Текст книги "Точка возврата"

Альберт Байкалов
Точка возврата

Глава 1

Время близилось к полудню. День был солнечный. Измученная ненормально жарким летом, природа встречала наступавшую осень. Лес, окружавший остовы зданий давно брошенного городка ракетчиков, замер в безветрии. Воздух словно застыл от напряжения. Как-то тише и вкрадчивее стало пение птиц и стрекот кузнечиков. Оставленный военными гарнизон был выбран для показа гостям из ближнего зарубежья примерной организации взаимодействия групп спецназа сразу трех силовых ведомств при решении задач по освобождению заложников, захваченных террористами. Несколько пятиэтажных, некогда жилых домов, казарма, столовая и здания хозяйственного назначения тоскливо смотрели пустыми глазницами оконных проемов на суету затянутых в камуфляж людей. Стекло, дерево, кабель, а местами и железобетонные плиты дорог давно были растащены и вывезены жителями близлежащих деревень. Чудом сохранившийся в центре небольшого сквера бюст Королева, стела с изображением лишившихся краски флагов пятнадцати республик и выдавленным на бетоне текстом присяги, запах кострищ, разбавленный ароматом хвои и луговых цветов, вызывал ностальгические чувства.

Приглашенная на мероприятие молоденькая журналистка телепрограммы «Разрыв» едва заметно толкнула в бок оператора и показала взглядом на стоявшего неподалеку сероглазого мужчину в полевой форме, поверх которой был накинут разгрузочный жилет. На вид ему было тридцать с хвостиком. Мужественное лицо, умный взгляд, коротко стриженные, пепельного цвета волосы и атлетическая фигура. Никого лучше к заставке репортажа и не найти. Воплощение всех положительных качеств настоящего защитника Отечества.

Черноволосый косматый телевизионщик заговорщицки кивнул ей и повел в сторону мужчины объективом лежащей на плече, словно РПГ, видеокамеры.

Заметив это, командир группы спецназа ГРУ подполковник Филиппов поправил головной телефон, надетый поверх маски с прорезями для глаз и рта.

– «Абакан», – почти сразу раздался в наушнике голос руководителя, – я «Набат», «Атака»!

Антон не участвовал в «шоу», поэтому выбрал место неподалеку от смотровой площадки. Лицо спрятал сразу, как только заметил, что вездесущая журналистка дала оператору команду запечатлеть его для своего сюжета. Режим секретности обязывал соблюдать инкогнито, даже для коллег, не говоря уж о пишущей братии.

«А она ничего, – насмешливо глядя на расстроенное личико кареглазой шатенки в джинсовой куртке и штанах, подумал он, одновременно, по привычке, мысленно сравнивая ее с женой. – Регина красивей».

Уже почти восемь лет как Антон не может найти женщину, которая составила бы конкуренцию голубоглазой блондинке со слегка вздернутой верхней губкой. Супругу он нежно лелеял и считал почти святой. Особенно после того, что ей пришлось испытать, живя с ним.

Между тем, мягко урча и переваливаясь с боку на бок, бронетранспортер спецназа МВД, словно доисторическая рептилия, неторопливо покатил к центральному входу в здание. Прикрываясь его корпусом, следом семенили облаченные в сферы и бронежилеты, похожие на «черепашек ниндзя» бойцы, именуемые в народе «краповыми беретами». С левого фланга к фасаду потянулось облако белого дыма, под завесой которого устремилась еще одна небольшая группа. Это СОБР. Захлопали винтовки снайперов. Они заняли позиции на крыше соседнего корпуса и вдоль опушки леса. Сектора обстрелов и цели были распределены между ними заранее. Фанерные мишени появлялись в окнах, на заранее установленных радиоуправляемых подъемниках, работавших от небольших аккумуляторов, либо выстреливались сжатым воздухом в виде надувных человеческих фигур. Вынырнувший из-за леса вертолет, перемалывая лопастями воздух, завис над крышей, имитируя высадку штурмовой группы. Из открывшихся дверей вылетели несколько мешков с камнями. Шум от их падения должны были услышать находящиеся внутри пятиэтажки люди. По мнению какого-то умника, этот звук убедит террористов, что наверху противник. Антон улыбнулся: хорошо, что теоретики сейчас на пушечный выстрел не подпускаются к спецоперациям. В реальной обстановке бандиты обязательно установят над крышей контроль. Более того, если вокруг нет высоких строений, оборудуют там огневые позиции.

