Текст книги "Не от мира сего"

Не от мира сего
Алекс Муров

© Алекс Муров, 2018

ISBN 978-5-4485-8042-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ночь за окном была невероятно звёздной. В комнате было светло, как днём. Тёмноволосый мальчик с чёрной большой родинкой на щеке, которому только-только на днях наступило 12, лежал под одеялом и смотрел в пустоту. Он слышал, как за стенкой ругались его родители. Они о чём-то руг с другом спорили на повышенных тонах. Кричали. Так было не всегда, но, как и в любой обычной семье, житейские ссоры в ней, имели место быть. Мальчик ненавидел, когда это происходило. Его это сильно расстраивало. Он не хотел переходить ни на чью сторону и не думать, кто из них прав, а кто виноват, потому, что он любил обоих своих предков одинаково и очень боялся, что они, в конце концов, после такого скандала, вдруг возьмут и разведутся.

Вставать нужно было в школу рано, но парню совсем не хотелось спать. Одни мысли сменяли другие и все они были очень грустные. Он вспомнил своего любимого кота, который на днях умер. Его глаза стали мокрыми. Он хотел чем-то себя занять и прогнать воспоминания.

Парень включил светильник над собой и достал из-под кровати большую тетрадь с вложенной в неё ручкой. На стенке у него висели постеры актёров и молодых рэп-исполнителей. На обложке тетради большими буквами было написано его имя – Алекс. Хотя парня звали, конечно, не так. Его звали Александр. Но ему намного больше нравился этот сокращенный вариант. Мальчик открыл тетрадь. Внутри был изложен его иной, альтернативный мир, с придуманной личной вселенной и персонажами. Алекс частенько, с головой утопал в этой своей взятой из головы, реальности, когда эта, настоящая, угрюмая и безысходная, начинала его расстраивать и вгонять в уныние. Когда он взял ручку и принялся писать, на настенных часах был 12-ый час. Лишь к утру, когда наступило 6, парень угомонился и уснул, уткнувшись головой в свой роман. У него был час, чтобы отдохнуть перед школой, которую он люто ненавидел, как и большинство детей. И хотя час, это конечно ничтожно малое время, отведённое для отдыха, для Алекса это было вполне нормально. Он вообще в последние месяцы страдал от бессонницы и мог не спать по трое суток. Не понимая, как другие люди могут быстро и спокойно предаваться летаргии. Он всегда мучился и не знал, чем заняться, валяясь ночью без дела в кровати. Сначала он писал стихи, а потом перешёл на прозу, которая ему нравилась намного больше, чем складывать слова в рифмы.

В школе в этот день его вызвали к доске.

– Муров! Выходи к доске. – сказала его преподавательница по географии, Наталья Сергеевна, зрелая женщина в очках с золотистой оправой.

Мальчик сидел за второй партой от стола учительницы, в пиджаке и рубашке, рядом с ним сидела светловолосая девочка, вся в веснушках, с брекетами на зубах. Алекс молчал. У него была бледная кожа и большие синяки под глазами от хронического недосыпа.

– Ты меня слышал? – повторила учительница. – Ты что, спишь на ходу? Давай к доске. Я задам тебе вопросы по теме из домашнего задания.

– Я не читал… – произнёс мальчик.

– Кто бы сомневался… – говорит Наталья Сергеевна и рисует под его фамилией в классном журнале неуд, которыми усыпана вся колонка. – Знаешь, Муров. Не нравятся мне наши последние дела… Если так будешь действовать и дальше, нам придётся распрощаться с тобой. Сказать что-нибудь хочешь?

– Нет.

– А жаль… У тебя может в семье проблемы какие?

– Ну нет…

– Так что с тобой случилось, объясни мне… Был такой парень умный, а главное одарённый, стихи красивые писал. Почему учиться не хочешь? Ну чего молчишь, как рыба? Вид у тебя такой замотанный… Ты здоров вообще?

– Здоров.

– Тогда что с тобой, а?

– Не знаю… – ответил с места Алекс и опустил глаза.

– Печально, что ничего не знаешь. Печально. Доиграешься ты… Исключат тебя!

Соседка мальчика по парте, широко улыбнулась, услышав последние слова географички. Алекс взглянул на неё и увидел оголённые брекеты.

