Текст книги "Судьбой начертано, жизнью испытано"

Братья

Следующий раз братья собрались вместе по печальному поводу – на похоронах папы. Он умер через несколько лет после смерти мамы. На её похоронах Иосиф из-за болезни не смог быть, и ему сообщили о её смерти только несколько месяцев спустя. Он тяжело переживал эту потерю и лишь через год, побывав на её могиле, поверил, что больше никогда в его жизни не будет возможности произнести слово «мама» и услышать в ответ тёплое, наполненное постоянной заботой «сынок».

Больше, чем через год после смерти мамы, судьба свела папу с одной давней знакомой, на которой он, испросив согласия каждого из сыновей, женился. Но это не принесло ему утешения, и однажды в разговоре с Яшей, который всё время был рядом, он сказал:

– Общаясь с этой женщиной, я всё больше и больше понимаю, что никто не может заменить мне маму, и испытываю непреходящую боль от разлуки с нею.

На похоронах папы все три сына, будучи уже взрослыми и вполне самостоятельными людьми, поняли, что они окончательно осиротели и вдруг перестали быть детьми. Как-то выразить это чувство простыми словами невозможно, потому что трудно найти слова, способные передать состояние, угнетающе довлевшее над каждым из них все дни, связанные с проведением похорон отца, и впоследствии не покидающее их ещё долгие годы. На похоронах было много родных, друзей, бывших сослуживцев и просто знакомых. Все выражали сочувствие и по-доброму вспоминали папу. Он был очень уважаем, к нему обращались за советом, и все ценили его отзывчивость, готовность и стремление помочь каждому, кто нуждался в его совете. После завершения всех ритуальных процедур дядя, муж родной сестры папы, пригласил сыновей, женщину, с которой папа жил несколько последних лет своей жизни, и сказал:

– Перед смертью он позвал меня и сообщил: «Я принял решение не оставлять завещания в надежде, что небольшим состоянием, которое после меня остаётся, сыновья распорядятся так добропорядочно, как мы с Зиной старались всю жизнь их воспитать».

Собственно, всё состояние состояло из небольших денежных сбережений и однокомнатной квартиры. Кроме того, были две сберегательные книжки – одна на Самуила, другая на Якова, куда родители почти полностью откладывали поступающие от детей во время войны денежные суммы по воинским аттестатам. В военные годы зарплата офицеров перечислялась на эти аттестаты. Выслушав дядю, братья единогласно решили по всем вопросам наследства поговорить позднее. Деньги со своих сберкнижек Самуил и Яков сняли на следующий день, и вечером, когда братья остались втроём, Самуил, обращаясь к Иосифу, сказал:

– Вот твоя доля от наших сбережений. Мы с Яшей решили разделить эти суммы поровну на троих. Думаем, что так будет справедливо.

– Но ведь это ваши деньги, – пытался возразить Иосиф.

– Деньги предназначались родителям, но они сочли нужным сохранить их для детей. Поэтому они принадлежат и тебе, – ответил Самуил.

Иосиф, с трудом сдерживая слёзы от переполнивших его чувств, теплоты отношения к нему старших братьев, смог лишь сказать:

– Большое спасибо.

Когда дядя, выполняя, по его заявлению, последнюю волю папы, вновь всех собрал – все вопросы распределения наследства решили быстро. Самуил и Иосиф от своей доли стоимости квартиры отказались в пользу Яши, чтобы он мог улучшить свои жилищные условия. Все остались довольны, что с наследством не возникло никаких проблем.

Ещё через день Самуил и Иосиф уехали к месту своей работы. Обоим им надо было ехать через Москву, так что была возможность пообщаться, не использовать которую было просто грешно. Самуил поинтересовался, как складываются дела на работе у Иосифа, рассказал о своём и объяснил, почему он в своё время поменял Одессу на провинциальный город Молдавии. Он занимал достаточно высокий административный пост в медицинской службе Одесского военного округа, тем не менее был этим не удовлетворён, так как стремился заняться лечебной практикой, чтобы сохранить себя в профессии врача. С такой просьбой он обратился к своему непосредственному начальнику, но получил категорический отказ:

– Вы молоды. Получить лечебную практику ещё успеете. Сейчас вы нужнее на том участке, который возглавляете.

