Текст книги "Не останавливайся"

Адалин Черно
Не останавливайся

Глава 1

Соня

– Вот черт! – выдаю, когда не получается удержать трясущимися руками тарелку, и она падает на пол, разбиваясь на десятки осколков.

– Ты что, нервничаешь? – Стефа пристально на меня смотрит.

Даже на тарелку внимания не обращает, лишь всматривается в мое лицо и щурится.

– Я просто… она выскользнула.

Чтобы не смотреть ей в глаза, быстро хватаюсь за веник и начинаю сметать осколки. Я действительно нервничаю. Сегодня у меня должно было состояться мини-новоселье. Только я, Стефа и еще несколько подруг из университета, но так вышло, что Маринка проговорилась другой девчонке, та еще одной, и теперь ко мне собирается едва ли не весь университет.

Квартира родителей большая, без труда вместит многих, но я все равно нервничаю. Мама и так с трудом отпустила меня жить одну. Все потому, что в новом огромном доме, в который мы с ней переехали из этой квартиры, мне не нашлось места. Не из-за ее нового мужа, нет, Богдан Петрович неплохо ко мне относился. Просто я имела неосторожность влюбиться в своего сводного брата. Жестокого, озлобленного и бесчувственного.

– Отдай, – Стефа выхватывает из рук веник и подметает осколки сама. – И прекращай нервничать. Я же тебе говорила, кто придет. Танского в списках нет.

Стефа понимает причину моего состояния, как никто другой, ведь именно она поддерживала меня после переезда, именно она забивала мою морозилку мороженым, а мою голову – совсем ненужной информацией, чтобы отвлечь от мыслей.

– А его друзья? Ким, Фил, Самвел? Будут?

– Никого не будет. Я же говорила, что только девочки, Сонь. Ну, парни будут, но в основном по парам. Прекращай нервничать, мы хорошо отдохнем, ребята принесут с собой алкоголь, а девчонки – закуски.

– Это как-то… неправильно. Все же у меня новоселье.

– Все правильно! Ты их не звала и любезно предлагаешь место для тусовки, так что выбора у них нет.

Я собиралась все готовить сама, но когда узнала, сколько будет народа, то поняла, что просто не потяну, и Стефа всем сказала, что алкоголь они приносят сами, если хотят прийти. Многие согласились, но мне все равно не по себе, хоть и другого выхода нет. Просить у мамы денег я не стану. Она и так приличную сумму мне оставила. Настолько приличную, что я несколько месяцев могу не переживать о работе, хотя все же планирую ее найти. Рано или поздно моя мама поймет, что никакой работы на самом деле нет, она была всего лишь предлогом, чтобы сбежать из того огромного дома.

Ближе к восьми начинает собираться народ. Первыми приходят Маринка и Ника. Маринка сразу же извиняется за то, что проговорилась, но я уже и не злюсь. Она не знала, что тусовка планируется на небольшое количество людей, вот и пошел слух по университету.

Расслабиться удается только в десять. К этому времени гости прибывать перестают, и среди присутствующих я действительно не вижу никого, кто был бы хоть как-то связан с компанией Тана. Парни и девчонки многие из моей группы, кто-то из Стефкиной, так что я позволяю себе выпить бокал шампанского.

– Хватит сидеть, – злится Стефа. – Пошли, давай потанцуем. Не будет твоего Тана здесь, можешь не переживать. Уже никто и не приходит, все явились.

Поддаюсь уговорам, потому что и правда не могу сидеть. Играет заводная музыка, многие танцуют. В целом вечеринка проходит спокойно, зря я волновалась, что могут быть проблемы. Выходим со Стефой на танцпол, который оборудовали в центре гостиной, и отрываемся как можем. Хорошо, что соседи снизу ищут арендаторов, а то бы сейчас были шокированы происходящим.

Я стараюсь максимально отвлечься. Впервые за несколько недель мне это почти удается, но внезапно я чувствую головокружение и останавливаюсь, а затем и вовсе чуть не падаю. Меня придерживает какой-то парень.

