Текст книги "Стреляю на счет три"

ГЛАВА 2

Бронетранспортер вздрогнул и неторопливо покатил по дороге, идущей через сад к окраине села. Подступающие с обеих сторон деревья скрывали его от глаз боевиков, но и наводчик пока еще не мог видеть дома, где засели боевики. Прикрываясь стальным корпусом, справа двигалась группа из пяти бойцов.

– Живее! – держа автомат стволом вверх, поторопил Пахомов семенившего впереди сержанта Суворина.

Деревья расступились. Стало светлее. БТР выехал на поляну, отделявшую село от сада. Одновременно впереди раздался треск автоматных очередей. Ухнула граната. Это пошли на штурм спецназ ФСБ и ГРУ. Они выдвинулись и заняли исходные позиции еще затемно. Разведрота, в которой служил лейтенант Пахомов, прочно блокировала район с задачей не допустить прорыва противника из села, а также пресечь попытки помощи извне. Но на помощь к зажатым со всех сторон бандитам так никто и не пришел и до рассвета они лишь вяло огрызались огнем из автоматов.

Сверху раздался звук, словно на броню уронили с десяток стальных шаров. Это наводчик дал очередь из крупнокалиберного пулемета, посыпались стреляные гильзы. Пахомов вздрогнул, втянул голову в плечи. Справа потянулся забор из камней. Вышли на исходный рубеж. БТР остановился и снова выпустил очередь в сторону дома.

Пахомов обернулся:

– Рассредоточиться!

Солдаты без напоминания стали разбегаться в стороны. Пахомов бросился вперед, к тянущейся вдоль дороги канаве. Бронетранспортер остался позади. Ближе от него будет мало толку. Село уходит вниз по склону, и превращенный в крепость дом окажется для его пулеметов в мертвой зоне. Но подъехать к нему вплотную все-таки придется после того, как наступающий из центра села спецназ прорвется во двор со стороны улицы.

До кювета оставалось несколько шагов, когда над ухом неприятно пропела пуля. Причем Пахомов ее скорее почувствовал, чем услышал. А может, показалось? Ведь кругом такой грохот. Тем не менее он насколько мог резко оттолкнулся ногой от земли и бросился в спасительный кювет, в последний момент чертыхнувшись. Приземлился лейтенант на осколки разбитой чашки, обломки кирпича и еще какой-то хлам. Сюда не один год выбрасывали мусор и сливали помои. Пахомов поудобнее лег на живот, направил ствол автомата на калитку и нажал на спуск. Справа примостился Суворин. Он прицелился и тоже дал несколько коротких очередей по крыше.

Пахомов посмотрел по сторонам. Все бойцы заняли позиции на одной линии с ним.

– Болдырев! – позвал Пахомов невысокого солдата, устроившегося слева от него. Без лишних слов лейтенант показал большим пальцем за спину, потом махнул рукой, давая понять, чтобы тот освободил дорогу для бронетранспортера.

Солдат понял и стал отползать в сторону.

В это время брызнул осколками валявшийся у обочины камень, они ударили в правую половину лица. Пахомов зажмурился, охнул и перевернулся на бок.

– Ранили, лейтенант? – раздался над самым ухом голос Суворина. Сержант схватил его за плечо и попытался перевернуть на спину.

– Все нормально! – процедил сквозь зубы Пахомов и часто заморгал. Из-за попавшего в глаза песка текли слезы. Он снова перевернулся на живот и попытался понять, откуда стреляли. На крыше было небольшое окно. Стекло отсутствовало. Пахомов прицелился правее него. Если бандит там, и он правша, то пробившие профильное покрытие пули наверняка достанут его. Он нажал на спусковой крючок. Потом еще раз.

– Каштан, – раздался в наушнике голос начальника штаба полка. – Прорыв!

– Окна держим! – крикнул как можно громче Пахомов и дал несколько очередей по деревьям, которые окружали дом.

Вдоль забора справа побежали гуськом спецназовцы.