– Внимание противника отвлечено, – стал пояснять действия бойцов сводного отряда антитеррористического центра генерал Родимов, стараясь перекричать в мегафон металлический лязг винтов. – В данный момент он вынужден распылить усилия по удержанию здания. Угроза с трех направлений. Нами приняты меры, которые должны заставить главарей бандитов считать, что наземные группы выполняют отвлекающие действия, а штурм начался с высадки на крышу. Конечно, такие приемы эффективны, если за пределами захваченного объекта нет работающих на террористов людей. В подобной ситуации они в состоянии корректировать их действия и информировать о шагах спецподразделений. На этот случай в зоне проведения операции параллельно проводятся мероприятия по подавлению работы станций малой мощности, отключается сотовая связь. Сотрудники МВД пресекают работу представителей СМИ, оттесняют зевак...

Антон вновь посмотрел на журналистку. Девушка, щурясь, наблюдала за разворачивающимися событиями.

«Интересно, сколько ей лет? – неожиданно вновь отвлекся он от баталии, ловя себя на мысли, что раньше подобного с ним не происходило. Были мимолетные интрижки, но он не замечал за собой ярко выраженного интереса к противоположному полу. – Может, старею? Седина в голову, бес в ребро?» – он усмехнулся своим мыслям и вновь переключил внимание на поле.

Стоявшие на небольшой бетонной площадке два десятка военных в форме разных стран бывшего Союза с деланым интересом смотрели то на невысокого седого генерала, то на остов здания. Организованные на базе учебного центра Генерального штаба учения по обмену опытом в противодействии современным угрозам ничем не отличались от предыдущих мероприятий. Проводились они в основном не из-за необходимости поделиться опытом, а для напоминания о существовании обязательств государств Содружества в случае глобальной угрозы объединить усилия. После распада сверхдержавы в каждой республике остались специалисты старой школы, и подобными тактическими приемами их не удивишь. Интерес к этому мероприятию вызывали лишь разработки одного из закрытых НИИ, которые и послужили причиной приезда коллег из других республик. По замыслу, на засевших в здании «террористов» воздействовали новым типом светошумовых гранат «Молния-М». Со стороны эффект разрыва этой гранаты казался слабее, но продолжительность последствий от ее взрыва значительно возрастала. Кроме этого, гостям показали новый вид защитного снаряжения, более качественно предохраняющего бойцов от осколков и пуль.

Сзади, из-за насыпи, по которой проходила дорога, ломая массивными «кенгурятниками» густой кустарник, выехали два «Гусара».

Генерал развернулся в сторону машин.

– По плану объединенного штаба, вводится четвертая команда, – продолжил он пояснять разворачивающиеся события. – Бросок осуществляется по открытой местности, на легкобронированных автомобилях «УАЗ». Местность хорошо простреливается, поэтому противник наверняка был уверен, что с этого направления угроза минимальна. Кроме того, в случае выдвижения штурмовых групп пешим порядком и на БТР, он имеет возможность успеть перегруппировать силы и организовать перенос огня. Скорость легковых автомобилей значительно превосходит БТР и сводит на нет эти действия. Одновременно принятыми мерами управление бандитов парализовано.

Последняя фраза утонула в разрывах вышибных зарядов дымовых гранат, которые с ювелирной точностью стали падать у стены. Молочная пелена дыма сделала дом невидимым. Теперь засевшие в нем «террористы» были лишены возможности видеть приближение автомашин.

