Текст книги "Единственная для сурового"

Глава 7

Под щекой было что-то горячее и одновременно твёрдое. Запах мужского парфюма вбивался в ноздри, лишая возможности мыслить здраво. Я по крупицам пыталась восстановить события. Вспомнив, вздрогнула всем телом и поспешила покинуть колени мужчины. Он не стал препятствовать моему движению. Лишь смотрел чёрными, непроницаемыми глазами. Было непонятно, где начинается зрачок, казалось, вся радужка затоплена им.

Я отвела взгляд в сторону и с тревогой посмотрела на дорогу. Последнее, что я запомнила, были слова про яму. От страха я решила, что мне хотят продемонстрировать могильную яму, чтобы заставить говорить честно и без утайки. Но я и так была честна во всём. Жаль только, что мужчину не впечатлила моя открытость. Я думала, что он не поверил моим словам. Сейчас он держался безразлично. Внедорожник продолжал ехать по дороге, но по обеим сторонам уже мелькал огни жилого квартала.

– Куда вы меня везёте? – поинтересовалась я.

– Пока на квартиру. Потому перевезу к себе в дом.

– Что?! Как это… Что вы такое говорите?!

Суровый безразлично посмотрел на меня и тяжело вздохнул, поморщившись. Он словно сильно сожалел, что ему приходится иметь дело со мной. Но я была бы рада избавиться от его компании. Стоит лишь намекнуть. В конце концов, именно он удерживает меня рядом силой.

– Ты беременна. Будешь рожать.

– Я не хочу… Я… Откуда вы знаете обо мне столько?

– Мои люди хорошо работают. Да и ты не пряталась, верно? Всё, как на ладони. Жизнь у тебя, прямо скажем, не самая лёгкая.

– И как это касается вас?!

Мужчина приблизился ко мне и властным жестом опустил ладонь на мой живот. Его пальцы и ладонь обожгли кожу даже через ткань одежды.

– Вот так это меня касается. В квартире побудешь недолго. День, максимум два. Как только дом подготовят к твоему переезду, переберёшься за город. Свежий воздух полезен.

От возмущения в моём горле образовался большой комок, который я не могла ни протолкнуть, ни проглотить, ни даже игнорировать. Говорить не получалось. Словно кто-то лишил меня такой возможности, сделав немой. Я с трудом собрала силы, чтобы прошептать:

– Но вы не спросили, хочу ли я этого.

– Достаточно, чего хочу я. Тебе же придётся подстраиваться. Не советую сопротивляться. Это может плохо кончиться…

После его слов мои пальцы вмиг заледенели. Я сцепила их замком и пыталась подобрать слова, пыталась найти выход из сложившейся ситуации. Но ничего путного на ум не приходило.

– Я вас не знаю, – выдавила из себя с отчаянием.

– Зови меня Суровый.

Я моргнула и даже ущипнула себя. Вдруг я просто сплю или до сих пор нахожусь в состоянии глубокого обморока? Наверное, мне снится сон! Только так я могла поверить в реальность того, что происходило со мной. Щипок получился крайне болезненный и заставил меня поверить в то, что я не сплю.

– Суровый?

Я переспросила. Мужчина кивнул и отвлёкся на звук входящего уведомления. Он достал из кармана брюк дорогой телефон, углубившись в чтение присланного сообщения.

– Суровый – это фамилия?

– Нет, – отрицательно мотнул головой мужчина. – Прозвище.

– Тогда, может быть, у вас есть имя?

Я пыталась наладить хоть какое-то подобие общение со своим похитителем. Не оставляла надежды на побег. Но перед этим мне нужно было усыпить бдительность мужчины и заставить поверить в свою покорность и желание сотрудничать на его условия.

– Зови меня Суровый.

В голосе мужчины словно звякнули кубики льда, так холодно и отрезвляюще прозвучали сказанные им слова.

– Х-х-хорошо.