Попытка привести дополнительные доводы его начальником была безапелляционно прервана:

– Свободны.

Не получив поддержки своего руководства реализовать своё намерение в одном из госпиталей Одессы, причём в столь категорической и недружелюбной форме, Самуил вынужден был подать официальный рапорт. Рапорт был удовлетворён, но в наказание за неподчинение воле начальства его перевели служить в военный госпиталь небольшого молдавского города Бельцы. Это было серьёзное понижение по службе, которое брат воспринял беспрекословно, как и положено военному, и никогда об этом не сожалел. Работая в госпитале, он совмещал обязанности заместителя начальника госпиталя по медицинской части с повседневной лечебной практикой по выбранной специальности. Это позволило ему стать высокопрофессиональным специалистом-отоларингологом. Через несколько лет после демобилизации он приступил к работе в гражданском учреждении, где был активно востребован людьми, обращавшимися за медицинской помощью. К нему стремились попасть на приём, особенно в случаях, связанных с необходимостью операционного вмешательства. Но брат, как правило, отказывался делать операции родственникам, особенно близким родным. Категорически он исключал такую возможность после того, как сделал операцию по удалению гланд своему сыну.

Он говорил:

– Слава богу операция прошла успешно, без каких-либо осложнений. Для меня, по напряжению сил и нервов, она оказалась равной операциям минимум десяти пациентам. Как ни старался, ничего не мог с собой поделать. Знаю, что другие врачи в подобных ситуациях тоже испытывают аналогичные стрессы.

Несмотря на это, когда возникла необходимость провести такую же операцию Иосифу, мама настояла на том, чтобы её сделали в Одессе под контролем сына. Самуил согласился, но операцию делали не в его, а в другой больнице у знакомого ему врача. Прошла она относительно нормально, но восстановление после операции продолжалось больше полугода, значительно дольше, чем у внука. Как ни старались переубедить маму, она оставалась при своём мнении, что если бы операцию делал сын – всё было бы гораздо лучше. Она очень верила в медицинские способности сына, в чём никогда не сомневалась. Каждый раз, когда приступы астмы у папы продолжались длительное время и ему становилось очень плохо, на помощь вызывали Самуила – его вмешательство, даже просто присутствие и советы помогали вывести отца из тяжёлого, порою критического состояния. Таких случаев было немало, но Самуил никогда не высказывал никакого недовольства, считая это своим сыновьим долгом и обязанностью. Он вообще был врач от бога, тщательно подходил к определению диагноза своих пациентов и назначению им эффективного лечения, всегда следуя принципу «не навреди». Вёл специальную картотеку, содержащую подробные сведения о течении болезни каждого пациента и результатах лечения. Но, как часто бывает с врачами, которые вылечили сотни людей, он не смог помочь себе и рано ушёл из жизни, из-за последствий травмы, полученной на войне.

Следующая встреча всех братьев состоялась только через семнадцать лет на юбилее Яши, в день его шестидесятилетия. Это было незабываемое событие в их общей жизни, как семьи и каждого в отдельности. Три дня, проведённые ими совместно, были наслаждением каждой минутой общения, наполнены воспоминаниями о детстве, о родителях, могилы которых они с душевным трепетом посетили. Когда они были на кладбище и стояли у общего памятника родителям, Самуил неожиданно произнёс:

– Замечательные у нас были родители. Они старались воспитать нас порядочными людьми. Я вот думал, и мне почему-то кажется, что наш мудрый папа умышленно не оставил завещания. Он, уходя из жизни, решил устроить нам своеобразный экзамен на порядочность, которую они с мамой старались воспитать у нас с детских лет.

Яков и Иосиф полностью согласились с мнением старшего брата и заговорили о том, как бывает грустно наблюдать или слушать рассказы о ссорах и склоках, которые порою возникают между родственниками в желании побольше урвать из наследства ближних. Все подумали, неужели эти люди не испытывают хоть какого-то угрызения совести за то, что своими неблаговидными действиями предают память своих родных, игнорируют их последнею волю. Кто-то из братьев напомнил утверждение мудрецов:

– Не суди о человеке хорошо, пока не делил с ним наследство и деньги.