– Не исключат… Я исправлюсь. – произнёс он тихо. – Не исключат… Я исправлюсь. – повторил он, заметив, что, слова, сами вылетают из его уст и он ничего не может с ними сделать. – Не исключат… Я исправлюсь.

Учительница, заметив, что с парнем происходит что-то не то, произнесла:

– Муров, ты чего дурачишься? Я не поняла…

– Не исключат… Я исправлюсь. – повторял словно мантру, Алекс снова и снова.

Мальчиком овладела паника. Он пытался молчать, но не мог. Все в классе недоуменно смотрели на него.

– Тебе плохо? Ты болен?

Алекс зажав левой рукой рот, кивнул.

– Если тебе так плохо, выйди…

Мальчик бросился со своего места и пулей рванул из класса. Пока он бежал до туалета, как угорелый, его необъяснимое навязчивое повторение одних и тех же слов, сошло на нет. Мальчик вошёл в школьный туалет и умывшись из под крана холодной водой, окончательно успокоился.

На дворе стоял тёплый весенний день, когда Алекс выходил из здания школы без верхней одежды, в школьном чёрном пиджаке. На руке у мальчика чёрный напульсник с красной надписью: «Марш жестокой молодости.»

Моросил мелкий дождь. Проходя через задний двор школы, он увидел четырёх высоких старшеклассниц, которые сидели и курили. У одной из девочек, которая показалась Алексу очень красивой стройной брюнеткой с пухлыми губками, в руке была бутылка Блэйзера. Старшеклассницы громко смеялись, обсуждая парней из класса. Муров не мог налюбоваться на их колени. Он даже остановился, уставившись на стройных девочек. Он в этот момент вдруг ясно понял, что ему не нравятся девочки его возраста, с которыми он уже как-то пробовал целоваться. Он осознал, что ему по-настоящему, нравятся девушки, уже сформировавшиеся. В них он увидел красоту, которая заставляла его парить на седьмом небе. Такого он прежде не испытывал. И это чувство ему очень нравилось.

Кто-то внезапно его в спину грубо толкает.

– Свали с дороги, дебил! – произносит толстый, как беляш, мальчишка-второгодник, одноклассник Алекса, ростом с взрослого мужчину.

Муров отлетает в сторону. Толстый одноклассник по имени Коля, проходит мимо со своими четырьмя друзьями из параллельных классов.

– Пошёл ты… – произнёс тихо, Алекс.

Услышав брошенные вслух слова в его сторону, Коля остановился и обернулся. Его друзья тоже.

– Чё ты сказал, шкура? – спросил он, гневно посмотрев на парня.

Муров промолчал. Он знал, что ему теперь несдобровать от Коли и его друзей, которые любят бить толпой.

– Ты чё там пробубнил, я чёт не понял! Можешь повторить? Я ведь это слышал, мне не показалось…. – толстый обратился к парням. – Слышь парни, зырьте, писака наш тщедушный, самоубийцей стать решил… А знаешь, по статистике, писаки, чаще других профессий, кончают жизнь суицидом… Не я так сказал, так в интернете написано.

Друзья толстого окружили Алекса. Тот замер, смотря на Колю, который продолжал:

– Ты понимаешь вообще, что ты придурок!

– Почему? – спросил Алекс.

– Ну ты стихи там пишешь, всякое дерьмо… У меня мать в газете читала, ты там конкурс что ли какой-то победил творческий…

– Ну печатали меня, ну и чё?

– Не… Ты не понимаешь на самом деле.

– Не понимаю что?

В этот момент Коля бьёт Алекса в лицо, отчего тот падает на землю и все четверо начинают яростно и остервенело охаживать его рухнувшее тело, ногами и руками.

Закрыв за собой дверь квартиры, Алекс проходит по коридору и бросает ключи на пуфик. Одежда на нём вся грязная, пиджак в некоторых местах порван. Он слышит, как с кухни его зовёт старший брат, который вернулся после ночевки у девушки:

– Сань, ты? Давай гоу за стол. Я как раз борщ подогреваю. Мать утром перед работой сварила.

