Текст книги "Новые чудеса Дивнозёрья"

– Тай, он же котик неразумный. Откуда у котиков деньги?

Жорка тут же возмутился:

– У меня были! Помнишь? Я однажды пятак съел…

И тут Пушок заткнул ему лапой пасть.

Тайке это всё показалось крайне подозрительным, но допытываться она не стала: слишком уж невинный взгляд был у обоих. Значит, точно виноваты. И точно не сознаются.

Сочтя, что Жорка достаточно уяснил недопустимость магазинных краж, Тайка взяла с него честное слово больше так не делать, накормила ужином и отпустила восвояси.

– Надеюсь, он всё понял… – она затворила окно за ночным гостем.

– Может, и понял, но краденые сосиски с собой уволок, – наябедничал Пушок. – А с другой стороны, что с ними ещё делать-то? Не выкидывать же добро?

Что ж, в некоторых вопросах котики всегда остаются котиками. Даже если они коловерши.

А на следующий день к Тайке заглянула – кто бы вы думали? – тётя Валя.

– Вот, – она водрузила на стол пакет, – хоть пельмешков тебе налепила, коли ты деньгами не берёшь.

– Ой, спасибо! А я как раз голову ломала, что бы приготовить? Будет у нас сегодня пир!

– У кого это – «у нас», – прищурилась тётя Валя, – ты же вроде одна живёшь?

И пока Тайка лихорадочно соображала, как выкрутиться, махнула рукой:

– Ладно, не моё это дело. Пойду я…

– Может, всё-таки чайку? – На сей раз Тайка предложила не из вежливости. Вся неприязнь к этой суровой пожилой женщине испарилась вчера – когда та, схватившись за швабру, встала на её защиту. И пусть это оказался не полтергейст, а всего лишь непутёвый коловерша, но тётя Валя-то этого не знала!

– Не откажусь, – гостья скинула резиновые сапоги. – А то всё одна да одна. Так и одичать недолго.

– Разве у вас нет родных? – Тайка сперва ляпнула, а потом прикусила язык. – Простите, это не моё дело, да?

– Ты за мной-то не повторяй, повторюшка, – тётя Валя впервые улыбнулась по-настоящему. Оказывается, она умеет! – Бывает, что и старому у малого есть чему поучиться. К примеру, искренности. Теряем мы её с возрастом, а жаль… Впрочем, никогда не поздно исправиться, доверившись хорошему человеку. Там, глядишь, – и на душе легче станет. Эх, наливай чаю, Таюшка!

Ненастоящие сказки

Тайка вышла со школьного двора поздно – засиделась в читалке и сама не заметила, как за окном стемнело. Ох, небось Пушок с Никифором волнуются, куда она запропастилась. Она воткнула в уши плеер с любимым альбомом «Мельницы» и бодро зашагала по асфальтовой дороге, сплошь усыпанной пожелтевшими листьями. С неба моросил дождь – мелкий, осенний. Она накинула капюшон и втянула руки в рукава толстовки.

Когда один трек в плеере закончился, а следующий ещё не начался, Тайке вдруг почудились лёгкие шаги за спиной. Казалось бы: ну чего такого? Время ещё не позднее. Но сердце вдруг сжалось, пропустив удар. А своему чутью она привыкла доверять, поэтому осторожно опустила руку в карман, выключила музыку и прислушалась.

Нет, ей точно не почудилось: позади и впрямь кто-то крался. Тайка замедлила шаг. Её преследователь тоже замедлился, а стоило пойти немного быстрее – вновь ускорился. На всякий случай Тайка сжала в пальцах оберег, мысленно пытаясь себя успокоить. Она ведь уже столько раз по этой дороге одна ходила, и ничего. К тому же местная нечисть на ведьму нападать не станет – побоится. А заезжая… ну, тут всякое возможно. А ведь ещё может быть не нечисть, а просто дурной человек… На спине выступил холодный липкий пот, дыхание участилось. Нет, Тайка больше не могла этого выносить: она резко развернулась, готовая дать отпор любому чудищу.

Тёмная тень, следующая за ней по дорожке, от неожиданности взвизгнула тонким девичьим голоском, и Тайка с облегчением выдохнула, узнав одноклассницу:

– Ой, Надюха! Это ты что ли? Фу, напугала!

– Прости, я не хотела, – та подошла ближе, и даже в сумерках Тайке удалось разглядеть, что её собеседница сама дрожит от страха, как заячий хвост.

