Текст книги "Былой Петербург: проза будней и поэзия праздника"

«Примечательно, что в два летних месяца солнце почти не заходит, а бывают только, так сказать, вечерние сумерки, когда люди хотя и лишены на три часа настоящего солнечного света, но все же небо остается светлым достаточно, чтобы всю ночь можно было совершенно свободно читать и писать, – вспоминает ганноверский резидент в Петербурге (в 1714–1717 годах) Ф.-Х. Вебер. – Я часто с удивлением замечал, что по утрам через час или два после восхода солнца на улицах еще не было ни единого человека и даже не открывалась ни одна дверь или окно, а все люди еще были погружены в сон. Зимой же, напротив, дни так коротки, что от них мало радости; солнце видишь не больше трех часов, да и то очень редко из‐за тумана и испарений, которыми воздух над землей так насыщен, что зиму с полным основанием можно назвать долгой ночью, а зимние дни – постоянными сумерками»3838
  Там же. С. 121.


[Закрыть].

Итальянский поэт и драматург Витторио Альфиери сетовал: в белые ночи «я чувствовал тоску от этого постоянного печального дневного света и совершенно не помнил, какой был день недели»3939
  Жизнь Витторио Альфиери из Асти, рассказанная им самим. М.: Книгоизд-во К. Ф. Некрасова, 1904. С. 110.


[Закрыть].

«Выспавшись хорошо, я несколько удивился, замечая, что еще ночь. Я снова засыпаю и просыпаюсь при солнечном свете. – Казанова признается, что он впервые в жизни потерял день для своих приключений, проспав тридцать часов. – Был тогда конец мая, а в это время года в Петербурге не бывает ночи. В полночь отлично можно читать письмо без помощи свечки. Великолепно, не правда ли?»4040
  Казанова Д. Д. Мемуары. СПб.: Изд. В. И. Губинского, 1887. С. 212, 216.


[Закрыть]

Маркиз де Кюстин, приближаясь к Петербургу на пароходе в 1839 году, отмечал: «Здесь серая земля вполне достойна бледного солнца, которое ее освещает. В России ночи поражают своим почти дневным светом, зато дни угнетают своей мрачностью»4141
  Кюстин А. де. Николаевская Россия / Пер. Я. Гессена. Л. Домгера. М.: Политиздат, 1990. С. 57.


[Закрыть].

В отеле, где он остановился, «нигде на окнах не было ни портьер, ни штор, ни жалюзи, и это при солнце, которое здесь теперь в течение чуть ли не 22‐х часов в сутки не сходит с горизонта и косые лучи которого достигают отдаленнейших углов комнаты»4242
  Там же. С. 75.


[Закрыть].

Белые ночи поразили Кюстина впервые в Зимнем дворце, где во время бала он был представлен императору:

Я хочу еще упомянуть о том, что доставило мне на этом балу неожиданное удовольствие и что осталось совершенно незамеченным всеми остальными: я говорю о том впечатлении, которое произвели на меня величественные явления северной природы. Днем температура воздуха достигала 30 градусов и, несмотря на вечернюю прохладу, атмосфера во дворце была удушливая. Едва встав из‐за стола, я поспешно направился в амбразуру открытого окна. Здесь я забыл обо всем окружающем и не мог оторваться от поразительных световых эффектов, которые можно наблюдать лишь на севере в волшебно-светлые полярные ночи. Гряды темных, густых облаков разделяли небо на отдельные зоны. Был первый час ночи. Ночи в Петербурге в это время уже начались, но были еще так коротки, что едва хватало времени их заметить, как на востоке появлялась предрассветная заря. Дневной ветер улегся, и в прорывах между неподвижными облаками виднелось ослепительно белое небо, похожее на отдаленные друг от друга серебряные пластинки. Этот свет отражался на поверхности заснувшей в своих берегах Невы, лениво катившей светлые, будто молочные или перламутровые воды.

Перед моими глазами расстилалась большая часть Петербурга с его набережными, церквами и колокольнями. Краски этой картины были неописуемы. Остатки погашенной утренней зарей иллюминации еще светились под портиком биржи, здания в греческом стиле, с театральной помпезностью обрамляющего остров, образуемый Невой в том месте, где она разделяется на два главных рукава. Освещенные колонны этого здания, неуместный стиль которого в этот час ночи и на отдельном расстоянии не так был заметен, отражались в белых водах Невы. Весь остальной город казался голубым, как даль в картинах старинных мастеров. Эта поистине фантастическая картина города в ультрамариновых тонах, обрамленная золоченым окном Зимнего дворца, создавала поразительный контраст со светом люстр и всей пышностью внутренней его обстановки, Казалось, будто весь город, небо, море, вся природа конкурируют с блеском Зимнего дворца и принимают участие в пышном празднестве4343
  Там же. С. 116.


[Закрыть].

В другом месте своей книги Кюстин говорит:

Сегодня ночью я прощался с Петербургом. <…> В начале одиннадцатого я возвращался с Островов4444
  В 1830‐х три острова, составляющие своеобразное единство, – Каменный, Елагин и Крестовский – получили имя собственное – Острова. На упомянутые Острова путь проходил через Аптекарский остров, который долгое время был изъят как из городской, так и из островной структуры и выполнял функцию своеобразного моста, соединяющего город с Островами (подробнее см.: Топоров В. Н. Аптекарский остров как городское урочище (общий взгляд) // Топоров В. Н. Петербургский текст. М.: Наука, 2009. С. 501–571). Б. п. Письма о Петербурге: Прогулка за город // Литературные листки. 1823. № 1. С. 1–7; № 2. С. 17–20; № 3. С. 29–32 (Исторический очерк. Прогулка на пароходе по Неве на острова. Рассказ об исторических зданиях на набережной Невы. Аптекарский остров. Дача Строганова. Каменный, Крестовский и Елагин острова).


[Закрыть]. В этот час город имеет необычайный вид, прелесть которого трудно передать словами. Дело не в красоте линий, потому что все кругом плоско и расплывчато. Очарование – в магии туманных северных ночей, в их светлом сиянии, полном величавой поэзии.

