Текст книги "Людовик Святой и его королевство"

Людовик IX, помня о родственных отношениях и руководствуясь чувством справедливости, не позволявшим ему посягать на Гиень, стремился к миру с Генрихом III, несмотря на явно враждебные действия последнего. Он предложил ему компромисс, по которому тот признал бы факт аннексии земель, захваченных Филиппом II Августом, а за это за ним сохранялась бы Гиень, но за нее он должен был принести оммаж французскому королю как сеньору. Генрих в конце концов согласился, и на этих условиях в 1258 г. был заключен мир в Париже. Мир был, конечно, не прочный, и он не помешал разразиться в следующем, XIV веке Столетней войне между Англией и Францией. Но Людовик IX был им удовлетворен и тем, кто его порицал, говорил, что если раньше английский король «не был моим человеком, то теперь входит в мой оммаж». Мысля еще по феодальному, он верил, что оммаж является гарантией мира и политической стабильности.

Большое значение для внешней политики французского короля имели отношения и с пиренейскими королевствами – Арагоном и Кастилией. С Арагоном у Франции было немало взаимных территориальных претензий, но, как и в случае с Англией, Людовик IX постарался мирно урегулировать все спорные вопросы. По договору, заключенному в Корбейле (1258), он отказался от старых французских претензий на Руссильон и графство Барселона, которые были некогда захвачены Карлом Великим. В ответ король Хайме I отказывался в пользу французской королевы, своей кузины, от претензий на некоторые земли в Провансе, а в пользу Людовика IX – от претензий на земли в Лангедоке, но сохранял за собой Монпелье. Чтобы укрепить союз двух корон, было заключено соглашение о браке арагонской принцессы Изабеллы и наследника французского престола Филиппа. Правда, в то же время Хайме I поддерживал в Италии противников Карла Анжуйского и женил своего сына и наследника престола Педро на дочери Манфреда Констанции, что позволило позднее его сыну, ставшему королем Педро III, предъявить права на престол Обеих Сицилии и изгнать французов, уже после смерти Людовика IX, с Сицилии.

С кастильским королем Альфонсом X, своим кузеном, Людовик поддерживал самые дружеские отношения, благо не было причин для разногласий. Людовик мудро не пытался предъявлять свои права на кастильский престол, которые, как считали некоторые, он имел по линии своей матери. Свою дочь, Бланку Французскую, он выдал замуж за наследника Альфонса X Фернандо де ла Серда, который, правда, короны не дождался, умерев раньше отца.

Благодаря своей миротворческой политике и приверженности к справедливости Людовик IX пользовался очень большим авторитетом в политическом мире Западной Европы. Поэтому ему часто предлагали выступить в роли третейского судьи для решения тех или иных политических споров. Так, он мирил сыновей Маргариты, графини Фландрии и Эно, вступивших в конфликт из-за материнского наследства, выступал судьей в споре между королем Наваррским и герцогом Бретонским, графом Люксембургским и герцогом Лотарингским. Не раз умиротворял он так называемое Арелатское королевство, лежавшее на восточных рубежах его собственного, хотя мог бы, пользуясь слабостью империи, в состав которой оно входило, спокойно его захватить. По словам Жуанвиля, Людовика уговаривали предоставить всем этим господам передраться между собой, но он отвечал: «Блаженны миротворцы».

Именно его избрали третейским судьей восставшие английские бароны, которые в 1258 г. издали Оксфордские провизии, по которым создавался совет из 15 баронов, без чьего согласия король Англии, Генрих III, не мог принимать никаких решений. На его суд был вынесен вопрос о законности провизии, и он принял решение в пользу короля, считая, что власть помазанника Божьего никто не может ограничивать, и политическая борьба в Англии вспыхнула с новой силой.

