Текст книги "В живых не должен остаться никто!"

ГЛАВА 10

Был поздний зимний вечер. Ветер, что непрерывно дул целый день, устало затих, и большие пушистые снежинки теперь плавно кружились в неподвижном воздухе и тихо, практически бесшумно, опускались на землю. Бледно-жёлтый диск луны, едва видимый сквозь плотные ватные тучи, слабо освещал город и его тихие, безлюдные улочки.

Высокий, девятиэтажный дом, заслонив собой полнеба, отбрасывал длинную тень на заснеженную дорогу и прилегающий к нему тротуар с росшими вдоль него тополями. И в его тени было совершенно не видно человека, неподвижно стоявшего возле старого тополя и внимательно смотревшего на деревянное здание 2 отделеления милиции города Саровска…

Олег стоял возле дерева уже минут десять и всё это время не сводил глаз с освещённых окон деревянного барака. На его усталом, напряжённом лице блуждала слабая улыбка. Он не мог скрыть своей радости. Наконец-то он добрался до своей цели. Позади остались трое суток изнурительного пути по заснеженной тайге и три часа непрерывной тряски по лесной дороге на старом лесовозе, что довёз его почти до самого Саровска. А затем ещё полтора часа ходьбы по тихим улочкам города. И вот он здесь. Здесь, несмотря ни на что. Он так долго ждал этого момента. Он восстал из мёртвых ради того, чтобы прийти сюда. Вот почему он не мог скрыть своей радости. Он дошёл…

Олег нежно провёл рукой по рукояти меча, что висел у него на поясе, и широко улыбнулся: наконец-то он сможет отомстить. Его враги ещё пожалеют о том, что они сделали с ним и его семьёй. Он отомстит, и отомстит жестоко. Так же как и они, он не пощадит никого! Око за око!..

И лишь одно обстоятельство омрачало сейчас радость Олега – он не знал, находились ли в здании его враги: капитан Петренко и его подручные, те, что били и издевались над ним несколько дней назад. Кто дежурит сегодня: они или другая смена? Он должен это знать наверняка, прежде чем войти туда. Несмотря на всю свою ненависть к саровским милиционерам, Олег не хотел убивать невиновных. Но чтобы узнать, кто дежурит сегодня, опять-таки надо было войти в здание. А это пока неприемлемо… В итоге получался замкнутый круг. И Олег напряжённо размышлял, пытаясь найти выход из создавшегося положения.

Неизвестно сколько бы ещё времени Олег провёл в размышлениях, но тут из-за ближайшего поворота неожиданно показалась машина.

Олег напряжённо вздрогнул. Что-то внутри подсказывало ему, что это не просто машина, это милицейский «бобик» и направляется он ко 2 отделению милиции.

Через несколько секунд, он убедился, что не ошибся в своём предположении. Натужно ревя двигателем, «бобик» стремительно промчался мимо него.

Олег проводил его внимательным взглядом, ибо тот же внутренний голос услужливо подсказывал ему, что в данной машине сидят нужные ему люди.

И внутренний голос снова не подвёл его: «бобик» резко затормозил перед зданием 2 отделения милиции и первым из него вылез не кто иной, как сержант Ляшенко собственной персоной. При виде его, глаза Олега яростно вспыхнули, а рука невольно потянулась к мечу. Затем из машины вылезли ещё двое знакомых ему милиционеров – они тоже принимали самое активное участие в его избиении. В памяти Олега вновь ожили те страшные минуты. Он не сводил с машины и её пассажиров внимательных глаз. От него не укрылось, что Ляшенко и двое его коллег уже «навеселе», успели уже где-то «принять на грудь». Они весело смеялись и о чём-то громко переговаривались. «Смейтесь, смейтесь, – зло подумал Олег. – Скоро вашему веселью придёт конец»!

Последними из машины вылезли водитель и две молодые девушки. При виде девушек Олег недовольно поморщился: их присутствие путало ему все карты. Тем более что, несмотря на несколько вызывающий макияж и яркие одежды, девушки отнюдь не походили на шлюх или проституток. Они были явно напуганы и не горели желанием посетить милицейский участок – милиционерам пришлось тащить их за собой силой.

