Текст книги "Битва над бездной"

Однако еще некоторое время Эди сквозь все более и более обволакивающую его дремоту продолжал слышать призывы оратора к телезрителям активнее участвовать в обновлении страны, и счастье настигнет каждого и всех вместе взятых. При этом где-то в глубине какого-то еще недремлющего мозгового центра Эди усиленно пульсировала мысль, что Яковлев не оригинален в этом стремлении, вроде в истории человечества уже был такой утопист, желавший осчастливить всех. Дай бог, нынешнему оказаться более удачливым, если, конечно, он…

Но как же того звали, как звали? Так и не найдя ответа на свой свербящий мозг вопрос, он уснул.

Вернуло его из страны сна дребезжание телефона…

Когда он уже почти дотянулся до аппарата, стоящего на тумбе около дивана, в его памяти неожиданно всплыла фамилия Кампанелла, что вызвало у него ухмылку: «Выходит, мозг листал страницы памяти даже во сне. И действительно наш телевизионный оратор подобен тому неутомимому итальянцу, пытавшемуся создать “Город солнца”». В следующую секунду Эди присел и, поднеся к уху телефонную трубку, спокойно произнес:

– Вас слушают.

– Это я звоню, как обещал, – послышался из нее голос Артема.

– Чувствую, что у тебя есть новости для меня, – предположил Эди.

– Есть, я практически решил вопрос с доступом в исторический архив, надо только некоторые формальности соблюсти.

– Откровенно говоря, не ожидал, что так быстро все решишь. Так что с меня причитается.

– Не забудь только, – с каким-то подтекстом бросил в трубку Артем.

– Не забуду, если все, как ты и говоришь, получится, – отпарировал Эди.

– Тогда надо увидеться и отметить твое прибытие в Москву.

– Да хоть сейчас, ты же знаешь, я свободный человек, куда хочу – туда и лечу или еду, – пошутил Эди.

– Это радует, но только смотри, чтобы какая-нибудь московская красавица не захомутала тебя, – хохотнул Артем.

– Не ручаюсь, что не сдамся такой красавице, – ответил ему Эди.

– В таком случае сегодня кому-то повезет. Ты же знаешь, гостиница, в которой ты остановился, полна таких красавиц.

Сообразив, что Артем предупреждает его о предстоящем приходе к нему под видом свободной девушки сотрудницы КГБ, Эди произнес:

– Можешь не волноваться, я знаю, как предохраняться от инфекции.

– Тогда я спокоен.

– Но ты насчет архива не договорил, – поинтересовался Эди, чтобы услышать от Артема день возможной встречи с Маликовым.

– Я же сказал, что некоторые формальности надо соблюсти.

– Без меня?

– Без тебя никак нельзя, мне об этом тот человек сразу сказал, мол, давай историка сюда, мне надо с ним о деталях поговорить.

– Понял, скажешь когда, и я примчусь к назначенному времени.

Обменявшись еще несколькими общими фразами, они распрощались.

Положив трубку, Эди встал и направился в прихожую, где лежала его сумка: надо было ее распаковать. Но не успел толком повесить костюм на вешалку, как раздался легкий стук в дверь.

«Наверно, это девушка от Артема и, конечно, не Любовь Александровна, на которую положил глаз Марк», – подумал Эди, открывая дверь, за которой, улыбаясь, стояла именно она.

– С прибытием милый, я так соскучилась, – промурлыкала она и, легко оттолкнув руками Эди, вошла в номер.

Когда он, закрыв дверь, последовал за ней, Люба развернулась к нему и уже спокойно продолжила:

– Эди, вы, наверно, ожидали увидеть другую, что было бы, и на мой взгляд, правильно, но наш знакомый согласовал с Маликовым мою кандидатуру в качестве вашего помощника. Надеюсь, не возражаете?

– Ни в коем случае, Любонька, нам даже знакомиться не надо, – пошутил Эди и рукой показал ей на кресло у столика.

– Спасибо, – промолвила она, проходя к столику, – но имейте в виду, через час у вас встреча с Маликовым.

– Где?

– В известном вам номере.

– Тогда я успею угостить вас кофе, – улыбнулся Эди и направился к шкафу с посудой.