Этот сложный экзамен на порядочность братья выдержали с честью и в высшей мере достойно, подтвердив верность человеческим качествам, которые воспитали у них их родители.

С грустью, прощаясь с могилами родителей, они покинули кладбище, не предполагая, что совсем скоро Якову и Иосифу предстоит вновь встретиться, но уже на похоронах Самуила. Хоронили брата с воинскими почестями, в присутствии большого количества друзей и благодарных пациентов. Внимательно слушая выступающих на похоронах брата, прощаясь с ним, Иосиф обратил внимание на то, что сказанные ими слова отличались от обычно произносимых в таких случаях. Здесь в большинстве выступлений содержались не общепринятые общие слова, а конкретное выражение благодарности за оказанную помощь в выздоровлении, за проявленную душевную доброту, позволившую быстрее избавиться от недуга. В глаза Иосифу бросилась стоящая в скорбном молчании ещё достаточно молодая женщина и юноша лет восемнадцати, склонивший ей на плечо голову, глаза которого выражали непередаваемую словами скорбь. На поминках Иосиф вспомнил об этом и не мог успокоиться, пока не поинтересовался у жены брата:

– Среди присутствующих как-то по-особому выделялись своим переживанием тяжёлой утраты женщина и, видимо, её сын. Ты не знаешь, кто это?

Саша, жена брата, ответила:

– Ты неслучайно обратил на них внимание. Это – мать, сына которой Самуил буквально вытащил с того света. Все врачи оказались бессильны помочь ей излечить сына от тяжёлого осложнения после неудачной операции на горле. Началось нагноение, он испытывал невероятную боль, потерял голос. Внимательно ознакомившись с его состоянием, Самуил установил точный диагноз и причины заболевания, провёл сложную операцию. В её успех почти никто из коллег не верил, предрекая печальный исход болезни. Вопреки всему, благодаря успешной операции, мальчик быстро пошёл на поправку и вернулся к полноценной жизни.

Всё происходящее на похоронах Самуила послужило напоминанием Иосифу о том отношении, которое проявляли оба брата лично к нему. По прошествии многих лет Иосифу порою приходили в голову мысли, что нередко он злоупотреблял добротой братьев по отношению к нему, доставляя им лишние заботы и неудобства. Но тогда он это недопонимал, а братья избегали ему об этом даже намекать.

В начале семидесятых годов в Кишинёве проходило всесоюзное совещание. Как обычно в те годы, с гостиницами были проблемы – и Иосифу с двумя приехавшими с ним коллегами была предложена гостиница типа общежития, к тому же на окраине города. Он решил позвонить брату. Ответила его жена Саша, которой он рассказал о ситуации, высказав просьбу на три дня приютить его с коллегами, и, конечно, получил согласие. Самуил был в командировке, вечером вернулся; несмотря на радость встречи с младшим братом, увиденные дома незнакомые люди не вызвали восторга. Но ни слова возражения или упрёка ни в тот момент, ни когда-либо позже им высказано не было. Что-то подобное однажды произошло и в Уфе, где Иосиф оказался в командировке тоже не один, а с сослуживцем, и Яша с женой, как должное, по просьбе Иосифа, их обоих приютили.

Вспоминая эти случаи сейчас, спустя многие годы, Иосиф в полной мере отдавал себе отчёт, как непродуманно он тогда поступал, заранее зная, что стесняет братьев, подселяя гостей в их небольшие квартиры.