Сзади раздался шум двигателя бэтээра. В тот же момент слева от Пахомова в канаву вкатилось колесо. Потом второе… Через мгновение БТР переехал дорогу, подкатил к огромным металлическим воротам и двинул их корпусом. Раздался грохот. БТР отъехал немного назад и снова рванул вперед, оказавшись на полкорпуса во дворе. Снова встал. Сзади, из выхлопных труб, вырвались сгустки черного дыма, и он выехал обратно на дорогу. Пахомов вскочил и перебежал правее. По тому месту, где он только лежал, бронетранспортер вернулся на исходную позицию. В образовавшийся пролом рванули спецназовцы. Во дворе началась беспорядочная стрельба.

– Прекратить огонь! – запоздало крикнул лейтенант, не расслышав собственного голоса.

Бойцы перестали стрелять по дому. Они выполнили свою задачу – обеспечили проникновение во двор группы спецназа.

Пахомов поставил автомат на предохранитель и уткнулся подбородком в согнутую в локте руку. На фоне не стихающей стрельбы во дворе снова ахнула граната. Раздался протяжный вопль. Послышались короткие команды. Кто-то матерился. Пахомов с тоской наблюдал за домом, из окон которого повалил дым. Боевики уже почти не отстреливались. Это было заметно по двум спецназовцам, которых мог видеть Пахомов через проем в заборе. Они почти не прятались. В это время со двора выбежали еще двое. Под руки они волокли третьего. Голова офицера свисала на грудь, он едва успевал перебирать ногами.

– Клен, – раздался голос начальника штаба, – раненого прими.

– Понял, Гроза, – Пахомов посмотрел вправо. – Болдырев! Ты и Федоров, – он показал рукой на спецназовцев, – помогите.

Боец кивнул. Пахомов направил автомат на палисадник, внимательно наблюдая, как бойцы поднялись и бросились к дому. Лейтенант двинулся следом, готовый в любой момент поддержать своих подчиненных огнем. Бойцы перебежали простреливаемый с крыши участок и подхватили раненого. Пахомов, прикрывая своих солдат, пятился назад. В этот момент на чердаке что-то блеснуло. Он поднял ствол выше, но не успел надавить на спуск. Крыша вдруг увеличилась в размерах. Разрывая металл словно бумагу, наружу вылезли стропила, сильный взрыв разметал во все стороны разный хлам. Словно в замедленном кино он видел, как прямо в лицо летит размером с кулак обломок кирпича, и зажмурился. Вспышка мягкого света сменилась странным состоянием невесомости, тишины и покоя. В следующий миг он открыл глаза. Над ним было небо. «Странно!» – удивлению не было предела. Как оказалось, Пахомов лежал на спине под огромной грушей. Бронежилет с него был снят, куртка и ремень расстегнуты.

– Ну что с ним? – раздался голос начальника штаба полка.

– Сотрясение, – бойко проговорила Леночка. – Но, похоже, ничего страшного. Отлежится несколько дней и будет как новенький.

У санинструктора второй роты ефрейтора Елены Авдеевой был нежный, бархатистый голосок, от которого Пахомова бросало в жар. Но лейтенант старался избегать с ней встреч. Леночка, увы, принадлежала другому. Она была женой начальника связи бригады, в которой служил и Вадим. Рослый, статный майор и не подозревал, что по его супруге уже второй месяц сохнет молодой лейтенант.

Год назад Вадим окончил Дальневосточный военный институт, куда сбежал от отцовской опеки. Пахомов-старший, дослужившийся до генеральских звезд, настаивал на поступлении в один из московских военных вузов. Но сын тоже оказался с характером. После выпуска Вадим попал служить под Хабаровск. Там новоиспеченный лейтенант на время выпал из-под бдительного родительского ока, чем с ходу воспользовался. Кадровики всегда испытывали нехватку в молодых командирах взводов, поэтому рапорт Пахомова о переводе в распоряжение командующего войсками Северокавказского военного округа был удовлетворен в течение трех дней. Отец спохватился, когда Вадим уже успел отслужить в Чечне месяц. Надо отдать должное, он не только смирился, но и не пытался создать ему тепличные условия. Хотя со стороны командования бригады такие попытки были, что первое время сильно било по самолюбию Вадима. В общежитии, где он поселился, через две комнаты жила со своим мужем Лена.

