Текст книги "Белладонна"

Глава 15

Сигна проталкивалась рядом с мешком картошки размером почти с нее, протискиваясь через маленький проход в кухонную кладовую. Она толкнула мешок, и тот опрокинулся, из него высыпалось с десяток картофелин. В ночной тишине грохот показался ей достаточно громким, чтобы поднять на ноги всех в Торн-Гров. Она проклинала свою невезучесть, двигая все на свои места и скрывая ведущую в туннель дверь. Потом сорвала перчатки и засунула в корсаж, пытаясь хотя бы отдаленно походить на человека, собиравшегося ложиться спать, на случай если кто-то придет на звук. Когда этого не произошло, Сигна подхватила юбки и на цыпочках прошла через кухню и мимо гостиной. И добралась уже до начала лестницы, когда грубый голос остановил ее.

– Почему, черт возьми, ты бродишь здесь в такой час?

Сигна резко повернулась и встретилась с Элайджей Хоторном, взирающим на нее через открытые двери гостиной. На нем была ночная рубашка, хотя по изможденному лицу становилось ясно, что он не сомкнул глаз. И учитывая темные круги под глазами, бессонница мучила его не одну неделю.

Она закуталась в плащ, радуясь, что в темноте не видно платья. Одного взгляда на грязный подол хватит, чтобы Элайджа понял, что она еще даже не ложилась.

– Добрый вечер, сэр. – Мысли отчаянно метались, перебирая все возможные оправдания, и все они звучали неправдоподобно. – Мне не спалось.

– И ты решила побродить по дому? – Его умные глаза метнулись к кухне у нее за спиной, и у Сигны кровь застыла в жилах – он знал. Или, как минимум, подозревал. В конце концов, это ведь его дом. И он, вероятно, знает тут каждую лазейку. Но если Элайджа о чем-то и догадался, то промолчал и жестом пригласил ее присесть к нему за маленький круглый стол в желтой гостиной. Сигне не нравился цвет, но она вынуждена была признать, что комната выглядела уютной, и восхищалась обстановкой даже под суровым взглядом Элайджи, а это о многом говорило.

– Присядь, дитя. – Перед ним находилась шахматная доска, и, когда Сигна присоединилась к нему, он поправил фигуры. – Ты умеешь играть?

– Умею, – ответила она, не уточняя, что всегда сама являлась своим единственным противником. Она чувствовала, что это правильный ответ, и не могла упустить шанс поговорить с человеком, который интересовал ее больше всех в доме. Так что она потянулась к черным фигурам, стараясь скрыть юбку под плащом.

– Мне хорошо известно, что такое бессонница. – Элайджа подождал, пока она сделает первый ход, изучая доску и не глядя на Сигну. – Боюсь, этот дом не отличается гостеприимством. Но все же должен предостеречь тебя от исследований, особенно в столь поздний час. Ночи в этом поместье не для слабонервных.

Сигна следила, как он ставит пешку на середину поля, а потом сделала свой ход, прежде чем спросить.

– Я знаю о слухах и могу вас заверить, что меня нельзя назвать слабонервной. Это из-за призраков вас мучает бессонница, сэр?

У него дернулась челюсть. Мимолетное движение, которое ускользнуло бы от глаз, не наблюдай она так пристально.

– Ты тоже ее слышишь, дитя? – Он сбил ее пешку, захватив центр доски. – Слышишь, как она плачет?

Как бы она ни напрягала слух, но не могла расслышать даже шороха мыши в доме.

– Я ничего не слышу, сэр. Сейчас все тихо.

Элайджа оставался невозмутимым, когда она попыталась окружить его фигуры.

– Итак, теперь понимаешь, в чем дело, я не могу спать, когда она бродит вокруг, скитается по коридорам. И даже не могу прикрыть глаза в такую тишину, гадая, услышу ли я ее когда-нибудь снова.

Он съел еще одну пешку, воспользовавшись ее замешательством, когда она наконец поняла, кто перед ней – не дурак, как ей показалось при первой встрече, не пьяница, а человек, который висел на волоске. Держался из последних сил. Элайджа провел рукой по лицу, его седеющие волосы были слишком длинными и неухоженными по общественным меркам.

