времени жизни в этом доме становилось все меньше, и её остатки постепенно стягивались к рабочим помещениям в задней части дома.

Дезмонд зажег конфорку на плите и прикурил от нее, затем поставил сверху чайник. В шкафу он нашел несколько залежалых пакетиков чая, и даже горсть сахара на самом дне сахарницы. Горячая жидкость медленно растеклась по всему телу, немного согрев его и он заснул, положив голову на кухонный стол.

***

Проснулся он от боли в шее. Ночь, проведенная за кухонным столом, давала о себе знать. С трудом вернув голову в свое привычное вертикальное положение, новоявленный помещик решил обойти свои владения. Или ту часть, которая еще не была продана. Благополучно закончив обход поместья, и убедившись при свете нового дня в его крайней запущенности, Дезмонд озадаченно почесал голову. Весь день простирался перед ним как зеленая лужайка, на которую выходили окна гостиной. День такой же скучный и непримечательный как зеленый газон. Недолго думая, Дезмонд набрал номер своего лучшего друга Ангуса. Правда, перед этим ему пришлось еще раз обойти все поместье, чтобы найти место, где его мобильный ловил слабый сигнал. Охрипший со сна голос, поинтересовался «какого черта кому—то понадобилось звонить в 12 утра?» (утро праздного городского жителя начинается очень поздно). Выслушав краткое изложение ситуации, Ангус пообещал приехать как можно скорее, так как у него определенных планов на этот день, как и на все последующие, не было. Спустя шесть часов, Ангус вышел из своей машины перед парадным входом в Амери Холл и озадаченно уставился на старинное здание.

– Я и не подозревал что наша аристократия в таком плачевном положении, – сказал он Дезмонду, когда тот вышел встретить его.

– Неужто все так плохо? – спросил Ангус, окинув Амери Холл скептическим взглядом.

– Проходи и убедись в этом сам, – Сказал Дезмонд, открыв перед гостем дверь.

После краткой экскурсии по Амери Холлу Дезмонд пригласил друга допить остатки чая (уже без сахара и, конечно, без молока) в кабинете, где читали завещание. Это была наиболее пригодная для жизни комната во всем доме, не считая кухни. Ангус брезгливо оглянулся вокруг. Впрочем, брезгливое выражение не сходило с его лица с того момента, как он переступил порог Амери Холла.

– Ну что, останешься на ночь? – как бы между делом спросил Дезмонд, чтобы друг не уловил отчаянную мольбу в его голосе.

– Черта с два я останусь в этом мавзолее. – пробурчал Ангус.

– Как знаешь. – Равнодушно пожал плечами Дезмонд и мысленно расстался с надеждой на то, что ещё одна живая душа разделит сегодня с ним крышу над головой (какой бы протекающей она ни была).

– Здесь точно должны водиться приведения, – Ангус поморщил нос, сделав глоток едва теплого чая, и поставил чашку на стол.

– Вряд ли. Никто из моих предков не любил возвращаться сюда даже при жизни, не говоря уже после смерти.

– И все—таки, как ты собираешься содержать эту гниющую махину?

Дезмонд не сказал своему другу, что через полгода это будет уже не его проблемой.

– Понятия не имею, если честно… – сказал Дезмонд, стряхивая сигаретный пепел с бархатной обивки старого дивана, – может, открою здесь ночной клуб.

– Сомневаюсь. Местные жители придут сюда ночью с факелами и камнями, привяжут тебя к позорному столбу и совершат жестокую расправу над тобой как над возмутителем спокойствия и разрушителем местных привычных устоев.

– А я для местных жителей буду делать скидку, – попытался пошутить Дезмонд.

– Думаешь, местные пенсионеры променяют свой любимый паб «Лев в заднице у Орла», или как он там называется, на танцовщиц гоу—гоу?

– «Лев в когтях у орла».

– Без разницы. Да и как ты себе это представляешь? Полуголые девицы будут танцевать между портретами твоих дедушек и бабушек ночью, а днем доить коров на местной ферме?

– Я надеялся, они будут танцевать, хотя бы, вокруг моего позорного столба.

– Может, сдашь хоть часть дома местной школе или церкви для проведения воскресных занятий? – предложил Ангус.