Стоит сказать несколько слов и о крестовых походах Людовика IX, о которых подробно пишет в своей книге Альбер Гарро. Идея освобождения Гроба Господня была навязчивой и в то же время руководящей в его политике. Но оба его похода: в Египет и Тунис – завершились катастрофически неудачно. Причин тому много. Это и обман со стороны потенциальных союзников во время египетского похода: норвежский король вопреки обещанию не тронулся в путь, император Фридрих II не только ничем не помог, но и заранее предупредил египетского султана о походе, даже Папа Иннокентий IV, обещавший провести пропаганду крестового похода в Германии, чтобы собрать немецкое войско, в действительности эту пропаганду запретил, желая сохранить немецкое воинство в качестве резерва для себя, в целях борьбы с императором.

Это и отсутствие политических талантов, хотя он и был очень храбрым воином. А также его удивительная доверчивость и своего рода слепота в том, что касалось распространения христианской веры. Как, будучи совсем юным, он поверил, что в христианство можно обратить монголов, и направил к ним посольство со всеми необходимыми предметами культа и монахами, дабы они научили хана, как нужно верить, так и на склоне лет поверил в то, что мусульманский правитель Туниса желает стать христианином. Во многом ради этого он, будучи совсем больным, и тронулся в Тунис, где обрел свое вечное упокоение. По словам одного историка, он так ничего и не понял ни в Востоке, ни в исламе. И все же этими походами, пусть даже и неудачными, скомпрометировавшими крестоносное движение, Людовик IX прибавил себе немало славы как истинный крестоносец, каких в его время было уже мало, и как мученик, при возвращении останков которого во Франции происходило много чудес.

Слава Людовика IX была в то же время и славой Франции. И если его называли «королем королей земных», то о Франции и о французах стали говорить как о новом Израиле и новом народе Израилевом, то есть богоизбранных стране и народе. Когда Людовик IX построил при королевском дворце в Париже Святую капеллу (Сент-Шапель) – там он намеревался хранить терновый венец, приобретенный у константинопольского императора Бодуэна II, – то изображения на ее витражах были сделаны так, чтобы внушать мысль о французском короле как преемнике иудейских царей и главном защитнике истинной веры. А народ такого короля, как писал немного позднее французский политический мыслитель Гийом ле Бретон, «может быть назван народом Израилевым», ибо «из совершенства короля проистекают все блага его подданных».

Отнюдь не случайно на время правления Людовика IX приходится наивысший подъем французской средневековой цивилизации, которая, по словам французского историка Ш. Пти-Дютайи, «никогда еще не доходила в Средние века и не дойдет до такого счастливого расцвета и такой славы». Ее обаяние испытывала на себе почти вся Европа Французский язык, как самый «усладительный», стал международным языком высшего и вообще образованного общества, играя роль не меньшую, чем в XVIII веке.

Во многих странах читали французскую поэзию и французские романы, на французском писали, например, Марко Поло, знаменитый путешественник в Китай, и Брунетто Латини, учитель Данте. Именно в это время появился самый знаменитый памятник французской средневековой литературы – «Роман о Розе», а по заказу самого короля были написаны «Большие французские хроники».

Французские мастера в это время довели готический архитектурный стиль до такой степени совершенства, какая не была превзойдена в последующие эпохи. Построены были знаменитые Реймсский и Амьенский соборы и возведена жемчужина готики – всемирно известная Святая капелла в Париже на острове Сите Архитекторы всего Запада подражали тогда французским образцам.

Париж при Людовике IX впервые становится своего рода европейским городом-светочем. Особую славу придавал ему университет, ставший в XIII в крупнейшим центром схоластической науки, куда съезжались учиться, работать и преподавать люди со всей Европы. Во времена Людовика IX в нем работали Альберт Великий и Фома Аквинский, Бонавентура и Роджер Бэкон. Король в 1231 г торжественно признал независимость университета от светской власти, подтвердил его старые привилегии и предоставил новые. Именно тогда стало складываться убеждение, что французы являются наследниками греков и римлян по части учености и других достоинств. «Греки обладали знаниями, прекрасными науками, великой мудростью жизни и большим искусством красноречия, благодаря чему они вознеслись над всем миром. Но римляне своей искусностью впоследствии лишили их всего этого и присвоили себе славу мира, а по прошествии долгого времени эти знания и науки вместе с законами человеческой жизни по воле Божьей и благодаря заслугам наших отцов оказались перенесенными к нам, французам».