Слишком поздно она поняла, что даже в таком состоянии именно Элайджа задавал тон их общению.

– Если бы я чувствовал, что у меня есть выбор, то никогда не взял бы новую воспитанницу. – Он смотрел не на нее, а на раскинувшуюся перед ним доску, словно собирая свою собственную головоломку.

Сигна оторопела от горького чувства, возникшего после этих слов. Его нежелание брать над ней опеку она прекрасно понимала. У нее был слишком тяжелый багаж прошлого, и настолько богатому человеку не составляло никакой выгоды принимать ее здесь. И все же произнесенное вслух это признание ранило ее куда больнее, чем она хотела признать.

– В твоих глазах светится ум, девочка, – сказал Элайджа. – Ты понимаешь, что я из тех, кто забывает надеть пальто, если мне его не подадут. И уверен, тебе оказалось достаточно всего одного дня, чтобы узнать, что моя жена умерла и дочь собирается следом. А мой сын – боже, мой сын. Я сильно подвел бедного мальчика во многих отношениях. Но если бы Лилиан только узнала о твоем положении после смерти твоей бабушки, то обязательно приютила бы тебя. Но этого не случилось, и вот сейчас мы узнали, к каким печальным последствиям это привело, ведь она подарила бы тебе замечательную жизнь. Такая уж она была, упокой бог ее душу. Лилиан брала под свое крыло всех и всех любила. В память о ней мне надлежало привести тебя сюда.

Элайджа резко замолчал, словно решив, что и так сказал слишком много. Его лицо стало мрачным, и он позволил Сигне захватить две пешки.

– Я девятнадцать лет прожила без родителей, сэр, – ответила она ему. – И не стремлюсь обрести их сейчас. Я благодарна за все, что вы для меня делаете, этого вполне достаточно. Я привыкла жить сама по себе.

К ее изумлению, Элайджа рассмеялся. Это был тихий смех, едва громче шума ветра.

– Раньше я тоже в это верил.

Сигне не удалось ответить, так как он одним ходом разделался с ней. Она открыла рот от удивления, наблюдая, как он плавным движением бьет все оставшиеся у нее фигуры.

– Кто занимает оборонительную позицию в шашках, всегда проигрывает. – Он не дожидался, пока она встанет. Не предложил руку для помощи. – Доброй ночи, Сигна. Молюсь, чтобы крепкий сон вернулся к нам обоим и мы не встретились здесь снова следующей ночью.

Похоже, если она снова собирается увидеться с Сайлесом, стоит поискать другой туннель. Или, в конце концов, научиться проходить сквозь стены. Сигна сидела, уставившись на доску и анализируя свои ходы в ожидании, пока Элайджа уйдет. Когда шаги стихли, она направилась вверх по лестнице.

К своему удивлению, она с испугом обнаружила, что снова не одна. На верхней ступени сидел Перси. Если бы его светлые волосы не отражали свет огня, она бы, вероятно, споткнулась об него в темноте.

– Перси! – Сигна схватилась за сердце. – Что ты тут делаешь?

– Я не хотел напугать тебя, – едва слышно прошептал он. – Я спускался вниз за стаканом воды, когда услышал ваш разговор, и просто… Прости, что подслушал. Столько времени прошло с тех пор, как мы с отцом нормально разговаривали. Я почти и забыл, что он на это способен. – Его плечи уныло поникли. – Ты знаешь, это ведь ее любимая комната. Вот почему он проводит там столько времени. Этот дом всегда был таким чужим и мрачным, что она захотела обустроить местечко для души, в котором чувствовала бы себя уютно. Отец долго спорил с ней из-за цвета. Он ненавидел желтый. Но мама всегда умела добиваться своего. Иногда я вижу, как он просто сидит там, уставившись на стены, и вспоминает прошлое.

Сигна словно наяву увидела, как Лилиан плавно шагает по коридорам, пьет чай в гостиной и продумывает обстановку. Казалось, что это совершенно другая жизнь – даже другая семья – а не та, в которую она попала.

– Ты пробовал поговорить с ним? – спросила она с тяжестью на сердце. Ей казалось, хоть Элайджа и сторонился всех, но в душе отчаянно нуждался в компании.