Со стороны заката все было погружено во тьму. Город черным, словно вырезанным из бумаги, силуэтом вырисовывался на белом фоне западного неба. Мерцающий свет зашедшего солнца еще долго горит на западе и освещает восточную часть города, изящные фасады которой выделяются на темном с этой стороны небе. Таким образом, на западе – город во мраке и светлое небо, на востоке – темное небо и горящие в отраженном свете здания. Этот контраст создает незабываемую картину. Медленное, едва заметное угасание света, словно борющегося с надвигающейся неумолимой темнотой, сообщает какое-то таинственное движение природе. Кажется, что едва выступающий над водами Невы город колеблется между небом и землей и готов вот-вот исчезнуть в пустоте.

Стоя посредине моста (Исаакиевский наплавной мост. – А. К.), переброшенного через Неву, я долго любовался этой красотой, стараясь запечатлеть в памяти все детали двух столь различных ликов белой петербургской ночи»4545
  Там же. С. 208–209.


[Закрыть].

Михаил Кузмин создает образ белых ночей в представлении иностранцев:

Лоренца долго не могла привыкнуть к петербургским белым ночам, она занавешивала тремя занавесками небольшие окна их квартиры близ Летнего сада, закрывалась с головою одеялом, даже прятала голову под подушку, напрасно: болезненная белизна, словно тонкий воздух или запах, проникала через все препятствия и томила душу, заставляла ныть сердце и кровь останавливаться.

– Ах, Александр, я не могу! – говорила графиня, – мы живем слишком близко к полюсу!

На Калиостро целодневное светило не производило такого болезненного впечатления; наоборот, эти ночи нравились ему и удивляли его, как и всё в этом странном городе. Ему даже казалось, что призрачный свет – самое подходящее освещение для призрачного плоского города, где полные воды Невы и каналов, широкие перспективы улиц, как реки, ровная зелень стриженых садов, низкое стеклянное небо и всегда чувствуемая близость болотного неподвижного моря – все заставляет бояться, что вот пробьют часы, петух закричит, – и всё: и город, и река, и белоглазые люди исчезнут и обратятся в ровное водяное пространство, отражая желтизну ночного стеклянного неба. Все будет ровно, светло и сумрачно, как до сотворения мира, когда еще Дух не летал над бездной4646
  Кузмин М. А. Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро // Кузмин М. А. Избранные произведения. Л.: Худ. лит., 1990. С. 455.


[Закрыть].

Немецких путешественников белые ночи удивляли тем, что можно было «свободно читать и писать»4747
  Это отмечали и историки города: «Лето бывает вообще весьма хорошее. Должайший оного день продолжается 18½ часов и в сумерках прекрасных ночей можно читать без труда» (Георги И. Г. Описание российско-императорского столичного города Санкт-Петербурга и достопамятностей в окрестностях оного. СПб.: Лига, 1996. С. 40; впервые: СПб., 1794).


[Закрыть].

Альфиери «чувствовал тоску от этого постоянного печального дневного света». Лоренца (у Кузмина) не могла уснуть (Кюстин отмечает, что в домах окна на ночь не затемнялись), и «болезненная белизна, словно тонкий воздух или запах, проникала через все препятствия и томила душу, заставляла ныть сердце и кровь останавливаться». Кюстин был очарован «фантастической картиной города», который «казался голубым, как даль в картинах старинных мастеров».

Однако у Кюстина и Калиостро (опосредованно через Кузмина) проявляется бинарное восприятие белых ночей, характерное и для многих художественных текстов, – восхищение и ощущение угрозы зловещего пророчества «Петербургу быть пусту»4848
  «Петербургу быть пусту» – известно два круга документальных источников, зафиксировавших это легендарное заклятие новой столицы: 1) Документы дознания царевича Алексея, в показаниях которого от 8 февраля 1718 года оно приписано его матери, царице Евдокии Лопухиной: «…сказывала, что Питербурх не устоит за нами: „Быть-де ему пусту“» (Устрялов Н. История царствования Петра Великого. СПб.: в Тип. Второго Отделения Собственной Е. И. В. канцелярии, 1859. Т. 6. С. 457); 2) Бумаги Тайной канцелярии, но уже 1722 года, повествующие о распространившемся в Петербурге слухе: на колокольне собора Святой Троицы якобы завелась кикимора, и по поводу этого «таинственного явления» дьякон прихода высказал пророчество: «Питербурху пустеть будет» (Семевский М. И. Очерки и рассказы из русской истории XVIII в.: Слово и дело! 1700–1725. СПб.: Тип. В. С. Балашева; изд. ред. журн. «Русская старина», 1884. С. 88–89).


[Закрыть]:

«Кажется, что едва выступающий над водами Невы город колеблется между небом и землей и готов вот-вот исчезнуть в пустоте» (Кюстин).

«Ему даже казалось… вот пробьют часы, петух закричит, – и все: и город, и река, и белоглазые люди исчезнут и обратятся в ровное водяное пространство… Все будет ровно, светло и сумрачно, как до сотворения мира, когда еще Дух не летал над бездной» (Кузмин).

Вероятно, прогулки в белые ночи вошли в моду при Александре I, который любил прогуливаться по Английской набережной, и летом, когда жил на Каменном острове, каждое утро ходил по берегу вдоль реки.

Георгий Полилов приводит свидетельство иностранца о ночных гуляньях в Петербурге в 1810‐х годах:

«Интересны также ночные гулянья весною по Невскому, в обоих Летних садах и на бульварах, в настоящее время позабытых. Очевидец, итальянец, автор записок, рассказывает, что весною, между часом и двумя ночи, в вышеуказанных местах появлялись разряженные дамы и кавалеры из высшего общества, блестящие экипажи с шумом катились по мостовой, все скамьи на Невском, бульварах и садах были заняты. Светлая весенняя ночь давала возможность читать даже такие газеты, как напечатанные мелким шрифтом „Гамбургские ведомости“. Подобное ночное чтение газет считалось хорошим тоном лучшего общества. Кондитерские и рестораны были в это время открыты, но согласно предписанию полиции огня в них не зажигалось. Около четырех часов начинался разъезд. Пожелав друг другу спокойной ночи, гуляющие разъезжались по домам»4949
  Северцев (Полилов) Г. Т. С.-Петербург в начале XIX века // Исторический вестник. 1903. Т. 92. Май. С. 632–633.


