Текст книги "Я нарисую себе счастье"

За окном гремел гром, и лило как из ведра. Свет тоже пропал, комната погрузилась в полумрак, изредка освещаемый всполохами молний. Хотя так даже было уютнее. Вай фай тоже выключился вместе со светом, и лежать, читая сообщения, дальше не получалось. А так было уютно лежать под одеялом и зависать в вацапе. Хотя, я, наверное, устала от всех этих парней. Кто-то хочет переспать, кто-то замуж зовёт. Но у всех мысли на одной плоскости. А дальше то что. Сидеть в этом городе? Либо рожая детей, либо гуляя по ресторашкам. Данунафиг. Тошнит от них. Одноклеточные. Ну, или двух. Не более. Дождь тем временем почти прекратился. Открыла окно и в комнату ворвалась свежесть, Где-то на дереве за окном щебетали птички, на жестяной отлив за окном капали тяжёлые капли. Внизу, улица, превратившаяся в речку, шумела как горный поток. С окна моего пятого этажа было хорошо видно залитые улицы и людей, кто-то перепрыгивал с камешка на камешек, пытаясь не замочить ног, а кто-то, сняв туфли, гордо шёл босиком по воде. Уютно то как. Капли падающие с убаюкивающим звуком на жестяной, серебристый отлив разбивались на мириады брызг и обдавали меня свежестью. Раздался звонок.

– Даа, – сонно ответила я.

– Ты чего на весь район стриптиз устроила, – это была соседка Аля, из дома напротив, – в одном белье красуешься в окне.

– Вот блин, – воскликнула я, и отпрыгнула от окна, – я и забыла.

– Я выглянула в окно, – засмеялась Аля, – а там ты в своём красном лифчике. Как яркое пятнышко.

– Да расслабилась, дома лежала, в дождь идти никуда не хотела, а тут свет пропал, – оправдывалась я, – хорошо хоть не голая лежала.

– Бывает, – расхохоталась Аля, – вполне можешь стать звездой Интернета.

– Да мне пофиг, – хохотнула я, – у тебя какие планы, свет есть?

– Идём ко мне, свет есть, – позвала Аля, – я как раз доучу тему по физиологии и свободна.

– Иду, – вскочила я, – и резко натянула джинсы.

В подъезде, замусорив всё вокруг семечками, стояли местные пацаны. Утром выходишь, они стоят, вечером заходишь, они стоят. Не жизнь, а стойло. Каждый из них пытался подкатить ко мне, но я вежливо отшила каждого. Вежливо. Мне ж через них ходить. Но и они лишнего никогда не могли себе позволить, Тимка бы им настучал по чайнику. Удивительный у нас город. По классике жанра у подъезда должны сидеть бабушки старушки, ушки на макушке. У нас же стоят пацанчики болтушки, язычки километрушки.

Кивнув этой компашке, я выскочила из подъезда, и смело ступила в бесконечные лужи. Для такой погоды у меня имелись высоченные резиновые боты на каблуке. Вспомнился один паренёк, с которым я на днях познакомилась в фейсбуке. Он был неместный. Мы с девочками как раз обсуждали, в чём переходить лужи во время частых весенних дождей.

Он откуда-то нарисовался и спросил:

– А ливнёвка что, забилась да у вас?

– А чё это такое, – удивилась я.

– Ну, канализация дождевая, – удивился он недоумевающим смайликом.

– Аааа, – усмехнулась я, – у нас улицы вместо канализации.

– Это плохо, – нахмурился он смайликом, – почему не строят.

– Попроще вопрос задай, – усмехнулась я в ответ и, нарисовав карандашом свою тонущую улицу отправила ему фотку.

– Да ты художник, – обрадовался он, – красиво ты этот мрак нарисовала.

– Я только учусь, – улыбнулась я смущённым смайликом.

– Прыгай, прокатимся, – рядом, забрызгав мои боты, тормознула чёрная приора с бухающей музыкой внутри.

Ничего не ответив, я обошла машину сзади и перешла дорогу, прям через грязный поток дождевой воды. Небритый водила приоры, удивлённо высунув голову, смотрел мне вслед, пока проезжающая мимо машина не окатила его брызгами. Засмеявшись, я забежала во двор Алиной пятиэтажки, а побежала наверх по ступенькам. Хорошо, что в её подъезде никого, подумала я, нажимая на звонок.