Тем временем левые задние двери автомобилей распахнулись. Уцепившись за их верхнюю кромку, из салонов стали проворно выбираться облаченные в серые комбинезоны крепкие парни. Антон вздохнул. На крышах были люки. Просто и сердито. Но, по мнению организаторов, трюки с таким выходом смотрятся более эффектно. До тыльной части здания меньше полусотни метров. Дым уже рассеялся. Изнутри бойцам помогают, придерживая за ноги, выбраться на крышу. Мгновение – и вот они уже наверху. Расстояние сократилось вдвое. Зацепившись за турели пулеметов одной рукой, другую опускают вниз и помогают выбраться вторым номерам. Не сбавляя скорости, внедорожники лихо развернулись и встали у окон первого этажа. Теперь их крыши практически на одном уровне с подоконниками. В тот же момент бойцы с треском влетают вслед за полетевшими в оконные проемы гранатами. С разрывом в несколько секунд устремляются еще две пары. Джипы тут же стремительно отъезжают назад. Еще какое-то время изнутри дома слышатся выстрелы. В оконных проемах мелькают фигурки спецназовцев, после чего на свет божий выволакивают одетых в черные комбинезоны «террористов».

Начался разбор. Стрельба и разрывы прекратились. Вертолет улетел. Родимов положил мегафон на стоявший рядом стол, развернулся к гостям и стал что-то объяснять. Выждав еще немного, Антон направился к дому, который только что его группа освободила от «супостата». Спецназовцы имитировали работу. Сортировали «раненых» и «убитых» боевиков. Осматривали помещения.

– Все, сваливают! – Дрон проводил взглядом автобус, в который уселись Родимов и зрители, отпустил руку стоявшего на коленях Джина, стянул с головы маску с прорезями.

Вахид встал и зло посмотрел на Василия:

– Ты мне чуть голову не проломил!

Он был весь перепачкан в земле.

– Тяжело в ученье, легко в бою, – как всегда, попытался отшутиться Дрон, разглядывая свисавший меж сросшихся на переносице бровей чеченца лоскут кожи. Ссадина кровоточила. Отливавший синевой массивный, квадратный подбородок горца был в саже.

В этот раз вместе с десятком манекенов, расставленных напротив окон, Вахид Джабраилов по прозвищу Джин, прапорщик Лаврененко и майор Котов играли роль засевших в жилом доме боевиков. Ученья проводились по сценарию, который написала жизнь. Милиция и ФСБ все чаще стали находить конспиративные квартиры сепаратистов. Уничтожение и разгром таких гнезд происходили едва ли не каждую неделю. Это говорило не только о повышении качества работы спецслужб, которые стали активно выявлять организаторов и участников экстремистских группировок, но и об усилении деятельности террористических организаций.

Бойцы спецназа МВД быстро построились и двинулись прочь, в направлении стоящих на краю поля «КамАЗов». БТР плавно развернулся и поплыл вслед за уехавшим автобусом. Собровцы не спеша двинули в сторону опушки леса, где на проселочной дороге их поджидал крытый тентом «ЗИЛ».

– Достали этой показухой! – Лаврененко чертыхнулся. Его слегка волнистые рыжие волосы были мокрыми от пота. Невысокий, крепкого телосложения прапорщик, по укоренившейся традиции носивший кличку Лавр, смахнул с шеи жука и вопросительно посмотрел на Филиппова: – Все?

– Отбой, – подтвердил Филиппов и направился обратно, в сторону площадки, где только что толпились зрители. В горле першило от едкого запаха дымовых шашек и выхлопных газов.

– Вроде возились не долго, а вонища, словно танковая дивизия прошла, – резонно заметил Дрон, догоняя Антона. – Что теперь?

– На базу. – Антон одарил самого веселого офицера группы равнодушным взглядом и остановился.

Надо было собрать людей, проверить оружие и произвести небольшой разбор. Подкатили микроавтобусы.

– Шаман, Стропа, давайте живее! – крикнул Кот в сторону здания, штурм которого только что закончился.

Шамиль Батаев, он же Шаман, и Лече Истрапилов по прозвищу Стропа тащились в самом конце выдвигающихся к месту сбора спецназовцев. Оба капитана были чеченцами. Как и Вахид Джабраилов, они пришли в спецназ ГРУ из МВД.