В общем, Франция в годы правления Людовика IX казалась благословенной страной, пользующейся таким благоденствием, какого не знали многие другие страны в то время и которое сама Франция после его кончины стала постепенно утрачивать. Поэтому этот король, проявлявший всегда справедливость и милосердие, был предметом любви и восхищения не только современников, но и потомков.

В заключение необходимо сказать несколько слов о предлагаемой читателю книге и ее авторе Альбер Гарро – очень плодовитый французский исторический писатель, но его творчество лежит несколько в стороне от столбовой дороги, по которой шло развитие французской историографии в XX в. и которую прокладывали основатели так называемой школы «Анналов» – Марк Блок и Люсьен Февр. Гарро всегда главным образом интересовала средневековая религиозная история в самых разных ее аспектах: от жизни святых и истории отдельных культов до духовного наследия видных теологов. Он писал в разных историографических жанрах, но особенно близок ему жанр историко-психологического портрета, в каком написана и книга о Людовике IX Святом. Этот жанр получил распространение в первой половине XX века, что отчасти было связано с резкой критикой, обрушившейся на философию и методологию позитивизма, господствовавших в начале этого века. Отвергнуты были позитивистские положения о существовании познаваемых объективных законов исторического развития, наподобие законов природы, и о возможности объективного познания прошлого.

Поэтому многие историки того времени под влиянием новой философии отказались от критического анализа источников с целью выяснения некой объективной истины, коль скоро она не постижима, и стали просто пересказывать содержание источников, как бы предлагая читателю самому ее конструировать. Жанр историко-политического портрета оказался при этом весьма выигрышным. Не занимаясь критикой и сопоставлением источников, можно было воссоздавать внутренний, духовный облик исторического героя, каким его видел автор, совершенно не претендуя на объективность.

Именно так пишет портрет Людовика IX Альбер Гарро. Он пользуется только воспоминаниями о нем его современников, не привлекая других, документальных материалов, и не потому, что он не знает этих материалов. Это его методологическая позиция: он пожелал представить короля таким, каким его видели и знали лично общавшиеся с ним люди. Для них он уже при жизни был в ореоле святости, хотя здесь, несомненно, имела место определенная аберрация воспоминаний, поскольку все они были написаны после его канонизации. И именно святым человеком встает Людовик IX со страниц книги Альбера Гарро. Можно, наверное, упрекнуть автора в чрезмерной идеализации героя. Но его безусловной заслугой является то, что он дал очень яркий, выразительный и впечатляющий портрет действительно одного из наиболее выдающихся людей западного Средневековья.

Малинин Ю. П.

I
Начало правления Людовика VIII

Святые рождались и жили в самых разных местах, но Людовик Святой принадлежал к особой земле, и свои героические титулы он завоевал не вопреки этому факту, а в полной связи с ним. Связь между Людовиком Святым и его королевством – основная часть его призвания.

Какой же была Франция, в которой он родился? Прежде всего, конечно, королевством духовным, основанным на идеалах братства и правосудия, столь дорогих для ее клириков, баронов и принцев, но еще и прекрасным светским доменом, чья мощь росла с каждым днем. Филипп Август, дед Людовика IX, стал первым королем, который внушал страх своим подданным; он сравнялся в могуществе с самыми знатными феодалами и смог завоевать вдвое больше земель, чем у него было при восшествии на престол.

