Текст книги "Рассказ про белого бычка"

От автора:

Меня постоянно мучил вопрос относительно замечательной идеи и всех последующих её вариаций с подобного типа сюжетами. Идеи повторяющегося временного отрезка в большенстве случаев знакомой всем через фильм «День Сурка». Я не могу просто внимать столь интересные концепции, а сразу пытаюсь найти свой выход из положения. Наподобие этого зачастую очень тяжело приходится порой моему собеседнику, когда он начинает рассказывать мне любую, даже незначительную, историю. С самого начала рассказа я (может уже и ненамеренно) пытаюсь вникнуться в суть данных условий, чтобы понимать последующие вариации или причины не приведшие к ним. То есть: исключительно для истинного понимания доносимой мне мысли, а не с целью сбить собеседника, уличить его в чём-либо или переключить на себя внимание. В такие моменты мои собеседники зачастую раздражались, что я не даю им досказать свои истории до конца. Но у меня возникал вопрос: а какой смысл дорассказывать конец, если я уже ничего не понимаю? Другое дело, если бы в конце я бы понял, всё то, что в начале было мне неизвестно, но я уточняю о такого рода сюжетных оборотах и оказывается всё не столь запутано. А, значит, и уточняющие расспросы были необходими. Тогда причина моей заинтересованности, мне кажется, очевидна: желание понять. Ведь для этого же и рассказывалось, нет?

Но чтобы выбраться из каких-то условий, нужно сначала понять их до самого конца. К сожалению, зная все правила в шахматах, победа тебе ещё не гарантирована. Всё же, чтобы орудовать хоть чем-то, я разбираюсь в предложенном мире (будь то фантастические условия фильма, рассказа или скучная и ненужна история знакомого), чтобы из него делать разные гамбиты и взятия на проходах. Но такие подробности обычно скрыты и их нужно исследовать зачастую годами. Ведь существуют теоретические эксперементы, религиозные колёса, с всевозможными разновидностями критериев подобных феноменов. И чтобы постигнуть их, нужно бросать всё и утыкаться только в изучения этих направленностей. Тогда мне нет смысла вести своё повествование и стоит сделать это вступление вкладышем к уже имеющимся учениям. Я же хочу рассмотреть ситуацию с другой стороны.

Если обратиться к общеизвестному примеру, (фильм, упомянутый мной в начале) то причина ясна: художественное повествование не ведёт речь о феномене, а о персонаже в феномене. И за всем своим юмором пластами уже скрыты философские и моральные подтексты. Я построю своё рассуждение на данной картине, чтобы всем было ближе понимание. Причины нам, допустим, неясны, ведь дело также не в них. И за художественной частью гнаться я не буду, всё равно не догоню. Возьму я только мир и его постараюсь исследовать.

Тогда вопросы: Что будет, если он не будет спать или что ему снится каждый раз? Он видит каждый раз новый сон или всё время один и тот же? Какая часть его тела переносится опять на начало дня, а какая обновляется? И как бы действовал этот принцип, если данные вещи происходили не с ним одним? По каким бы законам день бы менялся? А что, если не только двое, а вообще все люди в мире? Это было бы не просто приключением, это не забавная история, пару месяцев может и да, но потом что?

В этом рассказе я попытался ответить на подобные вопросы, стараясь ничего не упускать, и затронуть как можно больше разносторонних последствий и судеб, попавших в этот лимб, людей.

Шёл один замечательный день. На самом деле для кого-то он был ужасным, для кого-то отвратным, страшным или забавным. Для других же он оказался неповторимым, незабываемым как впрямом и переносном, так и в положительном и отрицательном смыслах. И хорошо, если кому-то тот день не принёс совершенно ничего: ни вреда, ни пользы; потому что тем, которым что-то пообещали на следующий день, равносильно с теми, которые накануне вечером, что-то потеряли, придётся тяжелее всех ещё долгое время выносить бремя, столь близкое и но столь далёкое.