Глядя на их отчаянные попытки вырваться и слыша дикий смех сержанта Ляшенко, Олег понял, что девушки попали в беду. Это обстоятельство только ускорило его решение поскорее нанести визит своим «друзьям-милиционерам» из 2 отделения.

Олег быстро скинул с плеча баул с остатками продуктов и прислонил его к дереву – пускай пока полежит здесь. Затем, проверив рукой на месте ли меч, вышел на тротуар и твёрдым шагом направился к зданию. Итак, отмщение началось, теперь его уже ничто не остановит…

Но, пройдя метров пятнадцать, Олег неожиданно остановился. Его внимание привлекло невысокое тоненькое деревце, росшее меж двух больших тополей. Олег узнал его – это была осина. Маленькая такая осинка… Злая усмешка скользнула по его губам. Бросив короткий взгляд на здание 2 отделения милиции, он сошёл с тротуара и прямо по глубокому снегу направился к осинке…

Через две минуты он вновь вышел на тротуар и, уже более не останавливаясь, дошёл до крыльца милицейского участка.

Перед первой ступенькой Олег на мгновенье задержался. Это была не просто ступенька, это был рубеж, невидимая черта, переступив через которую, он уже отрезал бы себе все пути к отступлению. А впереди… Олег прекрасно знал, что ждёт его впереди. Смерть! Только смерть! И хоть он уже всё давно решил для себя, всё же сделать первый шаг на пути к смерти было немного тяжеловато. А ведь ещё не поздно повернуть назад, отказаться от мести и начать новую жизнь… Но Олег только мысленно усмехнулся и, плотно сжав зубы, твёрдо поставил ногу на первую ступеньку. Всё, выбор сделан, он перешёл свой Рубикон. Назад пути нет.

Дежурный по отделению сержант Кротов недовольно поморщился, услышав скрип открываемой двери. Этот противный скрип давно не смазанных петель возвещал, что в отделение входит посетитель. А вот посетители ему сейчас были совершенно не нужны. Ляшенко с парнями привезли двух молоденьких «курочек» и ведут теперь их обработку, раскручивая на «групповуху». И девчонки попались на редкость классные, симпатичные, чистенькие такие, это не какие-то там уличные «шмары», которые трахаются чуть ли не с пелёнок, а вполне нормальные, цивильные девки, которые если и «дают», то только по любви. Но ничего, Ляшенко с парнями их быстро запугают, «дадут» всем как миленькие…

При мысли о предстоящей оргии по низу живота растеклось приятное тепло. Торчавший как кол член с силой упирался в ткань брюк и немного побаливал. Но эта боль была настолько возбуждающе приятна, что не хотелось даже шевелиться. И тут на тебе – посетитель! Кротов смачно выругался и повернул злое лицо к входной двери. Ещё не видя посетителя, он уже возненавидел его всеми фибрами души.

Посетителем оказался высокий молодой мужчина с бесстрастным каменным лицом и жёстким пронзительным взглядом. Он не был похож на обычных вечерних посетителей участка: взволнованных, растерянных, с просящими о помощи глазами – и это сразу насторожило многоопытного Кротова. Такой вот «человечек» вполне мог оказаться «подсадной уткой» – каким-нибудь проверяющим из прокуратуры или областного УВД. Следовательно, нужно проявить осторожность – иначе можно быстро вылететь из органов. А лишиться такого тёплого места Кротов ни в коем случае не хотел. Кем-кем, а уж дураком он себя не считал.

Придав своему лицу заботливый, доброжелательный вид, Кротов более внимательно оглядел вошедшего. Можь встречал где?.. Но нет, он его не знал, однако определённо где-то недавно видел… Но вот где? Может в новом доме, куда он недавно переехал, купив огромную четырёхкомнатную квартиру? Или в офисе открывшегося два дня назад банка «Гарант»?