– А чё не в стрингах красных, – звонко засмеялась Аля, открывая дверь, – ну ты даёшь, расслабилась да?

– Да кому тут давать, – вздохнула я, и усевшись на пуфик в прихожей стянула с себя боты.

– Пессимистка ты, Мила, – улыбнулась Аля, – есть хорошее ребята.

– Были, да сплыли, – усмехнулась я, заваливаясь на диванчик в зале, – уезжают все.

– Ну, это есть, – добродушная Аля уже разливала по стаканам чай, – ищут, где лучше.

– Не нравится мне никто, – полулёжа на диванчике, проворчала я, – скучные они.

– Я как закончу, на интернатуру тоже уехать хочу, – мечтательно заулыбалась Аля, – если родители отпустят. Но я уже сейчас подготавливаю их.

– А мои уже сейчас замуж меня хотят выпихнуть, – загрустила я, – ходят же, сватаются.

– Да не поверю, – усмехнулась Аля, – твои предки самые продвинутые из тех, что я знаю.

– Так то оно так, – улыбнулась я, – но ведь всякие родственники вечно им зудят на уши что пора мол, порааа.

– А может там вариант хороший, – подмигнула Аля, вкусно запивая чаем шоколадку.

– Вчера приходили за одного сельского сватать, – скривила я рожу, – дом говорят, есть, коровы, куры, индюки, капусты много посеяно.

– Коровы, – захохотала Аля, чуть не поперхнувшись шоколадкой, – ну они дают, с худграфа в коровник. Неплохо, зато всегда при молоке.

– Мои тоже в ужасе были, – усмехнулась я, разворачивая «Ниву» – но послать же невежливо. Ну, я и вышла, говорю, мол, что ваш красавчик сам не подошёл ко мне, смску не написал. Знаю же, что он говорить особо не умеет. Слышала за него, ко всем городским сватается, хочет себе место, где ночевать, когда в город едет, капусту свою продавать.

– И чё, и чё, – звонко и игриво засмеялась Аля, – ко мне б такой пришёл, вот был бы класс, я б нашла, что им сказать.

– Ты за словом в карман точно не полезешь, – расхохоталась я, словно заразившись от неё, – сказали, что они хотят всё по обычаям и что жених должен видеть невесту только в день свадьбы и всю остальную пургу несли. В общем, ушли злые.

– Мало душевных парней, – загрустила Аля, – куда ни ткни, либо понтошлёп, либо на лирике сидит. Ладно, дадут ему предки квартиру и машину, так машину разобьет, а квартиру заложит.

– Да не нагоняй мраки, – запротестовала я, – вон, Арсенчик например, есть, с 79 дома.

– Женится скоро твой Арсенчик, – подмигнула Аля, – на этой, Нине флористке.

– Да не мой он, – улыбнулась я, – просто, есть нормальные, душевные, добрые.

– В красной книге, – Аля звонко поставила, пустую чашку на блюдце, – так что выходи в коровник.

– Будем значит там искать, – сладко потянулась я и вытащила из кармана телефон, вай фай тут работал.

– Там это в красной книге или Интернете, – подмигнула мне Аля.

– И там, и там, – лениво почесала я лодыжку и открыла фейсбук, не заходила я туда давненько. И действительно, сообщений было много. Но тот паренёк написал.

– По прогнозу у вас ливневые дожди, как ты там, тебя не смыло в море? – Интересовался незнакомец, которого звали Артур, судя по страничке.

– Почти, – ответила я, и уже хотела перейти в вацап, но ответ последовал моментально.

– Видать выплыла, а я уж думал что всё, унесло тебя потоками. Посмотрел в инете фотки с ваших улиц.

– Романтичная южная Венеция, – подразнила я его – только вместо гондол у нас кое-что другое.

– А ты, как я погляжу весёлая, – ответил он, – меня Артур зовут

– А я прям и не знала, – ехидно ответила я ему, – Мила, рада знакомству.

– Целую ручку, милая Мила, – экран засветился поцелуйчиками, – не могу забыть твой рисунок. Вот тебе в ответ.

На экране засветилась красивая фотография грозы, молния была очень красиво поймана в кадр. Фото было с датой, вчера вечером. Да это же не с инета, это он сам сфоткал.

– Ты фотограф? – Подмигнула я ему.

– Да, – работаю фотографом и для души снимаю тоже.

– Мы почти коллеги, я на худграфе учусь.

– Я тоже, – ответил он.

