Текст книги "По ту сторону экрана"

Агата Ашу
По ту сторону экрана

© О. И. Агапова, А. С. Ушаков (2018, 2020)

© Обложка О. И. Агапова, 2020

⁂

Все события, представленные в данной книге, вымышлены.

Судите сами: разве Санта-Барбара может произойти в жизни?

Любые совпадения с реальными людьми тоже случайны.

Пролог

Урбанова припарковала свою машину около любимого комплекса гостиницы Four Seasons на берегу беспокойного вздыхающего океана. Войдя в холл, по привычке повернула налево, прихватила с блюда на стойке ресепшн огромное яблоко чересчур ярко-зеленого цвета, явно выращенное на пестицидах. Подумала и положила обратно. Бодрой походкой пересекла зал, несколько замешкалась около лестницы, посмотрела под ноги и осторожно преодолела несколько каменных ступеней, ведущих вниз, в просторный бар с высоким сводчатым потолком. Как всегда, она боялась споткнуться и шлепнуться плашмя в образцы десертов, выставленных на узкой консоли в двух шагах от прохода.

В это время дня заведение пустовало. Обрадовавшись, что любимая диванная секция у камина свободна, Алёна направилась к ней, хотя полагалось дождаться, пока официант предложит и сопроводит.

– (Наконец-то нашла место без посторонних глаз. Можно спокойно почитать, что там еще про меня написали)[1]1
  В книге внутренняя речь персонажей оформляется круглыми скобками.


[Закрыть].

Она удобно устроилась среди многочисленных светло-коричневых подушек огромного дивана. С нетерпением, слегка подрагивающими пальцами, достала из сумки ежедневную газету Санта-Барбары – «Санта-Барбара Индепендент» и, открыв хронику происшествий, углубилась в чтение.

Но уже в следующую минуту к ней подошел стройный молодой человек с плоской тарелкой, наполненной жареными орешками, соленым печеньем и воздушными овощными чипсами. Вежливо поклонившись, он, смущаясь, заговорил:

– Мэм, наш постоянный посетитель Стюарт Керри – он сидит там, у меня за спиной около стойки бара – просил узнать, не позволите ли вы ему тоже посидеть у камина в кресле напротив. Не нарушит ли он тем самым ваше уединение. Обычно он обитает здесь и любит подолгу смотреть на пламя. Говорит, что только в этом месте чувствует себя комфортно. Мистер Керри ждал минут пятнадцать, пока это место освободится, – официант растерянно улыбнулся. – Я вышел из зала буквально на минуту и не заметил… как вы здесь оказались.

Алёна расстроилась.

– (Ну вот, этого еще не хватало. Весь интим получения утренних новостей с видом на океан испорчен), – и вздохнула. – Насколько я понимаю, у меня только две возможности, – она была дружелюбна, – или покинуть это место, или разделить компанию вашего завсегдатая?

– Именно так, – молодому человеку было явно неловко.

– И третьего мне не дано? – это была последняя надежда.

– У меня могут быть неприятности, – тот заискивающе заглянул в византийские глаза посетительницы.

– Ну хорошо, давайте сюда вашего Стюарта и еще капучино без кофеина. И какой-нибудь десерт. Принесите мне, пожалуйста, образцы. Я опять не рассмотрела их у входа, – она жестом прокомментировала свое смущение. – (У меня какая-то паранойя с этой лестницей. Я когда-нибудь перестану фиксироваться на ступеньках?)

Официант удалился.

Алёна поежилась, скинула туфли и с комфортом уселась на диване как дома, подогнув под себя ноги. Пухлая газета, раскрытая на нужной странице, отправилась на журнальный столик.

«По информации, полученной из надежного источника, профессору университета Санта-Барбары г-же Алёне Урбановой не были предъявлены обвинения в крушении частного самолета, несмотря на то, что данный эпизод повлек за собой загадочное исчезновение пилота Лукаса Бэйли, директора проекта «Виртуальная Земля», в котором работала и профессор Урбанова.

Как уже сообщалось, в конце марта в штате Невада при невыясненных обстоятельствах, используя спасательную парашютную систему, совершил неудачную вынужденную посадку частный четырехместный самолет, вылетевший из Санта-Барбары. Борт принадлежал Стюарту Керри, проживающему в Монтесито, штат Калифорния».