Лицо Перси стало мрачным.

– Отец редко бывал рядом. Моим образованием занималась Марджори, а дядя Байрон учил манерам джентльмена. Мы с папой всегда обсуждали не более двух тем – дело, которое я однажды возглавлю, и мои обязательства по поддержанию имиджа и статуса семьи. Наше общение сводилось лишь к этому все мои двадцать два года. А теперь он оборвал и его безо всяких объяснений. Поэтому нет, мы больше не ведем бесед и стали совершенно чужими людьми.

Ей потребовалось время, чтобы подыскать ответ. Как человек с совершенно непохожим и в целом неприятным опытом взаимодействия со смертью, она тщательно подбирала слова.

– Горе – странная штука, Перси, и каждый человек переживает его по-своему. – Для нее было в новинку утешать кого-то. И она не знала, правильно ли поступила, когда протянула руку и положила поверх его руки. Но чувствовала, что именно этого ей самой всегда недоставало. Человека, который бы присел рядом и взял за руку, который находился бы рядом ради нее.

Перси нуждался в близком человеке. Это становилось ясно по его взгляду, устремленному в пол, в поникших плечах, и Сигна была рада стать таким человеком для него. Она присела рядом, нежно похлопывая его по руке, и сказала:

– Мне жаль, что тебе приходится проходить через все это. Похоже, он очень сильно любил твою мать.

Он угрюмо уставился на ее руку.

– Больше всего на свете. Но это не оправдание, чтобы бросать тех, кто нуждается в нем.

Сигне это было до боли знакомо.

– На протяжении всей ее жизни близкие люди становились призраками, и для этого необязательно было умирать.

– Не оправдание, – согласилась она. – Но я верю, что он умный человек и сблизится с вами снова. Возможно, ему просто нужно больше времени.

Перси перевернул руку в ее руке ладонью вверх.

– Спасибо тебе, кузина. Ради нашей семьи я очень надеюсь, что ты окажешься права.

Тяжело поднявшись на ноги, он подал ей руку, помогая встать. И тут заметил испачканную юбку, выглянувшую из-под плаща. И хотя Перси промолчал, его лоб пересекли глубокие морщины, когда он положил руку ей на поясницу и повел дальше по коридору, словно она могла бы убежать.

– Идем, кузина, – направил он Сигну, – какие бы трудности нам ни пришлось пережить, сейчас мы можем отдохнуть.

Глава 16

К Блайт никого не пускали уже несколько недель. Ее единственными посетителями были Элайджа и доктор. Сигна старалась незаметно проскользнуть в ее комнату и проверить кузину, но ей либо не хватало времени из-за обучения с Марджори, либо она натыкалась на запертую дверь или бдительный взгляд Элайджи, который проводил вечера возле кровати дочери на случай, если ей станет плохо.

Этим утром ее планы сорвала Марджори, которая ворвалась в комнату Сигны с охапкой платьев – для чая и дорожных, дневных и вечерних, пошитых из дорогих тканей и с изящными оборками. Они выглядели несравненно лучше желтого дневного платья, которое ей приходилось постоянно носить, но все же ей стало немного досадно при взгляде на тусклые, приглушенные цвета тканей.

– Нужно поторопиться, – Марджори протянула Сигне платье для чая нежно-голубого цвета. – К вам скоро прибудут гости.

При этих словах Сигна тут же подскочила. Кто мог ее навестить, ведь у нее нет друзей?

– Я организовала для вас чаепитие с молодыми девушками вашего возраста, – пояснила Марджори. – Подумала, вам захочется завести новых друзей после спешного переезда. Ведь ваши старые друзья теперь далеко. Все эти девушки не замужем, из состоятельных семей и знакомы с Блайт. Идеальная компания.

Сигна в этом и не сомневалась, но все же спросила:

– И они должны приехать именно сейчас?

Лицо Марджори стало суровым.

– Что значит сейчас? Мне казалось, вы сами этого хотели.

– Так и есть! – поспешно воскликнула Сигна. Разумеется, она хотела этого – друзья и положение в высшем обществе всегда являлись ее главной мечтой – но сегодня был совсем неподходящий день. – Просто сегодня я надеялась проведать Блайт.