Я так увлеклась перепиской, что меня еле растормошила веселушка Аля. Засунув телефон в карман, я под её шуточки о увлекательных виртуальных знакомствах, принялась помогать ей готовить обед. Дома, судя по тёмным окнам напротив, свет так и не дали, родители были в гостях, так что торопится мне, было некуда.

Дзинь, дзинь, подал голос телефон. Я открыла один глаз. В комнате было темно. Надо на ночь звук у телефона выключать, – подумала я, и не даже попытавшись посмотреть, кто там пишет, закрыла глаз. Но тут зазвенел будильник. Он звенел возмущённо, требуя открыть глаза. Я приподнялась и, обняв ладошкой свой старый «Янтарь» нажала кнопку. Почему-то люблю этот старинный, советский будильник. Всё детство я просыпалась под него. И сейчас, когда в каждом телефоне есть будильник, я всё равно просыпаюсь под его древний трезвон. В комнате был такой уютный, тёплый полумрак, что просыпаться совершенно не хотелось. Я закрыла глаза и стала засыпать под мерное тиканье будильника. И, наверное, заснула бы. Но телефон опять подал звук.

– Я ставлю чайник, смотри, не проспи, – Аля напоминала мне, что пора завтракать.

– Пааадьёёём, – ни свет, ни заря свалившийся мне на голову Артур, которому я вчера дала номер, тоже будил меня, – я так думаю что раз мне пора на пары то тебе пора.

– Темень такая, не пойду я никуда, – написала я, шлёпая босиком на кухню, и отправила им обоим.

– Пока чайник вскипит, рассветёт, – бодрячком ответила Аля.

– Светло как днём, – подмигнул мне Артур.

– Ты чё, – в Америке что ли, – ехидно ответила я.

– В Венеции, только северной, – улыбнулся он десятком смайликов.

– Да мы считай земляки, – подмигнула я ему чуть не налив заварку на телефон вместо кружки.

– Я выхожу, – торопила меня Аля.

Я быстро пожевала хлеб с маслом, закинула себя в джинсы, и боты и вскоре тихо закрыв дверь, побежала вниз по ступенькам моего старенького, тёмного подъезда. Пробежав по засыпанному семечками и заплёванному подъезду, я толкнула старые, много раз перекрашенные, деревянные двери и выскочила на улицу. Меня встретил свежий, прохладный утренний воздух и Аля что на засыпанном семечками асфальте у приподьездной скамейки носком ботинка старательно выводила слово «Козлы»

– Козлы спят, после бурного поедания семок, – усмехнулась я и, чмокнув Алю в щёчку, потянула её прочь от стойбища.

– Не дала красиво написать, – засмеялась Аля, догоняя меня.

– Вечером напишешь, – подмигнула я ей, ловко обходя резко тормознувшую перед нами приору с высунувшимися оттуда небритыми рожами и маша рукой приближающейся маршрутке.

– А там, в приоре, мальчики ничего были, – ткнула меня в бок усевшаяся рядом Аля.

– Обезьяны небритые, – зло ответила я.

– Сейчас это модно, – вздохнула Аля.

– Пусть свою моду себе в одно место засунут, – хохотнула я, – рассматривая в окно спешащий на работу и учёбу город.

Я выскочила на двадцать шесть, у худграфа, Аля поехала дальше, у них, в меде ж вечно занятия в разных местах. Скрипнув входной дверью и вытащив из кармана телефон.

– Венецианцы, – улыбался мне смайликами телефон.

– Только вместо гондольеров кое-кто другой, – подмигнула я ему.

– Что у вас на первой паре? – Спросил он после бесчисленного количества хохочущих смайликов.

– Пластическая анатомия, – ответила я, – а у тебя?

– Перспектива, – улыбнулся он.

День проходил как обычно, в суете, но, кое-что изменилось. Мне было интересно. Интересно болтать с ним. С моим виртуальным приятелем.

– Нарисуй мне свой город, – попросил он.

– Странно, – удивился он, после того как я послала ему свой рисунок, – дерево и на его ветках что-то висит. Это скорее лес.

– А ты знаешь, как ещё называется наш город? – Город летающих пакетов, вот они висят.

– Пессимистка ты, – улыбнулся он, и прислал в ответ фото старого заброшенного дворика, – такое есть везде. Возьми оптимистический ракурс.