Границы Французского королевства были установлены еще по Верденскому договору. Его рубежи со Священной Римской империей проходили по линии от Северного моря через Гент, Оденард, Турне, Дуэ, Гиз, Лизьер, Витри-ле-Франсуа, Жуанвиль; затем рубежи захватывают течение Соны и Роны, Лион – город Священной Римской империи, – Средиземноморское побережье, Эг-Морт до Нарбонны и Пиренеев, а на западе – до Атлантического океана, ибо и герцог Бретонский приносил оммаж Филиппу Августу.

Король обладал непосредственной властью только в своем домене. Прочие графства, герцогства или сеньории принадлежали по наследству его более или менее независимым вассалам, обязанным своему государю лишь клятвой верности, военной службой и денежной помощью в строго определенных случаях. Королевская же политика сводилась к тому, чтобы постепенно поглотить их и присвоить их прерогативы; она завершится только при Людовике XI. Сами крупные фьефы подразделялись на множество мелких сеньорий, что усложняло и бесконечно запутывало феодальную иерархию. Королевский домен, терпеливо собранный первыми Капетингами, состоял прежде всего из Иль-де-Франса и Орлеанэ; Филипп I присоединил к нему французский Вексен и виконтство Буржское, Людовик VI Толстый – сеньории Корбейль и Монлери; наконец, Филипп Август и его сын Людовик VIII приобрели Артуа, Вермандуа, Валуа, нормандский Вексен, графства Эвре, Мелан, Алансон, Перш, Нормандию, Турень, Лимузен, Перигор, Анжу, Мэн, Пуату, Овернь, Ангумуа. Короли управляли своим доменом, беспрестанно разъезжая по нему со своим двором; традиция таких разъездов просуществует вплоть до Людовика XIII. Никакой рутины в администрации, никаких промежуточных бюро – контакты прямые, а власть носит прежде всего моральный характер, ибо король – патриарх и судья. В то время Францию покрывали поля, засеянные зерном, леса, привольные и благородные пейзажи, в которых не было ничего гигантского и подавляющего, с маленькими городками, увенчанными величественными соборами: в течение столетий никто не дерзал посягнуть на них, ибо даже самые ограниченные люди смутно чувствовали их красоту и уникальную ценность.

Филипп Август взошел на трон в возрасте 15 лет; именно тогда он заявил, что желает, чтобы к концу его правления королевство стало таким же могущественным, как и во времена Карла Великого. Его ум, энергия, упорство были замечательны. Весельчак, добрый католик, справедливый и прямой в своих поступках – так говорит о нем хронист; жесткий по отношению к сопротивлявшейся ему знати, он любил пользоваться услугами простых людей. Бесспорно, он был склонен и к двуличию и к жестокости и сочетал в себе добродетели и пороки, что, впрочем, было свойственно всем северянам. Он создал первых королевских чиновников – бальи и прево.

Филипп Август проводил необычайно смелый и сложный политический курс. Он начал борьбу против самого могущественного соперника Капетингской династии – Генриха II Плантагенета, уже с самого начала своего правления являвшегося хозяином половины Франции. Унаследовав от отца графство Анжу, а королевство Английское и герцогство Нормандское от матери, Генрих II по браку приобрел Пуату, Гиень и почти все западные провинции. Один из его сыновей женился на наследнице Бретани. Сын Генриха II, Ричард Львиное Сердце, был не только могущественным государем, как и его отец, но и блестящим рыцарем. Филипп Август воевал и с ним, затем оба отправились в крестовый поход; французский король обрек поход на провал, возвратившись ради своих интересов во Францию. Когда Ричард погиб, английский трон перешел к его брату Иоанну, жестокому и презренному государю, приказавшему убить своего племянника Артура, герцога Бретонского. В ответ на это преступление Филипп Август захватил у него те провинции во Франции, чьим сюзереном являлся: Нормандию, Анжу, Турень, Пуату. Папа Иннокентий III отлучил Иоанна от церкви и низложил его. Чтобы сохранить корону, Иоанн принес оммаж Папе и попросил помощи у императора Оттона, который, считая себя сюзереном всех королей Западной Европы, напал на Филиппа Августа, требуя вернуть Иоанну захваченные земли. Но войско Оттона потерпело поражение в битве при Бувине в 1214 г.

