Текст книги "Эпоха Полтины. Декста Квинта"

– Учили. – Он сделал паузу. – Мэссэр.

– Тогда запрягайте лошадей, и в дорогу.

Развернувшись, Клавис вернулся к рабочим и в очередной раз перепроверил, все ли на месте.

– Ну как? – с надеждой спросил подошедшего Брустера Эллад.

– Никак. – Кейн подтянул подпругу у своего коня. – Придётся ещё несколько часов потрястись в седле.

– Вот бездна, – застонал парень. – Я себе уже всю задницу сбил! Вот вернёмся – буду требовать премию.

Бэн и Мартло лишь молча проверили свои сёдла.

– Извините, можно к вам обратиться?

Кейн, уже собиравшийся запрыгнуть в седло, остановился и посмотрел на подошедшего к нему улыбающегося мужчину, одетого в рабочие одежды и с мешком за плечами.

– Да?

– Меня зовут Гарн, – представился мужчина. – Я хотел спросить, не сможете ли вы взять меня с собой?

– С собой? – Кейн нахмурился, рассматривая его: невысокого роста, смуглый, на левой стороне шеи виднелось тёмное родимое пятно. Ничего примечательного. – Вы же даже не знаете, куда мы направляемся.

– Вы правы. Но это не имеет никакого значения. Мне просто нужно сегодня же покинуть лагерь, а отправляться одному сущее самоубийство.

– Тут я с вами согласен.

– Значит, вы не будете против? – спросил Гарн и тут же добавил: – Я заплачу.

Кейн тяжело вздохнул и посмотрел через его плечо на возившегося с лошадью сержанта Клависа.

«Собственно, а почему бы и нет? – злобно подумал он. – Коли уж нам отказали в отдыхе, то мы имеем полное право подзаработать».

– Сумку покажи. – Гарн с готовностью показал ему содержимое котомки: еда, одежда, табула, нож и всякая житейская мелочь. – Давай нож, он пока побудет у меня. А теперь живо полезай в повозку. Рассчитаемся на месте. И ещё – не попадайся на глаза сержанту.

Гарну не надо было повторять дважды – он быстро запрыгнул в телегу и затерялся среди рабочих.

– Ну что ж, ребята, – Кейн обернулся к своим, – по коням.

Через полчаса они покинули Брэвил и в практически полной темноте, едва разгоняемой масляными лампами, отправились по дороге на юг. Ехали в полном молчании, напряжённо всматриваясь в каждую тень и вслушиваясь в любой подозрительный звук.

Так продолжалось чуть более двух часов, и за это время ничего не произошло, поэтому они позволили себе немного расслабиться, и их внимание притупилось. Но, несмотря на это, Брустер всё же смог услышать тихое бормотание Мартло, от которого он тут же напрягся:

– Съехали.

– Ты о чём?

– Мы съехали с главной дороги, – тихо ответил командор и сплюнул. – На запад взяли. Сейчас по равнине поедем.

– Откуда ты знаешь? – Кейн был удивлён – лично он ни за что бы не отличил южную дорогу от равнинной, особенно в такую темень.

С ними поравнялся Бэн, прислушиваясь к разговору.

– Я слышу плеск воды, и ветер приносит запах соли. Мы приближаемся к берегу.

Брустер недоверчиво покосился на него и внимательно прислушался – ничего. Хотя за те две недели, что они работают вместе, он не раз и не два дивился остроте внимания наёмника. И пока что Мартло не ошибался.

Кейн перехватил вопросительный взгляд Бэна и кивнул – всё верно. Если Мартло прав, то здесь явно творится что-то неладное, и им нужно быть начеку.

Сначала более-менее ровную дорогу усеяли кочки и ухабы, а потом и вовсе она сменилась пересечённой местностью. Немного погодя Кейну показалось, что он чувствует запах моря. Последние сомнения отпали, когда где-то через полчаса они услышали шум разбивающихся о берег волн. С этого момента Брустер уже не снимал ладонь с рукояти пистоля, заткнутого за пояс.

Вскоре их отряд выехал прямо к морю и остановился.

Клавис, возглавлявший колонну, спешился.

– Вылезайте и стройтесь на берегу! – приказал сержант рабочим и те, быстро похватав свои котомки, выбрались из повозки.