– (Не этот ли самый мистер Керри собирается ко мне подсесть? Увольте! Лучше я пересяду), – подумала Алёна, но, увы, было поздно.

– Я вам не помешаю? – прервал ее чтение незнакомец.

– Помешаете, но у меня нет выбора, – непрошеная посетительница не отрывала глаз от текста. – Вы собираетесь забавлять меня вопросами или будете тихо сидеть, смотреть на огонь и потягивать вино?

– Сегодня я потягиваю органический гранатовый сок.

Мужской голос оказался приятным: не бас, не фальцет, просто миролюбивые успокаивающие нотки. Алёна подняла голову.

– А зачем за соком приходить в бар?

– Встретиться с вами, – пожилой высокого роста мужчина со слегка заметным слуховым аппаратом выглядел интригующе.

– Отлично, будем встречаться, – участница нераскрытого преступления огорченно сложила газету и положила ее на пол. – Присаживайтесь, пожалуйста, – она вежливо указала на кресло.

Собеседник сел, вальяжно откинулся на спинку, приняв позу хозяина.

– Прежде всего, позвольте наконец-то представиться.

– А почему «наконец-то»? Мы что, уже где-то встречались?

– Вы что, совсем меня не узнаете? Я Стюарт, Стюарт Керри.[2]2
  О предыдущих событиях читайте в третьей и четвертой книгах Агаты Ашу «Битва за Санта-Барбару» и «Наказание раем» из Коллекции романов «Она не такая, как все».


[Закрыть] (Портреты во всех газетах).

Алёна пожала плечами и решила скрыть, что только пять минут назад узнала имя хозяина злополучного самолета:

– Когда работаешь в университете, перед тобой проходит множество лиц, и, вообще, у меня плохая зрительная память.

– Вы работаете в нашем университете? Здесь? В Санта-Барбаре? – в его голосе послышалась легкая ирония.

– Да, возглавляю проект «Виртуальная Земля». Так случайно получилось.

– В жизни ничего случайного не бывает, – Стюарт взял в руки бокал с соком и продолжил в старомодном стиле. – Позвольте спросить, от чтения какой статьи я вас оторвал?

– От газетной. Вы, наверное, уже получили ее сегодня утром?

(Она вспомнила, что Лукас регулярно пролистывал прессу по утрам после пробежки).

– Нет, – теперь лукавил собеседник. – Позвольте, – он с трудом привстал из глубокого кресла и потянулся за газетой.

«Как рассказала нашему источнику Алёна Урбанова, она пыталась самостоятельно посадить самолет, используя телепатический контакт с потерявшим сознание пилотом», – прочитал вслух Стюарт, преднамеренно растянув слово «телепатический».

– (А ведь Лукас что-то говорил мне про ее уникальные способности), – и продолжил после недолгой паузы:

«Во время приземления на внешнем парашюте самолет наклонился, и Лукас, не пристегнутый ремнем безопасности, буквально вывалился из кабины. Алёна утверждает, что пыталась его удержать, но в руках осталась только куртка пилота. Потерпевшего в этом инциденте до сих пор не могут найти ни живым, ни мертвым. По нашему мнению, описание случившегося мадам Урбановой больше походит на ненаучную фантастику. Однако полиция не склонна предъявлять обвинение. Неужели виновные уйдут от ответственности?»

Алёну охватила предательская внутренняя дрожь.

– (Зачем этот мистер Керри сюда притащился? Как он узнал, что я здесь? Он что, сидел и специально ждал моего появления? Чего он добивается? Компенсации за разбитый самолет? Смешно. У меня и денег таких нет, а то бы купила себе что-нибудь такое-эдакое).

Стюарта, в свою очередь, уже несколько недель мучил другой вопрос:

– (Не станет ли эта русская судиться из-за возможной неисправности в двигателе самолета? В последнем полете он странно постукивал).

Ни тот, ни другой не хотели брать копья и объявлять войну. Алёна не отличалась склочностью характера и не желала устраивать себе дополнительный стресс. Она и так в режиме нон-стоп переживала по поводу возможной кончины Лукаса. Стюарта, в свою очередь, устраивала компенсация от страховой компании, тем более, что серьезные семейные проблемы не оставляли времени на разборки. Стороны находились в метастабильном равновесии.

