Текст книги "Белые цветы"

Адель Хаиров
Белые цветы

В конце января Александра Мизинцева отправили в отпуск – догуливать оставшиеся с прошлого года две недели. Рабочие будни потекли без него дальше, а он остался на обочине. Подумал о пенсии, до которой четыре года. Не близко, но и не далеко!

Послонялся по квартире, съел зачерствевший кусок торта, запил выдохнувшимся шампанским. Хотел докурить кубинскую сигару, но она воняла. Тогда Мизинцев приоткрыл ставни, взял резиновый эспандер и начал растягивать. На третий раз сладкие пальцы соскользнули, и резиновый эспандер треснул ему по уху. Сразу вспомнилось, как на даче в Печищах отец влепил ему в ухо за выдернутые вместо сорняка ростки моркови. Ухо тогда выросло, как у Чебурашки. Саше было лет семь, а через год родители развелись.

Мизинцев не виделся с отцом, наверное, лет двенадцать после той случайной встречи на Баумана, когда они обменялись адресами. Отец проживал в другом конце Казани на проспекте маршала Рюмина со своей третьей женой. Как раз в январе у него день рождения. Старику уже за восемьдесят. Сколько точно, сын не помнил. Долго искал бумажку с адресом. Взял бутылку «Арарата», коробку конфет, оставшуюся после Нового года, и поехал.

Вышел из вагона метро и, увлекаемый толпой, оказался в лабиринте подземного перехода. Пахло шаурмой и канализацией. Люди обтекали его, потерянного, с бумажкой в руках. Читал указатели, пытался спросить у несущихся встречных, но вопрос повисал непойманным в воздухе. Наугад выбрался наружу. Не туда. Опять нырнул вниз. На бумажке была приписка «Рядом магазин “Семья”». Выйдя, увидел неоновые буквы магазина на доме, но дом был с противоположной стороны. Снова спустился в подземелье, прочертив прямую направления. Но в переходе линия изломалась, и он вышел из стеклянного павильона не туда. Сделал еще несколько попыток. Мимо! Устал и решил выпить пива в подземном кафе. Сунул официантке бумажку с адресом. Она, вынув наушники, громко, как глухому, стала объяснять: «Надо спуститься под галерею, затем подняться на эскалаторе, там свернуть направо и выйти к торговым рядам, оттуда…» Мизинцев завороженно смотрел на сверкающий шарик на блюдечке ее белого языка, кивал, но уже не слушал. Про себя решил плюнуть и ехать домой. Вот так и не встретились!

Смял стакан и напоследок захотел покурить. Вышел и на́ тебе – уперся прямо в угол девятиэтажного дома с голубой табличкой «Пр. маршала Рюмина, № 8».

Собственно, зачем он поехал к отцу? Тяги прижаться к родному плечу у него не было. Никогда не поднималась в нем эта теплая волна родства с отцом. Чужие они были, и тут ничего не исправишь.

Пока искал подъезд, опять вспомнил про опухшее ухо, даже прикоснулся к нему. Еще припомнился случай, когда отец пьяным обмочился. Гости за столом притихли, слушают, как журчит весенний ручей. Это восьмого марта было. Потом в голове оттаяла поблекшая картинка, как они ходили на выставку Нади Рушевой. В тот день он впервые испугался смерти: она белой змейкой заползла в фойе с улицы и проскользнула между ног. Саша понял, что смерть забирает не только стариков.

Затем отец посадил его в троллейбус и помахал вслед. Пассажиры, сгрудившись на задней площадке, наблюдали эту сценку. Поземка сдернула с отца кепку с ушками и покатила по тротуару. Волосы встали колом, и заголилась лысина. Отец смешно подпрыгнул и бросился догонять. Маленький, толстенький, нелепый. Саше стало стыдно, и, хохотнув, он перед всем троллейбусом отрекся от отца.

Александр поиграл на кнопочках домофона. Никого. И тут дверь распахнулась – появилась старушка с перебинтованным котом на руках. Мизинцев шаг

...

конец ознакомительного фрагмента