Алекс молча, прошёл в ванную комнату и скинул с себя пиджак и рубашку, бросив их в таз для грязного белья. Его худенькая грудь и бока были все в больших и маленьких ссадинах и синяках. Мальчик умылся и протёр лицо полотенцем. Из заляпанного зеркала над раковиной, на него смотрел мальчик с подбитым глазом и царапиной на щеке. Голова у него слегка кружилась.

На кухне за столом, его ждала тарелка красного горячего борща и старший брат, потихоньку начавший трапезу, подтянутый, бритый парень, в майке-тельняшке. Алекс, накинув на тело чёрную кофту, вышел из ванной. Увидев синяк под глазом у мальчика, тот произнёс, отложив ложку:

– Чё случилось?

Алекс молча, присел за стол и даже не взглянув, на удивленного брата, начал обед. У старшего брата была тату на правом плече в виде тигра.

– Кто тебя так? Я его знаю? Ну ты чего молчишь?

– Не… Не знаешь! – говорит Алекс, с трудом пропихнув между разбитыми губами, ложку.

– Он был один? Или несколько? Тебя что, толпой опять гасили?

– Не… Всё нормально. Успокойся.

– Чё успокойся то, ты нормальный вообще, а? За что тебя так?

Мальчик проигнорировал вопрос старшего брата, начиная просто водить большой ложкой по дну тарелки. Аппетита у него не было. А брат продолжал допытываться:

– Разобраться надо… В школе знают?

– Не…

– Кстати, оттуда звонили, благо предки наши на работе, поэтому трубу я поднял, класснуха твоя звонила.

Мальчик поднял глаза на брата.

– Ну чё смотришь, морда синяя. Знаешь, что сказали? Что если за учёбу не возьмёшься, исключат тебя из школы… Понимаешь?

Мальчик снова уткнулся в тарелку с борщом, а брат достал со стула тетрадь, которую Алекс прятал под кроватью и никому не показывал.

– Я так понимаю вот ты чем, всё своё время занимаешься, да? Чак Паланик блин! Маратель бумаги. Всякий бред свой выкинь из головы!

– Дай сюда! – Алекс вырвал из рук брата свою рукопись.

– Учиться как все надо, бро… А не мечтать!

– Отстань!

– В секцию лучше б записался, на борьбу. Всё же лучше, чем писаниной заниматься и с рожей, побитой вхлам ходить! – старший брат больно щипает Алекса за плечо.

– Отвали! – швыряет ложку красного борща в брата Алекс, испачкав ему тельняшку и захватив с собой тетрадь, бросается из-за стола.

– Плохо кончишь, говорю тебе! – последнее, что слышал Алекс от брата, когда обувшись, покидал квартиру.

Эмоции у мальчика били через край. Он ненавидел весь мир. Он не знал, что делать и куда идти. Спускаясь по лестнице многоэтажки и колотя кулаками по стене, парень подошёл к мусоропроводу.

– Ненавижу вас всех! Как вы меня достали… Ненавижу! – произнёс он и сильно ударил ногой по мусоропроводу. – Что вам всем от меня только надо. Будто я всем мешаю… Мне с вами воздухом одним дышать трудно… – говорит он зло, открыв мусоропровод и приготовившись выкинуть не законченную рукопись.

– Тяжёлый был день? – произнёс чей-то тихий тонкий голосок.

Мальчик перевёл дух и посмотрев вниз, увидел на этаже красивую чёрненькую девушку лет двадцати с тоненькой сигаретой в руке. Она улыбнулась своими пышными губами.

– Да… – еле произнёс, застыв на месте, парень.

– Что у тебя там? – девушка поднялась в мягких розовых тапочках к мальчику.

Она была высокой, с красивой фигурой, в обтянутых, слегка рваных джинсах и сиреневой кофточке. Алекса бросило в жар. Гнев отступал. Он никогда ещё не видел такой красоты прежде.

– Ведёшь дневник? – спрашивает она, намекнув на тетрадь, зажатую у мальчика в руках.

– Нет… – пожал плечами Алекс. – Не веду.

– А что там?

– Я пишу…

– Писатель? Это интересно… А можно посмотреть?

На мгновение, парень ничего не ответил. Он просто стоял, как вкопанный, с наслаждением вдыхая аромат незнакомой девушки. Он любовался её тёмно-карими глазами, которые казались ему самыми прекрасными на свете.

– Можно говорю, посмотреть? – переспросила девушка.

