Текст книги "Дворец из теней"

Игра в детективов

Я в который раз разглядывал фотку на телефоне: да, это девочка, никаких сомнений, c чёлкой и карими глазами. На что так разозлился отец Томми? Почему она должна сидеть в подвале? И чего испугались официанты? Я ждал Лину и Али на пляже. Меня трясло. Как взрослый человек может так себя вести?!

Наконец я услышал шуршание шин по гравию. Али и Лина спускались с холма, оставляя за собой облако пыли. Али на полном ходу спрыгнул с велика, и тот уехал прямо в куст.

Я достал из сумки чипсы. Мама замечает, когда я подъедаю сладости, а когда чипсы – нет: она сама ест их каждый вечер, и все шкафчики ими забиты.

– Весело было на дне рождения бабушки? – спросила Лина.

У меня перед глазами пронеслась фотка с девочкой. Весело мне не было точно.

– Я опять видел её, – сказал я.

– Кого? – спросил Али с полным ртом чипсов.

А вот Лина поняла. Она перестала жевать.

– Ты говоришь о девочке из гардероба?

– Отец Томми чуть не оторвал ей ухо, – кивнул я.

Лина и Али поморщились. Похоже, они не восприняли мои слова всерьёз.

– Он поднял её за ухо, – сказал я, – и оно чуть не оторвалось.

– А какое отношение отец Томми имеет к этой девочке? – спросила Лина.

Я рассказал об ужине в банкетном зале. О тошнотворных суши. О том, как я устал и как мои глаза скользили по всему залу, пока не наткнулись на неё. Я описал официанта, шипевшего так, что слюни летели во все стороны, и то, что увидел, заглянув в кухню.

– Ей пришлось стоять на цыпочках, чтобы ухо не оторвалось, – сказал я.

Лина задумалась.

– Но за что?

Я пожал плечами:

– Я тоже этого не понимаю.

– Ты совершенно уверен, что это была она? – Али по-прежнему заталкивал в себя чипсы.

– Сто процентов, – ответил я.

– И совершенно уверен, что там был отец Томми? – допытывался он.

Я кивнул.

Мы все втроём погрузились в раздумья.

Наши одноклассники играли в волейбол на площадке. Девочки врубили музыку на полную катушку. О ролике мы больше ничего не слышали. Они вроде собирались с ним что-то сделать? Томми всегда прикладывает максимум усилий, чтобы создать нам как можно больше проблем.

– Мы должны вернуться и поговорить с ней, – сказал я.

– В смысле? – спросила Лина.

– Мы должны вернуться во «Дворец». – Я сделал паузу, а потом добавил: – Сегодня ночью.

– Ты что, не помнишь, что случилось вчера? – покачала головой Лина. – Мы страшно пожалели, что забрались туда ночью. Это один из самых глупых наших поступков.

– Давайте просто проверим, увидим мы её или нет, – предложил я.

– Нет, – отказался Али. – Я вздрагиваю от каждого телефонного звонка: боюсь, это звонят из полиции.

Я не знал, что ещё сказать.

– Мы останемся дома, – заявила Лина.

Я взглянул на них. В определённом смысле это хорошо. Я попытался, но мои друзья отказались. И теперь, что бы ни случилось с той девочкой, это будет не моя вина.

Я встал и пошёл в туалет. Он находился на противоположном конце пляжа, у лодок и деревянного дома. Выйдя из туалета, я вздрогнул. Передо мной стоял Томми. Казалось, он меня ждал. Я сделал вид, что ничего не происходит, и придержал для него дверь:

– Свободно!

Томми не зашёл внутрь. Что ему надо? Может, за углом меня караулят Питер и Мохаммед?

Я отпустил дверь и пошёл прочь.

– Подожди, – сказал Томми.

Я подумал, не побежать ли. Но если Томми задался целью поймать меня, мне не скрыться. Бежать бессмысленно. Будет только хуже.

– Пошли со мной. – Томми завернул за угол туалета. Я последовал за ним. Здесь нас никто не увидит. Нехороший знак. Я огляделся по сторонам и даже взглянул на крышу: вдруг там лежат парни и собираются спрыгнуть вниз и наброситься на меня.

Томми не злился, как обычно, и глаза у него не горели дикой яростью. Он растирал плечо кулаком. Наконец он сделал глубокий вдох. Сейчас всё случится, подумал я, в ожидании того, как похолодеет моя переносица, а всё лицо начнёт покалывать. Я уже много раз испытывал это и знал, что такое получить удар в лицо. Помнил розовые точки, которые начинают плясать на внутренней стороне век…

– Папа вчера видел тебя, – сказал он.