Эти слова, казалось, успокоили Марджори, и она с сочувствием улыбнулась.

– Понимаю. К сожалению, сейчас мисс Хоторн осматривает доктор. Можете навестить ее после полудня, после ваших занятий.

Она хотела настоять хотя бы на быстром визите к кузине, но, когда вошла Элейн, чтобы поторопить ее и помочь одеться, Сигна поняла, что попытка стала бы тщетной. Блайт придется подождать еще немного.

Платье скользнуло по коже, словно шелк, сшитое из дорогих импортных тканей. При взгляде на него становилось ясно, что на пошиве не экономили. Платье подобрали в тон гостиной, где будет чаепитие, и зашнурованное, в нем еще оставался запас до времен, когда Сигна поправится. Сейчас оно было немного свободно, отчего превращалось в самую удобную одежду за всю ее жизнь. Учитывая, что под платье для чая не нужен корсет.

Закончив приготовления, Сигна определенно выглядела респектабельно, но в голове отчаянно прокручивала всевозможные способы, как протащить с собой «Руководство для леди по красоте и этикету». Книга лежала на письменном столе, и она нежно провела пальцем по корешку. Гордилась бы мама ею сейчас? Одела бы Сигну в такое же платье и закола бы ее темные локоны, как это сделала Марджори, чтобы подчеркнуть нежные черты лица и изящную шею?

– Они скоро будут здесь, – ворчала Марджори. – Идемте же.

Сигна убрала руку с книги. Она знала ее назубок, прочитала от корки до корки больше раз, чем могла сосчитать. Пришло время практики.

Она последовала за Марджори вниз по лестнице мимо суетящихся служанок, которые в спешке уворачивались от нее, готовя Торн-Гров к очередной вечеринке. Сердце билось все чаще с каждым шагом. Она не позволит себе болтнуть лишнего, как это вышло с Блайт, и будет следить за языком.

В гостиной ее ждали три молодые девушки, сидя за круглым столом, который казался абсурдно маленьким и неудобным. Марджори по очереди представила их как леди Диану Блэкуотер, довольно посредственной внешности девушку с бледной кожей, тусклыми волосами и крысиными глазами-бусинками; леди Элизу Уэйкфилд, с вытянутым лицом света слоновой кости и белокурыми локонами, и…

Сигна едва удержалась на ногах, когда встретилась взглядом со светло-карими глазами, пристально смотрящими на нее. Шарлотта Киллинджер была одета в полосатое бело-голубое дневное платье, длинная изящная шея переходила в расправленные плечи. Бывшая подруга выглядела даже красивее, чем в воспоминаниях Сигны. Смуглая кожа Шарлотты сияла, на щеках играл легкий румянец. Она стала выше и стройнее, но осталась той же девочкой, которую Сигна когда-то знала. Подругой, к которой она часто возвращалась в мыслях. Но после скандала между дядей Сигны и матерью Шарлотты они больше не разговаривали.

Рот Шарлотты приоткрылся, глаза расширись, как у лани, прежде чем она склонила голову в грациозном кивке.

– С вашей стороны очень любезно пригласить нас.

– Это точно! Мы сгорали от любопытства, кто же стал новой воспитанницей Хоторнов, – вмешалась Диана, торопливо кивнув головой. Ее голос звучал неприятно и крикливо, но Сигна не обращала на это внимания, ее сердце едва ли не выпрыгивало из груди. Она так долго мечтала снова увидеть Шарлотту. Но почему это должно произойти именно сейчас? Когда она наконец поверила, что сможет начать новую жизнь вдали от слухов прошлого.

Ноги Сигны словно онемели, и она споткнулась, когда Марджори легонько подтолкнула ее к стулу. Слуги разливали дымящийся чай и расставляли пирожки и пирожные. Шарлотта поблагодарила их, но две другие девушки проигнорировали помощь. Они были полностью поглощены Сигной, и, когда Марджори удалилась, их глаза загорелись от предвкушения.

Элиза, сидевшая напротив, улыбнулась ей.