Этот год – кстати, год рождения Людовика Святого – стал триумфальным для Французского королевства. Иоанн Безземельный оставил Анжу, Бретань, Пуату безо всяких надежд на их возвращение; его восставшие бароны вырвали у него Великую хартию вольностей; его союзник, граф Фландрский, был заточен Филиппом Августом в башню Лувра, где он пробыл 13 лет; германского императора Оттона низложили, и ему пришлось бежать переодетым со своей женой. Повсюду восторгались французским королем, искали его покровительства и защиты. Тогда Филипп Август начал помышлять о походе на Англию, подобно тому как это некогда сделал Вильгельм Завоеватель, а английские бароны передали трон его сыну Людовику, принявшему его. Филипп Август, продолжая делать вид, что не оправдывает своего сына, поставляет ему войска и деньги, а Папа Иннокентий III, рассматривая Англию как фьеф Святого Престола, отлучает от церкви молодого государя, который, тем не менее, сажает армию на корабли и стремительно захватывает юг Англии.

Иоанн Безземельный умер 19 октября 1216 г.; папский легат тотчас же заставил короновать в Вестминстере под именем Генриха III его старшего сына, которому исполнилось всего 9 лет. До этого английские бароны предпочитали Людовика королю Иоанну, вероломному и алчному; но теперь они посчитали, что для них будет более выгодно поддержать слабого ребенка, нежели такого решительного государя, как Людовик VIII, который привел с собой французские отряды. Отряды Людовика были разбиты под стенами Линкольна, а флот погиб у Кале. Людовик отказался от английской короны и пообещал ходатайствовать перед своим отцом о возвращении англичанам территорий, конфискованных у Иоанна Безземельного.

Филипп Август умер 14 июля 1223 г. после непродолжительной болезни в возрасте 57 лет. Он правил страной 43 года. Филипп опасался, как бы его сын не умер молодым из-за слабого здоровья, а королевство не попало бы в руки регентши-иностранки. Можно представить, что, ощущая угрозу делу всей своей жизни, ему пришлось направить все свои заботы на воспитание своей молодой невестки, жившей при дворе с 12 лет; ее звали Бланка Кастильская.

* * *

Королевская власть стала настолько могущественной, что Филипп Август не счел нужным короновать своего сына при жизни: Людовик VIII был первым Капетингом, не коронованным при жизни отца. Новый король сохранил всех министров предыдущего царствования и назначил канцлером доверенное лицо Филиппа Августа, монаха Ордена госпитальеров Герена, епископа Санлиса, хранителя печати с 1203 г., сражавшегося при Бувине.

Матерью Людовика VIII была Изабелла д'Эно, дочь Бодуэна V, графа Фландрского, принесшая в приданое Филиппу Августу графство Артуа. Она умерла в 1190 г. в возрасте 19 лет, постоянно боясь быть отвергнутой своим супругом, которого раздражало то, что ее отец не решался поддержать политику короны. Братом Изабеллы был Бодуэн, император Константинопольский. Их предком был Карл Французский, герцог Лотарингский, так что с воцарением Людовика VIII можно сказать, что французская корона вернулась в дом Карла Великого. Похоронили Изабеллу в соборе Парижской Богоматери.