– Скорее мистический, – подмигнула я ему и нарисовала широкую улицу почти полностью закрытую от солнца высокими, тенистыми деревьями, и одинокую копейку, мчащуюся по неровному асфальту.

– Гениально, – ответил он.

– Молчи подлиза, – мне было приятно.

Был месяц май, да и он был на исходе. Впереди было лето. Море, пляжи, свадьбы, горы, селуха. Всё вокруг было засыпано пухом. Красивым, но таким чихательным пухом.

– Лови, наш почти летний снег, – ехидно улыбаясь, отправила я ему фотку.

– Вам хорошо, так рано у вас пух, – грустно ответил он.

– Нам не особо хорошо, нам чихательно, – ответила я.

– Я бы почихал сейчас, это получше чем мёрзнуть, у нас плюс пять.

– Приезжай, почихаем, – опрометчиво предложила я.

– Да без проблем, – подмигнул он.

Весна, я люблю весну. Не так жарко как летом и не так холодно как зимой. Вот только если б не этот чёртов пух. Надоело его из носа выковыривать. АААпчхии, с удовольствием чихнула я на всю улицу, не пытаясь даже сдерживаться. Люблю чихнуть громко. А тут ещё отмазка есть, пух этот самый. Что-то с утра не пишет этот Артуринос, что ни говор привыкла я к переписке с ним за эти месяцы весны. Пешочком дотопала по двадцать шесть до худграфа, погодка ж хорошая, чё в маршрутке сидеть. Лучше подразню пацанчиков короткой юбочкой и каблучками. Люблю слушать их реплик, и звуки дикой природы, что они нередко издают. Я уже схватилась за ручку двери на входе, как услышала:

– Мила, привет.

– Чё надо, – ответила я, не оборачиваясь и делая шаг в здание.

– Шоколаду, – был ответ.

– Чё за детсад, – обернулась я.

– Ты так стремишься повзрослеть, – сзади меня стоял незнакомый парень, но я его где-то видела.

– Где-то я тебя видела, – отпустила я ручку двери и сделала шаг к незнакомцу.

– В Караганде, – ехидно усмехнулся он и, вытащив из-за спины спрятанную там до этого руку, протянул мне розу.

– Неожиданно, – пряча довольную улыбку, произнесла я, – очередной жених?

– Жених? – Удивился он, что-то я от тебя ни слова по этой теме не слышал.

– А мы общались? – Я по привычке была насторожена.

– Мила, или ты не Мила? – Парень был удивлён, – я Артур, ты не узнала меня?

– Охренеть, – вырвалось у меня, – ты приехал?

– Прилетел, – подмигнул он, – ехать долго.

– Нунифигасебе, – я была в шоке, – сказал и сделал, а это точно ты?

– Нет, это китайская подделка, – съязвил он, – оригинал сидит дома.

– Ты не представляешь как я рада, – взяла я себя в руки и наконец-то взяла из его руки розу.

– Ты не рада, ты вся в шоках, – усмехнулся он, – ты на пару не опаздываешь?

– Да фиг с ней, – махнула я рукой, – один раз можно и пропустить.

– Нее, я так не согласный, – запротестовал он, – я сюда пришёл только потому, что не знал, где ты живёшь. Иди на пары, я прогуляюсь пока. Гляну на вашу Венецию. Пофоткаю тут. А как освободишься, напиши.

– Хорошо, – растерянно согласилась я, и пошла, всё время оглядываясь на Артура, к двери.

Он, вытащив фотоаппарат, пошел, куда то вверх по улице. А я с розой наперевес побежала по лестнице. Я уже опаздывала.

– Ты где? – Написала я ему, минут за тридцать о конца последней пары.

– В милиции, – ответил он.

– В какой ещё милиции, – удивилась я.

– В милицию загребли, дело шьют, – отшутился он старинной фразой из кино, – да ты не боись, выпускают уже. Ты свободна?

– Полчаса, – ответила я, – а в какой ты милиции? Где тебя искать?

– Тут море видно, железная дорога тоже.

– Хорошо, пойду в сторону моря, – я считала минуты до конца пары.

– Выпускают уже, – улыбнулся он смайликом, – пойду наверх по этой улице где ты учишься.

– А я вниз, торопливо набирала я ему в ответ, выходя на улицу.

– Я тут, где гостиница, которая называется так, как назывался мой город много лет, – подмигнул мне он.

– Мчусь навстречу арестанту, – подмигнула я ему, переходя Ленина, и тут заметила его. Он тоже переходил, на аллейку.