Кейн бросил взгляд на свою команду:

– Спешиваемся, ребята. – Он спрыгнул с лошади. – Кажется, это надолго.

Стреножив коня, Кейн вместе с остальными спустился к воде. Повернув голову, он некоторое время всматривался в фигуру сержанта, сидящего на корточках и ополаскивающего руки. Может, стоит потребовать от него объяснений? Хотя вряд ли они их получат. Вся эта ситуация буквально кричит об одном – молчите и не вмешивайтесь.

Его размышления прервал подошедший Костоправ. Он встал справа и тихо проговорил:

– Мартло говорит, к нам приближается корабль.

Кейн кивнул.

«Не нравится мне всё это, – подумал Брустер, поправив пистоль и осматривая тёмное побережье. – Следовало перед отбытием навести справки об этом сержанте. А то что-то больно он…»

Мысль пропала. Сознание отключилось. Руки безвольно опустились вдоль тела. Голова, словно налитая свинцом, упала на грудь. Не было ни чувств, ни желаний, ни снов – не было ничего, словно бы он нырнул в абсолютную пустоту. Возможно, именно так выглядит смерть? Кто-то просто выключает свет, и ты исчезаешь, проваливаешься в бездну, где продолжаешь осознавать себя, но утрачиваешь всякое понятие о том, что это значит – жить. И отныне ты просто существуешь и тебе всё равно, что было, есть и будет. Полное отсутствие всяческих стремлений. Поток энергии с крохотной частичкой сознания, обречённая на вечные скитания.

Понимание всего этого вселяло ужас.

И именно ледяные когти страха помогли ему вернуться. Чувства медленно пробуждались, и первое, что он услышал, был шум прибоя – и каким же прекрасным был этот звук! А запах? Непередаваемый запах моря наполнил его лёгкие, и теперь он желал только одного – открыть глаза и увидеть яркое слепящее солнце, лучи которого играют на водной глади бескрайних морских просторов.

Но когда он открыл глаза, то увидел лишь погруженную во тьму береговую линию, которая практически сливалась с чёрной водной гладью, временами наползающую на сушу. Этот мир, который предстал перед ним, мало отличался от той пустоты, в которой он только что побывал. Здесь тоже живут без единого луча света и не знают, что значит жить.

«Прекрати! – велел он себе и зажмурился. – Сейчас что-то произошло, что-то, от чего ты отключился. Но сейчас ты пришёл в себя, ты всё так же стоишь, хоть тело и не слушается. Но это даже хорошо – нельзя себя выдать. Поэтому – не шевелись! Сосредоточься!.. Так… А теперь открой глаза и скажи, что видишь?»

И он посмотрел и он увидел.

Недалеко от берега стояла громада массивного корабля, почти не освещённого фонарями, сливающегося с окружающей тьмой. Если присмотреться, то можно заметить какие-то фигуры на палубе, но намного интереснее было то, что происходило на суше.

Как только Кейн увидел их, то его первой мыслью было: «Работорговцы!». Но, присмотревшись к снующим по берегу людям, он в этом усомнился.

Они были облачены в странные чёрные доспехи, а их лица были скрыты шлемами с зеркальной маской. Он наблюдал за тем, как они одного за другим уводят рабочих, сейчас больше напоминающих безвольных кукол, на свой корабль. Всё проходило в полнейшем молчании – ни переговоров, ни жестов. Словно каждый из них точно знал свою задачу.

Выходит, эти «зеркальные» ребята «ударили» чем-то им по мозгам, заставив потерять сознание? А после, не встречая сопротивления, начали погрузку «груза» – привезённых ими людей. Значит, как только они с этим покончат, то уже возьмутся за них – либо, как рабочих, уведут на корабль, либо убьют как свидетелей. Брустер не отвечал за остальных, но лично он спокойно дожидаться окончания погрузки желания не испытывал, предпочитая лучше погибнуть в бою, продав свою жизнь подороже, чем умереть, как свинья на заклании.