День тот в целом ничем не отличался от остальных и, не пойдя подобно кинематографическому сюжету, не оказался роковым и не повлиял на всеобщие события. То есть не было исходного события, сотворившего этот день. В целом это мог быть любой другой день, для данного явления это неважно. Смысл явления оказался в том, что все люди, пережившие или хотя бы начавшие этот день, проснулись именно в том же месте, как и день назад. Следующего дня попросту не было, предыдущий день повторился. Так как люди не знали, что день повторялся, а жили как будто в следующем дне, то вот в чём был повтор:

Большенство людей, что ведут стандартный образ жизни 5/2, как один подумали, что их телефоны сломаны. Дата стояла вчерашняя. Далее они, как обычно, пошли будить детей, собираться и отправляться на работу, пока ещё не замечая разницы. Но раньше них уже проснулись работники, допустим, телевидения. Точно так же добравшись до работы и стараясь не показывать своим коллегам излишнюю озадаченность, кто-то прокололся и осмелился:

– Ты тоже понял, что что-то не так? – После долгого осмотра реакций друг друга, выдал один из работников.

– Да, только что?

– Я сам не понимаю.

– Джо, с редакции, говорит, что у него нет выпуска. Текст только вчерашний.

– И что мне диктору на экран выводить?

– Я без понятия.

– Джо переслал тебе текст?

– Да, но это вчерашний текст.

– Ты календарь?

– Ничто не воробей, кроме воробья.

– Давай текст.

Некоторые (как люди, так и программы) выпуски новостей заменяли рекламными роликами, разбираясь с тем, что ещё сами не поняли. Другие выдавали стандартную обманку, заготовленную на случай сбоев: говорили о погоде, о пробках и людях, то, что ежедневно и вечно. Последние же, отважившись и проверив свои догадки, стали понемногу выдавать обществу известную информацию. Только известно пока ещё ничего не было.

Никто не мог в первое утро поверить в случившееся. Всё казалось сном или непонятным бредом. Но, так как этот бред ощущал каждый человек в округе, бред переставал быть бредом, он превращался в тревогу, хакерскую шутку или потаённую атаку террористов.

На многих это никак не отразилось, учителя так же пришли и так же продолжили учить детей, которые оправдывались о сделанной домашней работе. Урок можно было продолжать вести, затрагивая новые темы. Мусоровозы вновь выехали по точкам, полицейские патрулировали улицы, уборщицы вновь мыли полы. Но что было делать строителям, которые в прошлую смену закончили этаж? Теперь же они приходили на точки и обнаруживали то же самое, что и прошлым утром – недостроенное здание. В той же озадаченности находились грузчики у опять неразгруженных машин; адвокаты, выигравшие дела; сантехники перед вновь протекающими трубами. Все спрашивали начальство, что им делать, а те просили ждать.

В то время как одни могли спокойно разбираться, у других не было времени думать. Дежуривший врач скорой помощи, искренне верил, что ему послал Бог тот сон про вчерашнюю неудачную операцию, унёсшую жизнь. И вот она вновь перед ним, эта жизнь, находящаяся на грани. Теперь-то он успеет, теперь он знает откуда начинать. Или повариха в детском лагере, вне зависимости от общемировой озадаченности, всё равно накладывала каждому ребёнку утреннюю тарелку каши. Будь то завтра или вчера, дитя кормить надо.

Весь день люди то и дело рассказывали друг другу, как их вчерашний день повторялся. Но только к обеду день оказался совершенно новым. Футбольный матч подростки сыграли иначе, актёр не забыл слова на сцене, женщина не пошла плавать в, казалось бы спокойное, море. К вечеру уже по всем каналам и радио только об этом и говорили. Студии за короткие полдня успели наснимать срочных материалов, подготовить репортажи со специалистами и даже пригласить гостей.

Отец, держа за руки семью, с радостью рассказывал, что помнил вчерашний день, как ужасную агонию. Он помнил, как они с семьёй завтракали, когда начался обваливаться этаж, следом за этим мгновенно последовал взрыв и весь подъезд окутало пламя. Мужчина говорил, как мучился на больничной койке до самого вечера, с полностью обгоревшим телом, но семью его тогда ещё не успели найти под завалами. Жена его утверждала, что помнила из вчерашнего дня только дрожание здания и резкий хлопок. После этого темнота и всё, она проснулась сразу же утром, за час до катастрофы. В студии также присутствовал врач, рассказывающий, как спасал мужчину, и соседи, которые видели взрыв. Мужчина сказал, что утром не поверил своему счастью, обнял семью, плакал. И это повторилось бы вновь, но тут соседи стали барабанить в двери и эвакуировать весь дом. Все люди выбежали. Спецслужбы не успели перекрыть газовые трубы, и дом начал складываться точно в то же время, что и день назад. Так же прогремел взрыв, но теперь без жертв.