Между тем, посетитель тихо прикрыл за собой дверь и медленно обвёл глазами пустую приёмную. Видимо отсутствие людей его только порадовало, поскольку плотно сжатые губы мужчины внезапно дрогнули и сложились в неком подобии слабой улыбки. Или усмешки… В левой руке посетитель держал связку каких-то свежеотрубленных то ли прутьев, то ли кольев, а вот в правой – Кротов сначала даже не поверил своим глазам – он держал настоящий обнажённый меч! Да-да, меч как в старых добрых фильмах про средневековых рыцарей!

«Это что ещё за чудак?! – удивлённо подумал Кротов и внутренне усмехнулся: – И каких только идиотов не встретишь тут порой вечером…» Обнажённого меча он совершенно не испугался: чего ему бояться всяких там чудиков, тем более, что табельное оружие при нём, а от посетителя с его странным оружием его всё равно отделяла массивная стеклянная пуленепробиваемая перегородка? Эта перегородка с пуленепробиваемым стеклом была предметом особой гордости капитана Петренко. Сам Петренко ухитрился добыть это сверхпрочное пуленепробиваемое стекло где-то по бартеру, в результате какой-то сложной, многоходовой комбинации. Блажь, конечно, капитанова, но польза от неё безусловно есть…

– Что у вас, гражданин? – нетерпеливо спросил Кротов, беря инициативу в свои руки. На всякий случай он решил быть предельно вежливым, вдруг этот «чудик» всё-таки засланный казачёк… – Вы что, милейший, случайно нашли на улице меч и теперь хотите сдать его в милицию?

Олег медленно повернулся на голос. При виде сержанта Кротова его глаза радостно вспыхнули – совсем как у голодной кошки внезапно увидевшей маленького мышонка, что имел неосторожность пискнуть рядом с ней.

– Сержант Кротов! – радостно выдохнул Олег. А затем резко добавил с неприкрытой ненавистью: – Ну что, мразь, узнал меня?! Вот мы наконец-то и встретились! Ты, – и остриё меча указало прямо на Кротова, – ты сдохнешь сегодня, так же как и все твои друзья-подонки! Вы сдохнете сегодня все, все до одного!

Кротов аж вздрогнул от неожиданности и машинально отпрянул от стекла. Не ожидал он такого услышать. Не ожидал… И только тут, взглянув в бешенные, излучающие лютую ненависть глаза посетителя, Кротов, наконец-то, вспомнил, где же он видел этого человека. Это был тот самый парень, которого они избивали на участке всего несколько дней назад. С того времени он сильно изменился, похудел, стал выглядеть намного старше, но, тем не менее, это был он. Он, собственной персоной… «Но этого не может быть! – отчаянно запротестовал разум Кротова. – Он же мёртв! Он давно уже покойник! Он что, восстал из мёртвых?!»

Рука Кротова молнией метнулась к кобуре пистолета, что висел у него на поясе. Главное успеть выстрелить первым… Но он опоздал. Меч «покойника» уже устремился к стеклянной перегородке, отделявших их друг от друга.

«Тебе ни за что не разбить это стекло, придурок! – с усмешкой подумал Кротов и плотно обхватил пальцами рукоятку табельного «Макарова». – Подожди немного, я только вытащу свой пистолет…»

Однако Кротов жестоко ошибся. От удара меча «покойника» пуленепробиваемое стекло – стекло, способное выдержать не одну автоматную очередь в упор! – тут же разлетелось вдребезги, словно обыкновенная оконная стекляшка…

Сотни мелких осколков градом посыпались на обомлевшего Кротова. Он машинально прикрыл свои глаза, спасая их от многочисленных падающих осколков. Но вот широко раскрытый от удивления рот он прикрыть не успел, и меч Олега с силой вошёл ему промеж зубов прямо в глотку…

– На-а, получай, ублюдок!

Крутанув пару раз лезвие во рту сержанта, дабы увеличить боль и глубину раны, Олег затем резко выдернул меч обратно. Голова Кротова с расширившимися от удивления и боли глазами, с глухим стуком упала на стол. Закричать он даже не успел – кровь изо рта мгновенно хлынула потоком, гася звуки и заливая всё вокруг…

– Умри, подонок! – с ненавистью добавил Олег. – Ты получил, что заслужил! И радуйся, что умираешь такой лёгкой и быстрой смертью! Другим повезёт гораздо меньше!