Братья в семье жили дружно, хотя больше взаимных интересов было у старшего со средним, а у среднего – со старшим и младшим. Он был связующим звеном в том, как строились между братьями отношения. Старший брат, Самуил, своей внешностью был похож на красивую маму – красивый парень, высокого роста, пользующийся успехом у девушек. Внешне строгий, он был очень раним и заботлив. Став врачом, пройдя от начала до конца войну, он с юных лет многое испытал и проявил свои способности в борьбе за сохранение жизни и здоровья людей. Когда возникали проблемы со здоровьем родителей, он всегда, не считаясь ни с чем, находился рядом, оказывая максимально посильную сыновью и врачебную помощь. В отношениях с братьями был сдержан, но испытывал к ним тёплые братские чувства. Средний брат Яша внешне был копия отца, а своим характером, отличающимся мягкостью и склонностью подчинять себя другим, он больше был похож на маму. В то же время это никак не мешало ему во время войны и всей службы в армии быть требовательным командиром и пользоваться высоким авторитетом у подчинённых ему солдат и офицеров. К братьям относился с любовью и уважением, причём с особой силой это нашло своё выражение по отношению к Иосифу, когда Самуил ушёл из жизни. Несмотря на то, что они жили в разных городах, Яша постоянно проявлял заботу о жизни брата, поддерживая непрерывную с ним связь. Иосиф чем-то был похож на каждого из братьев – внешним обликом больше на Яшу, а внутренним содержанием и даже голосом – на Самуила.

Однажды произошёл редкий по своей сути случай, когда он, уже работая в Смоленске, находился в командировке в Москве. Со своим сослуживцем Иосиф стоял в очереди за билетом на поезд. Перед ними в той же очереди стояли две молодые женщины, и одна из них, повернувшись, внимательно посмотрела на Иосифа, который что-то говорил своему коллеге. Взяв билеты, две женщины задержались у выхода из помещения, где размещалась билетная касса. Когда Иосиф уже отошёл от кассы, одна из них, немного смущаясь, подошла к нему и спросила:

– Простите, у вас в Кишинёве есть родственники?

– Да, брат со своей семьёй, – ответил Иосиф.

– Брата зовут Самуил? – уточнила она.

– Да.

– Удивительно. У вас потрясающе одинаковые голоса… и очень вы похожи внешне, – сказала она.

Всё было так неожиданно, что Иосиф не нашёлся, что ответить. Когда об этом случае он при встрече рассказал Самуилу, тот по описаниям Иосифа встретившейся ему женщины не смог определить, кто это был. Поэтому решили, что это одна из пациенток Самуила. Но история имела продолжение. Спустя несколько лет на приём к Самуилу пришла женщина. После завершения осмотра, получения рецептов и рекомендаций, что делать для быстрейшего выздоровления, пациентка вдруг спросила:

– Как поживает ваш брат?

– У меня их два, кого вы имеете в виду? – спросил, удивившись, Самуил.

– Того, который живёт в Смоленске, – ответила она.

– А откуда вы его знаете? – последовал вопрос, и женщина ему рассказала то, что он уже знал от Иосифа, и в заключение добавила: – Самое интересное – когда я рассказала об этом мужу, оказалось, что они с вашим братом знакомы, работают в одной отрасли и встречались на совещаниях. Вот какие бывают интересные встречи.

– Это правда. Как после этого не верить в случайности? – сказал Самуил и, поблагодарив пациентку за то, что она помнила ту встречу с его младшим братом, продолжил: – Наш младший брат впитал в себя что-то от обоих своих братьев, хотя мы с другим братом внешностью очень отличаемся друг от друга.

Подтверждений этому было достаточно. В очередной приезд в Уфу Иосиф с Яшей при посещении кладбища, на котором похоронена жена Яши, задержались у входа, чтобы купить цветы. Продавщица, цветы которой им понравились больше других, подбирая для них, так внимательно всматривалась в лица, что Яша не удержался:

– Вы кого-то из нас встречали раньше?

– Нет. Простите, но вы так похожи, просто как близнецы.

– Мы не близнецы, но мы родные братья, – ответил Яша.

Так что Самуил был прав, говоря о том, что младший брат похож на обоих своих старших братьев, которые сами по себе друг на друга совсем не похожи.

О чём это говорит – никто не знал, но все гордились тем, что они братья – дети одних родителей, которых бесконечно любили.

