Текст книги "Варлорд. Путеводная звезда. Том II"

– Ты не знаешь, озаренные могут возрождаться слепком души? – улыбнувшись во все тридцать два, одновременно с ее словами поинтересовался Валера.

– Ты его завалил, что ли? – удивился я, сразу поняв, о ком речь.

– Я? Да как ты мог подумать? Несчастный случай.

– Эльвира, – обернулся я к царевне.

– Боже, за что мне это, – одними губами прошептала вдруг она.

– Да все под контролем было, – только и пожал плечами Валера. В голосе его слышались успокаивающие нотки, словно он повторял это уже не первый раз.

– Да пошел ты! – вдруг не выдержала царевна, едва не переходя на крик.

Вот это поворот. При этом я почувствовал, что было бы у нее что-то в руках, она бы определенно в Валеру швырнула. Резко расстегнув ремни, царевна поднялась и отвернулась от нас, уходя в другой конец отсека.

Да, похоже, не я один сегодняшнее утро в интенсивных и неоднозначных действиях провел. Если бы не было нашей кровной связи, я бы, может, и не догадался о причине вспышки царевны. Но связь была, неугасающая; кроме того, пока она поднималась, мельком успел заметить ее чуть повлажневшие глаза.

Определенно, Эльвира явно очень сильно, почти до истерики, перенервничала. И я даже знаю из-за кого, тут даже дедуктивный метод не требуется.

«Ты нормальный? Она за тебя реально переживает, ну выключи ты самовлюбленного мудака!» – беззвучно, мыслеречью поинтересовался я у Валеры.

– Да что за день-то, а? Все меня жизни учат! – вполголоса возмутился он. – Да, да. Да! Давайте, ругайте его, насмехайтесь над ним!

Эльвира, отошедшая в конец отсека, не оборачиваясь к нам, только за голову после этих его слов взялась, запустив пальцы в распущенные волосы.

– Так ты его завалил?

– Говорю же, несчастный случай.

– Это было опасно?

– Это было… так скажем, непросто, и совсем немного рискованно.

– Я в тебе не сомневался.

– Да кто бы говорил. Зеркало дать?

– Не надо, спасибо.

«Но на твоем месте я бы извинился».

«За что?»

«Она переживает из-за того, что ты едва не кинул кони».

«Бывает. Я действовал по обстоятельствам, за что мне извиняться?»

«Да какая разница за что? Она девушка!»

«И?»

«И тебе что, сложно?»

«Ну, если ставить вопрос так, то не сложно».

«К тому же, зная Эльвиру, не сомневаюсь, что извиняться есть за что».

«Вот это уже поклеп. Еще одной дуэли не боишься?»

«Нет».

«Слабоумие и отвага».

«Нет. Рационализм и мудрость».

«Нет, давай я тебе все же зеркало дам».

«К тому же ты не совсем дурак меня вызывать, мы ведь в одну сторону воюем».

«Я вот это вот запомнил».

– Валера, – уже вслух произнес я.

– Артур, – точно таким же тоном ответил он.

Коротким взглядом я показал на Эльвиру. Валера после этого только руками развел, явно нехотя собираясь встать.

– Даже не думай. Сиди. Где. Сидел, – произнесла в этот момент так и не обернувшаяся к нам Эльвира.

Не знаю, что у них сегодня случилось и как и при каких обстоятельствах Валера убил Илью, при этом сам едва не погибнув. Но определенно это было непросто и очень опасно.

Взглядом показав все, что он обо мне думает, Валера все же, несмотря на слова Эльвиры, поднялся и подошел к ней, приобняв сзади за плечи. Эльвира дернулась, но не обернулась. И руки Валеры, как я подспудно ожидал, сбрасывать не стала.

Слушать, что он ей говорит, я не стал – в другой стороне как раз отворилась дверь изолированного командирского отсека, и оттуда появился Николаев. Безо всяких задержек он подошел ближе и, присев напротив, достал ассистант. Тапнув пальцем по экрану, полковник продемонстрировал мне картину горящего Елисаветграда. Несколько свайпов, и горящий город сменил другой, третий, четвертый, пятый… Все частично разрушенные, на заваленных телами улицах техника, везде густые дымы пожаров.