Не думаю, что Суровый прислушался к моей ответной реплике. Подумав немного, я поняла, что мне только на руку его безразличие и отсутствие интереса к моей персоне. Возможно, в этом крылся мой счастливый шанс на побег. Я не могла сдаться так просто и пойти покорно в том направлении, куда мне приказал идти Суровый. Вся моя душа противилась этому! У меня была собственная жизнь, не такая блестящая и обеспеченная, как у Сурового. Но это была моя жизнь, мои решения и мои… фатальные ошибки. Я признавала, что совершила глупость. Но не собиралась играть по чужим правилам. В конце концов это можно назвать простым похищением и удержанием в неволе. За такое срок, вообще-то, дают! Но взглянув в сторону мужчины, я почему-то осознала, что закон будет не на моей стороне, но на стороне этого мужчины – с колючим, холодным, тёмным взглядом и мощными руками, привыкшими решать проблемы силой.

Мне оставалось только сделать вид, что я ничуть не сопротивляюсь. Но я была намерена сбежать, как только выдастся удачный случай.

Ждать пришлось не так долго, как я считала. Возможно, судьба, наконец, решила надо мной сжалиться и послала спасение?

Первым сигналом, что стоит быть настороже, стал звонок Суровому. Он ответил, перейдя с русского на свой родной язык, которого я ничуть не понимала.

Но тон разговора был напряжённым. Мне кажется, что мужчина выругался сквозь зубы, прежде чем сбросить звонок. Он тронул Заура за плечо, сказав:

– Поверни на Басманной. Налево. Останови у кафе «Восток». Но не у самого порога, а чуть в стороне. Пешком дойду.

Заур кивнул и не стал задавать лишних вопросов, только уточнил:

– Позвонить кому-нибудь из ребят, чтобы подстраховали?

– Нет. Справлюсь сам. Главное, доставь девчонку на мою квартиру и убери лишнее.

– Стволы?

– Разумеется. Ей они ни к чему.

Разговор об огнестрельном оружии окончательно дал понять, что я имею дело не с простым бизнесменом, наделённым большой властью, но с богатеем, связанным с криминальным миром. Именно сейчас Суровый собирался на какую-то разборку, но не испытывал ни грамма волнения и сидел с непроницаемым лицом.

Через минут двадцать Заур притормозил по нужному адресу. Внедорожник остановился у стены, в густой тени глухого переулка. Суровый вылез из автомобиля, но не пошёл сразу в необходимом направлении, а полез в багажник. Я повернулась и увидела, как он прячет два пистолета за поясом брюк. Потом мужчина захлопнул багажник и постучал ладонью по боку внедорожника, словно подавая сигнал, что можно ехать.

Автомобиль сдал задом и покинул переулок, оставив Сурового наедине с ворохом проблем, которые ему предстояло решить в одиночку.

– Отвезу тебя на хату Сурового. Кажется, ты там уже была, – подал голос с переднего сиденья Заур.

Его слова напомнили мне о том, по какой причине я хотела бы забыть всё, что происходило месяц назад. Но разве теперь получится забыть?! Мне предстоит побывать там… в этой квартире. Может быть, даже спать придётся на той самой кровати, где я лишилась девственности… В воздухе салона автомобиля сразу стало нечем дышать. Я обмахнулась ладонью и этот жест не остался незамеченным Зауром.

– Слишком жарко? Я могу уменьшить обогрев салона.

Я едва ли заметила, жарко в салоне или нет. Мне было жарко от другого – от горячих воспоминаний, опаляющих сознание. Но вслух я ничего такого признавать не стала, а просто согласилась со словами мужчины, сказав, что в салоне натоплено, как в сауне.

– Оставлю тебя на квартире Сурового. Подождём, пока он приедет, – проинструктировал меня мужчина.

Я снова согласилась. Но сама начала отматывать плёнку назад, пытаясь вспомнить, заблокировал ли Заур двери после того, как Суровый покинул автомобиль? Воспроизвела все события, насколько позволила память. Нет, кажется, он этого не делал. Его забывчивость только играла мне на руку. Я присмотрелась внимательнее к району, по которому мы сейчас ехали. Он был мне незнаком, но я видела много шашечек такси и решила, что смогу выбраться без особых проблем. Нужно только одно – улизнуть из машины. Как только машина затормозила на очередном запретительном сигнале светофора, я собралась с силами и нажала на дверную ручку.

– Стой! Ты что творишь?! Сядь на место! – донёсся мне в спину громкий, возмущённый крик мужчины.