В детские годы, когда все братья жили вместе под родительским кровом, у старших порою возникало чувство ревности из-за того, что родители, особенно папа, прощали Иосифу некоторые детские шалости и проступки, хотя даже менее значимые их провинности не оставались безнаказанными. Однако это никак не сказывалось на отношении старших братьев к младшему, они всегда считали, что он нуждается в их опеке и поддержке, тем более в трудные военные годы, находясь на учёбе, вдали от родителей. Шла война, каждый день приносил новые тревоги и заботы, а Самуил находил время поинтересоваться, как Иосиф справляется с трудностями военного времени. Вспомнилась Иосифу постоянная забота старшего брата: в это трудное время он поддерживал продуктами питания, отрываемыми от своего офицерского пайка. Ещё не закончилась война, но он каким-то неведомым путём организовал периодическую пересылку посылочек с продуктами через своих сослуживцев, выезжающих по делам службы в Москву. Одна посылка запомнилась особо, в ней было несколько банок сгущённого молока – то, о чём в тылу не могли и мечтать, сахар, яичный порошок, пара пачек галет. Такого щедрого подарка хватило не только самому Иосифу, но и для угощения своих друзей по комнате в общежитии. Это был один из многих случаев трогательной братской заботы, которые возникали в памяти Иосифа в эти скорбные минуты.

Когда возвращались с кладбища, на память пришёл ещё один незабываемый эпизод. За несколько лет до Великой Отечественной войны в жизни семьи возникли серьёзные осложнения. Тяжело заболела мама, и местные врачи настойчиво рекомендовали показать её врачам специализированной клиники в Москве. Она и вместе с ней папа задержались там на продолжительный срок. Для ухода за братьями была приглашена добропорядочная женщина. Но она в основном занималась приготовлением пищи, стиркой, уборкой квартиры, а главным, кто по поручению родителей занимался финансами и распорядком в доме, был старший брат, хотя ему едва исполнилось 19 лет. Все вопросы решал он самостоятельно. И вдруг случилось непредвиденное. Серьёзно заболел Яша: диагноз – воспаление почек. Врачи выписали разные лекарства, брата перевели на диету. Но существенных сдвигов не происходило. Тогда Самуил, в ту пору уже студент 2 курса мединститута, поручил женщине, которую папа нанял в помощь детям, всю пищу (супы, каши, всё, что делалось на второе) готовить без соли. Прошло некоторое время – и самочувствие брата стало заметно улучшаться. Мы же все начали привыкать к бессолевому режиму, а брат говорил:

– Кроме пользы – от этого ничего не будет.

Несмотря на предупреждения врачей о необходимости оберегать себя, чтобы болезнь не возобновилась, тяжёлые фронтовые условия, в которые Яша через некоторое время попал, не оказались для него сколь-либо серьёзной причиной повторного возникновения болезни почек. Казалось, что эти воспоминания не совсем уместны в такой момент, но Иосиф, предаваясь им, как бы возвращался к светлым дням, когда он вместе с братьями разделял счастливые дни пребывания в родительском доме и старался вновь и вновь извлекать из памяти всё, что касалось этого радужного периода братского взаимодействия.