Кроме Елисаветграда, узнал Фамагусту, город на Кипре, – я там был и характерный береговой изгиб запомнил. Еще узнал Женеву. Остальные места были мне незнакомы.

Николаев же, продемонстрировав мне картинки разрушений, начал пояснять.

– Во всех этих местах сегодня в одно и то же время произошло иномировое вторжение. Нигде, кроме Елисаветграда и Салема, прорыву демонов в наш мир противостоять не удалось. В остальных городах – местах прорыва сейчас везде явные следы Тьмы, и везде сейчас присутствуют псы инквизиции. Вот только они собирают информацию, помогают, вступают в бой с вторгшимися демонами, но… молчат.

– Молчат? В смысле не задают неудобные вопросы?

– Да. И думаю, именно из-за этого, – продемонстрировал добытый мной имплант Некромикона Николаев. – Благодаря тебе, и – возможно, атлантам из Салема, которые также не допустили прорыва, у нас есть информация о причастности воинов света к вторжениям. Это очень неудобная информация, которая не даст им действовать, как предполагалось.

«У нас». Судя по всему, это означает «у нас, как у одержимых».

– Понял. Думаю, настало время для моих вопросов.

– Скорее для моих ответов. Дабы не терять время, давай быстро и компактно.

По жесту полковника Эльвира и Валера подошли ближе. Эльвира вновь села рядом со мной, по-прежнему прожигая Валеру взглядом. Впрочем, не таким страшным, как минуту назад. Принц сел напротив нас, рядом с Николаевым. Тот в этот момент начал говорить, и в воздухе повисла аура удивления – многократно перекрывшая ту, которая возникла после его ругательств на польском и немецком. Потому что говорил полковник сейчас по-настоящему невероятные вещи, зайдя сразу с козырей.

– По плану, в ближайшее время государь император отречется от престола. Кто займет трон правителя Российской Империи, еще не определено. Ясно одно – это точно будет не император, а императрица – как дань уважения численному большинству одаренных женского пола.

В моем взгляде Николаев увидел или даже почувствовал невысказанный вопрос. Вслух озвучивать его я не стал, да и не собирался – все же Ольга и Саманта, сообщая мне о матриархальном заговоре, делились конфиденциальной информацией. И факт моего знания может оказаться для них дискредитирующим. Но полковник, судя по его дальнейшим словам, прекрасно понял мой невысказанный вопрос.

– Если ты думаешь о том, о чем я думаю, – усмехнулся он, – то матриархальный заговор лишь ширма. На фоне этого якобы восстания трон и должна занять компромиссная фигура из одаренных новой формации. Император при этом власть не потеряет, а, наоборот, приобретет – оставив одновременно с отречением и пост президента Российской Конфедерации, он займет должность главы совета Содружества Наций.

– Кто станет президентом?

Должность президента Российской Конфедерации – выборная. Но при контроле абсолютно всех средств массовой информации, кроме узкого сегмента глубинного интернета, вопрос победы на выборах даже не ставился. Так что я даже не сомневался, что кандидат – если он, конечно, определен, уже назначен.

– Президентом Российской Конфедерации стану я.

Однако. Удивительно, но я почему-то не удивлен.

– Почему моя предстоящая дуэль с цесаревичем не вызывает никакого удивления?

– Потому что после того, как цесаревич продолжил совершать ошибки, Император решил, что он опасен для благополучия России. Это фигура, а не игрок. И… да, одним из твоих секундантов буду я.

– Вторым?

– Принц Леонид. Не думаю, что он откажется.

– Я пока не совсем понял, что происходит, но мне происходящее абсолютно не нравится. И роль ручного цареубийцы в том числе тоже, по здравому размышлению.

