Текст книги "Буддийские мастера-маги. Легенды о махасиддхах"

Алхимия и медитация

Йогин является алхимиком, задача которого – трансформировать железо запутанного ума в золото чистого осознавания, при этом качество исходного материала не имеет значения. Философский камень, который превращает все вещества в золото, – не что иное, как гомеопатическая доза яда, вызвавшего первоначальную запутанность йогина.

Если доминирующим ядом ума является желание, то медитация на незначительный всплеск вожделения – в свете посвящения и наставлений Гуру – покажет ученику пустоту всех желаний. В понимании абсолютной природы одного аспекта ума зарождается постижение истинной природы целой вселенной. Этот опыт ведет к обретению совершенства Махамудры.

Лекарство от изначального страдания заключено в самой природе невротичной личности. Принципом здесь является «подобное лечится подобным» – аксиома гомеопатии. Применение такой техники, связанной с большим риском, было описано в предсказаниях самого Будды. В них говорится, что его Учение проживет пятьсот лет в чистом виде и еще пятьсот – в измененном. Затем в эпоху борьбы (санскр. калиюга) люди не смогут больше придерживаться дисциплины или найти в себе сочувствие, чтобы практиковать путь архатов, Хинаяну, или путь Бодхисаттвы, Махаяну. И тогда откроется путь сиддхов.

Признаком того, что мы живем во времена калиюги, является нетерпеливость учеников. Не желая раз за разом перерождаться в течение целых эонов, йогин стремится обрести результат немедленно. Больше всего времени в Тантре требуется для того, чтобы очистить свой ум, избавиться от пороков и страстей и взрастить добродетель и ясность. Один из основных принципов Тантры в том, что хорошее и плохое, добродетель и порок, удовольствие и боль в равной мере иллюзорны. Нет смысла в цеплянии за хорошее и приятное и в отталкивании порочного и уродливого – ведь все является равноценным сырьем в процессе трансформации ума.

Опасно, если ученик неверно истолковывает такие поучения и приходит к ошибочному заключению, что порок и страсть обладают тем же абсолютным качеством, что добродетель и ясность. Подобные тенденции удаляются, когда ученик дает клятву повиноваться Гуру и в посвящении принимает на себя определенные обязательства, называемые самайя. Нарушив самайю, практикующий чувствует себя как в аду. Такие опасности пути Тантры оправданы доказанной эффективностью тантрических техник. Достаточным доказательством тому является само существование чистой линии передачи, благодаря которой и в наши дни можно овладеть поучениями, ведущими к преобразованию обычного сознания в осознавание сиддха.

Препятствия, с которыми сталкивается ученик в медитативных практиках, в алхимической медитации воспринимаются как друзья и помощники на пути. Неврозы и глубокая неудовлетворенность обыденной жизнью становятся средствами преодоления подобных обстоятельств. Желание, привязанность, обман, влечение и пристрастия являются пищей для медитации. Стать сиддхом йогину помогают незваные гости, внезапные звуки, параноидальные иллюзии и поток мыслей в уме.

Следует заметить, что наиболее прославленные сиддхи стали основателями линий передач тибетского буддизма: это Луипа, Сараха, Тилопа, Наропа, Вирупа и Нагарджуна. В начале своего пути они оставили дома, семьи, дворцы и академии, комфорт и уверенность в завтрашнем дне, отреклись от богатства и славы, для того чтобы, нищенствуя, практиковать садхану. Они практиковали все те же алхимические медитации, однако вначале избавились от принципиальных причин влечения и привязанности – сильнейших влияний, обуславливающих ум и придающих ему структуру.

Фаза построения в медитации

В этой фазе (санскр. утпатти-крама, тиб. skyed rim) йогин вначале отождествляется с полем пустоты. Из нее возникает семенной слог – квинтэссенция звучания главного Йидама выстраиваемой мандалы. Благодаря творческому воображению из этого слога появляется сам Йидам со своей свитой и партнершами. Мандалу окружает дворец с воротами. Затем эти аспекты оживают при помощи мудры – жеста, несущего в себе символический смысл, – а также повторения мантры Йидама и визуализации соответствующих форм.