– Да, конечно. – ответил наконец парень и передал ей тетрадь.

– О чём пишешь?

– Трудно сказать…

– Поняла… Читать надо, чтобы понять, чё тут за замуты.

– Типа того.

– А почему ты хотел избавиться от рукописи?

– Не знаю… Наверное, потому, что в мусоре ей самое и место.

– Кто так сказал?

– Ну, в первую очередь я.

– Если ты так думаешь после чего-то чужого негативного мнения, то забудь! Всегда будут те, кто тебя постарается задеть, морально растоптать. – девушка отдала тетрадь парню обратно.

– Может и так…

– Как тебя зовут, красавчик?

У Алекса бешено заколотило сердце. Ему стало дико приятно от слов девушки.

– Меня… Алекс.

– Я Ангелина. Очень приятно… Сока выпить не желаешь, Алекс?

– Может… Блейзера?

– Чего? Сока! Ты чё вообще? Для таких напитков тебе ещё рановато. – потеребила пальцами волосы на голове у парня, девушка. – Пойдём… – она выкинула в мусоропровод сигарету, которую так и не закурила.

Зайдя в квартиру к девушке, Алекс спросил:

– А почему ты выкинула сигарету? Прости, можно я тебя на ты?

– Можно… Можно! Я бросаю… Пять дней уже без никотина. Хотела сейчас по выдыхать табачный дым немного, но ты попался вовремя. Перехотела… Ты проходи в комнату. Тебе сок какой? Апельсиновый, виноградный?

– Апельсиновый. – сказал Алекс и прошёл в комнату девушки.

– Да… Мне он тоже больше нравится.

Внутри всё было так ярко и необычно. На мягком диване, на открытом ноутбуке, играл синг Ланы Дел Рэй «Video games». Повсюду, на стенках, висели прикнопленные фотографии и плакаты хозяйки квартиры, в разных образах. Здесь она и в форме полиции, там она в одежде медсестры, времён второй мировой войны. На некоторых снимках она была в обнимку со звёздными актёрами, такими, как Дмитрий Нагиев. Алекс счёл это для себя, очень не обычным. В углу комнаты, в открытой клетке, мальчик заметил живого хорька, который спал. Алекс подошёл и уставился на него.

– Животных любишь? – произносит девушка, заходя в комнату с двумя стаканами оранжевой жидкости.

– Люблю… – говорит Алекс. – вновь переведя взгляд на Ангелину.

– У тебя кто-нибудь есть?

– Кот был…

– Почему был?

– Его хёндай… Сбил в общем.

– Сочувствую…

– Летают шкуры на своих колёсах! Твари… Извини… – произнёс Алекс.

– Я тебя понимаю.

– Так иногда хочется стереть себе память, чтобы не вспоминать его мёртвые глаза, от которых становится больно…

Девушка протянула парню стаканчик сока и присела на серый ковёр.

– Что у тебя с лицом? Кто тебя так?

– Да есть тут одни в школе. Писателей очень любят. – Алекс присел следом за девушкой, напротив, на тёплый пол и посмотрел на её колени.

– Твои друзья где были? Почему они не заступились?

– У меня их нет. Были в смысле. Но на данный момент нет. Они меня разочаровали, как личности…

– А родные знают?

– Я всё равно им ничего не скажу. Закон школы… – парень отпил сока из стаканчика. – А откуда ты знаешь Нагиева?

– Ну мы с ним вместе на площадке работали.

– Ты актриса? – удивился Алекс.

– Угадал. Я как и ты, творческая личность. Художник, только не слова, а в кадре.

– Это так интересно…

– Согласна.

– Ты наверное мечтала об этом?

– С самого детства… А мне все говорили, дура, не строй иллюзий. Я не слушала. И теперь понимаю, что не зря…

– Конечно не зря.

– И ты никого не слушай. Даже родных. Они конечно желают тебе добра, но не знают, чего ты на самом деле хочешь. Только ты знаешь…

Девушка начинала нравиться Алексу всё больше и больше. Он сказал:

– Мне очень нравиться творчество. Я хочу научиться круто писать и вообще столькому ещё хочу научиться.

– Например чему?

– Ну, читать рэп, хорошо играть, чтобы сниматься в кино… Быть актёром.