– Роль ручного цареубийцы тебе никогда и не предполагалась. Так сложилось без умысла. Без умысла со стороны твоих проводников, если быть точнее. Потому что именно Алексей был инициатором и главным интересантом твоей смерти на возможной дуэли, о которой я тебя предостерегал. Он же отправил к вам Спящего, и он же был главой разбитой группы заговорщиков, что планировали подселить в ваши тела кукловодов. Так что твоя с ним, именно с ним, дуэль планировалась им же изначально, еще с момента принятия решения о проведении турнира.

– Им планировалась? – прервал я полковника.

– Да.

– Только им?

– Да.

– А для меня какие планы были?

– С некоторого момента самые серьезные. Не для тебя. Для всех вас.

После этих слов Николаева я ощутил, как напряглась рядом Эльвира. Да и Валера явно насторожился.

– Ваш проведенный ритуал Кровавого союза сейчас секрет Полишинеля. И если вы втроем попадетесь в руки Инквизиции или опричникам, у нас всех сразу возникнет много проблем. Отдавать вас воинам света никто не станет, но и вытащить без большой войны будет сложно. Поэтому в ближайшее время, до финального матча, вам лучше находиться в скрытом режиме.

– Матч же завтра.

– Финальный матч российского национального турнира, как и остальных двух турниров, перенесен на неопределенный срок в связи с происходящими событиями. Если, конечно, вы до него доживете, – добавил полковник довольно буднично.

В связи с какими событиями перенос, объяснять не было нужды – картинки горящих и полуразрушенных городов и так стояли перед глазами. Но вот причина его скепсиса интересовала сильнее. Впрочем, я – как и Эльвира, и Валера, от вопросов пока удержался. Было еще много чего, о чем хотелось узнать из прошлого.

– Так что планировалось, планируется, вернее, для меня? Для нас?

– Ты сам, без малейшего обучения, уже можешь самостоятельно пересекать границы миров. Это факт. Есть предположение, что ты можешь стать нашим проводником в иные миры.

– Стать проводником может Артур, – произнесла вдруг Эльвира. – Почему в конструкции использованы именно «мы»?

– Потому что Артур пока лишь смог освоить перемещение из Второго Инферно, Йотунхейма, в наш мир. Перемещение по маяку – на алтарь рода Юсуповых-Штейнберг, где проходил инициацию. Это довольно яркая метка, если вы понимаете, о чем я.

По поводу остальных миров. Есть обоснованное предположение, что, попав в Ванахейм, или Альбион – как называют его британцы, вернуться домой Артур не сможет. Самостоятельно не сможет. Ванахейм, по последним данным, находится… скажем так, в пространстве из «никогда и нигде» дальше, чем Йотунхейм. И, попав туда, – обернулся ко мне Николаев, – далеко не факт, что сумеешь вернуться обратно. Для этого тебе будет нужна путеводная нить. Ваша же связь для этого подходит как нельзя лучше, кровь – не водица. Ну, по крайней мере, пока никто не может больше предложить других, лучших вариантов.

– Ясно. Мы сейчас в Фамагусту?

– Да. И как раз там мы сейчас проверим, сможешь ли ты вернуться в наш мир по маяку вашей связи Кровавого союза. По нарисованной вашей кровью путеводной нити.

– То есть мне сейчас предстоит рискнуть не глядя.

– Именно так.

– В Альбион?

– Нет. В Шэдоулэндс.

– Это же Изнанка.

– Не совсем так. Тебе предстоит пройти дальше, за ее границу.

– Куда уж дальше?

– Если конкретнее, то предполагаю, что прямо в Ад.

– Воу. Звучит так, как будто вопрос моего путешествия уже решен.

– Именно так.

– То есть опция спросить мое мнение в пакетном туре горящей путевки даже не предполагается? – от напряжения момента я даже на сарказм сбился.

– Предлагается. Но мы с тобой похожи, так что я сужу по себе. И думаю, что отказаться от горящей путевки, как ты выразился, просто не сможешь.

Конвертоплан между тем резко клюнул носом, а в животе у меня возникла легкость невесомости. Занервничал даже было, но, как оказалось, мы просто садились. Приземлились прямо во внутреннем дворе крепости Фамагусты, пролетев через многочисленные стелящиеся дымы пожаров.