Кейн почувствовал, что может шевелить рукой. Очень осторожно он стал напрягать и расслаблять мышцы тела, и с каждым мгновением способность двигаться возвращалась к нему. Но что он один мог противопоставить им? Кейн насчитал на берегу как минимум четверых, двое из которых занимались погруженными в транс рабочими, и это только те, кто был в пределах его видимости. Просчитывая варианты Брустер покосился на Костоправа и перехватил его взгляд – осмысленный и незамутнённый. Значит, не ему одному удалось быстро оклематься от этого «мозгового штурма». Кейн показал глазами на ближайшего зеркального солдата и Бэн едва заметно кивнул.

Отлично, можно действовать.

Задержав дыхание и сосредоточившись на своей руке, Кейн резко выхватил пистоль и выстрелил, целясь в зеркальную маску. Он ожидал услышать звон стекла и увидеть падающее тело с простреленной головой, но этого не произошло. Пуля словно бы ударилась о невидимую стену, и в том месте, куда она попала, на долю секунды вспыхнул синий отсвет, напоминающий паутину.

«Защитный барьер», – мелькнуло в голове Кейна, и он тут же кувыркнулся в сторону. И вовремя – в то место, где он находился мгновение назад, угодила мушкетная пуля молниеносно среагировавшего зеркального.

Бэн тоже не стал медлить. Рывком сдёрнув с плеча мушкетон он подпрыгнул вплотную к стрелявшему, ткнул дуло ему в живот и спустил курок. Отдача от выстрела ударила в руку, грохот заложил уши, едкий пороховой дым заставил зажмуриться. Зеркального, словно куклу, отбросило на несколько футов, где он и остался лежать с кровавым месивом вместо живота. Понимая, что на перезарядку нет времени, Костоправ отбросил теперь уже бесполезное оружие и бросился в укрытие, на ходу выхватывая топор. Ему вслед понеслись выстрелы, но, к счастью, ни один не нашёл своей цели, хотя одна из пуль просвистела прямо у него над головой.

И если Бэну удалось добежать до телеги, то Кейну не повезло – рядом с ним не было ничего, что можно было бы использовать как укрытие. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как выхватить шпагу и кинуться на второго зеркального, надеясь, что остальные не будут стрелять из опасений попасть в своего. Его противник выставил вперёд ружьё, но Брустеру удалось извернуться и отбить дуло в сторону – правую щёку и ухо обожгло огнём, словно к ним приложили раскалённый прут. Взревев, он нанёс несколько ударов, которые его соперник блокировал мушкетом.

Бэн выглянул из своего укрытия как раз вовремя, чтобы успеть увидеть присевшего на одно колено стрелка, направившего ружьё в сторону сражающихся. Действовать нужно было быстро, поэтому он подскочил к запряжённым в повозку лошадям и с силой хлестанул одну из них, закричав:

– Н-но! Пшла!!!

Пригнувшись, Костоправ побежал вслед за телегой, направив её на целящегося в Брустера зеркального через оставшихся стоять в трансе рабочих. Заметив врезавшуюся в толпу повозку, под колёсами и копытами которой погибали ничего не успевшие понять люди, мушкетёр резко развернулся и выстрелил. Одна из лошадей заржала от боли и завалилась набок, увлекая за собой вторую. Повозка на полном ходу перевернулась, едва не придавив успевшего отпрыгнуть в сторону стрелка. Перепрыгивая через тела, Костоправ тут же бросился к нему и с силой опустил топор – лезвие разрубило надвое мушкет, которым тот попытался защититься. Не успевая замахнуться во второй раз, Бэн резко вытянул руку, схватил оступившегося противника за плечо и, притянув к себе, ударил головой в его зеркальную маску. В глазах тут же потемнело, но он, не обращая на это внимания, ухватил топорище двумя руками и взмахнул практически наугад. И, судя по раздавшемуся хрусту, попал куда надо. Провести новую атаку ему помешали раздавшиеся с корабля выстрелы. Пригнувшись, Бэн метнулся к перевёрнутой телеге, о дерево которой тут же застучали пули. Найдя взглядом Брустера, он закричал…

Как бы Кейн ни старался, его противник продолжал умело блокировать все удары. Хотя несколько раз ему всё же удалось оставить росчерк на чёрном доспехе. Но чем дольше длился бой, тем меньше шансов на победу у него оставалось – Кейн чувствовал, что приближается к своему пределу: прокуренные лёгкие горели, и воздух с хрипом вырывался из груди, появилась одышка, в то время как зеркальный не выказывал ни малейших признаков усталости.