– Почему тебя туда тянет?

– Не знаю… Просто думаю, это моё… Я люблю книги. Люблю музыку и просто обожаю кино.

– Откуда у тебя такая любовь к искусству?

– Они всегда спасали меня от одиночества. Они уносят меня из реальности, помогают забыть кто я, настоящий… Понимаешь… Какая реальность меня окружает… Иногда от неё становишься так сыт, что внутри всё просто кипит, и ты боишься, что кипяток в какой-то момент хлынет через край и разорвёт сердце, лёгкие и все другие органы… И ты уже сам точно не сможешь знать, что будет с тобой дальше…

Девушка не моргая, следила за словами мальчика, которые что-то в её душе, заметно зацепили.

– Интересная ты личность Алекс… Не от мира сего…

– Ты первая, кто мне такое говорит.

– Я так поняла, ты очень любишь жить в своём воображаемом мире?

– Да. И мне это очень нравиться. Я могу сутками сидеть и читать или смотреть кинофильмы.

– Насчёт этого, могу тебе сказать Алекс, что такое бегство от реальности в свой вымышленный мир, ни к чему хорошему не приведёт… Ты сам себя можешь, как личность, потерять.

– Я люблю придумывать себе персонажа или брать его из кино, и жить его жизнью, ходить в школу например… Общаться, делать дурацкие поступки в общем, не присущие мне, а ему. Мне однажды даже в школе нос старшики сломали.

– За что?

– Я всем утверждал, что я не человек, что я вне земной расы…

– Инопланетное существо?

– Я себя вёл по странному, ходил, смотрел, общался… В классе это далеко не всем нравилось. Меня посчитали не нормальным… Ну это было давно, ещё в первом классе.

– А кто тебе нравится из актёров? Есть кумиры?

– Ну… Сергей Бодров.

– Хороший актёр.

– Да… Самый лучший… Он умер.

– Я знаю… Пропал без вести… Очень жаль, что так получилось.

– Когда я узнал, о том, что его больше нет, я так сильно расстроился… Просто жуть. И почему хорошие люди уходят… А те, что не очень… Те, которые равнодушны к тем же, бездомным животным и те, кому нравиться только сеять зло и ложь, живут и процветают…

– Не знаю…

– Поэтому я и не хожу в церковь и не верю в Бога. Родители пытались меня как-то в храм отвести, но я не пошёл.

– Есть вопросы, на которые невозможно найти ответы. Когда то я тоже об этом думала. Но знаешь, к чему я пришла? Люди не все мрази, в мире очень много хороших людей, просто попадаются они реже. Я знаю, о чём тебе говорю. Мне такие попадались.

– Теперь я понимаю, что мне тоже… – улыбнулся мальчик прекрасной Ангелине, а та улыбнулась ему в ответ.

– Прости, Алекс, мне скоро на репетицию нужно собираться. Я бы с удовольствием с тобой провела ещё время, но…

– Я понимаю… – встаёт Алекс с пола. – Только можно я к тебе ещё приду.

– Конечно… Знаешь, я очень хочу прочитать, что ты там написал.

– Правда? Ну мне нужно закончить. И кое-что поменять… Добавить то, чего мне всегда не хватало. Свежих чувств и вся такое…

– Обещай, что когда закончишь, принесёшь рукопись мне. Я хочу оценить твоё творение.

– Обещаю.

В этот вечер Алекс через чердак, забрался на крышу своей многоэтажки. Среди труб, антенн и проводов, его встречал красивейший вид большого города. Алекс глубоко вдохнул его воздух и замер, закрыв глаза. Теперь он думал только о девушке, которая заставила его почувствовать себя совершенно другим мальчиком. Ни к одному человеку, за свою короткую жизнь, он не испытывал и близко того, какие острые чувства он испытывал к этой тёмноволосой высокой девушке с длинными красивыми ногами. Он вспомнил её пухлые губы, её кожу на шее и длинные пушистые ресницы. Всё в её внешности было идеальным. По крайней мере, для мальчика. Алекс медленно выдохнул и открыл глаза. В его руке была тетрадь, а за ухом, шариковая ручка. Мальчик присел около ближайшей дымовой трубы и открыв тетрадь, принялся делать записи. Небо над парнем, начинало потихоньку темнеть. И когда на город опустилась ночь и небо усыпало звёздами, Муров закончил рукопись. Он написал её просто на одном дыхании и ему на этот раз не понадобилось сосредотачиваться и долго тупить над новым чистым листом, потому, что поток слов из него сегодня бил ключом.