Также многие люди решились пытать удачу, на выигранном времени. На проигравшую вчера команду резко упали ставки. Матч обязан был повториться, так как билеты всё ещё не были реализованы. Команда победителей требовала отменить игру, потому что они уже один раз выиграли, и вся судейская коллегия это помнила. Однако вслед этому могли последовать претензии по возвращению билетов, так как фанаты уже подготовили свои отговорки. Они, как один, утверждали, что накануне не смогли посетить игру, и их билет пропал бы зря. Обратного арена не могла бы доказать, а возврат средств означал полное разорение. В результате игра надолго задержалась, но состоялась, после того как каждого игрока тыкнули в договор, где стояла нынешняя дата.

Зрители думали, что теперь точно поставили на нужную команду и знали, что не проиграют. Как и команда проигравших, получившая второй шанс, в этот раз шла с новой стратегией, беря в расчёт уже известную тактику противника. В итоге игра оказалась совершенно новой и закончилась иначе. Мысль повторения потерпела крах.

Ладно, если ты один переместился из будущего в прошлое, и то ничего уже не может пойти по тому же пути, потому что ты теперь знаешь будущее. Ты его замечаешь во всём. Однако оно моментально меняется, может незначительно, но от твоего поведения всё складывается по новой. Однако в этот раз оказалось, что все люди переместились из будущего в прошлое и повторяться уже ничего не может.

К вечеру общественность в виде социальных сетей, телевизионных передач и уподъездных сводок, выделила некоторые теории в связи с произошедшем.

1. Господня милость.

По этому поводу собиралось большинство молебнов. Среди некоторых верований событие трактовалось даром, а среди других как испытание всевышнего. Многие за этот день успели даже найти в книгах своих учений предпосылки этому событию. Как будто бы оно уже было давно предрешено.

2. Космическая квантовая запутанность.

Этими тремя словами, совершенно неизвестными выдвинувшим эту теорию, была попытка с научной точки зрения обосновать всемирное событие. Настоящие же доктора наук пока просто разводили руки в стороны, говоря, что в первую очередь нужно собрать данные, провести исследования, опрос. Сравнить предпосылки, понять: что именно и почему так повлияло, и на что именно повлеяло. "Ведь пока ещё ничего, как и всё, совсем не ясно, а общественность требует точных ответов".

3. Общемировой заговор или испытания правительства.

Как в итоге оказалось, именно правительство или массоны, или и те и другие, устроили всё это, пока точно непонятно что. Но вот зачем? Или даже как? Пока ещё неизвестно как, но точно они!

4. Сон.

Многие люди весь день воспринимали как сон по поводу прожитого, пытаясь себя разбудить. Только никто не решился опробовать способ: умер – проснулся, чтобы проверить истинность данной теории.

Самым точным предположением по поводу случившегося оказалось именно незнание. Осознанный отказ от какого-либо неподтвержденного мнения, разбирательство и рассуждение с поиском истины и единственно возможное действие в сложившейся ситуации. А ситуация пока была таковой: каждый человек в мире проснулся в том месте, где и день назад, в полностью тех же обстоятельствах и при тех же условиях. Обновилось и стёрлось всё, кроме знания о пережитом дне. Так же как и вчера гремели грозы, в то же время извергались вулканы, только не бежали вновь на львов бизоны и не врезались в дома птицы. Человечеству был дан шанс всё исправить.

Фрезеровщику, раздавившему накануне станком руку, удалось в повторяющийся день сохранить конечность. Но он отчётливо помнил боль, которую весь прошлый день закалывали шприцами доктора. Мужчина не чувствовал боль на руке, а помнил боль головой. Рука свободно двигалась и не понимала, почему хозяин о ней так беспокоится.

Ещё интересным вопросом успели озадачиться дрессировщики: что чувствовали по поводу случившегося животные? Если не все люди смогли воспринять повторение, перенеслось ли это и на животных? Но если данный эффект произошёл только с мозгом человека, что испытывают менее развитые существа?