– Прости, – говорю ему.

– Не страшно. Тебе плохо?

– Нет, просто голова закружилась, – освобождаюсь от его рук и следую к себе в спальню, чтобы открыть окно и немного подышать свежим воздухом.

Вдыхаю его полной грудью, и мне становится легче. Видимо, в гостиной слишком душно. Думаю о том, что постою так еще несколько минут, а затем вернусь и открою окно, чтобы больше никому не стало плохо, но до меня вдруг доходит, что музыка прекращается. В гостиной становится как-то подозрительно тихо. Я даже прислушиваюсь, но ничего не слышу, словно все гости разом исчезли.

Делаю несколько шагов к двери, чтобы пойти проверить, но на середине комнаты замираю, потому что дверь открывается, и на пороге появляется Тан. У меня дыхание перехватывает. Я даже несколько раз моргаю, чтобы убедиться, что это не зрительная галлюцинация, и он действительно стоит на пороге.

– Соня, я не успела, он сам, – за его спиной появляется Стефа.

Она пытается протиснуться в комнату, но ее одергивает возникший словно из ниоткуда Самвел. Секунда – и вот уже дверь за спиной Тана захлопнута, а он – внутри комнаты. Слишком близко ко мне. Опасно близко и почему-то еще подходит. С каждым шагом становится ближе. Как бы я ни отходила назад, он меня преследует. Надвигается, словно несокрушимая скала.

Он изменился. Его волосы больше не скрывают шрам. Они небрежно ниспадают на лицо по обеим щекам. Я сглатываю. Стефа не говорила мне, что Тан перестал скрывать шрам, хотя она упоминала, что давно его не видела. Неужели… это больше не проблема для него?

– Кажется, ты не получал приглашения, – замечаю, а у самой сердце из груди готово выпрыгнуть.

– А что? Недовольна моим появлением? Или противно на меня смотреть?

– Я просто не приглашала. Где гости? Вы их выгнали?

– В гостиной шокированные сидят. Не каждый день, знаешь ли, видят такого урода, как я.

Я лишь мотаю головой. Его слова ранят меня по живому. Я никогда не считала его уродливым, потому что это неправда. Даже с ожогом на лице на Тана хочется смотреть. Он притягивает взгляд. Крепко зажмуриваюсь и напоминаю себе, что он сделал. Напоминаю себе про установленную в моей комнате камеру, про спор, но когда распахиваю глаза, едва не вскрикиваю от неожиданности, потому что Тан стоит передо мной. В паре сантиметров. Он протягивает руку к выключателю, и комната погружается в темноту. Мне становится страшно. Не потому что я боюсь его, а потому что мне вдруг слишком сильно хочется обнять его и прижаться к нему всем телом.

– Что ты делаешь? – шепчу в темноту.

– Ненавижу тебя, – выдает непривычно охрипшим голосом.

Не понимаю. Ничего не понимаю. Зачем он пришел? Неужели не собирается оставлять меня в покое и будет доказывать, что ненавидит?

Я это знаю, вот только… его слова расходятся с действиями. Он прикасается ко мне, бесцеремонно расстегивает верхнюю пуговицу на блузке и ныряет пальцами внутрь.

– Так нельзя…

Я пытаюсь увернуться. Пытаюсь ему не позволить, потому что то, что он делает – слишком запретно и непозволительно. Мы уже через это проходили. Мы уже пробовали, трогали друг друга, целовали. Стоит вспомнить об этом, как все тело простреливает импульсами удовольствия, а внизу живота закручивается тугой узел.

– Ты еще не поняла? – хмыкает. – Мне можно всё.

Пока я пытаюсь понять, что Тан собирается делать, он вдавливает меня в себя и приближает лицо. Я думала, что он будет меня целовать, но он спускается ниже, к моей шее. Впивается в нее поцелуем-укусом, от которого я вскрикиваю.

– Ты мне кое-что задолжала, сестричка.