Молодая особа полезла в сумку, достала карандаш и принялась постукивать им по голым коленкам, чтобы унять слишком заметное волнение, еще больше выдавая его своими суетливыми движениями.

Многоопытный в женских неврозах, семейный врач мистер Керри оценил ситуацию, успокоился и неожиданно для обеих сторон назревающего конфликта предложил:

– Как вы смотрите на то, чтобы вместе заняться поисками Лукаса. (Может быть, и еще кого найдем, кого я уже давно ищу). Ведь, насколько я понимаю, Бэйли – герой вашего незаконченного романа, не так ли?

– Как вы догадались? – Алёна широко раскрыла глаза.

– Весь город в курсе финала этого вашего приключения. Лукас – мой друг.

– Не верю. У Лукаса не могло быть друзей.

– Правильно заметили, но я был и остаюсь его единственным давним другом. Он много говорил о вас, будучи уверенным, что я не слышу. А я слышал и восторгался вами.

Стюарт полез в карман блейзера и достал нечто, напоминающее открытку.

– Ровно через месяц, в субботу, у меня в усадьбе «Касабланка» будет прием. Я был бы рад увидеть вас среди моих гостей, – и протянул ей приглашение. – Вы придете? – в его глазах была надежда.

– С удовольствием. Это приглашение на одно лицо или для двоих?

– На столько лиц, скольких вы пожелаете, – Стюарт откланялся.

Алёна в недоумении осталась сидеть у камина. Вместе с ней облегченно вздохнул и расслабился океан. Ветер за окном затих, разогнав настороженные облака. Солоноватый бриз унес воспоминания о случившемся и развеял отзвуки трагедии над песком дюн.

Глава 1. Опять всё запуталось

После встречи с мистером Керри Алёна немного успокоилась и перестала постоянно ныть по поводу исчезнувшего Лукаса. Несколько ночей ей даже удавалось заснуть без снотворного. Однако осевшая где-то в уголках памяти тревога не проходила, а, наоборот, усиленная затяжной неопределенностью, сковала действия и мысли. Сам факт потери человека, с которым связаны долгие месяцы сложных романтических отношений и острых психологических дуэлей, шершавой занозой вонзился в сознание и не отпускал. Ей никак не удавалось избавиться от щемящего чувства вины за поступок, который она преднамеренно не совершала.

Находясь в состоянии волнообразного невроза, русская особа наконец дождалась дня, назначенного для сбора гостей в усадьбе «Касабланка». Томящее беспокойство постепенно сменилось предвкушением праздника. Это всегда происходило с ней накануне больших приемов, особенно в незнакомых местах.

Несмотря на пережитую драму, ее женская натура не изменилась. Вопрос «Во что одеться?» как всегда оставался главным в предтусовочной суете. Она привыкла быть стильной и обращать на себя внимание в любой обстановке именно через продуманно созданный образ. Каждый выбранный наряд соответствовал настроению дня и поставленной цели. Балансировать между собственным «я» и восприятием тебя посторонними помогала уверенность в себе, которая, как вспышка сознания, всегда появлялась в нужную минуту. Значимость умело/неумело подобранного одеяния подтверждалась годами. Опыт накапливался и расширялся.

Алёна прогуливалась по своей гардеробной, передвигая вешалки, как в бутике. Поскольку ее вес часто и нерегулярно менялся, наряды были развешаны по размерам, от 38 до 50, и по видам: пиджаки, кофты, топики, брюки (блузок она не носила), платья, юбки, шорты и даже купальники со шляпами. Всё группировалось по цветам, качеству ткани и сезонам.

Урбанова сосредоточенно примеряла разные варианты, но ничего подходящего найти не могла. Вскоре ей надоело, и она, изменив себе, закрыла глаза и взяла наугад то, что первым попало в руки. Им оказалось платье в широкую бело-черную поперечную полоску. Оно не стройнило, но почему-то настраивало на решительный лад.

– Я понял твой замысел, ты хочешь стать центром всеобщего внимания, как пограничный столб, – весело прокомментировал Нахимов, рассматривая жену. – А в чем я буду тебя сопровождать? Где моя зеленая фуражка?