Окончательно придя в себя, Вадим попытался приподняться на локтях.

– Лежи! – в грудь уперлась ладошка.

Тут же на фоне неба появилось испуганное лицо Лены.

– Ну, сосед, ты даешь! Напугал всех, – она быстрыми движениями принялась бинтовать ему голову.

– Что со мной было? – Вадим схватил ее за руку и сел.

– Дай сначала перевязку закончу, – потребовала она и встала.

Он потрогал лоб и поморщился, задев ссадину.

– Не трогай руками! – назидательно сказала Лена. Он перестал сопротивляться.

– Я надолго отключился?

– По медицинским меркам, достаточно, – подтвердила она, взяла из стоящей рядом сумки ножницы, отрезала бинт и ловко завязала узелок. – В медсанчасть надо. Сотрясение у тебя.

Лена выпрямилась, подхватила сумку с красным крестом, перекинула через плечо матерчатый ремень.

– Давай в машину! Сам идти можешь?

– Какая машина? – он огляделся вокруг и не увидел автомата.

– Оружие твой сержант забрал, – пояснила она.

Вадим стал подниматься. Лена хотела помочь и протянула руку, чтобы взять его под руку, но он отстранился.

– Ты поосторожнее, а то еще мужу скажут…

– Чего?! – протянула она.

Он ничего не сказал. Едва удалось подняться, как земля медленно поплыла из-под ног. Он незаметно ухватился за ствол груши и тяжело задышал. В глазах стало темнеть.

– Что, плохо? – Лена участливо заглянула ему в лицо.

– Уже лучше, – заверил он и огляделся.

У развалин взлетевшего на воздух дома стояла пожарная машина. Часть забора обрушилась, часть устояла, слегка накренившись в сторону улицы. У дороги замерли несколько БТР, два «уазика» и гражданская «скорая помощь». По двору бродили милиционеры. Невдалеке, на противоположной стороне дороги, кружком стояли участники штурма.

– Чем все закончилось? – спросил он Лену.

– Ты помнишь, как тебя кирпичом по голове приложило?

Он кивнул.

– Это боевики свои запасы взрывчатки подорвали.

– Все живы?

– Раненых у спецов много. – Лена неожиданно перекинула на живот сумку, порылась в ней, достала кусок бинта и небольшую фляжку.

– Возьми, умойся. Смотреть страшно.

– Да? – удивился Вадим.

Он подошел к машине начальника штаба. За рулем скучал водитель. Рядом больше никого не было. Вадим заглянул в зеркало заднего вида и улыбнулся. Лицо было перепачкано грязью, глаза припухли, а светлые волосы казались рыжими от пыли. Всему этому нелепый вид придавала повязка.

Он плеснул на бинт воды и стал протирать щеки.

– Так, – раздался голос начальника штаба, – что с Пахомовым?

– Ему к невропатологу надо, – в который раз повторилась Леночка.

– Пахомов! – начальник штаба поманил его рукой.

Стараясь не шататься, Вадим подошел ближе.

– Мне жертвы не нужны, как скажут, так и будет, – разглядывая лицо лейтенанта, объявил подполковник.

– А я что? – Вадим развел руками. – Разве против?

– Вот и хорошо, – засуетилась Лена. – Давай в машину.

– Я со своими доеду, – возразил Вадим. – Там подойду, куда скажешь.

– Договорились, – Лена улыбнулась.

Вадим не выдержал ее взгляда и направился к грузовикам.

* * *

Антон открыл глаза, но кромешная темнота не прошла.

«Так можно спать, не закрывая глаз», – подумал он и медленно сел. По стенке их наскоро отрытого укрытия посыпались песок и галька.

Слева заворочался Дрон:

– Сколько времени?

Антон поднес часы к лицу. Но фосфоресцирующий циферблат уже давно нельзя было разглядеть. Он должен подзаряжаться на свету, а спецназовцы уже третьи сутки безвылазно сидят в схроне и ждут, когда по условиям учений перешедшие в наступление подразделения «красных» освободят территорию, на которой находится группа. Он опустил руку.