Надюха была типичной серой мышкой, которая, наверное, есть в каждом классе. Сидела на задней парте и вечно витала в облаках. Училась средне: не очень-то старалась, но и не слишком бездельничала, и никогда не заговаривала первой. На переменках она в основном читала: то Стивена Кинга, то Лавкрафта. Другие ребята относились к ней ни хорошо, ни плохо – никак. Чаще всего просто не замечали и забывали позвать, если куда-то шли вместе. Пару лет они с Тайкой просидели за одной партой, потому что учительница так решила. Тогда-то Тайка и заметила, что Надюха не просто так в облаках витает, а стихи пишет и рассказики какие-то строчит, только никому не показывает. Стесняется. Тайка пробовала почитать через плечо – там даже интересно было: про мир-за-туманами, где крылатые люди сражались со всякими монстрами. Только Надюха заметила и захлопнула тетрадку. Мол, фигня это всё, не настоящие сказки, а так, пописульки дурацкие. Так и не довелось Тайке узнать, чем закончился рассказ. А жаль…

– Эй, ты чего это за мной крадёшься? – Она знала: у Надюхи лучше спрашивать прямо, врать одноклассница совсем не умела.

Та, оглядевшись по сторонам, понизила голос до шёпота:

– Извини… Мне просто страшно было одной идти домой. Темно ведь уже. А навязываться как-то неловко. Вот я и подумала – дождусь, пока ты из библиотеки выйдешь, и пойду за тобой следом. Все говорят, ты ведьма. Значит, с тобой безопасно.

– Погоди, ты темноты боишься, что ли? – Тайка невольно улыбнулась.

Нет, в детстве она и сама, бывало, тряслась ночами от страха – особенно если перед этим начиталась каких-нибудь ужастиков. Когда бабушка гасила свет, всегда под одеяло с головой пряталась и следила ещё, чтобы ни пятка, ни коленка наружу не торчали. Но сейчас-то они взрослые, уже вон школу заканчивают…

– Ну, не то чтобы сильно, – Надюха нервно дёрнула плечом. – Просто в последнее время мне кажется, что за мной кто-то следит из темноты. Будто топает за спиной или дышит в ухо. А в кустах огоньки светятся – словно чьи-то глаза. Вчера шла – под ногой ветка хрустнула. Так я от ужаса всю дорогу до дома бежала, не оглядываясь. Думала, сердце из груди выпрыгнет.

– Хм… и давно с тобой такое?

– Не очень. Помнишь, я в прошлом месяце пару по истории получила и на окне в гардеробе сидела, домой не хотела идти? Вот примерно с того дня и началось…

Тайка почесала в затылке. Вообще похоже было на шуточки кого-то из невидимых соседушек. Кто там умеет страхи на людей насылать? Точно не мары – те обычно во сне людей пугают. Может быть, ырки? Нет, вряд ли. Этих тварей ещё далеко в полях можно встретить, а дальше пролеска их Гринька не пустит. В деревню же ыркам и подавно ходу нет. Значит, шишига – больше некому.

– Хватайся за меня, – Тайка предложила подруге руку. – Пойдём вместе. Вот увидишь, сейчас все страхи развеются, как миленькие.

С шишигами у неё разговор был короткий: всего-то нужно фигу в кармане сложить и сказать: «Ночь настала – ну и пусть. Ничего я не боюсь. Вслух считаю: раз, два, три – страх обратно забери». Она заставила Надюху повторить считалочку слово в слово. Та сперва не поверила, подумала, что это шутка какая-то, но всё-таки Тайка её уболтала.

– Вот видишь, – она ободряюще улыбнулась, когда Надюха закончила говорить, – это просто. Шишиги сами очень трусливые создания. Предпочитают побыстрее унести ноги, когда понимают, что их никто не боится.

Держась за руки, они прошли ещё немного вперёд по мокрой дорожке, усыпанной жёлтыми листьями.

– Что-то подозрительно тихо… – вздохнула Надюха. – Не к добру это.

И как в воду глядела: Тайка вдруг услышала чьё-то тяжёлое сопение прямо возле уха. Щёку обожгло ледяным дыханием. От неожиданности она шарахнулась в сторону и налетела на подругу. Та сдавленно пискнула, вырвала руку из Тайкиной ладони и бросилась бежать. Тайке ничего не оставалось делать, кроме как рвануть следом. Позади шелестели чьи-то невидимые крылья, слышались топот и возня, ветки клёнов угрожающе потрескивали, ветер тоненько свистел, будто бы поддразнивал испуганных девчонок, над головой хохотала сова, и сердце то и дело ухало в пятки.