Но сержант Кротов уже не слышал его. Ему было не до того. Его тело конвульсионно дёргалось, отчаянно цепляясь за жизнь, а сам он упорно пытался сделать хоть один вдох, дабы набрать в грудь немного свежего воздуха. Однако потоком хлеставшая из горла кровь не позволяла ему сделать этого. Все его потуги спастись оказались напрасными…

Увы, ненавистный сержант Кротов, к большому огорчению и сожалению Олега, умер быстро, захлебнувшись собственной кровью. Н-да, мало он помучился перед смертью. Мало…

Олег бросил прощальный взгляд на мёртвого сержанта и неспеша направился к двери, которая, как он помнил, вела в длинный коридор, проходящий насквозь через всё здание. Там, в глубине дома, в одной из комнат, его ждали остальные враги. Ничего, он не заставит их долго ждать. Его визит будет для них весьма неприятным сюрпризом… Олег зловеще усмехнулся: ярость, полыхавшая в нём после убийства Кротова, не только не утихла, а наоборот – ещё более усилилась. Он отомстит, как поклялся в этом своему сыну, и отомстит жестоко. В его душе нет больше места для жалости и милосердия. И пусть никто из его врагов больше не рассчитывает на лёгкую смерть.

Олег жаждал крови, много крови. И древняя магия меча, откликнувшаяся на его призыв, только усиливала, распаляла в нём эту жажду крови. Олег чувствовал, как меч мелко вибрирует в его руке, настойчиво требуя, чтобы его поскорее пустили в ход. А его серебристое лезвие, не в силах поглотить всю ярость, проходившую через него, буквально раскалилось до бела, испуская вокруг себя волны ослепительно-яркого белого света. Олег и меч слились воедино, в одно единое целое. И это действительно было так. Если бы Олег взглянул на себя сейчас в зеркало, то увидел бы, что его глаза из тёмно-коричневых стали молочно-белыми и испускают, подобно мечу, всё тот же ярко-белый свет…

Однако Олег успел сделать до двери только несколько шагов…

Резкая боль пришла внезапно и ударила исподтишка. Причём боль была настолько сильной, что Олега буквально выгнуло дугой, в глазах враз потемнело, а дыхание перехватило… Все мышцы тела мгновенно свело судорогой, и Олег, шатнувшись пару раз из стороны в сторону, с грохотом рухнул на пол. Никогда ещё Олег не испытывал такой сильной боли. Ему казалось, что ещё чуть-чуть и его тело просто взорвётся от такого чудовищного перенапряжения. Магический меч выпал из его руки во время падения, и теперь он больше не чувствовал его магии, что подбадривала и придавала ему сил. Да и меч, то же враз лишившись своего хозяина, словно осиротел – его лезвие быстро потускнело и вновь стало холодно-серебристым…

С большим трудом, преодолевая страшную боль, Олег поднялся с пола и встал на четвереньки. Он ничего не понимал: откуда и почему внезапно взялась эта резкая, адская боль, что безжалостно терзала его тело. «За что? – мысленно вопросил он. – За что?!» И тут, словно в ответ на его просьбу, у него перед глазами побежали цветные картинки. Олег сосредоточился на них и неожиданно для себя увидел кадры из жизни сержанта Кротова… Вот Кротов совсем маленький и дарит своей маме букет полевых цветов; мама нежно целует своего сына и просто светится от счастья… А вот Кротов-«октябрёнок» принёс домой бездомного котёнка – он буквально вырвал его из лап соседского пса– душегуба… Ещё несколько картинок: и вот Кротов-подросток помогает своему отцу строить новую баню; он очень старается и довольный отец хвалит его… Ах, какой же он добрый и хороший… И зачем? И зачем только он, Олег, оборвал жизнь этого хорошего, чудесного человека, Вити Кротова? Сколько радости и счастья он мог бы ещё принести своим близким… О боже, какой же он, Олег, подлец! Подлец и убийца! Взять и убить такого милого и прекрасного человека…