– Чего молчишь? – снова раздался голос Дрона.

– Не видно ни черта, – признался Антон и зевнул.

– Ты просто ослеп от безделья, – неловко пошутил Дрон. – Знаешь, в подземных озерах есть незрячие рыбы. Им глаза не нужны. Так и у нас…

– Лучше бы ты, Вася, немым был, – хмыкнул Джин.

– Вы бы тогда со скуки сдохли, – парировал Дрон.

– Вася, опять тебе не спится? – проворчал Шаман. – Болтаешь, как женщина.

– Сколько можно дрыхнуть? – возмутился Дрон. – Как медведи.

После уничтожения запасного командного пункта «противника», к месту расположения которого спецназовцы прорвались на машинах «синих», группа совершила многокилометровый переход в направлении береговой зоны. Поисковые группы ФСБ бросились в погоню, вызвав кинологов с собаками. Пришлось полдня провести в середине болота по грудь в жиже. Потом по своим следам вернулись в район, где всего сутки назад ликвидировали штаб. Здесь ажиотаж относительно поутих. Оборудовали под носом «противника» укрытие. Небольшой блиндаж, если его так можно было назвать, представлял собой большую нору, которая уходила под корневища давно высохшего огромного пня. В нем устроили нечто вроде вентиляционной трубы. Крышей служило перекрытие из тонких стволов деревьев и прорезиненных ковриков, которые сверху заложили слоем земли и дерном. Лишний грунт относили и ссыпали в небольшую речушку, которая протекала в паре десятков шагов. Даже отхожее место оборудовали прямо здесь же, в углу. Яму глубиной в полметра закрыли сверху крышкой, которую смастерили из тонких веток, нескольких кусков дерна и материи. На дно высыпали весь запас кошачьего туалета, который на такой вот случай тоже носили с собой.

Все лежали рядком на уложенных на землю спальных мешках. Было душно.

Антон встал на четвереньки, нащупал рюкзак, вынул из него фонарь, направил в потолок и включил.

– Черт! – вздрогнул Дрон. – Как сварка.

Антон убавил яркость, но глазам все равно стало больно, и он на мгновенье зажмурился. Потом посмотрел на часы. Почти шесть утра. «А может, вечера?» – спохватился он. «Нет, проспать столько времени я просто не мог». Антон посветил по сторонам. Рыжий луч света вяз в пыли. Все проснулись и сейчас сидели. Кто-то разминал ноги и поясницу, кто-то тер шею. Иногда выдержать длительное время в такой яме намного труднее, чем сделать многокилометровый марш-бросок.

Антон вынул упаковку салфеток, сел, протер лицо, шею, грудь и руки. Тело было липким от пота и зудело от грязи.

– Дрон, готовь завтрак. – Антон скомкал салфетку и сунул ее под брошенный на ветки деревьев спальный мешок.

Дрон сел:

– Воду греть?

– Обойдешься, – пробубнил из угла Шаман. – И так дышать нечем.

Сухой спирт, который использовали спецназовцы, не только сжигал кислород, но и при горении выделял неприятный запах. Хотя и сейчас, если в укрытие спустится нормальный человек, он наверняка задохнется от смрада немытых тел, человеческих испражнений и прочих продуктов жизнедеятельности десяти здоровых мужчин.

Зуммер радиостанции, антенна которой была выведена наверх, заставил всех замолчать.

Антон протянул руку в сторону Вишнякова.

– Кто там?

– Командный пункт, дежурный, – Вишняков всучил похожее на трубку телефона устройство.

– Слушаю, Филин, – прижав ее к уху, представился Антон и назвал пароль на сегодняшний день. – Астрахань.

– Нахичевань, – произнес заспанным голосом отзыв дежурный. – Это капитан Феклистов.

– Слушаю тебя, капитан, – Антон зевнул, пытаясь представить по голосу, как выглядит говоривший с ним офицер. – Чем обрадуешь?

– Прими предварительное боевое распоряжение.

– Давай, – Антон надеялся, что дежурный сейчас действительно их обрадует и им больше не придется гнить в этой норе.