– Терпеть не могу детей. Идея с танцовщицами мне больше нравится. Впрочем, ты подал хорошую идею – днем здесь будет воскресная школа, а по ночам зажигательные танцы.

– Как насчет отеля?

– Ты о чем? – недоуменно спросил Дезмонд.

– Устрой здесь отель для простолюдинов, которые хотят иногда почувствовать себя настоящими аристократами.

– Не смеши меня. Тут потолок падает на голову, оставшиеся обои едва держатся на стенах, а канализацию не ремонтировали уже лет сто.

– Вот именно! Самый настоящий аристократический особняк, – с сарказмом заметил друг.

Допив чай, Ангус поспешил уехать, пообещав, что обязательно ещё навестит Дезмонда в Амери Холле. Когда—нибудь. Может быть.

***

В последующие несколько дней Дезмонд с большим трудом умудрился растопить камин в кабинете на первом этаже, где он и обустроил себе спальню, гостиную и столовую. Ночью он лежал на старом диване, слишком коротком даже для его не самых длинных ног, и прислушивался к любому шуму или шороху. А в старом доме по ночам их много. Конечно, он не верил в приведения, но зато верил в грабителей и поэтому, на всякий случай, запирал дверь в кабинете на замок и продолжал прислушиваться к посторонним звукам пока не засыпал.

В одну, особенно ветреную, ночь ему не спалось. Дом был будто огромным органом, на котором ветер играл свою заунывную мелодию, выдувая нестройные звуки из каминных труб. Все здание потрескивало, будто хотело оторваться от фундамента и пуститься в пляс. Внезапно в это нестройное созвучие шорохов и скрипов вторгся новый звук. Дезмонд, за неделю в этом доме уже привык к тому, что дом кряхтел как старик и уже не вскакивал с кровати при каждом шорохе. Но этот новый звук не был порожден домом, несмотря на то, что доносился он откуда—то из его глубины. Дезмонд сел на диване и прислушался. Он буквально почувствовал, как волосы встали дыбом на затылке. По спине пробежал холодок. Но больше звуки не повторялись. Он списал этот шум на кряхтенье старого дома, и было уже, лег снова, как вдруг отчетливо услышал шаги. Сначала едва слышимые, они становились все громче. Кто—то остановился возле двери в кабинет. Дезмонд вскочил с дивана. Все мышцы в его теле напряглись, повинуясь самому древнему инстинкту человека – «бежать или защищаться» (для Дезмонда это было чаще «бежать»). Ручка двери стала дергаться вверх—вниз, будто кто—то пытался её открыть. В этот момент Дезмонду пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы не выпрыгнуть из окна и не пуститься наутек. Нет, он не верил в приведения, но ночью становился немного более суеверным. И тут, так некстати, в голову полезли отрывки из разных фильмов ужасов, которые он когда—либо видел. Снова послышались шаги и на этот раз они отдалялись от кабинета. Дезмонд медленно подошел к двери и приложил к ней ухо. Снова шаги. И голоса. Их было несколько. Раздался громкий звон разбитой посуды. Кто—то выругался. Другие голоса вторили ему смехом. Хоть Дезмонд их и не видел, но звучали эти голоса так, будто принадлежали людям из плоти и крови. Дезмонд с облегчением отогнал мысли о привидениях и взял в правую руку железный прут, которым разгребал угли в камине. Дождавшись, когда голоса и шаги стихнут, он осторожно открыл дверь и выглянул в холл. На полу лежала разбитая ваза.

Под дверью одной из спален горела тонкая полоска света. Дезмонд осторожно приоткрыл дверь и заглянул в щель. Четыре человека сидели на полу и держались за руки. Их лица слабо освещали тусклые свечи, расставленные вокруг них. Дезмонд решил подслушать их разговор:

– О духи, откликнитесь на наши призывы! Слышите нас? Мы здесь. Мы готовы вас услышать, – звучал чей—то заунывный голос.

– Ты слышал это?! – встревожено воскликнул женский голос, – будто половица скрипнула.

– Может они уже здесь? – вторил ей мужской голос.

– Я думал они бестелесные.

– И что?

– А то, что под ними не скрипят половицы. Они же ничего не весят. Они же призраки, черт возьми.

– Вы можете оба заткнуться? – перебил их женский голос

– А с чего ты вообще взяла, что духи захотят с нами общаться? Им что больше делать нечего?

