Текст книги "Буддийские мастера-маги. Легенды о махасиддхах"

Взгляд на Тантру

Для того чтобы понять метафизическое содержание поучений сиддхов, будет полезно обратиться к тантрической литературе. Эти тексты основываются на так называемых коренных тантрах. Каждый из таких текстов посвящен медитативной практике определенного Йидама. Важнейшие Йидамы для сиддхов – это Гухьясамаджа, Чакрасамвара, Хеваджра, Махамайя и Ямари. Каждому из них соответствует определенная коренная тантра, в которой описывается мандала этого Йидама, фазы построения и завершения в медитации, соответствующие церемонии (огненные ритуалы, подношения и продолжительные празднества), приводится детальное объяснение используемой символики и составляющих символических подношений, а также других аспектов, характерных для данной тантры. К примеру, в Хеваджра-тантре описывается психологический результат различных способов видения.

На протяжении многих веков тантрические поучения передавались устно, и только в V в. н. э. их стали записывать. Мы можем лишь строить предположения о том, кто основал ранние линии передач и практиковал эти церемонии. Вероятнее всего, Тантра, зародившаяся, возможно, в Индии доарийского периода, являлась системой ритуальной магии, посвященной богиням плодородия, и стала традицией, которая передавалась среди отверженных кастами. Уже намного позднее в нее могли быть привнесены элементы Патанджали-йоги, ведические боги брахманов и, наконец, системы методов и медитативных техник, ведущих к освобождению от сансары.

Если в коренных тантрах опустить все, что касается ритуалов, то останется небольшое по своему объему, но очень важное метафизическое знание, в центре которого находится «Абсолют». Именно в нем сиддхи черпают свою безграничную духовную энергию, уверенность, силу и постижение. Сиддхи, тем не менее, постоянно заявляли, что не имеют ни концепций относительно Абсолюта, ни каких бы то ни было знаний о нем, поскольку по своей природе Абсолют – за пределами мыслей, а следовательно, не подвластен пониманию обусловленным умом. Абсолют не имеет определения, его невозможно где-либо найти.

Некоторые из многочисленных терминов – «реальность» (санскр. таттва, тиб. de nyid), «таковость», а также «абсолютная данность», поскольку именно парадокс позволяет лучше всего выразить его смысл. Абсолютной данностью любого переживания, как и полного опыта постижения пространства и времени, является пустота (санскр. шуньята, тиб. stong pa nyid) и Ясный свет (тиб. od gsal). У нее нет ни происхождения, ни корня, поэтому ее считают «нерожденной» или «несозданной». Это и космическая тотальность, и песчинка. Поскольку реальности в принципе невозможно дать определение, то не существует истины в любых представлениях об истине – в процессе концептуального мышления эти понятия могут только растворяться одно за другим, пока совсем не исчезнут.

Мысль и парадокс

Тантра пронизана презрением к концептуальной мысли. В канонических текстах логика занимает далеко не первое место, зато с парадоксами мы встречаемся постоянно. Прекраснейший тантрический парадокс заключен в ответе на концептуальный вопрос, неизменно возникающий при чтении песен сиддхов: «Если все является абсолютной реальностью, пустотой и непрерывным потоком времени и пространства, то как сиддх воспринимает материальную форму?» Ответ звучит так: «Пустота есть форма, форма есть пустота».

Если пустота – это не форма, тогда она является ничем. С другой стороны, форма не исчезает, если рассматривать все как пространственно-временное соотношение. Иначе мы столкнулись бы с противоречием основному посылу в буддизме Махаяны о том, что вне чувственного мира обычного сознания нет существования, но нет и несуществования. Утверждение, что все является пространством и временем, не означает, что перестают работать органы зрения. Скорее понятийное пространственно-временное соотношение воспринимающего отвечает пространственно-временной природе, изначально присущей воспринимаемому объекту. Все явления сравнимы с прозрачной пленкой, покрывающей яйцо, или с голограммой, тогда воспринимающий – «я» и воспринимаемый объект – «нечто другое» становятся единым целым. Такой подход открывает путь к великой тайне Махамудры. Ее помогает постичь соединение двух в одно – юганаддха – когда и целостность, и двойственность становятся непрекращающимся абсолютным переживанием. Образ двух любовников, переживающих полное слияние в единое целое, несмотря на то что каждый находится в своем теле, является лучшим, если не единственным примером, способным отразить эту парадоксальную загадку.