Он не ошибся, но с первых слов понял, что для спецназовцев на этом учения не заканчиваются. Феклистов в двух словах обрисовал обстановку, исходя из которой следовало, что цели и задачи «красных» достигнуты. Понеся большие потери, лишенный централизованного управления «противник» дезорганизован и спешно отходит на свою территорию. На направлении действия группы наши подразделения развивают успех. Однако диверсионному подразделению «синих» удалось захватить в заложники пассажиров судна «Инженер Попов», которое стоит на рейде порта Высоцк. Условия возвращения заложников и корабля «противник» выдвинул достаточно жесткие: освободить пленных и дать возможность попавшим в мешок подразделениям беспрепятственно уйти к своим.

Антон слушал капитана в пол-уха. Он уже понял, что им будет поставлена задача освободить судно. Пока дежурный монотонно бубнил в трубку, он мечтал об одном – чтобы высадка проходила шаблонно. Спустя десять минут группа бесшумно ушла к месту, куда должен был сесть вертолет.

Дальше все прошло штатно. Как Антон и предполагал, под занавес их решили сильно не мучить. Находившийся на борту подполковник, отвечающий за последний этап учений, быстро провел инструктаж. Прапорщик из группы обеспечения выдал снаряженные боевыми патронами магазины и гранаты. Конструкция корабля спецназовцам была известна – не один раз отрабатывали похожие задачи. Чтобы отвлечь внимание находившихся на «Инженере Попове» людей, одновременно подготовку к высадке должны были имитировать еще два вертолета.

Спустя пятнадцать минут полета вышли в район порта. Штурман сразу поднялся с откидной скамейки в проходе кабины, протиснулся в салон и похлопал Антона по плечу:

– Заходим на «точку»!

Антон кивнул. Вертолетчик уже открыл дверь и отошел в сторону. Командир поднялся со скамейки, привинченной вдоль левого борта, пробрался к выходу и, придерживаясь за кронштейны и стенки, посмотрел вниз. В лицо ударил упругий влажный воздух. До судна оставалось около полукилометра. Это был давно списанный сухогруз, который отбуксировали от берега и поставили на якорь. На палубу, мостик, в проходы и каюты установили кассеты с мишенями. Их принцип был схож с работой подушек безопасности. Только срабатывали они не от удара, а от разного рода контактов и светодиодов. Стоило кому-то пройти по коридору, и цепь замыкалась, открыть двери – и, наоборот, цепь размыкалась. Для нескольких минут скоротечного «боя» специальная мишенная команда колдует над такой начинкой не один день, укладывая сотни метров проводов и пряча десятки датчиков.

Палуба стремительно приближалась. Антон прижался спиной к переборке, отделявшей кабину пилотов от пассажирского салона, и увидел, как над кормой завис еще один вертолет. На палубу полетели дымовые шашки.

Спецназовцы уже образовали живую «гусеницу» от дверей к концу салона, придерживаясь друг за друга и упираясь лбами в поясницу впереди стоящего. Вертолет словно налетел брюхом на невидимую резиновую подушку. Его слегка подбросило. Сработал один из принципов аэродинамики.

– Палуба! – рявкнул штурман.

– Вперед! – скомандовал Антон и для верности ударил Дрона в плечо.

Майор шагнул. За ним полетел Шаман, потом Джин. Антон отпустил руку, присел на корточки и оттолкнулся. Удар о палубу был ощутимым. Колени едва не встретились с челюстью. Перекатился в сторону, освобождая место следующему, и, пригибаясь, побежал вдоль правого борта. Слева раздался хлопок «Вала». Это работал Джин. Из-за свернутого троса и наваленных в кучу металлических ящиков выскочил манекен человека. Антон выстрелил машинально, не целясь. Мишень сникла. Почти сразу бегущий впереди Дрон опустился на колено и послал подряд две пули куда-то вперед. Сзади нагоняли Вишняков и Гайнуллин.

Эфир заполнили отрывистые команды и фразы.

– Стропа, прими левее.

– Джин, прямо…

– Это Дрон, минус один.

Антон не вмешивался в действия своих бойцов. На этот раз их действительно пожалели. Даже цели располагались практически в тех же местах, что и на недавней тренировке.