– Вперед, вперед, у нас мало времени, – выдохнул Николаев, поднимаясь и выпрыгивая на улицу.

Переглянувшись, мы с Валерой и Эльвирой поторопились следом.

Кипр в этом мире оставался колонией Великобритании. И крепость Фамагусты, города процветающего в отличие от своего двойника в моем мире, здесь была восстановлена в первозданном виде.

Вернее, в первозданном виде она существовала до недавнего времени. Если точнее – до сегодняшнего утра. Потому что последствия вторжения были здесь прекрасно видны – даже не все тела защитников еще убрали, не говоря уже о нападавших.

Этих тварей я рассмотрел внимательно. Хотя и практически на бегу – Николаев торопился. Но тварей было настолько много, что информации к восприятию хватало.

Некоторые существа еще даже шевелились, с мерзким шипением, похожим на змеиный шепот. Вторгшиеся здесь из иного мира твари были непохожи на демонов, которые атаковали плато в Инферно. Эти существа больше напоминали ящеров.

Да, демоны-ящеры, причем тронутые Тьмой – надо многими все еще клубились истончающиеся лоскутья. Мутанты – вновь догадался я, перешагивая и осматривая половину тела одной из убитых тварей. Определенно мутанты; только если в случае с бурбонами материалом для создания стал человек и… наверное, какой-то костяной демон, то на примере этих тварей можно уверенно предположить, что в них скрестили человека и существо, отдаленно похожее на крокодила или варана.

Вообще по виду разрушений и снующим вокруг морским пехотинцам выглядело все так, словно здесь вторжение закончилось совсем недавно. Хотя так оно и было – вон буквально только что устроенный прямо на земле полевой госпиталь, откуда раздаются крики раненых и видно мелькание зеленых всполохов лекарской магии; вон шевелятся недобитые демоны, периодически звучат выстрелы – добивают. Над головами то и дело проносятся звенья штурмовиков морской авиации – причем не только британские, но и греческие.

Осматриваться и вслушиваться в окружающий фон и пейзаж, впрочем, долго мне не удалось. Мы уже зашли, вернее, забежали в башню крепости, поднимаясь на самый верх по винтовой лестнице. Здесь, на выходе на верхнюю площадку, нас ждал сэр Галлахер. Выглядел магистр темных искусств… примерно так же, как и я, когда покидал плато. Даже похуже. Вот только мне раны доставляли немало неудобств, а вот сэр Уильям Джон на свои, определенно более серьезные, чем у меня, недавние повреждения внимания не обращал. Даже отсутствие одного глаза и проглядывающая сквозь сорванную кожу скулы кость ему совершенно не мешали сохранять спокойствие концентрации.

– Быстрее, быстрее, у нас мало времени! – не своим голосом (посмотрел бы я на того, кто с таким лицом будет говорить своим голосом) подгонял нас сэр Галлахер. Он даже, по-моему, поторопив нас, успел с Николаевым за руку поздороваться.

Но я уже наблюдал за происходящим краем глаза. Потому что в самом центре площадки, на камнях, щедро залитых кровью – красной, человеческой, и густой зеленой кровью демонов, лежало безжизненное тело Саманты.

Глава 4

Сбросив накатившее оцепенение, я в несколько шагов преодолел разделяющее нас расстояние и опустился на колено перед Самантой, аккуратно взяв ее за руку.

Принцесса была… не мертва. Но не была она и живой – я не почувствовал никаких эманаций, сопровождающих ауру любого одаренного.

Передо мной лежало обычное человеческое тело без признаков жизни. Но и без признаков смерти. Физически, предполагаю, это тело сейчас в глубокой коме, или даже в состоянии летаргического сна.

Причем именно так – тело. Передо мной лежала сейчас не Саманта; даже если получится сейчас это тело реанимировать и заставить открыть глаза, Самантой оно не будет. И к жизни она не вернется – на этом физическом носителе просто отсутствует душа.