И Олегу стало невыносимо стыдно за свой поступок. Что же он натворил?! Как он мог?! Нет, ему нет оправдания. Он должен понести наказание за свой страшный, просто чудовищный поступок. Как он мог так поступить?! Олег в раскаянье заплакал, ему хотелось умереть со стыда… А боль в ответ на его мысли всё усиливалась и усиливалась. И не далёк был тот миг, когда сердце Олега не выдержит, взорвётся изнутри, и он бездыханный рухнет на пол. Ну и пусть! Пусть будет так! Ибо только так он сможет хоть немного искупить свой страшный грех…

И Олег смирился с мыслей, что он сейчас умрёт. Он покорился судьбе, и уже совершенно случайно его взгляд упал на меч, сиротливо лежавший на полу. Меч! Олег аж вздрогнул и мгновенно протрезвел, словно на него внезапно вылили ушат холодной воды. Он всё вспомнил! Волшебник, пещера, убитые жена и сын! Олег аж взвыл при воспоминании о мёртвой жене и сыне.

– Нет! – яростно выкрикнул он. – Не дождётесь! Я не умру просто так! Я должен отомстить! Кротов – это полнейшая мразь! Это он подлец и убийца! Он заслужил свою смерть! Я поступил правильно, убив его! Если бы я не убил его первым, он непременно убил бы меня! Кротов – убийца! Убийца!..

И странное дело – чем больше доводов Олег приводил в свою защиту, тем всё слабее и слабее становилась боль. А вскоре она исчезла совсем…

Олег тяжело сел на пол и вытер рукавом испарину со лба. Он победил. С большим трудом, но победил. Он прошёл испытание. Олег тяжело вздохнул. Он едва не погиб. А ведь Торн предупреждал его о том, что за убийство человека магия потребует от него свою плату. А он не слушал его и жестоко поплатился за свою невнимательность. Как же, он ведь был разумнее и умнее всех: магии нет, она не существует, он не верит в неё, а раз так, то она не подействует на него… Какой же он идиот, раз поверил в эту бредню, сочинённую неизвестно кем! Впрочем, большинство людей в нашем мире ничем не лучшеего. Люди, которые считают, что порчи и сглаза нет, и что они действует только на тех, кто верит в них – это самые настоящие «страусы». Вернее идиоты! Ведь с таким же успехом можно закрыть глаза на приближающийся поезд и сказать: раз я его не вижу – значит, его нет! И он не собьёт меня! Ну-ну… И про свою ошибочку такой «сильно умный» человечек узнает уже только на небесах… Олега аж передёрнуло от такого «тупизма» и он мысленно обозвал себя таким же «страусом», что с дуру сунул голову в песок… Он, мать его так, по тупости ничем не лучше остальных. А ведь к магии нельзя относится пренебрежительно! Торн его, идиота, предупреждал. Предупреждал! Предупреждал несколько раз… Ярость… Ярость! Торн постоянно твердил о ней как о спасении для него. Так и есть, только ярость, и искреннее убеждение в своей правоте спасло его сейчас от верной смерти. И так будет каждый раз. С каждым новым убитым им человеком. За всё надо платить! Магия будет пытать его за каждую новую жертву, ибо в каждом человеке, как ни крути, обязательно есть что-то доброе, хорошее. Это для него все враги бездушные убийцы и садисты, а для кого-то они – любящий муж и сын, заботливый отец, верный друг и соратник…

Олег обхватил голову руками и тихо застонал. Вот же напасть. Ну почему же в жизни всё так сложно… «Бог любит всех людей одинаково, – внезапно вспомнил он услышанные из уст одного священника слова. – Перед Богом все равны…» Олег внутренне усмехнулся: может быть, оно и так, но только он не Господь Бог, и он не может ни простить, ни полюбить своих врагов. Это выше его сил. Более того, милосердие к его врагам будет больше походить на подлость и предательство. Предательством по отношению к их жертвам. Его убитые жена и сын не заслужили этого…

– Я не прощу и не остановлюсь! Я всё равно уничтожу всех, кто повинен в смерти моей жены и сына! – яростно прошептал Олег. – Слышишь меня, Господи?! И пусть магия мучает и пытает меня – я всё равно не отступлюсь! Я пережил уже столько, что новой болью меня не испугать! Я всё стерплю лишь бы только отомстить! Я должен наказать убийц! Пойми, Господи! Справедливость она должна быть! Должна быть не только на небесах! Она должна быть и здесь, на земле! На этой грешной земле! Должна быть здесь и сейчас!