Быстро вбежали по трапу на мостик, по пути «свалив» выскочившего из люка еще одного «пирата». В открытое окно командирского мостика Дрон метнул гранату. Раздался взрыв. На голову полетели стекла. Антон пригнулся и рванул вперед. Вот Дрон влетел в распахнутые настежь двери. Антон шагнул следом. Навстречу двигались Джин и Шаман, проникшие в помещение через смежный вход. У штурвала сник посеченный осколками гранат муляж человека. Еще два, просто выпиленные из фанеры, превращенные в щепки, валялись на полу. Отсюда по трапу вниз и направо каюта капитана. Дальше по коридору четыре помещения, одно из которых – радиорубка.

– Это Вишня, мы на полубаке, чисто, – раздался в наушнике голос лейтенанта.

– Джин, машинное, – приказал Антон, а сам скатился вниз по трапу вслед за Дроном.

Антон встал напротив дверей капитанской каюты и кивком головы дал понять, что готов. Дрон распахнул дверь. Антон шагнул внутрь. Цель прямо. Он надавил на спуск. Свинец разорвал фанерную мишень на уровне груди и врезался в установленный у стены сколоченный из толстых досок деревянный щит. Не будь его, неизвестно, куда могла бы срикошетить пуля. Переборки кают железные, а помещения тесные. Стрельба в замкнутых пространствах сама по себе опасна. Силуэт справа, у стола. За ним еще один… Антон развернулся. И вдруг шестое чувство ему подсказало, что тут кто-то есть живой. Из-за стальной переборки раздался знакомый голос:

– Все, Антон! Задача выполнена. Молодцы!

– Уф-ф! – в тот же момент кто-то толкает его сзади. Он делает шаг вперед, все еще не веря своим глазам. Генерал Родимов со спокойным видом надавил на кнопку секундомера и посмотрел на Филиппова:

– Привет!

– Ни хрена себе! – протянул Дрон.

– Ну, Федор Павлович! – Антон покачал головой и стянул с головы косынку. – Спасибо!

– Что такое? – строго спросил Родимов.

– Ничего, – пробурчал Антон, утирая с лица пот. – Пуля – она ведь дура. Мало ли куда полетит. – Его вдруг затрясло.

В системе подготовки спецназа целый комплекс упражнений рассчитан на развитие внимания и управление эмоциями. Это, например, движение навстречу друг другу с одновременным ведением огня по целям, установленным позади напарника. Пули в таком случае проходят практически рядом с головой. Но это – необходимый элемент тренировки. А Федор Павлович-то здесь зачем? Плохое освещение через грязные стекла иллюминаторов, наконец, накопившаяся за время напряженных учений усталость могли сыграть злую шутку.

Невысокий, абсолютно седой генерал, с живым взглядом и слегка заостренным носом иронично улыбнулся:

– Не рад меня видеть?

– Было бы глупо вам говорить, что вы только что находились в опасной зоне. Чуть что, и…

– Чуть не считается, – парировал генерал.

– Так заикой можно остаться, – проворчал Дрон.

– Я был уверен, каждый из вас с легкостью идентифицирует цель, – Родимов направился к выходу. – Построение на верхней палубе через четыре минуты.

* * *

Сидя за столом, установленным под навесом из маскировочной сетки, прапорщик Рашид Алиахметов рассеянно слушал рассказ сержанта Грымова о проделанной до обеда на складе работе и ковырял вилкой салат из помидоров. Сержант и еще несколько человек до обеда разгружали «КамАЗы». Бригада готовилась к зиме, и у начальника склада вещевого имущества Алиахметова настали напряженные дни. Все это совпало с известием о скором упразднении института прапорщиков. Новый министр обороны, по словам командира батальона материального обеспечения, где Алиахметов проходил службу, особо не разбираясь, резал при сокращении армии буквально по живому. Рашид при этом испытывал двоякое чувство. С одной стороны, его родина – Азербайджан, и по большому счету ему абсолютно безразлично, что будет с Россией и ее армией. С другой, он давно получил российское гражданство и возвращаться на родину не собирался, потому что там таких денег не заработать.

