Текст книги "Значение имени"

Алекс Надир
Значение имени

Когда нет тебя
Лирика

Графиня

 
Отведенная в сторону прядь,
Чуть припухлые, вздрогнули веки.
Жаль, забудешь меня ты опять,
Как тогда – в позапрошлом веке.
 
 
Те балы отгремели давно,
Время всё в свой закутало иней.
Отболел, отпечалился, но…
Как прекрасны Вы были, графиня!
 
 
Не понять, – никому, никогда —
Не познать этой боли блаженства:
В жарком взгляде – сияние льда,
Доведенное до совершенства.
 
 
Как держались Вы: вальс, котильон…
Как смотрел я украдкой ревнивой,
И знакомый, насмешливый тон,
Это Ваше: «так чем же больны вы?»
 
 
…
 
 
Да не болен, а просто устал.
Одолели бессонные ночи.
Уж не помню, кто это сказал:
«Безысходности ровный почерк».
 
 
Так положено, видно, судьбой:
С обреченностью и в беспросветье
Путь прокладывать свой вековой
Из столетья за Вами в столетье.
 

«Пребываю вашим искренним другом…»

 
Пребываю вашим искренним другом.
Все решилось само: «или – или»;
А признайтесь – немного, наверно, любили?
С болью,
с грустью,
с надуманным детским испугом?
 
 
В окна лезет метелистый вечер,
Вот и осень долой, неужели?
А признайтесь – немного, наверно, хотели?
Через страх, через боль: мне навстречу!
 
 
Карты выбраны были не к масти.
Да, возможно, могли, но не стали…
А признайтесь – немного, наверно, мечтали:
Чтоб не думая. В омут. До страсти!
 
 
Пребываю вашим искренним другом.
 

Мой мир

 
Что мой мир – о тебе мечта,
Странный сон, пробуждений блиц.
Вот! Вот эта!.. Опять не та…
Просто схожесть имен и лиц.
 
 
Просто так же стреляет взгляд,
Тот же самый курносый нос.
И похожий – на водопад
Завитушек шальной разброс.
 
 
Просто мысли – как ты хотел.
Просто чувства – как ты мечтал.
Этот голос, что раз задел.
Это счастье, что Бог послал…
 
 
Так бывает, каприз судьбы!
Больно только, когда впервой.
Обознался – ведь люди мы.
Просто память… системный сбой.
 

«Мне кажется, в этом проблема…»

 
Мне кажется, в этом проблема:
Что солнце – меняет небо,
Что ты изменяешь свой облик,
Уходишь в высокую область.
Уходишь – ее элементом,
Частицею, долей, фрагментом.
А я в этой области не был,
Не выпал разборчивый жребий.
Мне кажется, в этом дилемма:
Роман? Или все же поэма?
Весна? Или вечная осень?
Нет ясности – в этом вопросе.
 

А помнишь…

 
А помнишь, как ты молчала в трубку,
а я – говорил, говорил, говорил…
«Мы» обсуждали Карнеги и Юнга,
«Джейн Эйр», «Госпожу Бовари».
 
 
Я утверждал, что любовь это вечность,
Несущий нас в космос поток.
И ты улыбалась: «что, да, мол, конечно.
Найти бы лишь только исток».
 
 
А небо – откинув полы халата,
Как будто нарочно дразня,
Дарило нам звезды! И какая досада:
Что нет уже ни тебя, ни меня.
 

Марина, Марина…

 
Марина, Марина…
Поделки из глины
На полках хрустальных,
Почти уникальных.
Чуть сбоку начальник,
Седеющий мачо.
Эспрессо горячий.
Дымок сигареты,
Поэты, поэты…
Салфетки, брюнетки,
Коктейль, шоколадки.
Морщины и складки
На офисной коже.
И я непохожий,
Совсем не похожий
На тех…
кто достоин тебя.
 

«…»

«Лет через пять вы все поймете…»

 
Лет через пять вы все поймете,
Ну а пока – любви, всех благ!
Живите так, как вы живете:
За мигом миг, за шагом шаг.
 