Я удивился: о чём это он?

– Ты спрятался под барной стойкой и шпионил за кухней.

– Я был на юбилее бабушки, – ответил я.

– Если ты думаешь, что кража картин – это игра, ты ошибаешься.

Кража картин?! А они здесь при чём? Я прикинулся дурачком. Я не хотел спровоцировать Томми, но и понятия не имел, что его может вывести из себя.

– Папа говорит, что ты, Лина и Али играете в детективов и пытаетесь распутать это дело, – сказал Томми. – Но это работа полиции.

– Я ничего не знаю о краже картин, – сказал я. – Я был во «Дворце» на юбилее моей бабушки. Если хочешь, можешь спросить у мамы.

Внезапно Томми локтем прижал меня за горло к стене.

– А прошлой ночью? – прошипел он.

– Когда… когда это? – я почти не мог говорить.

– Можно подумать, вы просто искупались в бассейне, – фыркнул он.

– Мы просто хотели подразнить тебя, – выдавил я.

– Такие отмазки вам не помогут.

Локоть у него оказался как каменный. Я не мог дышать.

– Отпусти, – прохрипел я, – отпусти, отпусти.

Он убрал локоть, и я повалился на жёлтую траву.

– Похитители картин – опасные люди, – сказал Томми. – Держись от них подальше!

Мама врёт

Когда я явился домой к ужину, меня всё ещё потряхивало. Папа жарил гамбургеры на веранде. Он был занят своим делом и даже не поздоровался. В последнее время такое случалось нередко, иногда папа полностью уходил в себя: я мог кричать ему, но он не отвечал, а продолжал бродить по дому, наводить порядок, пылесосить, вытирать пыль, относить вещи в подвал…

Гриль – это папина епархия. Дым от жарки поднимался вверх над его головой. Мама готовила на кухне салат. Я накрыл стол на улице и раскрыл зонтик. Солнце жарило нещадно.

Пока мы ели, все молчали. Родители таращились в свои тарелки и отправляли вилками еду в рот. Я тоже ничего не говорил. Я думал о Томми. И о девочке. И о папе Томми. Я не понимал, почему Томми так странно себя повёл. У меня очень болела шея после того, как он локтем прижал меня к стене туалета. Мне было нехорошо. Я испытывал досаду. И было немного страшно. От взгляда на кислые мины мамы и папы лучше не становилось. Мне было досадно, что дела обстоят именно так. Они всё время жалели себя, потому что постоянно ругались – и в то же время не упускали ни малейшей возможности поругаться снова. Замкнутый круг зла. Это никогда не кончится.

Я поблагодарил за ужин и вышел из-за стола, назло им поставив свою тарелку в посудомойку. По пути наверх я услышал звуки, к которым за последнее время успел привыкнуть: родители возбуждённо шептались. Был слышен громкий звон стекла и столовых приборов, слишком громкий.

Я направился прямо в ванную, быстро почистил зубы и стёр остатки солнцезащитного крема. А потом лёг в кровать. Я устал и хотел спать. Вечернее солнце плясало по книжным полкам. Я видел странные узоры – зверей, деревья, большие дома, башни… И в тот самый миг, когда я был готов провалиться в сон, мама, постучав в дверь, вошла в комнату. Глаза у неё опухли. Она улыбнулась мне и шмыгнула носом.

– Папа переезжает от нас?

Почему у меня вырвались эти слова? И как я решился задать такой прямой вопрос? Но именно это меня и интересовало. Я несколько месяцев думал об этом. С самого прошлого лета, когда всё было совершенно иначе, когда мы отдыхали в Испании и, насколько мне помнится, никто не ходил с кислым лицом.

Глаза мамы наполнились слезами, она вытерла щёку ладонью.

– Между мной и папой не происходит ничего страшного, – сказала она, опустив глаза, а потом стремглав выбежала из комнаты – наверняка потому, что расплакалась.

После её слов я никак не мог успокоиться. Я всегда легко определял, когда мама врёт. Снизу из гостиной раздались звуки ссоры, родители переходили на крик, когда уже не могли держать себя в руках.

Постепенно на улице стемнело. Занавески легко покачивал ночной бриз. Мама и папа по очереди сходили в ванную. В доме стало тихо. Между занавесками просачивался лунный свет и падал на стену.

Девочку почти подняли за ухо. Почему я должен сидеть дома?! Если мы ей не поможем, мы будем просто трусами – не теми трусами, какими нас обзывали одноклассники, а самыми натуральными трусами.