С последними словами Олег схватил с пола меч и стремительно поднялся. Сделав несколько больших шагов, он пинком открыл, оббитую красным дерматином, дверь и, не задерживаясь более, вошёл в длинный коридор, что уводил в глубь здания. Забытая связка деревянных кольев осталась сиротливо лежать на полу в приёмной…

К большому удивлению Олега коридор был абсолютно пуст – никто из милиционеров не бежал встревожено ему навстречу. Видимо, звон разбитого стекла остался не замеченным, как это ни странно.

Однако Олег быстро сообразил, почему такое могло произойти: в самом дальнем конце коридора громко работал радиоприёмник.

«Специально погромче включили звук, твари, – со злостью подумал Олег. – Это чтобы никто из посторонних не услышал, как они будут «обрабатывать» девчонок. (О подобных развлечениях саровских милиционеров Олег уже слышал. Они хватали на улицах понравившихся им молодых девушек, подбрасывали им пакетики с «наркотой», а затем везли в участок. Там, красочно описав им все ужасы тюремного заключения, они, в конце концов, милостиво предлагали уладить все дела полюбовно, то есть через постель. Многие девушки от страха соглашались и потом об этом никому не рассказывали. Ну, а если кто и рассказывал, то дело до суда не доходило, по вполне понятным причинам). – Олега аж затрясло от подобной гнусности, и он крепче сжал в руке меч, напитывая его своей яростью. – Ну, ничего, так даже будет лучше. Моё внезапное появление будет для них более эффектным…»

Пронзительный девичий крик прервал размышления Олега и заставил его поторопиться. Сжав в руке меч, он быстро пробежал по коридору и с ходу пнул по двери, из-за которой доносилась музыка и отчаянные девичьи крики.

От сильного удара ногой дверь распахнулась и с грохотом ударилась о противоположную стенку. Выставив вперёд меч, Олег стремительно влетел в комнату. Увиденная картина заставила его содрогнуться, уж больно она напоминала другую…

В маленькой комнатке, размером примерно три на четыре метра, находилось семь человек: пять милиционеров во главе с сержантом Ляшенко и две девушки. Недалеко от двери стоял старенький длинный кожаный диван, разложенный «книжкой» (очень удобно, можно одновременно трахать сразу двух девушек и даже быстро обмениваться партнёршами). На этот-то диван один из милиционеров и повалил одну из девушек, и, преодолевая её отчаянное сопротивление, стягивал с неё брюки вместе с трусиками. Девушка уже не кричала, а только громко плакала и умоляюще просила:

– Не надо… пожалуйста, не надо…

Но насильник не обращал на эти просьбы никакого внимания, он уже давно привык к ним.

Кровь ударила Олегу в голову. В глазах всё потемнело от ярости. И сейчас он видел перед собою не чужую, незнакомую ему девушку, а свою жену… Ярость, многократно усиленная магией меча, волной захлестнула его, уничтожая последнее, что ещё оставалось в нём человеческого. Он превратился в зверя, в настоящего дикого зверя, кровавого демона мести. Да и людей в этих милиционерах он больше не видел. Настоящее зверьё, которому не место среди людей… Издав короткое рычание, Олег бросился вперёд.

Сержант Ляшенко, пытавшийся было преградить ему путь, сильнейшим ударом ногой в живот был отброшен в глубь комнаты. Быстро перебросив меч в левую руку, Олег правой схватил насильника за волосы, рывком поднял его и, развернувшись, швырнул на противоположную стену. Магия медальона удесятерила силы Олег, поэтому бросок получился невероятно мощный. От удара кусками посыпалась штукатурка, и по стене поползли глубокие трещины.