 
Весну встречайте, ждите осень,
Растите, пестуйте детей.
Снег времени завеет россыпь
Тех промелькнувших сказкой дней.
 
 
И в круговерти новых будней,
С неотвратимостью судьбы,
Найдется тот, кто с вами будет
Таким, как и хотели б вы.
 
 
А я?.. Моя дорога —
Уходит вниз – по мере сил.
Желает счастья вам премного:
Тот, кто вас так и не забыл…
 

«Одиночества тонкую шаль…»

 
Одиночества тонкую шаль
Да на плечи – согреть бы душу!
Видит Бог, я уже не нарушу
Жизни Вашей святую печаль.
 
 
Расставания глупую боль
Да в подкорку – чтоб без осложнений!
Видит Бог, я конечно же гений:
Что мне эта пустяшная роль?
 
 
Прожитого осевшую пыль
Да по ветру – пускай гоняет!
Видит Бог, ничего не решает
Ожиданий бессмысленных штиль.
 
 
От обиды угрюмую тень
Да на солнце – авось исчезнет,
Видит Бог, не излечит болезни
Наш вчерашний ненайденный день.
 
 
По одной из случайных дорог
Мы промчались – на встречных курсах.
Видит Бог, ляжет в прежнее русло
Тихой жизни ленивый поток.
 

Колыбельная для Марины

 
Закат дотлел, спустилась ночь, сгустилась тьма;
Опять один, дым сигарет, зима-зима…
Слова мертвы, горит торшер, и горек чай,
Моя любовь, мои мечты, моя печаль…
 
 
Спите, мадам, ваши сны будут венчаны сказкою,
Не по годам – упоительной, светлою, ласковой…
 
 
Затих проспект, тускла луна, и бликов дрожь,
А за окном, вот чудеса, январский дождь!
И в тишине, и в четырех моих стенах:
«Такой же дождь, такая ж ночь, там, в Озерках…»
 
 
Спите, мадам, ваши сны будут венчаны сказкою,
Не по годам – упоительной, светлою, ласковой…
 
 
И вновь курить, и мыслей нет, еще виток —
Тоски моей, любви моей; зажгись, восток!
Когда с домов, ворча, спадет ночная тень,
Душа вздохнет, затем взгрустнет; и новый день…
 
 
Спите, мадам, ваши сны будут венчаны сказкою,
Не по годам – упоительной, светлою, ласковой…
 

Волчица

 
К границе облаков, по кромке неба,
За километры обходя шальные звезды,
Где снова, грани смывши, быль и небыль
Бросают на лицо смешные блестки.
 
 
И тут же, повинуясь странной власти,
Ты слушаешь украдкой и подолгу,
Как вдалеке, в последней вспышке страсти,
Волчица с грустью подвывает волку.
 
 
Им вторит лес – своим тягучим скрипом,
Ворчаньем и брюзжаньем старых сосен.
Дни прошлые летят, как птицы, мимо
И жалят – как встревоженные осы.
 
 
И хочется вдруг знать, что жизнь – иная,
Мой путь – домой, и он уже не снится.
И так же, с неба взора не спуская,
Меня ждет моя верная волчица.
 

Когда нет тебя

 
Знаешь, что происходит, когда нет тебя?
Стихи не пишутся.
Нет, не так, конечно, чтобы совсем:
Ни о чем из-за отсутствия тем.
Но только (правда!) они какие-то глупые:
Точно котята слепые, всё чего-то нащупывают,
Но главного никогда не касаются, Мельтешат, суетятся, толкаются.
Больше, чем надо, всё стремятся сказать.
Объяснить, убедить, доказать.
Смешные…
Душу только опять всполошили!
Разве возможно такое – больше, чем надо?
Когда на пути есть преграда,
Любые слова – как горчица после ужина.
Вот и остаются они: никому абсолютно
не нужными.
Ну… может, лишь мне, их автору, немного:
Со стихами, говорят, веселее любая дорога.
Веселее… Возможно. Ведать не ведаю.
Мне бы со своими разобраться бедами.
Трудно вот так: с плеч долой и забыть.
Душа-то продолжает любить…
 