Они бежали, не чуя ног, и не остановились, пока не оказались в деревне, в пределах защитного круга. Только там Тайка смогла перевести дух. Уф… нет, это определённо был не шишига. Но кто же тогда?

– Вот, я же говорила! – Надюха натянула на уши сбившуюся шапку, глянула на Тайку с укоризной и шёпотом добавила: – Нет, ты как хочешь, а я завтра в школу не пойду…

– Но завтра же контрольная по истории, – Тайка поджала губы.

Признаться, ей и самой хотелось сказаться больной, только бы никогда больше не чувствовать такого леденящего ужаса. Но она знала: слабину нельзя давать ни в коем случае. Иначе потом так и будешь всю жизнь бояться.

– Ну, я-то всё равно ничего не напишу. Времени подготовиться не было. Получу пару, как в прошлый раз. Может, лучше сразу прогулять, а потом я как-нибудь пересдам?

Вот как у Тайки с алгеброй был вечный затык, так Надюхе не давались исторические даты. У каждого своё слабое место…

– Эй, ты заранее-то на плохое не настраивайся. Поучи сегодня, ещё успеешь. А завтра встретимся здесь же, – Тайка постаралась, чтобы голос звучал твёрдо, без дрожи. – И обратно тоже вместе пойдём. Не бойся, у меня верные помощники есть. Обсудим с ними и разберёмся, кто это нас тут запугивает. Интересно, а другим, кто по той дороге ходит, тоже мерещится всякое?

– Не-а, – Надюха покачала головой. – Я ребят спрашивала. Это случается только если они идут со мной.

А вот это уже было совсем странно. Значит, тот, кто насылал эти страхи, нацелился именно на Надюху. И чем же она ему так досадила? Или, может, наоборот, приглянулась?

– Не беспокойся, я с этим разберусь, обещаю, – Тайка обняла на прощанье бледную как мел подругу и со всех ног помчалась домой. Нужно было как можно скорее рассказать обо всём Пушку с Никифором.

Друзья выслушали Тайку очень внимательно. Пушок так разволновался, что даже добавку макарон не попросил. Сказал, мол, от нервов кусок в горло не лезет, и тут же, противореча сам себе, принялся лопать конфеты одну за другой. Мол, надо же заесть такой стресс.

– Это у меня стресс! – возмутилась Тайка. – Я не пойми от чего еле ноги унесла!

Коловерша со вздохом придвинул к ней вазочку с карамельками и великодушно курлыкнул:

– Так и ты ешь. От сладкого уровень смелости в организме повышается. Только не грызи, а то зубы испортишь.

Все печали и невзгоды Пушок, по обыкновению, лечил вкусняшками. По существу же ему сказать было нечего:

– Если это не ырка и не шишига, то я не знаю кто, – пробурчал он, яростно хрустя карамелькой.

– Ну… упыри тоже умеют страх нагонять, – домовой Никифор в задумчивости почесал клочковатую бороду. – Али ещё какие умруны.

– От умрунов у меня с собой оберег был. Да и кладбище совсем в другой стороне находится, – Тайка мотнула головой, отметая и эту версию.

– Может, это вытьянка? – вдруг осенило Пушка. – Помнишь, Марьянка-то нас тоже сперва пугать стала! И глазищами синими сверкать.

– Тогда бы мы вой услышали, – засомневалась Тайка.

– А может, это немая вытьянка? – встрепенулся коловерша.

– Ага. Ещё скажи, сухопутная мавка! – они с домовым покатились со смеху.

– Эх, Тая! Бывает, что и лесавка в лесу плутает, – Пушок, обиженно надув щёки, отвернулся от друзей.

Никифор первым перестал хохотать и, утерев слёзы, молвил:

– Смех смехом, но что-то же там есть! Сомневаюсь я, чтобы наша Таюшка-хозяюшка просто так напужалась до колик да так, что даже супостата не разглядела. Но я-то, пожалуй, постарше вас всех буду. И знаю, как избыть напасть. Дух-защитник вам нужон.

– Какой ещё защитник? – не поняла Тайка.

– Знамо какой – путников от беды берегущий. Вот я, например, домовой – охраняю эту избу. В городе – ты наверняка слыхала – подъездный бывает. Во всяких этих бизнес-центрах новомодных офисные живут. А вам, стало быть, нужон дорожный.