«Если я сейчас ничего не предприму, то мне конец». – И словно в подтверждение его мыслям, зеркальный резко отбил в сторону лезвие шпаги и ударил Кейна в лицо прикладом. Брустера повело в сторону и он инстинктивно схватился свободной рукой за ружьё соперника, чтобы остановить падение. В этот момент позади него раздалось конское ржание и какой-то грохот.

«Сейчас!» – вспыхнуло в его голове. Не выпуская из рук мушкет, Кейн с усилием подтянулся и насадил противника на шпагу.

И тут загремели выстрелы.

Вжав голову в плечи, Кейн, используя шпагу и ружьё как рычаг, развернул нанизанного на острие противника в сторону корабля и использовал его как живой щит. Несколько первых пуль поглотил барьер зеркального, но, видимо, его заряд быстро иссяк и все последующие выстрелы приняла спина солдата.

И тут до Кейна донёсся крик Костоправа:

– Брустер, сюда!

Повернув голову, он увидел перевёрнутую телегу и лежащего за ней Бэна. Отпустив шпагу, Кейн бросился к повозке и, когда до неё оставались последние футы, прыгнул и упал навзничь. Прозвучало ещё несколько выстрелов, после чего наступила тишина.

– Почему они остановились? – Из рассечённого лба Костоправа текла кровь, но он не обращал на это внимания, постоянно вытирая лицо тыльной стороной ладони и продолжая судорожно сжимать топорище с окровавленным лезвием. – Может, уплывают?

– Не думаю. – Кейн напряжённо прислушивался. – Нас всего двое, а их целый корабль. Скорее всего, они сейчас будут высаживаться, чтобы…

Договорить он не успел.

Грохот пушечного выстрела и последовавший вслед за ним треск взорванной телеги было последним, что они запомнили, прежде чем потерять сознание.

7

– Костоправ… Костоправ, ты живой?

Кейн склонился над полузасыпанным землёй и обломками Уилторсом – тот в ответ застонал и сдавленно ответил:

– Кажись… да…

– Ничего не сломал?

Бэн прислушивался к себе и неуверенно пошевелился.

– Да вроде нет.

– Значит, повезло. – Кейн вздохнул с облегчением и тяжело привалился к тому, что раньше было телегой.

Костоправ с трудом приподнялся на локте.

– А где эти?

– Уплыли. – Брустер окинул рассеянным взглядом побережье. – Пальнули по нам из пушки, забрали тела своих и уплыли.

Бэн недоуменно вытаращился на него.

– А как же мы? Почему они не тронули нас?

На этот вопрос у Кейна не было ответа, и он лишь молча продолжил рассматривать место недавней битвы: остатки взорванной повозки, кровавые ошмётки лошадей, раздавленные рабочие, тела сопровождавших их наёмников и горящие лужицы разбитых масляных ламп. Зеркальные забрали не только трупы своих людей, но и тех рабочих, которым повезло отделаться лёгкими ранами. Но какой в этом смысл? Почему они не забрали или не убили и их тоже? Какие-то странные работорговцы.

«Если, конечно, они были работорговцами, – мрачно подумал Кейн. – Но если так, то тогда кто же они, мать его, такие?»

Ещё его не переставал мучить вопрос – если бы они с Костоправом не вмешались, то зеркальные просто забрали бы рабочих и уплыли? Этой бойни можно было избежать?

«Нет. – Кейн потряс головой и растёр лицо руками. – Мы всё сделали правильно. Клавис был замешан в тёмных делишках, торговал людьми, и мы должны были попытаться его остановить».

Бэн поднялся на ноги, покачнулся, но смог сохранить равновесие. Некоторое время он внимательно осматривал окрестности, тонущие в темноте, пока его взгляд не остановился на разрубленном надвое мушкете зеркального, с которым он сражался – тот валялся рядом с обломками горящей телеги и частью разорванной ядром лошадиной туши. Бэн уже хотел было отвести взгляд, но тут заметил тусклый блеск чего-то ещё. Присмотревшись внимательнее, он заметил игравший в глубине зеркала отсвет огня, медленно пожирающего повозку. Прихрамывая, Костоправ подошёл поближе и присел на корточки. Смахнув ладонью кашицу из крови и земли, он увидел треснувшее стекло и закричал:

– Эй, Брустер, помоги-ка мне!