Даже ночь для мальчика, не стала очередным испытанием, когда он не знал, что делать, страдая от одиночества и тёмных мыслей, не в силах предаться миру сновидений. Теперь он спал, как спят грудные младенцы. И даже видел сны. И снились ему не кошмары, которые когда-то терзали его разум и заставляли часто просыпаться. Ему снилась она… Актриса с такой изумительной фигурой и изящными изгибами. Она и Алекс гуляли вместе. На её голове был венок из лилий, она улыбалась Алексу, а он её обнимал. Во сне он собирался сделать то, чего не мог в реальности, поцеловать в губы взрослую Ангелину. Но как только маленький Алекс попытался прикоснуться губами к девушке, зазвонил будильник на мобильном телефоне.

Перед школой, ранним утром, Алекс, одетый в рубашку и чёрную кофту, накинув на плечо сумку с учебниками, поднялся на этаж, где жила Ангелина и позвонил в дверь. Пока девушка открывала дверь, мальчик достал из сумки тетрадь с готовой рукописью. Когда дверь открылась, он вошёл в ступор, увидев девушку с мокрыми волосами, одетую в короткий халатик. Без косметики, с распаренной после душа, кожей, девушка понравилась ему ещё больше.

– Доброе утро. – улыбнулась Ангелина.

– Доброе… – промямлил Алекс, оглядев девушку с головы до голых ног.

– Ты закончил?

– Да… – начинал приходить в себя парень. – Прошлым вечером.

– Прекрасно. – Ангелина взяла из рук парня тетрадь. – Почитаем…

– Я очень буду ждать твоей критики.

– Приходи через пару дней, у меня много съёмок, но я постараюсь прочесть твои труды. Приятного дня, Алекс.

– И тебе. – улыбнулись друг другу Алекс и Ангелина.

В школе преподавательница математики, которая больше всех ненавидела Мурова, поставила ему в журнале два, за то, что он отказался выйти к доске решить уравнение. Она с начала учебного года испытывала к нему ненависть и он к ней тоже. И хотя, мальчик кое-что в математике и понимал, учительница всё равно ставили ему самые низкие оценки. И это было просто так. Из-за не приязни. Так бывает в некоторых школах. Учитель сам решает, что поставить ученику и это не всегда касается успеваемости, а может просто быть итогом личного отношения между ними.

На уроке математики, он сидел с девочкой, которой он нравился ещё с первого класса. Эту милую русую девочку звали Аней. Она лично попросила преподавателя посадить их вместе за одну парту, хотя сам Алекс этого очень не хотел. Пока шёл урок, Аня постоянно кидала на него взгляд, но тот этого и не хотел замечать. Она спросила у него шёпотом:

– Саш… Саша?

– Чё? – так же тихо произнёс мальчик, чертя на парте ручкой надпись.

– Ты слышал, у нас на районе чё происходит?

– Нет. Не слышал.

– Маньяк с молотком ходит и девочек маленьких подлавливает, а потом насилует и после убивает… По голове молотком долбит, прикинь?

– Ну и что?

– Я его видела. Он за мной следил вчера.

– Гонишь…

– Нет. Правда.

– Ну если и так, чего ты от меня хочешь?

– Чтобы ты меня до дома проводил. Я не хочу никого больше просить…

– Ты мне что, сестра? Я тебе родственник? Позвони кому-нибудь из своих и пусть они тебя после школы заберут. Я-то здесь причём…

Учительница математики заметила, что двое её учеников сидят и переговариваются. Она гневно посмотрела в их сторону.

– Ну Сашь, ну я тебя прошу…

– Я никуда с тобой не пойду, отстань! – уже громче, чем нужно, произнёс Алекс.

– Муров! – на весь класс, сказала математичка. – Ты совсем обалдел, прекрати вести разговоры и мешать мне вести урок. Два тебе ставлю Муров!

Не смотря на то, что учительница видела, что разговаривают двое, она решила проучить только одного. Того, который ей не нравился.

