Текст книги "Маска судьи"

8

Этот день никак иначе не назвать как насыщенным. Мой первый день после отпуска и тут сразу тебе интересная головоломка. Я уж начала бояться, что в очередной раз буду разбираться с поножовщиной в каком-нибудь местном баре. Но нет. Это убийство. И весьма занимательное. Подозреваемых нет, свидетелей тоже. А из улик только потерянная серьга, безжалостно вырванная с уха покойной Софии МакГиллан. Да и мотива я пока не вижу. Но нутром чую, что это умышленное убийство. Томас определенно что-то скрывает, но что именно, я пока не понимала. У меня начало создаваться впечатление, что я мыслю не в том направлении. Может быть, я правда перегибаю палку? Может ли быть, что Джейкоб прав и тут действительно имеет место простой несчастный случай?

«Это точно не несчастный случай», – убеждал внутренний голос.

Я стояла у входа в полицейский участок, где не покладая рук трудились стражи порядка, оберегая покой граждан нашего маленького городка. Я курила сигарету, снимая напряжение после опроса родителей жертвы. У меня редко возникало желание потреблять никотин, потому сигаретный дым нещадно драл моё горло. Стало пасмурно. Небо затянули серые невзрачные тучи, похожие на грязную, испачканную в луже медицинскую вату. В воздухе ощущался сырой запах приближающего дождя.

– Будет гроза, – сказала вслух я, обращаясь сама не зная к кому.

Я потушила сигарету и зашла внутрь полицейского участка. Идя по коридору мимо копошащихся коллег, я направилась к своему кабинету. Около двери в моё рабочее пространство стояли Форрестер и Джим Кроуфорд и что-то обсуждали между собой на повышенных тонах. Заметив меня, они оба повернулись ко мне. Разговор начал шеф:

– Детектив Кроуфорд. Форрестер доложил мне обстоятельства дела. – Его тон меня насторожил, казалось, что он хочет отчитать меня, и неспроста. – Зачем вы угрожали Тому МакГиллану?

Капитан Джим Кроуфорд. Начальник полицейского управления. Грузный мужчина пятидесяти пяти лет. Несмотря на свой возраст, он был в прекрасной физической форме: широкие плечи, узкая талия и армейская выправка. В молодости он служил в армии и прошёл через военный конфликт, после чего достаточно длительное время лечился в клинике для ветеранов боевых действий. Война наградила его посттравматическим синдромом, который он успешно поборол спустя некоторое время. И шрамом, который начинался со лба и проходил через всё его лицо, заканчиваясь в нижней части щеки. Это увечье было ему напоминанием о том, что все мы смертны, как он сам говорил. Джим всегда утверждал, что он невероятно везучий, что его ангел хранитель очень внимательно присматривает за ним. Ведь в том бою погиб весь его отряд, а он чудом уцелел, получив лишь один единственный шрам.

– Что? Не угрожала я ему! Шеф, у меня есть основания полагать, что это не несчастный случай, а умышленное убийство, у девочки забрали…

– Сережку. – Прервал меня Джим. – Я уже в курсе. Только объясните мне одну вещь. На кой чёрт нужно было угрожать МакГиллану, да ещё и называть его лжецом? Вы забыли, как вести опрос свидетелей?!

– Я не угрожала, а лишь сказала, что он препятствует расследованию. МакГиллан увиливал от ответов на наши вопросы и вёл себя вызывающе, – холодно ответила я, игнорируя его неприкрытую агрессию.

– Он звонил мне полчаса назад. Сказал, что вы довели его жену до истерики. Ей даже пришлось вызвать скорую! Он утверждал, что вы напугали его супругу. Внушали ей, что в смерти их дочери повинен какой-то маньяк! – Джим повернулся к Джейкобу. – Форрестер! – прорычал капитан. – Я же просил собирать показания лично тебя! Что тебе в моем приказе показалось непонятным?

– А вот это действительно прозвучало обидно. Ты же сам назначил меня на это дело.

Форрестер ничего не ответил. Лишь опустил голову вниз, как побитый щенок.

– Очень странная реакция, Джим. Ты явно не в себе. Неужели Том настолько влиятельный человек?