– Ну какое же вы хрупкое создание. – Сложно было понять, комплимент это или оскорбление. Девушка наклонилась вперед так, что ее длинные локоны коснулись скатерти. – Как вам живется у Хоторнов? Они, без сомнений, самое интригующее семейство.

– Интригующее? – с трудом переспросила она, так как в горле совершенно пересохло. – Чем же?

– Вечеринками, во‐первых, – рассмеялась Элиза, словно вопрос был глупый. – Не говоря уже о богатстве, слухах, тайнах. Вы, наверное, еще не знаете, поскольку приехали совсем недавно, но о них говорит весь город.

Сигна осмелилась искоса посмотреть на Шарлотту, которая сидела в кресле прямо, молча потягивая чай. Она не произнесла ни слова и любовалась пейзажем прекрасного сада.

В «Руководстве для леди по красоте и этикету» ясно говорилось насчет сплетен: не говорите не подумав. И Сигна решила не распространять сплетни о тех, кто относился к ней с такой добротой. Но в глазах Элизы бегали озорные огоньки, а с языка норовила сорваться новая колкость, и Сигна решила пойти у нее на поводу, чтобы добыть нужную информацию. Она потянулась за черничной булочкой и тихо вздохнула.

– Слухи? – переспросила она таким тоном, словно считала это чем-то отвратительным и невероятным. – Должно быть, вы ошиблись? Какого рода слухи?

– Да всякого, – вмешалась Диана. – Что по Торн-Гров бродят призраки. Есть версия, что миссис Хоторн – бедняжка – покончила с собой, когда обнаружила у мужа череду бурных романов и множество внебрачных детей, о которых нужно заботиться. Поговаривают даже, что прислуга сговорилась и восстала против семьи.

Все утверждения казались пустой болтовней, но Сигна все же учла их и решила обдумать в более спокойной обстановке.

– Хоторны интересные люди, – ответила она, тщательно выбирая слова, поскольку догадывалась, что сказанное разнесется за пределы комнаты, а ее заклеймят как сплетницу. – С их стороны очень великодушно пригласить меня к себе после такой огромной потери.

Диана фыркнула.

– Уверена, вам выпала большая удача. – Она откинулась на стуле и начала рассматривать свои белоснежные перчатки с оборками. – Мой папа говорит, что дела мистера Хоторна идут плохо, а вы унаследуете огромное состояние, куда больше, чем их.

Сигна медленно намазывала толстый слой масла на булочку, но сердце бешено стучало, а на шее выступил пот. В мечтах эта встреча проходила более интересно и непринужденно.

И тут Шарлотта посмотрела на них.

– Она только приехала, Диана, – произнесла она спокойным голосом и сделала очередной глоток чая. – И сомневаюсь, что много знает о Хоторнах.

Элиза поджала губы, и Сигна взяла еще одну булочку. Она решила, что раз не может придумать ответ, то пока займется булочкой и сможет выиграть время, пережевывая ее и давая возможность высказаться другим.

Но это было до того, как в комнату ворвался поток ледяного воздуха.

– Тут открыто окно? – поежилась Элиза. – Никогда бы не подумала, что мне понадобится пальто к чаю.

Сигна слишком хорошо знала, что означает этот холод, и поперхнулась. Она пыталась взять себя в руки, когда огляделась вокруг и увидела Ангела смерти, сидящего на стуле из теней между ней и Дианой. Он закинул одну темную ногу на другую, а в руках, еще более черных, возникла фантомная чашка чая, которую он поднял в знак приветствия. Прошу прощения, я забыл надеть костюм и перчатки.

Слова прозвучали не вслух, а словно раздались у нее в голове.

Он был у нее в голове.

Она вцепилась в юбку и постаралась восстановить дыхание. Нет. Только не это. Нет, нет. Все шло совершенно не по плану.

Сначала Шарлотта, а теперь… стоп. Сигна не ела белладонну, не перешла грань мира живых, чтобы встретиться с ним. Всю жизнь она видела его, только когда на это имелась причина – когда кто-то рядом был на грани смерти. И она скорее снова попытается убить его, чем позволит забрать одну из этих девушек. Поэтому бросила на него многозначительный взгляд, призванный донести это. Но он, похоже, наслаждался происходящим. В ее голове прогремел низкий смех, отдаваясь в груди.