Прикоснуться

 
Прикоснуться к твоим бы губам.
Темно-бурым – как мед,
И растаять как лед.
Как слеза покатиться
В пропасть новой любви,
И как птица —
Ввысь стрелою взлететь!
Умереть!
Без остатка в тебе раствориться.
Без боязни опять ошибиться
Прикоснуться к твоим бы губам…
 

«Тут накурено и неприкаянно…»

 
Тут накурено и неприкаянно,
Тут минута, как вечность, долга;
И на небе опять издеваются
Месяца золотые рога.
 
 
Подари мне рецепт забвения,
Чтобы сразу, сразу и всё!
Чтобы с каждым ушедшим мгновением
Глохло в памяти имя твоё.
 
 
Мне пока одиноко и совестно,
Что не смог тем единственным стать
И финал нашей маленькой повести
На счастливый манер написать.
 
 
Мне пока не хватает решимости,
Не умею мириться с судьбой,
Доходя до самой одержимости,
По ночам всё болтаю с тобой.
 
 
Только время с заданием справится,
Пусть бежит, чувства мелко дробя,
И когда по местам все расставится,
Не узнаю… в толпе… я тебя…
 

«Вам хочется играть – играйте!..»

 
Вам хочется играть – играйте!
Но только заучите роль.
И главное, прошу, не забывайте,
Что я скорее шут, а не король.
 
 
А значит, потерпеть еще придется
Насмешки ваши, колкие слова.
Как в песне той, ну помните, поется:
«Я верю, что любовь всегда права»…
 

Ты прости

 
Ты прости – я ведь тоже умру.
Как Есенин, Вийон… да все люди!
По рулетке пройдя новый круг,
На «зеро» ляжет шар мой беспутный.
 
 
Ты прости за вранье, что в стихах,
За рассказы про тихую вечность…
Заигрался! Зарылся в мечтах!
Превознесшийся сын человечий.
 
 
Веришь, правда: совсем не хотел.
Видел – мельницы, знал – ветряные!
Но, как дятел, как черт, в голове:
«Я – один, не такой, как другие».
 
 
Светлый путь мой не знает границ,
С тем и начался, чтоб не кончаться.
Взблески молнии, вспышки зарниц,
Кровь рассвета. Закаты, закаты…
 
 
Оттого, может быть, и ослеп,
Что гордыня глаза затмила!
Эка важность – по пыльной земле
Взад-вперед. Да к тому же без крыльев.
 
 
Ты прости – я ведь просто больной!
Мне бы помнить, что ты здесь, да чаще
Любоваться твоей красотой.
Да, не вечность, но тоже – счастье.
 
 
Только, знаешь, недобрые сны:
Чьи-то лица, смотрящие грозно.
Как ты думаешь… может быть, мы…
Понимаю. Наверное, поздно…
…
 
 
Ты прости – я ведь тоже умру.
Как Есенин, Вийон… да все люди!
По рулетке пройдя новый круг, Н
а «зеро»
ляжет шар мой
беспутный.
 

«Мороз. И звезды на снегу, упавшие, мерцают…»

 
Мороз. И звезды на снегу, упавшие, мерцают.
Наверно, не пойму. Я этот замысел… ТРЕВОГА!
И только лунная дорога – лишилась серебра.
Зима… Другому и не снится.
Как лед в глазах твоих искрится.
И жжет меня насквозь. И снова —
НЕ СБЫЛОСЬ. Разрушил вечер планы.
Мой домик карточный – мои мечты!
Рассыпались —
дотронулась до них едва реальность.
Не видели. Не думали, что ты… не веришь
февралю. О Господи,
как я тебя люблю!
 