Но я уже выпрыгнула из машины и понеслась наперерез по дороге. Машины оглушительно гудели клаксонами, но я быстро пересекла дорогу, добежала до края проезжей части и побежала изо всех сил. Мои лёгкие горели, словно в огне. Я ещё никогда прежде так быстро не бегала. В другой раз я бы через минуту или через две выдохлась от быстрого бега. Но сейчас речь шла о спасении собственной жизни. Поэтому я черпала силы словно из вечернего, прохладного воздуха и неслась со скоростью ветра, петляя по району.

Очередной нырок в подворотню привёл меня в просторный двор. Сбоку было припарковано такси, а мужчина-водитель курил и болтал с кем-то по телефону.

– Вы… свободны? Нет заказа? – спросила задыхающимся голосом.

– Да, свободен.

– Пожалуйста! Я опаздываю. Вопрос жизни и смерти!

Обычно при вранье я густо краснела. Но сейчас моё лицо и без того было раскрасневшимся от быстрого бега и встречного ветра.

Я просто нырнула на заднее сиденье такси.

Водитель быстро докурил, занял место за рулём и уточнил адрес, куда нужно было ехать.

Я назвала свой домашний адрес, решив, что заеду только за вещами, а потом мне придётся уехать из города и, как говорят в таких случаях, «залечь на дно».

* * *

– … Приехали, говорю!

Моего плеча коснулась чужая ладонь. Встрепенувшись, я поняла, что случайно задремала в дороге, пока такси протискивалось через длиннющую пробку, растянувшуюся на целый проспект.

– С вас оплата…

Таксист хмуро показал мне дисплей таксометра. Сумма за поездку вышла довольно приличной, потому что расстояние было значительным. Но я сама решила поехать на такси, других вариантов у меня не было. Поэтому я расплатилась карточкой по счёту, не переча. Поблагодарив водителя, я быстро покинула салон такси и огляделась по сторонам.

Двор типичной хрущёвской «коробки» тонул в темноте. Над некоторыми из подъездов жёлтые лампочки распространяли тусклый свет, едва рассеивающий темноту. Я поспешила к своему подъезду, думая попутно о том, что нужно взять с собой.

Какие вещи первой необходимости нужно забросить в сумку? Разумеется, смена белья, расчёску, зубную щётку и пасту, прокладки… Хоть сейчас я была беременной от мужчины, которого никогда в жизни не хотела бы повстречать, я всё ещё надеялась сделать медикаментозный аборт и потом прокладки мне точно понадобятся. Обязательно захватить паспорт, документы на квартиру. Приложила ключ от домофона к специальному окошку, но тот не сработал.

Я потянула дверь на себя, и она поддалась моему усилию почти мгновенно. Значит, кто-то снова отключил домофон. Наверное, Витёк с третьего этажа. К нему постоянно ходили подозрительные дружки, а домофон себе Витёк в квартиру не подключал…

Я быстро поднималась по ступенькам на четвёртый этаж, стараясь думать о разных житейских пустяках и цепляясь за них, чтобы не сойти с ума от беспокойства. Чувствовала себя не в своей тарелке и была на взводе, считая, что нужно поскорее убраться из города, чтобы Суровый меня не смог найти. Поднялась на четвёртый этаж без приключений. Только сердце сбилось с размеренного ритма, а на висках от прыжков через ступеньку выступили капельки пота.

Дыша через рот от быстрого бега, я торопливо вытащила ключи из кармана и вставила нижний ключ в замочную скважину. Подтолкнула дверь плечом и попыталась провернуть его. Но не смогла. Что случилось? Неужели я забыла закрыть дверь на два замка?!

Я вставила ключ в верхнюю скважину, однако и он не смог помочь мне. Но дверь была заперта изнутри! Я забарабанила кулаком по двери. Дверь моментально открылась, сильная мужская рука схватила меня за плечо и затащила в квартиру. В коридоре не горел свет.