Капитан вновь обратился ко мне:

– Вашей задачей было собрать показания, детектив! Всего лишь провести опрос. А не оскорблять потерпевшего и устраивать вакханалию! – Джим выдохнул и немного сбавил обороты. – Он сказал, что вы давили на него и открыто высказывали какие-то подозрения в его адрес. Такое было?

– Джим, он явно занервничал, когда я задала вопрос касательно его прошлого. Он стал уходить от ответа. Мне нужно было выбить из него правду и я…

– Выбить?! – Джим вытаращил на меня глаза, став похожим на свирепого быка. – Это, по-вашему, приемлемо в данной ситуации, детектив?! Он жертва, а не подозреваемый! И у него есть алиби! В момент смерти Софии он был на рабочем месте, что могут подтвердить его коллеги. Так я ещё раз спрошу вас. Вы считаете, ваши действия находятся в рамках профессиональной этики?!

– Я не предъявляла ему никаких обвинений, капитан. Но он определенно что-то не договаривал. – Я с трудом сдерживалась, чтобы в ответ не наорать на капитана.

– Лжецом, видимо, вы его тоже не называли? Может, хотите сказать, что он мне солгал?

– Признаю. Это было лишним, шеф.

Джим, конечно, отчасти прав, я немного перешла границы, но его реакция была особенно острой в этот раз. Он никогда раньше так не срывался на мне. Форрестер в основном получал нагоняй, но даже в тех случаях он не был настолько зол. Даже в прошлый раз, когда я чуть не застрелила Мэган Салливан, он не был таким, хотя ситуация в тот момент была куда более критичной. Неужели действительно влияние мэра? Или может…

«Он думает, что я сорвусь? Снова». – Прозвучала тревожная мысль в голове.

Никак не прокомментировав мой ответ, капитан ушёл восвояси, оставив нас с Форрестером в лёгком ступоре.

– Ну-у… Будем считать, что отделались лёгким испугом. – Прервал тишину Джейкоб. – Ты в порядке?

– Да, Джей. Но, по правде говоря, я немного удивлена его реакции. Какая-то она… Острая, что ли. Ты тоже считаешь, что я дала маху?

– Нет, конечно! Не бери в голову. – Начал успокаивать меня Джейкоб. – Я думаю, это из-за давления мэра. Я ведь уже говорил, Том МакГиллан – друг нашего почитаемого владыки. Влиятельный человек, богатей. С того момента, как погибла девочка, капитан сам не свой: ходит по полицейскому участку и ищет, на ком бы оторваться. Вчера даже Кристе досталось!

– Ты серьезно?! Хайнеман? Она же его ручной питомец! Ей за что влетело? – спросила его я. Мне не нравился снисходительный тон Форрестера, но я проигнорировала это, продолжая диалог, как ни в чём не бывало.

– Серьёзно! Ты вчера многое пропустила! Точно не уверен. Краем уха слышал, что она нашла какую-то информацию по Тому МакГиллану. Что-то про психиатрическую лечебницу, кажется… И в процессе обсуждения он сказал, что она занимается ерундой. Это, если мягко выразиться.

– Ушам не верю! К Кристе он всегда был благосклонен. Так… А что там с психушкой? Что там опять нарыла Хайнеман? – поинтересовалась я.

– Не знаю, у неё спроси. Лично я к этой мегере не пойду. Жить хочу. Она и без того та ещё сука, а после того, как её обматерил шеф, так вообще как с поводка сорвалась. – Форрестер огляделся по сторонам, а затем посмотрел на часы и добавил: – Я хочу отойти взять кофейку. Тебе прихватить что-нибудь?

– Да, возьми, как обычно. Кофеин мне сейчас не помешает.

– Слушаюсь, детектив! – улыбнулся Джей и отправился прямиком к выходу из полицейского участка.

Он любил поспорить со мной, но в критической ситуации всегда поддерживал. Наверное, это нормальное человеческое отношение. Но когда Джей это делал, почему-то у меня внутри всё переворачивалось вверх дном. Казалось, что он не оказывает поддержку, а проявляет снисхождение. Конечно, я понимала, что это не так. Но всё же я никак не могла избавиться от этого чувства. А, наверное, следовало бы. Поддерживать своего напарника. Это правильно. Это нормально.