– Вижу, вижу, – помахал он мне рукой.

– И чего ты натворил, – улыбнулась я, когда мы встретились на аллейке, – криминальный элемент понаехавший.

– Шёл по улице и фоткал, оказывается сфотал солдат. У вас тут, в центре города целая армия с броневиком стояла, впервые вижу гайцов с такой компашке, – рассмеялся он, – в общем, сцапали меня, до выяснения в отделение. Там фотки с ментами заставили удалить, доки пробили и отпустили. Сказал что турист. Удивлялись. У вас не бывает туристов?

– Нет, сюда только такие чудики как ты приезжают, – расхохоталась я, – а где ты остановился?

– Вот, – показал он на башню гостиницы, у которой мы стояли, – родное название.

– Идём, экстрим турист, – потянула я его вперёд по аллее, – думаю тебя надо накормить.

– Мадемуазель, я приглашаю вас в ресторан, – раскланялся он, – правда, в какой не знаю.

– Мусьё, – передразнила я его, – как ты вообще додумался сюда припереться?

– Как, как? – Удивился он, – от нас к вам прямой рейс даже есть, трудно, что ли. Гостиницу по букингу забронировал и вперёд.

– Смелый, – улыбнулась я, – и сразу за решётку загремел.

– Да, у вас тут всё по-другому, но, в общем, неплохо, пакетов не видно, – оглядывал он деревья.

– Ну так, это ж Ленина, – ответила я заворачивая с аллеи к кафешке ЗМ, – сюда он не залетают. Надо тебе Сипарку показать.

– Интригующее название, я не против, посмотреть, – взял он меня за руку и галантно перевёл через улицу.

– Смешной, – улыбнулась я и уселась в кафешке прям у окошка, – рассказывай, как добирался до меня, и на сколько сюда.

– Вот зря ты пугала меня, – Артур деловито изучал меню, – нормальный город, кафешка цивильная, вон даже велопарковка есть. Хотя конечно прикольно. Вот в аэропорту, взял такси. Автоматом пристегнулся, а водитель мне: убери ремень, менты тормознут. Вообще то наоборот бывает, но я сделал, как он просил.

– У нас многое наоборот, – улыбнулась я, наслаждаясь жарким солнышком что, грело меня здесь, за стеклом, в прохладном помещении.

– А так, на три дня, обратный билет уже есть, – Артур с интересом разглядывал интерьер пропахшей кофейным ароматом кафешки, – я так кстати рассчитал, сейчас выходные будут, покажешь мне этот город летающих пакетов.

– Вот хитрец, и попаду с тобой в кутузку, – рассмеялась я, – ну ладно, покажу и расскажу. Хотя, что у нас тут смотреть. Вот рассказать есть что.

– Вот сейчас подкрепимся и весь город наш, – стол был накрыт, – везде есть свои прелести. Я тебе не изнеженный горожанин. У деда в деревне и коров летом пас. И кур резал на ужин. И в речку нырял. Сам не понимаю всяких высокомерных столичных неженок.

– Ну, ну, – ухмыльнулась я, – посмотрим.

– Жаль великов нету, – он поглядывал на декоративный велик около кафе, – я люблю на велике путешествовать.

– Первый день у нас будет пеший, – закинула я ногу на ногу, – да и прикид у меня не спортивный.

– С прекрасной мадемаузель сквозь облака тополиного пуха, – поднял он дымящуюся чашечку кофе, – роматик.

Окно было открыто, в свете жёлтого уличного фонаря было видно, как в окно залетали пушинки. Но вставать не было сил. Ноги гудели, где сегодня только они не ходили. Ещё и на каблуках. Сказал бы мне кто утром, что день будет таким, не поверила бы. Да и пролетел он.

– Эй, красотка, ты кого себе отхватила, – написала Аля, – видели тебя сёдня с пацаном незнакомым.

– Вот город, везде спалят и разнесут, – ответила я, – кто сказал?

– Да мне три разных чела сказали, что видели тебя, ты, что, по магазинам его таскала? Жених?

– Да нет, что ты, – аж рассмеялась я, – вот у наших людей стереотипы, если ходишь где-то с кем-то и не шифруешься то сразу жених.

– Такова у нас жизнь, – подмигнула она смайликом, – болтать любят у нас.

– Это просто друг, – бесхитростно написала я, – приехал, я ему город показывала.