На мою голову обрушился удар…

Глава 8

Я едва не потеряла сознание от сильного удара по голове. Ещё немного, и он пришёлся бы мне в висок. Но сейчас кулак лишь скользнул по голове, не задев опасную область. Однако удар был не слабым, и боль мгновенно захватила меня в тиски. Я застонала и прислонилась спиной к стене. Вдохнув воздух квартиры, я поняла, что в нём витает запах спиртного и дешёвого курева. Нащупав выключатель левой ладонью, я ударила по нему и зажмурилась на мгновение: таким ярким мне показался вспыхнувший свет.

Свет лампы позволил разглядеть наглеца. В коридоре, чуть покачиваясь, стоял… двоюродный брат матери. Дядя Анатолий. Он был старше мамы лет на десять и сейчас выглядел не лучшим образом. В засаленных волосах местами густо блестела седина, глаза были сильно покрасневшими и слезящимися.

– О, это ты! – выдохнул родственник.

– Конечно, я! Почему вы набросились с кулаками? Что вы вообще здесь делаете?! Как вошли?

– Я решил, что это приятель меня выследил. Я ему задолжал.

Голова ныла. Я едва понимала, что говорит непрошеный гость. Но не могла не возмутиться его наглости.

– Зачем вы пришли?

– Приехал погостить. Ну, привет! – хрипло поздоровался он. – Извини, что по башке тебе врезал. Не признал в темноте.

Несвежее дыхание и запах табака пронеслись по воздуху узкого коридорчика. Подавив омерзение, я спросила как можно строже, повторив свой вопрос:

– Что вы здесь делаете, Анатолий? Откуда у вас ключи? Или вы просто взломали замок?

Он шмыгнул носом и цыкнул недовольно в мою сторону:

– Не так встречают близких родственников, племянница!

Мужчина развернулся ко мне спиной и прошествовал на кухню. На столе была разложена газета, с разделанной кое-как сельдь, стояла начатая бутылка водки и горкой был сложен хлеб. Ещё стояла пустая тарелка, с подсохшими остатками варёной гречки.

– Чё-то поесть у тебя ничего нет. Не готовишь, что ли? – как ни в чём не бывало поинтересовался нахал.

– Как вы проникли в мой дом?!

Дядя Анатолий плеснул спиртного в гранёный стакан и выпил, не поморщившись.

– У меня есть ключи, – и с этими словами он показал мне два ключа на простом металлическом колечке.

– Откуда они у вас?!

– Помнишь, вы этот гарнитур покупали? – спросил дядя Анатолий, показав на кухонный гарнитур. – Кто вам мебель заносил и собирал, а?

Я вспомнила, что именно дядя Анатолий этим занимался. Он был двоюродным братом маме и перебивался случайными заработками. Мама наняла его не столько из-за его мастерства, сколько чтобы поддержать мужчину, оставшегося без работы из-за ситуации с кризисом и закрытием завода, на котором он раньше трудился. Значит, именно тогда этот нахал своровал запасной комплект ключей?! И мог приходить в дом всё это время.

– Вы здесь не живёте. Нельзя вламываться в чужой дом без всякого спроса! Вы могли бы позвонить.

– Номер твоего телефона я не знаю. К тому же я тебе не чужой, а твой родной дядя. Сложности у меня, племяшка. Выгнали… Придётся тебе потесниться. Но я человек простой, много места не занимаю…

Я с нескрываемым омерзением посмотрела на выпивоху, который не прилагал никаких усилий, чтобы улучшить свою жизнь. Он предпочитал топить своё горе в спиртном и жить за счёт помощи других. Но я не намерена была терпеть такое вынужденно соседство.

– Вы не будете здесь жить. Уходите немедленно! Или я позову полицию! – приказала я и решительно шагнула вперёд.

Я схватила газету, быстро свернула её со всем содержимым и затолкала в мусорное ведро. Туда же отправилась и бутылка водки.

– Ах ты стерва! Да как ты смеешь…

Мужчина бросился к мусорному ведру, но в последний момент он изменил направление движения и… угрожающе рыкнул на меня. Покрасневшее, опухшее лицо алкоголика было страшным, его мутные глаза стали неопределённого оттенка. Он пошёл на меня, не видя перед собой препятствий. Испугавшись, я попятилась и поспешила выскочить в коридор.