Я послал сообщения Лине и Али. Не про девочку – я всего лишь хотел выяснить, спят они или нет, потому что, если нет, я, возможно, смогу их убедить. Ответа я не получил.

Что случится, если обнаружится, что я сбежал ночью? Родителям есть дело только до себя самих. Они не думают обо мне. В любом случае, какими бы ни оказались последствия моего поступка, они не будут так страшны, как то, что случилось с той девочкой. Никто не поднимет меня за ухо.

Я заворочался, весь взмокший от пота.

Да, нужно что-то сделать. Я должен что-то сделать.

Мой первый взлом

Я проснулся от жужжания телефона, который находился в режиме вибрации, потому что я не хотел будить родителей. Я выключил его и прислушался, чтобы понять, не проснулись ли они. Из коридора не доносилось ни звука.

Жёлтая луна была огромной. Я открыл окно и перелез через подоконник. До крыши пристройки было далеко, и я повис, ухватившись руками за подоконник и болтая ногами. Наконец я решился и прыгнул. Оказавшись на крыше пристройки, я, крепко держась за водосточную трубу, соскользнул вниз по дальней стене.

Ночью на улице пахло по-другому – травой, костром и чем-то странным. Я побежал вверх по крутой дорожке. В темноте мерцали окна домов на холме Теслы. Самые яркие огни освещали дом Томми – он был похож на сверкающий дворец.

Я остановился в том месте на опушке леса, где мы с Али и Линой выложили видео из бассейна. Без друзей я чувствовал себя очень одиноко. Улица, ведущая к пляжу, застроена частными домами. Сад «Дворца» был погружён во тьму. В некоторых окнах домов и отеля горел свет. Мне показалось, я услышал какой-то звук. Это зверь? Я не должен думать о страшном, мне надо двигаться дальше. И я побежал вниз по склону к «Дворцу», перепрыгнул через ограду и приземлился на влажный газон. Две ночи назад я стоял здесь с громко стучащим сердцем. Пригнувшись, я побежал вдоль кустов к площадке, где располагался бассейн.

Вода отсвечивала голубым. Только бы жильцы дома на противоположной стороне улицы не заметили меня! Пахло бассейном, зелёные шары покачивались на воде с тихим плеском. Я подошёл к двери в гардероб и заглянул внутрь: нет ли её там, в темноте? Я прищурился и вгляделся, но увидел только две скамейки и растение. Шкафы, стены, скамейки, корзинка с полотенцами – и никакой девочки.

Я осторожно потянул дверь. Она не подалась. Я потянул сильнее, и дверь скользнула в сторону и открылась.

Нужно ли мне входить во «Дворец»? Сейчас, когда полиция, помимо всего прочего, ищет похитителей картин?

Я оглянулся в поисках камер и других подозрительных предметов, но не заметил ничего, кроме стульев, столов и сачков для сбора шаров.

Почему я просто не ушёл оттуда?

Я думал о той девочке. Худи, карие глаза. Взгляд из гардероба. Отец Томми, тянущий её за ухо. Кажется, ей было очень больно.

Я проскользнул внутрь. В гардеробе пахло грязными полотенцами. Я включил фонарик на мобильном. Вон там душевые. Я осветил тёмные углы. Никого нет.

Я открыл дверь в коридор, и мне пришлось зажмуриться, потому что там горел свет. Пол был покрыт красным ковролином. Плинтусы выкрашены золотой краской. На потолке – люстры с драгоценными камнями. На дверях – золотые цифры с завитушками. Теперь стало еще понятнее, почему это место называют «Дворцом». Я находился в другой части здания, не там, где бабушка праздновала свой юбилей.

Внезапно я понял, что у меня нет хорошо продуманного плана. Как я собираюсь искать девочку? И что скажу, если найду её?

В голове звучал голос Томми: «Похитители картин – опасные люди. Держись от них подальше!» Что он имел в виду? Зачем он это сказал? Знает ли он что-то, чего не знаю я?

Я чуть было не повернул назад. Если я сейчас выберусь на улицу и уйду, не оставив следов, то вроде бы ничего и не было. Можно запросто сказать, что я проспал всю ночь. Но что-то влекло меня вперёд. Я не мог уйти.

Напротив дверей в гостиничные номера располагались высокие окна с широкими рамами. На небе сияли звёзды. Из-за одной двери раздавался храп, и, не считая тихого шипения, это был единственный звук. Я быстро пошёл в конец коридора к большой белой двери.

Она открылась c противным скрипом. В свете из коридора я увидел неподалёку другую дверь. Я бросился к ней, и прежде чем схватил её за ручку, дверь за моей спиной закрылась.