При воспоминании о втором своём брате – Яше – Иосифа охватило глубокое чувство благодарности к нему, никогда не упускавшему случая хоть как-то поддержать младшего брата. Первая встреча Яши с родными после окончания войны была с младшим братом. Он оказался в командировке в Москве и, несмотря на её краткосрочность, выкроил время, чтобы долгожданная встреча состоялась. Она была непродолжительной, но запомнилась на многие годы, при каждой возможности о ней непременно вспоминали. 8 мая 1945 года Яков встретил в Прибалтике. Потом его часть была направлена под Кострому, а оттуда в Беломорский военный округ. Три года после войны он служил в Германии. В 1949 году во время отпуска, который проводил в Уфе, он женился и вместе с женой уехал на Дальний Восток, получив туда назначение для дальнейшего прохождения службы. У него, как и у старшего брата, не всё сложилось с непосредственным начальством. Расхождения возникли в вопросах воспитательной работы личного состава – брат не был согласен с необоснованными претензиями, предъявляемыми начальником к её организации. Начальник был сторонником жёстких требований к солдатам, строгого наказания за любую, даже незначительную провинность. Брат считал, что в условиях мирного времени неправильно сохранять тот уровень требовательности и строгости по отношению к солдатам, как это сложилось в условиях войны. Начальник настаивал на своём, считая, что именно нормы военного времени обеспечивают поддержание необходимой воинской дисциплины. Была ещё одна важная причина – брат не нашёл понимания в личном вопросе. Родители уже престарелые, больные остались одни и нуждались, чтобы кто-то из сыновей жил рядом, в том же городе, где они, и в любой нужный момент мог оказать помощь и поддержку. Все, в том числе и сам Яша, сочли, что лучшим вариантом было бы добиться продолжения его службы поближе к месту проживания родителей. Обратившись к своему непосредственному начальнику, брат не встретил понимания и сочувствия. Тот даже не скрывал своего нежелания пойти ему навстречу – и напряжённость в их отношениях нарастала. Это переполнило чашу терпения, и брат решил подать рапорт об увольнении с воинской службы. Как раз это совпало с периодом массового сокращения в армии, и просьба без каких-либо промедлений была удовлетворена. Однако увольнение тогда происходило без предоставления каких-либо льгот. Отдав многие годы службе в армии, в том числе во время войны, офицеры оставались без средств к существованию. Брат предпринял этот шаг, заведомо зная, что в гражданской жизни его не ждёт ничего хорошего – нет гражданской специальности, нет высшего образования, ввиду того, что сразу после окончания школы был призван в армию. Пришлось испытать тяжелейший период, столкнувшись с необходимостью уже во взрослой самостоятельной жизни всё, как школьнику, начинать с нуля. И они вместе с женой сумели преодолеть все возникшие на их пути трудности. В 1953 году, вернувшись в Уфу, Яков заочно окончил авиационный институт. Работал на Уфимском механическом заводе, на предприятии «Гидравлика», в Министерстве бытового обслуживания. В 2004-м году его любимая жена Анна Моисеевна, с которой они вместе счастливо прожили почти пятьдесят пять лет, заболела и безвременно ушла из жизни. Брат тяжело переживал эту утрату, друзья и знакомые, видя, как невыносимо больно ему было смириться с мыслью, что Анны больше нет, опасались, что он не сможет справиться со своим горем, и всячески старались его поддержать. Яша стоически переносил утрату, но не было ни одного дня, чтобы он не вспоминал своего верного друга жизни. Силу своей любви к Анне и испытываемую необходимость, чтобы она была рядом, как-то он выразил словами:

– Я готов бы был до конца дней своих ухаживать за прикованной к постели больной Анной, лишь бы она была жива.

Прошедший нелёгкий жизненный путь, закалённый тяжёлыми условиями и переживаниями войны, Яша не был сентиментален, но он был человеком, способным на неиссякаемую преданность и любовь. После его ухода из жизни от когда-то большой и дружной семьи Казан, насчитывающей более 25 человек, в Уфе осталось всего два её представителя по крови: младший сын младшей дочери Казан Асны – Мирон – и внучка их старшей дочери Сони – Фира. Семья Фиры и её мужа Володи благословенно прибавлялась – появился сын Анатолий, два внука и один правнук. Иосиф никак не мог привыкнуть к мысли, что Фира, единственная племянница среди ближайших родственников третьего поколения семьи, уже стала прабабушкой. В его представлении она оставалась племянницей, которая обращалась к нему, как и прежде, «дядя Иосиф». Её муж Володя, когда она что-нибудь говорила о недомоганиях со здоровьем, намекал:

– А не пора ли заглянуть в паспорт.

Вот и Иосиф подумал:

– Чтобы не удивляться и оставить все сомнения в том, что его племянница уже прабабушка, а он дядя прабабушки, – надо заглянуть в её и свой паспорт.