Глава 2

Ким

– Я не понял, он две недели бухает? – спрашиваю у Само, который, сказав мне эту информацию, почему-то ржет.

– Ну ты ж знаешь Тана. Побухает, перебесится. Че он, кстати? Ты в курсе?

– В каком он клубе?

Час ночи. Я давно спал, пока настойчивая трель звонка меня не разбудила. Все потому что Тан позвонил Само и попросил его забрать из клуба, куда этот идиот поехал на своей тачке. Самвел и сам не в лучшей кондиции. Фил рядом с ним, а потому из нашей компании самым адекватным и трезвым на данный момент оказываюсь именно я. Как всегда, блядь. Как всегда.

– В той шарашке, откуда Аську забирали, – сообщает. – Ты поедешь?

– Уже собираюсь, – отвечаю и сбрасываю звонок.

Сожалею, что тогда не настоял на закрытии этой шарашки. Выжидал время, думал, а теперь еду туда снова – на этот раз чтобы забрать друга. Я ничего не знаю из того, что случилось. Когда спрашивал Тана, он резко ответил, что это не мое дело, а когда звонил Соне, она попросила больше ее не беспокоить. У этих двоих что-то произошло, но мне, откровенно говоря, заниматься разборками было некогда.

Дорога до “клуба” на такси занимает полчаса. Как только захожу, понимаю, что зря не закрыли. Стоило. Здесь буквально царит аура разврата и пошлости. Почти голые девочки танцуют на столах перед мужчинами и парнями. Здесь по-прежнему различный контингент. Кто-то моложе, кто-то старше. Тана нахожу в самом углу помещения с бокалом виски в руках. Нахрена он приезжает туда, где просто сидит в одиночестве – понятия не имею. С таким успехом можно врубить музыку и напиться дома.

– Блядь, – выдает, как только присаживаюсь рядом с ним. – Так и знал, что Само тебе позвонит.

– Сразу бы мне звонил, раз так.

Тан морщится. Выглядит он так себе. В том, что дела плохи, убеждаюсь по открытому шраму. Мы не часто обсуждали случившееся, а его внешность – практически никогда, но шрам был для него триггером. Болезненной темой, которую он предпочитал не поднимать. А тут открыл, показал всем, буквально похвастался. Хмурюсь и смотрю не без интереса.

– Чего? – скалится. – Ты первым его видел. Забыл, как выглядит?

– Считай, что так, – киваю. – С чего демонстрация?

– Заебался скрывать, прикинь?

– Да и правильно.

Это решение я поддерживаю, хоть и понимаю, с каким трудом он его принял. Давно Тану говорил, что пора открыться. Многие догадываются, что с лицом что-то произошло, какой смысл скрывать?

– Поехали домой?

– Валяй, – делает взмах рукой. – Я еще посижу.

– Так тебе не водитель нужен был, а собутыльник?

– Ага… выпьешь?

– Нет.

Тан кивает, не ожидая другого ответа. За то время, что мы с пацанами дружим, все прекрасно знают, что я не пью. Переносимость алкоголя у меня плохая. Хватает совсем чуть-чуть, чтобы выпасть из реальности, да и в целом состояние после не нравится.

– Закажи еще бутылку, а?

– Я приехал отвезти тебя домой, а не покупать бухло. Тебе достаточно, поехали.

– Я не просил тебя приезжать, – пожимает плечами. – Можешь уебывать.

Никак не реагирую. Сдерживаюсь, стараясь понять его состояние.

– Что сидишь?

– Пытаюсь понять, нахрена ты ведешь себя по-скотски. Не первый день знакомы. Есть что сказать – валяй.

– Нечего.

– Я вижу.

– Мне не нужны твои морали.

– А что нужно?

– Чтобы ты со мной выпил. Сделаешь?

– Ладно, но не здесь. У тебя или у меня, иначе мы застрянем здесь надолго, а находиться в этом насквозь пропитанном дерьмом месте не хочется.