Кейн с неохотой встал и направился к нему. Но мигом оживился, увидев, что именно нашёл Костоправ. Вдвоём они оттащили в сторону мёртвую лошадь и быстро разобрали обломки, под которыми оказалось погребено тело одного из зеркальных.

– Одного забыли, – проговорил Бэн, и Кейн покосился на него, с трудом сдержавшись от язвительного комментария: «Да ну, что ты говоришь, неужели? Я бы сам ни за что не догадался!»

Брустер склонился над мертвецом – а сомнения в том, что перед ними именно мертвец, отпадали, стоило только увидеть рассечённую ключицу – выжить после такой раны просто невозможно. Кейн постучал по чёрному нагруднику – раздавшийся звук лишь отдалённо напоминал стальной. Нахмурившись, он поднял руку зеркального и с удивлением обнаружил, что «доспех» был сплошным, без каких-либо видимых сочленений или крепёжных ремней. Также было и с ногами. И когда он принялся за изучение треснувшего зеркального шлема, он уже подозревал, что увидит – затемнённое стекло, чем-то напоминающее стекло терсека, плотно прилегало к закрытой шее, захватывая подбородок.

– Что это такое? – Бэн присел рядом.

– Не знаю, – Кейн покачал головой. – Никогда раньше ничего подобного не видел. Это больше напоминает костюм, чем доспех, но я такого нигде не встречал. А вот о магифактных барьерах, способных сдержать пулю, слышал, хотя лично с такими не сталкивался. Возможно, это всё новая разработка Arta-Igni, – неуверенно предположил он и, взяв рукоять сломанного мушкета, внимательно осмотрел. – Странно. Никаких опознавательных знаков.

Кейн провёл пальцами по замку и затравочной полке и поднёс их к носу, а потом понюхал и сам замок.

– Нет следов пороха. – Задумчиво прикоснувшись к порезу на щеке и ухе, оставленному пулей, вспомнил: – Когда он в меня выстрелил, порохового дыма тоже не было. Да и задержка между выстрелами небольшая. Так что, скорее всего, это – волшебный импульсар. Но я могу и ошибаться.

– А он сам? – Бэн указал на мертвеца. – Человек или гомункул? Когда я его кромсал, он не произнёс ни единого звука. Да и никто из них.

– Ну кровь по крайней мере у него обычная, так что он человек.

– Так давай снимем с него эту маску и убедимся в этом.

Кейн не стал возражать. Взявшись рукой за подбородок, он нащупал пальцами окончание зеркала и с силой потянул.

– Крепко сидит, зараза! Помоги.

Бэн взялся за маску, и в результате их совместных усилий она поддалась – раздался звук, словно вскрываешь раковину моллюска. Послышалось шипение, и внутренности шлема мгновенно заволокло белесым дымом, от которого тело зеркального внутри доспеха начало быстро распадаться и словно бы «таять».

– Бездна! – Кейн отшатнулся, закрыв лицо рукавом и наблюдая за тем, как костюм опадает и теряет свою форму. – Как это похоже на Арта-Игни! У них в оружии тоже стоит защита от внешнего воздействия. Стоит только попытаться вскрыть, и весь механизм уничтожает какая-то алхимическая дрянь!

– Ты успел разглядеть его? – скривившись от отвращения, Бэн всматривался в бурлящее месиво, недавно бывшее чьим-то лицом.

– Да куда там…

Через пару минут всё было кончено.

– И что теперь? – Костоправ пнул ставшую мягкой «ногу» и поморщился от раздавшегося бульканья.

Кейн хмуро осмотрелся вокруг.

– Оттащим тела подальше от воды, потом поймаем лошадей и вернёмся в Веноваль. А этого – он кивнул на то, что осталось от зеркального, – закопаем где-нибудь поблизости. Может, пригодится ещё.

Бэн кивнул, и они молча принялись за дело.