Переживание единства себя и других в Махамудре означает растворение всех барьеров, отделяющих нас от других людей. Благодаря этому опыту спадают все социальные оковы, поскольку сиддх полон сочувствия ко всем существам без исключения. Непосредственным результатом переживания единения с другими является дар предвидения и умение читать мысли – благодаря этим силам сиддх способен направлять других в практике садханы.

Это высшее мистическое переживание неотделимо от полного сочувствия и сострадания, благодаря которому исполняется обет Бодхисаттвы – обещание без предубеждений делать для других все необходимое. Любящая доброта, сопричастная радость, сочувствие и равностность – эти четыре неограниченных состояния ума составляют подготовительную медитацию, культивирующую ощущение единства со всеми существами. В совершенстве дополняя друг друга, эти состояния приводят к опыту переживания целостности – единства Махамудры. Такой опыт позволяет раскрыться этим качествам, а они, в свою очередь, приводят к ощущению абсолютного единения. Сиддхи, герои наших легенд, были известны своими проявлениями чувств, их сердца глубоко трогали и голодный щенок, и красота женщины. Чарьягити – песни сиддхачарьев – наполнены выражением глубокой любви к женщине.

Искусные методы и совершенное постижение

Двумя элементами единства Махамудры являются мужской аспект искусных методов (санскр. упая, тиб. thabs) и женский аспект совершенного постижения (санскр. праджня, тиб. shes mb). Гуру воплощает искусные методы, необходимые для достижения абсолютного блаженства Просветления, дакиня дарит совершенное постижение и мудрость. Таким образом достигается союз чистого осознавания и экстаза. В буддийской Тантре – в отличие от индуистской – эти аспекты не характеризуются как активные или пассивные. Пассивность заключается скорее в отчуждении – неспособности распознать единство, в то время как динамичная энергия является результатом единения. В различных садханах эти два аспекта могут объясняться по-разному в зависимости от поставленной цели и уровня прогресса практикующего.

Однако в общем искусные средства характеризуются как сочувствие, а совершенное постижение означает пустоту. В этом контексте сочувствие не стоит путать с жалостью или даже утонченной любовью. Сочувствие – это способность Бодхисаттвы спонтанно реагировать на нужды внешнего мира, а также неограниченный набор искусных методов, которым он владеет.

Такие искусные методы представлены всем пантеоном тантрических Йидамов, в особенности грозными формами, которые символизируют преобразование негативных энергий в эликсир чистого блаженства. На тибетских живописных свитках (тханках) гневные лица этих Защитников – не что иное, как маски, символизирующие отсутствие привязанности к неистовым эмоциям, выраженным на их лицах.

Например, движимый сочувствием Ваджрасиддх может проявиться в свирепой, гневной форме, чтобы уничтожить страх в другом существе, но его не захватит это яростное чувство, поскольку он свободен от привязанности. Мужское сочувствие уравновешивается женским аспектом пустоты. Совершенное постижение определяется как «всепронизывающее восприятие природы любых вещей как пустоты». Таким образом, совершенное постижение и пустота становятся отражением неопределимого, чистого, недвойственного осознавания. Единение сочувствия и пустоты – это проявление абсолютной данности, пустой и самоосознающей. В этом заключается благословение дакини.

Чистое блаженство

Сиддхи наслаждались садханой. Те, кто искал простой жизни, скорее становились бродягами, чем предавались радикальному аскетизму, приведшему некоторых их современников к телесным и душевным мукам самоотречения (тапас). Безусловно, сиддхи практиковали очищение, но для них чувство вины на корню уничтожалось посвящением. Грехом считалось только отсутствие медитативной практики и склонность принимать крайние взгляды.