В самадхи единения с умом Гуру йогин визуализирует физическую сущность, представленную Йидамами, а также их коронами и другими украшениями. Таким образом, йогин отождествляется с главным Йидамом мандалы. Этот основополагающий процесс можно описать следующим образом: изо лба йогина, его горла и сердечного центра излучается свет и входит в соответствующие макрокосмические уровни сущности, представленные Буддой. Затем практикующий визуализирует подношение даров Йидаму, ритуал признания ошибок, восстановление самайи и восхваление. Наконец образ растворяется в пустоте, из которой и появился вначале.

Целью фазы построения в медитации является постижение природы относительной истины (санскр. самврти-сатья, тиб. kun rdzob bden pa) – «все есть суета». Иными словами – все явления есть иллюзии и всего лишь функции нашего сенсорного аппарата; не существует вечной сущности и души; а вселенная является системой взаимозависимых отношений.

Фаза завершения в медитации

Фаза завершения (санскр. сампанна-крама или ниспанна-крама, тиб. rdzogs rim) включает высшие техники медитации, приводящие к постижению абсолютной истины (санскр. парамартха-сатья, тиб. don dam bden pa). Как относительная и абсолютная истина являются разными сторонами одной и той же монеты, так и фазы построения и завершения ведут к одной и той же цели.

Медитативные техники, применяемые в фазе завершения, приводят, главным образом, к восприятию пустоты в форме и растворению формы в пустоте. К йогам фазы завершения относятся: йога мистического тепла (туммо), медитация Махамудры, йога иллюзорного тела, практика переноса сознания во время смерти, медитация Ясного света и йога соединения искусных средств и совершенной мудрости для создания семенной сущности чистого блаженства.

В визуализации, применяемой в фазе завершения, используется воображаемое тонкое тело. Оно состоит из физических нервов (санскр. нади, тиб. rtsa), их главных точек в энергоцентрах (санскр. чакра, тиб. 'khor lo), энергии, протекающей в нервах (санскр. прана, тиб. rlung) и «семенной сущности» праны (санскр. бинду, тиб. thig le).

Центральный энергетический канал (санскр. авадхути, тиб. dbu ma) проходит от полового центра до макушки головы. Мужской канал (санскр. расана) проходит справа, а женский (санскр. лалана) – параллельно ему слева; оба соединяются с центральным каналом в центре живота. Дополнительные нервы, подобно венам, сходятся из всего тела в центральный ствол в его пяти точках физической энергии: на уровне половых органов, у пупка, на уровне сердца, горла и в головном центре.

Визуализируя эту систему, йогин может манипулировать энергиями различных центров и достигать этим «обычных» целей. Однако главной целью является сосредоточение в центральном канале всех энергопотоков, которые затем направляются вверх – к макушке, ведь именно там достигается абсолютное Освобождение. В этой системе правый, мужской, энергетический канал представляет искусные средства, левый, женский, – совершенную мудрость, а центральный канал – их единство, Махамудру.

Достижение Махамудры

Во многих легендах о сиддхах мы встречаем упоминание о наставлениях гуру, касающихся фаз построения и завершения в медитации. Однако из стихотворных поучений, украшающих, как драгоценные камни, повествовательный ряд, бывает сложно понять, каким образом эти наставления выражают ту или иную медитационную фазу. Столкнувшись с таким затруднением, просто исходите из того, что обе фазы отражают принципы медитации: первая – «пустота есть форма», а вторая – «форма есть пустота». К примеру, чаша из черепа символизирует первый принцип, а его пустотность – второй. Фаза построения задействует экстравертивную энергию желания и относится к Отцовской тантре, в то время как в фазе завершения применяется интровертивная энергия отторжения и желание смерти, поэтому она относится к Материнской тантре. Фаза построения указывает на радиальную энергию, а фаза завершения – на центральную.

Постижение Махамудры приходит благодаря единению обеих фаз, которое в свою очередь достигается медитацией на форму и пустоту, одновременной практикой внутреннего видения и концентрации, соединением центробежной и центростремительных энергий, союзом искусных методов и совершенной мудрости. Таким образом, соединенные фазы построения и завершения сливаются воедино в мужской и женский принцип, которые эти фазы символизируют.

Ловушки неверных взглядов

Примером таких ловушек могут послужить две цитаты:

«Все дозволено – таков должен быть закон».

«Ничто не истинно, поэтому все разрешено».