– Да ну тебя. Неужели действительно так вызывающе? Дай проверю с Афоней, – и направилась в комнату сына.

– Мышь, подожди, я тебе кое-что покажу: маленькую, но важную деталь, – ответил сын, растягивая слова последние фразы.

Называть Алёну Мышью или Мышкой повелось с давних времен, еще до рождения Афанасия. В период свиданий и первых лет жизни Алёна «проходила» у Алексея под именем Малыш, которое постепенно трансформировалось в короткое Мышь, что в большей степени отображало характер жены. Внешне она почти всегда была спокойна, конечно, кроме отдельных вспышек неудовольствия. Внутри же постоянно волновалась по пустякам и переживала за друзей и близких, хотя от этом ее никто не просил. Суетиться и нервничать втихую стало ее второй натурой.

Сын полез в ящик письменного стола и достал свисток.

– Зачем тебе свисток? – не поняла Алёна, рассматривая свое отражение в балконной двери.

– Не мне, а тебе. Ты просто судья на футбольном матче в этом платье. Где ты такое раздобыла? – сын явно развеселился.

– В Macy’s. Кажется, это Chaus, – Алёна изогнулась в невероятной позе и заглянула себе в оттопыренный воротник. – Да, точно, Chaus, а что?

– Ты знаешь, в этом что-то есть, – Афоня с задумчивым видом медленно раскручивался кресле. – Компания «Хаос» выпускает платье с правильным геометрическим рисунком, выполненным в монохромной гамме! Класс!

– Понятно. Спасибо, сынок, помог. Пойду к соседке. Третье мнение будет решающим.

Минут через двадцать Алёна вернулась домой с пачкой фотографий в руках. Алекс, к ее удивлению, был уже помыт, побрит и одет в черное и белое в тон к ее наряду.

– Смотри, что мне Глория дала, – она протянула стопку мужу.

– Ну мы же говорили! – Афоня перехватил фотографии. – Это прикольно! Пирамида из атлетов тридцатых годов, главные действующие лица в полосатых трико. Ты в теме. А куда вы направляетесь? Толстый с тобой?

Никто уже не помнил, почему сын, когда был еще совсем маленьким, изобрел для Алекса такое прозвище. Его отец не был ни громоздким, ни перекормленным, но к нему приклеилось. Почему именно Толстый? Никто, включая ребенка, на этот вопрос ответить не мог. Может быть, поведение отца ассоциировалось у мальчика с Карлсоном, героем книги Астрид Линдгрен? Но, в отличие от него, Алекс был высок, широкоплеч и подтянут. На прозвище Толстый он не обижался: привык, сроднился.

– Идем на прием к миллионеру в Монтесито. Хочешь к нам присоединиться?

– Не-е-е. Спасибо. Мы с Джессикой обратно в школу. Там сегодня ярмарка – как это называлось в Москве? Ярмарка товаров народного потребления.

– Что вы на сей раз придумали? Чем торгуем?

– Джесси приготовила всякие примочки для ванной: морские соли с разными ароматами и свечи с тематикой Хэллоуина, а я приделал к ним электронные примочки. Они все там, на кухне. Хотите посмотреть?

Увидев заставленный коробками стол, семья ахнула от невообразимого количества диковинных штучек.

– Надеетесь всё продать?

– Да мы будем первым хитом! Всё со свистом улетит. Никто не пройдет мимо. Ты что, сомневаешься?

– Ни на секунду. (Весь в меня – оптимист, отдаленный от реальности). Я в тебя верила, верю и буду верить!

– Тогда до вечера. Пока, пока.

⁂

– Как поедем? По 101 или 192? – спросил Алекс, неторопливо усаживаясь за руль.

– По 192, а то на хайвее можно застрять. Который час? Без пятнадцати пять? Давай, давай скорее, опаздываем же! – Алёна пристегнула ремень. – Поехали! – она уже почти кричала, но шепотом.