Шутка! Но она полна оптимизма, свидетельствуя о том, что жизнь продолжается и связь поколений не прерывается. Как водится, одна мысль наводит на другую – и память человека воскрешает воспоминания о том, о чём, казалось бы, давно позабыто. Вспомнил Иосиф, как будучи совсем ребёнком лет 8–9 он страстно мечтал о младшем братике или сестрёнке. Желание такое появилось не случайно: старшие братья подросли, у них появилось больше друзей – и уже, как прежде, они не уделяли ему достаточно внимания, в котором он нуждался. Мечта была настолько осязаемой, что он, ещё мало осведомлённый о том, как появляются на свет дети, однажды решил попросить маму приобрести ему сестрёнку. Именно сестрёнку, имея в виду, что два брата у него уже есть. Когда он сказал об этом маме, она, улыбнувшись, ответила:

– Мы с папой подумаем о твоей просьбе.

Но, через какое-то время случайно услышав разговор чем-то обеспокоенных родителей, он, ничего не поняв, понял лишь, что они сейчас не хотят, чтобы у них появилась дочка, его сестрёнка. Только спустя несколько лет, уже став взрослым, он невзначай оказался свидетелем разговора мамы со своей сестрой Асной. Мама очень любила свою младшую сестру, но на этот раз говорила с нею строго и сердито:

– Ты что – хочешь повторить мою ошибку? До сих пор не могу простить себе, что тогда проявила слабость, поддалась минутному настроению.

– Я понимаю, но сейчас такое время, всё неспокойно, как на это решиться? – не очень уверенно возражала сестра.

– Я тогда тоже так думала, находила разные причины, а сейчас понимаю, что всё это были одни отговорки, старание найти себе оправдание, – настаивала мама.

Тётя Асна что-то пыталась возразить ещё, но, прервав её, мама сказала:

– В общем, прекрати об этом думать, лучше представь: если продолжишь свои колебания и всё-таки родишь, каково тебе будет, глядя на сына, сознавать, что это тот человек, которого ты когда-то… по своей глупости… хотела лишить жизни.

Эти слова сильно подействовали, тётя Асна обняла маму и поблагодарила за добрый совет. Они говорили по-еврейски, Иосиф не во всём мог разобраться, но для себя решил одно: как жаль, что когда-то никто не удержал от какой-то глупости его маму, что помешало, чтобы у него появилась сестрёнка или младший братик.

С тех пор прошло очень много лет, можно сказать – целая вечность, но, как гром среди ясного дня, жизнь, казалось бы, совсем с неожиданной стороны напомнила ему о его мечте иметь сестру или брата. Когда он оказался на своей малой родине по грустному поводу на похоронах Яши и встретился со своим старым знакомым – Вадимом, тот, выражая свои соболезнования и желая смягчить переживания Иосифа из-за постигшей утраты, как-то между прочим сказал:

– Но ведь у тебя теперь есть младший брат.

Буквально ошарашенный Иосиф спросил:

– Ты о чём?

– Так вы ещё не встречались? А он мне сказал, что вы встретитесь и он тебе всё сам расскажет.

Видя полное недоумение Иосифа, Вадим, оказавшись в затруднительном положении, решил всё-таки внести ясность:

– Мой давний друг Виктор недавно поведал мне свою историю жизни, сказав, что сам недавно узнал, что Яша и ты – его братья. Так случилось, что его будущая мама вместе с твоим папой часто одновременно выезжали по делам в командировку в Москву, где у них возник роман, в результате которого на свет появился Виктор. Его мама и твой папа были женатыми людьми, поэтому их отношения и появление ребёнка оставались в строжайшей тайне. Но мама Виктора много и часто рассказывала ему о вашем отце – говорила о нём как об очень хорошем человеке, умном, порядочном, а однажды как-то сказала: «Хорошо, если ты будешь таким человеком, как он».

Присутствующая при этом разговоре Ирмы с сыном её лучшая подруга Юля, когда Вадим ушёл, сказала:

– Ты прямо души не чаешь в своём дяде.

– А я этого не скрываю, – ответила Ирма.

– Ну, скажи честно, у вас с ним что-то было?

Немного смутившись, Ирма сказала:

– Тебе-то зачем это знать? У тебя своих приключений хоть отбавляй.

– Ну, Ирмочка, прошу тебя, расскажи.