Нужно было выбежать на лестничную площадку и постучать в двери к соседям, чтобы поднять шум! Однако алкоголик был на редкость проворным. Он быстро настиг меня и придвинулся близко-близко, прижавшись своим рыхлым, потным, вонючим телом. Мясистое лицо оказалось очень близко от моего. Смрадное дыхание Анатолия вызывало сильную тошноту и желание вырваться из тисков. Он был выше и намного сильнее меня. Паника медленно, но верно захватила тело в плен, лишая возможности думать трезво и холодно. Было только одно желание – бежать, куда глаза глядят.

– Ну давай договоримся, а? Квартира же не только твоя. Но и моя тоже! Доли на всех родственников делятся. Знаешь? Если не хочешь жить со мной и делиться, деньги плати!

Он наклонился и ещё сильнее стиснул пальцы на моих плечах, начав трясти меня, словно мешок с мукой. Я кое-как извернулась из его липких, противных пальцев и пнула со всей злости в пах.

– Тварии-и-и-ина… – сипло выдохнул мужчина и замер на месте, хватая ртом воздух.

Я отскочила от него и метнулась к входной двери, едва успев засунуть ноги в сапоги.

– Стой, гадина! – прохрипел голос Анатолия сзади. – Стой, иначе пожалеешь. Я тебя проучу, поганка!

Я вылетела в коридор и захлопнула дверь. Но через мгновение меня резко и сильно отволокли в сторону, крепко обняв за плечи. Дверь немедленно распахнулась и в проёме показалось опухшее, покрасневшее лицо Анатолия.

– Мы ещё не договорили… – сказал он и буквально замер, остолбенев.

Он смотрел не на меня, а на того, кто стоял за моей спиной и держал за плечо сильными пальцами. Мне пришлось задрать голову, чтобы рассмотреть мужчину. Меня сразу окатило ледяной волной. За моей спиной стоял Суровый. Собственной персоной. Скользнув взглядом за его спину, я обнаружила и Заура, стоявшего на лестнице, несколькими ступеньками ниже. Заур неодобрительно покачал головой.

– Не стоило убегать. Плохая была идея.

Суровый наклонился и… просто перекинул меня через плечо. Он понёс меня вниз по ступенькам лестницы, бросив напоследок Зауру:

– Разберись с этим пьяным куском говна и забери документы девчонки.

Как Суровый так быстро нашёл меня? Неужели следил?! Я попыталась вывернуться, но мужчина поступил некрасивым и пошлым образом. Он резко и сильно хлопнул по моей попе несколько раз ладонью.

– Успокойся. Иначе придётся успокаивать тебя иначе.

– Отпустите! Немедленно! Не имеете права! – пискнула я из последних сил.

Во дворе возле подъезда был припаркован внедорожник. Прямо за ним стоял серый седан и водитель, сидевший за рулём, непрерывно сигналил, нервничая. Заметив нас, он выскочил из машины и начал махать руками, крича:

– Убери свою машину. Ты не видишь, что ли, что ты…

Суровый разъярённо посмотрел в сторону нервного водителя и молниеносно вытащил из-за пояса пистолет. Заметив сталь, опасно блестевшее в тусклом свете фонаря, нервный мужчина побледнел и даже оступился, шагнув назад.

– Я задом выеду. Я… прямо сейчас.

– Вот и хорошо. Тебе же не нужны проблемы?

Через полминуты седан уже дико газовал, лихо выезжая задом из узкого проезда. Потом Суровый спрятал пистолет и повернулся ко мне лицом:

– Далеко бежать собралась, красотка?

Низкий хриплый голос мгновенно парализовал меня.

– Хотела сбежать и спрятаться? Но от меня не спрячешься. Будешь рожать.

– Я не хочу. Не хочу этого… ребёнка!

– Плевать. Аборт отменяется. Даже на уровне твоих глупых мечтаний. Будешь рожать. В машину!

Паника заставила моё тело дрожать. Кто-то вышел из соседнего подъезда и мгновенно испуганно юркнул обратно. Никто не хотел вмешиваться в противостояние между мной и мужчиной, от которого пахло порохом и гарью. Я едва дышала от страха, но всё же сказала:

– С вами?! Ни за что не поеду! Я не буду выполнять ваши приказы!