Женитьба Людовика VIII в 1200 г. была предусмотрена в одном из пунктов мирного договора, заключенного между Иоанном Безземельным и Филиппом Августом Людовик родился в Париже в 1187 г. Как и ему, Бланке Кастильской, его невесте, исполнилось приблизительно 13 лет. Она была дочерью Альфонса VIII, короля Кастилии, прозванного Победоносным после его победы над испанскими маврами при Лав Навас де Толоса в 1212 г., и Алиеноры, дочери английского короля Генриха II. Она была внучкой знаменитой Алиеноры Аквитанской, первой жены Людовика VII, которая бросила его ради брака с Генрихом II Плантагенетом и принесла своему новому мужу в приданое весь запад и часть юга Франции. Высокомерная, жестокая и алчная, она натравливала друг на друга своих мужей, потом настраивала сына английского короля против его отца. Именно она отправилась за молодой Бланком Кастильской и привезла ее во Францию, где и была отпразднована свадьба. Возможно, Бланка действительно была похожа на свою грозную бабку: ее обвиняли во властности, высокомерии, упрямстве; она имела над мужем огромную власть. Во всяком случае, она принадлежала к чувственным средиземноморским южанкам с черствым сердцем. Ее враги, бароны, укоряли ее в том, что она была более испанкой, нежели француженкой, и насмехались над ее кастильским акцентом. Конечно, в ее окружение входило несколько испанцев, которые занимали доверенные посты, но они не имели никакого влияния на политику, проводимую королевой. Иные недруги упрекали ее в скорее пылкой и одновременно педантичной, нежели сознательной, вере. Но для ее славы и блага Франции довольно было и того, что она родила Людовика Святого.

Хронисты утверждали, что королева Алиенора Кастильская была благочестивой, целомудренной, щедрой, мудрой и осторожной. Она основала женский цистерцианский монастырь близ Бургоса и родила Альфонсу VIII двух сыновей, принцев Фернандо и Энрике, и пятерых дочерей, старшая из которых, Беренгария, после брата Генриха унаследовала кастильский трон. Она вышла замуж за своего кузена короля Леона, которому родила сыновей: Фернандо Святого (позднее ставшего королем Кастилии) и Леона и трех дочерей: Алиенору, Констанцию, принявшую монашеский постриг в цистерцианском монастыре в Бургосе, и Беренгарию, вышедшую в 1224 г. замуж за Иоанна де Бриена, короля Иерусалимского, впоследствии императора Константинопольского. Бланку Кастильскую выдали замуж за будущего короля Франции, ее младшую сестру Урраку – за короля Португалии, а Алиенору – за короля Арагона.

Папа Иннокентий III отлучил от церкви Беренгарию Кастильскую, ставшую супругой своего кузена, и ее дети могли считаться незаконнорожденными. Политики советовали Людовику VIII от имени Бланки потребовать королевство Кастилию, но та отказалась лишить престола свою сестру, да и сам Людовик был слишком занят организацией похода в Англию. Позднее один памфлетист упрекнет Людовика Святого в том, что он потерял Испанское королевство по безрассудству и глупости, побоявшись пойти наперекор своей матери. Еще в XVII в. в сборнике французских хартий хранились письма испанских сеньоров, заверявших Людовика VIII и королеву Бланку, что Альфонс Победоносный завещал на смертном одре корону Кастилии детям Бланки; они просили французского короля привезти в Испанию своего сына и изгнать узурпатора. Кажется, переписка между сторонниками этой политики продолжалась и в дальнейшем; в 1221 г. произошло восстание кастильских сеньоров, объявивших себя вассалами и подданными Людовика VIII.

Претензии этого государя на английский престол основывались и на правах Бланки Кастильской.[1]1
  Бланка Кастильская приходилась племянницей королю Англии Иоанну Безземельному. (Примеч. пер.)


[Закрыть] Именно ей Филипп Август после поражения при Линкольне поручил собрать отряды и послать их на помощь Людовику.[2]2
  В 1215 г. принц Людовик по просьбе английских баронов, воевавших с Иоанном Безземельным, высадился в Англии, чтобы потребовать себе английскую корону. В 1217 г под стенами Линкольна отряды Людовика потерпели поражение от англичан, сражавшихся за юного Генриха 111, сына недавно скончавшегося короля Иоанна. (Примеч. пер.)