– Давайте лучше я приготовлю, тем более мне не раз приходилось здесь это делать, – предложила Люба.

– В этом номере? – как бы между прочим спросил Эди.

– Нет, в том, где будет встреча, – смутилась Люба, поняв смысл его вопроса.

– А я, грешным делом, подумал, что вы в этом тоже бывали.

– Не приходилось, но Артем кому-то из сотрудников выговаривал из-за того, что вы опять не в плюсовом оказались, – усмехнулась она.

– Стоило ли по такому пустяку человека обижать? – удивился Эди. – Если это нужно для дела, могу переехать в плюсовой, пусть только подскажет, в какой именно. Мой знакомый таксист это организует без проблем.

– Лучше не надо, оставайтесь в этом, он такой уютный, правда, я не видела спальни, но гостиная – просто загляденье, – заметила Люба, доставая из шкафа кофейные чашки.

– Я его и сам еще не смотрел, если хотите, вместе поглядим, – предложил Эди, оценивший ее откровенность, за которую, если бы об этом стало известно Артему, ей бы обеспечили трудную жизнь в конторе.

– Нет-нет, только не сейчас, – торопливо промолвила она, одарив его теплым взглядом, – скоро идти.

– А вы тоже поселились здесь?

– Еще вчера, но поближе к тому номеру.

– Одни?

– Что вы, вдвоем, так надежней.

– Скажите, а Марк не объявлялся?

– Объявлялся, но наверху, слава богу, приняли решение сразу отшить его.

– Интересно, а как это было сделано?

– Я сказала, что у меня есть жених, который уехал на Кавказ, и не дай бог, он узнает о моем даже разговоре с кем-нибудь из мужчин, – рассмеялась Люба, глядя на то, как Эди отреагировал на ее слова относительно жениха.

– Ну а если серьезно? – спросил Эди.

– Куда еще серьезнее, так оно и было, – вздернула брови Люба.

– Не спрашивал, кто жених и когда он приедет?

– Нет, надо полагать, сразу понял, кто жених и потому не стал испытывать судьбу, по крайней мере, мы сделали такой вывод, – пояснила Люба, наливая в чашки кофе.

– По-моему, он просто пошевелил мозгами и сделал вывод, что вы не станете работать против жениха, и потому не стал терять понапрасну свое драгоценное шпионское время, – развеселился Эди.

– Не иронизируйте, пожалуйста, – попросила Люба, а затем, придвинув к нему чашку, улыбаясь, добавила: – Пейте, а то остынет.

– Кто еще будет на встрече? – спросил Эди.

– Артем и Володя. Да вот еще, чуть не забыла, Володя сказал, что ваш таксист учился в Бауманке, с третьего курса был отчислен за хулиганство, занимался боксом, отсидел три года за нанесение увечья соседу – сломал челюсть и пару ребер на почве ревности.

«Понятно, откуда у Антона такая хватка. Видно, нажитые в те годы навыки помогают ему устанавливать и развивать контакты. Надо будет подумать, в каком плане его использовать в предстоящей работе», – мысленно заключил Эди, а вслух произнес:

– Любонька, не пора ли идти?

– Пора, идемте, – ответила она, поднимаясь с кресла.

Через несколько минут они шли по коридору гостиницы, ведя непринужденный разговор. На подходе к нужному номеру увидели Минайкова, который шел по коридору в обратном направлении. Незаметно подмигнув им, он прошел мимо.

– Все нормально, Володя проследит, есть ли за нами хвост, – прошептала Люба, взяв Эди под руку.

Глава IV

Не успели они толком осмотреться в номере, как пришли Маликов и сопровождающий его Артем. Эди уже собирался по установленной форме доложиться генералу о своем прибытии для выполнения задания, но тот энергичным движением руки сначала остановил его, а потом подошел к нему и, легко похлопывая по плечу, произнес:

– Вижу, отдохнул, один загар чего стоит, теперь можно и в бой. Надеюсь, готов?

– Готов, товарищ генерал, только нужно подчитать последние материалы.