– Замечательно! – произнёс с места Алекс, посмотрев на учительницу и широко наигранно улыбнулся. – На сегодня одной двойки мне конечно мало. Ставьте две. Мне не жалко!

– Я могу и третью поставить! За хамство!

– Гоу! Я никогда не против, праздник есть праздник, чё!

– Как скажешь…

И учительница нарисовала в журнале третий неуд. Но мальчику было абсолютно наплевать на «подарки» математички, которую он считал Гитлером в юбке. Жирный Коля со второй парты обернулся и показал Алексу средний палец. Но Алекс, не обратив на это внимание, принялся и дальше рисовать на парте жирными буквами имя, которое он теперь считал самым топовым из всех существующих имён. Вместе с надписями:

«Спартак рулит!!»

«Дота»

«Мусора…»

а так же с многочисленными черепами и свастиками, на парте синим цветом, было нарисовано сердце, в центре которого было написано – Ангелина.

После уроков, придя домой и бросив сумку с книгами в сторону, Алекс подошёл к большому зеркалу и посмотрел на себя.

– И чего ты дрищ такой, бро? – спросил он сам себя. – Разве о таком прынце может мечтать такая девушка, как Ангелина… Принцесса Ангелина…

Оглядев большую комнату, в которой было навалено не мало всякого хлама его брата, и увидев среди разброшенных вещей на полу, маленькие чугунные гирьки, с которыми занимался ещё его папа в советском союзе, Алекс решил попробовать позаниматься. Сначала он включил на ноутбуке «Нирвану», снял с себя кофту и с голым худым торсом, уставившись в собственное отражение, стал качать гирями бицепсы, выполняя самые разные спортивные упражнения.

После тренировки, как и обычно, мальчик, вставив в уши наушники, светящие неоновой подсветкой, отправился на прогулку. Он одиноко петлял по железной дороге, городским свалкам и недостроенным, заброшенным уголкам. Ему с самых малых лет, всегда нравилось гулять одному и думать… Фантазировать и мечтать, слушая музыку из плеера. Но если раньше, в его голове были только персонажи его произведений, то теперь у него из головы ни на минуту не выходила любимая актриса.

Алекс забрался на самый верхний этаж заброшенной больницы, весь исписанный граффитчками и увидев перед собой на стене нарисованную баллоном, голову блондинки, которую он считал очень красивой, сказал, представляя, будто, он говорит это, Ангелине:

– Знаешь, Геля, ты… Как только мы с тобой познакомились, короче… – парень почесал голову, смотря в нарисованные огромные глаза девушки. – Мы… Я… Я просто не знаю, чё со мной происходит. Со мной такого никогда не было… Ты такая не реальная… Такая… Чёрт! Банально как всё.

Алекс сплюнул на землю. Под его кроссовками, на этаже заброшенного здания, валялись использованные наркоманами, шприцы и ампулы. Здесь на этаже всё было ими усыпано, помимо пустых бутылок и бычков.

– Соберись, соберись, мямля… Она же тебе так нравиться… Ты писарь или кто? – говорил сам себе парень, затем вновь уставился на нарисованную огромную голову. – В общем, не буду много трындеть, короче, ты мне нравишься Ангелина… Я без тебя тупо не могу, ты слышишь? Будешь со мной встречаться?

Мальчик репетировал эти слова весь вечер и даже когда подходил к многоэтажке, продолжал бубнить:

– У меня в голове каждую секунду ты… А ещё твои колени. Не… Не прокатит. Про колени лучше не надо.

А на дворе хмурилось. Дул холодный ветер, отчего Алекс начинал замерзать. Проходя мимо лавочки и увидев свет в окне девушки, парень остановился. С неба заморосил дождь. В окне появилась Геля. Она была в одном лифчике. У Алекса тут же, будто ему вкололи дозу скорости, в бешеном ритме, забилось сердце. Он не моргая, любовался на ту, которая нравилась ему больше всего на свете. Внезапно, в окне появился ещё один объект. Это был голый по торс, татуированный парень в красной шапке на голове. У Алекса внутри всё перевернулось. Молодой человек страстно и надолго поцеловал девушку. Именно так, как хотел этого Алекс. Дождь усиливался и теперь с неба капала не мелкая морось, а крупные холодные капли. Мальчик в одной кофте, изрядно замерзший, стоял и наблюдал, как другой, уже взрослый, с сильными руками, мужчина, обнимал и долго целовал его возлюбленную. Это было не выносимо для его сердца. В какой-то момент, Ангелина подошла к окну и задёрнула занавески. Больше Алекс ничего не видел. И того, что было, было более чем достаточно, чтобы вновь почувствовать себя самым одиноким и не нужным в этом мире. Алекс забрался ногами на скамейку и присел на её верх. Дождь уже лил, как из ведра. Мальчик был весь до нитки мокрый, но ему было на это фиолетово. Он замерзал и трясся, смотря в пустоту. Нужно было идти домой, чтобы согреться, но ему туда очень не хотелось.