Сиддхи воспринимали жизнь как спектакль, полный разнообразных звуков и картин, или как танец мимолетных слияний энергии, который некоторые из них называли Махамайей – женским воплощением завораживающей иллюзии. Их девизом было «жить жизнью ребенка». Сиддхи говорили: «Мир наполнен естественным счастьем. Танцуй, пой, наслаждайся! Получай удовольствие всеми органами чувств». А далее следует важное дополнение, отличающее сиддхов от неврастеничных сластолюбцев: «Но не привязывайся к этим ощущениям. Черпай воду, но сам не промокни!»

К такому умению наслаждаться жизнью сиддхов приводила садхана, а также методы постижения. Для многих из восьмидесяти четырех сиддхов объектом медитации становились источники чувственного наслаждения – цветы, пение птиц, музыка, а также сексуальный союз. Результатом садханы является «чистое» блаженство (санскр. махасукха, тиб. bde ba can), принципиально отличающееся от сильных чувственных переживаний. Оно сродни опыту Будды, который переживает само существование как пустое пространство. Для нас неизмеримо важно попытаться понять суть этого абсолютного существования и сопоставить его с относительными уровнями.

Состояние истины (санскр. Дхармакайя, тиб. chos sku) – это абсолютный, включающий в себя все уровень опыта. Его описывают как недвойственность за пределами всех понятий, чистое осознавание, пустоту, чистое блаженство, всепронизывающее пространство (санскр. дхату, тиб. dbyings), или Ясный свет. Но эти характеристики являются не более чем попыткой выразить словами то, что не поддается описанию. Относительный уровень зрительного наслаждения (санскр. Самбхогакайя, тиб. longs sku), а также воплощения в теле (санскр. Нирманакайя, тиб. sprul sku) – это двойственность, преобразующаяся в единство как состояние Махамудры.

Мужской аспект искусных средств соответствует состоянию зрительного наслаждения и различающему эстетическому блаженству. Здесь во множестве проявляются высшие архетипы и символические знаки. Истинной природой этого опыта является лучезарный свет.

Уровню воплощения в теле соответствует женский аспект совершенного постижения. Это магический танец дакини, показывающий ее волнующее совершенство. В своей истинной природе она выражает сочувствие.

Эти три уровня существования можно представить как проникающие друг в друга сферы или как центр, радиус и периметр мандалы. В этом заключается доктрина о трех уровнях существования Будды (санскр. Трикайя, тиб. sku gsum) – центральный аспект, необходимый для понимания философии сиддхов.

Гуру

Структуру каждой из представленных ниже историй можно сравнить с диагностированием, предписанием и лечением. В легендах мы встречаемся с больными, осознающими свой недуг. Им опротивела существующая жизнь, и они готовы предпринять все необходимое, чтобы обрести исцеление. Благодаря такому настрою неизменно появляется Гуру, который по просьбе ученика дает наставления, проводит посвящение и предлагает определенное предписание, обычно содержащееся в инструкциях о фазах построения и завершения в медитации. Выполняя садхану, ученик обретает совершенства Махамудры и таким образом излечивается от своей первоначальной болезни. Сиддхи достигают состояния Будды в течение жизни и, еще находясь в собственном теле, входят в Чистую страну дакинь.

В каждой из этих историй подчеркивается огромное значение Гуру. Его не следует воспринимать как всего лишь неординарного человека, обладающего особенными знаниями, хотя именно такого взгляда придерживаются те, кто обращается к Учителю с просьбами. Неизмеримо важно, чтобы ученик подходил к Гуру как проситель. Говоря о практике тантрических обещаний, мы понимаем: Гуру может дать наставления только тем, кто в подходящее время и при соответствующих условиях с уважением просит его о поучениях.