«Кто-то внушил, что избавился от своих комплексов, да?» – поиздевался где-то в закромах разума мой внутренний голос.

Ладно, пора заканчивать с рефлексией. Сейчас мне очень хотелось узнать, что же там обнаружила Криста. Я не хотела с ней общаться, но по долгу службы мне приходилось это делать. Не знаю, по какой причине, но она недолюбливала меня. Хотя к ней я относилась вполне лояльно. При каждом удобном случае она старалась задеть меня или выразить недовольство касательно моей работы. Возможно, это связано с тем, что я была племянницей нашего шефа, и ей казалось, что я занимаю какое-то привилегированное положение в участке. Однако, разумеется, это не являлось таковым. Слушать критику от Джима для меня было обыденным занятием, которое уже вошло в привычку, сравнимой с утренней чисткой зубов. Джим, конечно, прислушивался ко мне, но я не была его любимицей. Хотя, наверное, Кристе так не казалось. У неё было что-то вроде синдрома отличницы, и она явно набивалась в любимчики к нашему капитану. Это ни для кого не было секретом. Все видели, как она «стелится» перед Джимом и старается ему угодить. Даже кофе ему носит с завидной регулярностью.

– Отвратительно.

Однако, несмотря на это, я должна была признать, как бы тяжело это ни было, Криста Хайнеман была хорошим детективом и добросовестно выполняла свои обязанности. В особенности она хорошо проявляла себя в поиске информации.

Все ценили её как хорошего специалиста, но вот её характер… Можно сказать, что своей улыбкой она могла наградить лишь нашего капитана. Остальным же доставались её командирские замашки, надменный тон и привычка раздавать указания. Сначала мы мягко осаждали её царский нрав, но позже уже привыкли и на очередной её королевский указ просто кивали ей в ответ, соглашались с ней, но делали по-своему. Она имела звание детектива, а в прошлом году пыталась сдать экзамен на сержанта, но по какой-то причине провалила его. Никто не осмелился спросить, что же у неё пошло не так, и уж тем более как-то поддержать.

Я зашла в кабинет детектива Хайнеман, предварительно постучав в дверь. Криста сидела за своим рабочим столом и что-то печатала на компьютере. Выражение её лица было суровым и жёстким. Но за этой ледяной маской я смогла разглядеть осадок досадного разочарования. Ещё бы, получить суровую критику от шефа, да ещё и в грубой форме, было для неё сродни уколом в самое сердце.

– Привет, Криста. – поприветствовала её я.

Хайнеман не обратила на меня никакого внимания, а лишь продолжала что-то сосредоточенно печатать.

– Детектив Хайнеман, вы можете уделить мне минуту своего времени? – настойчиво произнесла я.

Пальцы Кристы, наконец, перестали стучать по клавиатуре, и она соизволила наградить меня таким взглядом, словно ей под нос сунули мусорное ведро.

– Чем же я могу вам помочь, детектив Кроуфорд? Только давай быстрее, ты отвлекаешь меня от работы, – в свойственной ей командирской манере произнесла Хайнеман.

– Прости, что отвлекаю. Мне тут Форрестер сказал, что ты нашла что-то по делу МакГилланов. Что-то насчёт Томаса.

– Есть такое дело. – Холодно произнесла Криста и вновь устремила свой взор на экран монитора.

– Не расскажешь, что именно ты нашла?

Криста состряпала на лице едкую ухмылку, а затем ядовито произнесла:

– Я не твой секретарь, Алиса. Ты что, не в состоянии покопаться немного в архивах? Или ты просто хочешь, чтобы я сэкономила твоё драгоценное время и выложила всё на блюдечке?

– Мы работаем над одним делом, Хайнеман. Прошу тебя, не будь стервой. Пожалуйста.

Криста оторвала взгляд от экрана и посмотрела на меня своими зелёными, полными отвращения глазами:

– Мы? Это дело поручили тебе и Форрестеру! Я лишь пыталась помочь. Покопалась немного в прошлом МакГиллана, хотя шеф не давал мне такого поручения. Проявила инициативу! И что по итогу? «Хренью не занимайтесь, детектив Хайнеман! Вы впустую тратите моё время!».