Тел оказалось не так много: всего восемь вместе с двумя членами их группы. Почти все были либо раздавлены телегой, включая Малого Эллада, либо изувечены пушечным выстрелом. «Повезло» только Мартло и ещё одной женщине – в них прилетело по шальной пуле. Но больше всех досталось сержанту Клавису, от которого вообще мало что осталось.

Пройдясь по побережью с уцелевшим фонарём и осматривая тела, Кейн наткнулся на человека, которому разрешил ехать с ними – если он не ошибался, его звали Гарн. Судя по всему, беднягу переехало повозкой.

– Извини, приятель. – Брустер склонился над распростёртым телом. – Не стоило мне тебя брать.

Он уже хотел было уйти, но тут мертвец вдруг ожил и схватил его за ногу. Не ожидавший этого Кейн отшатнулся, но смог сдержать постыдный крик, почти вырвавшийся наружу.

– По… дойди… – тихо просипел Гарн, смотря на него налитыми кровью глазами.

Без долгих колебаний Брустер присел рядом и наклонил голову к его лицу, чтобы можно было расслышать шёпот умирающего.

– Ри… гада… – Гарн говорил урывками, натужно выдавливая слова вместе с воздухом: – постоялый двор… «Амулет»… скажи хозяину, что… ищешь свинцового капитана. Расскажи про Клависа и… передай мою табулу.

У него в горле забулькало и последнее, что Кейн смог разобрать, было слово: «прошу». После этого его тело скрутило судорогой и он, выпучив глаза, забился в последней агонии. Она длилась недолго и вскоре он расслабился и обмяк. Брустер опустил ему веки и задумчиво огляделся в поисках котомки – сумка лежала в некотором отдалении. С сомнением подняв её, он вытащил табулу и отметил, что видимых повреждений на ней нет.

– Брустер! – закричал Костоправ, подняв над головой лампу. – Ты будешь мародёрствовать или, может, удосужишься помочь?

– Уже иду.

Кейн вытряс из сумки всё лишнее и, оставив только табулу и найденные в ней деньги, закинул на плечо. Взявшись за руки Гарна, он с натугой потащил его на пригорок к остальным, а потом отправился за следующим.

Он уже преодолел половину пути с очередным телом, когда Бэн вновь окликнул его:

– Брустер, Мартло ещё живой!

Кейн бросил свою ношу и поспешил к нему. Наёмник действительно был жив, но выглядел неважно: весь мундир пропитан кровью, а и без того худое лицо осунулось ещё сильнее. Бэн сидел рядом и осматривал рану у него в брюхе. Кейн сел напротив и сжал плечо раненого.

– Эй, Мартло, да ты ещё жив, сукин сын!

Тот ответил с вымученной улыбкой:

– Пока ещё да. Но если вы продолжите на меня пялиться, это ненадолго.

В этот момент Костоправ засунул палец ему в рану, проверяя глубину пулевого отверстия, и Мартло застонал от боли.

– Ну как он? – Кейн повернулся к Бэну, вытирающему палец об штанину наёмника.

– Не очень. – Он поднялся. – Сейчас схожу за инструментом и вернусь.

– Слыхал? Сейчас Костоправ тебя подлатает. Ты, главное, до лагеря дотяни.

– Брустер, кончай эту слюнявую канитель, – Мартло облизнул потрескавшиеся губы. – Ты лучше расскажи, что здесь произошло?

– А ты ничего не помнишь?

Наёмник покачал головой.

– Ни шиша. Только то, что встал на берегу, а потом будто провалился в саму Бездну. Когда очухался – лежу тут весь в кровище. Что это было?

Кейн задумчиво посмотрел в сторону моря. Значит, удар по мозгам был настолько сильный, что даже пуля не смогла вырвать из погружения в этот… транс. Тогда можно считать, что им с Бэном повезло вдвойне.

– Да ничего особенного, приятель, просто…

Его прервал подошедший Костоправ:

– Наклонись чуть в сторону, Брустер.

Кейн подчинился и краем глаза заметил дуло пистоля. Прогремел выстрел, эхом раздавшийся у него в ушах. Голова Мартло дёрнулась и из раздробленного лба хлынула кровь.

– Во имя бездны! – взревел Кейн, вскочив на ноги и прижав ладонь к уху. – Зачем ты это сделал?!