Услышав оклик, все заторопились, и через минуту группа разобралась в одну шеренгу напротив своего командира.

Антон окинул взглядом строй:

– Мне, как и вам, не очень приятно участвовать в подобных игрищах. – Он зло сплюнул. – Будет глупо отрицать, что в данной ситуации мы выполняли задачу, не свойственную нашей специфике. Но приказы не обсуждаются. Большая часть спецподразделений МВД и ФСБ находится на Кавказе. Поэтому привлекли нас. Здесь стоят не мальчики. Однако с утра, как всегда, Дрон недоволен. Лаврененко рассуждает о смысле жизни, а Москит и вовсе во время штурма не спеша прогулялся с первого на третий этаж. Мне тебя в окна лестничных клеток хорошо было видно.

– Так внутри! – Ренат Хажаев захлопал глазами. Среднего роста, с азиатскими чертами лица, капитан был врачом группы и имел позывной Москит. С его слов, так назывался один из хирургических зажимов.

– Видели, не видели. – Антон расстроенно вздохнул, неожиданно придя к выводу, что отчасти подчиненные правы. Обыкновенное театрализованное представление не давало по-настоящему отработать ни один из вопросов. Возможно, тем, кому оно предназначалось, так не казалось, но после того, как спецназовцы ворвались внутрь здания, их миссия была окончена. Все было рассчитано на показ выдвижения к объекту. Однако давать повод осуждать стоящих за всем этим начальников нельзя, и он сделал строгое лицо: – Используйте время с пользой. И так целый день коту под хвост! – Он показал взглядом на микроавтобусы: – По местам!

Желание устраивать разгон вдруг пропало.

– Джин, а как ты умудрился лоб расшибить? – неожиданно спросил Вахида Банкет.

Всегда наголо бритый крепыш с выгоревшими на солнце бровями с интересом заглянул в хмурое лицо чеченца.

– Там на площадке гильз стреляных по колено, – ответил за него Дрон. – Я его чуть толкнул, он на них как на роликах и поехал.

– Каких гильз? – машинально переспросил Антон. – Вы внутри почти не стреляли.

– До нас постарались, – вступил в разговор Кот. – Здесь как минимум год кто-то тренируется. Только не пойму, – майор вдруг задержался в дверях «Форда» и повернул голову в направлении дома, – а где они мишени устанавливают?

– Кто? – Антон проследил за его взглядом. – Здесь впервые занятия провели. Только на прошлой неделе наконец городок по документам перестал существовать. И то, если бы не возникла необходимость в инфраструктуре для показухи, век бы здесь ему стоять нетронутым.

– Я в этом сомневаюсь, – неожиданно возразил Лаврененко и снял с плеча ремень «АКС».

– Стоп! – Антон поднял руку вверх. – Давайте по порядку. Дрон!

– На всех этажах гильз от стрелкового оружия по щиколотку. – Василий забросил на плечо «Винторез» и, словно ища поддержки, посмотрел на Кота. Заместитель Антона передумал забираться в микроавтобус и вновь развернулся к нему спиной.

– Не утрируй. – Кот потер рукой в беспалой перчатке подбородок. – Но гильз прилично.

– Между прочим, есть и от «вальтера», – заметил Банкет и нахмурился. Все вдруг замолчали.

Действительно, поначалу никто не придал значения, что повсюду попадаются следы интенсивных тренировок. Каждый вдруг что-то вспомнил. У столовой полно небольших воронок. Рядом с остатками волейбольной площадки – сколоченные из фанеры щиты, на которых черной краской нарисованы фигуры, просвечивающие от множественных пулевых отверстий. В здании кучи гильз. У магазина валяются пеналы от вышибных зарядов РПГ. Обрывки бинтов...

– Осмотреть территорию. – Антон вынул из кармана разгрузочного жилета трубку спутникового телефона. – Доклад через десять минут.