– Серьезно? Капитан так сказал? Но почему? Он никогда раньше не отметал информацию, которая может прояснить дело.

– А он считает, что это вообще к делу не относится! – с обидой в голосе произнесла она.

– Криста, я уверенна, что он просто не в духе. Он поступил с тобой не справедливо. Ты работаешь, как волк. И вот тебе благодарность.. Он не прав. И я думаю, что он сам это понимает. Просто на нервах. – Обнадеживающе сказала я, надеясь, что она не заметит фальши.

Лицо Хайнеман немного смягчилось. Теперь оно выражало лишь грусть. Она снова перестала печатать и, посмотрев с прищуром на меня, сказала:

– Подмазываешься, да?

– Нет. Конечно, нет. – Искренне и с улыбкой солгала я. – Прошу, Криста, покажи мне, пожалуйста, что ты нарыла по Томасу МакГиллану. Нам нужно прояснить все обстоятельства дела. И без тебя мы не справимся.

Конечно же, я лукавила, но если она что-то нашла, это бы позволило сэкономить немного времени. Хайнеман была очень падка на комплименты и всегда хотела показать всем свою полезность и значимость.

Криста отвела взгляд в сторону и немного опустила голову вниз. Затем она сказала:

– Поговори с Маркусом. По правде говоря, это он рассказал мне про Томаса. Он проходил по одному старому делу.

– Маркус? Хорошо, я поговорю с ним. Но почему он сам не поговорил с шефом?

– Понятия не имею. Может, сам не считает, что это относится к делу. Я не спрашивала его.

Понятно. Узнав что-то, как ей показалось, любопытное, она тут же пошла докладывать Джиму. Естественный порядок вещей в зоопарке под названием «Полицейский участок».

– Спасибо, детектив Хайнеман. Вы меня очень выручили. – С некой пародией на естественную улыбку произнесла я.

– Будешь передо мной в долгу. И закрой дверь за собой, когда будешь уходить! – раздраженно ответила она.

Так, уже неплохо. Возможно, мне удастся узнать что-то полезное от Маркуса. Рабочий день скоро подойдёт к концу. Солнце уже начало медленно затухать за горизонтом, сжигая остатки тяжёлого трудового дня. Теперь я хотела побеседовать с сержантом Маркусом Уайтом. Затем составить отчёт о проделанной за сегодня работе и лечь спать, пропустив стаканчик дешевого виски. Благо у меня дома ещё осталась половина бутылки.

Я отправилась по коридору туда, где находился кабинет сержанта Уайта, и, дойдя до нужной двери, несколько раз постучала в неё.

Тишина.

Я постучала ещё раз, более настойчиво. Вдруг из-за спины послышался женский голос:

– Его нет на месте, дорогуша. Он ушёл минут пятнадцать назад по какому-то срочному делу.

Роуз Фишер. Наш архивариус. Если не ошибаюсь, то совсем недавно она отпраздновала своё шестидесятилетие. Если требовалось выяснить обстоятельства какого-либо старого дела, то за документами и всеми данными мы всегда обращались к ней. Она работала в архиве всю свою жизнь, насколько я знала. Большие, полные доброты глаза и круглые черты лица. Она носила очки с толстенными стёклами, которые визуально увеличивали её и без того выразительные глаза, а на голове, как обычно, собранные в пучок густые каштановые волосы.

– Здравствуй, Роуз.

– Привет, Алиса. Совсем забыла поздравить тебя с возвращением на работу. Ты пади дома совсем с ума сходила.

– Да, было такое дело. По правде говоря, я рада, что снова в строю.

– Совсем как твой отец, царство ему небесное. Ему тоже на месте никогда не сиделось. Непоседа. Так я его называла. Мне всегда казалось, что работа – это единственная отдушина в его жизни.

– Я плохо его помню. Но то, что он горел работой, понимала, даже будучи ребёнком.