– Хорошо, хорошо, подчитать обязательно надо, особенно сводки и аналитику по делу, они дадут представление о том, что сейчас более всего заботит нашего противника, – произнес Маликов, сделав акцент на последней фразе. – Об этом и наших ответных действиях мы поговорим там, – добавил он, кивнув в сторону комнаты для совещаний, и медленно направился к открытой двери.

Эди и Артем, быстро обменявшись рукопожатием, пошли за ним.

Дождавшись, когда контрразведчики вслед за ним присядут за стол, Маликов, только изредка выпуская из-под своего взгляда Эди, обрисовал обстановку, сложившуюся с разработкой Моисеенко, Марка – в Москве и Шушкеева, Постоюковых – в Минске. Затем, сделав непродолжительную паузу, как бы в ожидании возможных вопросов со стороны Эди, но, не дождавшись их, продолжил: – К сожалению, данных по твоим знакомым, особенно московским, маловато, так что необходимо срочно восстанавливать общение с Моисеенко, а потом лететь в Минск и подключиться к тамошним делам. Кстати, тебе удалось созвониться с Моисеенко? – неожиданно прервал свой монолог генерал.

– Нет, он на работе, но я оставил для него информацию, как со мной связаться, – спокойно ответил Эди.

– То есть? – вскинул брови Маликов.

– Позвонил на домашний телефон и… – начал уточнять Эди.

– На работу, конечно, не позвонил и гостиницу наверняка не назвал? – прервал его, улыбнувшись Маликов.

– Так точно, это, чтобы иметь время для получения инструкций к встрече с ним, – пояснил Эди, бросив взгляд на Артема, который одобряюще подмигнул ему.

– Правильно, к встрече с резидентом надо основательно подготовиться, – согласился Маликов, медленно сгоняя улыбку с лица, а затем, задумавшись, словно собираясь с мыслями, продолжил: – В Минске, как я говорил, дело идет к тому, чтобы через Иуду и твоего подопечного милиционера-спортсмена завладеть окном в Польшу. Правда, там не удалось продвинуться в работе с Шушкеевым, так что надо будет срочно подключиться. Подробности того, что делается минчанами, узнаешь у Тарасова. Да, если имеются мысли на этот счет, можешь сейчас их озвучить, – заметил Маликов, предоставив тем самым возможность говорить Эди.

– Я над этим тоже думал, – отреагировал он, посмотрев в глаза генералу.

– Не сомневаюсь, говори, что надумал, – вновь улыбнулся Маликов.

И Эди практически без паузы продолжил:

– На мой взгляд, в работе с Шушкеевым нужно использовать то, чего тот панически боится – мести своих хозяев, – я это понял, когда встречался с ним в больнице. Именно это обстоятельство и толкнуло его искать защиты у Иуды.

– Не только у него, но и у тебя, иначе не слал за деньгами к Постоюковым, – уточнил Маликов.

– Да, так оно и было, – согласился Эди, – но за этим стояла также и боязнь того, что я могу быть исполнителем вынесенного ему Джоном приговора.

– А-а, вот ты о чем? – оживился генерал. – Продолжай, это интересный ход. Мы как-то с Ковалевым упустили этот момент.

– Так вот, я полагаю, что мое появление вызовет у шпиона, с одной стороны, надежду на возможное восстановление связи с Джоном, Иудой или Постоюковыми, а с другой стороны…

– А с другой стороны, что пришла его смерть, – не дал ему договорить Маликов, рассмеявшись, но, мгновенно овладев своими эмоциями, добавил: – Продолжай, продолжай, это я на миг представил рожу испугавшегося шпиона.

– Испугаться-то испугается, – вступил в разговор Артем, поддержав шефа широкой улыбкой, – но только непонятно, что это нам даст на перспективу.

– А ты послушай Эди, он же не случайно об этом завел речь, – отреагировал на это замечание Маликов, бросив при этом в сторону Артема вопросительный взгляд, мол, о чем ты раньше думал.

– Товарищ генерал, Шушкеев не только боится своих хозяев, но очень надеется на прощение, которое хочет вымолить у них с помощью Иуды.

– Сюда следует приплюсовать и то, что, помня твое участие в облегчении своей участи, он наверняка захочет продолжения, так сказать, приятельских отношений, – вставил слово Маликов.