Бэн швырнул пистоль на колени Мартло и бесстрастно ответил:

– Пуля разорвала ему желудок, он бы не дожил и до рассвета. Так что я избавил его от страданий. – Костоправ некоторое время рассматривал труп, а потом перевёл взгляд на Кейна: – Не поможешь?

– Да пошёл ты!

Бэн пожал плечами и взялся за ноги мертвеца.

Когда с телами было покончено, они накрыли их всем, что только смогли найти. Останки же зеркального закопали в отдалении и на месте захоронения сложили груду камней, чтобы при необходимости его можно было легко отыскать.

С лошадьми было сложнее – пришлось постараться, чтобы найти их в кромешной темноте. И Кейн, наверное, бросил бы это пустое занятие, отложив его до утра, если бы не Бэн. Он безошибочно определил направление и вскоре нашёл всех коней, которые сами же пошли ему навстречу.

– А животина-то тебя любит, – заметил Кейн, но Бэн оставил это высказывание без внимания, взяв под уздцы своего гнедого.

– Куда теперь?

Брустер с кислым видом огляделся.

– Никуда. Найдём место для ночлега и дождёмся, когда хоть немного посветлеет. А то в этом мраке мы обратного пути точно не найдём. – Он поднял фонарь повыше и пересчитал лошадей, которых оказалось пять. – Это что, конь сержанта?

Костоправ тоже заметил «новичка» и подошёл к нему.

– Да, – ответил Бэн после осмотра, – он самый.

– Давай разведём костёр и посмотрим содержимое его седельных сумок. Может, узнаем, чем именно здесь занимался Клавис.

Расчистив место для стоянки и заготовив сушняк, они обложили костровище камнями и Кейн, достав из сумки трутовицу – магифакт в виде небольшой палочки, внутри которого был заключён младший огненный дух – надломил её и запалил костёр. Когда сушняк загорелся, он побросал в пламя сухие ветки и найденный можжевельник. Кейн бы предпочёл не тратить трутовицу, но они находились слишком близко от воды, из-за чего влажный холод буквально продирал до костей. А так они были обеспечены горящим пламенем на всю ночь.

Подкрепившись разогретой на костре пищей и обработав имеющиеся раны, Бэн подсел вплотную к костру и, накрывшись попоной, задремал, в то время как Кейн принялся за седельные сумки Клависа. Но обследование вещей сержанта результатов не принесло: ни бумаг, ни денег, ни магифактов. В общем, не было ничего, что могло бы дать ответ на вопрос кем были эти зеркальные солдаты.

«А жаль. – Кейн плотнее закутался в попону. – Сама по себе информация о том, что офицеры Эгиды занимаются работорговлей, безусловно, понравилась бы Шэмиту, но было бы намного, намного интереснее, если бы я нашёл связь с Арта-Игни. Если, конечно, в этом замешана Арта-Игни, – тут же поправился он. – И ещё этот Гарн… Кем он был? На кого работал? Ведь фраза «я ищу свинцового капитана» наверняка является кодовой. Уголовный Розыск Акмеи? Альянса? Внутренняя разведка Эгиды? Или кто покруче? Может, в его табуле найдётся ответ».

Он достал из сумки магифакт и, поправив выскочивший из разъёма арканит, активировал его. Кейн опасался, что информация на мемолите будет зашифрована, но дымчатое стекло терсека услужливо предоставило ему доступ к своему содержимому. Но, как оказалось, не ко всему – часть записей действительно была скрыта. Изучение же оставшегося ничего не дало – какие-то непонятные графики, формулы и записи:

«…у В. Э. из группы «К» было выявлено нарушение в ИМИ, что временами приводит к неконтролируемому выбросу ВКРД. Всё это способствовало получению В. Э. статуса «нестабилен» и, по прогнозам, могло привести к ранней смерти в результате развития гнилодоны».

Кейн хватался за любое понятное ему слово, но как бы ни напрягался, яснее картина не стала. Хотя он где-то слышал про «нестабилен» и «гнилодону». Вот только где?

Он не замечал, что вынырнувший из дрёмы Бэн внимательно наблюдает за его манипуляциями, пока тот внезапно не спросил:

– Откуда ты так много знаешь о магифактах?