[Закрыть].

Уже в 1830‐х годах путеводители по городу рекламировали для приезжих белые ночи как одну из достопримечательностей Северной Пальмиры.

«Летние ночи петербургские очаровательны! Это не ночь, не день и не сумрак, а что-то среднее, какое-то таинственное смешение света и тени5050
  Поделюсь своим наблюдением. Я приехал подростком в Петербург (еще Ленинград) с Крайнего Севера, где солнце не заходило за горизонт весной и летом, и какое-то время воспринимал здешние белые ночи как серые сумерки. Постепенно подпал под магию белых ночей, и ежегодные весенние ночные прогулки с близкими стали традицией и радостной потребностью. Однажды меня пригласил на спектакль кукол-марионеток известный режиссер Резо Габриадзе. Помимо самого спектакля, меня поразил необычайно красочный, какой-то волшебный вид кукольных платьев. Я спросил у Резо, как он добивается такого эффекта. Он отвел меня за кулисы и, показывая платья, сказал: «Я шью платья из старого материала (бархата и др.), который никогда не чищу. И вот эта пыль в складках и изношенная материя при определенной порции света и делает платья фантастическими». И я понял, что именно только определенная доза света (как в водке должно быть точно 40% спирта) превращает в Петербурге в белые ночи самые затертые, облупленные стены и разбитые дороги в мерцающие драгоценности.


[Закрыть], ветер утихает, природа как будто покоится; воздух чист, легок и прозрачен; вы можете читать книгу в продолжение целой ночи. Едва вечерняя заря угаснет на горизонте, и новая уже румянит противуположный край неба! Должайший день петербургский заключает в себе 18 часов 20 минут»5151
  Башуцкий А. П. Указ. соч. Ч. 2. С. 12.


[Закрыть].

«Но лучшим украшением здешнего лета его ночи, светлые, тихие, таинственная борьба света с мраком. Еще не успеет совершенно угаснуть вечерняя заря, как с другого края небосклона разливается свет томный, чуть брезжущий, осеребряя мало-помалу блестящие главы храмов и скользя на поверхности вод. Ежели вы не желаете читать книг в эти ночи, то идите на Дворцовую набережную, хоть к Летнему саду, прислушайтесь там к отдаленному городскому шуму, к резким звукам шарманки, мерным ударам весел плывущего ялика, посмотрите на противоположный берег Невы, объятый безмолвием, и вас ожидает очаровательная картина, какою могут дарить только летние петербургские ночи и расточительная природа в Крыму»5252
  Пушкарев И. И. Николаевский Петербург. СПб.: Лига Плюс, 2000. С. 36 (сокр. вариант: Пушкарев И. И. Описание Санкт-Петербурга и уездных городов… СПб., 1839–1842. Ч. 1–4.).


[Закрыть].

«Как широка, как величественна эта голубая Нева, окаймленная гранитом… <…> Едва ли какая другая картина сравнится с тою, которую представляет нам наша державная Нева в хороший летний вечер, когда луна, взглянув сквозь темно-голубой покров небесного свода, глядится в ее воды, тихие, зеркальные, отражающие в себе всю дивную красоту берегов, обставленных зданиями превосходной архитектуры, к которым привито так много высоких воспоминаний»5353
  Бурьянов В. Указ. соч. Ч. 1. С. 73–74.


[Закрыть].

В 1844 году Владимир Зотов в очерке «Заметки петербургского зеваки» писал:

«Но бывает в Петербурге время, за которое можно простить ему и его мостовую, и дождь, и все. Ни под небом Италии, ни средь развалин Греции, ни в платановых рощах Индии, ни на льяносах Южной Америки не бывает таких ночей, как в нашем красивом Петербурге. Бездна поэтов описывала и восхваляла наши северные ночи, но выразить красоту их словами так же невозможно, как описать запах розы и дрожание струны, замирающей в воздухе. Не передать никакому поэту того невыразимого, таинственного молчания, полного мысли и жизни, которое ложится на тяжело дышащую Неву, после дневного зноя, при фосфорическом свете легких облаков и пурпурового заката. Не схватить никакому живописцу тех чудных красок и цветов, которые переливаются на небе, отражаются в реке, как на коже хамелеона, как в гранях хрусталя, как в поляризации света. Не переложить музыканту на земной язык тех глубоко проникнутых чувством звуков, поднимающихся от земли к небесам и снова, по отражении их небесами, падающих на землю. Высокою, неразгаданною поэмою оканчивается пошло-прозаический день Петербурга. Дышит чувством, теплым и обаятельным, роскошная ночь его. Что-то похожее на мысль шевелится в голове, что-то близкое к чувству затеплится в сердце самого обыкновенного человека из человеков, и с грустно-приятною мечтою задумывается о чем-то странном, непонятном, недосказанном бедный труженик, встречавший в течение скучного дня один низкий комизм, одну комическую низость. Забываются в эти ночи и отношения, и преферанс, и сплетни, и подлости, и скромный наблюдатель нравов много хорошего находит ночью в тех людях, в которых днем не видал ни искры теплого чувства, ни проблеска светлой мысли»5454
  Петербург в русском очерке XIX века. Л.: Изд-во ЛГУ, 1984. С. 70. В сборнике очерк ошибочно приписан А. Григорьеву.


[Закрыть].