– Но сейчас с ним работает сотрудник Тарасова, – уточнил Артем.

– Кто именно и какую задачу решает? – резко спросил Маликов.

– Рожков, недавно переведен в контрразведку из наружки, – начал объяснять Артем.

– Но почему я об этом узнаю только сейчас? – недовольным голосом спросил Маликов, уставившись тяжелым взглядом в Артема.

– Это технический вопрос, поэтому решил не отвлекать вас на детали, – аргументировал он, растерянно посмотрев на Эди, мол, видишь, как шеф меня растирает по столу.

– Ничего себе технический вопрос, из семерки и сразу к шпиону, – недоуменно произнес Маликов, продолжая держать того под тем же взглядом.

– Его к нему определил Эди накануне своего отъезда из Минска, – выпалил Артем, глянув на коллегу, мол, пусть и тебе достанется, ведь это ты подтянул Юру к разработке шпиона.

– Почему новичка, а не опытного контрразведчика? – возмутился генерал, устремив взгляд на Эди.

– Рожков работал в связке со мной по Иуде, – пояснил Эди, вспомнив о своем докладе Маликову о Юре после возвращения из Минска, но, рассудив, что генерал из-за титанической загруженности мог просто забыть о такой детали, вновь пояснил: – Он примелькался рядом в разных ситуациях, как мой минский товарищ по научной деятельности. Проявил себя с лучшей стороны: быстро обучаем, легко ориентируется в обстановке, коммуникабелен, способен строго следовать отработанной линии поведения.

– А-а, вот вы о ком, – несколько успокоился генерал, очевидно вспомнив о докладе Эди, но тем не менее спросил: – Это же он предупредил тебя о бандите с ножом?

– Можно сказать, даже спас предупредительным криком, – улыбнулся Эди.

– Хорошо, понял, будем надеяться, что не подведет.

– Не подведет, товарищ генерал, – заверил Эди, а потом, после короткой паузы, добавил: – К тому же в той ситуации другого варианта и не было, ведь на заботливого нелегала никто из контрразведки выхода не имел, а оставлять его в свободном плавании при таком благополучном раскладе было неразумно. Вот и пришлось определять к нему Рожкова.

– А он каким образом получил выход на того? – удивился Маликов.

– Я познакомил, когда Постоюков приходил ко мне в гостиницу с просьбой помочь Шушкееву выживать в местах отсидки.

– Ну и? – не выдержал Маликов.

– Рожков удачно оказался рядом, вот и представил его как человека, который может решать такие вопросы. И, как мне известно, вроде неплохо справляется с поставленной задачей, – пояснил Эди, глянув на Артема.

– Он дважды ездил в ИТК, по одному разу встречался с Шушкеевым и Постоюковым.

– И что? – спросил Маликов.

– Шушкееву объяснил, что он с местным начальством решил вопрос обеспечения его защитой. После этого виделся с Постоюковым и передал ему записку от сидельца, в которой, кроме слов благодарности за заступничество, ничего не было.

– Надо полагать, нелегал доложился своим шефам, что ему ценой огромных усилий удалось защитить своего коллегу на зоне, – усмехнулся Маликов.

– По крайней мере, хитрую телеграмму тому же Владимиру он отправил в тот же день, – пояснил Артем.

– Но шпион действительно защищен от беспредела блатных?

– Да, в установленном порядке Рожков наладил контакт с начальником оперслужбы ИТК, и тот принял меры через свои служебные возможности.

– Но в нашем плане, конечно, со шпионом никто не работает, – задумчиво произнес Маликов.

– Рожков работает, есть некоторые подвижки, буквально на днях ожидаем доклада.

– Выходит, подполковник, ты попал в десятку с этим парнем? – улыбнулся Маликов, взглянув на Эди.

– Он перспективный, – подчеркнул тот коротко.

– Хе-хе, а я сначала подумал, что он из семерки сразу подался окучивать нелегала, – холодно обронил генерал и тут же примирительно добавил: – Ну ладно, с этим вроде разобрались, давайте продолжим. Так на чем мы остановились?