– Че, правда выпьешь?

– Да.

– Тогда хватай бутылку и поехали.

Из клуба выходим вместе. Пытаюсь помочь Тану не свалиться, но он упорно не соглашается на мою помощь и идет сам.

– Куда едем? К тебе или ко мне?

– Как хочешь.

– Весомый ответ.

– Другого не будет. Мне плевать, куда поедем. Можем в отель еще.

Пока выезжаю на трассу, думаю, куда ехать. Отвез бы его к себе, но не хочется волновать мать поздним гостем и выпивкой, поэтому на повороте сворачиваю в сторону поселка, где живут Танские. Стас это замечает и, откупорив бутылку с виски, начинает пить прямо из горла.

– Ты не закусываешь?

– Не-а… хороший виски не заедают.

– А горе не запивают, знаешь?

– Фу, как по-философски. И нет никакого горя.

– Просто так пьешь уже вторую неделю подряд?

– Нравится. Ты бы попробовал, уверен, тебе тоже понравится.

Чем ближе подъезжаем к дому, тем быстрее иссякают темы для разговора. Тан в принципе не настроен на дискуссию, а мне хоть и хотелось бы вытащить из него хоть что-то, понятно, что он не станет ничего рассказывать прямо сейчас.

В доме тихо. По шуму, который Тан создает, когда поднимается, я поначалу думаю, что его отца и матери Сони нет дома, но они, оба сонные, появляются на этаже с растерянными выражениями лиц. Мне становится неловко. Я давно знаю, что отношения Тана с отцом не складываются, но я все равно норовлю извиниться. Воспитание и опыт нормального общения с матерью все же сказываются. Я прошу прощения за шум под уничтожающим взглядом Тана.

– Доброй ночи, блядь, – выдает с насмешкой.

– Еще раз вернешься среди ночи и разбудишь весь дом – я отберу у тебя ключи.

– На! – Тан швыряет их отцу под ноги. – Нахуй они мне не сдались.

Я не вмешиваюсь. Такие перепалки – не новинка, и влезать в них я не считаю правильным. Как и в принципе находиться здесь, пока они пытаются разобраться.

– Идем, – тащу Тана вниз, пытаясь успокоить и отвлечь от перепалки с отцом.

Нехотя, но он прекращает препираться и идет со мной вниз. На кухне за прочно закрытой дверью разливаем виски по стаканам. Я вообще не пью, а сорокаградусный односолодовый даже не пробовал, хотя Тан уверяет, что это тема и мне понравится.

Через несколько глотков начинаю разговор снова. Пытаюсь вытащить из Тана причину его угнетенного состояния, но в ответ получаю лишь хмурый недовольный взгляд. После решаю идти ва-банк. Во-первых, для меня во мне слишком много алкоголя, а во-вторых, вытаскивать друга по-любому надо.

– Слышал, что у Романовой вечеринка намечается? – закидываю удочку.

Первые мгновения он никак не реагирует, а потом выдает:

– И? Дальше информацию клещами тащить?

– А что говорить? – выдаю равнодушно. – Вечеринка завтра, вроде как на новой хате туса будет. Туда многие из универа собираются пойти.

– И че?

– Ниче, думал, тебе будет интересно.

– Неинтересно, – Тан выпивает весь свой виски из стакана, встает и направляется на выход.

– Ты куда?

– Высыпаться. Сходим завтра, потусим. Можешь лечь, кстати, в комнате Романовой.

Я смотрю на свой недопитый виски и испытываю внезапную жажду допить его, правда, все же выливаю остатки в раковину и тоже поднимаюсь. Если Тан завтра поедет к Соне, мне обязательно нужно быть рядом.

Глава 3

Тан

– Какие планы на вечер? – спрашивает Злата, прижимаясь грудью к моему плечу. – Мы же проведем его вместе?

– Не сегодня.

– В смысле?

От милого тона и улыбки, которая была на ее лице минуту назад, не остается и следа. Злата смотрит на меня взглядом разъяренной фурии.