Хм… Вообще-то звучало логично. Только Тайка прежде никогда не слышала ни о каком дорожном. И Пушок, кажется, тоже. Он недоумённо почесал когтем в затылке, ещё больше встопорщив вечно торчащий хохолок из перьев:

– Эй, Никифор, а как этого дорожного приманить-то?

– Проще простого, – улыбнулся домовой. – На угощение да на добрую песню. Нынче с этим посложнее стало, конечно. Не любят они асфальтовые дороги, где автомобили ездят, не по нраву им шум и яркие огни города.

– Ну, у нас тут вроде тихо. Машины бывают, конечно, но не так часто, как на шоссе, – Тайка достала из шкафчика бабкину тетрадку, раскрыла на чистом развороте, цапнула со стола ручку. – Ну, Никифор, рассказывай, чего делать-то надо?

На следующий день они встретились с Надюхой возле указателя на Ольховку.

– Ты хоть спала? – Тайка с сомнением глянула на подругу, и та покачала головой.

– Не-а… Сперва просто страшно было. А потом я подумала: раз всё равно не сплю, возьму учебник что ли, к контрольной подготовлюсь. Ну так и читала до рассвета. Теперь всё напишу, если не засну до урока, конечно, – она широко зевнула, и Тайка сунула ей в руки свой тамблер с кофе.

– Вот, возьми. Крепкий. Вмиг взбодришься.

По пути туда никаких жутиков они, к счастью, не встретили. Но Надюха сказала, что их обычно утром и не бывает. Много же народу одновременно по дороге идёт: кто на учёбу, кто на работу, кто на рынок… Вот если чуток припоздниться, тогда да. А, признаться, опаздывала она часто. Точнее, почти всегда…

Уроки пролетели незаметно: Тайка контрольную написала самая первая и ещё ребятам кое-чего подсказать успела. Надюха тоже закончила быстро. Радостная такая была – всё сама сделала, в кои-то веки не залажала.

Она едва не улизнула с другими девчонками, пока Тайка складывала в рюкзак тетради и учебник. Пришлось брать ноги в руки и догонять подругу.

– Надь, стой! – она выбежала на школьное крыльцо. – Мы же договаривались, что обратно вместе пойдём.

Та нехотя остановилась.

– Ты чего там возишься так долго? – буркнула она, кутаясь в свой огромный вязаный шарф. – Надо успеть домой до темноты. А то вдруг опять начнётся?..

– И пусть! – Тайка схватила Надюху за рукав куртки. – У меня верное средство есть. Или ты так и хочешь вечно бояться?

– Да мне уже не страшно, – подруга попыталась вырваться, но Тайка держала её крепко.

– Сейчас только осень, а зимой будем каждый день затемно выходить и возвращаться. Что тогда? Нет уж, нужно разобраться раз и навсегда!

– Угу, – Надюха вздохнула. – Ну ладно, говори, что делать будем?

Тайка кивнула и вытащила из кармана рюкзака бабкину тетрадку, чтобы свериться со списком:

– Значит так: перед выходом надо подготовить угощение для дорожного духа. Взять немного хлеба с солью и положить на землю в укромном месте. Ещё можно налить в блюдечко молока или сливок, бросить пшена или гречи. Да хоть бутерброд – лишь бы от всей души.

– У меня вот есть мандаринка, – Надюха вытащила из кармана оранжевый кругляш. – Хотела на переменке съесть, но забыла. Подойдёт?

– Ага. Иди и положи его вон туда, под листья. И скажи: «Дорожный, дорожный, помоги, если можешь. Угощенье попробуй – и сделай мой путь добрым».

Надюха сделала всё как велела Тайка. Быстро пробормотала заклинание и прикрыла очищенную мандаринку кленовым листом.

– Ну, и что теперь?

– Закрой глаза, – Тайка заставила её трижды обернуться кругом и сама тоже покружилась. – А теперь на счёт «три» медленно открываем глаза и идём. Готова? Раз, два, три!

Дождик, словно по команде, припустил с новой силой, пришлось раскрыть зонтик:

– Если дорожный дух услышал нас и пришёл, всё будет хорошо. Нужно просто идти домой и петь песенку.

– Э-э-э? Какую? – Надюха захлопала глазами.

– Любую, главное чтобы про дорогу, – Тайка схватила её под руку и потащила за собой.