– Это да. – Роуз выдохнула и покачала головой. – Очень жаль, что его больше нет с нами. Я уверенна, он бы гордился тобой, увидев, какой красавицей выросла его дочь. Да ещё и пошла по его стопам – стала детективом.

Волна грусти и стыда окатила меня с головы до ног. Я представила, что если бы отец был жив и узнал, в какого человека я по итогу превратилась. Боюсь, что отнюдь не гордость одолевала бы его, а нечто куда более трагичное. В голове промелькнула мысль о том, что хорошо, что он не дожил до наших дней и не узнал, каким «хорошим» детективом выросла его любимая дочь.

«Царство ему небесное?», – промелькнуло у меня в голове. Никто ведь не знает: жив он или мёртв. Он ведь считается пропавшим без вести. И кто знает, может быть он… Даже не знаю… Сейчас мне не хотелось думать об этом.

– Спасибо за тёплые слова, Роуз. Кстати, не знаешь, когда вернётся сержант?

– Ох, боюсь, что сегодня он уже не вернётся. Когда он выходил из здания, то, увидев меня, сказал: «Увидимся завтра». Он всегда так говорил, когда заканчивал рабочий день. Думаю, что завершив свои неотложные дела, он отправится домой. А зачем он тебе понадобился? Может, я смогу помочь?

– Томас МакГиллан. Мне нужно знать, по какому делу он фигурировал раньше. Маркус сказал Хайнеман, что, вроде как, он попадал в наше поле зрения. В базе данных полиции я не нашла упоминания о нём. Может, в архиве сохранились бумажные копии дела?

– МакГиллан… Знакомая фамилия, но не могу точно сказать, когда и где я её слышала. Давай так. Рабочий день уже почти закончен. Я поищу завтра с утра информацию по нему, а затем передам всё тебе. Договорились?

– Да, конечно, Роуз.

– Вот и хорошо. А ты иди, заканчивай работу, а потом смело шагай домой. Проспись и с новыми силами снова в бой. У тебя круги под глазами, так что, думаю, сон тебе явно не помешает. И постарайся не думать всю ночь о работе.

После наставлений Роуз про важность сна я сразу вспомнила образ Мартина с синюшными пятнами вокруг глаз. Пожалуй, мне стоит прислушаться к её совету и сделать всё, чтобы восстановить свои силы, ибо сегодня я потратила их немало.

– Хорошо. Спасибо за заботу.

– Всё. Иди. Завтра утром снова увидимся.

– Конечно, Роуз. Увидимся завтра.

Мы тепло попрощались и разошлись в разные стороны.

Форрестер ведь ещё говорил про психиатрическую лечебницу. Может снова вернуться к Кристе и расспросить, что рассказал ей Маркус? Нет. Хватит с меня на сегодня. Роуз права, остатки информации получу завтра. А сейчас нужно было доделать мелкую рутину, которую я так ненавидела. Думаю, что справлюсь минут за тридцать. До конца рабочего дня оставалось примерно столько же.

9

Я действительно уложилась за полчаса. А затем отправилась домой на заслуженный отдых. Дорога до дома заняла не более пятнадцати минут. Войдя в свой дом, я убрала в шкаф свою одежду, а затем приняла горячий душ. Тёплая вода смывала тяготы сегодняшнего дня, но меня одолевала болезненная тоска. Когда Роуз вспомнила про моего отца, мне стало не по себе.

– Он бы гордился тобой.

Закончив водные процедуры, я отправилась в спальню. Но прежде чем лечь в постель и вырубиться без задних ног, я поймала себя на мысли, что мне не хочется выпить виски. Странно, я и дня не пропускала приём своего чудодейственного снотворного. Я подошла к комоду и под грудой белья нащупала дорогую мне вещь.

Деревянная шкатулка, которую мой отец подарил мне на моё восьмилетие. Весьма странный подарок для маленькой девочки. По сути, это была монетница. Видимо, отец посчитал, что его дочка будет увлекаться коллекционированием редких монет, как и он сам в молодости. Однако таких позывов души у меня не возникало. Эта шкатулка – единственная вещь, которая уцелела при пожаре в моём доме. Странно, что огонь поглотил всё, а шкатулку из красного дерева милостиво решил пощадить, словно сжалившись над маленькой девочкой, которая и без того лишилась всего. Всего, что у неё было, помимо собственной жизни. Я провела рукой по крышке шкатулки, но моя душевная боль только усилилась.