Ирма, которая сама с трудом сдерживала желание поделиться тем, что у неё случилось с дядей, не заставила себя долго уговаривать и сказала:

– Хорошо, только надеюсь, что ты сразу обо всём забудешь.

Немного подумав, Ирма начала свой рассказ:

– Так получилось, что мы с дядей несколько раз, по чистой случайности, в одно и то же время выезжали в командировку в Москву. Я по своим делам, он по своим. Он помогал мне с устройством в гостинице, иногда мы вместе коротали вечера: два раза были в театре, как-то посмотрели новый фильм в кинотеатре «Центральный», два-три раза ужинали в ресторане. Потом расходились по своим номерам. Домой возвращались чаще всего порознь – кто-то раньше справлялся с делами и уезжал. Не буду скрывать, мне он нравился как мужчина – интеллигентный, спокойный, рассудительный, добрый. Я для него, видимо, была просто дальняя родственница, но иногда при настроении он оказывал мне знаки внимания. Не знаю почему, но в этот раз, когда узнала, что наш выезд в Москву опять совпал, у меня как-то по-особому забилось сердце и поднялось настроение.

– Была какая-то причина? – спросила Юля.

– Нет. Просто без всяких причин. Он, как обычно, взял на себя заботу о гостинице, и мы поехали. Но на этот раз, оказавшись в гостинице, нас ожидала неприятность. Женщина, которая должна была выехать, задержалась ещё на пару суток – и для меня места не нашлось. Дядя не стал особо возмущаться, сказав мне, что этим делу не поможешь, и спокойно спросил: «Какой выход?» Администратор, подумав, ответила: «В вашем номере есть диван, в порядке исключения, учитывая, что вы родственники, могу временно разместить так». Спросив моего мнения, дядя согласился, но настоятельно попросил администратора, как только высвободится место, сразу нам сообщить. Мне выдали комплект белья, время было уже позднее, и мы начали готовиться ко сну. Комната была большая, диван и кровать находились в разных её концах. Дядя предложил мне занять кровать, но я категорически отказалась.

– Ты так длинно рассказываешь, но где же суть, – прервала обстоятельный рассказ Ирмы Юля.

– Имей терпение. Погасив свет, пожелав друг другу спокойной ночи, улеглись спать. И вот здесь всё началось. Несмотря на все старания, я никак не могла заснуть. Присутствие в спальне другого мужчины, не мужа, начало меня страшно возбуждать. Судя по тому, что в другом конце комнаты было тихо, дядя, видимо, заснул, а мне это никак не удавалось, нестерпимо хотелось пойти к нему в кровать и оказаться рядом. Удерживая себя от этого шага, борясь со своим желанием, я всё-таки не выдержала и пошла туда. Подойдя, легко прикоснулась к нему рукой, он встрепенулся. Сама не пойму, откуда такая смелость, но, заранее решив, что перед жаждущим молодым горячим телом ему трудно будет устоять, я, сбросив халатик, нырнула в кровать и прижалась к нему. Не ожидавший такого, дядя сначала как-то отстранился, а затем нежно, но крепко потянул меня к себе. Дав волю своей страсти, я начала всего его целовать, он отвечал, и скоро я почувствовала, как тело наполняется теплом и страстью. Словно какая-то неведомая сила начала меня приподнимать и опускать, доставляя неописуемое наслаждение. Это продолжалось некоторое время – и вдруг в дверь постучали. Опередив дядю, я буквально выпрыгнула из постели, накинула халат и пошла к двери. «Кто?» – спросила я. «Администратор», – последовал ответ. Открыв дверь, спросила: «Что случилось?» – «Освободилось место, вы можете перейти». – «Но мы уже спим, утром займёмся этим». – «Утром может быть поздно, его займут». Разозлившись, я сказала: «Постарайтесь сохранить!» – и закрыла дверь. Тут же подумала, хорошо бы было, чтобы место заняли. Дальше сама понимаешь, что случилось. Мы наслаждались друг другом всю ночь и только под утро заснули. Странно, но мне вдруг в голову пришло своё понимание того, почему в семье дяди так сильна мужская линия – три мальчика и ни одной девочки. Ещё две ночи командировки провели в блаженстве.