Большая комната, в которой я оказался, была погружена в полумрак. Я сразу узнал её – банкетный зал. Сейчас здесь всё выглядело иначе, чем во время празднования бабушкиного юбилея. Столы расставлены вдоль стен. Шторы закрыты. Здесь тоже странно пахло. На другой стороне зала я увидел ещё один коридор и вспомнил, что за углом находится стойка регистрации. Что будет, если меня здесь поймают? Мама выйдет из себя. Папа, скорее всего, тоже придёт в ярость. Я повернулся к барной стойке. Бутылки отражали свет таблички «Запасной выход». Стойка была большой и тёмной.

Надо уходить. Надо выбираться отсюда.

И тут я заметил мигающий свет.

Мастер игры

Девочка сидела на полу позади барной стойки, вставив в розетку зарядку. Её лицо, одежда и даже волосы казались белыми в свете экрана мобильного. Пальцы бегали с бешеной скоростью. Телефон не издавал ни звука. Она была в том же худи, волосы собраны в хвост, короткая чёлка едва прикрывает лоб. Я снова вспомнил, как она стояла на цыпочках с закрытыми глазами, изо всех сил стараясь приподняться, чтобы отец Томми не оторвал ей ухо.

Увидев меня, девочка вздрогнула и тут же заползла под барную стойку.

Я поднял руки вверх. Что ей сказать? Наверняка я выгляжу очень глупо.

Ну кто может меня испугаться?!

Внезапно я почувствовал себя полным идиотом. Что я себе вообразил? Я решил, что у незнакомой девочки большие проблемы и она только и ждёт, чтобы я явился и спас её? Ага, я, Тур Питерсен.

Лицо её освещал экран телефона. Она выглядела не так, как в моём мобильном, и не так, как та несчастная девочка, которую отец Томми держал за ухо. Она улыбнулась? Девочка вытянула руку с телефоном – на экране была какая-то игра – и придвинулась ближе ко мне.

Мне что, сесть рядом с ней?

Я решился.

Как только я сел на пол, она начала играть. На экран выкатился зелёный шар. Целью игры, судя по всему, было не допустить его падения вниз. Девочка играла мастерски. Шар прыгал всё быстрее и быстрее, и её глаза бегали туда-сюда.

– Я видел тебя на кухне, – пробормотал я. – Я видел… – Я хотел рассказать ей, что именно видел, но прежде, чем я успел это сделать, она протянула мне телефон. Я должен сыграть?

Не успел я спросить, как игра началась. Я старался как можно внимательнее следить за шаром. Он метался из стороны в сторону всё быстрее и быстрее – я и не заметил, как он упал.

Девочка фыркнула.

Она начала новую игру и снова дала телефон мне. Буквы на экране были какими-то странными, я не понимал, что там написано. Я успел поймать первую плывущую дощечку, но шар быстро запрыгал вперёд. Зелёные светящиеся дощечки плавали в тёмной пустоте. Я кидал шар из стороны в сторону, совершал короткие и длинные передачи, играл как мог, но снова проиграл и провалился в темноту.

– Никогда не играл в эту игру, – сказал я извиняющимся тоном.

Девочка и на этот раз не ответила, а запустила новую игру. Теперь настала её очередь. Её большой палец летал по экрану. Игра меня затянула. Закончив партию, она протянула телефон мне. Я думал, она хочет, чтобы я сыграл, но она не отпустила телефон.

– Что ты хочешь сказать? – спросил я.

Девочка не ответила, но повторила свой жест: протянула телефон и вроде бы показала его мне. Почему она молчит? Может, хочет спросить, есть ли телефон у меня? Когда я вынул из кармана свой мобильный, девочка обрадовалась и нетерпеливо указала на экран. Хочет, чтобы я разблокировал? Да. Взяв телефон у меня из рук, она что-то написала и нажала «отправить». В ту же секунду её телефон завибрировал. Девочка показала мне свой экран: пришло сообщение от меня.

Она улыбнулась. Это была тёплая, приятная и добрая улыбка.

Я получил назад свой телефон и послал ей смайлик с улыбкой.

Девочка начала новую игру и принялась катать шар по мигающему экрану. Мимо пролетали зелёные миры. Она ни разу не ошиблась – казалось, она может продержаться целую вечность. Потом она намеренно упустила шар и протянула телефон мне. Я проиграл – причём совершенно не намеренно, – и настала её очередь. Так мы и сидели, а время летело, и внезапно я понял, что банкетный зал полон света. Перед окнами летала белая пыль. Солнце встало. Мне уже давно нужно было вернуться домой.