– А что им еще здесь делать? Они рады любому общению. Даже с тобой.

«Чертовы безмозглые подростки», – подумал Дезмо и уже хотел войти в комнату, чтобы хорошенько отодрать уши непрошеным гостям, когда в его голове промелькнула интересная мысль. Пытаясь не скрипеть половицами, он пошел на кухню. Там он взял бутылку кетчупа и, недолго думая, вымазал им лицо и руки. Затем он так же тихо вернулся туда, где оставил странную компнаию, и снова прижал ухо к двери.

– …дайте знак, что вы здесь! – гости продолжали вызывать духов.

Дезмонд два раза громко постучал в дверь. В комнате раздался громкий визг.

– О боже, вы слышали?! – закричали женские голоса.

– Если ты слышишь нас, постучи два раза!

Дезмонд послушно постучал два раза. Снова раздался визг и изощренный мат.

– Спроси у него еще что—то!

– Э… Ну ладно… Ты это… типа призрак?

Дезмонд едва удержался, чтобы не обозвать их идиотами, но сдержался и снова постучал в дверь два раза.

– Ты жил в этом доме? Два стука – да. Один – нет.

Дез постучал один раз.

– Он здесь не жил? Залетный призрак?

– Ты идиот, Том. – ответил ему женский голос.

– Ты все ещё живешь здесь? – спросил тот же женский голос.

Дез постучал два раза.

– Ты женщина? – продолжал женский голос.

Один удар.

– Ты мужчина? – на этот раз голос был мужской.

– Серьезно, Том, ты идиот?

– Ты давно умер?

Два удара.

– Ты умер насильственной смертью?

Два удара.

– Тебя застрелили?

Один удар.

– Пытали?

Один удар.

– Повесели?

Два удара.

– Твою ж мать! – вставил кто—то.

– Тебя казнили?

Два удара.

– Казнили? За что? Тебя казнили за убийство?

Два удара.

– Ты не мог вызвать дух кого—нибудь нормального? Обязательно вызывать маньяка? – шепотом спросил женский голос.

– Ты можешь причинить нам вред? – продолжал главный «спирит».

– Отлично. Подай ему идею, – проворчал другой голос.

Дез выждал долгую театральную паузу.

– Он что там, размышляет над твоим предложением? – встревожено спросил женский голос.

Дез стукнул один раз…

– Вот видишь, он безобидный… – облегченно сказал «спирит».

…а потом ещё раз.

В комнате повисла тишина.

– Я думаю, на сегодня хватит. Как вы думаете?

– Да, да. – поддакнули остальные голоса. – Пожалуй, хватит на сегодня. Да к тому же дождь начинается.

За дверью послышалась возня, будто кто—то собирал вещи.

Дез понял, что наступил его звездный час. Он с ноги распахнул дверь и с криком: «вызывали?!», большими шагами направился к ошалевшей от страха группке. В это время молния как по заказу осветила на мгновение его лицо обмазанное «кровью». С диким криком и нецензурными выражениями непрошеные гости бросились к окну и, отталкивая друг друга, кинулись наутек. Дез успел лишь схватить за ногу одну девушку, когда та перелезала через подоконник. Рывком он поставил её на ноги и схватил за плечи. Наклонившись к ней ближе, он прорычал: «поймалась!». Девушка даже не закричала. Только сильно побледнела, и в следующее мгновение её тело обмякло в его руках.

***

Дез дотащил бездыханную девушку до своего дивана и неуклюже уложил ее на подушки. Где—то в глубинах его памяти всплыла информация, что если с человеком случился обморок, надо сделать так чтобы его ноги находились выше головы – он взял её ноги и положил на подлокотник дивана. На этом его знания в оказании первой помощи были исчерпаны. Он растерянно стоял над незнакомкой и рассматривал ее. Это была невысокая худая девушка с волосами, выкрашенными в неестественный ярко—оранжевый цвет. На ней были синие потертые джинсы, ботинки на толстой платформе и большой серый свитер, будто с чужого плеча. Наконец ее веки начали подергиваться, и она медленно открыла глаза. Минуту она лежала неподвижно, пытаясь понять, где находится, затем медленно повернула голову и увидела «призрака». Девушка резко подскочила, и казалось, сейчас снова упадет в обморок.