Не давая милиционеру опомниться, Олег повторно схватил его за волосы и с яростью начал бить головой о стену. После трёх мощных ударов лицо насильника превратилось в жуткое, кровавое месиво. Всё произошло так быстро, что он не успел даже вскрикнуть. Ударив милиционера ещё несколько раз, Олег с силой бросил его спиной на пол. Затем, с ненавистью смотря ему прямо в глаза, наступил ногой на горло и, перебросив меч обратно в правую руку, высоко поднял его для последнего удара…

Но в это время пришедший в себя сержант Ляшенко дрожащими пальцами вытащил из кобуры пистолет и три раза быстро выстрелил в спину Олегу.

Услышав звуки выстрелов, и почувствовав слабую боль в спине, Олег медленно повернулся. Он не был даже ранен – магия медальона, как и обещал Торн, надёжно защитила его от современного оружия – пули его не брали…

– Ну что, получил, сука?! – в ярости выкрикнул сержант Ляшенко, опуская свой пистолет. – Получил?! Сдохни…

Но когда напавший неожиданно развернулся и повернул к нему своё лицо, Ляшенко мгновенно замолчал и в ужасе попятился назад – глаз у нападавшего не было, вместо них из глазниц вырывались две узкие полоски ярко-белого света. Это был не человек…

Возгласы ужаса вырвались одновременно у всех присутствующих в комнате.

– А-а-а, – не помня себя, в страхе закричал Ляшенко и, вскинув пистолет, выстрелил ещё три раза. Но напавшему на них «существу» (Ляшенко никак не мог подобрать другого, более правильного слова), пули не причинили ни малейшего вреда, и он продолжал медленно надвигаться на него. И главное – напавший продолжал молчать, и это было страшнее всего.

Продолжая медленно пятиться назад, Ляшенко, дрожащими от страха руками, вновь нажал на спусковой крючок пистолета – он отказывался верить, что пули бессильны против этого, неизвестно откуда взявшегося, «существа». «Этого просто не может быть! – упорно твердил его протестующий разум. – Любое живое существо можно убить!»

Однако, пистолет, выстрелив всего два раза, предательски замолчал – его обойма была пуста. Все восемь патронов были израсходованы, а человекоподобное «существо» продолжало жить.

«Но этого не может быть! Не может быть…» Ляшенко дрожащими руками достал новую обойму и поспешно вставил её в пистолет.

– Получай! Получай, тварь! – с истошным воплем закричал он и нажал на спусковой крючок. Но выстрелить он успел только два раза – последовал молниеносный взмах меча, и отрубленная рука вместе с пистолетом с глухим стуком упала на пол.

От нечеловеческого вопля Ляшенко, казалось, задрожали стенки участка. Но новый удар рукояткой меча прямо в разверзнутый рот заставил его умолкнуть. Затем последовал ещё один мощный удар, и тело Ляшенко, пролетев полкомнаты, со страшным грохотом упало прямо на письменный стол, стоявший у окна.

В наступившей тишине оглушающее громко прозвучал звук передёргиваемого затвора – это шофёр, оттолкнув вторую девушку, что держал в своих объятьях, успел схватить со стула, стоявшего рядом с диваном, свой автомат. Но выстрелить он не успел, Олег стремительно метнулся к новому противнику с высоко занесённым для удара мечом.

Видя, что он не успевает выстрелить, шофёр попытался защититься от меча автоматом. Но меч Олега без малейших усилий разрубил пополам автомат и прочертил длинную кровавую полосу на лице милиционера.

Незамедлительно последовал новый крик боли и ужаса. Бросив обломки автомата на пол, шофёр медленно опустился на колени, зажав скрюченными пальцами окровавленное лицо. Но это помогало мало, и кровь, протекая сквозь пальцы, ручейками побежала на пол…

Олег хотел было ударить милиционера ещё раз, но затем передумал и медленно опустил меч – он ещё не закончил с ним. Больше никто не умрёт лёгкой смертью…

Он повернул голову к дрожавшим от страха девушкам и глухим, безжизненным голосом приказал:

– Берите свои одежды и уходите. И забудьте, что вы когда-либо были здесь.