– Хватит уже самобичевания. Пора спать, – обратилась я к красной шкатулочке, положила её обратно в комод под кипу белья и легла в кровать, завернувшись в одеяло.

Я лежала в позе эмбриона и какое-то время не закрывала глаза, думая о своём отце, пытаясь вспомнить его голос, его запах, его странные шуточки. Через некоторое время я сама не заметила, как погрузилась в сон. Сладкий, крепкий сон, который так сейчас мне был необходим.

*** *** ***

Холодная весенняя ночь. Вечно безразличная принцесса тьмы восседает на своем троне, который ювелирно усыпан яркими звездами. Испокон веков она погружает мир людей в свои холодные объятия вновь и вновь, раз за разом. Но сегодняшняя ночь особенная, ведь мы растопили сердце этого ледяного деспота, правда? Ты слышишь, как поёт луна? Эта мрачная ода для нас двоих. Только для нас двоих и никого больше.

– Начало цикла уже положено.

Это неотвратимость. Это непогрешимая закономерность. И это естественный порядок вещей, водрузившийся по воле судьбы на наши плечи. Мне тоже жаль ту девочку, ведь она ни в чём не была виновата. Но не я это придумал, не я таким устроил этот мир. Этот мир сам меня создал и наложил тяжёлые обязательства, непосильную ношу.

Она умерла, потому что это было необходимо. Закон равноценного обмена. Неумолимый и беспощадный. Мне, правда, жаль её. Но с прискорбием нам придется признать, что наша миссия далека от завершения. А когда всё будет кончено, мы наконец-то сможем исполнить наше желание. Мы сможем возвыситься над этим миром, мы получим то, что заслужили. То, что по праву всегда являлось нашим. Но пока… Мы всего лишь инструмент, а инструменту негоже горевать по усопшим.

Полиция даже не связала все эти смерти между собой. Более того, их классифицировали как несчастный случай. Серьезно? Это я настолько умён или они настолько глупы? Философский вопрос.

Помню, мы так боялись, когда убили нашу первую цель. Ты дрожал, как осиновый лист, помнишь? И это ты, чего уж говорить обо мне. Я помню, как трещал его череп, пока я яростно бил его молотком, как его лицо превращалось в кровавое месиво. Он что-то кричал, правда? Только вот не помню, что именно. Да и не так это важно. Брызги крови летели во все стороны, а мелкие капли попадали мне в рот. Кровь на вкус терпкая, солёная, с металлическим послевкусием. Я помню это, как будто это было вчера. Такое никогда не забудешь. Это врезается в память, будто рукой мастера. Фреска. Кровавая фреска, вырезанная в моем собственном мозгу.

– Но так мы больше не убьем.

Когда голова доктора больше стала походить передавленный машиной арбуз, мы остановились. Что-то было не так. Вселенная, будто сама лично ласково прошептала нам на ухо: «это неправильный подход». И я не сразу понял, о чём она говорит. Не понимал до тех пор, пока не стал избавляться от останков этого хмыря. Мы решили сжечь его тело. Сжечь! Это же было очевидно! Как я сразу не понял, что нам нужно было делать?! Но уже было слишком поздно, ведь он был мёртв. Он умер так обыденно. Безболезненно. Глупо. Но это простительно, ведь это он – наш первый. И судьба простила нам столь незначительный промах. Но отныне мы не вершим правосудие таким образом.

– Всё должно быть тщательно спланировано и подготовлено.

Блюдо должно быть предварительно обработано с заботой и знанием дела, а затем уже подано с первоклассной сервировкой. Здесь нет места спешке. Здесь нет места сомнениям. Да и о каких сомнениях может идти речь, когда сама злая матушка судьба на нашей стороне. Всё идет согласно расписанию. И будет идти дальше, как и прежде.

– Теперь они следующие.

Ровно через семь дней мы сделаем то, что необходимо, но не раньше и не позже. А до тех пор можно снова ненадолго уйти в тень.