Рашид прекрасно знал, что его республика давно ведет закулисные переговоры с Турцией вопреки интересам северного соседа. Власти не первый год закрывали глаза на существование лагерей подготовки боевиков практически рядом с Баку, разрешали им транзит через свою территорию в страны Ближнего Востока и сквозь пальцы смотрели на то, что они лечатся в местных медучреждениях. В России делали вид, будто об этом ничего не знают. Так было выгодно обеим странам. Что там двигало власть имущими – высокая политика или огромные деньги, маленькому человеку, у которого большая семья и многочисленные родственники, все равно. Для него государство – это его дом и родные, которым он должен помочь выжить.

Из дверей летней кухни появилась Хаят. Чеченка поставила на стол разнос, с которого подала тарелки с первым.

– Спасибо! – поблагодарил Грымов, невольно засмотревшись на гибкую фигуру девушки.

Хаят была в черном платке, застегнутом под подбородком, и такого же цвета платье. Лишь оборку по кромкам украшал скромный рисунок. Устроенное хозяином дома во дворе кафе пользовалось у военных расположенной за забором части большой популярностью. Как ни противились командиры, ни настаивали ходить в столовую, многие контрактники предпочитали обедать здесь. За год сосуществования заведения и воинской части тут не произошло ни одного эксцесса, и постепенно командование смирилось. Правда, ходили слухи, что до сих пор здесь не случилось ни одной заварушки только потому, что хозяин исправно платит боевикам.

Чеченка застенчиво улыбнулась и ушла.

– Новенькая? – Грымов проводил ее взглядом и посмотрел на Алиахметова.

– Нравится? – усмехнулся азербайджанец и кивнул. – Приютил ее Аслан. Она из Гудермеса. Училась в институте в Ростове. Там у нее любовь случилась с русским. Она против воли родителей замуж вышла. А тот пьяницей оказался, на машине разбился. Вернулась. Дома ее не приняли. Так и живет…

В глазах Грымова появился интерес.

– Значит, Аслан ей не родственник?

– Конечно, нет. – Рашид налег на суп. – А что?

– Так, – протянул Грымов, уже не сводя взгляда с летней кухни.

Рашид украдкой следил за сержантом.

Грымова звали Вячеславом. Родом с Поволжья. Среднего роста, с болотного цвета глазами на широком, загорелом лице, молодой мужчина пошел служить от безысходности – найти нормальную работу в их небольшом городке было практически невозможно. К тому же достали судебные приставы, которые требовали начать платить алименты брошенному вместе с женой ребенку.

Алиахметов не случайно оказался с ним за одним столиком. Даже работать на складе он сегодня специально взял человека из роты связи бригады. Уж кто как не Грымов, который был особо приближен к начальнику связи полка, может пригодиться для выполнения придуманного боевиками плана. Пару недель назад к нему в этом кафе подсел чеченец, который представился Назыфом и сообщил, что совсем недавно он был в Баку у своих друзей. Новый знакомый недвусмысленно намекнул, что имеет возможность в любое время навестить родных и близких Алиахметова. Он напомнил, что Рашид такой же, как и он, мусульманин, и дал понять, что ничего не имеет против того, что прапорщик приторговывает налево излишками муки с военного хлебозавода, находящегося в ведении батальона материального обеспечения. Чеченец умело прижал Рашида к стенке. Когда прапорщик это понял, Назыф объяснил, для чего он собрал эту информацию. Ему нужен был свой человек для несложных и не особо рискованных поручений. К тому же за приличную плату. И Рашид дрогнул. Уже на следующий день он пришел в назначенное место, где Назыф поджидал его в машине. Немея от страха, Рашид сел в старенькую «Ниву». Вопреки самым страшным предположениям, его не стали убивать или похищать. Просто-напросто рассказали о сути проблемы.