Капли дождя умиротворяюще шуршали по крыше её сиреневого зонта. Впереди вдруг зажёгся огонёк, и Надюха ахнула:

– Ой! Что это?

– Он пришёл! – Тайка едва удержалась, чтобы не захлопать в ладоши, но вовремя вспомнила, что дорожный не любит лишнего шума.

Они с Надюхой старались шагать в ногу и не отставать от огонька, мелькавшего впереди. Пока шли, успели спеть всё, что вспомнили: и «Люди идут по свету», и «Дороги сплелись в тугой клубок влюблённых змей», и «Нам любые до́роги доро́ги»…

В воздухе остро пахло поздней осенью: прелыми листьями, мокрыми ветками, влажной землёй. Где-то вдалеке гулко рявкул гудок несущейся мимо электрички – и всё стихло. Ни ветерка, ни ночного шороха. И, главное, больше никакого страха! Ни капельки!

Возле указателя на Ольховку путеводный огонёк погас – его дело было сделано.

– Спасибо, Тай, – Надюха шмыгнула носом. – А ты здорово поёшь, оказывается.

– Ты тоже, – Тайка вернула похвалу, ничуть не покривив душой. – И песен столько знаешь!

– Ты как-нибудь в гости заходи, – предложила Надюха. – У меня папка алгебру щёлкает как орешки. Или… хочешь, я тебе свои сказки почитаю?

– Конечно, хочу! – просияла Тайка. По правде говоря, ей давно хотелось узнать, чем там дело кончилось и победили ли герои монстров в мире-за-туманами.

Они попрощались, обнявшись, как старые добрые друзья. Надюха зашагала направо, а Тайка собиралась было свернуть налево – к дому, – но случайно поскользнулась на листьях. Ей пришлось ухватиться за дорожный указатель, чтобы не упасть. И вдруг – фуп! – ей прямо в руки свалился (кто бы вы думали!) – Пушок. В его когтистых лапах был зажат выключенный фонарик. Вид у коловерши был… о да, Тайка очень хорошо знала этот взгляд – Пушок всегда смотрел именно так, если нашкодил.

Она не успела ничего спросить, он затараторил сам:

– Тая, ты не подумай – это всё Никифор. Я не хотел! Он меня заставил. Говорит, мол, лети, помоги нашей хозяюшке. А ты ж знаешь, у меня сердце доброе, да и уговорить меня легко. Вот взял фонарь – и полетел вам путь указывать.

– Выходит, это ты – дорожный? – ахнула Тайка.

Ну во-о-от… А она-то думала, что заклятие сработало. Обидно.

– Угу, – по-совиному ухнул Пушок, опустив взгляд. – Понимаешь, Никифор понял, что страхи эти… они все выдуманные. Надюха твоя – та ещё фантазёрка. Помнишь, ты сама рассказывала, что она на уроках в облаках витает и сочиняет всякое? Вот и насочиняла жутиков, потому что не хотела контрольную писать. Нужен ей был повод, чтобы в школу не ходить. А потом сама поверила и уже не могла от страхов избавиться. Поэтому наш Никифор взял да и сочинил этого дорожного – так, чтобы она в него тоже поверила. Вот страхи – вжух! – и испарились.

– Но я же тоже всё чувствовала, – нахмурилась Тайка. – И шаги слышала, и дыхание…

– Такова сила богатой фантазии, – коловерша наставительно поднял коготь. – Настоящий мечтатель и себя, и других запросто убедить может. Только таких людей в мире мало очень осталось. Оно и к лучшему, наверное. А то представляешь, какой кавардак бы начался, если бы все могли навоображать что душе угодно?

– Да, пожалуй… – Тайка поёжилась и вытерла с носа капли дождя.

Пушок привычно устроился у неё на плече, она накрыла их обоих зонтиком и медленно побрела по улице вдоль заборов. Ей было немного грустно, что всё вышло вот так. Как будто сказка оказалась ненастоящей…

Она шагала, погрузившись в невесёлые мысли, поэтому не сразу заметила, как вдруг впереди зажёгся маленький мерцающий огонёк, а струи осеннего дождя сплелись в маленького полупрозрачного котёнка, который нёс в зубах свечной фонарь. А вот зоркий Пушок, когда проморгался, ахнул:

– Тая, смотри! Это же он! Дорожный! Настоящий!

– Тише, – шикнула на него Тайка. – А то спугнёшь.