Двухполосная неразделенная дорога вилась между старыми одноэтажными домами с нахлобученными крышами. Были они сплошь увиты южным плющом с абстрактно разбросанными яркими пятнами цветов. Кричащие краски отвлекали от вождения, вынуждая Алекса невольно крутить головой по сторонам. Окна построек, не имея солнечных очков, жмурились, прикрываясь лишь растущими вдоль заборов вечнозелеными растениями, отдаленно напоминающими кавказские туи и кипарисы. Местами навстречу попадались увеличенные до неестественных размеров карликовые японские деревья, превратившиеся в этих радоновых краях в гигантов ростом с человека.

После крутого поворота асфальтовое полотно сгорбилось и то ползло в гору, то спускалось вниз по крутым склонам плотных песчаных дюн с прилепленными к ним, как ласточкины гнезда, домишками.

– Как люди не боятся здесь жить? Ведь пара зимних ливней… – рассуждала вслух Алёна, уже в который раз с интересом рассматривая придорожные калифорнийские пейзажи.

– …или один хороший толчок… – продолжил мысль муж.

– …или небольшой пожар, – они, как обычно, мыслили синхронно, – и всё кончено. И никаких шансов. – Алёна поежилась от образа, возникшего в мыслях.

– Не будем о грустном, а то еще накаркаем. Ты же у нас моделируешь будущее, – Алекс сосредоточился на дороге, превратившейся в серпантин.

⁂

К началу приема они всё же опоздали. Миновав ворота усадьбы, их машина оказалась на широкой аллее, обочина которой была плотно уставлена автомобилями.

– Ну и где мы будем парковаться? – раздражаясь, проворчал Алекс.

– Проезжай вперед, там разберемся, – уверенным голосом предложила жена, делая попытку ввести себя в приподнятое настроение перед встречей со Стюартом Керри.

Преодолев изрядное расстояние по приусадебному парку, они выехали на площадку перед домом, называемую в этих широтах мотор-кортом.

Давно, еще в той жизни, в Москве, в студенчестве, Алёна увлекалась архитектурой, часто путешествовала и повидала много странных сооружений: столичных и деревенских, российских и западных.

Сейчас же перед ней был не просто дом, а творение кубизма в стиле начала ХХ века: эдакая смесь мексиканского пограничного форта с южноафриканской авантюрой. Однозначно определить стиль было невозможно. Фасад показался ей слабоватым для миллионера: всего лишь пара этажей, да и те скучные, плоские и безликие.

Уставленная пальмами галерея соединяла два внушительных куба здания, имевших, как ни странно, только по одному высокому окну с изящным французским балконом.

– Американская эклектика, – заключила Алёна, указав Алексею взглядом, где притормозить.

К ним сразу же подскочил молодой человек в черных брюках и белой рубашке.

– Добрый вечер! Вы приглашены? – он прекрасно справлялся с ролью супервежливого парковщика.

– Да, нас пригласил Стюарт Керри, – приветливо ответила гостья.

– Мистер? – молодой человек закашлялся. – Извините. Могу я узнать ваше имя?

– Да, конечно. Профессор Урбанова, а это мой муж, компьютерный гуру Алекс Нахимов.

– Спасибо, сейчас проверю.

Он подошел к небольшой стойке около арки на северной части мотор-корта и, полистав там бумаги, почти бегом вернулся обратно:

– Госпожа Урбанова, извините, я вас не узнал. Вы – почетный гость на этом приеме. Вас все ждут. Позвольте ваш валетный ключ, – он протянул руку. – Я запаркую машину.

– Почетный, так почетный, меня уже ничем не удивишь.

Алекс порылся в бардачке, извлек ключ и, протягивая его молодому человеку, поинтересовался:

– Вы знакомы с этим вариантом ключа? Его надо сначала просто приложить к замку, а потом вставить и повернуть.

– Да, я слышал о таких.

– Ну и замечательно. А мы потом найдем свою машину? – слегка язвительно поинтересовался муж.

– Да, конечно, – не понял сарказма молодой человек. – Она будет стоять здесь.

Выходя из сверкающего на калифорнийском солнце авто, Алекс мельком взглянул на двух соседок своего очередного новенького Lexus:

– Мадам, ваш статус неуклонно растет. Вас уже паркуют между Bentley и Ferrari.

– Да? А кто из них кто? – наивно поинтересовалась Алёна.

– Я тебя обожаю.