– Поедешь, как миленькая. Родишь моего ребёнка. Взамен устрою тебе роскошную жизнь и избавлю от всех проблем.

– Я не хочу…

Последняя попытка вырваться окончилась ничем. Он оторвал меня от земли и запихнул в свою машину, залез следом и сжал запястье, словно в тиски.

– Будешь делать как я скажу. Или пожалеешь…

Я попыталась сбросить его пальцы, но не получилось. Мужчина лишь крепче сжал их, приковывая к кожаному сиденью роскошного автомобиля. Он действовал так, словно имел какое-то право держать меня, как вещь из своей коллекции. Я начала задыхаться и паниковать.

– Не дёргайся, – осадил меня мужчина.

Холод в его голосе был по-настоящему ледяным и пробежался по коже мурашками.

– Не заставляй меня бегать, Настя. Я очень сильно не люблю, когда меня отрывают от важных встреч. Очень сильно.

Он переместил ладонь на моё плечо, захват его пальцев стал тяжелее и увереннее.

Второй рукой Суровый захватил моё лицо и вынудил посмотреть на себя.

– Я решил, что ты родишь моего ребёнка. Так и будет, Анастасия Смирнова. И только от тебя зависит, как это будет происходить. Я могу обеспечить тебе сытую, красивую и беспроблемную жизнь. Ты сможешь пользоваться преимуществами обеспеченной жизни, ощутив в полной мере, насколько приятно быть на ступеньку выше всех остальных нищебродов. От тебя я требую только одно – соблюдать все предписания врачей и выносить младенца. После родов ты получишь очень солидное вознаграждение и сможешь жить припеваючи. Или…

Он сделал вескую паузу и посмотрел в мои глаза, проникая взглядом в самую душу, рождая необъяснимое волнение и трепет, который не ощущала прежде. Мне захотелось отдаться от мужчины, увеличить дистанцию между нами и улизнуть из-под его контроля. Но он не позволил. Его пальцы усилили захват. Я заглянула в глаза Сурового, окончательно потерявшись в их глубине и яростных эмоциях.

У Сурового были пронзительные глаза, несмотря на их темноту, я всей кожей ощущала, куда именно он смотрел и как медленно он очерчивал жаркие дорожки на моём лице. Он смотрел на меня, а я в ответ была вынуждена смотреть в лицо этого зрелого, взрослого мужчины, очень опасного и вместе с тем красивого. Я едва не задыхалась от волны ужаса, одновременно чувствуя себя очень неловко. Он словно раздевал меня взглядом, но смотрел глубже и пристальнее чем если бы просто сорвал одежду и снова взял меня.

Суровый видел меня насквозь. Под его взглядом, тёмным, умудрённым опытом, я казалась себе совсем девчонкой, глупышкой. Почему я решила, что смогу обмануть такого человека, как он?! Мой жест был продиктован отчаянием и страхом. Только так я могла оправдать своё поведение. Но Суровому не было дела до моего лепета и жалких оправданий. Он хотел получить ребёнка, зачатого месяц назад. Больше его ничто не интересовало: в особенности мои мысли чувства по этому поводу. Для него словно не существовало моего мнения. Наверное, именно так и было в мире этого жестокого мужчину, которого прозвали «Суровый».

– Мне страшно, – выдохнула я.

Он отпустил меня, но не отодвинулся. Суровый продолжал буравить меня тёмным взглядом, произнося по слогам:

– Расслабься. Стрессы вредят беременности. Мне нужен только ребенок. Как баба, ты меня не интересуешь.

Почему-то меня задели его слова. Я оскорблённо посмотрела на мужчину, произнеся едва слышно:

– Если бы мне что-то не подсыпали, я бы тоже… никогда на такого, как вы, никогда не посмотрела.

В ответ он хрипло рассмеялся и воздуха в салоне автомобиля стало вполовину меньше.

– Тот день был очень плохим. Я бы и на корову залез… От голода.