Глеб Успенский в очерке «Нева» (1867) передает свое восторженное отношение к белым ночам:

«Мы прежде всего обратим внимание на некоторые декорации, обставляющие в летнюю пору физиономию Невы. Перемена начнется с весны. Ладожские льдины пронеслись в море, настали белые ночи, и как похорошела Нева! Еще недавно, возвращаясь темным зимним вечером с Васильевского острова, вы были испуганы тем непроницаемым мраком, тою бездною тьмы, которая наступала на вас со стороны взморья, яркие газовые пучки Николаевского моста не в силах были разогнать хоть на аршин эту непроницаемую тьму… <…> Но теперь белые петербургские ночи разогнали этот пугающий мрак и на Неве воцарилась только красота… Часу во втором летней ночи она вся покрыта белым туманом, протянувшимся над ней в виде бесконечно длинной и бесконечно высокой горной цепи; гряда белых дымящихся гор заслонила собою все берега Невы, гордо какими-то прихотливо очерченными фигурами рвется на вершины громадных зданий набережной, и только высокие мачты бесчисленных кораблей высовывают свои острые вершины из этого, поглотившего все, тумана. Где-то, в глубине белых гор, слышны крики людей, плещет одинокое весло, и вода, не умолкая, чмокает об гранитную набережную; но ни воды, ни весла, ни людей не видно… Туман. Вдруг загорелся первый луч солнца, загорелся шпиль Петропавловской церкви, сверкнув в тумане какою-то, упавшею с неба, золотою крапиною; в белой массе тумана сразу разлился какой-то розовый, или, вернее, перламутровый оттенок, и внутренность туманных гор озарилась чудным светом: глаз начинает различать кой-какие предметы, еще недавно погребенные туманом; вдали движутся барки, видны люди с шестами, видны мачты, паруса, натянутые веревки… Но все это еще не может явиться в своем настоящем виде, в своих действительных цветах: все это окрашено в тускло-перламутровый цвет, повсюду что-то фантастическое и чудесное. Даже крики уже видимых глазом рабочих, разговоры прохожих, появляющихся то в том, то в другом месте на набережной Невы, не в силах уничтожить чудес, сделанных туманом»5555
  Успенский Г. И. Нева // Петербург в русском очерке XIX века. С. 238–239.


[Закрыть].

Не было единого мнения о том, как влияют белые ночи на здоровье петербуржцев, и у врачей.

«Летние ночи наши доставляют поистине очаровательное зрелище и как нельзя более придают цены удовольствиям сего времени; они бывают столь светлы, что чрез всю ночь без свечи можно читать книгу, напечатанную мелкими литерами, – говорилось в 1820 году в издании «Медико-топографическое описание Санктпетербурга». – Едва угаснет на чистом горизонте вечерняя заря, как уже румянит оный соседственная Аврора. В должайшие дни от 2‐х часов утра до 9-ти вечера солнце совершает круг небесного течения своего, и токмо пять часов сокрыто бывает от взоров наших»5656
  Аттенгофер Г.-Л фон. Медико-топографическое описание Санктпетербурга, главного и столичного города Российской Империи / Пер. с нем. СПб.: Импер. Акад. наук, 1820. С. 87–88.


[Закрыть].

«Майские дни в Петербурге отличаются не столько приятностию, сколько своею долготою, – сообщалось в 1834 году в справочнике «Медико-топографические сведения о С. Петербурге». – Вообще должно признаться, что весеннее время в Петербурге, а особливо до вскрытия Невы, есть и неприятное и для здоровья весьма трудное. Число занемогающих разными болезнями, преимущественно горячками: желчною, нервною и гнилою, бывает гораздо значительнее в марте, апреле и мае, нежели в другое время года»5757
  Медико-топографические сведения о С. Петербурге. СПб., 1834. С. 7–8; то же: Статистические сведения о Санктпетербурге. СПб., 1836. С. 35.


[Закрыть],5858
  Ср.: «Ни с чем несравнимая прелесть летней природы заключается в победоносном преобладании света над мраком. Петербургский летний день растягивается на целые 24 часа… зато петербургская летняя ночь съеживается почти в незаметный комок. <…> Но не все одинаково свыкаются с красотами летней петербургской природы: многие замечают в ней только одни недостатки – безобразие флюсов, например, или корчи ревматизма» (Сколько лет, сколько зим! Или Петербургские времена. СПб.: Тип. Военно-уч. зав., литогр. Крайя, 1849. С. 9).


[Закрыть].

С болезнью ассоциируется белая ночь у героя повести Тургенева «Призраки» (1864):

«Северная, бледная ночь! Да и ночь ли это? Не бледный, не больной ли это день? Я никогда не любил петербургских ночей; но на этот раз мне даже страшно стало… <…> Все видно кругом; все ясно, до жуткости четко и ясно, и все печально спит, странно громоздясь и рисуясь в тускло-прозрачном воздухе. Румянец вечерней зари – чахоточный румянец – не сошел еще, и не сойдет до утра с белого, беззвездного неба; он ложится полосами на шелковистой глади Невы, а она чуть журчит и чуть колышется, торопя вперед свои холодные синие воды»5959
  Тургенев И. С. Сочинения: В 30 т. Т. 7. М.: Наука, 1981. С. 215.


[Закрыть].

Подобного ощущения не разделяет Гаршин:

«Южанин родом, я полюбил бедную петербургскую природу, белые весенние ночи, которые – к слову сказать – ничем не хуже наших пресловутых украинских ночей»6060
  Гаршин В. Петербургские письма. 1882 // Гаршин В. Третья книжка рассказов. СПб.: Ком. «Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым», 1896. С. 187.


[Закрыть].

Сквозь «призму Достоевского» (выражение Анциферова) вглядываются в белую ночь символисты, разделяя состояние героев писателя.

«Но тревога поднимается во мне в такую ночь, – говорит писатель Евгений Иванов. – Что-то полубезумное, полупророческое в этом прозрачном полусвете белых ночей и что-то блудное – блуждающее»6161
  Иванов Е. Всадник: Нечто о городе Петербурге // Белые ночи: Петербургский альманах. СПб.: Изд. т-ва «Вольная типография», 1907. С. 79.