Он отвернул антенну, посмотрел на высветившиеся цифры часов. Генерал проехал лишь треть пути. Докладывать или нет? Некоторое время колебался. В кулуарах ГРУ ходили разговоры о возможности существования в окрестностях крупных городов баз подготовки террористических групп. Антон относился к ним скептически, хотя с подобными вещами ему уже приходилось сталкиваться. Он еще раз посмотрел на недавно взятое штурмом здание. Теперь оно выглядело зловеще. С укоризной глядя провалами оконных проемов на возвращающихся для осмотра местности спецназовцев, пятиэтажный дом будто пытался загипнотизировать их и заставить повернуть назад. Антону даже показалось, что он чувствует некий мистический холод, исходивший от него.

Больше не раздумывая, он решительно надавил на кнопку автоматического набора номера.

– Слушаю тебя, – не представляясь, ответил Родимов.

– Мы задержимся.

– Причина?

– Есть мнение, что на базе этого городка кто-то проводит интенсивные тренировки с боевой стрельбой из стрелкового оружия.

– Ну и что? – хмыкнул генерал. – Сейчас огромное количество самых разных охранных структур, школ телохранителей. Взяли, приехали, постреляли, чтобы не платить за использование реального полигона.

– А если это националисты? – уперся Антон. – Или бандиты?

– Тебе-то какое дело? – Генерал вздохнул. – Расскажи Линеву. Пусть их контора разбирается. Это кухня кого угодно, только не наша. У нас – что, мало своих проблем? И почему не было доклада от тех, кто готовил ученья? Они там неделю возились. Мишени устанавливали, площадку готовили, дорожки песком посыпали...

– Я уже отправил офицеров осмотреть местность. – Антон огляделся по сторонам, словно кто-то из подчиненных мог игнорировать приказ и остаться рядом. Он прекрасно знал: этого быть не могло. Любое его распоряжение воспринималось со всей ответственностью. Кот тут же, без напоминания, разделил городок на сектора и в каждый назначил человека. Быстро проинструктировал, на что обратить внимание. Хотя все и так знали. Сейчас облазят все: от чердаков до канализации, запомнят серии на стреляных гильзах и название сигарет на окурках.

– Ну, смотрите, – сдался генерал и отключился.

Антон задумался.

Данила Линев, о котором говорил Родимов, был представителем ФСБ в объединенном контртеррористическом штабе. Он организовывал взаимодействие между ведомствами, обеспечивал, в отдельных случаях, информацией. Нередко коренастый русоволосый подполковник принимал участие в операциях в составе группы.

– Шеф, – ожил наушник переговорного устройства голосом Дрона, – я нашел листочки из блокнота. На них схемы дистанционных взрывателей. Такие в Чечне применяют.

– Так, неси сюда. – Антон насторожился. Это уже серьезная улика, говорившая о том, что здесь далеко не в «Зарницу» играли.

– Вся беда в том, – вздохнул Василий, – что ими кто-то зад подтирал.

В эфире раздался смешок.

– Ты хочешь, чтобы я пришел? – Антон разозлился. Пытаясь отыскать Василия взглядом, огляделся.

– Я за зданием котельной, – словно прочитав его мысли, ответил Дрон. – Мужики, у кого есть полиэтиленовый пакет?

– Филин, это Банкет. – Голос майора был встревоженным. На фоне казуса Дрона с листками, которые использовали в качестве туалетной бумаги, тон этого подчиненного насторожил Филиппова. Он прижал к губам указательным пальцем микрофон и поправил наушник.

– На связи.

– Я в здании насосной. Тебе стоит посмотреть.

Теряясь в догадках, Антон направился между домами. Одноэтажное кирпичное сооружение без крыши было сильно захламлено. С трудом пробравшись внутрь через засыпанный перекрытиями проход, Антон очутился в помещении с узкими, похожими на бойницы окнами. Скудный свет освещал остовы насосных узлов и бетонные основания для электромоторов с торчащими обрезками труб. Треть зала занимала бетонная прямоугольная яма. Там тоже были какие-то металлические конструкции, от которых наверх тянулись кишки труб. Когда-то здесь располагалась станция, обеспечивающая городок водой.

Банкет стоял у дверного проема, ведущего в другую часть здания. Антон уловил сладковатый запах разлагающейся плоти.