Первая принадлежит «великому чудовищу» англичанину Алистеру Кроули – выдающемуся практику классической магии ХХ века. Вторая – Мастеру суфизма Хассану-ибн-Саббаху, основавшему в XI веке в Афганистане орден «хашашинов».

Оба постулата можно отнести и к сиддхам, но с определенными поправками. В их действиях после постижения чистого осознавания и пустоты нет никаких барьеров, ибо мистический опыт переживания единства приводит к неограниченному проявлению сочувственной активности. Поэтому любые поступки сиддхов приносят лишь благо всем живым существам. Без понимания такого единения с другими и, как следствие, без сочувствия ко всем существам тезис Кроули легко можно использовать для оправдания эгоизма, амбициозности и стремления к власти.

Поскольку абсолютная реальность не поддается ни описанию, ни осмыслению, невозможно дать определение «реальному» и отделить его от нереального. Результатом деятельности непросветленного ума являются исключительно иллюзии, а поскольку «объективная реальность» – это и есть сама активность ума, отсюда следует, что ум способен лишь ошибочно толковать иллюзии. Ни в чем нельзя найти твердой основы:

Все наши представления о вещах – иллюзии,

Ибо тот, кто знает, и само знание не материальны.

Каждое мимолетное мгновение обманчиво, поэтому не существует истины.

Как мы видим из этого поучения, сиддх соглашается с предпосылкой Хассана-ибн-Саббаха о том, что «ничто не истинно», однако Хассан-ибн-Саббах из этого заключает, что все дозволено. Сиддх же настаивает на той же оговорке, с которой можно принять принцип Кроули: для того чтобы избежать злоупотребления властью, такие представления, как «я» и «мое», сначала должны раствориться в пустоте. Растворение и утрата эго приводит к исчезновению любых амбиций, а вместе с ними и стремления навязывать свою волю и манипулировать другими.

Карма

Возможно, практика полного повиновения, характерная для культа «хашашинов», приводила к результатам, сопоставимым с потерей эго. Однако можно с уверенностью сказать – рано или поздно следовало неотвратимое воздаяние, а с ним и осознание ошибочности изначального суждения Хассана-ибн-Саббаха о том, что все дозволено.

Понимание, что весь мир и все явления в нем – обман, что моральные и общественные ценности – всего лишь производные ума, а вся истина относительна, само по себе не приводит автоматически к освобождению от кармы и ее законов. Такую свободу дает только беспрерывный опыт отождествления с пустотой – абсолютной реальностью.

Презирающие моральные устои материалисты, политики, исповедующие макиавеллизм, а также охотники до чувственных утех и даже послушные последователи амбициозных учителей – все люди, не расплатившиеся по кармическим долгам, но живущие по принципу «все дозволено», остаются подвержены неизбежным и зачастую непостижимым превратностям кармы. Сиддхи же способны постоянно покоиться в абсолютном пространстве осознавания, действовать спонтанно, без мыслей и усилий, при этом без привязанности наблюдая за течением. Поэтому, образно выражаясь, что бы они ни делали, их действия не образуют зыби. Активность сиддхов – это истинное «недеяние», поэтому ее невозможно сопоставить с поступками обычного человека, хотя на первый взгляд может показаться, что между ними нет никакой разницы.

Подобно концепции даосов о недеянии «ву-вэй», активность сиддхов не мотивирована и не направлена на какой-либо объект. Поступки, совершаемые с эгоистичной мотивацией, можно сравнить с попыткой повернуть течение реки вспять для личной или общественной пользы. Подобно камню, брошенному в пруд, такие действия создают один за другим круги причины и следствия, а они, в свою очередь, неотвратимо нахлынут на того, кто побеспокоил глубинные потоки. Так работает карма.

Действия сиддхов – прямая тому противоположность. Все, что бы они ни делали, находится в полной гармонии с вселенским покоем, и может показаться, что через них передается воля вселенной. Сиддхи могут проявлять себя как фокусники, игриво достающие из своих шляп планеты и звезды, или как дирижеры природной симфонии. Именно поэтому непременное, неизбежное и очень характерное недеяние сиддхов называют «самоотверженной деятельностью на благо всех существ».