[Закрыть],6262
  См. стихотворение Дмитрия Мережковского «Белая ночь» (12 мая 1893 года):
Столица ни на миг в такую ночь не дремлет:Едва вечерняя слетает полутьма,Как снова бледная заря уже объемлетНа небе золотом огромные дома.Как перья, облаков прозрачные волокнаСквозят, и на домах безмолвных и пустыхМерцают тусклые завешенные окнаЗловещей белизной, как очи у слепых,Всегда открытые безжизненные очи.Уходит от земли светлеющая твердь.В такие белые томительные ночи —Подобен мраку свет, подобна жизни смерть.Когда умолкнет все, что дух мой возмущало,Я чувствую, что есть такая тишина,Где радость и печаль в единое началоСливаются навек, где жизни смерть равна.  А 28 мая 1908 года Александр Блок написал знаменитые строки:
Май жестокий с белыми ночами!Вечный стук в ворота: выходи!Голубая дымка за плечами,Неизвестность, гибель впереди!

[Закрыть].

«Белая ночь есть бездонное, неуловимо проницательное созерцание, – утверждает Николай Ге. – Глубочайшее в мире, обнаженно живое и стыдное – это живая ночь бытия, то, чего не знает день»6363
  Ге Н. Н. Белая ночь и мудрость // Белые ночи: Петербургский альманах. С. 95.


[Закрыть].

Как утверждает путеводитель, «для привычных петербуржцев белые ночи менее чувствительны», и традиционные ночные прогулки по городу продолжались в начале XX века:

«Петербургские лето отличается одной замечательной особенностью: здесь не бывает ночи – это так называемые белые ночи, напоминающие собою сумерки, продолжающиеся без перерыва от солнечного заката вплоть до рассвета. Как это ни странно, но для людей непривычных такие ночи весьма утомительны, лишая их необходимого ночного отдыха. Для привычных петербуржцев белые ночи менее чувствительны, хотя установившийся склад жизни всего лучше указывает, что ночному отдыху уделяется значительно меньше времени, чем где бы то ни было в другом городе России. Оживленное движение не прерывается в течение всей ночи, а трамваи, экипажи и пассажирские пароходы действуют круглые сутки без перерыва»6464
  Москвич Г. Практический путеводитель по С.-Петербургу и его окрестностям. Одесса: Тип. Южно-Русского Общества Печатного Дела, 1903. С. 35.


[Закрыть],6565
  Ср.: «Что в Петербурге пленительнее и интереснее всего летом – это белые ночи в мае и июне. Солнце, зайдя за горизонт, оттуда до утренней зари освещает еще небо Петербурга. Странно и даже несколько жутко в эти ночи непривычному человеку» (Чериковер С. Петербург. М.: Тип. т-ва И. Д. Сытина, 1909. С. 88).


[Закрыть].

«Знаменитые „белые ночи“ – лучший прекрасный цветок бледного северного климата. На нервы впечатлительных людей эти „задумчивые ночи“ оказывают тревожное воздействие»6666
  Петербург и его жизнь. СПб.: Тип. бр. В. и И. Линник, 1914. С. 15–16.


[Закрыть].

Для художника Мстислава Добужинского вид на вечернюю Неву с Литейного моста – одно из ярких переживаний юности:

Когда наступила весна, я любил делать долгие прогулки вдоль всей Невы, по набережной от Летнего сада до Николаевского моста, любуясь панорамой Петербурга и белыми ночами. <…> С нашего моста вечером… открывалось чудесное зрелище: по всем набережным Невы тянулись бесконечные ровные цепочки фонарей, и вдали их огоньки сливались в одну тонкую нить, которая всегда дрожала и переливалась, а когда было тихо на Неве, от каждого фонаря в воду опускалась острая и длинная игла.

Зрелище это меня притягивало, и веселило, и наполняло каким-то смутным чувством – я не понимал, конечно, еще всей грусти и таинственности – словом, поэзии – этой петербургской ночной красоты6767
  Добужинский М. В. Воспоминания. М.: Наука, 1987. С. 140, 8.


[Закрыть].

«Белые ночи – сколько о них уже сказано и писано, – вспоминает Александр Бенуа. – Как ненавидели их те, кто не мог к ним привыкнуть, как страстно любили другие. Но нигде белые ночи так не властвовали над умами, не получали, я бы сказал, такого содержания, такой насыщенности поэзией, как именно в Петербурге, как именно на водах Невы. Я думаю, что сам Петр, основавший свой Петербург в мае, был зачарован какой-нибудь такой белой ночью, неизвестной средней полосе России»6868
  Бенуа А. Н. Мои воспоминания. М.: Наука, 1980. Кн. 1. С. 14.


[Закрыть],6969
  В 1920‐е годы, в период бурного развития экскурсионного дела, член общества «Старый Петербург – Новый Ленинград» В. М. Лосев, наряду с разными экскурсиями по городу («По Неве», «Набережная Фонтанки» и др.), разработал и проводил прогулку «Белая ночь – историко-архитектурная и литературная экскурсия» (ОР РНБ. Ф. 443. Ед. хр. 100). В плане общества на июнь 1936 года значится: «17-го. Экскурсия „Белая ночь“. Сбор в 10½ час., у Прачечного моста» (афиша).


[Закрыть].

Белые ночи и постоянные наводнения – как предвестники гибели города – неотъемлемая часть петербургского текста и мифа.

ПЕТЕРБУРГСКАЯ ДАЧА7070
  Впервые: Петербургские дачи // Пискарев П. А., Урлаб Л. Л. Дачный быт Петербурга в начале XX века // Антропологический форум. 2005. № 3. С. 444–474. Дополненный и расширенный вариант.


[Закрыть]

Сергею Смолякову

Дачам в России посвящено несколько работ. Патриция Деотто (Италия) опубликовала три статьи: «Петербургский дачный быт XIX века как факт массовой культуры»7171
  Europa Orientalis. 1997. № 1. С. 357–371.