⁂

Несколько высоких ступеней вели к строгой черной парадной двери. Войдя в темный узкий поперечный коридор, Алена немало удивилась, столкнувшись нос к носу с собственным отображением в зеркале. Вместо ожидаемого холла или, в крайнем случае, просторной прихожей с вешалками и напольным держателем для зонтов было только мрачноватое пространство эдакого пенала, туннелями уходящего в обе стороны.

Урбанова с интересом рассмотрела громоздкую малопонятную конструкцию у входа: вытянутый узкий стол из искусственного серо-голубого мрамора, буквально воткнутый стену. Над ним – огромных размеров приплюснутая рама со щедрым позолоченным орнаментом, окаймляющая дымчатое зеркало. К своему удивлению, в нем она выглядела старше, чем полчаса назад в своем, домашнем.

Алёна и Алекс бегло переглянулись.

– Куда дальше двигаться?

– Налево?

– Направо? – и, не сговариваясь, направились в правое крыло.

Было подозрительно пусто и тихо. Частому постукиванию ее каблуков отвечало звонкое коридорное эхо. Оно прислушивалось и сравнивало эти новые звуки с уже забытыми и родными, исчезнувшими несколько лет назад из «Касабланки».

За поворотом «пейзаж» оживился. Пенал раскрылся до размеров небольшого холла. По правую руку – монументальная лестница с внушительными латунными перилами «времен дворцового переворота». Ее черные выщербленные ступени отдыхали, добравшись до площадки с выходом на балкон, и, резко повернув на 90 градусов, тяжко карабкались дальше наверх. По другую сторону пространства – окна-бойницы, картины и распахнутая настежь широкая стеклянная арочная дверь, ведущая во внутренний дворик с накрытыми под пальмами столами. Немногочисленные гости лениво прогуливались в ожидании закусок.

– Ну, слава богу, не мертвое царство, – вырвалось у Алекса, когда он увидел людей. – А почему все в черном?

– Кто его знает. Может, они из Нью Йорка! – тут Алёна заметила, что муж отчаянно контрастировал с окружением в своем белом костюме, черной рубашке и галстуке в косую полоску.

– Главное, мы с тобой в ансамбле. Видишь, однотонная расцветка теперь в моде. Они – в черном, а мы – в белом, да еще и в полоску, – беззаботно улыбнулась Алёна.

Парочка продефилировала дальше по холлу, повернула налево и оказалась в просторной гостиной с испанским сводчатым потолком из темных эвкалиптовых брусьев.

– Жалко, что старый и уже не пахнет, – Алекс потянул носом.

– Кто? – Алёна осмотрела публику в поисках Стюарта.

– Эвкалипт.

– А я думала, хозяин, – и рассмеялась.

Несмотря на тяжеловесный потолок, салон производил впечатление воздушного замка, видимо, от того, что в нем было только две реальных, непонятного сероватого оттенка стены: одна, с массивным камином, – впереди в отдалении, а другая, что рядом, – с фламандским гобеленом во всю ширину простенка. Вместо двух других стен по бокам шел каскад непомерно высоких стеклянных арочных дверей.

– Ну, и где же твой Стюарт? – осведомился Алекс, весело глядя на Алёну.

– Он никакой не мой.

– Так скоро будет. Я в тебя верю.

– Пошли, посмотрим, что там, – и, смущаясь, потянула мужа в глубину зала.

– Подожди, лучше посмотрим, что здесь.

Муж плавно развернул Алёну в противоположную сторону, и она замерла от восторга. Через проем двухстворчатой двери, распахнутой в сад, были видны удлиненные зеркальные бассейны. Эффект абсолютного отражения достигался черным дном. Между водной гладью двух серебряных дорожек стояли фруктовые деревья, равнодушные к упавшим с них плодам. Яркие апельсины диссонировали с бело-черным форматом усадьбы.

– Мы попали в сказку? – спросила жена, затаив дыхание.

– Пока не знаю. Куда идем? Купаться или в дом?

– Да ну тебя, дурак. Пошли поищем Стюарта, а то неудобно.

Они вернулись в гостиную, лавируя между сидящими и стоящими гостями, и вышли в уютный атриум. При настежь открытых дверях внутренний дворик с четырьмя высокомерными пальмами воспринимался как естественное продолжение дома.