Как выяснилось, в разведывательной роте проходил службу лейтенант, отец которого был большой «шишкой» в Москве. Для начала требовалось узнать, как офицер характеризуется по службе, имеет ли замечания от командиров, установить круг его знакомых, выяснить наклонности, уровень подготовки, слабости. Это не составило труда. За неделю Рашид собрал максимум информации и передал ее по назначению. Назыф был доволен. Особенно его заинтересовало то, что лейтенант тайно сох по жене начальника связи бригады майора Авдеева. В остальном воздыхатель оказался положительным во всех отношениях офицером. Он никогда не распространялся о своем отце, не брезговал никакой работой, наравне со всеми нес службу и участвовал во всех боевых операциях. Несколько дней назад Назыф снова отыскал Рашида. Теперь от азербайджанца требовалось найти человека, который хорошо знает Авдеева, и привести того сюда. Прапорщик наивно полагал, что после этого боевики от него отстанут, но не тут-то было.

Снова появилась Хаят. Убирая тарелки, она словно невзначай коснулась рукой запястья Грымова. Они встретились взглядами. Чеченка улыбнулась. Грымов покраснел и потупился.

Дождавшись, когда чеченка отойдет, Рашид слегка наклонился вперед:

– Нравится?

– Я что, сумасшедший? – беря в руки вилку, Грымов покачал головой. – Она же чеченка! Башку отпилят и не спросят, как зовут.

– За эту не отпилят, – со знанием дела сообщил Рашид, беря хлеб.

– Почему? – удивился Грымов с набитым ртом.

– Я же сказал тебе – падшая женщина, – пояснил Рашид и покосился за соседний стол, где сидели еще двое военных. – Ты у нее здесь не первым будешь.

– А вы откуда знаете? – Грымов едва не поперхнулся.

– Знаю, – заверил Рашид. – Хочешь, договорюсь? Она, кстати, на тебя глаз положила.

– Нет, – неуверенно покачал головой Грымов. – Я видел, чем здесь такие дела заканчиваются.

– Смотри, – пожал плечами Рашид, отодвигая тарелку и беря чашку с чаем. – Она в соседнем доме живет. С ней старуха. Совсем глухая и ничего не видит. Ночь от души оторваться можно.

– Все равно, – Грымов отряхнул руки, – я пас.

– Дело твое, – прапорщик сделал вид, будто потерял к теме всяческий интерес. – Сейчас надо все, что сгрузили, сложить на полки и пересчитать. Потом людей отведешь в роту.

– Сделаю, – уставившись на вновь появившуюся чеченку, кивнул Грымов и встал из-за стола.

Они прошли через двор и вышли на улицу.

Грымов остановился, надел на голову кепку, оглянулся на огромные железные ворота.

– Пошли быстрее, – поторопил Рашид. – До ужина надо все успеть.

Он не считал, что этот обед прошел зря. Грымов заглотнул наживку и в скором времени наверняка снова вернется к начатому за столом разговору. Алиахметов прослужил прапорщиком почти двадцать лет и хорошо знал солдатскую психологию. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять, на что способен человек. Из семи сержантов, которым мог поверить майор Авдеев, он выбрал именно Грымова. Вячеслав сталкивался с офицером по служебным делам по несколько раз на дню. Но для Алиахметова важнее было другое. Этот парень уже успел подмочить свою репутацию. Пару раз попадался пьяным в наряде, однажды его едва не уволили из-за драки. Однако майор, который интересовал Назыфа, доверял сержанту. Кроме того, Грымов хорошо разбирался в компьютерах и часто заменял писаря.

– А Хаят выглядит совсем молодо, – не удержался Грымов.

– Что ты сказал? – не сразу понял, о чем речь, занятый своими мыслями прапорщик. – Ты про чеченку?

– Сколько ей лет? – переспросил Грымов.

– Не спрашивал, – пожал плечами Рашид. – Двадцать, наверное.

Он прекрасно знал, молодой женщине гораздо больше. Она действительно успела побывать замужем, но за единоверцем. Год назад ее мужа убили в Дагестане. Родом она была вовсе не из Гудермеса. Назыф сказал, что Хаят нигде не бывала дальше соседнего села. Значит, местная. Ей предложили отомстить за мужа. Она согласилась и готовилась стать шахидкой. Однако Назыф решил использовать ее для другого дела. На последней встрече с Рашидом он прямо так и сказал: «Взорваться она всегда успеет».