Мы обменялись взаимной неприязнью, я предпочла перевести взгляд в окно. Как раз в этот момент из подъезда вышел Заур. Он неторопливо подошёл к машине и открыл багажник, опустив туда небольшой предмет. Я узнала одну из своих спортивных сумок. Водитель занял место за рулём и отчитался перед Суровым:

– Я собрал документы и кое-что из одежды. На первые сутки должно хватить. Алкаша упаковал. Он прикован у батареи. Через минут десять подъедут наши ребята, отправят мужика в каталажку и сменят все дверные замки.

– Отлично. Теперь поехали. И на этот раз постарайся не упустить девчонку. А ты… – обратился ко мне. – Не пытайся бежать. Если не хочешь провести всю беременность запертой в одной комнате.

Я с ужасом посмотрела на Сурового. Он кивнул.

– Я не шучу. Итак, что ты выбираешь? Будешь рыпаться и собирать на пятую точку проблемы? Или станешь пай-девочкой со всеми вытекающими поощрениями твоего хорошего поведения.

Он не оставил мне выбора. Я молча кивнула, а потом подтвердила вслух:

– Я не буду пытаться убежать.

Заур отвёз нас по адресу на квартиру, ту самую, где произошло роковое событие. Я, как могла, отгораживалась от правды, называя простое и понятное действие иными словами. Хотя истина была намного прозаичнее тех параллелей, что я проводила в своей голове.

Заур распрощался с Суровым на просторной лестничной площадке, убедившись, что всё в полном порядке. Он коротко кивнул и ушёл, а я осталась один на один с мужчиной. Возле двери квартиры, стены которой напоминали мне слишком многое о том, что произошло и о том, что я совсем хотела забыть и никогда в своей жизни не испытывать. Суровый провернул ключ в замочной скважине и гостеприимно распахнул дверь:

– Проходи.

Внутри сработала охранная сигнализация и мужчина первым шагнул в дверной проём, чтобы ввести код отмены. Он производил нехитрые действия и мне следовало войти, как он и приказал. Но я замерла на пороге, не решаясь войти внутрь. Мне казалось, что если я сделаю этот шаг, то навсегда потеряю себя, как личность, и стану пешкой в чужой игре. Оттого я дрожала на пороге, за моей спиной была открытая дверь. Я тешила себя мыслью, что могу убежать, хоть и знала в глубине души, что у меня не получится этого сделать. Он не позволит.

– Долго ты будешь порог мять? – нетерпеливо спросил Суровый, застыв напротив меня.

Он находился в своей квартире и чувствовал себя свободно на знакомой территории, а я дрожала и за миг покрылась холодной испариной от тисков неизвестности и не знала, как вести себя.

– Настя.

Он произнёс моё имя коротко и чётко. Едва ли не по буквам. Никто не звал меня по имени так, что от каждого звука начинало шуметь в голове, а по телу крупными волнами бежали мурашки и сердце заходилось в сладострастном ритме.

Суровый сверлил меня взглядом и медленно расстёгивал рубашку. С лёгким звоном на комод полетели золотые запонки, а я подумала, что впервые имею дело с мужчиной, рубашки которого требуют запонок и стоят, наверное, как моя годовая зарплата на всех работах – и это только рубашка.

– Что застыла? Проходи.

– Пообещай.

– Что?

– Что ты не тронешь меня!

Я выпалила слова, терзавшие меня изнутри, и схватилась пальцами за дверной косяк, чтобы не упасть. Мне необходимо было найти внутренних сил, отыскать резерв спокойствия, но выходило с трудом. Я едва сдерживалась, чтобы не убежать.

– Ты не в моём вкусе, Настя. Слишком тощая, бледная и неопытная. Заходи сама или затащу силой и привяжу. Ты же не хочешь провести первую ночь, будучи прикованной к батарее наручниками?

Суровый потянулся к комоду, выдвинул ящик и звякнул металлом. Я не видела тот самый предмет, но фантазия нарисовала именно то, о чём сказал мне мужчина. Я представила наручники и предпочла войти по доброй воле, нежели быть насильно связанной.

– Молодец, – скупо похвалил меня Суровый и выложил на поверхность комода связку ключей.

Именно они и звякали, догадалась я. Суровый просто обманул меня. Но не стоило рассчитывать, что я имею дело с весельчаком. Суровый им не был. Уверена, что он не бросал слова на ветер, как и в том, что на просторах огромной прекрасно обставленной квартиры были припрятаны тайники и сейфы, в которых вполне могли находиться и наручники, и оружие…

– Квартира тебе уже знакома. Располагайся.