– Что, не видно нашего нового благодетеля? – Алекс слонялся между незнакомых людей, разглядывая стволы, торчащие из черной керамической напольной плитки.

– Да, не пеленгуется, давай еще на той стороне посмотрим, – Алёна бодро направилась к террасе, пересекая атриум и гостиную.

– О, закуски и напитки сами к нам идут, – Алекс приостановился около гарсона, заметившего новых визитеров. – Спасибо, спасибо, – он прихватил бокал вина у одного, пару кусочков чего-то неизвестного у другого официанта и поспешил за Алёной.

Супруги вышли на огромных размеров террасу и застыли от удивления.

– Сколько живу в Америке, но такого не видела, – гостья еще не отошла от зеркальных бассейнов, а тут…

– Таких больших денег? – иронически поинтересовался муж.

– Да ну тебя, балда, посмотри вниз.

Взявшись за руки, они спустились по одной из боковых лестниц, оглянулись и посмотрели назад.

Наверху, как раз с противоположной от парадного входа стороны дома, высилась анфилада одиноких белокаменных колон. От нее к пруду каскадом шли широкие уступы ровно подстриженного кустарника, плавно переходящие у подножия в плотный травяной покров.

– Я хочу здесь быть, – Алёна растворялась в великолепии калифорнийского парка.

– Чур, я с тобой, – высоченный Алекс смешно присел на корточки и, переваливаясь, направился за женой.

– Хватит дурака валять, на нас смотрят… Слушай, а как называется эта геометрическая форма, я имею в виду очертания пруда? – они не спеша обходили водоем.

– Хм. Так просто и не скажешь, – рассуждал муж. – Прямоугольник, смыкающийся на торцах с двумя полуокружностями, отнесенными на расст… Ой… простите, – он чуть не свалил в воду мольберт.

Худощавый, среднего роста молодой человек в широкополой соломенной шляпе успел-таки подхватить картину.

Алёна запричитала, мешая русский с английским:

– Ради бога, извините нас, позвольте, я вам помогу… Ой, какая работа… Ой, а в пруду действительно рыбки, как у вас на полотне: золотые, караси, гигантские, ой … красные, желтые, господи… и белые… плавают.

– Ничего, ничего, не беспокойтесь, всё в порядке, – молодой человек закрепил мольберт и поставил незаконченную работу на место. – (Эта иностранка хорошо бы вписалась в левую треть композиции, – отметил он про себя, разглядывая Алёну. – Вот там, в колоннах, как черно-белая гусеница. Нет, скорее, зебра. Нет, скорее…)

Алекс покровительственно подхватил Алёну и увлек ее за собой к бронзовому скульптурному ансамблю, спрятавшемуся за персиковыми деревьями неподалеку от пруда. Миниатюрная женщина из бронзы присела на скамейку. Высокий, статный мужчина, напоминающий Стюарта, стоял рядом.

– Люди отливают себя в бронзе на века? – хихикая, спросил Нахимов.

Мимо них быстрой прихрамывающей походкой профессора Плейшнера из фильма «Семнадцать мгновений весны» проковылял худенький старикашка:

– Господа, поторапливайтесь, слышите музыку? Вечер начинается. Сейчас Стюарт будет говорить.

– Ну-с, слава богу, нашелся, – обрадовался Нахимов.

Он порывисто обхватил жену, покрепче прижал к правому боку, оторвал от земли и быстро побежал за смешным человечком. Она, хохоча и едва успевая переступать ногами в воздухе, с трудом поспевала за мужем.

⁂

Под звуки фортепиано гости собирались в гостиной, рассаживались на белых диванах, креслах и стульях. На безукоризненно черном полу проступили отпечатки пыли от туфель тех, кто пришел из парка.

– Странное зрелище, – Алекс сел в удобное кресло рядом с Алёной, – люди в черном на белой мебели.

– А белая мебель на черном полу.

– И только ты в полосочку.

Они дружно рассмеялись.

– А почему они все на гобелен смотрят? – муж старался, но никак не мог унять веселье.

– Наверное, за ним Стюарт прячется! – от попытки сдержать смех у Алёны брызнули слезы. – Всё, всё, хватит, а то на нас уже косятся.