«Как я устал от звуков тишины…»

 
Как я устал от звуков тишины,
И от тоски, что дико травит душу,
От одиночества, от вашей нелюбви,
От глупости, что мне никто не нужен.
 
 
От вечера, который вскользь пройдет,
От утра, вскользь которое настанет,
От пламени, что топит вечный лед,
И от дождя, что гасит это пламя.
 
 
От въедливых и любопытных глаз,
От пошлости измученных улыбок,
От теплых, милых, но насквозь фальшивых фраз,
И от оплаченных по всем счетам ошибок.
 
 
Как я устал! Но слезы ни к чему:
Бессмысленно, ненужно и наивно —
Вручать свою дальнейшую судьбу
Тому, что искренно, но малоэффективно.
 

Прощание с Музой

 
Вы позабыли, мадам, обо мне,
Вы не любили: вы делали вид.
Играли тонко – изящно вполне,
Но Бог судья вам, и Бог вас простит.
 
 
Мы расстаемся… Пока, пока!
Мой до земли вам последний поклон.
Да улыбнитесь, пусть даже слегка —
За то хотя бы, что был в вас влюблен.
 
 
Я ж безобидный – мне б только понять,
Что изменилось за столь малый срок.
А впрочем, ладно, простите меня:
Раз изменилось, то, значит, не смог…
 

Просто немного любви

 
Улицы – обезлюдели.
Слушайте, что же за люди вы?!
Мне ведь хотелось малого:
Просто немного любви.
 
 
Где вы – монашки и грешницы?
Письма дышали нежностью,
Утро в тумане плавало,
Дождь все лупил и лупил.
 
 
Резко, от белого к красному.
Свет, неожиданно гаснувший,
В душу предчувствие вкралось бы,
Страх как назло отступил.
 
 
Быстро – голодным кречетом,
Город, не мною подсвеченный,
Кровью напившись алою,
Прогрохотал: «живи».
 
 
Странно… наверно, не сбудется.
Сколько еще перекрутятся
Наши тропинки (мало ли?),
Столько всего впереди.
 
 
Письма, дышавшие нежностью,
Где вы – монашки и грешницы?
Робко хотелось малого,
Просто немного любви…
 

Волшебница

 
Мне бы прочности чуть больший запас,
Я давно мечтал попасть – в плен…
Взгляда ваших фантастических глаз;
И не нужно ничего мне взамен!
 
 
Я при взгляде этом таю, как воск,
Словно зыбкий по весне – снег;
Ах, волшебница страны моей ОЗ,
Я навек железный твой дровосек!
 

Кому нужна эта боль?

 
Кому нужна эта боль?
А может быть, всё сначала?
Опять во сне ты кричала.
И были звезды – слезинки.
Кому нужна эта боль?
 
 
Кому нужна эта боль?
С годами станем умнее.
Простим, поймем (как сумеем).
Прослушав, сменим пластинки.
Кому нужна эта боль?
 
 
Кому нужна эта боль?
Что нам закат предвещает —
Он сам, пожалуй, не знает.
И не сказать без запинки:
Кому нужна эта боль?
 
 
Кому нужна эта боль?
Здесь можно думать часами.
Лишь тушь течет под глазами.
Не плачь, не надо, Маринка!
Кому нужна эта боль?
 
 
Кому нужна это боль?
Да вряд ли кто-то ответит.
Заботы, хлопоты, дети…
И наотлет две тропинки.
Кому нужна эта боль?
 

«Добейте раненого зверя…»

 
Добейте раненого зверя,
Вам не сложно!
Всего один, но только резкий взмах.
Достаньте же кинжал скорей из ножен,
И глупый зверь покоится в ногах.
 
 
Заметьте – НАВСЕГДА! Пускай и мертвый;
Но это даже, право, все равно.
Одно из искушений затаенных
Окажется в тот миг утолено…
 

«Твои волосы лохматил ветер…»

 
Твои волосы лохматил ветер.
Безнадежно портил планы и прическу.
Он о Нем живая память, он свидетель —
Страсти, не нашедшей отголоска…
 
 
Твои губы повторяли имя.
И от горечи по-детски поджимались.
Два звонка всего, но между ними
Всё – что так внезапно оборвалось.
 