Вот так выглядит истинная смерть одержимого – с содроганием понял я. И если Саманта, вернее, ее тело сейчас скончается, саму Саманту будет не воскресить слепком души. Потому что этой самой души в теле нет. И самое поганое, что я не чувствую у безжизненного тела связи с душой принцессы.

«Да как так-то?»

Пока я, пытаясь привести мысли и чувства в порядок, вглядывался в такое спокойное и умиротворенное вне жизни лицо, вокруг меня рождалось движение уверенных действий. Видимо, один я здесь был неосведомленным участником, а все остальные определенно знали, что и как нужно делать.

Сэр Галлахер и Николаев, едва вышли на площадку башни, принялись очень, очень быстро чертить на камнях пентаграмму. Делали это они с помощью истинной Тьмы, даже не прикрывая и не маскируя ее Огнем.

Сразу после того, как заключенная в круг пятиконечная звезда – в центре которой теперь лежало тело Саманты, была закончена, Николаев принялся расставлять Эльвиру и Валеру, инструктируя. По-прежнему сидя рядом с Самантой, пытаясь уловить хоть искру жизни в ней, я видел все это краем глаза. И поднял взгляд только тогда, когда сэр Галлахер подошел ближе и присел на одно колено рядом со мной и телом принцессы.

Сохраняя молчание, магистр темных искусств предвосхитил все мои вопросы и взглядом единственного глаза показал молчать. После этого положил правую ладонь на камни, смахнув с них пыль. Выбрал при этом он не тронутое разлитой и уже запекшейся кровью место. Второй рукой сэр Галлахер перехватил мое запястье.

Касание его руки по ощущениям оказалось сродни шлифующему прикосновению раскаленного напильника-рашпиля с очень крупными зубьями. На руку я не смотрел, но впечатление, что кожу словно стесало, а вся кисть за мгновенье будто оказалась в кипящем масле. При этом мне, впрочем, стало не столько больно, сколько не по себе. Вплоть до озноба по спине – ощущения были точь-в-точь такими же, какими приводил меня в чувство веры в реальность происходящего Астерот, когда мы впервые с ним встретились.

Подумал я обо всем этом за доли мгновения, почти сразу абстрагировавшись от боли прикосновения и внутренним взором наблюдая чужие картинки воспоминаний. А конкретно – воспоминания сэра Галлахера. Причем воспоминания не прямые – он сейчас срисовывал с памяти места тени произошедшего.

Уверенность в этом утвердилась, когда на периферии зрения пространство вокруг подернулось мглистой пеленой; образы событий возникали в серой дымке, такой же, в которой я сам совсем недавно наблюдал тени прошлого в кабинете Петра Алексеевича.

Вот только сам я недавно, глядя на тени прошедших событий, видел все в неясных и призрачных, даже плавающих очертаниях. Сейчас же яркие краски воспоминаний просто поблекли, акцентировались черный и белый цвета, при этом контраст и четкость изображения остались. И словно в покадровой прокрутке негативов фотопленки я наблюдал произошедшее здесь совсем недавно.

По безмолвной картинке происходящего понять подноготную события оказалось просто. Характерное построение, характерные позы, движения, пассы рук и мимика: Саманта, еще живая, стояла одна из многих в составе группы поддержки сэра Галлахера. Магистр темных искусств отсюда, с вершины башни, подготавливал конструкт для закрытия активировавшегося портала в подвалах крепости.

И судя по тому, что демонов вокруг не было – даже намеков на их появление, портал в этот момент едва-едва открылся. Причем закрывать его сэр Галлахер собирался весьма грубо – так, как можно закрыть жерло колодца брошенной сверху многотонной бетонной плитой.

В тот момент, который сейчас показывал мне в тенях прошлого сэр Галлахер, Саманта искусно плела конструкцию в поддержку магистра – чтобы того не догнало откатом заклинания. Откатом, который всегда приходит после создания конструкта, превышающего порог силы одаренного. Но перед самым моментом кульминации, перед тем, как сэр Галлахер завершил создание конструкта, Саманта получила удар в спину.