Спустя какое-то время, парень в красной шапке, которого Алекс видел у Ангелины, вышел на улицу. На нём была чёрная куртка, а в руках гремели ключи от машины. Мальчик, с сырыми волосами, замёрзший и злой, наблюдал за ним. Тот подошёл к своему припаркованному мерину с тонированными окнами, забрался внутрь авто и дав газу, громко рванул из двора прочь. Алекс спрыгнул с сырой лавки и с трясущейся головой и телом, медленно запетлял к подъезду.

Весь вечер мальчик пролежал в кровати, уставившись в потолок. Он был разбит. Ему ничего не хотелось. Ни пить, не есть. Не слушать транс, не смотреть кино, не читать книги, не писать, чем он всегда занимался раньше в одиночестве. За всю ночь он так и не уснул ни на минуту. А на следующий день не пошёл в школу, зная, что родители уйдут на сутки, а брат задержится в воинской части на неделю. За весь день он так и не поднялся. У него была температура, но своё здоровье, как он поступал и раньше, он просто отправил в игнор. На звонки не отвечал. Ничто не могло заставить его подняться с кровати. Лишь к вечеру, когда он услышал знакомый рёв машины за окном, он зашевелился.

Встав с кровати и заглянув в окно, парень увидел, как, у его подъезда, припарковался знакомый мерседес. Из него вышел плечистый бойфрэнд Гели, и кликнув авто на сигнализацию, парень устремился к подъезду. Алекс предположил, что мужчина приехал к девушке с ночёвкой и решил этим воспользоваться.

Когда на часах в комнате Алекса был час ночи, мальчик решил действовать. Он вытащил из под кровати брата его коробку с его личным тайником и найдя среди журналов для мужчин и баночек из-под аминокислот, армейский наточенный ножик, мальчик вынул его оттуда. Ещё немного порывшись под кроватью, Алекс вытащил оттуда из хлама брата, здоровенную бейсбольную биту, прикасаться к которой, брат ему строго на строго запретил. Затем Алекс отыскал в своих вещах хоккейную маску из фильма ужасов про маньяка Джейсона, которую он одевал на хэллоуин и надел её себе на голову. В таком виде, в хоккейной маске на голове, с битой в руке и ножом за поясом, вышел во двор, маленький и злой Алекс. На улице не было ни души. По всей многоэтажке, горела только четверть окон. Было сыро и тихо, лишь псы где-то на окраине района одиноко выли. Алекс медленно подошёл к припаркованному мерседесу и остановившись около него, кинул взгляд на окно Ангелины. Через вырезанные в маске отверстия для глаз, Алекс увидел, что окно Гели не горит. Оглядевшись по сторонам, мальчик нагнулся над шиной авто и достав нож, с силой ударил острым лезвием по резине. Шину спустило. Закончив с одной, парень переместился ко второй и спустив шину и на ней, переместился к третьей. Закончив со всеми четырьмя колёсами мерина, Алекс встал над лобовым стеклом авто и подняв биту высоко вверх, с грохотом ударил ею по стеклу. Лобовуха была вдребезги. На весь двор, громко завыла сигнализация. Алекс кинулся прочь с места преступления, но напоследок оторвал переднее зеркало мерина и выкинул его по дороге. В окне Ангелины зажёгся свет.

Весь остаток ночи, Алекс провёл, петляя по пустынным дворам уснувшего города. Он выкинул маску в речку, посчитав, что она ему больше не понадобится, а биту спрятал в заброшенной психиатрической больнице, в одной из палат под койкой.