Святой безумец

Что же можно сказать о безумии сиддхов, о полном отсутствии у них внутренних запретов и презрении к общественным устоям? Для самих сиддхов все действия обладают равной ценностью. Только предрассудки и ограниченность двойственного ума заставляют воспринимать одни поступки как гармоничные, бескорыстные и «высокие», а другие – как антисоциальные, возмутительные или безумные.

Несмотря на то что недеяние не ограничено рамками социальных устоев, оно обусловлено подготовительной практикой сиддхов. Именно здесь становится ясна ценность физической, моральной и умственной подготовки до получения посвящения. По достижении Просветления изменить качество того, как проявляется эта реальность, уже невозможно. Нетерпимость общества по отношению к святому безумцу и просветленному клоуну может сковать сиддха, забывшего выполнить свое домашнее задание.

Задача Гуру – убедиться, что ученик не станет темным пятном для линии передачи, прежде чем дать ему посвящение. Гуру должен быть уверен, что сочувствие, которое впитал его подопечный, при достижении Просветления предотвратит демонические проявления со стороны ученика. Гуру должен быть очень внимательным, принимая тех, чье поведение после растворения эго может оказаться опасным для них самих. Не существует даже тонкой грани между блаженным безумием и полным сумасшествием – вопрос только в степени их проявления.

Чистая страна дакинь

Все герои легенд, кто обрел сиддхи Махамудры, в конце достигли абсолютного Освобождения в Чистой стране дакинь. Однако заключительные строки некоторых историй, гласящие о том, что тот или иной сиддх вознесся в Чистую страну, можно толковать по-разному. К примеру, это может означать, что тело сиддха растворилось в свете. Таким образом, его кончина была волшебным восхождением на небеса. С другой стороны, это может служить метафорой, отражающей жизнь сиддхов после достижения Просветления. В этом случае в высшем, абсолютном опыте они достигли Чистой страны, где существование было непрекращающимся танцем с дакинями – воплощением пустого осознавания и непрерывным блаженством.

Те сиддхи, которые не достигли Чистой страны дакинь, обрели обычные силы, подарившие им невероятно долгую жизнь или даже бессмертие. Они смогли остаться на земле и служить человечеству. Это так называемые натхи – основатели великой традиции хатха-йоги в Шайвите-тантре. Миллионы современных индуистов верят, что натхи живы и по сей день. Любопытствующих они, скорее всего, направят в гималайские районы Кумаон или Гархвал – согласно их убеждениям, Горакшанатх, Чауранги и другие бессмертные до сих пор медитируют там в потаенных горных пещерах.

Наследие Тантры

Легенды о сиддхах передают колорит Индии VIII–XII веков, а также открывают вневременные идеалы индуистской духовности. Тем не менее психологическое ядро каждой истории понятно любому человеку, поскольку выходит за рамки одной культуры, религии или расы. Аспекты Тантры можно обнаружить в мистических традициях любой культуры, а систематизированная трактовка мистицизма (насколько он вообще поддается рациональному толкованию), которая и является Тантрой, задевает души многих людей в современных западных обществах.

Наиболее восприимчивыми к тантрическим посылам являются те люди Запада, которые ощущают сильное отвращение к материалистическому настрою, карьерной гонке и социальному соперничеству, а также к однообразию ежедневной рутины. Ими могут оказаться страдающие от приступов тревоги, люди на пороге психологического срыва или те, кто планирует пройти курсы психоанализа. Их умы должны быть свободны от эмоциональных и концептуальных ограничений, препятствующих вере в иррациональное и доверию к Гуру. Эти люди должны быть достаточно умны, чтобы понять простые метафизические концепции, а также дисциплинированны для погружения в медитацию. Если они не обладают пониманием священности секса, то, по крайней мере, должны быть свободны от пуританства и сексуальной одержимости. Если эти люди презирают схоластику и педантизм и обладают здоровым неуважением к интеллектуальному анализу, если они могут пренебречь светской властью, общепринятой дисциплиной, социальными устоями и священными коровами – тогда они готовы к посвящению в путь сиддхов.

Ум западного человека обусловлен рациональным, научным образованием, и поэтому главным препятствием на пути сиддхов является привязанность к «закону исключенного третьего». Принимающий только одно из противоположных утверждений в качестве истины, этот закон может иметь чрезвычайное практическое значение в мире технологий, однако для агностического осознавания является радикальным барьером. Сиддхи Махамудры можно обрести только тогда, когда над рациональным мышлением превалирует осознавание, не воспринимающее реальность как то или иное и не определяющее реальность как синтез того или иного или отсутствие того или иного. Реальность на самом деле и есть «исключенное третье».