Пианист в строгом классическом смокинге, встал, облокотился на белый рояль и срывающимся голосом обратился к гостям:

– Леди и джентльмены, все мы с нетерпением ждали этого вечера, чтобы отметить вместе столетие усадьбы «Касабланка». Хозяин поместья, господин Стюарт Керри долго готовился к этому событию, но случилось… то, что случилось, – он замялся и тяжело вздохнул. – Тут все его друзья. Все знают. Все сожалеют.

Алёна наклонилась к мужу:

– Толстый, что он сказал, что со Стюартом? Я не разобрала.

– По-моему, твой несостоявшийся воздыхатель приказал долго жить.

– Ты что, это серьезно? – Урбанова оцепенела в неестественной позе.

– Надо послушать, – он развернулся в сторону выступающего.

– Перед кончиной Стюарт записал видеопрограмму о «Касабланке». Я думаю… будет уместно на этом приеме… нам вместе… – говорящий едва сдерживал свое волнение, – …вместе посмотреть эту ленту.

– Ну вот, слышала, это не шутка.

Но Алёну это уже не интересовало: ей показалось, что в толпе у входа в гостиную мелькнуло лицо Лукаса, о судьбе которого она ничего не знала с того самого злополучного дня крушения.

– Смотри, там Лукас! – Алёна вскочила и ринулась к двери рядом с гобеленом.

– У тебя что, галлюцинации? Эй, ты куда? – зашептал вдогонку Алекс.

– Сейчас вернусь! По-моему, это Лукас, – и вылетела следом за удаляющимся силуэтом.

Между тем особа средних лет приблизилась к гобелену, держа в руках длиннющую палку для открывания тяжелых штор, и раздвинула импровизированный занавес. За ним открылся огромный плоский монитор.

Экран вспыхнул, и на нем тут же появилась картинка десктопа компьютера.

– О господи, они всё испортили. Ничего не наладили. Как это теперь показывать? – с отчаяньем в голосе произнес пианист.

– Да не волнуйтесь вы так. Я вам сейчас помогу, – Алекс встал и подошел к компьютеру, запрятанному в угловом шкафу.

⁂

В уже знакомом коридоре Алёна засуетилась:

– (Куда он пошел?…Боже, красота какая за окном! – перед ней вновь мелькнули зеркальные бассейны. – Надо бы потом взглянуть на них без спешки. Куда же он делся?)

Почти бегом Алёна направилась к главному входу. Выскочила на мотор-корт, растолкав валетных парковщиков, и всё-таки не успела разглядеть мужчину, которого она приняла за Лукаса. Тот уже сидел в машине, быстро сорвавшейся с места. Через стекло и бликующее отражение фасада дома было не разобрать лица водителя.

⁂

– Кто это у нас носится по дому, да еще и в бело-черных тонах? – спросил строгий баритон, доносившийся из офиса с десятком отличного качества мониторов слежения.

– Это, это, это, – шурша бумагами, нараспев ответила немолодая, приятной полноты женщина. – Это Алёна Урбанова, профессор университета Санта-Барбары.

– Ах да, помню. Всё-таки пришла. А высокий господин в белом костюме? Тот, который возится около встроенного компьютера.

– Это ее муж, Алекс… Сейчас отыщу фамилию… – она вновь зашелестела бумагами. – Нашла, Нахимов! Алекс Нахимов, специалист по информационным технологиям. Так… – она перевернула страницу, – они вместе завершили громкий образовательный проект, опубликовались, заработали. Что еще? Купили жилье… в общем, довольно успешные. Кстати, приехали на «Лексусе» последней марки.

– А что это за фамилия? Нахи… что? Как ты сказала?

– Нахимов.

– Флора, а ты можешь определить, что это за фамилия и какие ассоциации она вызывает?

– Конечно, – дама неспешно развернула крутящееся кресло к компьютеру и задвигала мышкой. – Нашла! И даже очень быстро! Нахимов, русский адмирал, победил турок на Черном море.

– Еще и адмирал! Только их нам и не хватало. Придется тебе заняться этой непрошеной парочкой. Отправляйся, пожалуйста, в зал к публике.

Он с пристрастим оглядел наряд засуетившейся женщины.