Маленький дорожный дух, важно ступая по листьям мягкими лапами, проводил их до калитки и там пропал, мяукнув на прощание. А тут как раз и дождь кончился, тучи разошлись, на небо вышел тоненький лунный серп.

– Мы же расскажем Никифору, что видели? – шёпотом спросил коловерша, прижимаясь к её щеке тёплым пушистым боком. – Это ведь он дорожного духа придумал. Ишь ты, фантазёр!

– Обязательно, – Тайка кивнула.

Она улыбалась до ушей. Всю грусть вмиг как рукой сняло. Теперь она понимала, что ненастоящих сказок не бывает.

Надо будет потом Надюхе тоже рассказать!

Заразное беспокойство

Тайка проснулась незадолго до будильника. Так всегда бывает, когда волнуешься, – всю ночь ворочаешься, вскакиваешь с мыслью, что проспал, потом смотришь – а за окном ещё темно.

Сегодня ей никак нельзя было пропустить первый урок: она ведь доклад по истории делала, готовилась уже с месяц, чтобы не ударить в грязь лицом. Это был не просто урок, в школу должна была приехать какая-то комиссия, потому и попросили выступить лучших учеников. А у Тайки, в отличие от алгебры, с историей было всё отлично. Ева Михайловна – их новая учительница и классная руководительница, которая пришла только в этом году, – даже говорила: поступай, Таюша, на исторический.

На весь дом пахло яичницей. Надо же, кто-то проснулся раньше неё? Наверное, Никифор. Домовой, бывало, вставал ни свет ни заря, чтобы приготовить ей завтрак, проводить в школу, а потом залезть обратно за печку досыпать.

Зевая и потягиваясь, Тайка вышла на кухню и сразу поняла: ошибочка вышла. Никифор ещё дрых, а над огромной шкворчащей сковородкой колдовал Пушок. Он как раз пытался справиться с мельничкой для специй.

– Доброе утро, – Тайка помахала ему рукой. – Что-то ты сегодня ранняя пташка.

– Да я вообще не спал, – буркнул коловерша. – Весь испереживался из-за твоего доклада дурацкого. Ну, в смысле, доклад хороший, только мороки с ним… Ну ты поняла. В общем, давай, собирайся, а завтрак – с меня. Я тут тебе ещё бутербродов с собой наделал. Знаю, после ответственного дела всегда перекусить хочется.

– М-м-м, с сыром! Здорово! А где колбаса?

Коловерша, смутившись, пробормотал:

– А я её ночью подъел. От нервов, – и ещё яростнее затряс мельничкой.

У Пушка, конечно, намного лучше получалось поглощать пищу, чем готовить, но в этот раз он справился неплохо. Яичница получилась нежная, ароматная.

Пока Тайка ела, Пушок с умным видом пролистывал её доклад и наконец вынес вердикт:

– А вроде неплохо получилось!

– Не знаю… мне вот кажется, чего-то не хватает, – Тайка отхлебнула из чашки.

В запасе ещё было полно времени, но она всё равно сидела как на иголках. Видимо, потому, что слишком часто собиралась впопыхах и не привыкла, что можно просто посидеть за столом и посмаковать кофе. Ещё и спать хотелось неистово…

– Ты слишком строга к себе, Тая. Заучилась уже так, что искры из глаз сыплются!

Это, кстати, была не фигура речи. После одной из бессонных ночей, проведённых за докладом, Тайка и впрямь видела что-то подобное.

– Эх, жаль, что ты не можешь им рассказать, что всё по-настоящему, – Пушок со вздохом перевернул страницу. – Ну, что это не фольклор, а правда…

– Некоторые вещи людям лучше не говорить, – развела руками Тайка. – Меньше знают – крепче спят. А не как мы с тобой… Ну ладно, мне пора.

Она забрала у Пушка доклад, сложила его в папочку. В этот момент из-за печки высунулся Никифор и сонно вопросил:

– Вы очумели в такую рань подниматься?

– Эй, соня-засоня! – Тайка усмехнулась. – Уже восемь утра. Мне в школу пора бежать.

Заспанный домовой закатил глаза:

– Таюшка-хозяюшка, ты на календарь-то посмотри. Сегодня воскресенье. Какая школа, окстись?

Тайка с Пушком переглянулись и хором выпалили:

– А разве не понедельник?!

Эх… Вот что называется – перетрудилась…

Никифор вздохнул, глядя на её растерянное лицо, и предложил:

– Шла бы ты ещё поспала. А то всё труды, хлопоты, не жалеешь себя совсем.