– Эди излагал мысли о… – несколько поспешно начал Артем.

– Не мысли, а предложения, – прервал его Маликов и знаком руки призвал Эди к продолжению. По всему было видно, что подсказка подчиненного вызвала у него недовольство, словно тот хотел уличить его в забывчивости, отчего Артем сразу сник и уткнулся в лежащую перед ним рабочую тетрадь.

«О-о, Маликов действительно взъелся на Артема, интересно, какая кошка пробежала между ними за эти две недели, что меня не было в Москве. Надо будет спросить у полковника», – подумал Эди и не спеша стал излагать свое видение ситуации и возможной тактики действий в отношении Шушкеева.

– Правильно рассуждаешь, Шушкеева надо держать в постоянном напряжении, тогда будет податливым и скорее станет умолять наладить его отношения с Иудой, как заступником перед Джоном, – подытожил Маликов. Затем, внимательно посмотрев на Артема, спросил: – А как ты думаешь?

– Так же, как и вы, – встрепенулся Артем. – У меня нет сомнений в том, что Шушкеев в поиске собственного спасения наверняка кинется к Эди. Парамонов докладывал, что шпион сутками не спит, боясь, как бы кто-нибудь его не пришил.

– С одной стороны, это, конечно, хорошо, но с другой – плохо, – многозначительно заметил Маликов, – так как Шушкеев имеет много времени для дум и возможных действий. Поэтому, товарищи, надо быть уверенными, что его превратившиеся в конкретику мысли не станут тайной для нас, как и его контакты с тамошними сидельцами. Вы же понимаете, что шпиона окружает своеобразная и готовая за деньги сослужить любую службу публика. Необходимо еще раз проверить, насколько плотно он обставлен нашими ушами и глазами. Возможно, путем проведения какого-нибудь эксперимента или комбинации. Так что продумайте меры, а с Тарасовым я сегодня или завтра с утра переговорю и заодно сообщу, что ты, Эди, прибудешь к нему на днях.

Генерал после затяжной паузы, широко улыбнувшись, заметил:

– Ты хотел еще что-то сказать, связанное с Джоном и его сотоварищами, говори, а то я не даю тебе высказаться до конца.

– Товарищ генерал, я хотел сказать, что хроническую боязнь Шушкеева за свою жизнь можно использовать, во-первых, для формирования основы к серьезному в нашем плане разговору с ним. Во-вторых, для пресечения возможной с его стороны активности по поиску связи с волей, объяснив это тем, что он может наткнуться на людей кума[2]2
  Кум – (жарг.) начальник оперчасти.


[Закрыть] и свести на нет наши усилия по обеспечению его выживаемости.

– Логично, продолжай, – вставил слово Маликов.

– Насколько я почувствовал Шушкеева, это может оказать на него требуемое воздействие, – заключил Эди, но тут же, сделав короткую паузу, как бы в ожидании возможной реакции со стороны Маликова и не дождавшись ее, продолжил: – При этом на встречу с Шушкеевым предлагаю идти, только опросив Иуду о сильных и слабых сторонах его характера, а также насколько реально в сложившейся ситуации, что Джон может отменить свой приговор нелегалу. В данном случае важно узнать мнение Иуды о целесообразности заступаться за Шушкеева…

– Эди, хорошо, что ты затронул эти вопросы, – задумчиво промолвил Маликов, уважительно глянув на него. – Несомненно, этого сидельца нужно будет прощупать со всех сторон. Если на него хозяева махнули рукой – это одно, если рассчитывают и далее его использовать – это другое. Поэтому в дальнейшей работе по нему и с ним будем исходить из ответов на эти вопросы. Так что я полностью разделяю твое предложение, – утвердительно заметил генерал и умолк, уставившись в глаза Эди внимательным взглядом.

Восприняв этот взгляд как сигнал к продолжению разговора, Эди произнес:

– Мы к тому еще не знаем, какую судьбу Шушкееву реально приготовили Джон и Моисеенко и что они поручат мне относительно его. А что такое поручение будет, я не сомневаюсь.