[Закрыть] Сам Филипп Август, таким образом, избегал гнева Папы Римского.[3]3
  В 1213 г. Иоанн Безземельный принес ленную присягу Папе Римскому Иннокентию III, чтобы добиться снятия с себя отлучения от церкви. С этого момента папа считал английского короля своим вассалом и защищал его от нападок со стороны мятежных баронов и французского короля Филиппа Августа (Примеч. пер.)


[Закрыть] Бланка отлично справилась с этим важным поручением. К несчастью, экипированный ею флот затонул, не достигнув английских берегов.

Когда Людовик VIII вступил на престол (1223), ему исполнилось 36 лет. Он был человеком маленького роста, худым и нервным, но с красивым и спокойным лицом и, конечно, с белокурыми волосами, которые унаследовал от своей матери Изабеллы д'Эно. За храбрость в бою его прозвали Львом. Людовика короновал в Реймсе архиепископ Гильом. Королева Бланка была коронована вместе с ним.

В королевстве царил мир, и Людовик задумал посетить все свои владения. Однако в Лангедоке все завоевания альбигойского крестового похода оказались под угрозой. В тот самый час, когда умирал Филипп Август, 27 епископов, собравшихся в Париже по приказу Папы, обсуждали события, происходившие на юге Франции. Еще ранее Святой престол побуждал вмешаться в происходившее французского короля, который всячески уклонялся от этого: Филипп Август предчувствовал, что после его смерти священники все же заставят его сына возглавить поход против альбигойцев, а тот, будучи слаб здоровьем, не сможет долго выносить тяготы этой войны и умрет. Епископ Тулузский Фульк донес до нас эти слова короля, которые оказались пророческими.

С самого начала своего правления Людовик VIII и впрямь выказал большое рвение в этой войне, послав 10 тысяч марок Амори де Монфору и призвав сеньоров принять в ней участие. Королю написал сам Папа, прося искоренить ересь; свое послание он направил и трем епископам: Герену, епископу Санлиса, епископу Лангра и епископу Буржа. Затем понтифик, внезапно изменив тактику, договорился с Раймоном Тулузским и посоветовал королю отложить наступление. С другой стороны, Папа поддерживал англичан, требовавших возвращения земель на континенте, отнятых французами у Иоанна Безземельного. Однажды Людовик VIII впал в гнев и изгнал клириков, выступавших перед ним в дворцовой зале. Ассамблея прелатов и баронов одобрила его сопротивление папскому легату.

Король начал поход в в Южную Францию, как только истекли сроки перемирия – на Пасху 1224 г. Он двинулся на Аквитанию, заключил договор с Гуго де Лузиньяном, самым могущественным сеньором этих краев, овладел Ниором и Ла Рошелью; затем, подчинив своей власти земли вплоть до берегов Гаронны, Людовик VIII вернулся для переговоров с германским императором, дабы удостовериться, что тот не присоединится к его врагам. Одновременно король поддерживал связи и с английскими баронами, замышлявшими смуту на острове; король же Генрих III, которому исполнилось всего 16 или 17 лет, был не в силах противостоять мятежникам.

Тогда Папа пригрозил отлучением от церкви мятежникам Пуату, Сентонжа, Лимузена, Марша и соседних провинций, перешедших на сторону французского короля, если в течение месяца они не подчинятся Генриху III. Одновременно он послал к Людовику VIII своего легата, кардинала церкви Св. Ангела, Ромена Франжипани, ловкого дипломата, долго остававшегося на этом посту; Людовик VIII отказался продолжать борьбу с английским королем, когда до Бордо уже было подать рукой, и возобновил наступление на Лангедок.