[Закрыть] (панорама повседневной жизни горожан во время летнего отдыха); «Из городской грязи на природу: город и дача (Дача как одна из категорий Петербургского мифа)»7272
  Studia Letteraria Polono-Slavica. Warszawa, 1999. № 4. С. 151–152.


[Закрыть] и «Дачная традиция в Серебряном веке»7373
  Петербург – столица русской культуры. II. С. 335–348.


[Закрыть] (отражение дачной жизни в русской культуре: поэзии, литературе, этнографической беллетристике, мемуарах).

Стивен Ловелл (Великобритания) в монографии «Summerfolk: A History of the Dacha, 1710–2000»7474
  Lovell S. Summerfolk. A History of the Dacha, 1710–2000. Ithaca, NY; L.: Cornell University Press, 2003. См. рецензию И. Утехина на книгу: Антропологический форум. СПб., 2004. № 1. С. 342–346.
  Позже вышел перевод: Ловелл Стивен. Дачники. История летнего жилья в России. 1710–2000 / Пер. с англ. Л. Г. Семеновой. СПб.: Академический проект; Изд‐во ДНК, 2008.


[Закрыть] в первой главе («Предыстория») упоминает петербургские и московские дачи, далее прослеживает «дачный бум в поздние годы империи» и особое внимание уделяет формированию и бытованию «советской дачи».

О. Ю. Малинова-Тзиафета исследует «социокультурные факторы освоения дачного пространства вокруг Петербурга (1860–1914)»7575
  Малинова-Тзиафета О. Ю. Из города на дачу: социокультурные факторы освоения дачного пространства вокруг Петербурга (1860–1914). СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2013. См. мою реплику на эту книгу: Новое литературное обозрение. 2014. № 125. С. 357–363.


[Закрыть].

Цель настоящей статьи – проследить историю возникновения и бытования петербургской дачи.

В очерке «Дачи» (1837) Фаддей Булгарин, редкий знаток повседневной жизни Старого Петербурга, говорит о происхождении дач в Европе и России:

Владетельные особы и богатое дворянство в Германии и во Франции переняли у итальянцев вкус к загородным домам7676
  Прообразом дачи можно по праву считать итальянскую виллу – первоначально загородный дом для отдыха с парком и садом. Архитектор Андреа Палладио (1508–1580) в 1567 году на основе античных и ренессансных традиций возвел на окраине Виченцы первую виллу – «Ротонду», сохранившуюся до настоящего времени. В России стиль Палладио для загородных сооружений успешно применял архитектор Н. А. Львов (1751–1803).


[Закрыть]. Позднее он перешел в Англию. Но до конца XVIII века жили на дачах, или в загородных домах, только цари, владетельные князья, вельможи и первостатейные богачи. Дворянство уезжало из города, на лето, в свои поместья; чиновники прогуливались в публичных садах или выезжали за город с семействами подышать чистым воздухом; купцы и ремесленники не дерзали переселяться из своей лавки, конторы или мастерской. Одним словом, горожане жили зимою и летом в городе, в городской черте, и только по праздникам, в хорошую погоду, прогуливались за городом. Мы еще помним остаток этого времени!

В России постройка дач стала распространяться в царствование императрицы Екатерины Великой, вместе с развитием просвещения. Модное место была Петергофская дорога7777
  «Всех дач в Петровское время по Петергофской дороге до Ораниенбаума и Красной Горки было 86. <…> Про Петергофскую дорогу в екатерининское время рассказывали иностранцы, что она напоминала прелестный переезд от Парижа до Версаля. Англичанка Вильмот в своих записках пишет: «Вас поражают удивлением великолепные дворцы, возвышающиеся по обеим сторонам дороги, окруженные рощами и украшенные роскошными цветниками и лужайками» (Пыляев М. И. Забытое прошлое окрестностей Петербурга. СПб.: Лига, 1994. С. 112–113. Первое изд.: СПб., 1889).


[Закрыть]. Острова были пусты. Каждый из них принадлежал какому-нибудь одному лицу и имел не более одной дачи. Там, где ныне тысячи дач, было всего четыре: одна на Елагином, одна на Крестовском, одна на Каменном островах и Строгановская дача на Петербургской стороне. На Петербургской дороге было также весьма немного дач, и те принадлежали первым вельможам Двора Екатерины или первым банкирам. В Стрельной и от Стрельной мызы до Петергофа не было ни одной дачи еще в мое время. Сказать о ком-нибудь: он живет на даче, значило то же что: он богат, силен и знатен»7878
  Петербургские очерки Ф. В. Булгарина / Сост., вступ. ст., коммент. А. М. Конечного. СПб.: Петрополис, 2010. С. 299.


[Закрыть].

Эти загородные постройки для светской и состоятельной публики вскоре обрели устойчивое название «дача». По свидетельству современника, «это слово получило в Петербурге настоящее свое значение от того, что сперва раздавались вокруг Петербурга даром лесистые места для постройки на них загородных домов7979
  Воскресный летний день в Петербурге // Северная пчела. 1841. 13 авг.


[Закрыть].

Дошедший до нас изобразительный материал8080
  См., напр.: Старый Петербург: столица и окрестности: живопись и рисунок XVIII – середины XIX века из собрания Государственного музея истории Санкт-Петербурга / Авт.-сост. Г. Б. Васильева, К. В. Житорчук, А. М. Павелкина. СПб.: Крига, 2011. Далее: Старый Петербург: столица и окрестности.


[Закрыть] дает представление об облике дач знати и местах их нахождения на островах и в окрестностях Петербурга в первой половине XIX века.

В конце XVIII века на Выборгской стороне, у впадения Черной речки в Большую Невку, появляется дача президента Академии художеств, графа Александра Сергеевича Строганова8181
  Патерсен Б. Вид на дачу А. С. Строганова с Каменного острова. 1802 г. Холст, масло (Старый Петербург: столица и окрестности. С. 58–59).