Религия пыталась ответить озадаченным последователям. Наука собирала факты, правительство составляло планы по дальнейшему существованию вне зависимости от случившегося. А одна весьма одарённая девушка предложила перед сном своему молодому человеку, как оказалось, весьма страшный исход. Она сказала, что этот день у неё, как у всех, не второй. Она сказала, что застряла в этом повторяющемся дне уже очень давно. Так давно, что сбилась со счёта. В первые дни она не верила, потом творила всё, что захочет: пьянствовала, веселилась, убивала, спасала, училась. Пока, наконец, не поняла, что и это всё бессмысленно. Всё равно все окружающие ей на следующий день не верят, так и зачем им что-то доказывать, как и себе. Затем она успокоилась и стала всего лишь повторять один и тот же день, так же как и всегда. Ей было невыносимо больно смотреть на окружающих, столь беспечно просыпающихся каждый день. В определённый момент она перестала мечтать, чтобы это всё закончилось, а стала молить, чтобы и с ними это всё началось. Чтобы они так же ощутили это.

Молодой человек, наслушившийся за день страшных до невозможности историй, напрягся, всматриваясь ей в глаза. Обычные её подобные шутки мигом забылись, а история подкреплялась общественным негодованием. Девушка, всматриваясь в темноту, продолжила медленным монотонным голосом:

– Опять повёлся. Господи, какой же ты тупой.

И только глубокой ночью, один из ведущих поздних новостей кинул, пока ещё не понятную, но ужасно страшную мысль: «А что, если и завтра мы опять проснёмся, в тех же местах, как и сегодня, и как вчера?». В это же время, но не по часам, в силу распределения часовых поясов, а в миг непроизвольной синхронизации, должны были просыпаться первые жители Новозеландских островов, чего не случилось. За ними по паралельной линии восхода не доходило сообщений о каких-либо живых существах как в Китае, так по Сибири и Океании. Солнце нырнуло в Тихий океан, и Америки разукрасились ночными огнями. До западных материков частично доносились слухи непонятной тишины, не проснувшейся части мира по другую сторону земли, но распространяться эти новости не смогли. Уставшие, после долгого, удручённого общемировыми россказнями дня, рабочии ложились спать, не желая в подобном состоянии вдаваться в подробности.

Болгарский парниша, будучи студентом Ванкувера, и несильно вникающий в суть да дело мирового феномена, сидел на складе, предельно медленно моргая раскрасневшимися глазами. Планшет выдавал отсутствие абонента на другом конце линии, хотя шахматную партию его младший брат, с другой стороны планеты, ещё ни разу не пропустил. Парниша постарался вызвать родителей, но и те молчали. Они не могли пропустить звонок, там уже должно было светить солнце, а работа и отца, и матери проходила за компьютерами. Отложив устройство, парниша достал телефон и решился потерять доллар на звонок за тысячи километров. Но доллар его никто не принял. Отчаявшись до игры с программой, он несколько раз проиграл и пошёл к вахте, ожидать сменщика. Когда тот, как обычно, задерживался, парниша начал его так же вызванивать, но и тут ему никто не ответил. Время шло. Рассчитывать на короткую дремоту до занятий в училище можно было и не надеяться. Он звонил снова, так как время и не думало останавливаться. Теперь он озадачивался расчитыванием времени на дорогу до учёбы. В край разнервничавшись, парниша стал вызванивать начальника, за консультацией по поводу происходящего. Телефон и того молчал. Тогда может у самого парниши телефон сломан? Но и со стационарного никто не отвечал.

Заря уже подогревала Атлантику, и, не выдержав, парниша запер склад и выбежал на первый автобус. Только автобуса не было. Не было попуток, мусоровозок, патрульных, газетчиков. Парниша, в силу своей фантазии, подумал бы, что мир вымер, и он последний человек на планете, если бы не регулярно встречающиеся спящие бездомные на дорогах. По пути до учёбы ему встретился только ещё один человек. Мужчина так же озадаченно осмотрел парнишу, и так же, не решившись завязать диалог, побрёл своей дорогой.

Озадаченность паренька уменьшилась, когда здоровый, живой, спокойный и реальный охранник встретил его на проходной, но увеличилась после следующего разговора:

– О! – Обрадовался с краснючими глазами охранник. – Ещё один! И ты так же не знаешь, что происходит?

– Как и кто? – Продолжая озадаченно водить из стороны в сторону глазами, протянул парниша.

– Тут ещё один! – Закричал охранник. – Артур! – Но так как ответа не последовало, охранник отправился в подсобное помещение. – Артур?