Кейн поднял на него рассеянный взгляд.

– Я же был разведчиком-диверсантом, Костоправ, и я был обязан быть в курсе последних новшеств, – он криво усмехнулся. – Нас старались снабжать свежими разработками в первую очередь. Но у этой медали есть и другая сторона – мы фактически считались добровольцами, тестирующими прототипы, которые в любой момент могли сработать не так, как надо. И знаешь – мы не были против. Всё что угодно, лишь бы победить вас, имперцев.

Костоправ фыркнул.

– У нас тоже было что-то подобное.

– Ты об «одержимых»? – судя по его лицу, Кейн попал в десятку. – Не назвал бы их «добровольцами». Куски мяса, не более того.

– Не говори о том, чего не понимаешь, Брустер. Не строй из себя знатока имперской жизни.

– Да, ты прав, очень многое осталось за гранью моего понимания. Но одно я знаю точно – все мы, в конечном итоге, оказались брошены на убой. Это то, что нас объединяет.

– Нет, – возразил Бэн. – Нас объединяет только взаимная ненависть и ничего больше.

Кейн не стал возражать. Да и зачем? По большей части Костоправ был прав – колонисты считали и продолжают считать Старый Мир деспотичным обществом, устаревшим и потому обречённым на уничтожение, тогда как имперцы именуют колонистов отребьем без веры и закона, общество которых построено на вседозволенности и еретических постулатах. И Колониальная война в итоге приняла более глубокий смысл, чем имела в начале.

– Слушай, Костоправ, а тебе случаем из вот этого ничего не знакомо?

Кейн пересел к нему, протянул табулу, и Бэн некоторое время придирчиво изучал записи.

– Откуда это у тебя?

– Нашёл у одного из мертвецов, – уклончиво ответил Кейн. – Так тебе это о чём-нибудь говорит?

– Немногое. – Бэн покачал головой. – Слишком много сокращений и непонятных терминов. Но одно могу сказать точно – это очень похоже на медицинские карты.

Он вернул ему магифакт и Кейн, нахмурившись, ещё некоторое время просматривал странные «документы».

– И о чём говорится в этих медицинских картах?

– Не знаю, – Костоправ пожал плечами. – Я понял только то, что все эти люди были чем-то больны. Причём некоторые из них страдали от магических проявлений болезни.

– Н-да. Понятней не стало.

Кейн вернулся на своё место и, вынув арканит, спрятал табулу обратно в сумку. Подбросив в костёр сушняка, он вновь закутался в попону. Он согрелся, и его уже начало клонить в сон, когда Бэн снова заговорил:

– По-моему, ты не тем занимаешься.

– И чем же, по-твоему, я должен заниматься? – раздражённо спросил Кейн.

– Думать о том, что мы будем рассказывать о произошедшем, когда нас спросят.

– Ну а что тут думать, – проворчал Кейн, устало растирая лицо. – Расскажем всё как есть, только умолчим о некоторых моментах: во-первых – никаких «зеркальных», разлагающихся прямо на глазах. На нас напали работорговцы после того, как мы поняли, что дело тут не чисто и попытались остановить Клависа. Во-вторых – когда стало ясно, что дело дрянь, мы отступили и вернулись только тогда, когда они уплыли. Трупы своих они, естественно, забрали. А если потребуют доказательств, покажем наши синяки да шишки и отведём на побережье.

Костоправ некоторое время молчал, размышляя. Потом произнёс: «Годно» и лёг спать, укрывшись с головой. Кейн, тоже чувствуя страшную усталость, скормил пламени остатки сухой травы и веток, перелёг почти к самому костру и закрыл глаза. Но сон ещё долго не шёл к нему, напряжённо прислушивающемуся к ночным звукам, пока наконец шум моря и треск костра не сделали своё дело.

8

Тело Бэна сотрясала крупная дрожь, сорочка насквозь пропиталась холодным потом, но внутри него бушевало настоящее пламя, медленно пожирающее внутренности. Выпутавшись из попоны и скинув мундир, он попытался охладить себя, но стало только хуже. Сколько бы он ни дышал, лёгким не хватало воздуха – хотелось разодрать себе шею, лишь бы избавиться от ощущения удушения.