[Закрыть]. Она была возведена архитекторами Федором Демерцовым и Андреем Воронихиным в 1794–1795 годах на большом участке, принадлежавшем Строгановым с середины XVIII века. Главное здание (нижний этаж был каменный, верхний – деревянный) находилось на берегу Большой Невки в окружении парка с аллеями, павильонами, мостиками, скульптурой. Для гостей, прибывавших по воде, была построена красивая терраса-пристань. На даче собиралось аристократическое общество, бывали и царствующие особы, например, Павел I и Александр I. Регулярно устраивались и гулянья для публики, сопровождавшиеся музыкой, танцами, иллюминацией. Северная часть парка простиралась до Черной речки (отсюда название усадьбы – дача Строгановых на Черной речке). В 1811 году была уничтожена пристань и частично заложена терраса второго этажа, а в конце 1840‐х дача перешла во владение графини Натальи Строгановой8282
  Фосс А. Вид дачи Н. П. Строгановой на Черной речке. 1846 г. Бумага, акварель, кисть, перо (Там же. С. 284–285). См. также: Петербург на даче // Иллюстрация. 1847. № 34. С. 150–152 (Подзаголовок: Строганова дача).


[Закрыть].

Г. Л. Лори, М. Г. Лори. Вид на дачу графа Строганова от Каменного острова. Офорт, акварель. Нач. 1800-х

Поселения Старая Деревня и Новая Деревня8383
  Дачи в Новой Деревне можно увидеть на картине: Патерсен Б. Вид с Каменного острова на Новую Деревню. 1802 г. Холст, масло (Старый Петербург: столица и окрестности. С. 60–61).


[Закрыть], напротив Каменного острова, образовались в середине XVIII века, когда островом владел граф Алексей Бестужев-Рюмин, переселивший на правый берег Большой Невки своих крепостных. Во второй половине XIX века Старая и Новая Деревни, а также дачи (деревянные домики) вдоль берегов Черной речки8484
  Кольман К. И. Дачи на Черной речке на Выборгской стороне. 1838 г. Бумага, карандаш, акварель (Там же. С. 240–241). См. также: Петербург на даче // Иллюстрация. 1847. № 32. С. 117–120 (Подзаголовок: Черная речка).


[Закрыть] на Выборгской стороне стали популярным местом летнего отдыха для горожан среднего и малого достатка.

На Каменном острове в начале XIX века находились дачи: князя Долгорукова (с деревянным спуском-пристанью к реке), купца И. И. Кусова (с оранжереей)8585
  Неизвестный художник. Дачи на Каменном острове. Середина 1810‐х гг. Бумага, гуашь (Старый Петербург: столица и окрестности. С. 224–225).


[Закрыть]; тайного советника А. Никитина (двухэтажное сооружение с четырехколонным портиком и фронтоном), купца И. Риттера, генерала Ислентьева, графа Татищева и др.8686
  Барт И. В. Вид с Крестовского на Каменный. 1810‐е гг. Бумага, тушь (Там же. С. 222–223).


[Закрыть]

В 1831–1832 годах архитектор Смарагд Шустов построил на Каменном острове для князя Василия Долгорукова деревянную дачу с куполом, которую в 1833‐м приобрел племянник Николая I, принц Петр Ольденбургский8787
  Кольман К. И. Дача принца П. Г. Ольденбургского на Каменном острове. 1830‐е гг. Середина 1830‐х гг. Бумага, карандаш, акварель, тушь, кисть, перо (Там же. С. 226–227). См. также: Тимм В. Ф. Дачи на Каменном острове. Литография. 1853 г.


[Закрыть].

Аптекарский остров в начале XIX века также застроился дачами знати8888
  Барт И. В. (?). Дачи на берегу Малой Невки на Аптекарском острове. 1810‐е гг. Бумага, гуашь (Старый Петербург: столица и окрестности. С. 228–229).


[Закрыть]. В конце XVIII века участок на острове, напротив Каменноостровского дворца, был подарен Павлом I адмиралу Григорию Кушелеву. Потом владельцем земли стал князь Петр Лопухин. При нем здесь был разбит пейзажный парк и построена деревянная двухэтажная дача8989
  Чернецов Н. Г. Вид дачи князя П. В. Лопухина на Аптекарском острове. Около 1823 г. Бумага, карандаш, акварель, тушь, кисть, перо (Там же. С. 230–231).


[Закрыть]. После Лопухина владельцем дачи стал председатель Государственного совета князь Виктор Кочубей, а с 1848 года она принадлежала купцу-лесоторговцу Василию Громову. Для него в 1850‐е годы была построена двухэтажная дача по проекту архитектора Георгия Винтергальтера.

В конце XVIII века на берегу Малой Невки на Петербургском острове, рядом с дельтой речки Карповки, была возведена двухэтажная дача с куполом для обер-егермейстера Дмитрия Нарышкина9090
  Чернецов Н. Г. Дача Д. Л. Нарышкина на берегу Малой Невки на Петербургском острове. 1825 г. Картон, бумага, карандаш, тушь, перо (Там же. С. 232–233).


[Закрыть]. В 1810 году на Петербургском острове, на берегу Малой Невки напротив Крестовского острова, появилась дача камергера Василия Зиновьева9191
  Яковлев А. Дача В. Н. Зиновьева на Колтовской набережной Малой Невки. 1810‐е гг. Бумага, гуашь (Там же. С. 236–237).


[Закрыть].

В 1790‐х, на месте слияния рек Охты и Оккервиль, в усадьбе Агафоклеи Полторацкой была построена дача (в быту – Уткина дача; возможно, архитекторами были Джакомо Кваренги или Николай Львов). В 1829 году имение переходит во владении Зинаиды Шаховской (во втором браке Уткиной)9292
  Дейер П. А. Уткина дача на Охте. 1840 г. Бумага, акварель, тушь, перо (Там же. С. 296–297).


[Закрыть]. В 1820–1830‐е годы здесь был возведен служебный корпус.

В окрестностях Петербурга, в Стрельне, архитектор Петр Садовников в 1834–1835 годах сооружает для графа Алексея Федоровича Орлова деревянную дачу9393
  Садовников В. С. Дача А. Ф. Орлова в Стрельне. 1856 г. Бумага, карандаш, акварель (Там же. С. 366–367).