– Вообще-то не очень знакома, – призналась я.

Я скромно потупила взгляд, разглядывая ворс тёмного ковра, в котором ноги буквально утопали. Всегда мечтала о таком ковре и вздыхала, глядя на цены даже дешёвых, китайских аналогов, не говоря уже об оригинале.

– Ты же была здесь, – возразил Суровый.

– Была, конечно. Но мой визит начался на пороге и закончился… в спальне. Всё произошло так быстро, что я не успела ничего толком разглядеть и точно не смогу ориентироваться так, будто это пространство мне знакомо.

– Ясно. Пошли, покажу, что и где. Но учти, здесь ты жить не будешь. Это моя хата. Я здесь бываю часто.

– Чаще, чем в том доме, куда собираетесь отправить жить меня?

Я подстроилась под широкий, размашистый, уверенный шаг Сурового, но всё равно безнадёжно отставала, разглядывая его широкую спину и великолепные плечи, обтянутые тканью. Коротко стриженый затылок и мощная шея притягивали взгляд. В этом мужчине всё было опасным, завораживающим и волнующим.

– Гораздо чаще. Мой бизнес требует постоянного присутствия. Я не из тех людей, кто любит тратить время зря. Поэтому я чаще кантуюсь здесь, чем бываю дома. Но дом обставлен всем необходимым, там регулярно делается уборка. Сейчас я хочу увеличить количество обслуживающего персонала. Планирую усилить охрану и нанять постоянную уборщицу и повара. Должен же кто-то готовить…

Я хотела возразить несмело, что и сама могу справиться с кастрюлей и сковородой на кухне. Но я вовремя прикусила язык, поняв, что Суровый, хоть и предпочитает проводить время в холостяцкой квартире в городе, иногда появляется в доме. Думаю, в такие моменты он предпочитал питаться так изысканно, как привык питаться в фешенебельных ресторанах, а не поглощать простую еду, которую я могла бы приготовить своими руками. Даже если бы я вдруг захотела удивить мужчину и выложилась бы на кухне по полной программе, навряд ли бы он оценил мои старания.

Суровый привык к другому уровню жизни. Это касалось не только крупного, но и отражалось в мелочах. Поэтому я не стала возражать мужчине и с досадой заставила себя прекратить думать в том направлении. Стараться ради него на кухне?! Ещё чего! С какой стати…

Суровый тем временем водил меня из комнаты в комнату, давая краткую характеристику каждому помещению. Но я бы и без него смогла догадаться, какая из комнат кухня, а какая ванная. Квартира внутри оказалась гораздо больше, чем я могла себе представить. В квартире Сурового было даже отдельное помещение, с расставленными спортивными снарядами и силовыми тренажёрами. Я уже поняла, что Суровый много времени уделяет спортивной форме и, заметив тёмно-красную бокрсёрскую грушу, представила, как он лупит её со всей силы. От этой невинной мысли моё тело бросило в жар и я поспешила перевести своё мышление в другое русло. Но взгляд, словно нарочно, упал на полотенце, свисавшее с ручек велотренажёра. Оно было сложено жгутом и выглядело так, словно мужчина, вытерев им пот, бросил небрежно на тренажёр и забыл о нём. Наверняка, тёмно-серое полотенце ещё хранило мускусный запах мужского тела…

– Спать будешь в спальне. Я проведу ночь в гостиной.

– Нет!

Мы как раз находились на пороге спальни, где я и лишилась девственности, проведя очень жаркую, бесстыдную ночь с мужчиной, который сейчас стоял слева от меня и обжигал одним фактом своего присутствия. Я почувствовала, как дрожат все, без исключения, нервы, натянутые до предела.

– Нет. В гостиной буду спать я, – пробормотала, немного заикаясь, и поспешила покинуть злосчастное место, напоминавшее мне о роковой ошибке и невнимательности.

Я заняла место в гостиной на большом диване и для большей убедительности вцепилась в свою спортивную сумку, пытаясь расстегнуть замок-молнию.