 
Твои слезы осушало время.
Самый лучший и умелый врачеватель.
День за днем редела жуткая та темень,
Растворяясь в тонком памяти фильтрате.
 
 
Твои волосы лохматил ветер…
Твои губы повторяли имя…
Твои слезы осушало время…
Жизнерадостна, уверенна, любима.
 

«Вне любви слова, они бессмысленны…»

 
Вне любви слова, они бессмысленны,
Так что, может, лучше помолчим?
Нам казалось, всех дорог бесчисленно.
Все вели… Куда-то. Но не в Рим.
 
 
А в твоих глазах так много горечи!
А в моих – темно и пустота…
Не сошлось, не получилось – горе ли?
Просто так проложена черта.
 
 
И к чему грустить, когда все сказано?
Ворошить ошибки прошлых лет?
Прощены. А значит, – не наказаны.
Позабыли. Значит… больше нет.
 

«Февраль…»

 
Февраль. Мороз, ты помнишь, злился,
 А я опять в тебя влюбился —
И сделал это, видно, зря.
 
 
Весь нетерпением горя,
звоню – и назначаю встречи,
Какая глупость: «время лечит!»,
Не лечит время – ни черта!
 
 
Лишь к прозе клонят чуть лета…
 

С ночной

 
Ты проснулась, родная? Я искренне рад.
Я ведь не был с тобой шесть часов, это много.
Сдвину челку
неловким движением пальцев назад,
Обниму, поцелую. Я счастлив безмерно, ей-богу,
 
 
Видеть эти глаза,
когда хитрый и шкодный рассвет
Янтарем покрывает еще не очнувшийся город,
Когда первых трамваев звеняще-скрипучий куплет
Лишь начало, прелюдия к общему хору…
 
 
Нервотрепка, заботы, проблемы, тревоги, дела —
Ничего, обождут; пусть навалятся позже.
Все нормально: и сажа, ты знаешь, бывает бела,
Если день, что прошел,
был по чести, по совести прожит.
 
 
Ты проснулась, родная? Так иди же скорее ко мне.
Утро в силах сберечь нашу общую сладкую тайну;
Дети спят. И лишь в этой,
подаренной нам тишине
В кухне крышкой стучит надоедливый
старенький чайник…
 

«О тебе пропоет рассвет…»

 
О тебе пропоет рассвет,
Пробуждая наш сонный город.
Он твой символ, он твой амулет,
Замедляющий прыткие годы.
 
 
О тебе еще сложат стихи.
Не как я – выразительней, краше;
Будет ясный и светлый твой мир,
Как цветами, любовью украшен.
 
 
Все придет; и пускай на душе
Этой ночью особенно смутно,
Не печалься! С востока уже
Дарит проблески новое утро.
 

Под дождем

 
Подождем?.. Под дождем
Мне тебя совсем неслышно!
Подождем?.. Под дождем
Люди мокрые, как мыши.
Подождем?.. Под дождем
Видишь, как танцуют капли.
Подождем?.. Под дождем
Я прошу, не надо плакать!
Подождем?.. Под дождем
Всё начнется с новой силой.
Подождем?.. Под дождем
Ты мне скажешь: «Саня, милый!»
Подождем?.. Под дождем
Мы стоим почти вплотную.
Подождем?.. Под дождем
Слаще будут поцелуи.
Подождем?.. Под дождем
Мир становится яснее.
Подождем?.. Под дождем
Я, наверное, сумею.
Подождем?.. Под дождем
Объяснить, что было нужно.
Подождем?.. Под дождем
Ты так мило безоружна!
Подождем?.. Под дождем.
С ним нет сговору и сладу!
Подождем?.. Под дождем
Понимаешь смысл радуг.
Подождем?.. Под дождем
Вдруг наступит наше лето.
Подождем?.. Под дождем
Не молчи. Я жду ответа.
 