Расслабься, Пташка. Я пришел просто послушать свежие сплетни.

Диана откусила маленький кусочек, не подозревая о монстре, потягивающем воображаемый чай из теней сбоку от нее. Одно едва ощутимое касание его теней, и девушки упадут замертво. Сигна так напряглась, что не могла проглотить кусок булочки, застрявший в горле. Она поперхнулась и схватила чашку, одним залпом выпив половину.

Шарлотта сделала вид, что ничего не заметила, но Диана рассмеялась.

– Боже милостивый, только не говорите, что вас здесь не кормят? Вы едите так, словно голодали всю неделю. И ваши ключицы… очень уж выпирающие.

Плечи Сигны поникли. Конечно, она знала, как подобает есть. Не торопиться, откусывая маленькие кусочки, и притворяться, что еда не кажется вкусной, а она не испытывает отчаянного желания съесть все подчистую. Вместо этого делая вид, что она воздушное создание и едва ли вообще нуждается в еде.

Ангел смерти опустил чашку. И как тебе нравится эта девчонка? Возможно, я мог бы заразить ее легкой чумой. Или лучше оспой? Испорченная кожа может пойти на пользу ее тщеславию.

Распознав легкомыслие в голосе, она поставила его на место одним коротким яростным взглядом, в ответ на который он только вздохнул:

– Прекрасно, портишь мне все веселье.

Бесполезно пытаться сосредоточиться, когда с одной стороны от нее сидела Шарлотта, а с другой – Ангел смерти. Диана и Элиза поддерживали беседу, и через какое-то время, не получая от Сигны даже невнятного ответа на любые сплетни, Элиза перевела свой бесстрастный взгляд на Сигну и спросила:

– У вас уже есть поклонник, мисс Фэрроу?

Ангел смерти встал и навис над Элизой так близко, что Сигна стиснула зубы. Не обращай на меня внимания, сказал он. Давай, ответь ей. Есть ли кто-то, на кого ты положила глаз, Пташка?

Она сжала кулаки. Она всей душой хотела заставить его уйти, но не существовало никакой возможности сказать об этом, находясь под пристальным взглядом девушек. Заметив ее смятение, Ангел смерти произнес:

– Ты вполне в состоянии поговорить со мной. Если ты меня слышишь, то спорю, сможешь и ответить.

Она попыталась попросить оставить ее в покое до тех пор, пока не соберет информацию о Хоторнах, или хотя бы до тех пор, пока не придумает способ поговорить с Шарлоттой наедине. Но, как бы настойчиво она ни пыталась передать ему свои мысли, не похоже было, что он ее слышит.

– Вы собираетесь дебютировать здесь, мисс Фэрроу? – осторожно спросила Шарлотта.

Сигна ухватилась за фарфоровую чашку обеими руками и пристально посмотрела на подругу. Несмотря на волнение, несмотря на то что Шарлотта знала достаточно, чтобы подорвать ее положение в обществе… Сигна все же была рада ее присутствию. И тому, что наконец нашла свою старую подругу и может лично удостовериться, что та жива и здорова и выросла красавицей.

– Да, надеюсь присоединиться к этому сезону, – ответила Сигна, и ей понравилось, как это звучит вслух.

Элиза всплеснула руками.

– Ох, вы должны устроить праздник в честь этого! Пригласите нас и, уверяем, будете знать все о каждом молодом человеке в городе. – Она схватилась за горло, на мгновение перестав дышать, когда Ангел смерти прошелся рядом.

А меня ты пригласишь на свою вечеринку? Обожаю хорошие балы.

Никуда она его не пригласит. И как бы Сигна ни желала сказать ему об этом вслух, но лишь улыбнулась и обратилась к Элизе:

– А какие молодые люди должны составить нам компанию в этом сезоне?

За столом тут же поднялась суматоха. Элиза наклонилась вперед, размахивая вилкой от волнения.

– Уверена, вы положите глаз на моего кузена, лорда Эверетта Уэйкфилда.

При этих словах Шарлотта оживилась, в глазах появился блеск.

– Он приехал? – спросила она, и Элиза кивнула.