Парниша слегка придвинулся к стойке, высматривая и выслушивая происходящее в соседней комнате. Охранник продолжал повторять имя своего сослуживца, голос его плавно тревожился, ответа не было. Охранник обратно не вышел. Подавив зевоту, парень прошёл турникет и вышел в коридор. Он никогда не слышал того, что раздавалось сейчас по зданию – ничего. Тишина, причём очень громкая. Пройдя несколько поворотов, парень наконец замер, ещё дослушивая эхо от своих скрипящих ботинок. Что-то слышалось, но он никак не мог понять что. То ли ветер свистел, то ли трубы урчали, в эту насыщенную тишину ворвался звук отключения подачи энергии. Что-то глухо прощёлкалось по всем кабинетам, и коридоры потемнели. Стало ещё тише. Оказывается: гудение проводов смолкло.

Через пятнадцать минут брождений по коридорам и пустым кабинетам, парниша вернулся на проходную. Охранник сидел за стойкой, потирая глаза.

– Так, а что случилось-то? – Отважился парень промямлить вопрос. Охранник поднял сонное лицо на парня и максимально скривил рот, разведя широко руки в стороны и подняв брови. – Так, а с вашим… – Парень опять не знал, как правильно было бы выразиться, но охранник его понял.

– Спит. – Сказал он, как понятную и очевидную для всех вещь. – Как и все! – Пояснил он. – И не разбудить их никак. Думаю это связано с повторением. – Парень недоуменно кивнул и отвлёкся на промчавшуюся мимо здания машину.

– Так и что делать? – Продолжил, опять же медленно подбирая слова, парень. Охранник изобразил то же лицо и так же развёл руки.

Парниша шёл по улице, пытаясь рассмотреть хоть какое-нибудь движение в городе. Достав телефон, он прошёлся мимо некоторых фастфудных, в надежде поймать интернет, но электричество везде отсутствовало. Магазины были открыты и пусты, заходи – бери. Кто-то спал на скамьях или у прилавков. По пути до дома ему ещё встретилось всего пара машин. Солнце совсем разгорелось, отгоняя сонливость. А он ведь знал, что когда отменяют учёбу, то весь его график сбивается. Сейчас он придёт домой, уже переборов утреннее желание спать. От голода он, конечно, тут же поест. В обед захочется спать, но из-за забитого желудка у него, не как у других, сон пропадёт. Там уже вечер, ложиться нельзя, потому что тогда не встанешь на вечернюю смену. Что, собственно, и произошло.

С единственным дополнением: весь день он пытался понять, что всё-таки происходит. Света не было, телефон садился, хорошо хоть ноутбук оказался заряжен, и парень подготовился к семинарам. Потом он отважился и стал долбиться в соседние двери. Все жильцы молчали. Одна квартира оказалась не заперта, и, зайдя, парень понял, почему они молчали. Вся семья спала, прямо в гостиной, с чипсами и разлитыми напитками. Парень позвал их, потом попытался растормошить. Кричал, дёргал, открывал им глаза, всё безответно. Пульс у спящих есть, дыхание в норме, но не просыпаются.

Вечером он, не зная что и делать, вышел на работу. В здании ничего не поменялось с его ухода. Парниша взял побольше еды и теплее оделся, предполагая, как сильно его должно будет рубить ночью. Телефон сел, как и планшет, так и ноутбук. В книгу нельзя было залипать, моментально мысли рассеивались, и голова клевала. Машин он не слышал с обеда, никто ни разу не мелькал на горизонте. Все уснули, так может и ему? Просто прилечь, закрыть глаза, укутаться в это тёплое одеяло, расслабить шею и нырнуть внутрь себя, возможно навсегда.

Резкое промеждрожье и он опять в сознании. Страх не давал парню заснуть. Он бродил, пил энергетики, умывался ледяной водой, делал всё, чтобы вернуть сознание. Однако тело ежесекундно опрокидывало его в сон. Сколько он сможет провести без сна? "Ещё день, два? Это, вообще, опасно? Каков мировой рекорд без сна? Можно ли умереть, если не спать? О, камень. Камень, ты тоже спишь?" – Мысли парниши путались, он не мог никак собраться, только машинально переваливал своё тело по периметру забора. Наконец ему надоело однообразие и он, собрав рюкзак, оставил место. Всё равно никого нет, от кого и для чего охранять?