– Да, да, как же, друг, – Аля отправила кучу хохочущих смайлов, – как же, приехал. Лапшу на уши повесит, в постель затащит и «уедет»

– Я же вижу, как он себя ведёт, и главное, как разговаривает, – объясняла я, – он ни разу не местный. Так не притворишься.

– Ну, может быть, не знаю, но факт что тебя видели. Другие тоже ходят, привыкли. А ты до сих пор ни с кем. А тут, прорыв. Вот и удивляются все.

– Кстати, Аля, – вспомнила я, – у тебя же есть велик?

– Да, есть, а что?

– Одолжи.

– Зачем тебе? – Удивилась она, – ты ж вроде не полнеешь.

– Мы хотим завтра на великах по городу, – принялась объяснять я, – один у соседа тоже взять договорилась, и вот твой.

– Ууууууу, он точно не местный, – я аж представила, как Аля удивилась, – точно не наш, на великах по городу. Наш бы на приоре, да на горку, или за город.

– Ну а я тебе о чём, – обрадовалась я тому, что Аля поняла меня, – он прикольный, как с человеком со мной. А не как с ходячими сиськами.

– Везуха на тебя напала, как я погляжу.

– Завтра он с утра сюда приедет, а отсюда на великах. Посмотришь на него.

– Я те лично велик спущу, – подмигнула она мне, – уж не упущу шанса.

– Договорились, – согласилась я, встала, закрыла окно и натянув одела на голову уснула.

Проснулась я от настойчиво попискивающего телефона. Было светло. Дома никого не было. Суббота, родители уехали на дачу. Меня не будили. Хорошо то как.

– Я здесь, как ты и сказала, ровно в девять, на углу Кирова и Гагарина, – Артур встал вовремя и уже приехал.

Я глянула на часы, было десять. Глянула на телефон. Сообщения были через каждые десять минут. «Зассоняя» писал он. «Я тоже тут на скамейке посплю, побомжую» ехидничал он. Я схватила телефон и набрала ему.

– Алё, рановато чё то проснулась, – ехидный голос Артура обрадовал меня. Значит, не обиделся.

– Артур, поднимайся ко мне, – позвала я, – позавтракаем.

– Как родителей то зовут? – Деловито поинтересовался он.

– Нету дома никого, – засмеялась я, – идём.

– А я завтракал, я только чай буду, какой этаж, какое парадное?

– Парадное? Где? Какое? – Не поняла я.

– Ой прости, подъезд, просто я по привычке, потом объясню.

– Первый подъезд, пятый и последний этаж, дверь я открыла уже.

– К вам можно мадемуазель венецианка, – в двери появилось его улыбающееся лицо.

– Забегай, – улыбнулась я из кухни, – чайник уже почти кипит.

– Мне только чай, – повторил он, – я как встал, сходил в то же кафе, где мы вчера сидели, позавтракал. И пешочком сюда. Нафоткал по дороге кучу всего.

– В ментовку не замели? – Хохотнула я.

– Я дворами, по навигатору шёл, люблю исследовать закоулки, патрулей не попадалось.

– Прикольный ты, ты и дома такой?

– Какой такой?

– Ходишь дворами, срываешься в неизвестное, наблюдаешь, чувствуешь, впитываешь.

– Ну не знаю, – смутился он, – а чего в этом такого, неинтересно же жить обычно. Скучно это. Пока молодой хочется увидеть много. Просто мне это интересно. Кому-то интересно стоять у подъезда на гитарке играть. Кому-то деньги зарабатывать. А мне интересно видеть новое.

– В подъезде ребята стояли? – Поинтересовалась я.

– Да, какие то мутные пацаны стоят, семечки плюют, почёсываются, у вас что, неблагополучный район? – Удивился он.

– Да не, нормальный район, – успокоила я его, – подъезд невезучий.

– Бывает, – Артур смаковал горячий, свежезаваренный чай, он его не пил. Он его буквально кушал. Глядя на него, я поняла, что значит фраза – выкушал чаю.

Быстро позавтракав, и взяв у соседа снизу, добродушного мужика лет сорока велосипед, мы спустились вниз. Прошли мимо стоящих пацанов, что удивлённо смотрели на меня в компании с парнем. Аля же уже ждала нас у своего дома.

– Путешественники, – смеялась Аля, – куда покатитесь?

– Я б был не против на гору, – Артур, подняв голову, разглядывал гору с карабкающимися по склону домами.