– Всего три дня назад. Он приедет к нам на лето и посмотрит, сможет ли подыскать здесь подходящую жену. Я также размышляю, кто бы мог подойти вашему кузену, мисс Фэрроу. Он унаследует семейное дело и целое состояние, понимаете.

Элиза была права, если предположить, что Элайджа не разрушит его будущее. Мысленно Сигна вернулась на два дня назад, когда наблюдала, как он засовывает пирожное в рот сыну. Она даже не могла представить, насколько неловко чувствовал себя Перси в тот момент и каково это, когда твой отец полностью растворился в своем трауре и потерялся в собственном горе.

Семья Хоторнов трещала по швам. Нужно лишь слегка потянуть, и они раскололись бы.

Когда Сигна потянулась за новой булочкой, Диана с фальшивой улыбкой отодвинула блюдце, и Сигна напряглась. Она выпрямилась, в сомнении убирая руку.

Просто съешь ее, холодным тоном произнес Ангел смерти. Если ты голодная, съешь булочку.

Но Ангелу смерти не нужно поддерживать свое положение в обществе и заботиться о принятых в нем правилах.

Нельзя есть и пить слишком много или слишком мало. Только определенное количество. Так говорилось в книге по этикету. Просто Сигна не понимала, что значит слишком много. Но теперь она узнала, что это три булочки. Поэтому, несмотря на подначивания Ангела смерти, не взяла еще одну, даже когда Диана снова начала совать нос в дела Хоторнов в поисках сплетен, которые, без сомнения, стали бы достоянием всего города. В их компании она не могла расслабиться ни на секунду. Сигна была начеку, оценивая каждое свое движение – от того, как держала мизинец, до частоты дыхания. Стоит ли пить медленнее? Не выглядит ли количество сахара, которое она добавила в чай, неприличным?

Усталость давила на плечи. Похоже, ей придется привыкать к обществу куда дольше, чем она предполагала.

Сигна так долго ждала этого дня. Ждала, когда сможет сидеть за чаем и болтать с подружками, как леди из высшего общества. Когда люди проявят к ней интерес и у нее наконец появится компания после стольких лет одиночества. Но когда в гостиную вернулась Марджори, Сигне казалось, что прошла уже целая вечность, и она желала только свободы и крепкого послеобеденного сна.

Шарлотта ушла последней из дам, но не задержалась, к большому удивлению Сигны. Взгляд подруги скользнул по Сигне, и она коротко произнесла – рада видеть, что у вас все хорошо, – приподняв юбки и последовав за Марджори к выходу.

Глаза Сигны жгло от слез. Шарлотта ее узнала. Узнала, и… на этом все. Возможно, проведенное время вместе да и в целом их дружба значили для Сигны куда больше, чем для Шарлотты.

Она уже забыла, что за спиной стоит Ангел смерти, пока тот не проворчал:

– Те две девчонки ведут себя так, словно их только что спустили с поводков.

Вытирая глаза, она повернулась к нему.

– А ты почему все еще здесь?

Тени вокруг него снова заклубились, образуя стол, на который он закинул ноги.

– И тебе добрый день. Я пришел проверить, как ты устроилась.

– Лучше бы ты этого не делал. – Сигна развернулась и прошлась по гостиной, не желая, чтобы он заметил ее потрясения. – Как ты вообще можешь находиться здесь?

Он задумался, откинувшись на своем стуле из теней.

– Ты спасла Блайт в тот раз, но это не значит, что она выздоровела. – Он выпрямился и посмотрел на нее. – Я здесь, потому что она все еще балансирует между миром живых и мертвых. Похоже, именно поэтому, когда мы находимся достаточно близко к ней, ты можешь меня видеть. До сегодняшнего дня я и сам не был уверен, что причина в этом.

Черт бы побрал эту их несчастную связь. Чего бы она только не отдала, чтобы прикрыть завесу в загробный мир и никогда больше за нее не заглядывать.

– А почему у меня в голове звучит твой голос?

– Полагаю, потому же, что ты можешь слышать меня, когда я говорю вслух.

Не будь он бестелесным, Сигна хорошенько встряхнула бы его. Но, не имея такой возможности, резко развернулась и шагнула к нему, охваченная гневом, придающим ей сил.