– Ты обещал, что мы проведем вместе этот вечер.

– Я ничего тебе не обещал.

– Мы вчера разговаривали, ты забыл?

– Не забыл. Не моя вина, что мое “умгу” ты восприняла как обещание.

– Но я соскучилась, – Злата снова прижимается к моему боку, закидывает на меня ногу, но тут же оказывается скинутой в сторону.

– У меня другие планы. Сегодня без меня.

– И что за планы, что ты не можешь меня взять?

– Далекоидущие. Тебе, кстати, пора.

После вчерашнего у меня до сих пор болит голова, так что ее появление в моем доме – не лучшее решение.

– Когда ты придешь в университет?

– А что?

– Я просто… не понимаю. Ты забил на учебу, бухаешь, ко мне относишься так, словно мы друг другу никто.

– Мы просто трахаемся, – пожимаю плечами. – Не стоит считать это чем-то серьезным.

– Не стоит считать, что это несерьезно.

– А что? Замуж за меня собралась? – хмыкаю.

– А если да, то что?

– Забудь нахер и ищи жертву в другом месте.

Она царственно поднимается с дивана и шагает мимо меня к выходу.

– Двери за собой прикроешь! – кричу ей вслед.

Несмотря на то, что на часах почти вечер, и я проспал целый день, голова буквально раскалывается. Виски, выпитый уже с Кимом, явно был лишним. Заваливаюсь обратно в кровать, но сон больше не идет. Намереваюсь, как обычно за последние недели, налить себе виски, но торможу. Вспоминаю, что сегодня планирую быть на той гребаной вечеринке, которую устроила Романова.

Вот, значит, как?

Меня скручивает, стоит только о ней вспомнить, стоит мыслям повернуть в сторону Романовой, как внутри все закипать начинает. Вспоминаю, как говорила мне, что я ее недостоин. Не так сказала, но смысл я уловил. Понял. Принцесса не может быть с чудовищем. Не с таким, блядь, как я. Цепляет, конечно. Как бы мне ни хотелось, чтобы это было иначе, я действительно чувствую, как по венам кипящей лавой растекается это осознание.

Я не наивный мальчик, прекрасно вижу себя в зеркале, но то, что недостойным меня воспринимает именно она, разматывает. Не могу перестать об этом думать, как ни стараюсь отвлечься.

Встаю, чтобы привести себя в порядок, принять душ и позвонить парням. Сегодня, когда я буду в квартире Романовой, мне не нужен Ким. Я хочу полную свободу действий, стопроцентный доступ к ней. Хочу посмотреть в ее глаза и… что? Хрен знает. Просто хочу. Увидеть ее, посмотреть на то, как отреагирует, когда увидит меня такого. Чувствую себя мазохистом, но хочу знать, что в ее глазах будет отвращение. Я должен его там увидеть, чтобы окончательно убедиться, что сошел с ума и сохну по ней зря. Зря, блядь…

– И что я, по-твоему, должен сделать? – спрашивает Само, когда прошу его ликвидировать Кима.

– Придумай. Аську подключи.

– Мы не лучшие друзья, знаешь ли.

– Знаю. Короче… к девяти сделай так, чтобы у него не вышло поехать с нами.

– А я тебе тоже нужен?

– Обязательно. Будешь подружку ее фильтровать.

До вечера хожу на нервах. Пару раз порываюсь выпить. Хочется расслабиться. Без бухла за две недели чувствую себя неуверенно. Знаю, что к этой дряни привыкаешь, но все равно тянет к расслаблению. Держусь, отвлекаюсь, плаваю около часа, занимаюсь в зале. Как только отец возвращается с моей будущей мамочкой, сваливаю из дома к парням. Само свою часть договоренностей выполнил, правда, не без помощи Фила. Они там вместе с Кимом где-то зависли, так что к Романовой ближе к десяти заваливаемся вместе с Самвелом.