– А давай, – согласилась я, – поднимемся, пока силы есть, а оттуда вниз в город.

– Удачи вам балбесы, – смеялась сзади Аля.

Как же быстро пролетели эти дни. Понедельник. Я не пошла на занятия. Хоть Артур и уговаривал меня не провожать его. Но я хотела его проводить. Одиннадцать двадцать вылет. Вызвав такси, я заехала за ним. Артур бодро выбежал из гостиницы, бросил сумку в багажник и сел сзади, рядом.

– А чего ты грустная, – улыбнулся он.

– Мне было хорошо эти три дня, – улыбнулась я.

– Да не парься, мы ж на связи, – подмигнул он, – приезжай, у меня дома есть пустая комната. Мамка с папкой у меня мировые. Валька тоже. Выберись на пару дней. Только заранее скажи. Хотя лето на носу, учёбы нету. С работы отпрошусь.

– Тебе легко сказать, – погрустнела я, – а Валя это кто.

– Да сестра моя, я те про неё говорил даже, ты, наверное, не запомнила.

– Я понимаю, что у вас тут всё патриархально устроено, – подмигнул он мне, – примерно, так как в рассказах, про молодость моего деда. Но если есть желание, то есть и возможность.

– Я постараюсь, – вымучила я улыбку, – у меня тоже каникулы же.

– Я покажу тебе свою Венецию, – улыбнулся он, расплачиваясь с таксистом.

Регистрация прошла быстро, вокруг шумели люди, торопясь улететь.

– До скорой встречи, милая Мила, – потрепал он своей ладошкой мою щёчку, – жду тебя. А не выйдет, так может, опять я прикачусь, на море ваше. Он схватил сумку и исчез в толпе вылетающих. Я ехала домой, а надо мной лихо развернувшись, улетел вдаль самолёт, унося с собой так неожиданно свалившихся три весёлых дня.

Вокруг кипело и жарило лето. Свадьбы, пляжи, каникулы. Да, я ходила на свадьбы. А как не пойдёшь, родственники, одноклассники, однокурсники, соседи. Ходила на море, Аля мёртвого из дома вытянет, хохотушка блин. Но как же мне было скучно. Безвкусно. Пресно. Неинтересно. Даже рисовать мне было неинтересно. Но надо, я же всё-таки художник, уговорила я сама себя. Села на подоконник, взяла альбом и карандаш. Перекрёсток внизу гудел пробкой, светофор не работал, и все водители как бараны лезли вперёд, тем самым, создавая затор. Жар лился в окно, спасительного ветерочка не было. Я набросала карандашом пробку, перекрёсток, деревья, прячущие в спасительной прохладе своих листьев некоторых прохожих. С неба послышался гул, я подняла голову и увидела самолёт что, покачивая крыльями в повороте, заходил со стороны моря на посадку. Мой карандаш метнулся вверх и моментально набросал силуэт самолёта. Запрыгнуть бы на него, метнутся вверх, так же просто как это сделал мой карандаш. Увы, увы. Мечты и только. В это время в дверь позвонили, я не обратила на это внимание. Послышались голоса. Я продолжала рисовать. Через некоторое время скрипнула дверь, и в комнату зашёл папа. Он тихо подошёл ко мне и присел рядом на подоконник.

– Там пришли, – начал он, немного замявшись, – ну ты понимаешь, я знаю, что ты откажешь. Мне сказать, или ты сама?

– А кто это, – улыбнулась я, глядя на растерянное лицо своего бесконечно доброго папы, – я его знаю?

– Да, это Тимур, ну тот, что в автодоре учится, он ещё и борец вроде, – папа смотрел, куда то в окно.

– Тупой олень, что в двух словах устно пять ошибок делает, – усмехнулась я, – хорошо, что я не видела, как он пишет.

– Ну да, – засмеялся папа, – было бы весело посмотреть, как он пишет.

– Поэтому, наверное, он мне нигде ни слова не написал, а сразу прислал сватов, – я ловко спрыгнула с подоконника.

– Он вообще ко всем сватается, – негромко рассмеялся папа, – но надо отказать вежливо, зачем обострять.

Я вышла в зал, там сидело несколько человек. Целая делегация. Они как-то сразу напряглись, может, увидели мой насмешливый взгляд.

– Спасибо вам за предложение, но я не согласна, – вежливо и с улыбкой ответила я, – я должна закончить учёбу, и это как минимум.