Ночь оказалась не столь тёмной: безоблачное небо с одной стороны освещало улицы звёздами, а с другой – вновь занимающимся рассветом. Парень так никого и не встретит за этот день. Он пройдёт по зданиям, больницам, участкам, будет заглядывать в дома, машины. Иногда ему будут встречаться люди, но все они будут крепко спать. Совсем падая от усталости, парень опять присядет отдохнуть на скамеечку. Он даёт себе только две минуты отдыха, каждый раз лишь сокращая время на переходы. Но парень ошибётся. В этот раз сну хватит и двух минут, чтобы завладеть парнишей. Всё дело в позе: она оказалась слишком удобной и парень расслабился. Глаза, по строгому самоконтролю, не закрылись, а лишь слегка прикрылись, однако мысли ушли куда-то очень глубоко, и по телу растеклось облегчение. "Наконец-то" – Сказал себе парень и уснул.

Он был последним, уснувшим на этой планете. И как только его глаза закрылись в этой временной линии, где-то там и далеко, и близко, моментально начали открываться глаза у жителей Новой Зеландии, Кирибати, Камчатки и так далее. Эти люди уже точно поняли, что день опять повторился.

В страхе парниша этот открыл глаза ровно в том же месте, где просыпался в последний раз, точно так же как и в прошлый день, как и у всех. Он жив, апокалипсис не наступил, все живы. Всё так же как и вчера, точь-в-точь. На второй повторяющийся день правительства с твёрдой убеждённостью выдали известную всем ситуацию: день повторяется. Новость оказалась далеко не новостью, ведь большая часть населения, не задумываясь о последствиях, начинала использовать данный феномен в своих целях. Одновременно с озадаченностью, негодованием, страхом людским, поднималось и веселье беззаботных людей, незадумывающихся или решивших для себя и отпустивших данную проблему. Люди транжирили средства, с каждым днём всё смелее и большими объёмами, убедившись, что на следующий день всё вернётся на место. Бросили ходить на скучные работы, на ненужные занятия, большинство, наконец-то, могло заняться тем, что хотело. Только через пару дней ты больше не мог купить в магазине то, что брал все предыдущие дни. Продукт не портился и каждое утро вновь появлялся на полках, только магазин не открывался. Владелец не видел смысла его открывать. Человек не умрёт с голоду за день. Утром у тебя вновь окажется желудок забит вечерней едой. Денег владельцу магазин больше не принесёт, а если и принесёт, то толку от них не будет. Он не успеет накопить и потратить на то что хочет нужную сумму. Так что магазины начали выламывать.

Примерно в одно время по всему миру начались синхронные грабежи и вандализм. Люди получали удовольствие от вседозволенности, от разрушения чего-то прекрасного, при условии, что на следующий день с этим будет всё в порядке. Кто-то взрывал цистерны, уничтожал картины, а на следующий день приводил друга, чтобы и тот мог собственноручно что-нибудь взорвать. С каждым днём такой беспредел всё повышался. Возрастали и число решившихся на это людей, и степень их смелости. Можно было зайти в любое место и взять то, что хочешь. Полиция не выходила на улицы, потому что на следующий день все эти вещи опять окажутся на своих местах, заключённые на свободе, а порядок к обеду падёт.

Но в один день, споря за право отрубить голову памятнику двухсотдвадцатилетнего поэта, двое мужчин не на шутку разошлись и дело дошло до драки. В порыве чувств, но сам искренне нехотя, один разбил другому затылок об поребрик. Он не хотел этого, но стучал черепушкой друга об каменный угол ещё раз тринадцать после того, как мозг бедолаги отключился. Ошарашенные знакомые разошлись в стороны. Убийца опомнился. Ярость спала с его лица и он начал трясти друга за плечи. Но тот никак не приходил в себя. Тогда мужчина схватил за голову труп друга и черепушка мягко прогнулась. Всё лицо осело и вмялось на рассыпанных осколках костей, как старая детская игрушка.

Последствия эмоционального шока убийцы не столь важны. Известно только что дожил он до вечера относительно счастливо, заливая горе, уже не оцениваемой бутылкой алкоголя. В беспамятстве он уснул и проснулся на утро в том же счастливом состоянии, как во все предыдущие разы. Ему снился всё тот же сон и так же он потянулся, как и всегда, однако вечернее состояние моментально врезалось в сознание, подавив любую радость. Похмелье не одурманивало, как будто и не пил накануне. Телефонные операторы не работали с самого утра, и мужчина побежал на своих двоих на соседнюю улицу к дому друга. Как же поменялось его состояние, когда он заметил друга, счастливо улыбающегося, на крыльце своего дома. Однако и состояние друга поменялось, как только он заметил своего убийцу. До этого он всё утро обнимал и целовал свою семью, рассказывая о страхе в котором он отключался и терялся. Но теперь страх сменился яростью за боль и риск, которым подверг его теперь уже бывший друг.