Посвящение коренным образом меняет отношения Гуру и ученика, разрушая все изначальные концепции последнего. Сердцем посвящения является момент, когда Гуру проявляется как Будда, а ученик полностью отождествляется с ним. Тогда основной практикой ученика станет умение вновь пережить абсолютное единение и полностью включить этот опыт в свою повседневную жизнь. Способность ученика отождествлять себя со всеми людьми и явлениями, свою речь – с речью каждого человека и с любыми звуками, а ум – с всепроникающим, чистым, недвойственным осознаванием говорит об истинном отождествлении с Гуру. И хотя ученик всегда будет сохранять уважение к тому, в ком проявился Будда во время посвящения, его видение Гуру постепенно распространится на всех живых существ и на него самого. Именно таким взглядом обладают сиддхи.

Для многих сиддхов учителями становились воплощения дакинь. У некоторых вообще не было Гуру в облике человека. Иногда в мире зрительного наслаждения (Самбхогакайя) йогину является дакиня мудрости (тиб. ye shes mkha gro), чтобы дать ему посвящение. При достаточно развитой творческой фантазии и стечении благоприятных условий дакиня предстанет перед йогином как видение, или же он просто услышит ее голос. Иногда дакини проявляются в человеческой форме. Странствующие йогины часто встречают мирских дакинь (тиб. 'jig rten mkha 'gro) в образе продажных женщин или танцовщиц.

Любая женщина является дакиней. Такой подход показывает совершенную недвойственность Тантры. Даже если у женщины нет достаточного опыта постижения, она все равно является дакиней для тантрика. Для одного сиддха дакиней была его мать, для другого – молодая девушка. В союзе с йогином дакиня-гуру, безусловно, лучше всего способна посвятить его в практику завершающей стадии медитации, дополняя его искусные методы своим постижением, – с такими примерами мы сталкиваемся довольно часто. Сиддхам также давали посвящения Бодхисаттвы – в частности, Манджушри, Локешвара и Тара, – иногда проявляясь в высших формах в сфере зрительного наслаждения (Самбхогакайя) или принимая перерождения на уровне Нирманакайи.

Кладбище

В легендах о сиддхах ученик обычно встречает Гуру на кладбище. Место сожжения трупов имеет глубокое символическое значение. Прежде всего – это смертное ложе для эго, поэтому кладбище является более чем подходящим местом для встречи Гуру. Для йогина-тантрика это еще и идеальные условия для размышлений о драгоценном человеческом теле, преходящей природе существования, о смерти и кармическом воздаянии, а также о самой пустоте. Кроме того, у погребальных костров можно согреться в холодные зимние ночи.

Итак, Гуру и ученик встречаются благодаря сочувствию. И тогда получивший посвящение умирает для мира запутанности и рождается в мире света. Во мгле слышны завывания шакалов и гиен, в воздухе кружат вороны и грифы в надежде поживиться человеческой плотью. Трещат погребальные костры, их искры взлетают высоко в небо, а дакиня плавит в огне привычное жесткое мышление. Все застывшие представления в головном центре превращаются в эликсир бессмертия и стекают в чашу из черепа в руках дакини. Все, что возникает и проявляется, приобретает неземное свечение. Все живые существа становятся призраками потусторонней сказочной страны, танцующими в блаженном экстазе.

К тому же именно на кладбище посвященный находит все атрибуты йогина – череп, бедренные кости человека, необходимые для изготовления музыкальных рожков, а также другие кости, используемые в коронах, браслетах и поясах. Как скелет является основой тела человека, так пустота пронизывает пространство.

Посвящение и наставления

Совершенно очевидно, что посвящение – не формальный ритуал, указывающий ученику путь и открывающий для него двери «клуба». Посвящение, которое дает право выполнять медитацию, открывает природу Будды – истинную суть ума, неопределимый Абсолют. Кроме того, в нем раскрываются характерные качества того Йидама, в мандалу которого дается посвящение. Получающий посвящение ученик должен обладать тонким восприятием, а сам мастер – силой, прозорливостью и полным осознаванием.