– Чего у тебя? – уже догадавшись, что его примерно ждет в следующем помещении, спросил он.

– Полюбуйся. – Банкет проскользнул в двери. Антон прошел следом. Трупный запах усилился. Можно сказать, он стал невыносим.

Эта половина станции скорее служила складом. Среди остатков стеллажей в полу был устроен прямоугольный люк. Крышка немного сдвинута. Антон сразу обратил внимание на бурые следы волочения. Мухи в буквальном смысле выбивали глаза. В углу прошмыгнула здоровенная крыса.

Почти не дыша, он направился к яме. Банкет, обгоняя его, на ходу вынул из кармана разгрузочного жилета и включил небольшой фонарь. Антон остановился у кромки и посмотрел вниз. Банкет встал напротив и направил луч в прямоугольный смердящий провал. Взору открылись самые настоящие врата ада. Зрелище не для слабонервных. Там, на трехметровой глубине, лежали в неестественных позах трупы мужчин. Сколько, разобрать было невозможно. Одно было ясно: все они находились в разной стадии разложения, но погибли в течение последних нескольких месяцев. Антон отчетливо разглядел на некоторых лицах с леденящими душу оскалами огнестрельные и колото-резаные раны.

– Эти убийства здесь не в один день произошли, – ошарашенный увиденным, пробормотал Антон.

– Менты нас долго проклинать будут, – выдавил из себя Банкет.

– Такое побоище – дело скорее для ФСБ. – Антон развернулся к выходу. – Пошли. А то сейчас натопчем, потом греха не оберешься.

Они вышли наружу. Здесь, у выхода, уже собралась почти вся группа.

– Судя по вашему лицу, шеф, вы только что увидели дьявола, – попытался сострить Дрон. – Можно пройти насладиться тем, что произвело на вас такое впечатление?

– Там гора трупов. – Антон пропустил его слова мимо ушей. – Лучше не топтать. Что у вас?

– На первом этаже крайнего дома нечто похожее на борцовский зал. – Лаврененко показал большим пальцем себе за спину. – Все в крови. С десяток обыкновенных гимнастических матов. Пара боксерских мешков. Планшеты...

– Химическая лаборатория, – заговорил Москит, сразу, как только прапорщик замолчал. – Вернее, стол, на котором остатки различных реактивов, пара разбитых колб, пробирки, ступа. Коробка с селитрой, на полу рассыпана алюминиевая пудра... Повсюду следы марганца.

– Ясно, учились делать из подручных средств взрывчатку, – кивнул Антон.

– Не только. – Доктор разжал ладонь и осторожно развернул медицинскую салфетку, которую до этого держал в руке. На ней лежали несколько красных таблеток, пара маленьких и одна большая ампула.

– Что это?

– В принципе абсолютно безвредные лекарства, – стал пояснять Москит. – Однако если их в определенных пропорциях смешать, получится яд.

– За казармой я нашел четыре пусковых трубы от РПГ-18 «Муха», – заговорил Банкет. – Номера переписал. Трогать особо не стал.

– Этот городок стали готовить к ученьям неделю назад. – Кот закатил глаза к небу.

Итоги осмотра превзошли все ожидания. По всему выходило, что здесь тренировались какие-то неведомые бойцы, причем очень долго и с большим размахом.

* * *

Элиходжаев Амирхан, высокий, хорошо сложенный чеченец, сидел в жестком, похожем на огромный стул, кресле и слушал Нусона. Его веки были слегка прикрыты. Он будто дремал. Прямой нос, слегка заостренный, отливающий синевой подбородок, высокий лоб и густые, нависшие над глазами брови. Несмотря на подернутые сединой виски, Амирхан был еще молод, но мудр и имел большое влияние в мусульманском мире. У него были обширные связи, во многих странах он мог быстро поднять и поставить под ружье сотни воинов. По-другому и быть не могло. Именно поэтому сейчас перед ним сидит этот рыжеволосый очкарик.