Так как в последующие дни подобные ситуации со смертью и последующим оживлением происходили по все у миру, то общество вывело ещё одну закономерность: мы больше не можем умереть. Умер – проснулся, всё равно, что уснул.

Кто-то, например, совершенно не заметил, что такое явление началось. Один лесничий, очнулся, как обычно, в том же доме и на той же койке, куда и лёг накануне вечером, впрочем, ситуация как и у большинства людей. Только он уже больше недели не замечал в своём ежедневном обряде каких-либо новшеств (даже ещё до начала общемировых событий). Не обратив внимания, на вновь пополнившийся пузырь заветного снадобья, испил он утреннюю порцию. Закусил недоеденной вчера колбасой. Проверил, как оказалось, не закончившуюся со вчера дробь и отправился на охоту. Направился он проверять ловушки, которые, как и вчера, оказалась пусты. Он не мог заметить, что что-то изменилось, так как ежедневно всё выглядело одинаково. Для того он и выбрался из города в свой любимый лес, чтобы всё выглядело одинаково.

Он отправится мимо кустов малины к озеру. Возьмёт лодку свою и поплывёт проверять сети. Рыба, как обычно, будет трястись в лодке. Потом лесничий накатит в честь рыбалки, потом в честь улова, затем в честь того, что накатил и отправится, накатив на дорожку, домой. Там приготовит поесть, вновь накатит, приберётся или раскидает всё, постарается в своём состоянии поразгадывать кроссворды. Нарубит дров и в итоге вновь сляжет на том же месте.

Следующие дни его будут, возможно, отличаться разнообразностью, но заметно для него это не будет. Однажды он пьяный упадёт на улице, но на следующий день не придаст значения тому, что оказался дома таинственным образом. Подозрения его начнут появляться, только когда он проверит мешок с запасами в погребе. Тот должен был уже оказаться пуст, с тем, сколько дней он уже отдыхает. Следующее подозрение откроется на озере: рыба с каждым днём всё реже виднеется в сетях, а вчерашний улов исчезает. Рыба, хоть и со своей скудной возможностью понимания некоторых законов, подсознательно запомнила, как несколько раз её уже вытаскивали на сушу и убивали, всё это, как она подозрительно свяжет, было из-за сетей. Так что она научится их миновать.

Не слушая сломанный телефон, каждый день показывающий одну и ту же дату, лесничий соберёт с вечера вещи, а на утро обнаружит их разобранными. С сильным страхом и недоумением он вновь соберётся и отправится к остановке. Автобусная остановка в двух часах ходьбы по лесу, только автобуса не будет. Машины будут летать туда-обратно и одна его подбросит до города. Попутчики будут нести непонятную ему ересь, а город захватит самодержавная анархия. Добравшись до дома, от соседей наконец он узнает правду, в которую до конца не поверит. Ляжет в квартире спать, с готовностью к утренней смене и отбрасывая очередные дикие верования масс. Поверит во всё он, только когда на следующий день вновь проснётся в той хижине со вчерашним похмельем (хотя по приезду в городскую квартиру он ни брал и капли в рот), опять отправится в город и всё повторится вновь.

Пациент больницы проснётся, как и все предыдущие дни, от резкой боли в животе. Он больше не кричит, это в предыдущие дни он рвал глотку и звал на помощь. Тогда у него сокращалась диафрагма и разрывала швы. Теперь, спустя недели, пациент знает, что лучше терпеть боль. Лучше как можно меньше шевелиться и ждать медсестру. Она должна придти, вот-вот должна. Но сегодня медсестра не придёт. Первые недели она бегала по всему этажу, помогая больным, но никуда одна не успевала. Остальной медперсонал разбрёлся по домам. Им надоело каждый день делать одно и то же. Они и её уверяли, что ей не нужно помогать этим людям. Вот она и устала. В этот день она осталась дома. Она наливала себе кофей, намазывала масло на хлеб, но подсознательно чувствовала, что сейчас, где-то там, на другом конце города, кто-то кричит от боли, не в состоянии что-либо с этим сделать.

Не выдержав, на следующий день она прибежит в больницу, в первую очередь к пациенту с травмированной брюшной полостью. Мужчина будет лежать, уткнув дрожащие, полные слёз глаза в потолок. Медсестра подбежит к нему со шприцем и введёт в капельницу препарат.