Дважды просить не пришлось: схватив в охапку свои одежды, девушки пулей выскочили из комнаты. Проводив их взглядом, Олег устало подумал: «Бегите, вам ни к чему видеть то, что сейчас произойдёт здесь. И, надеюсь, вам удастся забыть о том, что хотели сделать с вами эти подонки».

Олег повернул голову и с ненавистью оглядел оставшихся милиционеров. Они стояли около стены, все трое, с бледными, перекошенными от страха лицами. Они были так напуганы, что даже не попытались добраться до своих автоматов, лежавших на письменном столе. И куда только девались их былая самоуверенность и наглые ухмылки?

Олег скривил губы в презрительной усмешке:

– Ну что, испугались?! Наложили в штаны, господа милиционеры?! Стражи закона и порядка! Где же ваше мужество и храбрость?! Или вы храбры только тогда, когда надо изнасиловать беззащитных девушек, или избить толпой безоружного человека?!

Милиционеры в ужасе смотрели на него и молчали. Их словно парализовало, они не могли отвести взгляд от ярко-белого света, вырывавшегося из глазниц Олега.

– Молчите?! – Олег в ярости поднял меч; его раскалённое до бела лезвие осветило бледные лица милиционеров. – Или вы надеетесь, что ваши мундиры вновь защитят вас?! Нет!!! Сегодня вашим преступлениям пришёл конец! Я убью вас всех! Всех до одного! Вы заплатите кровью за ваши преступления! Пощады не будет!

Когда до милиционеров дошёл смысл последних слов Олега, они в ужасе отшатнулись от него. Но деревянная стена преградила им путь, бежать было некуда.

Олег вновь усмехнулся.

– Боитесь?!

– Кто… Кто ты? – вдруг вместо ответа, срывающимся, хриплым голосом спросил один из милиционеров и порывистым, неуверенным движением перекрестился. – Кто ты? Дьявол или человек?

Олег впился в него взглядом.

– Кто я, ты спрашиваешь?! Я – каратель! – медленно произнёс он. – Я пришёл в этот мир, чтобы уничтожить таких как вы!

Губы милиционера задрожали. Он был совсем молод, даже моложе Олега, и он не хотел умирать.

– Пощади… – вдруг тоненьким, почти детским голоском взмолился он. – Пощади нас… Мы… мы не сделали ничего плохого…

– Что?! – взорвался от негодования Олег. – Вы не сделали ничего плохого?! А что вы сейчас хотели сделать с этими девушками? Не изнасиловать разве?! А что вы сделали с человеком, попавшим к вам несколько дней назад?! Или вы забыли, как зверски избивали его?! Ну, так вот: я ничего не забыл! Пощады не будет!

Умоляющий взгляд милиционера был непереносим…

– Хорошо, – вдруг неожиданно громко сказал Олег. – Хоть вы и не заслуживаете того, но я дам вам шанс. – Он быстрым движением вложил меч в ножны и взял, лежавшую на диване, милицейскую дубинку. – Если убьёте меня – останетесь в живых! Ну, а нет … Умрёте сами!

Олег выжидающе посмотрел на милиционеров. И хотя меч волшебника покоился в ножнах, ярко-белый свет, вырывающийся из его глаз, не погас. Ярость и ненависть, полыхавшая у него в груди, не давала этому свету погаснуть.

Не дожидаясь пока милиционеры начнут первыми, он, небрежно помахивая дубинкой, сделал им шаг навстречу. Олег нисколько не сомневался в своих силах – даже без меча, он без труда справится со всеми своими противниками, ведь магия медальона по-прежнему была с ним. И зная об этом, он не издевался над своими врагами, говоря им про «шанс», он просто давал им возможность погибнуть в борьбе, пусть безнадёжной, но борьбе, с оружием в руках, а не как безропотная скотина под ножом мясника.

Олег люто ненавидел эту мразь в милицейских погонах, но всё же решил поступить по-совести, дать им возможность умереть с достоинством. Он считал, что для человека важно не только достойно прожить свою жизнь, но и … но и достойно уйти.