Сорокалетний, с нескладной фигурой англичанин мало походил на сотрудника спецслужб. Но Амирхан знал: люди, работающие в секретных организациях, – полная противоположность своим киношным прототипам с мускулистой фигурой и волевыми лицами.

Амирхан второй день находился в Берлине. Квартира в доме на Хохмейстер-штрассе принадлежала турку Сембилу, который работает в Германии уже пятнадцатый год. Амирхан впервые оказался в этом городе и был несказанно удивлен огромным количеством живших здесь мусульман. Оказалось, что столица страны, которая чуть больше полувека назад была примером самого ярого борца за чистоту расы, занимает третье место по количеству турок, после Анкары и Стамбула! До этого он был в Париже. Там тоже много единоверцев. Есть среди них и чернокожие. Амирхан был чеченцем, совершил хадж, но у него не укладывалось в голове, что негры могут быть мусульманами. Он закончил школу давно, в начавшем разваливаться Союзе, и чернокожие казались ему чем-то невероятно далеким. Амирхан ассоциировал их то с прыгающими вокруг костров дикарями, которые охотятся копьями и разрисовывают лица, то с угнетенными темнокожими жителями США. Оказывается, что среди них тоже есть приверженцы всемогущего Аллаха! Они вовсю диктуют властям европейских стран, где проживают, свои условия. Эти братья по вере – мощь, с которой считаются зажравшиеся европейцы! Попробуй в Париже оскорбить мусульманина! Они добились для себя субсидий, хороших пособий, бесплатного жилья! Они без боя завоевывают жизненное пространство. Вот что увидел в Париже, Берлине и Югославии Амирхан и совершенно по-другому стал понимать свое предназначение. Он частица огромной силы, благословленной небесами. Скоро весь мир окажется у их ног! Радость переполняла его. Здесь более благоприятный климат. Разве Эмираты станут процветающими государствами, когда там закончится нефть? Аллах дал арабам богатства, чтобы набраться сил для завоевания всемирного господства. Неверные, предавшиеся всем смертным грехам, недостойны хорошей жизни. Их удел – рабство. Они построят для мусульман города, создадут инфраструктуру, облагородят землю и вымрут как мамонты. Пройдет еще немного времени, и мусульман в большинстве европейских стран станет больше, чем коренных жителей. Повторится сербская история. Америка и Англия, которые отделены от основного мира морями, помогут в этом исламскому миру. Ведь, по сути, США боятся сильной Европы. Да, они делают вид, будто эти страны – их союзники по НАТО. Но они в первую очередь конкуренты. Совсем недавно Европа стала объединенной, а ее валюта уже стабильнее доллара! Как только развалится Россия, Евросоюз повторит историю великой Римской империи. Сейчас эти глупые люди помогают мусульманам в священной войне против русских, а потом будут кусать локти!

«Интересно, понимает ли это Нусон?» – Амирхан перевел на него отрешенный взгляд.

– В Москве большое количество мусульман, – продолжал между тем англичанин. – Миграционная служба даже примерно не может сказать, какое количество там проживает азербайджанцев, таджиков, узбеков. Надо активней делать из этих людей притесняемых. Благодаря твоим усилиям из России идут гробы с убитыми якобы на почве национальной неприязни, но этого мало.

– Я так думаю, что вы приехали сюда не для этого. – Амирхан уперся взглядом в продолжавшего стоять англичанина. Он почему-то подумал, что тот попросту еще только подбирается к основной теме, делая это постепенно, с целью изучить его реакцию.

– Ты, как всегда, проницателен. – Нусон вернулся на свое место. – Настало время снова всколыхнуть Кавказ.

– А чем, по-вашему, я занимаюсь? – фыркнул Амирхан, ожидавший чего угодно, только не этого. – С наступлением лета и по сей день мы активизировали свои действия на всех направлениях. Разве вы не видите, с экранов новостей не сходят репортажи из Ингушетии, Дагестана, Осетии...

– Не горячись, – перебил его Нусон. – Это все так. Но согласись, стреляют лишь те, кому платят. Нужно сделать так, чтобы за оружие взялись все. Для этого необходимо разбудить народ. На Кавказе много факторов, которые делают решение этого вопроса не очень трудным. Кровная месть, родство, память о депортации, традиции...