«Сколько колыбельных бабушка напела…»

 
Сколько колыбельных бабушка напела,
Сколько позабыто детских сладких снов,
И река искрилась, и метель шумела,
Жаль, что не вернется к нам все это вновь;
 
 
Тут дома другие, не грохочут ставни,
Загазован воздух, блеск ночных огней,
Огрубели чувства, заживают раны
В свете одичалых, мутных фонарей;
 
 
Сколько колыбельных бабушка напела;
Сколько разных сказок, сколько добрых слов,
И река искрилась, и метель шумела,
И была когда-то первая любовь…
 

В пустом бистро

 
А ты с утра в пустом бистро, и настроение —
хоть плачь, хоть вой; его слова полны значения.
Торопит жизнь, бегут вовсю земные часики,
Мои стихи – о как смешно – почти что классика.
 
 
Но он устал, не хочет ждать: час-день назначены.
Послать бы всё… Да вот нельзя, уже проплачено.
Тот новый мир,
что в двух шагах, покрыт вопросами,
Мои стихи – о как смешно – так пахнут росами!
 
 
Смелее, ну!.. Глаза боятся, руки делают.
Кто виноват, что не любовь и пропасть целая —
Между тобой и тем смешным,
чудным мечтателем.
Мои стихи – о да, да, да! – нашли читателя.
 
 
И что гадать, сей робкий свет: триумф ли, плаха ли?
Когда несладко – проще нет, добавь чуть сахару!
И обернись. Уже в дверях, пусть на мгновение…
Мои стихи – беда, беда – сожрет забвение.
 

«И никак нам не прийти…»

 
И никак нам не прийти
К расставанию.
Начертив маршрут пути
По желанию.
Позабыть друг друга так,
Чтоб не вспомнилось.
Вот и ходим – ищем знак.
Блин, паломники…
 

«Дурман твоих духов…»

 
Дурман твоих духов,
Очарованье фраз,
Мотивом для стихов
Небес стальной атлас.
Забыть все навсегда?
Уйти от этих тем?
Не ждать как манны «да»?
Я понял. Но зачем?
Пусть это все во мне
Свой продолжает вальс,
Кружась назло судьбе
В дань памяти о нас.
В дань памяти о том,
Что длилось ровно миг.
Единым зыбким сном,
Мятежным для двоих.
 

Ставши ангелом

 
Для нее одной – ставши ангелом,
Он и сам пройдет очищение.
Не с «поправкой на», просто заново.
Не в «расчете, что» – во спасение.
 
 
Для нее одной, для единственной
Он изменит мир – сам изменится.
Добровольно сдаст ранги, титулы,
В грош поставив то – «чье-то мнение».
 
 
Потому что вдруг с полной ясностью
Он увидит всех, кто «советовал»,
Их «заботы круг», их «участие».
И поймет: не жил он до этого!
 

«Отчего ты так серьезна сегодня?..»

 
Отчего ты так серьезна сегодня?
Расставание, печаль – это завтра.
Вот звезда – твой огонек путеводный.
Фу-ты, черт: опять погасла, мерзавка?!
 
 
Ничего, еще зажжем, – это можно.
Как ко мне, такой и я, щедрый.
Страхи, слезы, боль – всё ничтожно.
Дело гиблое, поверь, самоедство.
 
 
Лучше к небу, лучше ввысь, резвой птицей.
Да оттуда, с высоты, всех прощая:
Разлюбить, забыть и снова – влюбиться…
Где любовь, там нет конца. Нет и края.
 
 
Где любовь, там все невзгоды – мелочь.
Поболит – да заживет (ну, до свадьбы).
Ты сюда смотри скорей: разблестелась
Та капризная звезда. Вот и ладно…
 

Умираю

 
Я умираю. От того, что не могу увидеть вас.
И от того, что вижу вас, – я умираю.
По краю пропасти, и выбран весь запас Любви.
А кажется, что ни конца, ни края;
 
 
Я оживаю… От улыбки, что порой
Играет на губах у вас небрежно,
И умоляю – подарите мне покой,
Коль расставанье с вами неизбежно!
 