– Разве ты не видел, что я занята? – прорычала она. – Эта встреча была важна для меня.

Ангел смерти повернулся, словно мог видеть девушек сквозь стены.

– Но почему? Я думал, что только их матерям есть дело до таких созданий. Разве тебе не показалось странным, что две из них интересовались исключительно твоим состоянием и семьей? И едва ли спрашивали о тебе.

Как бы правдивы ни были его слова, ей меньше всего на свете хотелось соглашаться с ним. Поэтому она лишь упрямо заявила.

– Они должны стать моими друзьями.

– Твоими друзьями? – Он встал, и стол со стулом снова превратились в тени. – Зачем? Прежде я никогда не видел тебя такой…

– Такой разговорчивой? – наступала Сигна. – Никогда не видел меня в обществе?

Они стояли почти вплотную друг к другу. В такой близи от него кожа Сигны завибрировала, но не от страха, а от ощущения силы. Решительности. Перед ней стоял Ангел смерти, и поэтому не нужно больше притворяться. Следить за каждым своим словом.

Он наклонился, и тени его лица нависли над ней на расстоянии вздоха.

– Я никогда не видел тебя такой до тошноты кроткой и податливой. – И тут в нее полетела булочка и упала на грудь. Она едва успела схватить ее, прежде чем та упала на пол. – Ты ведь хотела съесть ее, разве нет? Так почему позволила мнению одного человека возвыситься над твоим желанием?

Она вцепилась в слоеное тесто.

– Я была вежливой. Есть определенные правила в таких ситуациях и…

– Ты была голодной. А если ты голодная, то должна есть. И к черту эти твои правила. – В его голосе звучали мрачные нотки. Горькое разочарование, которое, к сожалению, расстроило Сигну.

– И какое тебе до этого дело?

Вопрос зажег в его глазах неистовую ярость. Словно он стал самим адом и высасывал кислород из комнаты.

– Мне есть дело, потому что ты выше этого. Ты не рождена, чтобы быть послушной и зависеть от других. Если бы ты только приняла себя, представь, какая сила открылась бы тебе. Вообрази, на что ты стала бы способна.

– Хочешь сказать, способна забирать жизни? – Сигна шагнула ближе. – Вообразить призраков, с которыми смогу разговаривать? Как смогу бегать по поручениям мертвецов? Мне не нужно представлять, я уже так живу. Эта жизнь поглощает меня, но я хочу другого.

– Откуда ты знаешь? – настаивал он. – Когда ты только и делаешь, что бежишь, как узнаешь, чего действительно хочешь? Предпочитаешь провести жизнь, притворяясь, как сегодня с этими девушками?

Она швырнула в него булку, и, к ее изумлению, та не пролетела насквозь как нож, который она вонзила в него, а врезалась в тени.

– Уходи, – приказала она, как только пришла в себя после этого потрясения. – Ты меня не знаешь и никогда не узнаешь. Как ты сказал когда-то, мы оба очень заняты, а ты всего лишь отвлекающая помеха.

Он усмехнулся, и это прозвучало так по-человечески. Так по-мужски.

– Я пришел предложить помощь. Подумал, что убийцу будет поймать куда проще, если ты будешь уметь пользоваться своими способностями.

– Это не понадобится, – ответила она, даже не обдумывая предложение. – Я уже могу разговаривать с духами…

– Значит, ты не видишь перспектив в умении проходить сквозь стены? – не сдавался он. – Изменять тело и становиться невидимой. Погружаться в тень и стать самой ночью? Представь, что ты смогла бы выведать.

Конечно, ей пригодились бы такие способности. Но признать это означало принять его помощь, а у Сигны не было ни малейшего желания более развлекать его и тешить его эго.

– Всю жизнь я больше всего хотела избавиться от тебя. – Она расправила плечи перед давящими на нее тенями. – Каждую ночь, после каждой смерти я умоляла тебя оставить меня в покое. А сейчас ты предлагаешь мне помощь? – Слова не могли передать ее чувств. Ей не хватало жесткости, чтобы высказать мысли. – Я ненавижу тебя. Ненавижу все, что ты со мной сделал. Я выясню, кто убийца, и сделаю это без тебя.