– Спокойно! Спокойно! – успокоил её Дез, поспешно вытирая салфеткой лицо и руки.

– Где я? Ты что, похитил меня? – закричала девушка, спрятавшись за диваном.

– Я что, похож на «призрака оперы»? На кой чёрт мне тебя похищать? – раздраженно ответил Дезмонд.

– Кто ты? – настороженно спросила девушка.

– Я хозяин этого поместья.

– Я думала, здесь никто не живет…

– Я приехал недавно.

Девушка недоверчиво посмотрела на Дезмонда.

– Чаю? – спросил Дезмонд, зачем—то пытаясь изобразить учтивость.

– И давно ты здесь живешь? – спросила девушка, рассматривая комнату в которой они находились.

Они пили чай, сидя на старом диване. Девушка отсела как можно дальше от Дезмонда и постоянно бросала на него опасливые взгляды, будто не до конца веря в то, что он все—таки человек из плоти и крови, а не призрак.

– Около недели. А давно ты здесь с друзьями общаешься с привидениями?

– Это был первый раз. Мы, правда, думали, что дом заброшен.

– Вот я одного не понимаю… – с издёвкой спросил Дезмонд, – раз вы так хотели поболтать с загробным миром, почему вы так быстро убежали, когда представилась такая возможность?

– Наверное, мы все-таки не до конца верили, что у нас получиться, – не глядя на него, сказала девушка.

– А ты хоть раз встречала настоящего призрака? – не унимался Дезмонд.

– Нет. – коротко ответила девушка, не поднимая взгляда от чашки.

– Тебе не кажется, что это доказывает то, что их не существует?

– То, что я их ни разу не видела, ещё не означает, что их нет.

– В таком случае, единороги, эльфы и лепреконы тоже ходят где—то среди нас?

Девушка бросила на него злой взгляд, но ничего не ответила.

– Как тебя зовут? – спросил Дез.

– Тильда, – коротко ответила гостья.

Дезу показалось, что имя выдумано, но он промолчал.

– Дезмонд. Приятно познакомиться, – театрально поклонившись, представился Дезмонд.

Судя по недоверчивому взгляду Тильды, его имя также показалось ей выдуманным, но она тоже промолчала.

– Все зовут меня Дез. Но я терпеть не могу, когда меня так называют.

– Тогда может не стоит говорить, что все зовут тебя Дез?

Снова повисла тишина.

– Ты один здесь живешь? – наконец спросила Тильда.

– Да. Не считая призраков, конечно.

– А почему ты их не считаешь?

– Ну, они едва ли занимают жилплощадь. Да и ренту не платят.

– Не верится, что в этом доме нет ни одного призрака. По—моему лучше места не придумаешь.

– Мне кажется, что этот дом сам как призрак, – задумчиво сказал Дез, рассматривая дно своей чашки.

– В каком смысле?

– Не знаю, – сказал Дез и встряхнул головой пытаясь прогнать сонливость.

– А сама ты, где живешь? – спросил он Тильду.

– В деревне. Отсюда недалеко.

– В деревне? Мне казалось, там уже никто не живет, кроме кучки пенсионеров.

– Так и есть. Эта деревня такой же призрак, как и твой дом. И населяют её призраки.

– Так что тебя там держит?

– Призраки же не могут покидать место своего обитания. Ты разве не знал?

Все эти разговоры о призраках порядком утомили Деза и эта девчонка его начала раздражать. Какого черта, спрашивается, гнить в какой—то дыре и тратить свою жизнь на всякую ерунду, типа поисков контактов с загробным миром? Она молодая и с виду здоровая (по крайней мере, физически она выглядит здоровой, подумал Дезмонд). Этой великовозрастной малолетке давно пора было вырасти.

Дез резко встал. Глядя на гостью с волосами цвета моркови, ему вдруг захотелось убежать из этой комнаты и из этого дома. Куда—нибудь. Лишь бы бежать и чувствовать землю под своими ногами. Вместо этого он подошел к камину и начал разгребать угли.

– Ну, я пойду, наверное… – протянула Тильда.

– На улице ещё темно, – ответил Дезмонд, не отрывая взгляда от тлеющих углей.

– Скоро будет светать.

– Как знаешь. – Дез не стал настаивать.

– И скажи своим дружкам, чтобы держались отсюда подальше, – посоветовал на прощание Дезмонд.