У двери квартиры пасую, но ненадолго. Уже собираемся звонить, но кто-то вываливается изнутри, так что получается зайти без звонка. В просторной гостиной Романовой нет, зато сидят непонятные люди. Я процентов девяносто из присутствующих не знаю и уверен, что она тоже. Правда, подружку ее сразу вижу, как и она меня. Подрывается и тут же спрашивает, зачем я пришел.

Романовой нет. Ее здесь, блядь, нет. Где она?

Стоять перед собранием непонятных студентов, которые еще и пялятся на меня, как на пришельца – удовольствие из малоприятных, поэтому отправляюсь в сторону дверей. Уверен, она в одной из комнат.

– Не пущу! – выдает ее подружка тихо.

Значит, направление я угадал. Отодвигаю ее в сторону и решительно открываю дверь, которую она так рьяно защищала. Взгляд сразу же находит Соню. За мгновение цепляет в большой комнате. Я практически ничего не вижу и не слышу, хотя осознаю, что какой-то шум ее подружка за моей спиной создает, а потом… тишина. Устрашающая и звенящая. Романова что-то выдает первой, точно что-то говорит, потому что ее губы шевелятся. Пухлые, манящие, я зависаю на них. И на ее взгляде. Она смотрит на меня… удивленно. Без отвращения и неприязни. Где они? Где они, блядь?

Я их жду. Хочу увидеть, прочувствовать, чтобы возненавидеть ее еще больше.

– Кажется, ты не получал приглашения, – ее голос дрожит.

Она меня боится. Я усмехаюсь.

– А что? Недовольна моим появлением? Или противно на меня смотреть?

– Я просто не приглашала. Где гости? Вы их выгнали?

– В гостиной шокированные сидят. Не каждый день, знаешь ли, видят такого урода, как я.

Проверяю ее реакцию. Она… прикрывает глаза. Мне нужно увидеть написанное на ее лице отвращение. То, которое я видел в день, когда она уезжала.

Я слабо понимаю, что вообще делаю. Надвигаюсь на нее, становясь с каждым шагом все ближе и ближе. Иду, потому что не вижу ничего. Хочу убедиться, что ей противно на меня смотреть. Эти эмоции должны быть в ее взгляде, иначе… не сходится. Ничего не сходится с тем, что я слышал.

– Что ты делаешь? – ее голос звенит от напряжения.

– Ненавижу тебя.

Я хочу ее ненавидеть. Должен. Но вместо этого расстегиваю верхнюю пуговицу ее блузки и проталкиваю пальцы внутрь. От соприкосновения с ее горячей кожей коротит. Кипящие волны раскатываются по всему телу. Я глубоко втягиваю наэлектризованный воздух и полностью пропитываюсь ее запахом. Он жжет мне легкие. Выжигает дотла то, что и так было сожжено.

– Так нельзя…

Мне плевать. Я, словно одержимый, дорвавшийся до дозы, трогаю ее. Прикасаюсь, ласкаю, возбуждаясь сам.

– Ты еще не поняла? Мне можно всё.

Несу что-то непонятное. Лишь бы говорить и не молчать. Слышать свой голос, который отрезвляет. Хоть немного отвлекает от Романовой. От ее блядских, светящихся желанием глаз, от ее пухлых губ. Я вдавливаю ее в себя. Прижимаюсь стоящим членом к низу ее живота и собираюсь поцеловать, но в последний момент меняю траекторию. Откуда-то возникает здравый смысл.

Какие, нахрен, поцелуи? Какие, к черту, соприкосновения с губами и нежности? Она назвала меня уродом. Кусаю ее за шею. Не больно, но ощутимо. Она вскрикивает и безуспешно пытается вырваться. Я собирался испортить этот вечер. Превратить его в кошмар, а вместо этого кошмаром становится наше столкновение.

– Ты мне кое-что задолжала, сестричка.

О да, мать вашу, она должна мне мою самооценку. Все то, что отобрала, когда сказала, что никогда не будет с таким, как я. Будет. Возражения не принимаются.