Большинство сиддхов, которые до встречи с Гуру не обладали опытом медитации, пережили тяжелую утрату или находились в состоянии духовного вакуума, причиной которого стала душевная или физическая боль. Они были готовы к радикальным переменам в уме (метанойя). На самом дне ямы сансарических страданий возникает момент, когда человек понимает, что его собственные иллюзии и ограничения настолько неотъемлемы от ума, что их невозможно рассматривать объективно.

Вместе с этим шокирующим пониманием приходит и ощущение свежего потенциала, и новый взгляд на драгоценное человеческое тело, хотя подъем из этой ментальной ямы может начинаться в аду. Задача Гуру здесь – направить это развитие прочь от ловушки перерождений и самого Колеса жизни. В «Тибетской книге мертвых» подобные ловушки описаны как свет разных оттенков, проявляющийся во время перехода от смерти к новому рождению. Он притягивает сознание мертвого в соответствии с ментальными тенденциями последней жизни.

Раскаяние является поворотным пунктом, вслед за раскаянием у ученика возникает желание обрести наставления, а также приходит решение Гуру дать посвящение. Такое покаяние можно сравнить с христианским переживанием «встречи с Христом» и «нового рождения». И чем сильнее ученик ощущает стыд, отвращение к себе, уничижение, тем более он восприимчив, тем радикальнее будет «поворот в сидении осознавания». Учитель должен всегда появляться в наиболее подходящий момент, и если он на самом деле является Гуру – то так и произойдет.

За посвящением следуют наставления. С происходящим в посвящении они могут быть связаны лишь поверхностно. Тем не менее наставления Гуру – больше, чем просто передача концепций, которые необходимо воплотить в практике. В первом потоке мистического опыта посвящения слова Гуру и соответственно Будды являются, по сути, звучанием пустоты и чистым блаженством. Чистое осознавание, появляющееся в этом переживании, – наиболее важный аспект «тайных поучений» (тиб. man ngag).

Когда ученик с большой открытостью воспринимает поучения Гуру, обычно появляются новые грани символического значения. На этом уровне наставления прямые и пронизывающие. Опасность, подстерегающая ученика на этом этапе, заключается в том, что его покрытый завесами ум может отфильтровать символический смысл, вместо того чтобы интуитивно мгновенно слиться с ним.

Наконец, ученик получает конкретные инструкции по медитации, которые впоследствии он будет применять в практике садханы. В большинстве историй о сиддхах мы видим, что их медитация состояла из фаз построения и завершения. В то же время одно из определений Тантры – это «путь множества методов», и интерпретация этого понятия может варьироваться.

В широком смысле Тантра, или Ваджраяна, – путь, в котором ваджра (удар молнии) является символом абсолютной пустой сущности. В нее включается практика однонаправленной концентрации Хинаяны (Малого пути) – «шаматха», а также «випашьяна» – охрана чувственных ворот и строгая личная дисциплина. Кроме того, в Тантру, или Ваджраяну, включается и Махаяна – путь Бодхисаттвы, а именно, медитация на пустоту, размышления о четырех неизмеримых состояниях ума и культивация Бодхичитты (Просветленного настроя) сочувствия. Сюда же относится огромное разнообразие исключительно тантрических практик: визуализация Йидамов, повторение мантр, физическая йога, упражнения с дыханием (прана), сложные алхимические ритуалы, бесформенная медитация и паломничества к святым местам.

Тантру называют «путем множества методов» также и потому, что в ней в качестве основы для медитации задействовано все многообразие человеческой активности. Садханы сиддхов являются тому ярким примером: король, медитирующий на троне; крестьянин в поле; распутник в постели; вдовец на кладбище. Выполняя свою практику, йогин может столкнуться с самым ужасающим неврозом, запутанностью или на удивление извращенными концепциями. Любое состояние ума может стать средством для его же трансформации. Иными словами, многообразие несовершенств человека является одновременно и множеством методов для достижения совершенств Махамудры.