– Правильно, к тому же нам неизвестно, будут ли тебе поручения по Постоюковым и Золтикову, – развил эту мысль Маликов. – А это станет ясно только после встречи с Моисеенко. Но тем не менее необходимо срочно приступить к подготовке плана действий с учетом уже известных обстоятельств, недостающие звенья по ходу подтянете. Или кто иначе думает?

– Задачу поняли, начнем готовить, – бодро выпалил Артем, бросив быстрый взгляд на Эди, который кивнул в знак согласия.

– Хорошо, тогда давайте о главном, – начал генерал, – в первую очередь нужно срочно оживить связь Иуды с Моисеенко, без этого не приходится ожидать существенного позитива. При этом крайне важно закрепить достигнутый успех новыми вкраплениями в подсунутую противнику в пробнике дезу по части противоракетной обороны. О том, что натовцы серьезнейшим образом ухватились за нее, нет никаких сомнений. На то имеются веские основания, – констатировал Маликов, подкрепив свои слова самодовольной улыбкой. – Так, по данным ГРУ[3]3
  ГРУ – главное разведывательное управление Министерства обороны СССР.


[Закрыть] и ПГУ[4]4
  ПГУ – первое главное (разведывательное) управление КГБ СССР.


[Закрыть], противник реально заглотил дезинформационный крючок и принимает активные меры по доразведке и расширению полученных данных, используя в этих целях как агентурные, так и технические возможности. Но самое важное то, что он уже начал вносить реальные корректировки в планы применения стратегических ракетных сил на центральном театре военных действий. Это совсем свежие данные наших разведчиков и сил космической разведки. Иначе говоря, осуществляются очень серьезные материальные затраты и перегруппировка сил и средств. – Затем, бросив в сторону Артема: – Почему не несут кофе? – и, дождавшись в ответ короткой его фразы: «Будет через минуту», – продолжил свой монолог: – Кроме того, натовцы и особенно румовцы[5]5
  РУМО – военная разведка США.


[Закрыть] прикладывают недюжинные усилия, чтобы добыть информацию о тактико-технических характеристиках ракеты «Тополь»[6]6
  МБР «Тополь» – межконтинентальная баллистическая ракета, оснащенная комплексом средств преодоления противоракетной обороны. Первый полк «Тополей» заступил на боевое дежурство 23 июля 1985 года. Максимальная дальность полета ракеты – 10 500 километров. Стартовая масса – 45 тонн. Отличается высокой живучестью вследствие своей маневренности, скрытности и малого времени подготовки к пуску.


[Закрыть] и районов ее базирования. И что интересно, западные немцы неожиданно активизировали интерес к продукции Кировского завода в Ленинграде, а это наше ноу-хау в танкостроении. Поэтому допускаем, что Моисеенко и его коллеги будут пытаться задействовать твои возможности ездить под видом научной деятельности в различные регионы страны для сбора разведывательной информации. Конечно, сначала втемную, а когда посчитают, что втянулся на уголовную ответственность, откинут забрала и в открытую предложат сотрудничество. А если надумаешь отказаться, приведут аргументы, которые должны сделать тебя сговорчивым, чтобы вновь не оказаться за решеткой.

Тем временем дверь комнаты открылась, и в нее вошла Люба, катя перед собой тележку с кофе и десертом.

Дождавшись, когда она, расставив чашки с кофе и тарелки с десертом перед участниками совещания, уйдет, Маликов, продолжил:

– Противостоять этому натиску весьма сложно, особенно в условиях, когда утечка информации может произойти, в том числе невероятным образом из самых различных кабинетов власти. Я это вам, ребята, говорю, чтобы вы знали и придерживались в работе самых строгих правил конспирации. И чтобы к тому, что делаете, никого на километр не подпускали. Для этого круг сотрудников, осведомленных в работе по Иуде и его связям, Иванковым сужен максимально. Если кто будет пытаться его разорвать, сразу ко мне, будем…

Но, заметив некоторое недоумение на лице Эди, который, как и все другие контрразведчики знал, как следует поступать, если кто-либо из коллег проявляет, как говорится в чекистской среде, не мотивированный служебными функциями интерес к содержимому чужого сейфа, генерал прервался и несколько раздраженно заметил:

– Именно так, а не иначе. Надеюсь, повторять не надо?