Медленно и в раскадровке я увидел, как один из стоящих по периметру зубчатого парапета башни телохранителей принцессы сбросил шлем и перчатку. Обычный человек, обычные глаза; сам невысокий и темноволосый. При этом двигался он быстро, причем быстро нечеловечески. Едва сбросив шлем и перчатку бронекостюма, он собрал вокруг ладони концентрированную силу и ударил. Бил дистанционно, даже не приближаясь к принцессе. И подобный удар я видел совсем недавно, в исполнении Баала, когда тот вышиб душу из Мархосиаса.

Сэр Галлахер демонстрировал мне сейчас замедленную картинку времени, буквально кадр за кадром. И я увидел, как Саманта сбрасывает с рук незаконченное плетение, полыхнувшее огненным смерчем. Видел, как она крикнула что-то, явно предупреждая сэра Галлахера. Одновременно с этим нанес удар спрятавшийся под личиной телохранителя враг.

Саманта успела почувствовать и, возможно, даже предвидеть его атаку. По крайней мере, действовать она начала еще даже до того, как офицер-телохранитель поднял руку, чтобы сбросить перчатку. При этом – а она определенно жила в моменте ускоренного времени, принцесса даже не попыталась обернуться. Она решила спрятаться, уйти от атаки. Наверняка оттого, что почувствовала всю мощь готовящегося сзади удара – а эту холодную мощь чувствовал даже я, глядя сейчас в черно-белом негативе на картинки воспоминаний. И принцесса, даже не оборачиваясь, шагнула вперед, прячась в Изнанке.

Саманта практиковала шаманизм. Она не повелевала, а разговаривала со стихиями – и при плетении конструктов результат получала часто пусть и мощнее, но при этом гораздо медленнее, чем повелевающие стихией одаренные. Но в силу специфики шаманизма, с Изнанкой мира, с обиталищем духов, Саманта была на короткой ноге. И в этом могла дать любую фору одаренным. Именно поэтому она, уходя от удара, в буквальном смысле покинула тело, прячась за границей мира.

Мы с Николаевым такое не изучали. С фон Колером тем более.

Что, впрочем, неудивительно. Все одержимые в этом мире – в своем роде первопроходцы. Изучение темных искусств – даже не молодая, а новорожденная наука. У одаренных, за сто лет существования, на возможных путях развития уже гораздо больше маяков и флажков. Та же Марьяна – живой (до недавнего времени) пример бесполезной силы.

Марьяна, которая, оперируя силой земли, просто начала развиваться не в том направлении и, достигнув одного из наивысших рангов, уткнулась при этом в низкий порог возможностей. Даже феечка из команды Самарской Академии, также адепт Силы Земли, гонявшая нас с Эльвирой в недавнем поединке, могла один в один превзойти в эффективности боевых возможностей бывшего директора елисаветградской гимназии. Хотя ранг ее в два раза ниже.

Совершенствуются одаренные, многие из которых идут уже по проторенной дорожке, совершенствуются – пусть и с большим для себя риском, одержимые. Если для одаренного самая главная опасность в выборе неправильного пути, ограничивающего возможности, то одержимые за каждый неправильный выбор платят жизнью.

Но, несмотря на опасность, прогресс освоения возможностей на месте не стоит. Двигаясь вперед семимильными шагами – приходя часто к результатам, доступным лишь избранным. Потому что, обучаясь у одних из лучших специалистов по темным искусствам, за все полгода новой жизни я не слышал ничего об увиденном только что способе устроить одержимому истинную смерть. В буквальном смысле выбив из него душу, еще и разорвав контакт с привязанным к физическому телу слепком.

Причем за сегодняшнее утро, пусть и содержательное событиями, вижу подобное уже второй раз. Но в первый раз, справедливости ради, подобное сделал целый архидемон, а вот здесь… точно не высшая сущность. Обычный исполнитель.

Саманта в отличие от меня о подобном способе убийства знала. Ну, или обладала дьявольским чутьем – потому что, почувствовав атаку сзади, мгновенно приняла решение попытаться спрятаться в Изнанку мира, даже без попытки отразить удар.