[Закрыть] в готическом стиле с высокой четырехэтажной башней, возводит различные парковые сооружения: Готические ворота, Дом привратника, Башню-руину, Готический колодец. В парке был вырыт пруд, установлены на каменные постаменты две скульптуры группы «Укротителей коней» Петра Клодта.

А в 1837–1839 годах архитектор Александр Брюллов построил для себя в Павловске двухэтажную дачу с каменным первым и деревянным вторым этажами, с высокой каменной башней со смотровой площадкой и астрономической обсерваторией наверху9494
  Воробьев М. Н. Дача архитектора А. П. Брюллова в Павловске. 1844 г. Картон, масло (Там же. С. 400–401).


[Закрыть].

Современники подчеркивали особое семантическое наполнение термина «петербургская дача».

Так, в 1843 году Василий Межевич писал: «Слово дача, в значении летнего загородного жилища, есть, можно сказать, почти исключительный термин Петербурга. Москва усвоила его от северной столицы, и то в недавнее время. Наши провинциальные города пока еще дач не знают». Далее Межевич поясняет причины появления дач в столице: «В Москве несравненно менее живут на дачах, нежели в Петербурге. <…> Москва имеет множество садов, бульваров, освежающих воздух благоуханием и доставляющих тень и прохладу жителям. <…> Поэтому дачная жизнь в Москве не укореняется, не превращается в необходимость для каждого. <…> Петербург, занимая меньшее пространство земли сравнительно с Москвою, но при гораздо большем числе жителей, принужден тесниться своими огромными зданиями, выгадывать место. <…> В Петербурге есть одно только место для прогулки в летнее время – Летний сад; обилием частных садов он также похвалиться не может. И вот те причины, которые заставляют каждого городского жителя искать себе на лето приюта вне Петербурга»9595
  В. М-ч [Межевич В. С.] Петербургские и московские дачи // Северная пчела. 1842. 17–18 авг. См. также: Межевич В. Журнальная смесь // Северная пчела. 1844. 24 июня (Петербургские дачи).


[Закрыть].

По свидетельству Филиппа Вигеля, состоятельные горожане стали выезжать на дачи в 1800 году. Воспоминая свой приезд в Петербург в 1802 году, он писал: «Большой живости не было заметно. Город только через десять лет начал так быстро наполняться жителями, тогда еще населением он не был столь богат; обычай же проводить лето на дачах в два года (т. е. с 1800 года. – А. К.) между всеми классами уже распространился: с них еще не успели переехать, и Петербург казался пуст»9696
  Вигель Ф. Ф. Записки. М.: Университ. тип., 1892. Ч. 2. С. 3.


[Закрыть].

В упомянутом выше очерке «Дачи» (1837) Булгарин пишет, что уже в 1830‐х годах на дачи устремился значительный круг горожан:

Почти все сидельцы Гостиного двора проветриваются по праздникам на дачах своих хозяев. <…> Не ищите летом купца в лавке, аптекаря в аптеке, немецкого мастерового в мастерской, бумажного дельца в его кабинете! Все они на даче! <…>

Любовь к природе, к деревьям, к цветам означает уже некоторую степень образованности, а возможность иметь два дома или две квартиры есть доказательство довольства. Все это правда, с малыми исключениями. Кроме того, этот вкус к дачам произвел новый город: летний Петербург (т. е. Петербургская и Выборгская стороны, острова Крестовский и Каменный). Пустые места и болота заселились и украсились прелестнейшими домиками и садиками. <…> Дачи прибавили в С. Петербурге, по крайней мере, четвертую часть цены на все товары, на квартиры и на труд ремесленников и убавили, по крайней мере, два месяца времени из нашего делового календаря. На даче более естся, более спится, более гуляется – и менее работается.

Дамы разговаривают потому, что на дачах легко знакомятся и по соседству часто сходятся. Зимой можно и не продолжать летнего знакомства, ибо два города, летний и зимний, имеют особые нравы и обычаи9797
  Петербургские очерки Ф. В. Булгарина. С. 300, 302.


[Закрыть].

Проницательный Булгарин делает важное наблюдение. В отличие от Москвы, в Петербурге теперь два города: «летний и зимний», и каждый имеет «особые нравы и обычаи».

Зарождение самого явления «дачная жизнь» для широкого круга жителей Петербурга было обусловлено в первую очередь санитарно-гигиеническими условиями для проживающих в столице (особенно всех напугала эпидемия холеры в 1831 году9898
  См.: Ф. Б. [Булгарин Ф. В.] Нравы. Рассудок и холера // Северная пчела. 1831. 1 авг.


[Закрыть]). Заметим, что семьи горожан с малым и средним достатком снимали квартиры в доходных домах, где «отхожие места»9999
  В Петербурге, даже во второй половине XIX века, внутри квартир доходных домов «ватерклозетов не было. Отхожие места примитивного устройства помещались на черных лестницах и распространяли жуткую вонь» (Пеликан А. А. Во второй половине XIX века // Голос минувшего. 1914. № 2. С. 131). В доходных домах «у каждого этажа лестница имеет площадку, на которую выходят двери квартир и тут же (на черных лестницах) двери отхожих мест» (Михневич В. Петербург весь на ладони. М.: Центрполиграф, 2003. С. 129).


[Закрыть] находились на черных лестницах или во дворе, и где не было водопровода, отсюда необходимая потребность вывозить детей и больных на отдых. Во-вторых, появление дач было вызвано демографическими причинами – быстрым ростом населения100100
  Если в 1812 году число жителей составляло 308 474, то в 1833‐м их было уже 442 890 (Статистика // Северная пчела. 1836. 3 июля).


[Закрыть]. И наконец, часть горожан снимала дачи, чтобы оставить городскую квартиру для ремонта или сменить жилье.

Дача стала не только местом отдыха для многодетных семейств – здесь можно было на время освободиться от тягот жестко регламентированной службы и не столь строго соблюдать обязательные этикетные формы общения.