– Не надо, все понятно, – невозмутимо произнес Эди, а в голове в этот миг пронеслась мысль: «Надо же, не понравилось, что не козырнули на исторгаемую им прописную истину. Лучше бы о деле говорил, чем тратить время на лекцию о политической бдительности. Мы не хуже знаем, что жизнь усложнилась, в том числе и на Лубянке, куда все более явно стали просачиваться идеи о необходимости участия чекистов в либеральных процессах.

– Вот и хорошо, а то мне показалось… Ну ладно, поймите, если бы только это, мы, несомненно, справились, – ухмыльнулся генерал, отчего-то остановив взгляд на глянцевой столешнице и начав лениво размешивать ложкой сахар в кофе, а потом, вновь напрягши голос, выдавил из себя: – Беда в том, что перестроечные мужики из табакерки начали госбезопасности руки за спину заламывать, приговаривая при этом, мол, спокойнее, товарищи, железный занавес рухнул, у нас нынче врагов нет, все разом стали друзьями. Но мы-то знаем, кто есть кто, и нас демагогией в заблуждение не введешь и…

Но неожиданно он вновь оборвал себя на полуслове и лишь спустя секунд десять, по-прежнему глядя на столешницу, продолжил:

– Слава богу, они, я имею в виду мужиков из табакерки, еще не додумались ноги нам путать да напяливать на нос розовые очки, но, не ровен час, и до этого можем дожить в скором времени при таких делах. Но должен вас предупредить, что контрразведка при любом развороте должна действовать, как часы, и я буду от вас требовать такой работы, иначе нельзя. Вы это понимаете?

– Так точно, товарищ генерал, – дружно ответили Артем и Эди, бросив друг на друга понимающие взгляды.

– Вот и хорошо, будем целенаправленно делать свое дело, наперед зная, что враг хитер и коварен, но и мы не лыком шиты, – молодецки бодро произнес Маликов, наконец-то оторвав взгляд от столешницы. – Но коли так, то тебе, Эди, нужно возвращаться в номер, чтобы не прозевать звонка, а то и неурочного, как в прошлый раз, прихода в гости Моисеенко. Кстати, всегда помни, что этот хитрый лис будет неустанно пытаться проверить тебя на надежность, в том числе и психотропными препаратами. Ведь резидентом, как мне представляется, сделана на тебя большая ставка, так что будь всегда готов.

– Может, этого хитрого лиса нам самим распотрошить спецпрепаратом? – широко улыбнулся Эди. – Я смог бы его под благовидным предлогом заманить, например, на квартиру Елены.

– Хочешь отомстить? – рассмеялся Маликов.

– Не дождусь, товарищ генерал, когда начнем раскатывать его на подписку о сотрудничестве.

– Рановато еще, но, когда натовцы углубятся в перекройку своих планов, вот тогда и испробуем на нем твои вербовочные чары. Конечно, если дашь слово, что справишься с первого захода, чтобы не дать ему времени на раздумья и возможные ответные действия, – пошутил Маликов.

– Если поручите, постараюсь, – в тон ему сказал Эди, а затем, бросив взгляд на пригорюнившегося Артема, продолжил: – Будь моя воля, товарищ генерал, я не стал бы ждать, ведь он уже много серьезных ошибок допустил, за что американцы могут десять раз изжарить его на электрическом стуле, а он жизнь любит и надеется дожить до глубокой старости. Эти аргументы весомы и, на мой взгляд, заставят резидента быть покладистым…

– А ты не торопишься с выводами? – прервал его Маликов, упершись ему в переносицу острым взглядом поверх чашки, которую только что пригубил.

– Я много думал над этим, – ответил Эди, спокойно выдержав генеральский взгляд.

– Вот как, а мы по своей наивности полагали, что ты просто загораешь, – сыронизировал Маликов, глянув на Артема, как бы призывая поддержать его иронию, но тот лишь слегка улыбнулся.

– Одно другому не мешало, – несколько сухо заметил Эди и умолк, решив более не проявлять инициативы.

– Не ершись, подполковник, не с Моисеенко разговариваешь, – растянул Маликов губы в подобие улыбки.