И, если бы она успела скрыться за границей, у нее бы получилось – вся мощь удара ушла бы впустую. У нее даже синяка бы не появилось – физическое тело мощь удара абсолютно не затрагивала. Но Саманте не хватило буквально доли мгновения, и выбивающий душу удар догнал ее в полупозиции, когда она еще не полностью скрылась за границей Изнанки. И не переместившуюся до конца в астральную проекцию душу Саманты буквально вышвырнуло прочь – и из мира, и из Изнанки, отправляя куда-то дальше. Гораздо дальше.

Картинки образов потеряли четкость, расплываясь. Сэр Галлахер разорвал контакт, отпуская мою руку – при этом мгновенно отпустила и боль. Впрочем, эхом памяти несколько мгновений событий после атаки на Саманту я досмотрел. Увидел и как рушится противоположная часть цитадели, попав под действие вышедшего из-под контроля конструкта, и как в кровавых брызгах ловит откат заклинания сэр Галлахер, а несколько его ассистентов буквально взрываются, превращаясь в багряную взвесь.

«Не попал» – понял я. Догадавшись, что, выбив из построения Саманту, предатель-телохранитель еще и сбил построение конструкта магистра. И вторжение демонов здесь оказалось успешным именно потому, что портал не был закрыт, а предназначенный для него убийственный конструкт разрушил не арку портала, а почти половину цитадели, внося сумятицу в ряды защитников.

Судьбу атаковавшего Саманту телохранителя-предателя я, кстати, в потухшей картинке воспоминаний не увидел.

– Куда? – только и поинтересовался я вслух, посмотрев в единственный глаз сэра Галлахера.

Посмотрел, но почти сразу же взгляд быстро отвел, мельком глянув на свою руку. Туда, где еще помнилось стачивающее плоть жжение. Подспудно ожидал увидеть прожженное до кости мясо, но ничего – чистая кожа, неповрежденное запястье. Впрочем, неудивительно, я уже с таким сталкивался.

– Shadowlands. Отражение нашего мира. Зеркальное отражение, – между тем проговорил сэр Галлахер.

Голос у него сейчас… неприятный. Одновременно хриплый, булькающий и каркающий. Но с такими травмами хорошо, что вообще говорить может.

– Как я туда попаду?

– Так же, как и она. Смоделируем в точности момент, и я вышибу твою душу из этого мира. Просто держись крепче и старайся не потерять себя.

– Это… сработает?

– Должно.

– Это безопасно?

– Не знаю.

– Саманта вообще жива?

– Наверное, да. Не могу точно сказать, – магистр темных искусств был со мной предельно честен.

– Если у меня получится, что меня там ждет?

– Я не знаю.

– Кто-нибудь еще там был?

– С чужих слов. Это было давно, и неправда.

– Хотелось бы поподробнее.

– Ад Данте, ты должен быть знаком с этим произведением. Что? – переспросил сэр Галлахер почти сразу в ответ на мой комментарий на русском.

– Если я найду Саманту, что мне делать? – не стал я повторяться.

– Попробуй вернуться вместе с ней. Сейчас, когда все будет готово к отправке, объясню как.

– Мм, план просто великолепный.

– Другого нет, прости. И… тебе нужно сделать это как можно быстрее – время уходит. Я чувствую, знаю, что ты можешь добиться успеха. Но с каждой секундой эта вероятность падает, и тебе нужно спешить. Некогда объяснять подробно, просто поверь мне.

После этих слов я переглянулся с Николаевым, и полковник кивнул.

Предчувствие. Предвидение. Есть такая способность у одержимых – у меня она проявляется за покерным столом, когда я знаю, буквально чувствую момент для входа в игру, осознавая стопроцентную вероятность выигрыша. Пусть даже находясь в этот момент в совершенно невыгодной позиции.

– Н-ну… в принципе, если вопрос стоит так, то я уже готов, – внимательно глядя на Николаева, проговорил я.

«Да это блудняк какой-то», – не замедлил одновременно с принятым решением подсказать мне внутренний голос.