Он замолчал, словно давая возможность продолжить перечисление Амирхану. А может, почувствовал вину, что неожиданно резко прервал его.

– Для этого надо столкнуть русских военных и чеченцев, а это уже было, – воспользовался паузой Амирхан. – Мало кто верит в особые группы спецназа, ликвидирующие религиозных и общественных деятелей. Устарела, даже смешно выглядит, месть родственников за погибших.

– Почему ты сразу начинаешь перебирать варианты с Чечней? – неожиданно спросил Нусон. – Разве на Кавказе мало других народов?

– Мы всюду проводим свои акции! – Амирхан удивленно вскинул брови.

– Ваша республика быстро восстанавливается. Мало у кого поднимется рука снова превращать города в руины, – вздохнул Нусон. – А если попытаться столкнуть лбами ингушей и чеченцев?

– Пробовали, – покачал головой Амирхан. – Ты ведь знаешь, скольких мы уже отправили в ад? И что толку?

– Вы ограничиваетесь покушением на отдельных людей. Часто русских, которые живут там. А если взять и напасть на целое село? Потом сделать так, чтобы ингуши ответили тем же?

– Кто пойдет на это? – Амирхан посмотрел на Нусона как на несмышленого ребенка. – Ноги потом не унесешь.

– Подумай над моим предложением. Сейчас у тебя много дел.

– Как бы ни критиковали милицию и ФСБ, они хорошо работают, – предпринял вялую попытку оправдаться Амирхан. – Тяжело организовать акцию с убийствами. Мало кто на такое решается. Но мы работаем, – заверил он, стараясь приблизить конец беспредметного обсуждения этой темы.

Он знал: Даниэль Нусон не для этого назначил ему встречу. До сих пор он не спросил, как продвигаются дела с боевыми группами, которые созданы прямо в сердце России. На носу выборы. Нужен хаос, а это деньги, которые Амирхан любит не меньше родины.

– Мы имеем возможность оказывать влияние на большое количество политиков, от которых зависит ситуация в России. – Нусон слегка подался вперед. – За деньги они с радостью бросаются претворять в жизнь даже самые ущербные законопроекты. А те, у кого монополия на продукты питания, лекарства, услуги и социальные блага, и вовсе не нуждаются в наших подсказках. В России сложилась парадоксальная ситуация. Безумно разбогатев или получив власть, люди начинают ненавидеть свою родину и в прямом смысле уничтожать ее. Я серьезно задумываюсь над научным обоснованием этого феномена. Мне кажется, что у этой нации самой природой запущен механизм самоуничтожения. Вкладывают огромные деньги в чужую экономику, презирая свой народ. Такого нет ни в одной стране. Англия сквозь пальцы смотрит, как новые русские миллиардеры за фантастические цены скупают в центре Лондона дворцы. Ты не задумывался почему?

– Думал, – подтвердил Амирхан.

Он действительно удивлялся спокойствию населяющих туманный Альбион людей. Самые дорогие дома в исторической части Лондона принадлежат олигархам, женам, детям и содержанкам из России. В его понимании продать дворец, в котором когда-то жил английский король, человеку из другой страны – почти то же самое, как если бы в мусульманских странах продавали мечети американцам.

– Они постепенно выводят свой народ из себя, – стал пояснять Нусон. – Мало того, что основная часть русских травится водкой, наркотиками, недоедает и вымирает от болезней, которые давно побеждены в других странах. Ты посмотри, что показывает их телевидение! Во времена железного занавеса мы и мечтать не могли о такой пропаганде и разложении. Я не говорю, что развратом и насилием они оскорбляют мусульман, которых в России очень много. На фоне повальной нищеты горстка обезумевших от шальных денег людей кривляются и дразнят русского медведя. А голодный медведь злой и страшный зверь! Чего стоят эти шоу! Даже в богатой Америке многие вещи считаются не этичными. Но есть люди, в которых эти полуголодные и спившиеся твари верят. Они кость в горле.