 
Я сообщаю. Все слова приму как есть!
Пускай горька, но правда это – правда;
Что ж, понимаю: столь широкий жест
С надеждой переносится на завтра…
 

Весна

 
А ведь завтра весна, Вы помните?
Все опять забурлит, потечет.
Будет таять погодой изломанный,
Под ногами хрустящий лед.
 
 
А ведь завтра весна, Вы знаете?
С крыш капель тут и там зазвенит.
И дождями день-ночь омываемый
Оживет петербургский гранит.
 
 
А ведь завтра весна; Вы верите
В силу новопришедшей весны?
В то, что мир стал другим и теперь уже
Дни «холодной войны» сочтены.
 

Звезда

 
Неподвластная времени, гаснет звезда,
Мы о ней никогда не грустили, не слышали,
От начала аллеи и до конца
Ты пройдешь путь свой, неожиданный.
 
 
Маша, Оля, Света, Марина ли…
 
 
Тем, кто верит в звезды, наверно, сложней,
Что им скажет она, молчаливая?
Ждать надежду свою до исхода дней —
Дело слишком уж хлопотливое.
 
 
Маша, Оля, Света, Марина ли…
 
 
И опять всё бросаем на карточный стол
Волевым и последним усилием.
Если шило на мыло, то из двух равных зол:
Пусть хоть внешне, но будет счастливое.
 
 
Маша, Оля, Света, Марина ли…
 
 
Неподвластная времени, гаснет звезда,
Все ушло, и не вспомнишь, а было ли?
И петляет по-новой твой «путь в никуда»,
Чередуя приливы с отливами.
Маша, Оля, Света, Марина ли?..
 

«Метафоры, наверно, ни к чему…»

Метафоры, наверно, ни к чему,

Абсурд вообще – сейчас играть словами,

Разбиты образы, и есть предел всему,

И даже самым пламенным желаньям.

Но, извини, всего один вопрос:

А ларчик – он хотя бы открывался?

С.М

 
Я не стану Есениным,
Не получится
Из тебя Айседоры Дункан.
 
 
Этим вечером
Всё развенчано,
И заглох разговор по душам.
 
 
Звезды, может быть,
Тихим шепотом
Позовут вдруг, поманят к тебе…
 
 
Только стоит ли
Так назойливо
Увлекаться, покоясь на дне?
 

«От стихов моих опять одна печаль…»

 
От стихов моих опять одна печаль.
От меня – ни холоднее, ни теплее.
Спор с тобою смысла не имеет.
Без тебя нет жизни мне, а жаль…
 
 
От обид моих кому, скажи больней?
Ну о чем опять ты загрустила?
Не себя – меня ведь сна лишила.
Память, мысли, слезы… всё о ней.
 
 
От весны моей навряд ли будет прок.
Да и что весна – коль снег не тает?
Снег – он все прекрасно понимает:
Первое тепло, короткий срок.
 

«Вот так и ходим по кругу…»

 
Вот так и ходим по кругу… Всё ищем чего-то;
Чего – сами не знаем. Найдем – потеряем.
Заря (еще одна) отгорела… А миру до нас
нет ну никакого дела! Он амодален, скотина.
Тупая, бесчувственная махина… Кому-то везет,
я не спорю. У меня ж пока одно только горе…
Впрочем, не горе – скорее для рифмы,
Не смог обойти стихосложения рифы.
Пельмени кипят уже пятнадцать минут.
Наверное, получится каша. Годы! Годы бегут!
Вот она – судьба-то где наша! А мне б позвонить
сейчас одному человеку. Сказать, что безумно
нуждаюсь в нем! Да где там – помехи, помехи…
В пельменях закончится вот-вот кипяток, неплохо б
долить по идее. Затем – телевизор. Пару строк
перед сном… Что, утро вечера опять мудренее?