Даже если западный человек обладает необходимой восприимчивостью, настроем и опытом, он все равно должен найти Гуру. Из милости своей перед ним может возникнуть Бодхисаттва или дакиня. Тем не менее вначале должна быть проделана огромная предварительная работа с умом и установлена сильная связь с подобным высшим посредником – иначе из такого источника можно получить только очень простые поучения.

Главными хранителями традиции сиддхов в наши дни являются тибетские ламы. К счастью, в наше время из-за вторжения красного Китая в Тибет многие из них ищут убежища в гостеприимных странах по всему миру. Идеалы сиддхов, а также передача чистых, хотя и несколько видоизмененных поучений, сохранились в тибетской школе Кагью. К этому направлению относится классический тибетский текст «Песни Миларепы» – в нем воплощены наставления сиддхов, пересказанные Миларепой и его Гуру Марпой, получившим их в XI в. от Наропы.

В наше время на Западе можно встретить лам, которые получили передачу традиции Миларепы от предыдущего Гьялвы Кармапы. Школа Сакья хранит поучения о Махамудре, данные Сиддхой Вирупой. Доктрины школы Ньингма основываются на поучениях махасиддха Падмасамбхавы. Едва ли можно назвать хотя бы одну школу тибетского буддизма, уходящую корнями к индийским истокам, в которой не встретилось бы имени одного из восьмидесяти четырех махасиддхов.

Для тибетской традиции характерно крайнее нежелание подвергать сомнениям индийские доктрины и устоявшиеся ценности, поэтому отклонения от Тантры сиддхов, возникшие на протяжении веков, были чрезвычайно незначительными. Сущностные поучения и практики остались неизменными. Главная сложность для западного практикующего заключается в том, что тибетские ламы, обучая садхане, редко спонтанно дадут посвящение и наставления в медитации неподготовленным ученикам. Большинство лам настаивают на длительной подготовке и дисциплине в буддизме Хинаяны и Махаяны, а также на подготовительной практике тантрической медитации.

Тем не менее традиция сиддхов на Западе живет, и следующее поколение, без сомнения, получит плоды работы лам. Поскольку способности учеников, их необходимости и устремления сочетаются с благоприятными условиям, можно со всей уверенностью полагать, что бесчисленные сиддхи из Америки и Европы вскоре проявят себя в полной мере благодаря расцвету тантрической традиции на Западе.

Буддийские мастера-маги

Минапа
Иона из Бенгалии

 
Я Минапа, упрямый рыбак.
Попав в пучину судьбы,
Практиковал я тайную йогу Умадэви
И выжил в брюхе чудища морского.
И теперь даже скале не выдержать
Тяжести моего совершенства.
 

Всю жизнь Минапа удил рыбу в Бенгальском заливе. День за днем насаживал он приманку на крючки, забрасывал в море удочки и ждал, когда же в пучине морской дернет за другой конец лески его добыча.

В один прекрасный день Минапа занимался своим привычным промыслом, терпеливо ожидая клева. Вдруг леску потянуло с такой чудовищной силой, что бедный рыбак не удержался в лодке и рухнул в воду. Когда же он увидел, какое чудище попалось ему на крючок, Минапа сразу сообразил, что на этот раз сам оказался наживкой. В тот же миг, разинув огромную пасть, морское чудовище целиком проглотило беднягу. Однако Минапе невероятно повезло, да и карма рыбака оказалось настолько благоприятной, что ему удалось выжить в брюхе морского монстра и даже обустроить там себе некое подобие жилища.

А в это время в более утонченных мирах Умадэви – божественная партнерша Шивы Махадэвы – решила овладеть самыми секретными йогическими практиками супруга. День и ночь умоляла она партнера дать ей поучения. Не воспринимая его отговорок, она настаивала на своем и не отступала, пока Махадэве не стало ясно, что не видать ему больше покоя, если только не обучит он Умадэви Дхарме.