– Я только констатирую, товарищ генерал, не более того, – так же сухо произнес Эди.

– Ну что ж, констатируй тогда свои аргументы, но прежде глотни кофе, чтобы придать ясность мыслям, – предложил Маликов, в одно мгновение согнав с лица улыбку. По всему было видно, что слова Эди и тон, каким они были произнесены, вызвали у генерала некоторое недовольство, но выражать его явно он по каким-то соображениям не стал.

«Так-то оно будет лучше, а то вздумал подтрунивать, как над провинившимся школьником. И вообще, надо будет спросить у Артема, чем объясняется сегодняшняя раздраженность Маликова, чего еще несколько недель назад не наблюдалось. Только ли напряженностью обстановки в стране?» – подумал Эди до того, как начал говорить. При этом он не посчитал нужным реагировать на слова генерала о кофе, тем более чашка была уже пуста.

– Товарищ генерал, все эти аргументы нам хорошо известны, но я сгруппировал их по принципу максимальной ответственности резидента перед своими хозяевами за его провальные действия.

– О-о, это уже интересно, – не выдержал Маликов, – давай излагай.

– Первое и главное – Моисеенко добыл и толкнул наверх генштабовскую дезу, которая противником оценена как развединформация стратегического уровня, если меняет свои планы в привязке к возможному театру военных действий. Второе – засвечены Джон, по всему главный человек в московской резидентуре, имеющий право отдавать команду о физической ликвидации агента, а также Марк, используемый резидентурой в мероприятиях по вербовке и связи с агентурой. Третье – расшифрованы агенты-нелегалы Постоюковы и Шушкеев, парочка сотрудников наружного наблюдения, присматривавшая за мной в Москве и по дороге в Белоруссию, минский фотограф, делавший фотографии следователя по уголовному делу на Иуду и Шушкеева, так называемые ремонтники, побывавшие на квартире Елены и работающие на противника отец и сын Сафинские. Четвертое – своими письмами с тайнописью дал возможность контрразведке документально закрепить преступную деятельность вышеуказанных людей. Кроме того, ему можно будет предъявить обвинение в убийстве жены Иуды. При последней встрече сам Иуда рассказал, что не он лично отравил ее, а сделал это кто-то из людей Моисеенко.

В целом же в разговоре с Моисеенко ключевым аргументом может явиться то, что благодаря его ошибкам советской контрразведке удалось выявить и обезвредить разветвленную разведывательную сеть натовских спецслужб…

– Впечатляет, впечатляет, ты как всегда логичен в своих рассуждениях, – неожиданно заметил Маликов, – но это годится лишь для атаки на резидента, чтобы попытаться его ошеломить и заставить с нашей помощью искать выхода из создавшегося положения. Но в твоих рассуждениях нет мыслей, а что делать, если он окажется крепким орешком и наши доводы воспримет как комплименты, а в итоге не подпишется на сотрудничество. Ты же понимаешь, какие в таком случае действия предпримет противник?

– Понимаю, как и то, к чему приведет утеря инициативы и темпа наших действий, – отпарировал Эди и тут же начал аргументировать озвученную позицию: Иуда в отсидке, реального доступа к секретоносителям не имеет, чтобы добывать новые вкрапления в дезу. В это время противник предпринимает активные меры по перепроверке и доразведке полученных разведданных. Насколько они могут быть эффективны, невозможно даже предположить. Конечно, можно постараться подсунуть ему нужные нам вкрапления по другим каналам, если таковые имеются, но, как я понял, вы хотите двигаться по опробованной колее…

– А если задействовать вариант, когда Иуда передает тебе контакты со своими приятелями-секретоносителями, и ты начинаешь действовать, – прервал его Артем, глядя на сохранявшего отчего-то молчание Маликова.

– Работу по связям Иуды, конечно, необходимо вести, чтобы перекрыть на будущее возможные каналы утечки закрытой информации, но мои контакты с ними вряд ли окажутся полезными, так как он получал от них секреты втемную. И к тому же непонятно, как противник отнесется к стратегической информации, полученной его агентом из мест лишения свободы.

– Надо полагать так же, как и в первый раз, – заметил Артем.