Ложь во спасение

Гараж Али стоял под деревом, и вся его крыша была покрыта еловыми иголками. Стены серые. Летом внутри стояла невыносимая жара, а зимой мы не снимали курток. Когда я открыл дверь, петли скрипнули.

– Наконец-то! – Лина сидела на рабочем столе. – Ну ты и копуша! – с улыбкой сказала она.

Копуша, да. Они уговаривали меня прийти. Проснувшись, я обнаружил на мобильном кучу сообщений. Почему-то я подумал, что они зовут меня из-за девочки. Вообще-то Али и Лина добрые. Когда они хорошенько всё обдумают, то помогут. А из-за чего ещё такая спешка?

Али нашёл в холодильнике три пакетика сока. Лина легко поймала пакетик, который он ей бросил, а я свой уронил. К счастью, он не порвался.

– Мы ждём тебя несколько часов, – сказала Лина.

– Мне надо было кое в чём помочь маме, – ответил я. Иногда ложь во спасение не помешает. Мы же договаривались остаться дома. – Очень плохо спал сегодня ночью, – добавил я и зевнул.

– Ладно, – кивнула Лина. – А то мы уже подумали, что ночью ты опять уходил из дома. – При этих словах она подмигнула. Ну ясно: даже представить невозможно, что я мог отправиться во «Дворец» без них.

Я помотал головой:

– Конечно нет.

Лина спрыгнула со стола и, подойдя к полке с инструментом, достала две катушки с медной проволокой.

– Мы с Али кое-что смастерили, – объяснила она, и я увидел у каждого из них на пальце медное кольцо. – Мы их сами сплели. – Лина вытянула руку, чтобы показать мне поделку.

Она села за стол и отмотала кусок тонкой металлической проволоки, а Али отрезал его кусачками. Лина придвинула поближе лампу и начала плести. Настоящая ювелирная работа.

– Вы за этим меня позвали? – спросил я.

Они уставились на меня.

– А что в этом странного? – удивился Али.

Я покрылся потом. Не ляпнуть бы чего лишнего. Они не должны заподозрить, что я не дрых всю ночь, как они, а занимался чем-то другим.

На столе лежала куча колец.

– Сколько вы смастерили, – сказал я.

Али улыбнулся:

– Да, много.

– И для тебя есть колечко, – Лина взяла одно из кучи.

– Отлично. – Я протянул указательный палец. Кольца, если честно, были красивыми.

Весь тот день я чувствовал себя смертельно уставшим. Вернувшись домой, я прошёл прямо в свою комнату. Мама сверлила меня взглядом всё время, пока я поднимался по лестнице. Наверное, она вспоминает мой вчерашний вопрос, не собирается ли папа от нас съехать. Я злился на неё.

Я почистил зубы. В спальне я открыл окно настежь и лёг в постель, сбросив одеяло на пол: под ним сейчас слишком жарко.

Я много раз за день проверял телефон. От девочки не было ни одного сообщения, и я не понимал, зачем она обменялась со мной номерами, если не собиралась общаться. Всё казалось сном, в том числе и наше с ней сидение в свете её мобильника в тёмном банкетном зале «Дворца». Но я брал в руки телефон и видел наши прошлые сообщения. Дурацкие смайлики. Казалось, они смеются надо мной.

Может, мне самому написать ей?

Я написал: «Как называется игра? Хочу потренироваться;-)», выдохнул – и отправил сообщение.

Глупость какая-то. Теперь мне не заснуть.

Я лёг и закрыл глаза. Потом крепко зажмурился. Тут же появилась картинка, как отец Томми держит девочку за ухо. Почему он так поступил с беспомощной девочкой? Может, это всего лишь игра воображения? Сны и фантазии? Наверняка летом в отеле останавливаются много родителей с детьми. Может быть, девочка путешествует по Норвегии на машине? Что, если её папа – богатый бизнесмен, который приехал в Норвегию по делам? Но ведь таких детей директора отелей за уши не таскают?

Брр!

Я вздрогнул. Голова оторвалась от подушки.

Это она! Она написала по-английски: «Привет, мой друг».

Мой друг! Она считает нас друзьями! Сердце бешено забилось, и усталость как рукой сняло. Меня переполняли странные чувства. Я попытался успокоиться. Что бы такого умного ответить? Я забыл об игре. Я ещё ничего не придумал, а уже пришло следующее сообщение.

«Когда встретимся?» – снова по-английски спросила девочка.

Так и написано: она хочет ещё раз встретиться со мной!

Я понятия не имел, что ответить, и решил попытать счастья.

«Сегодня ночью, – написал я по-английски. – В то же время на том же месте».