До сих пор Махадэва практиковал в одиночестве, и нелегко ему было рассказать о секретных поучениях, несущих в себе великую силу. Он опасался, что его тайные наставления нечаянно коснутся слуха неподготовленного человека, и поэтому согласился поделиться ими с Умадэви только на самом глубоком морском дне.

Умадэви была в восторге. Тут же принялась она сооружать подводную обитель из жемчужин, изысканных раковин и драгоценных кораллов, нанизанных на нити. Вокруг своего морского пристанища она разбила дивный сад из нежных водорослей и редких морских цветов. Стаи чудных пестрых рыб слетелись со всего океана, чтобы разделить с Умадэви ее отшельничество. Увидев эти чудесные приготовления, Махадэва признал, что условия для передачи Дхармы были созданы подходящие, и незамедлительно приступил к драгоценным поучениям.

За косяками удивительных рыб приплыло к обители Умадэви и морское чудище, в чреве которого сидел Минапа. Голос Махадэвы легко проникал сквозь ракушечные стены кельи и плоть огромной рыбины, достигая ушей Минапы. И наш рыбак вскоре стал восторженным и преданным учеником ничего о том не подозревавшего Махадэвы.

К сожалению, этого нельзя было сказать об Умадэви. Тихие подводные течения и мерное качание водорослей на волнах убаюкали ее, и вскоре она задремала. Когда Махадэва спросил, слушает ли она, то услышал в ответ: «Конечно». Правда, прозвучал он из уст не Умадэви, а Минапы.

Дойдя до конца своих поучений, Махадэва смолк. Повисшее молчание пробудило Умадэви, и, чтобы не выдать себя, она произнесла: «Как это восхитительно, мой господин, прошу тебя, продолжай».

«Но я только что сказал, что закончил», – резко ответил Махадэва.

«Возможно, я отвлеклась на одно мгновение», – робко пролепетала Умадэви.

«Кто же тогда ответил «конечно», когда я спросил, слушаешь ли ты меня?»

И тут из глубины донесся приглушенный голос: «Это был я».

Махадэва обладал магической силой видеть сквозь предметы и вскоре разглядел Минапу в чреве огромной рыбины.

«Ага! – воскликнул он. – Теперь я вижу, кто мой настоящий ученик. Посвящение получит этот узник рыбьего чрева, а не ты, моя дорогая».

Так Минапа принял обет и, не покидая чрева морского чудища, приступил к практике садханы. Прошло еще двенадцать лет. И вот однажды огромное морское создание попалось в сети рыболова из Шри-Тапари. Уверенный в том, что рыбина наверняка проглотила несметное количество золота или серебра и оттого стала такой тяжелой, он с трудом вспорол ей живот.

Но сокровищем, извлеченным на свет, оказался Минапа.

Бедный рыболов пришел в ужас. «Кто ты?» – воскликнул он, отшатнувшись от своей находки.

К тому времени вокруг уже собралась толпа любопытных, и Минапа поведал всем собравшимся историю о том, как попал в чрево огромной рыбы, и о том, как получил посвящение. Он назвал также имя короля, во время правления которого он в последний раз видел дневной свет. У изумленной публики не осталось сомнений в том, что Минапа и вправду прожил в животе огромной рыбы двенадцать долгих лет.

Тогда-то рыбака и прозвали Минапой, что означает Сиддха-рыба. Собравшиеся совершили перед ним простирания, поднесли дары и там же, на берегу моря, где Минапа явился на свет из чрева морского чудища, устроили в его честь шумное торжество.

Ноги Минапы от радости сами собой пустились в пляс, и его ступни, словно в мягком масле, утопали в булыжниках. Камни с отпечатками ног великого сиддха можно увидеть там и по сей день.

Танцуя, он пропел своим восхищенным слушателям:

 
Два источника у моей волшебной силы:
Великая удача, проявившаяся
Из заслуги моих прошлых жизней,
И глубокая преданность к поучениям,
Которые мне посчастливилось услышать.
О, друзья мои, как прекрасна эта драгоценность –
Наш ум!
 

Достигая все больших результатов на пути, Минапа еще пятьсот лет бескорыстно трудился на благо других. Его волшебные силы преумножились, и со временем его стали называть Ваджрападой и Ачинтапой. Наконец, когда работа его была выполнена, он в своем теле вознесся в Чистую страну дакинь.