Как оказалось, готовы были и остальные. Место сэра Галлахера было за границей круга – он собирался выбивать из меня душу, и его присутствие в пентаграмме не требовалось. В нижних углах звезды встали Валера и Эльвира. Я стоял над телом Саманты, в центре пентаграммы, Николаев расположился в верхней ее точке, прямо за моей спиной.

– Тебе нужно оставить здесь твой нож и перстень, – произнес сэр Галлахер.

«Да реально блудняк!» – внутренний голос уже кричал.

– Нож? Почему?

– Это… не другой мир, это отражение нашего. Для того чтобы вернуться сюда, тебе не нужно будет никуда лететь и прорезать бесконечное пространство реальности. Нужно просто сделать шаг назад, а нож и перстень послужат якорями. Но! – вдруг поднял палец и пристально посмотрел на меня единственным глазом магистр. – Это мое предположение, не принимай его как единственно верную данность. И действуй по обстоятельствам.

– То есть я сейчас иду туда, не знаю куда, и что мне там делать – тоже непонятно.

– Да. Поменьше слов, побольше дела, пожалуйста.

В ответ я произнес емкую и короткую фразу. Тоже на «П», как Юра в преддверии своего путешествия в неизведанное. Только я сэкономил одну букву, уложился в шесть, а не в семь, как в его оптимистическом «Поехали».

Одновременно с восклицанием заставил клинок кукри материализоваться и бросил его Валере.

– Не потеряй, – поймал я его взгляд, а мгновением позже снял с пальцев левой руки сразу три перстня. Мой личный и два подчиненных – Иры и Ады, с по-прежнему пульсирующими мотыльками душ. Перстни полетели Эльвире, которая поймала их один за другим. Перстни Иры и Ады она убрала в карман, а мой сжала в руке.

– Как с подкреплением? – обернулся я к Николаеву. Не мог уйти в другой мир, не поинтересовавшись, прибыли ли на плато дополнительные силы – о чем мы договорились еще во время полета, когда я рассказывал ему о бое у портала.

– На месте, – коротко ответил Николаев.

– Отлично. Ну, теперь… поехали, – произнес я все же полагающиеся и подходящие к моменту слова.

Сэр Галлахер, который пределы круга пока не покинул, немного поправил меня, выставляя над телом Саманты. В том же самом месте, но направляя лицом в противоположную сторону от той, куда смотрела она в момент атаки.

– Так будет проще, – пояснил он негромко, вымеряя расстояния и явно прокручивая в мыслях предстоящие действия. После чего жестом потребовал от меня вытянуть руки.

Вот это самая неприятная часть процесса – для которой мне еще и рукава пришлось закатать. Два быстрых взмаха, полоснувших по запястьям вдоль, и из разрезанных вен хлынула кровь. Магистру темных искусств даже нож не потребовался – резал он удлинившимся ногтем, превратившимся в длинный и острый коготь. Причем коготь без тени Тьмы – управляемая трансформация тела, я к такому умению еще даже близко не подошел.

Порезы оказались глубокие, качественные. Вот только кровь из них не хлынула на землю – повинуясь силе магистра темных искусств, тягучая багряная жидкость, выливаясь из раны, парила в воздухе, левитируя. Почти сразу потянувшись тонкими, будто живыми переплетающимися ниточками к стоящим в нижних углах пентаграммы Эльвире и Валере.

Они, каждый, вытянули руки навстречу багряной паутине и перехватили паутинки нитей моей крови. Которые, став еще больше похожими на живые, обвились вокруг их ладоней и запястий. Также уже взрезанных – но не так щедро, как у меня, без вскрытых вен. И сразу, как слабым электрическим разрядом, меня ударило ощущением усиления нашей кровной связи.

– Готов? – спросил сэр Галлахер.

– Как пионер, – на русском ответил я. Фразу магистр определенно не понял, но интонацию услышал. И размахнулся для удара. При этом мне по коже повело отзвуком невероятной силы – сконцентрированной вокруг его ладони. Причем природу этой силы я даже близко бы не сказал – это было что-то прежде мне неизвестное.