Конечно, Тайка не преминула воспользоваться советом домового. Даже обрадовалась, что никуда идти не надо и можно вернуться в кровать. Вот только за окном уже совсем рассвело, и деревня зажила обычной жизнью. У соседей пилили дрова, кто-то прошёл по переулку, громыхая пустыми вёдрами, нестройным хором залаяли собаки…

Тайка ворочалась под одеялом, то проваливаясь в сон, то возвращаясь к яви. А в голове крутились дурацкие мысли: а что, если учительнице доклад не понравится? Или комиссия решит, что тема слишком узкая. Или одноклассники на смех поднимут: скажут, мол, опять ты, Тайка, свои сказочки про кикимор рассказываешь, пора бы и повзрослеть.

Когда она всё-таки заснула, ей приснился сон, будто бы урок уже идёт. Она читала доклад, а все смеялись и показывали на неё пальцами. Ух и обидно было! Тайка никак не могла понять, что же смешного она сказала, а потом глянула на себя: мамочки, так она в ночнушке в школу пришла, оказывается! Вот стыдоба!

В этот момент она, конечно, окончательно проснулась и рывком села на кровати. Уф, спасибо, что всё это было не взаправду. Но нельзя же так волноваться. Подумаешь, комиссия! Надо бы как-то успокоиться. Может, ромашки попить?

Она встала и поплелась на кухню. Домовой как раз чистил к обеду картошку. Увидел её, вздохнул:

– Что-то ты, Таюшка-хозяюшка, словно и не спала. Глянь, какие у тебя синяки под глазами. Может, фельдшера вызвать?

– Не надо, – мотнув головой, Тайка глянула в зеркало. Никифор ничуть не преувеличил: синяки и впрямь были о-го-го!

– Уверена? Может, выпишет тебе справочку, посидишь дома пару дней, выдохнешь. А комиссия – да бог с ней. Доклад потом ребятам прочитаешь. Не стоит это твоих бессонных ночей.

– Я обещала учительнице помочь, – вздохнула Тайка. – Ты ж знаешь, она у нас новенькая, молодая, только-только из города приехала. Говорит, новую жизнь начать хочет. Наверное, случилось у неё что-то… В общем, нехорошо подводить.

– Ответственность – это важно, – кивнул Никифор. – Но только когда она тебе самой не во вред.

– Знаю-знаю, – она отмахнулась. – Просто выпью чайку, и всё пройдёт. Глупое какое-то состояние: будто кто-то сидит в голове и шепчет эти дурацкие мысли, не даёт покоя…

Домовой глянул на неё с тревогой и хотел что-то добавить, но тут хлопнула калитка. Кажется, к ним пришли гости. Пришлось Никифору убираться за печь – нельзя же обычным людям на глаза показываться.

– Заходите, открыто! – крикнула Тайка и в следующий миг очень удивилась, увидев на пороге новую историчку. – Ой, здравствуйте, Ева Михайловна.

– Здравствуй, Тая. Можно войти? – молодая учительница мялась на пороге, немного смущаясь.

– Конечно! Хотите чаю?

– Не откажусь… – она тщательно вытерла сапожки о коврик, повесила пальто на гвоздь, пригладила русые пряди, так и норовящие выбиться из пучка (Ева Михайловна выглядела не сильно старше своих учеников, а пучок и строгий костюм добавляли ей какой-никакой солидности).

– Что-то случилось? – Тайка старалась улыбаться, но в душе опять разволновалась. А вдруг учительница прочитала доклад, и ей не понравилось? Или комиссия решила, что не хочет слушать про «эти ваши сказочки», и надо выбрать более серьёзную тему. Ох, она же до завтра ничего переписать не успеет! Кста-а-ати… им же за последнюю проверочную работу результаты ещё не объявляли. А вдруг у неё двойка?

Сердце забилось часто-часто. Стало так жарко, что Тайке пришлось приоткрыть окно. Мысленно она себя обругала, конечно: ну куда это годится? Она даже когда с упырём сражалась, так не психовала.

– Баба Ира сказала, ты в травках разбираешься, – Ева Михайловна присела на край табурета. – Не найдётся у тебя чего-нибудь успокаивающего?

– О, это запросто, – Тайка аж выдохнула. Значит, дело было не в учёбе. По крайней мере, не только в ней. – Сейчас заварю. И с собой дам. Волнуетесь перед завтрашним днём, да?