– Зачем девушке учится, – заохала одна из женщин, – у него дом трёхэтажный, рожай детей да дом убирай, вот и все дела. Мало у кого есть такой большой дом.

– Только после учёбы, – ответила я, успев за это время заскочить в кухню и принести вместе с мамой чай всем гостям, именно этой женщине я поставила чашку и жестко повторила, – только после учёбы, только.

После этого я спокойно ушла на кухню и принялась мыть посуду. Пусть думают, что я такая учёная и хозяйственная. Вскоре гости, повздыхав, ушли. Мама, закрыв за ними дверь взмахнула руками:

– За него я б тебя и не отдала.

– А как же дом в три этажа, – подмигнула я ей.

– А кто тебе нравится хоть, – папа присел на диван, – я понимаю, что ты от всех шарахаешься, но всё-таки.

– Есть один, – улыбнулась я, – но он далеко. И он на этой теме не помешан.

– Не торопись, – успокоила меня мама, выходя с кошельком в магазин – рано тебе ещё, без желания нельзя делать это шаг.

– Расскажи, – попросил меня папа, как только мама вышла, – ты же всегда мне рассказывала свои секреты.

– Понимаешь, папа, про это я не говорила тебе, ну просто, потому что боялась, что ты не поймёшь.

– А разве было, когда я не пытался тебя понять, – улыбнулся папа, – расскажи.

И я рассказала папе всё. Про Артура и про наши прогулки. Про переписку, где он общался со мной как просто друг. И про то, что меня тянет к нему.

– Вы конечно молодые, и у вас другие понятия, – подмигнул мне папа, – но как ты собираешься поступать. Скажешь ему, что он тебе нравится?

– Если бы я знала, – грустно ответила я, – если бы я знала.

– А у него хоть девушка была? Или есть? – Поинтересовался папа.

– Была, говорит, расстались, рассказывал он, другой нет. Он говорил, что всё должно само собой происходить.

– Он прав, – подмигнул мне папа, – ты не переживай, всё само произойдёт, если судьба.

Зашумела входная дверь и появилась мама с пакетом, и я весело принялась помогать ей, надо же обед приготовить, Да и на душе легко стало. Всё-таки папа у меня мировой.

– У нас тут белые ночи, – писал Артур, подкрепляя слова фотографиями – почти не темнеет.

– А у нас темень, – удивлялась я, глядя на тьму за окном и солнышко на фотографиях.

– Приезжай, покажу тебе город, – подмигивал он, – долг платежом красен, я и Вале о тебе рассказал. Она сейчас тебя в друзья добавит.

– Как же у вас всё просто, – удивлялась и радовалась я, – счастливые люди.

– Да ладно тебе, – усмехнулся он, – не заморачивайся.

– Привет, давай дружить, – улыбнулась смайликом мне Валя, – Артур столько мне про тебя говорил, что я решила познакомиться с тобой.

– Привет, мне про тебя он тоже немного рассказывал, – обрадовалась я.

– Да ладно тебе, – подмигнул он мне, – я больше с фотиком бегал, чем тебе что-то рассказывал.

– Да вы персонажи одной пьесы, – улыбнулась Валя, – а я вот в этих художественных делах ни в зуб ногой. На финансиста учусь.

Не знаю, в какой зуб, и какой ногой, но Валя оказалась весёлой болтушкой. И не скажешь, что на финансиста учится. Мы не раз болтали с ней по скайпу. «Да ладно тебе, не пужайся моих финансов, все мы бабы одинаковые» смеялась она, выспрашивая очередной рецепт нашей кухни. «Накормлю этого проглота, всё время просит приготовить то, что у вас там, в кафешках ел» Она затащила ноут на кухню, и я в прямом эфире руководила всем процессом. Ну, прям почувствовала себя гуру. Я аж завертелась, у меня скайп был на компе, бегала на кухню и обратно таская всякие прибамбасы и продукты. Мама тоже подсказывала и помогала, радуясь тому, что я увлеклась чем-то не сижу хмурая.

– Кого ты там готовить то учишь, – усмехался папа, заглядывая в комнату, – ты лучше мамы ещё ни разу не приготовила.

– Папа, я ещё только учусь, – засмеялась я, – это сестра того Артура из Питера.

– А знаете что вкуснее всего, – ухмыльнулся папа, усевшись перед камерой скайпа.