28 января 1226 г. на Парижском Соборе епископы отлучили графа Тулузского, равно как и его приверженцев, от Церкви и объявили о начале крестового похода. Королевские отряды собрались в Лионе и двинулись на юг по правому берегу Роны, земле Священной Римской империи, ибо по равнине было удобнее передвигаться с обозом. Войско намеревалось перейти реку у Авиньона; но когда первые крестоносцы прошли через город, горожан охватил страх и они закрыли ворота. Король решил начать осаду, которая продлилась с 10 июня до 10 сентября 1226 г. Для того чтобы пробить стены, французам пришлось применить усовершенствованные и доселе невиданные осадные машины. Осаждавшие, которые жили в жутких условиях и не могли найти провианта в разоренных войной окрестностях, десятками гибли от голода. Граф Шампанский, проведя 40 дней в королевском лагере, заявил, что согласно обычаям Франции срок его военной службы истек, и вернулся домой со своими вассалами, невзирая на гнев и угрозы Людовика VIII. Наконец Авиньон сдался, а его крепостные стены были снесены.

Войско направилось к Безье, взяв по дороге Бокер, Ним, Кастр, Монпелье, Нарбонну, Каркассон. Король дополнил статуты Памье, данные Лангедоку Симоном де Монфором, и повелел, что все имущество, конфискованное у еретиков, должно отходить короне.

Людовик VIII возвращался во Францию через Овернь вместе с папским легатом, когда в Монпелье его свалил приступ дизентерии, которую он подхватил еще во время осады Авиньона. Ему становилось все хуже; опасаясь смуты в королевстве, он велел призвать сопровождавших его прелатов и сеньоров и потребовал от них поклясться в том, что сразу же после его кончины они принесут оммаж его старшему сыну и коронуют его. Среди прочих у постели умирающего короля находились Готье Корню, архиепископ Санский, епископы Бове, Шартра и Нуайона; граф Блуаский, Ангерран де Куси, Аршамбо де Бурбон, граф де Монфор, Робер де Куси, маршал Франции, Жан де Нель. Все они со слезами на глазах дали королю письменную клятву и скрепили ее 6 октября двадцатью тремя печатями. Тогда король издал указ, в котором обратился ко всем своим подданным, потребовав, чтобы они тоже принесли клятву верности его сыну. Он препоручил его заботам Матье де Монморанси и Герена, королевского канцлера, и епископа Санлиса. Еще король захотел, чтобы его сын оставался под опекой Бланки Кастильской вплоть до совершеннолетия, наступавшего по обычаям того времени в 21 год. Его брат, Филипп Лохматый, граф Булонский, сын Филиппа Августа и Агнессы Меранской, которому было тогда 26 лет, показался ему, конечно, слишком молодым, чтобы стать регентом королевства. Людовик также велел раздать по стране милостыню, отдал различные распоряжения и повелел гарнизонам Лангедока хорошо защищать власть его сына и доверенные им крепости. Умер король в ночь с субботы на воскресенье 8 ноября 1226 г., в октаву Всех Святых. Ему едва исполнилось 40 лет. Тело его поместили на носилки, дабы отвезти в Сен-Дени и похоронить подле Филиппа Августа.

Ходили слухи, будто король отравлен; одни говорили, что альбигойцами, другие – Тибо, графом Шампанским, который якобы предал его при осаде Авиньона и питал преступную страсть к Бланке Кастильской Смерть Людовика оплакивали по всей Франции, а его брат, Филипп Лохматый, казался безутешным. Сожалел о его кончине и Папа, очень его любивший. В его правление купцы и землепашцы жили в мире. А еще говорили, что Людовик был добрым, очень мягким, благочестивым и щедрым. Фома де Камтемре утверждал, что никогда не видел короля в одежде из красного сукна; он очень просто одевался. Филипп Муске добавлял, что Людовик всегда был человеком добродетельным и всегда хранил верность своей супруге, которая любила его так, как только может жена любить мужа. Ничто не омрачало их согласия; особенно любили они своих детей. Гийом де Пюи-Лоран сообщал, что во время последней болезни он отказался спастись, погрешив против целомудрия, что советовал ему сделать Аршамбо де Бурбон.[4]4
  Утверждали, что Аршамбо де Бурбон предложил заболевшему королю переспать с юной девушкой, уверяя, что это позволит ему выздороветь. (Примеч. пер.)


[Закрыть]