– Сама себе удивляюсь, – учительница развела руками. – Вчера заработалась до искр из глаз, а сегодня – представляешь – вскочила ни свет ни заря, думала, что уже понедельник, в школу собралась…

– Ой, и я тоже…

В этот момент Тайка призадумалась. Что-то не похоже на совпадение. Ладно бы только они двое, но Пушок, потерявший сон и покой из-за её учёбы, – это уже было как-то слишком.

Невидимый коловерша вертелся у стола. Конечно: где конфеты, там и он.

– Кто это тут у нас? Какой хороший котик, – Ева Михайловна потянулась, чтобы погладить Пушка, и тот, отшатнувшись с громким мявом, цапнул молодую учительницу за руку.

– Тая, она меня видит! Не может быть!

– Простите, Ева Михайловна… Ой, у вас кровь! – Тайка бросилась к аптечке.

– Ничего страшного, я сама виновата, – вздохнула учительница. – Говорила мне мама: не суй руки к чужим животным. А я просто кошек очень люблю…

Только то, что Тайка в этот момент клеила пластырь, позволило ей скрыть недоумение. Выходило, что Ева Михайловна хоть и видела Пушка, но принимала его за обычного кота, без крыльев и перьев?

– Скажите, а вы не замечали в последнее время чего-нибудь, ну… странного? – она понимала, что вопрос звучит глупо и, скорее всего, вызовет у учительницы недоумение.

– О чём ты, Таюша? У тебя какие-то проблемы? В школе?

– Нет-нет, всё в порядке, – Тайка замотала головой. – Просто…

Нет, ну как ей сказать? Ляпнешь, что ведьма и видишь всякое потустороннее, – точно фельдшера вызовут.

– Наверное, я лучше пойду, – Ева Михайловна вдруг заторопилась, даже чай не допила. – Надо к завтрашнему дню подготовиться. Ох, скорее бы оно прошло…

Она хмурилась и поджимала губы так, что Тайке вновь показалось: учительница что-то недоговаривает.

– Вы хорошо себя чувствуете?

– Да-да, пустяки, это просто царапина, – Ева Михайловна уже надевала сапожки.

– Не, я в целом. Голова не болит? Бессонница не мучает? Возьмите вот с собой сбор, заварите вечерком.

– Спасибо, Таюша, – учительница взяла пакетик, руки у неё дрожали. – Я тебе что-то должна?

– Что вы! Нет, конечно!

Ещё раз поблагодарив, Ева Михайловна умчалась – и её уход больше всего напоминал бегство.

Тайка вздохнула и поискала глазами Пушка (тот с перепугу забился под кресло):

– Ну, котяка-кусака, что ты можешь сказать в своё оправдание?

Смущённый коловерша пробормотал:

– Тая, я не виноват. Твоя новая училка – ведьма! Точно тебе говорю!

Поборов первое желание отмахнуться, Тайка взяла телефон и написала в чат одноклассников: «Привет, народ! Как настроение? Готовы к понедельнику?»

И тут такое началось! Чат просто взорвался жалобами. Оказалось, небывалое волнение охватило всех – даже тех, кому никаких докладов не нужно было делать.

Тайка не знала, что и думать, поэтому написала: «Прорвёмся!» — и в задумчивости отложила телефон.

– Не понимаю, что на нас нашло, – она в задумчивости потёрла виски. – Будто наваждение какое-то…

– Так, может, оно и есть, – из-за печки выбрался Никифор, оправляя косоворотку. – Таюшка-хозяющка, что ты там про искры говорила? Есть у меня одна мыслишка…

– Ну, не то чтобы прямо искры, – она пожала плечами. – Просто дурнота. Знаешь, как бывает: мурашки перед глазами бегают и будто бы вспыхивают немного. Обычное дело.

– Не обычное, ежели они у всех разом, – вздохнул Никифор. – Нешто не помнишь, что тебе бабка говорила про огоньки?

– Ой, ну это совсем другое!

Конечно, она помнила про огоньки, которые бабушка ласково называла «дрёмушками». Когда Тайка была маленькой, те появлялись каждый вечер, оседали гроздьями на подоконнике, словно светлячки, и нашёптывали ей чудесные сны. Потом она не то чтобы перестала их видеть, просто привыкла и перестала обращать внимание. Увы, так бывает даже с чудесами: они становятся обыденностью, и ты больше не замечаешь то, что в детстве вызывало восхищение.